Текст книги "Машка, или Ключи от счастья"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Таран почесал свою макушку.

– Хм… Странно она умирает. Говори правду… – дёрнул он её за волосы.

– Ай!… – вырвалось из неё. – Как умеет, болван.

Большего из неё при таком скоплении народа не выжать. Потеряв к ней интерес, Кирилл отпустил. Юлька скоренько перебежала на другую сторону сцены. За кулисами Юльку тут же закрыл собой, оказавшийся только что не удел телохранитель. Сунув Кириллу под нос кулак, он готов был тут же реабилитироваться перед хозяйкой. Но перекошённое злостью лицо и бойцовский квадратный вид не напугали Тарана.

– У меня свой такой же имеется. Во, – махнул он перед охранником Юлианы, проходя мимо. – Допрыгаешься коза.

– Бревно, – смело выглянула она из-за широкой спины своей охраны.

– Да?! – шагнул к ней Таран.

– Да! – показала она ему язык.

Машка ждала её у машины. Юля вернулась не довольная всем светом и красная от негодования персонально на Тарана… Охранник нёс цветы и Юлькин концертный костюм. «Не лень им головы людям морочить, таская букеты туда и обратно», – удивлялась подруге и её шоу бизнесу Машка.

– Представляешь, он ещё Валерику кулак под нос сунул, – пылала гневом шоу дива.

– Значит, мне не показалось, и нападение всё же было. Я видела, как они тебя зажали на сцене, – посочувствовала Маша.

Она не просто возмутилась, а выбухнула.

– Какого чёрта показалось, так и было.

Обрадованная Маша ей тут же напомнила:

– Вот! Я же предупреждала тебя…

А Юлька, не признавая своих просчётов, ябедничала:

– Понимаешь, подумать не могла, что твоё разлюбезное бревно, применит ко мне прямо на сцене допрос с пристрастием.

– Это как? – открыла рот Машка.

– Щипался, во, – показала она "вещдок", красную кожу, – полюбуйся, чего ради тебя приходиться терпеть.

Маша смутилась.

– Это он явно перестарался.

Но Юла, не умеющая на одном долго месте крутиться, перевела стрелки:

– Всё, забыли и поехали в одно место, мне отец советовал посетить этот ресторанчик. Любопытно посмотреть, что конкретно его в нём околдовало.

Им повезло, оказался свободным столик. Пристроились в сторонке за колонной. Стараясь не шуметь и не очень пока смотреть по сторонам, подозвали официанта и сделали заказ.

– Обычно у нас аншлаг, – улыбнулся им выхоленный парень. – Все столики на заказ. Постоянных клиентов уже знаем в лицо.

– Посмотрим, посмотрим, – зевнула Юлька, демонстрируя равнодушие, но пробегая глазами перечень блюд и напитков.

– Вы к нам случайно попали или по рекомендации? – улыбнулся опять официант, стараясь бороться с её таким пренебрежением.

– По рекомендации, если вас это утешит.

