Текст книги "Машка, или Ключи от счастья"
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Машуня, всё, уже всё. Больно? Потерпи, мышка. Другого способа сделать тебя женщиной, нет. – Горячий шёпот горел на щеках.
"Господи, было так хорошо, зачем он всё испортил, – думала Маша, терпя над собой неприятную процедуру. – Но что с этим поделаешь, кажется именно там ему и хорошо". Разгадав её мысли, он улыбнулся, прикусывая горевшее ушко и шепча:– Подожди, детка, будет ещё и тебе это в радость. Машка, смутившись так ловко прочитанным мыслям, не очень веря ему, согласна была на всё и так. Но потихоньку сладкий огонь возвратился, поднимаясь из глубины, он, нарастая, опалив живот, ударил в грудь, растекаясь по телу, долетел до головы, взорвавшись в ней ярким фейерверком. Тяжело дыша, Кирилл упал рядом. Его горячая рука проскользнула по её жаркому телу. Секунда отдыха и он повернулся к ней. Губы, нежно лаская атласную кожу, блуждали в бровях, глазах, почмокали маленький носик. Одной рукой прижимая девчонку к себе, другую, пустив в свободное плавание по её разгорячённому телу, гладил ставшие податливыми ножки и бёдра, пылающую грудь и попавший в плен его пальцев сосок. "У девчонки, бесподобное тело и обалдеть какая грудь", – заметил он, топя Машку в новом потоке ласк. Бедная же Машка, уткнувшись в его плечо, плавилась от счастья.
– Мышонок, как ты? – его губы коснулись её плечика.
Вывернувшись, она зарыла своё горевшее смущёнием лицо на его груди.
– Теперь не страшно и умереть. – Прошептала она.
– Дурёха, это только начало.
Сопровождая слова, его губы покусали её нежную шейку. Защищаясь, от нового потока ласк неловкая рука девушки упёрлась совсем не в то место, которое бы ей хотелось.
– Ой, – отдёрнула она, словно обжёгшись.
– Глупышка, – поцеловав дрожащие пальчики, Кирилл вернул Машкину ладошку к огню.
Задышав не ровно, Машка разволновалась. Ей вдруг захотелось всё начать сначала. Повторить тот сладкий миг, но попросить об этом она не могла. Под её рукой ожила его плоть. Машка напугавшись, не смея шевельнуть рукой, замерла. Её встревоженный взгляд искал ответ в его смеющихся глазах.
– Большой ребёнок, – прижался он к её рту губами.
– Если тебе хочется или надо, то ты можешь повторить…,– промямлила она, заливаясь краской и не глядя на него.
– Ну, спасибо, пожалела, – смеялся он, – и хочется и надо, но для тебя на сегодня клубнички уже под завязку. Спи всё утром.
– Утром я уеду.
"Что за дела! Это не в моих расчётах… Было бы недопустимым потерять такую девушку. Надо решительными действиями её удержать".
– Ты же сказала у тебя ещё три недели отпуска?
Маша и не отказывалась.
– Да.
– Поедешь с нами. Чего сидеть в душной Москве. Сибирь посмотришь, Байкал. – Он сам не ожидал от себя такого. Никогда, никого он не возил с собой. Зачем, когда кругом баб навалом, зацикливаться на одной.
– Я утром решу, – не торопилась она с ответом.
Какое ещё утро ему надо знать сейчас.
– Машенька, поехали, почти месяц вместе. Мне не безразлично, где ты: рядом или далеко от меня. Другая окраска чувства. Ты рядом и краски одни. Всё обретает иной смысл. Ты далеко – всё сереет.
– М– мне надо подумать, – не решалась на такой простой шаг она. Конечно, они, после того, что произошло уже родные люди, но…
– Я научу тебя быть настоящей женщиной. Покажу, как надо любить мужское тело, – напирал Таран, пустив в уговор второй пунктик. И это подействовало больше.
– Хорошо, – страшась того, что она делает, всё же согласилась Маша.
