Текст книги "Машка, или Ключи от счастья"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Вот заморил червячка, маленький, чуть попозже, пюре с мясом подкормлю и яблочко потру, – поцеловала ручку внука Татьяна Анатольевна. – Иди к бабушке. Не волнуйся Машенька. Он сейчас всё, что надо получает в кровь. На второе кормление тебе не будем беспокоить, подкормим кашами. Бананчика покрошим, да, золотко!?

– Нет, нет, я сама.

– Договорились. Он сегодня проспит ещё весь день. Памперс мы сменили. А ты отдохни, – погладила девушку по голове она. Сегодня ты лучше выглядишь.

Слова про себя пропустила мимо ушей.

– Бедненький весь в ниточках, трубочках, – целовала пальчики ребёнка Маша.

– Ничего заживёт. Зато больше донимать боли не будут. На Кирюшке в детстве живого места не было. Вон, какой мерин вымахал.

– До меня добрались, – хмыкнул тот, играясь с ручкой ребёнка.

– Не спит, хлопает глазами. Кирюш, а глазёнки-то твои. Губки кривит, обидели маленького. Больно сделали мальчику. – Улыбалась внуку Татьяна Анатольевна.

– Просто, чужие кругом, он, не привык, боится. – Поправила кофточку на спинке ребёнка Маша.

– Не знаешь бабули ещё. Будем знакомиться. Это папка твой бяка виноват, обделил нас всех радостью.

– Он не виноват, – прошептала Маша, опустив на грудь голову. – Так получилось.

– Ангельская девочка тебе досталась, – бросила на сына недовольный взгляд мать. – Ты ему Маша ещё крылышки на спину приклей…

– Так, ваш разговор свернул не в то русло, это уже агитация против меня. Дайте, я оденусь, – взбрыкнулся Кирилл. – Машку надо покормить, а то этот хомяк высосет её всю.

Маша, смущаясь, прикрыла грудь детским полотенцем от его глаз. Насосавшись, ребёнок уснул, отпустив сосок.

– Слаб ещё, быстро устаёт, – поцеловала в щёчку, забирая внука, Татьяна Анатольевна. Я ухожу пока. В реанимации под присмотром побудет. А вы позавтракайте.

Приведя себя в порядок, они так и сделали. Приготовив и покормив Машку, Кирилл стоял за спиной моющей у раковины посуду девушки, не зная как приступить к разговору. Обняв и поиграв губами порозовевшим ушком, прошептал:

– Маш, давай без паники. Мне надо уехать совсем не надолго. Куплю упаковку памперсов для малого, а то немного уже осталось. Оставь это, я сам вытру, – отложил он чашки, посадив её сразу побелевшую, к себе на колени, продолжив не лёгкий уговор. – Машенька, я вернусь, постираюсь, себя приведу в нормальный вид, а то заросший хожу, – провёл он её рукой по своему подбородку. – Тебе или малому чего-то привезти?

А она точно не слышит. Смотрит куда-то мимо его головы. Потом очнулась переспросила и отказалась:

– Мне, привезти? Не надо, езжай…

– Маша. Посмотри на меня, – развернул он её к себе. – Я еду только потому, что надо. По делу, понимаешь? Давай твою стирку, заберу с собой. И давай выкладывай, сколько тебе комплектов белья привезти?

– Я сама перестираю, – вцепилась, спрыгнув с колен, она в пакет.

– Машуня, не надо глупить, – обнял он её опять, начав терпеливо забалтывать по новой. – Главное сейчас это Пашка. Ты должна быть около него. Я могу помочь тебе, детка. И потом стирает машинка, я только брошу туда тряпки. Давай своё бельишко, давай, давай, – потянул он пакет на себя.

– Но там штанишки ребёнка перемазанные, моё тоже, – сопротивлялась она ещё.

– С моего сына говнюшками я как-нибудь разберусь. Ты мне тоже не чужая. И посмотри, может, ещё где завалялась стирка? Ты так, мышка, не сказала, что тебе привезти из белья?

– Я Юлю попрошу.

– Малыш, я в трусах и лифчиках твоих разберусь без консультантов. Сам, без посторонних рептилий всё найду. И потом подруга не муж.

– Кирюша, – сдалась она, – я дам тебе ключ от квартиры, малышу захвати…, я тебе список напишу.

– Давай, – обрадовался он, – а тебе?