Юлька с видом светской львицы осмотрела зал. Маша почувствовала, как подруга напряглась. Над чем-то подумав, Юла резко развернулась вправо. И, когда она развернулась, на Машу глянули сумасшедшие её глаза. Помяв в руках салфетку, она бросила её не думая, Машке на колени. И что-то решив для себя, пошла к сцене, откуда только что ушли на отдых певцы. "Какая её муха укусила", – крутила головой по залу Маша, ища источник такого не понятного поведения Юльки. "Мамочка моя. Упасть не встать", – зажала рот ладошкой она. За два столика от них лениво потягивал вино Максим. "Скорее всего, деловая встреча. Рядом с ним мужчина лет сорока, вот это номер", – кумекала Машка, не спуская глаз с подруги. Та пела, стараясь попасть в такт за подыгрывающим ей музыкантом, песни из своего репертуара десятилетней давности. Не обративший никакого внимания по началу Максим, постепенно заинтересовавшись присматривался к ней сейчас. "Вероятно, вспомнил её репертуар. – Поняла Маша, кося на него глаза. – Прыгал же под них в подтанцовках" Маша видела, как нелегко подруге петь. Слёзы, заволакивая глаза, сжимали горло, мешая ей. Машка, сигналя руками, "кончай" старалась достучаться до неё, но Юлька ничего и ни кого не замечала. "Хорошо хоть вернувшиеся с перерыва певцы потеснили её", – обрадовалась такому повороту Маша, встречая недовольную подругу. Но та, выпив бокал вина и стрельнув в Машу огненной стрелой горящих безумством глаз, отправилась приглашать на танец свою боль. Максим предусмотрительно поднялся с её приближением. Юлька какое-то время молча изучала подзабытое лицо, потом, вцепившись в руку, повела к танцующим парам. Устроив голову на его груди и закрыв глаза, она в такт музыки старалась передвигать ногами. "Ничего себе посидели", – волновалась Маша за подругу, со страхом наблюдая за этой, казавшейся для несведущих, обычной сценой. И только Машка знала, что происходит сейчас с её душой. "Как же она жила всё это время, пряча от всех правду и такую чудовищную боль…" Машка сама с трудом сглотнула заполнившую горло горечь и слизнула сбежавшую по щеке слезу. "И ведь никому ни-ни. Даже ни полсловечка". Их танец пошёл уже на второй круг. Юлька не желала отпускать, а он всё говорил и говорил ей что-то на ушко. "Усилия затрачены вхолостую. Она же его сейчас совсем не слышит. Почему мужики такие ослы", – страдала за подругу Маша не в силах помочь. "Слава Богу, идут, на третий круг не пошли", – обрадовалась она их возвращению к столику. Юлька спешно знакомила его с Машей, плохо понимая происходящее. Маша помнила его, принимая участие во всех съёмках клипов, репетиций и выступлений подруги, но парень тогда не обращал внимания на маленьких девочек носящиеся под ногами. Извинившись, он вернулся к своему столику. Помолчав и глупо уставившись в свою тарелку, Юлька вдруг опять поднялась. Напугавшись, Машка, не церемонясь, толкнула её обратно, на место. Подруга, окинув её ненавидящим взором, прорычала:

– Оставь меня.

"Ого. Ничего себе заявочки", – напугалась Маша, боясь не справиться с ситуацией.

– Успокойся. Ты же умница. Кольца у него на пальце нет, я посмотрела. Может и холост. С нас глаз не спускает, – комментировала она происходящее за его столиком. – Поднимаются, выходят.

– Замолчи, я его не отпущу, ни за что больше не потеряю. Ты не понимаешь, как это больно, страшно жить так, как я живу. Пусти, – рванулась она. – Я утону в этом омуте, чтобы жить. Пойми, у меня нет другого выхода.

Отпихнув не совладавшую с ней Машку, она выбежала за удаляющимися мужчинами. Маше ничего не осталось, как пойти следом. Но Юлькины страхи не оправдались. Проводив партнёра, Максим возвращался в зал. Юлька со всего своего разгона влетела в него. Мчащаяся следом Машка, еле успела затормозить, увидев предостерегающий жест парня. Придерживая обливающую его грудь слезами Юльку, он отошёл к окну. – Иди, мы через пять минут подойдём, – просигналил он смущённой Машке. Это его "пять минут", она ждала полчаса. Перейдя за столик девчонок, Максим, озадаченно улыбался, осторожно поглаживая, держащую его Юлькину руку. Маша видела, – парень растерян. "Что-то не так. Надо выпутываться", – забеспокоилась она. Помучившись, решила пригласить его на танец и поговорить. Извинившись, так и сделала. Юлька не понимающе долго смотрела на неё, но руку отпустила. Отведя парня в танце подальше от подруги, она в упор спросила его.

– Что дальше?

– Не знаю, я думал, детская блажь прошла.

– Женат?

– Нет.

– Чем занимаешься?

– А вы не в курсе?

– Почему ты решил, что мы должны быть в курсе?

– Работаю в фирме её и твоего отца. Он сам меня нашёл и забрал ещё, когда на предпоследнем курсе учился.

Машин рот раскрылся, демонстрируя удивление.

– Вот это номер! – выдавила из себя она.

А Макс продолжал своё повествование:

– После института отправил в Европу. Учился ещё и там. Полгода как вернулся.

Маша опомнившись выбрала главное – Юля. А выбрав переключилась на неё.

– Она тебя ждала. Ты должен знать об этом. У неё никогда, никого не было. Не отпустит она тебя сегодня. Давай сделаем так. Я отправлю её охрану, заверив, что она ночует у меня. А ты подъедешь попозже и заберёшь её. Юлька девочка теперь взрослая, совершеннолетняя. Если она тебе интересна, конечно, и у тебя нет на другую женщину серьёзных планов. Предположим, что всё не так, тогда доводишь нас до машины, она стоит, ждёт нас у ресторана, сажаешь и машешь ручкой в след. Желательно подольше, чтоб мы с ней там как-то управились. Понятно моё предложение?