Обрадованный Таран с жаром, подгребя её под себя, закружил бедную Машкину голову страстным поцелуем. Забыв о наставлениях матери и угрозах брата, Машка, переступив через мораль и запреты, счастливо спала около любимого мужчины. Проснулись от шума выбиваемых дверей.
– Не дрожи, – чмокнул её в раскрытые от ужаса глаза Кирилл, – это наверняка ребята меня ищут.
Кое-как прикрыв наготу, он приоткрыл дверь. Таран не ошибся. Так и было, за дверью ухмылялась группа. Не позволив сунуть носы в номер, но переговорив, вернулся к Маше.
– С добрым утром, детка. Идём купаться и собираться в дорожку. – Он не оставлял ей лазейки на отступление. Ни тебе "что ты решила?" "ни передумала ли?" собираемся и всё. – В поезде доспим, подбадривал он, вытягивая, прячущуюся, под одеяло Машку на свет божий.
– Ой, – прикрыла она ладошкой расползшееся по простыне красное пятно, стараясь не смотреть на улыбающегося Кирилла. Его действительно распирало удовольствие. Девственницы в его списке побед не было.
Не удержавшись, шепнул ей на ушко:
– Жалко?
Маша покраснела.
– Нет. Просто не хочу это оставлять на злые языки гостиничных кумушек. Это только моё дело.
– Значит, мы выкупим у них эту простыню, – притянул он её к себе.
– Как?
– Скажем, что потеряли. Я тебе обещаю. Побежали купаться.
Побежал он, а она на его руках поехала. Она никак не могла привыкнуть к его и ещё больше своей наготе. Выдернутая из уже освоенного гнёздышка Машка, прикрываясь, где руками, где полотенцем, потрусила до душа. Стараясь при этом смотреть себе под ноги, и ни в коем рази на него. "Со вчерашнего вечера многое со мной происходило впервые, – делала Маша для себя открытие, – провела ночь с мужчиной – раз, теперь принимаю с ним душ – два".
– Машуня, – сбросил с неё полотенце Кирилл, – сколько можно тормозить. Ты теперь уже взрослая женщина. Иди сюда. – Втянув девушку в душевую, он принялся её купать, не забывая умело сыпать ласками на тлеющие угольки вчерашнего костра, шёпча на ушко вольности и пожирая её наглыми глазами. Машка вспыхнула, как свеча и, полыхнув огнем, расплавилась сгорая. Всё повторилось вновь, она опять неслась на раскалённых жаром облаках к сжигающему всё на своём пути солнцу, умирая от нестерпимого жара и возрождаясь вновь.
– Какая сказочная страна, – шептала она на его губах, упираясь ладошкой в грудь. – А эти жаркие кони несут и несут не спрыгнуть, не остановить.
– Машка, ты порох, – удивлялся он. Зажигаясь сам от её спички. "Похоже, я въехал в любовь", – обожгла неожиданно пришедшая мысль.
Потом разлив по чашкам пили кефир. Таран доел вчерашнее и её припасы тоже. А она, посматривая на него, отпивала по глоточку кефир и была счастлива.
Счастлива от просмотра поедания его крепкими зубами продуктов! Наверное, бабы рождаются уже дурами. Кирилл ушёл. А Машка, собравшись и в ожидании его от нечего делать, смотрела в окно. Лёгкая дымка тумана ещё висела на домах. «Последствие дождя, но день обещает быть ясным. Вон туман уже сдаётся и потихоньку опускается. Повис рваными, смешными клочьями, а верхушки деревьев хорошо просматриваются, рвясь в небо. Правда, наверное, немного прохладно. Дождь прошёл тот ещё. А что, если он посмеялся и не придёт за мной», – напугавшись такого поворота, она зябко поёжилась. Но он вошёл не стучась. Чмокнув в щёчку забрал сумку и поймав её руку, потянул за собой. Сжатое в тиски сердце заколотилось. Случайность или судьба? Впрочем так или иначе, весь остаток вечера и ночь они провели вместе и сейчас… Уходила, провожаемая, недобрым взглядом администраторши, цедившей сквозь зубы о морали и разложении. «Ах, пусть. Какая мне от этого беда. Я не знаю её, она меня. – Не расстроилась Маша. Прощая женщинам их несправедливые взгляды… – О подробностях им век не догадаться, эти самые подробности касаются только нас двоих и никого больше».