– Всё то, что перестираешь, привези назад и захвати мне тёплые носки. Ноги мёрзнут. – Не смело попросила она, никак не среагировав на "мужа".

– Ключ у меня имеется. Не ищи. Мне Саша дал. Пиши свой список, пока я оденусь. Постараюсь всё найти, если начну плутать по твоим шкафам, то позвоню. Телефон не бросай куда попало.

Уходя, прижав её к себе, одарил нежным поцелуем сжатые Машкины губы. – Не скучай, мышонок, я быстро. Одна нога тут другая там и наоборот, – улыбнулся он.

Приехав, домой, Кирилл первым делом, закинул стирку в машинку. Потом, оседлав стул, раскалил разговорами до красна телефон объяснениями с группой. Времени катастрофически не хватало, минуты утекали ручейками. Развесив на просушку бельё и приведя себя в порядок, поехал искать Машкин дом. Квартира оказалась огромной, состыкованной и перепланированной из нескольких, когда-то отдельных. Машину комнату нашёл действительно по плакату. Его лицо прикрывал пересохший кленовый листочек, пришпиленный булавкой к его лицу. «Вот чудо, это с листиком она круто придумала, наверное, чтоб не плевать в мою рожу за глупость», – улыбнулся он, приступив к перетряске шкафов. Собирая по списку трусы, лифчики, носки и Пашкины вещички был застигнут домработницей. Бдительная женщина, приняв его за вора, подняла шум. Пока разобрались, поговорили, выпили кофе, ушло время. Только позвонив Саше и получив инструкции в отношении парня, она успокоилась, а, поняв, что это ещё и отец Пашки, обрадовалась. – «Наконец то, у девочки будет всё, как у людей». – Повторяла она, поя его кофе. Пока поговорили ещё и об этом, долетел до себя уже в темноте. Перегладив высохшее бельё и собрав вещи в отдельную сумку для себя с необходимым скарбом, заторопился в путь. В делах и не заметил, как на улицы путая дорожки, спустилась уже ночь. Цепочка машин продвигалась вперёд, выматывая нервы, черепашьим шагом. Вырвавшись из этого плена, проскочив через дворы, перевёл дух:– « Кажется, удалось не влететь в пробку. Что там с Машей?» – нёсся он дальше, стараясь объезжать заторы. По ходу, заскочив в супермаркет, накупил ребёнку смесей, каш, соков, пюре и памперсов, не забыв про продукты для себя и Маши. Заглянув за одно уж в газетный киоск, прихватил Машенции пачку журналов. «Пусть отвлекается, от свалившихся на неё дум». Загрузившись, передохнул, позвонив ей.

– Как ты, детка, Справляешься, Пашку кормила? Молодец, я на пути к тебе. Не скучай, мышонок.

Ошарашенные, таким разворотом событий ребята из группы, звонили без конца, предлагая свою помощь. Кирилл замучился прижиматься к обочине, выхватывая телефон.

– Старик, – гудели они, – вот, как оно вышло. На девочку гнали, а зря. Как ты мог брата за жениха принять, не иначе с газированной воды. Говорили тебе, не запивай ей водку.

– Шутники, я на дороге. Хватит развлекаться.

– Вот балда. И мы тоже козлы в яблочко, называется, попали. Ослепли все, словно куриной слепоты нанюхавшись. Помощь нужна, звони, тормоз. Как она там?

– Как всегда молчит и плачет. Дня через три можете навестить. Надеюсь, это её растормошит немного.

– Мы даже не поверили тебе сначала, думали, прикалываешься.

– Пацан, семимесячный, точняк, что за прикол мне вас разводить. Мать моя рада, не надышится на малыша.

– Забыли тебя спросить. Ты сможешь работать?

– Да.

Если учесть, что он ещё час проторчал в пробках то приехал уже довольно поздно. Машка спала, опять свернувшись калачиком. "Что за кошачья привычка?" – не довольно поморщился он. Как не старался, не шуметь, разбудил. Она села к стене, поджав ноги под себя, кутаясь в расползающийся халатик.

– Малыш, привет, – прикоснулся он губами к её порозовевшей ото сна щеке. – Разбудил, прости. Давай разбёрём пакеты. Помоги.

– Я уснула, – оправдывалась она.

Он чмокнул её в носик и успокоив поторопил:

– Это полезно. Включайся. Здесь, стирка и вещи по твоему списку. Продукты, я сам в холодильник разложу. Это пакет с Пашкиным питаниям и памперсами. Журналы тебе.