Он не улыбнулся, но кивнул.

– Вполне.

Маша вскинула подбородок.

– Так как?

Он сглотнул преграду в горле и выдал совершенно по Машиным меркам несуразное:

– Меня убьют за неё.

– Подумаешь. Один раз все когда-нибудь умрём. А, может, и как раз, нет. Вернули же тебя для чего-то назад, отменив казнь. И ещё не маловажный факт, сюда её отправил тоже отец. Поверь не всё в вашей истории просто, – прищурилась Машка.

– Хорошо, делай, как сказала, – сдался он.

Вернувшись к столику, Машка, собрав свои и Юлькины вещи, потянула за собой невменяемую от любви и такой встречи подругу.

– Юла, мы уходим.

– Идите, я расплачусь, – успокоил Максим, искавшую официанта Машу.

Увидев такое дело, Юлька упрямо замотала головой, отказываясь подчиняться Машке. Полные слёз её глаза, держали в плену Максима.

– Иди, – шепнул он, – Маша в курсе, я приеду.

Она не хотела верить. Ему пришлось коснуться уголков её губ.

Юля замерла и поддалась уговорам. Машка разыграла всё, как по нотам, никак не ожидая от себя таких способностей. Юлькин охранник довёз Машу до подъезда, но та вместо того, чтоб попрощаться и выйти, начала уговаривать подругу остаться переночевать у неё. Валера связался с отцом Юли, получив добро, отпустил.

– Оставляй, – разрешил Станислав Иванович. Машке действительно скучно. Пусть поболтают. Давно не виделись. Новостей, поди, накопилось чемодан и тележка.

Пропустив машину с охранником на выезде со двора, въехал Максим.

Девчонки ждали, мучаясь нетерпением в гостиной. Услышав подъём лифта, Юлька рванула дверь. Махнув от переполнявшей её радости на шею парню, она как маленькая взвизгнула. Маша, направляющаяся к двери при таком гарцевании подруги, остановилась и, хлопая глазами, наблюдала.

– Юлька, ты совсем не повзрослела, – проговорил он извиняющимся тоном, подхватив её на руки.

– Увези меня, скорее, – прижалась она к его щеке. – Я без тебя не жила.

Маша выгнула бровь. Подруга слишком рисковала.

– Маша, – повернулся он к хозяйке, – вот визитка. Там телефоны мои и адрес, если что пойдёт не так…

– Я ж говорила, а ты не слушала. Счастливо, – помахала им Маша в след. Как там Юлька говорила когда-то, вспоминала она: "Искать не буду, если судьба сведёт, то уже навсегда". "Вот и всё. Юлька дождалась своего счастья, а у меня один плакат. Правда, судьбу можно подтолкнуть", – сморщила Маша носик и приложилась губами к ухмыляющемуся со стены Тарану.

К назначенному часу Юля не приехала. Ребята безнадёжно опаздывали. Машке приходилось врать Валере, приехавшему за ней и грозно топтавшемуся на пороге. Покрывая подругу, придумывая на ходу всякую чепуху, она несла:

– Уехала срочно по звонку, будет ждать у метро на… Таганской.

Когда закрылась за ним дверь, бросилась, натыкаясь на мебель, к телефону.

– Гоните к метро, – шумела она в трубку, – отправила твою машину туда.

– Машка ты молодец, а то я всю свою связь поотключала. – Звенела счастьем подруга. Только надо было станцию самую дальнюю придумать. – Добавила она весьма обеспокоенно. Машка улыбалась представляя счастливую подругу.

– Сумасшедшая, какая уж на ум пришла. Торопись…

– Увидимся.

– Увидимся, увидимся… – шептала Маша, прижимая горячую трубку к щеке.

«Похоже, увидимся не скоро», – всё же оценила действительность Маша. Юльку теперь калачом к ней не заманишь. Занята подруга любовью. Не найти сейчас силы способной оторвать её от Макса. «Проехаться, что ли за тобой, – ни нашла она ничего лучшего, как разговорить портрет. – А что, это неплохая идея, прокачусь хотя бы недалеко». В одну минуту потребность видеть его сорвала её с места и погнала к нему. В эту минуту она уже не рассуждала. Побросав в небольшую сумку смену белья, Машка помчалась не сдерживая себя в городок предполагаемых гастролей. Пять часов скорым поездом, и она в провинциальном городке. Гостиницу долго выбирать не пришлось, одна на всех приезжающих в центре города. На верхних этажах номера, а внизу ресторан игральные автоматы и всякая ерунда. Сняв номер, купила билет на концерт. Она уже усвоила, что дорогие первые ряды всегда имеются в продаже. Хотя цены, не в пример столичным, тут были смехотворные. «Наверное, зарплаты тоже», – решила она. Побродив по городку, закупила на ужин фруктов, лотки с которыми торчали через каждые тридцать метров. Приятным сюрпризом было наличие в номере работающего пусть маленького и тарахтящего, но холодильника. Можно положить всё в него и о завтраке не надо ломать голову. Свободное время посвятила осмотру города. «Как люди в таких местах живут, – вздыхала она, бродя по улицам. – Скучища, но ведь живут и незаметно, чтоб были от этого несчастны». Утром проспала почти до двенадцати. «Это уже не утро, а обед», – удивилась она, посмотрев на часы. Воздух не столичный, спится без задних ног. Куда собственно спешить-то, город уже вчера обошла весь. Валялась бы и ещё, но поднял шум таскаемых вещей и мужской хохот. «Ага, приехали соколики, – поняла причину беготни Маша. – Персонал, похоже, летает. А как же столичные знаменитости пожаловали». Соблюдая меры предосторожности проследила, когда они, побросав вещички, отправились в клуб, что было не таким уж сложным делом. Так, как уходили они не с меньшим топотом, нежели пришли. Машка, приведя себя в порядок перед концертом, поспешила к гастроному за букетом. Надо же придерживаться традиции. Вчера с пользой гуляя по городку, высмотрела место продажи цветов. Ни о каких цветочных магазинах тут не слыхивали. Бабки сами себе и художницы и продавщицы, собирая букеты за разговором, вяжут, какую хочется им бумагу, ляпая банты. Тут тебе и вкус, и дизайн в одном лице. Покопавшись и выбрав, что получше, Машка, с трудом уговорила обиженную бабусю сменить яркую бумагу и убрать бант.

"А, что было ярко и красиво, а теперь никакого вида". – Не одобрила она Машину переэкипировку цветов торговка. Расплатившись и не слушая бурчание женщины, поспешила в клуб, куда уже валил валом народ. Любой приезд артистов для таких мест событие. Вошла в зал почти последней. Люди тут приходят пораньше, себя показать и пообщаться. Ребята на сцене работали, не обращая на неё внимания. Им и в голову, естественно, не могло прийти увидеть Занозу в таком месте. Кирилл появился только спустя минут двадцать после начала. Как всегда, отцепив микрофон, пошёл гулять по сцене, кося глазами в зал. Наклонившись со сцены к первым рядам, обращаясь к зрителям песней, он проглотил слова, увидев её сидящей перед собой. Чтоб не лезть ему на глаза, она старалась укрыться за цветами, но именно они и привлекли его внимание. В провинции не очень-то дождёшься благодарного цветочного бума. Поняв, что раскрыта, поднявшись на цыпочки, положила букет на краешек высокой деревянной сцены, не рискнув уже идти туда самой. Слишком красноречива была его реакция. "Ты?!" – выдохнул он потрясённым тоном. Из лучших побуждений, она покачала головой, словно пытаясь его разуверить, мол, это не я, а кто-то другой. Стараясь смотреть мимо него, досидела до конца. Торопиться-то всё равно некуда. Гостиница. Толпа сама вынесла её на мокрую улицу. Пока баловали себя концертом, над городом пронёсся ветер, небо, укрытое неизвестно откуда взявшимися стаями туч, исчезло бесследно, и разразился дождь. Летний, вроде не очень холодный, но, как из ведра. "Судьба, а может быть, силы небесные ополчились против меня", – решила она. Машка, прикрыв голову сумкой, побежала на автобусную остановку. "Вот Маруська, – ругала она себя, – зонт не взяла. Хотя кто знал, что небо продырявится, да ещё и так безобразно". Малочисленное такси расхватали первые, выкатившиеся из клуба зрители. "Придётся помокнуть", – вздыхала она. На первый автобус тоже не попала, оттеснил местный проворный, привычный к такому обороту люд. Правда, народу с его отходом стало поменьше. "Ничего в следующий влезу обязательно, – не теряла надежды она. – К тому же всё равно промокла". Время шло, а автобус не торопился их спасать от дождя. А тот лил уже ливмя. Настроение упало почти до нуля. Мокрая, продрогшая, она готова была уже потащиться по опустевшим улицам пешком, лишь бы попасть восвояси. "Похоже, они здесь ходят в час по одному или и того хуже", – запаниковала Маша, отбегая в сторону от брызг тормознувшего около неё микроавтобуса. Выскочивший из открывшейся двери человек, затолкал её вовнутрь машины. Она даже не сообразила, что ей стоит сделать: испугаться или обрадоваться, как машина понеслась по городу. Вытерев лицо ладонью, от бежавшей с волос воды, чтоб хоть что-то видеть, обомлела. Она мчалась с группой Тарана к гостинице. На пол и сидение натекла с одежды приличная лужа. Маша, смутившись, извинилась перед водителем.