Помолчав, она тихо произнесла:

– Ты долго.

Понимая её состояние Кирилл, занимая её делом, объяснялся:

– Так получилось. Меня в твоей квартире взяла в плен домработница.

– Как же ты выбрался, кто устраивал побег? – улыбнулась она.

– Саша выручал, – чистосердечно признался он.

Разложив детские вещи, она повернулась к нему:

– А потом?

Объяснял всё по– порядку. Понимал, что девочка давно уже живёт другой жизнью, жизнью больниц, аптек и тревог и ей всё интересно. И пытает она его не потому, что не верит, а потому, что именно интересно. Просыпается она от спячки. От того и рассказывал всё подробно.

– Из её цепких лапок оказалось не так просто выбраться, разговаривали и пили кофе с печеньем. Заезжал в супермаркет. Народа туча, время такое, все спешат после работы быстрее отовариться и домой. От этой спешки и наплыва везде, заторы, будь они не ладны.

Маша соглашаясь, кивнула и рассказала про то, что происходило у неё.

– Юля принесла пакет продуктов. Сказала, ты заказал.

Он рассмеялся, вспомнив как выпирая Юлиану, озадачил её делами.

– Так и есть. Не волнуйся, не пропадёт, я слопаю всё.

Помучив в пальчиках уголок полы халата, она с насторожённостью спросила:

– Ты не уйдёшь?

Кирилл бросил все дела и, пересадив её к себе на колени, обнял.

– Маш, зачем бы мне такая прорва продуктов.

Она порозовела и, отвернувшись, прошептала куда-то в пол:

– Саша звонил. Я просила не приезжать.

Кирилл чмокнул её в плечо и поддержал:

– Правильно, он и так выматывается со своими фирмами.

Дальше произошло то, чего он ожидал, конечно, но так скоро не надеялся испытать. Маша важно посмотрела на него, так же важно обняла. В его голове настойчиво забилась мысль: "Меня непременно что-то сейчас ждёт!"

– Спасибо тебе, – вдруг прильнула она к нему. – Вот так живёшь, живёшь один и привыкаешь, но случилась беда и одной не прорваться. Важно, чтоб рядом был кто-то сильнее тебя.

У Тарана зашевелился в горле, царапаясь колючками ёжик.

– Ну-ну, не надо пургу по душеньке крутить. Ты, мышонок, не одна, я рядом теперь буду всегда.

Маша, даже не посмотрев на него, горько вздохнула, пытаясь оторваться и отойти. Этот вздох полоснул по его душе, и он со всей дури, прижал её к себе. Но этого показалось мало для её переубеждения и он, найдя её губы, впился шальным поцелуем. Маша не оттолкнула, но и ответной волны он не почувствовал опять. "Что же всё-таки происходит. Разлюбила, устала, не верит или из-за сына не до меня?" – терялся он в догадках.

– Ты обедала, – спросил он, чтоб хоть что-то сказать.

Она вскинула на него свои большущие глаза и как что-то обычное проговорила:

– Тебя ждала.

У него опять перехватило горло:

– Мышонок…

– Не хочется, – заторопилась она с объяснениями, боясь услышать что-то насмешливое или неприятное ей.

Но то что он ей говорил и в чём убеждал сделало её счастливой.

– Машенька, так нельзя детка. Ты ребёнка кормишь. Я ж только себя, один свой живот.

Единственно, смущающее её звено это то, что он молчал о ребёнке. Неужели ему всё равно?

– Кирюша…, ты ничего не спросил о малыше.

Теперь Таран понял, что за напряжение её держало. "Она думает, что я холоден к мальчику. Надо срочно выводить её из этого заблуждения".

– Первое, что я сделал, войдя в отделение, это у дежурной медсестры справился о Пашке. Потом поговорил с мамой. Они опять остаются тут ночевать с нами. Машка, какая же ты глупышка.

Она потупилась.

– Прости.

– Ну-ка садись, – усадил он её за стол. Сам же развив бурную деятельность, носился по палате, особенно досталось микроволновке. Ему хотелось сделать для неё что-то доброе, чтоб убрать эту стену недоверия до себя. "Каким же жаром, девочка, растопить твой лёд?" – кувыркалось в его голове. Кирилл, перебрав пакеты с едой и разобравшись с холодильником, остановился на принесённом Юлей картофельном пюре с жареной рыбой. Открыв малюсенькие с ноготок огурчики, подвинул ей. Подумав, позвонил матери с отчимом, пригласив составить компанию поужинать с ними. Надо забывать обиды и сближаться.