– Ничего высохнет, – улыбнулся мужик и пожелал:– счастливо!

Машку трясло от мокрой одежды и пальцев Кирилла, крепко сжимавших локоть, но она расслышала:

– Какой номер?

– Пятьдесят, – пролепетала она в волнении в ответ.

Поглядывая косо на Машу, ключи ему отдали. Проведя её по коридору, он, открыв дверь, подтолкнул девушку в комнату и тут же скомандовал:

– Бегом под горячий душ. С собой полотенце есть?

– Нет.

– Я банное и коньяк принесу, – пояснил он. И тут же вспомнив спросил:– Переодеться есть во что?

– Нет, – помотала головой, о таких природных катаклизмах, как дождь она не подумала. И отправляясь на один день, захватить хотя бы ночную рубашку не догадалась. От того и оправдывалась сейчас:– Я думала сегодня в ночь вернуться в Москву.

– Значит, прихвачу свою футболку. Не вздумай запираться, – уверенным тоном, с металлическими нотками предупредил он.

Маша и не собиралась. Вернувшись и принеся всё необходимое, постучав в душевую, просунул в приоткрытую дверь полотенце. Но Машка не торопилась выходить на его глаза.

– Что ты там ещё плюхаешься, ночевать, что ли в душевой собралась? – проявил он нетерпение, уже зная её фокусы.

– Постирушки, сейчас….,– оправдывалась она.

– Кинь, я сам постираю, выползай.

– Уже иду. Отвернись, – попросила она, высунув замотанную полотенцем голову.

– Ну, не зависай, перемотана же вся. Всё-таки достирала. Давай развешу. На, переоденься, – подал Таран свою футболку.

– Я сама, – вцепилась Машка в одежду. Развешивая костюм на спинки стульев, а бельё, пряча на батарею под штору.

Наблюдавший сию картину Таран с иронией предупредил:

– Цирк кончай, переодевайся, я отвернусь.

Но Маша, схватив футболку, спряталась опять в душевой. "Ого, чего он захотел!"

Высушив феном волосы вышла на его глаза.

– Сойдёт, – оценил он на ней наряд при её появлении.

– На безрыбье и рак… – Скривилась она.

– На, пей, – перебил её болтовню, налив полстакана коньяка Кирилл.

– Нет, – сопротивлялась, отпихиваясь от стакана, Маша. Смеша Тарана выпученными глазами.

– Хватит колбаситься, пей, а то заболеешь, – подошёл он к ней совсем близко. – И в постель.

– Я никогда такое не пила, не настаивай, не буду, – упёрлась руками ему в грудь она. Кирилл, ухватив её сзади за волосы и ловко запрокинув голову, поднёс стакан к губам.

– Пей.

Делать нечего, пришлось подчиниться. Машка, хлебнув, закашлялась. Из закрытых длинными ресницами глаз, покатились слёзы.

– Не глотается.

– Давай, давай, не останавливайся, – настаивал парень, торопясь вылить в неё огненный напиток. – Вот и молодец. – Слизнул он с её подбородка текущие пьяные ручейки. А теперь на закуси шоколадом. – Разломав плитку, он принялся отправлять ей в рот горьковатые кусочки. – Беда с тобой, слёзы капают, как у крокодила, – горячие губы парня осушили слипающиеся от слабости глаза. У Машки подкашивались ноги, а по телу торопясь, растекался обжигающий огонь. Колени не выдержали такой нагрузки и подкосились. Пошатнувшись, она поплыла. Сильные руки парня, подхватив девчонку, уложили в кровать.

– Спи, я спущусь в ресторан, у нас там ещё работа. Тебе принести чего-нибудь? – укрыв одеялом обещал он. Лицо его источало растерянность, а вот глаза напоминали топлёное масло и удовольствие. Вот-вот облизнётся и скажет– мяу!

Только Маше было не до его изучения. Да и верила ему. Вот почему-то знала, что он не сделает ей ничего плохого.

– Не знаю, – прошептала она, закрывая глаза. Комната качалась, как на качелях, страшно хотелось спать.

Укрыв девушку, он, забрав ключ, запер номер. Торопясь в ресторан, всё же завернул к администратору. Было страх, как интересно узнать её имя. Получался парадокс. Она знала о нём многое, он даже не знал, как её зовут. «Чего бы у Юлианы не спросить перед тем как ругаться с ней!?» – покаянно копошилось в голове. Правда, чего жалеть о том, чего уже не ухватить!

– Вообще-то это не по инструкции, но ради вас, – улыбалась женщина. Она просмотрела документы и с новой улыбкой, что была краше прежней, объявила:– Маша Дмитриева.

– Я так признателен, – приложился Кирилл к ручке администраторши. – Вы мне так помогли.

"Надо же имя простое и смешное, как сама она. Было бы неправдоподобно и неправильно, если б её назвали, как-то по-другому".

С рестораном у них был договор до двух часов ночи, развлекать местную публику. Поэтому, у кого водились в городе деньги все сидели здесь, от чего в зале ни только негде было яблоку упасть, но и дышать. Не помогали и кондиционеры. Разношёрстная публика, от денежных людей до братвы, просаживала сегодня деньги, получая удовольствие от общения со столичными знаменитостями. Работать музыкантам в такой духоте было нелегко. Молодёжь толпами бродила мимо ресторана, осаждая перекрытый вход. Облепленные с улицы телами окна, угрожали обвалиться. Отработав до закрытия, Кирилл, набрав с собой еды, естественно, под насмешки и потколы ребят, с видом победителя отправился в противоположную от них сторону. Должен же был он, воспользовавшись случаем, реабилитироваться перед друзьями и этой мартышке насолить. Открыв Машкин номер, и осторожно передвигаясь в полумраке, но, стараясь не включать свет, подсел к девушке на край кровати. Она спала, разметавшись по постели. Просторная футболка завернулась, оголяя затянутую в кружево загорелую попу и красивые ноги. Потрогав лоб, успокоился, кажется, температуры нет, просто развезло так с коньяка. Жаль будить, но уснула на голодный желудок. Словно почувствовав на себе взгляд чужого человека, Машка открыла глаза и, схватившись за края футболки, села в худосочные подушки. Поёрзала, оторопело глядя спросонья на него, пытаясь изо всех силёнок найти одеяло и натянуть его на ноги.

– Маш, я тебе еду принёс, покушай. – Полушёпотом, чтоб не напугать, предложил он ей. – Свет включить?

– Не надо, – испугалась Маша за свой растрёпанный вид.

– Ты поняла, что я тебе сказал?

– Про свет? – переспросила испуганно она.

– Про еду, – хмыкнул Кирилл.

– Я не хочу, – потянула, всё же найдя одеяло, на колени озадаченная Машка.

Кирилл явно буксовал не зная, что делать с ней дальше. Не было решения и у Маши. Он представлял себе всё проще, раньше ему не приходилось сталкиваться с такой бестолковщиной. Тратить драгоценное время на разговоры, уговоры и объяснения – не в его правилах, а тут вот:

– Как ты сюда попала?

Она, подумав, махнула в сторону вокзала:

– На поезде.

– Это я догадался, – хмыкнул он. – Зачем?

– Не скажу, – отвернулась она.

Он решился откровенно поговорить.

– Понятно, Маш….

– Откуда ты знаешь, что я Маша? – перебила, заинтересовавшись, она его.

– Всё проще простого, не только вы с Юлианой у Штирлица радистками стажировались, – оживился он, поближе подсаживаясь к ней. – Мы тоже не лыком шиты, что-то умеем…

Маша при упоминании Юлианы скисла.

– Юльку не трогай больше. Она не причём. Это я…

О! Получив зацепку, Таран придвинулся ближе и ринулся в атаку.

– Если та коза не чирикала, то колись, какая такая сорока про меня натрещала?