– Ешь, детка, не жди нас, – поцеловал он ей шейку. – Я до своих дотерплю. Пусть поедят нормально, а то они с нами второй день маются.

Долго родных ждать не пришлось, отложив медицинскую рабочую писанину, они заглянули к ребятам.

– Нам неудобно вас объедать, – всё же стеснялись они.

– Нормально. Наши запасы полк потянут, – подвинул им стулья смущённый, но довольный Кирилл. – Класс, получился семейный ужин!

– Пожалуй, – улыбнулась, нерешительно, не веря своим ушам мать. Может, сын не так выразился или он простил её, приняв отчима.

А тот не отводя глаза смотрел прямо и даже улыбался.

– Соус сегодня на пробу купил с чесноком и базиликом, – подал он отчиму. – Мам грибочки попробуйте с картошечкой само то. – Ухаживал он за ними вовсю.

Татьяна не смела верить в такое счастье. Тихо просила:

– Не суетись.

– Мы сами, – крякал в кулак разволновавшийся отчим.

Кирилл и так зная ответ всё же спросил:

– Вы что ещё на ночь остались?

– Подстрахуем для верности, внук же, – посмотрела на Машу Татьяна Анатольевна так, словно боялась, что та отнимет у неё право бабушки. Привыкнув за три дня к мальчонке, она боялась его потерять.

– Я не знаю, как благодарить, – одними губами прошептала Маша и вдруг сорвавшись, обняла её. И так же стремительно, застыдившись своего порыва, унеслась на кровать, отвернувшись к стене.

– Маш, ну ты чего? – подсел к ней Кирилл, бубня затасканные слова. Ничего умного просто не приходило в голову.

– Пройдёт, простите, нервы, – оправдывалась она за свой порыв.

Кириллу надо было как-то сказать Маше о сегодняшней ночной работе, но он всё оттягивал эту минуту, надеясь на чудо или обстоятельства. Ночёвка матери и отчима в отделении, делала его ночной уход более спокойным, конечно, сын и Машка останутся под контролем. Вероятно, его дума была написана на его лице, потому что мать завела разговор как раз о работе:

– Ты опять сегодня не работаешь, может, решил вернуться в медицину? – насторожённо спросила Татьяна Анатольевна озадаченного сына.

– Работаю, – кашлянул в кулак он, поглядывая на Машу. – Машенька, ты спи мышонок, не жди меня. Я приду под утро. Работа в ночном клубе. Ребят не могу подвести.

– Без проблем. Иди, конечно, – засуетилась Татьяна Анатольевна, – мы приглядим за ней.

Постучавшись, не ожидая ответа и разрешения, в палату просунулась кругленькая девичья мордашка. Поиски пропавших родителей привели младшую сестру Кирилла в больничную палату.

– Что тут у вас за пчелиные сборы? – облетела она всех, целуя, притормозив только вопросительно изучая Машу.

– Просто Тася для своих. – Представил её Маше Кирилл. А по ксиве Наташа. Она маленькая всем представлялась именно так, – Тася. Проглатывая первые "на" и вместо "ш" произнося "ся". Вот и получилось, вместо Наташа, Тася. Так и осталось для семьи. Тоже будущий кардиолог. Домучивает мединститут. Семейный подряд. Я один отщепенец. Откололся не заметно для себя и неожиданно для них. В шоубизнес ушёл.

– Про меня ты всё рассказал, давай уж про другую сторону намекни. – Кивнула она на Машу.

Кирилл встал и представил официально.

– Наташа, это Маша, моя жена.

Татьяна Анатольевна, поперхнувшись чаем, извинилась:– Крошка попала.

– Стрелки моего прибора "удивления" зашкаливают от твоих дивных речей. Я чего-то ещё не знаю? что за семейные сборы у вас в институте? Второй день родители не ночуют дома, по телефону несут что-то невразумительное, пригоняю сюда и "бац", застаю вас всех в одной палате, а брата с вами за одним столом ещё и женатым, – покосилась она на невзрачную девчонку.

– Внука оперировали, – перебила её красноречие мать, огорошив новой новостью.

Наташа быстро справилась с удивлением.

– Ну, это я уже много пропустила. Жена, внук. И большой?

– Седьмой месяц доходит, – глаза матери сверлили её, приказывая заткнуться.

Маша безучастная ко всему, сидела на краешки кровати, в объятиях Кирилла.

А Наташа приплясывая молила.

– Хочу взглянуть на него. Папка покажи мне его.

– Тася не егози, – прицыкнула мать, искоса посматривая на Машу.

Но на дочь все эти угрозы и предупреждения не произвели никакого впечатления.

– Что вы так реагируете… Интересно же, я оказывается тётка и у меня давно есть племянник.

Отец легонько похлопал ладонью по её руке и тихо сказал:

– Не торопись торопыжка. Сейчас мама привезёт его на кормление, и ты посмотришь.

У Наташи это вызвало новую бурю эмоций.

– Маша, ты его ещё и кормишь? Очуметь. Я потерплю, но давайте побыстрее.

Наташа доставала всех до тех пор, пока Татьяна Анатольевна не ушла за ребёнком. Она ждала, суя свой маленький нос в приоткрытую дверь. Её вопль известил о прибытии малыша.

– О, как на Кирюху похож. Какой миленький, такой же мазунчик будет, – прилипла, она к прозрачной стенке кроватки.

Кирилл, когда сестра добралась до него, не утерпев, дёрнул её за свитер.

– Язык не ложка пусть отдохнёт немножко.

И тут же получил сдачи.

– Не пихайся, больно– то не напугалась? – отошла она всё же подальше от брата.

Но брат ответил ей новым террором.

– Вышли все, пусть Маша спокойно Пашку покормит, – выразительно посмотрел Таран на Натку.

Но её голыми руками не возьмёшь и не голыми тоже. Поставив руки в бока, она бойко заявила:

– Вот вы с папой и идите, а я посмотреть хочу. Интересно же. Ты любовался, я тоже не рыжая.

Таран полез с упрёками:

– Не девка, а Яга на метле.

– Бобик! – выпалив, спряталась она за мать.

– Кирилл, ты старший отступись, выйди, – вынуждена была влезть в их перебранку мать.

Показав сестре кулак, Кирилл отправился за дверь. Пашка сосал не просыпаясь, чем умилил ещё больше Наташу. Расплывшись в улыбке, она попросила:

– Маш, можно я ему что-нибудь подарю?

"Можно", – кивнула та, не открывая рта и не спуская счастливого взгляда с чмокавшего сынишки.

– Нет, Кирюха, всё же гад. Как можно скрывать от нас было такую прелесть, – не унималась Натка.

– Он не знал. – Ясно произнесла Маша, чем не сказано удивила сестру Кирилла.

Та расправив кофточку на ребёнке не сдержалась:

– Я думала ты немая. Молчишь и молчишь.

Маша ответила опять односложно:

– Слушала.

И тут до Наташи дошло, она даже не пыталась скрыть своё удивление.

– Как не знал, он же сказал, что ты его жена.

Татьяна Анатольевна пнула дочь по ноге, пытаясь остановить разговор.

– Он пошутил, – отвернулась Маша. – Я ему никто. Это он так сказал под настроение.

– Подожди. Кирюха не такой, – отпихнулась от матери Наташа, продолжая разборки, – если он сказал "жена", значит, так и есть и в другую дудку не надо дудеть.

– Ох, Тася будет тебе на орехи, не лезла бы ты, куда тебя не просят, – погрозила мать.

Но Натка почувствовав натянутость для Маши разговора сама перевела тему.

– Папка оперировал?

– Папка, папка. Как ты поздно так добираться будешь, на чём. Переживания с вами одни. Взрослые уже, а покою нет, – разворчалась Татьяна Анатольевна.

– Кирилл же поедет, он вернулся на своей машине, пусть завезёт сестру, – подсказала Маша.

– Пойду братца умасливать, – выпорхнула в коридор Наташа.

Подождав пока за дочерью закроется дверь, Татьяна Анатольевна вздохнув, произнесла.

– Они от разных отцов.

Маша кивнула:

– Я догадалась.

А та вдруг открыла ей свою боль.

– Муж умер, когда Кириллу было восемь лет. Отец его очень любил и баловал, конечно. Что значит для взрослого мужчины ребёнок, тем более единственный. Игрушка. Он был почти вдвое старше меня. Я у него студенткой практику проходила. Талант, знаменитый учёный и один. Было от чего потерять голову. Но счастье не было, как ты догадываешься долгим. Удар случился в институте. Тромб. За его жизнь боролись, но не спасли. Я вышла замуж за его любимого ученика и друга. Кирилл, не захотел понять и мне этого шага не простил. Я надеялась что взрослым поймёт, но нет…

– Вы ошибаетесь. Просто он не нашёл повода сказать вам об этом. Повзрослевший парень давно понял свою детскую ошибку опалившую ещё и его юность. Тем более, после беды с малышом.