Она решила не кривить душой и выложила всю правду матку:

– Осенний ветер с кленовым листочком ваш рекламный плакат к моему сапогу приклеил, – отвела глаза Маша.

Вот такого он не ожидал и даже не поверил.

– И прямо моей рожей, – развеселился Таран, – Это что байка такая?

– Нет, – замотала она головой, уколотая недоверием в самое сердце. – Так и было.

– Коряво как всё, – присвистнул Кирилл. – Неужели всё же мой профиль целовал твой сапожок?

Машка улыбнулась, ещё раз подтвердив правильность хода его мыслей. А он с энтузиазмом принялся развивать их:

– И ты решила, значит, судьба. А, если б там чья-то другая харя была?

– Но был ты, – всхлипнула Машка, которой разговор перестал нравиться. Сейчас она не рассуждала, как надо было, а защищала свою правоту. К тому же её душу переполняла безумная любовь.

Он не настаивал на продолжении темы. О чём-то думал, потирая лоб. Маша заметила, как он сам ужаснулся какой-то своей мысли. В его глазах застыло отчаяние. Но она ничего не поняла. А он вспомнил, о чём хотел поговорить с самого начала и приступил, наконец, к этой не простой миссии:

– Маш, ты только не пугайся… Это точно не так уж и страшно… – Поняв что довёл её почти до обморока, выложил сразу:– Маняша, можно я на той половине кровати лягу. Если сейчас вернусь в свой номер, ребята засмеют. Ты ж не маленькая, понимаешь.

Она понимала. И готова была разделить с ним любую участь, а не только номер в гостинице. Но съёжилась не только от мысли, что придётся это сделать с ним, но как объяснить ему завтра своё бессовестное поведение. Она просто не знала, радоваться этому обстоятельству или огорчаться. Опять же, много времени на раздумья у неё не осталось. На всё про всё несколько минут. Не скажешь же ему, чтоб ушёл, ей надо подумать. Она едва сумела заставить себя бросить мимолётный взгляд на его лицо и встретиться с ним глазами. И, оценив его виновато просящее лицо и умоляющий взгляд, Машка согласно кивнула, покорно отодвигаясь на теперь уже свой край. Совсем, естественно, не представляя, каким в реальности получится такой отдых и во что он выльется.

Он улыбался, но не сказал ни слова благодарности. Зато вздохнул с явным облегчением и даже похлопал себя по бокам, словно ища чего-то. На глаза попалась опять еда.

– Может, всё же поешь? – предложил опять повеселевший, чувствующий себя увереннее Таран. Всё-таки, как не крути, а поспокойнее теперь. Облома такого перед друзьями не будет. Откуда им знать, как он провёл ночь. Главное, что у неё.

– Что у тебя есть? – вытянула совсем по детски шею Маша. Решив видно, что объесть его будет не так зазорно, если уж она сдаёт ему на ночь полкровати.

– Вот. – Разложил он перед ней лотки с едой. – Ассортимент в наличии. Голодной не останешься.

Она подумала-подумала и сдалась. Почти свои люди. Он подал ей персик. Она взяла его.

– Ладно, – не захотела она его обижать и улыбнулась застенчиво и благодарно.

А он устроил на куске батона кусок цыплёнка и, подсовывая одноразовый стаканчик, подсказывал:

– Соком запей. Я взял наугад. Апельсиновый. Ну, как?

– Вкусно, – облизала пальчик она.

О! Сразу заметил такой непорядок. Вытерев ей руки влажной салфеткой и поставив всё оставшееся в холодильник, он выключил ночник. – Спи.

Маша растянулась под одеялом солдатиком и даже руки сложила поверх одеяла и груди. Сбросив джинсы и рубашку, бросил на приткнутый к кровати стул. Как это по-мужски всё раскидать в разные стороны. Машка предусмотрительно отвернулась в свою сторону, разглядывая пляшущий свет уличного фонаря на стене. "Чтоб не подумал чего. Больно ей надо за ним подсматривать". Жалобно застонавшие под его весом пружины известили ей, что кровать уже поделена.

– Сервис на грани фантастики, – проворчал он, укладываясь, умудрившись при этом задеть её рукой и ногой. Понятно, что полуторка не позволяла далеко раскатиться друг от друга.

– Прости, – извинился он.

Вот теперь она осознала, на что отважилась. Машка лежала, что мумия, ни жива, ни мертва. Он тоже полежал бревном, но оказалось то бревно говорящим.

– Чем ты занимаешься? – не утерпел Кирилл от вопроса.

Маша решила тайну из этого не делать.

– Отпуск последипломный отгуливаю, через три недели на работу.

– Молодой специалист и кто мы?

– Языки.

– И сколько?

– Много.

Кровать скрипнула и чуть не перевернулась.

– Чего ты такая дикая, не разговорчивая, – повернулся к ней Таран.

– Какая есть, – тут же отвернулась она от его губ и дыхания, обжигающего огнём. Но вдруг вспомнив горячие поцелуи в новогоднюю ночь, она замерла захлёбываясь паникой и любопытством. "А что если всё повторится и он поцелует снова?!"

Ткнувшись, с её поворотами ей в затылок, раздосадованный парень, спросил:

– Машка ты боишься меня? – Она молчала, поджав ноги и вся скукожившись. – Зачем же ты бегаешь за мной, не понимаю, хоть убей такой сад-огород? – Но Машка не собиралась откликаться, лежала себе, молчком, боясь пошевелиться, а то кровать ещё не дай бог заскрипит. – Похоже, этот ребус не для меня, – вздохнул он отворачиваясь.

– Юлька и говорит, что ты бревно, – прошептала еле слышно Маша, скорее для себя, чем для него.

– Это она так говорит? – сел он в кровати, стащив с Машки одеяло, – ой, извини, что с тобой?

– Ничего.

– Как ничего, тебя трясёт?

Девчонка дрожала под его рукой, как последний осенний листок на ветру.

– Это от тебя, – простучала она зубами, спуская ноги на пол.

– Куда? – успел поймать её за край футболки Кирилл.

Машу охватила паника.

– Пойду под горячей водой погреюсь. Пусти, – попробовала она вырваться из его цепких рук.

– Прямо сейчас и побежала, – волнуясь, подтянул девчонку к своему большому горячему телу парень.

И тут она разговорилась:

– Я боюсь, – выдохнула она, ткнувшись губами в его шею.

Таран аккуратно подвёл к волнующему его вопросу.

– Скажи только одно, хочешь или нет, ты этого и всё.

– Да, – помедлив, прошептала, пугаясь себя и своей смелости, Машка.

Покусав её ушко, он улыбнулся. "Действительно бревно", – вспомнил он слова Юлианы. Заскользив по её горевшим щекам и поиграв нижней пухленькой девчоночьей губой, он, прижавшись кончиком языка к её губам, попробовал пробиться внутрь. Упирающаяся Машка, подчиняясь, на сей раз, открыла рот. Обрадованный парень, дразня язычком, устремился в глубь. Нацеловавшись вдоволь осторожно уточнил:

– Маш, у тебя точно никого не было?

Она, совсем смутившись, покачала головой.

– И ты хочешь, чтоб это был я?

– Не мучай меня, – скатилась слёза по горячей щеке. – Если не хочешь, оставь.

"Вот ещё! Я что дурак! Оставить кому-то… Да никогда!" Одним рывком, он разорвал трикотаж, давая свободу дрожащему Машкиному телу. Его нетерпеливые, горящие огнём губы скользнули, по ноющей груди, играясь с набухающими сосками, пощипали подрагивающий животик и нырнули в кружево маленьких трусиков. Машка сжалась.

– Тише детка, тише. Расслабься. Я только поглажу тебя тут, вот так, – приподняв бёдра, сорвал, отбросив на пол её кружево, он. Впервые ему не хотелось торопиться. Желание, сделать всё так, чтоб девчонке понравилось, и она запомнила этот день навсегда, овладело им. – Не бойся малышка. Наклоняясь над её лицом, сыпал поцелуи, впиваясь всё жарче в её дрожащий рот. Маша металась. Одна волна накрывалась другой, более горячей и жаркой, нося по телу невероятной силы пламя. Не давая опомнится, он завоёвывал новые отрезки её тела. Его руки, сжимавшие грудь жгли, мечась с жаром за спиной опаляя грудь и бёдра. Язык, дразня и лаская, нырнул в такие места в каких ему по Машкиным прикидам делать было нечего. Машка опять заметалась. Уловив разливающую по девственному телу истому и подсунув руку под бедро, вошёл в неё. Расслабленная девушка, пропустив тот момент, резко дёрнулась, пытаясь уползти от боли, и жалобно застонала.