– Ты, правда, так считаешь? – вспыхнули надеждой глаза Татьяны Анатольевны. – Мне тоже показалось, но страшно ошибиться.

– Я вижу.

– Дай Бог, дай Бог. Может внучек нас и примирит всех. Так тяжело быть в разладе с детьми и повод не имеет значение.

Потихоньку больничная жизнь для Маши, пересказанная словами смешливой Наташи, утряслась и, утрамбовавшись, пошла продвигаться к двери на выписку. Правда, не легко было с мальчишкой, но общими усилиями новых родственников и старых друзей справлялись. Измученный уколами и болью Пашка не сползал с рук матери и не менее понравившегося ему отца. Не желая лежать в кроватки ни минуты, как только раскрыл глаза, он требовал к себе постоянного внимания. А при приближении людей в белых халатах или голубых костюмах проявляя беспокойство, начинал орать во всю мощь.

– На века враги, – смеялись медики. – Улыбаясь зарёванной Пашкиной мордашке. Каждый день теперь заскакивала Наташа, давая возможность Машке и Кириллу передохнуть. То забирала в свой кабинет или гуляла с ним по коридору Татьяна Анатольевна, предварительно сняв свой белый халат, который действовал на него страшилкой.

– Весело у вас тут, народу, как на распродаже. Помощники, похоже, не требуются уже, – трещала Юля, тормоша подругу, – нянек рота.

– Пока не жалуемся, – чмокнул в щёчку её Кирилл, – кофе будешь?

Она кокетливо поправила причёску и отказалась.

– Нет, спасибо. Таран, у вас, как я посмотрю все медики. Ты как в шоубизнес попал?

– В знак протеста, – буркнул тот.

Юлиана расхаживая по палате, хихикнула.

– Туманно, но ответ принимается. Как после больницы с этим ребёнком будет Машка справляться, для меня загадка.

– Почему? – покосился на неё Кирилл.

– По кочану. Набаловали на руках и по первому же зову "слонёнка" летите, а дома столько нянек ну никак не наберёте. Две Машкиных лапки и всё, – проводила Юлька несчастным взглядом вышедшую из палаты Машу.

Кирилл, качая хлопающего глазами малыша, запротестовал:

– Чего одна, а я. Справимся. Лишь бы поправился. Через неделю выписать должны.

Юлька в знак вопроса сморщила носик:

– А Машуня знает, что ты собрался жить у неё?

Кирилл поулыбался сыну пускающему пузыри и пристроившись на стул вернулся к их с Юлианой разговору.

– Пока, по-моему, не очень. Узнает, когда вещи свои перевезу, а то ещё сочинит мудрёный отказ. Думай, гадай, как выкручиваться, а так поставлю перед фактом и вся премудрость.

– Флаг тебе в руки, – пожелала удачи та.

– И звезду в лоб, – добавил он.

Юлька аж подпрыгнула.

– Звезду-то Таран зачем, чтоб легче прицеливаться в тебя было, стреляя?

– Вот это, да. Придумала. Звезда, чтоб дорогу к Машке подсветила. Психолог, дипломированный с западной печатью, – не удержался он от ядовитых уколов.

Юльку это завело. Спокойный её вид вмиг испарился. Она на него почти рычала:

– Ох, Таран, как по мне, так я б на твоём лбу точняк поставила печать, чтоб бабы издалека просматривали и близко к тебе не подходили.

– Смотря, что за печать?

– А я не сказала, нет?

– Упустила потрясающий момент.

– Сейчас скажу, – подошла она к двери, чтоб скоренько улизнуть.

– Ну?

– Козёл. – Выдохнув и выскочив, она чуть не сбила Машу, взявшуюся за ручку двери.

Вылетевший следом Кирилл пытался достать Юльку из-за спины, крутящейся между ними Маши.

Пришедшая к внуку Татьяна Анатольевна, усмехнулась. – Раз пошло такое веселье пора на выписку, Паша твоих родителей готовить. Безобразничать стали, балаган устроили.

– Это не я, это вот эта коза, – достав, дёрнул за драгоценную причёску Юльку Кирилл.

Та завопила на всю злость:

– Машка, зачем тебе такой варвар.

– Смотри к Максу общипанной приползёшь, – пригрозил он, обнимая Машу, горячо целуя, и шепча в маленькое ушко. – Не слушай её, сороку, маленькая моя. Лучше меня нет никого, это она из-за зависти напраслину наводит.

– Ага, прямо мечтаю несчастной стать, – помахала она им рукой, шагнув в лифт, чтоб уж без новых потерь и погони.

Дома Машу ждали. Домработница ко дню выписки навела порядок. Сделав во всех комнатах влажную уборку, приготовила обед. Забирал Машу и перевозил Кирилл с сестрой. Предупреждённые о мероприятии Саша и Юля не мешались. Подогнав машину под самый подъезд, Кирилл попросил девчонок, чтоб шли налегке, вещи он сам принесёт, но непослушные барышни схватились за сумки и пакеты.

– Тася, Маша, – повысил голос он на них, – кому я сказал, не берите тяжёлых сумок. Я отнесу Пашку и вернусь за вещами. Таська брось, – уже ругался он, – взяли девчонки мелочь, и пошли вперёд меня. – Глаз спускать нельзя. Ветер в голове гуляет.

Свою поклажу в квартиру он занёс последней, но чересчур расторопная Тася влезла в неё раньше намеченного им времени. Разбирая вещи и раскладывая их по полкам. – Это Паши. Это Маши, – бормотала она. О, а это Кирюхины, куда их Машенька? Какой уголочек ты им уделишь?

Машка вздрогнула, как от удара, развернувшись к вошедшему с Пашкой на руках Тарану. Сердце забилось у горла. Голос пропал. Разволновалась.

Поймав её сумасшедший взгляд, Кирилл немедленно стал действовать.

– На, ребёнка репей, пойди, пройдись на кухню с Полиной Ивановной поговори, это не так опасно, – вытолкал он сестру.

– Да, пожалуйста, – забрав племянника, убралась она. – Что я такого сказала? Пашка, птенчик, тебе достался с нотами отец вместо мозгов.

Кирилл подошёл к замершей Машке. Она не решалась, точнее, боялась поверить в такое. Подумала, что Наташа случайно, по глупости распаковала его сумку и начала выкладывать вещи бывшие с ним в больнице и вот сейчас он не знает, как выкрутится из этого щекотливого положения. Машка, очнувшись и решив помочь ему, так будет легче, принялась запихивать вещи назад, в сумку. Вот так!

Кирилл, решив опередить её обнял и развернул к себе. Она не смотрела на него, сверля взглядом ковёр на полу.

– Машуня, разреши мне остаться, прошу тебя, не делай ты мою вину бревном способным меня раздавить. – Напугался он, перехватив её руку, что вылетит сейчас отсюда, не успев и поздороваться с плакатом на стене.

– Нет, нет, – застыла она с вещами, не зная, что ей делать теперь с ними дальше. – Ты не виноват. Я сама.

– Боже мой, Машенька, ты меня доконаешь. – Его сильные руки подняли её на уровень губ и крепко прижав, впились в неё жарким покаянным поцелуем. – Я остаюсь, детка.

– Хорошо, – кивнула Маша, слизывая влагу с губ.

– Малыш, я тебя люблю, – теперь уже нежно целуя, прошептал он в её горевшее ушко. – Безумно люблю. Мне труба без тебя.

Их примиряющий поцелуй прервала влетевшая с новостью Наташа.

– Тпру. К вам пришли, – смутилась она. Но, поняв, что на неё даже не обратили внимание. Осмелела. – Эй, хватит лизаться, слышите, что я вам говорю.

– Стучаться надо, – погрозил сестре Кирилл. – Кто там?

– "Пришли", это я, – вошёл Александр. Собственно, а это кто? – смерил он, оценивая Натку. И тут же потерял к ней интерес. Такие барышни были не в его вкусе.

Кирилл представил:

– Моя сестра Наташа, а это брат Машеньки, Александр.

– Понятно, – попробовала сдуть со лба непослушную прядку Наташа.

– Взаимно, – усмехнулся Саша, смерив уже без азарта взглядом круглолицую с кудряшками девушку.

Постояв. Посмотрев друг на друга. И обменявшись: кто изучающими, а кто и необходимыми взглядами, и церемонными приветствиями, они разошлись. Маша с Наташей, забрав Пашку, ушли на кухню, а ребята остались в Машкиной комнате. Кирилл, раскладывая в Машкин шкаф свои вещи, искоса посматривал на Сашу.

– Зашёл посмотреть, как вы тут, – оправдывался тот.

– Без проблем. Перебрались. Натка помогла, – заверил Кирилл.

– Встреча за встречей сегодня, только освободился. – Говорил он ни о чём, не решаясь спросить Кирилла о главном. А именно, что будет дальше с их отношениями с сестрой.

– Идёмте обедать, всё стынет, – заглянула Ната, – Полина Ивановна ждёт.

– Мчим уже, – пообещал Кирилл.

В столовой Таран, забрав малого у Маши, давая ей возможность перекусить, сам пытался есть с ним вместе с одной ложки, потешаясь его старанию выловить капусту из борща крошечными цепкими пальчиками.

– Кирилл, кажется, малой ожил, поправляется, – не утерпел Александр, с комментариями понаблюдав за тем, как выловленная капуста исчезает в маленьком ротике, а пальчики опять исследуют тарелку. Кирилл предусмотрительно предлагал ему тот же ассортимент овощей, но в ложке, он с кряхтением и визгом отвергал. Только сам и только в тарелке.

– Нашли потеху, – посмеивалась и Наташа. – Сплюньте или постучите, чтоб не сглазить.

– Скажи Паша дяде, как нам та больница осточертела. Манали, мы её. М-м, золотко, – чмокнул Кирилл сына в розовую щёчку. – А ну-ка давай супчика поедим, а то у тебя, как в той присказке по усам текло, а в рот не попало. Один кулачок облизываешь. Мужик должен, всё есть, а не одну капусту. Давай, ложечку за маму, теперь за папу.

– Может, не надо его пока ко взрослой пище приучать? – засомневалась вседозволенности брата Наташа…

– Нормально, сколько он там съест, облизывает больше.

– Тебе, конечно, виднее, ты его отец, но всё ж у Маши разрешения спросил бы, – не удержалась от яда Натка.

– Маша молчит, значит, не возражает.

– Психолог, Юли на тебе не хватает.

– Цыц, а то накликаешь.

Выходя из столовой, Саша, поймал Кирилла за ремень.

– Притормози Поваротти.

– Ну?

– Скажи-ка мне, ты остаёшься у Машки?

– Я уже и вещи привёз. А ты сомневался?

Саша поковырял складочки своих брюк и без злости сказал:

– Спросил для уверенности. Теперь мне за сестру спокойно. Сдал с рук на руки. Разбирайтесь сами с родителями, если что.

– Не захотят же они внука сиротой оставлять, – заметил Таран.

– Это, смотря под какую руку ты моей мамочки попадёшь. Машка её уже раз кинула. – В тон ему объяснил Саша.

– То есть?

Сказал "А" пришлось рассказать и про "б", вздохнул Саша и ввёл Тарана в круг семейных тайн.

– Юлька певицей балуется, за границу поехала получать образование. А наша, на Европу наплевала. На певицу не потянули голосовые связки. И с мужем теперь вот облом. Ни банкир, ни бизнесмен, а певец. Да не просто певец, а Машкина дурь с плаката. Маменька будет в шоке.

Кирилл поиграл своими мышцами и самодовольно заметил:

– Справлюсь.

– Не просчитайся смотри в силёнках, она цепкая дама, – не отказал себе в язвительности Саша.

– Меня не достать. Волосы на голове чуть длиннее, нулёвки. Ей не под силу будет ухватить.

– Зато у неё до другого руки на тебе дотянутся. Следующего спиногрыза уже не потянешь.

– Не каркай.

– Она заездить тебя может.

– На меня, как сядешь, так и слезешь.

– Похоже, у маменьки в семье достойный противник появился. – Хохотнул Саша, прокатив претендента на зятя родимой маменьке по всем ступеням и впаяв в него все занозы.

К ужину гостей прибавилось. Приехали Юля с Максом. Так что напряг в няньках для Пашки у ребят, пока не чувствовался. Ужинали весело, Пашку опять пробовали кормить с общего стола, что ему было явно в удовольствие, хотя и от своей миски с кашей, не отказывался, держа всё время бутылочку с компотом под рукой. Он болтал ложкой, пытаясь хоть куда-то попасть в рот или тарелку, пил из чашки не упуская случая подсосать из бутылочки. В общем, развлекал всех и домашних и гостей.