Подробности им, конечно, не достать, но фантазии… Вот те применив их осуждали и разбирали по косточкам только почему-то Машу, ещё и как. Хотя чего бы и горячиться ведь жизнь просто изобилует подобными ситуациями, так что не они первые, не они последние. Оно-то так, только женщины, не претендуя на оригинальность, авторитетно говорили:
– Девки пошли, Зин, ни в какие ворота. Дрянь на дряни. Ночь знакомства и в круиз поехала мужиков обслуживать, – сверля накрашенными глазками девичью спину.
Напарница вторила:
– А с виду и не скажешь. Зачем она приезжала к нам, посмотри карточку, Тонь?
Та сунула свой нос в бумаги, хотя и так всё знала наизусть:
– В гости написала.
– Знаем этих гостей, их и пасла, чтоб бабки срубить.
Обе сошлись на грустном:
– До чего дойдём с такой-то моралью.
Ничего этого не слышавшая, счастливая и немного смущённая, Машка садилась в микроавтобус, приехавший за группой, чтоб доставить к поезду. Разве можно было думать о ерунде, когда рядом с ней сидел лучший мужик в мире, обнимая и жарко дыша ей в щёку. Страстные поцелуи украдкой сейчас ей подаренные и волнующий шёпот приводили Машуню в трепет.
– Кирюша, не удобно, – то и дело одёргивала она его, – ребята же смотрят.
– Глупости. Им дела нет до нас. Вру, они мне безумно завидуют.
– Кирилл, а как я поеду, на меня же нет билета? – хотела знать Машка, вдруг сообразив такое дело.
– Это не твоя забота. Поедешь. – Лучились смехом его глаза. – На худой конец прикреплю в сетке, за окно, знаешь, такие капроновые, в которых лук возят.
Чувствуя, что он шутит, она не обижалась. Оказалось всё проще. Они выкупили три купе и у них, естественно, были свободные места. Машка тихонечко сидела в уголке, у окна, никому не мешая. Только сейчас, в мчащемся поезде, начиная понимать, куда её занесло. Одна с чужими мужиками, которых она совершенно не знала. Висение их портрета на её стене – ни в счёт. Они уж точно не подозревают, что стали ей через тот плакат почти родственниками. Как бы там ни было, а она утром говорила им "доброе утро", а вечером желала "доброй ночи" и это изо дня в день… Вошедший в купе Таран перехватив затравленный взгляд девчонки, подсел рядом. Взяв в кольцо своих сильных рук, жарко целуя, притянул к себе.
– Всё будет путём, мышонок. Не волнуйся. Тебя никто не обидит. Ребята нормальные все.
– Я поспешила, – смущённо прошептала она.
Таран был вовсе не согласен с её страхами и переживаниями.
– Ты моя женщина, считай, что за тебя решение принял я сам. – Тяжело и безнадёжно вздохнув, она прильнула к его груди. – Давай постелю тебе постель, а я у ребят пока посижу, в соседнем купе. Чёрт, забыл, что у тебя не во что переодеться. Впереди большой город, думаю, есть приличные магазины, купим всё необходимое. На, тебе мою рубашку, переодевайся. Кушать хочешь?
– Нет. – Помотала она головой. – Совсем аппетита никакого.
– Маш, я принесу фрукты, не упрямься.
Под стук колёс девушка уснула. Кирилл, часто наведываясь через открытую дверь, наблюдал за ней. Убедившись, что всё нормально, возвращался к ребятам.
Те непременно пытались уколоть.
– Проверяешь, как куры яйца несут, чего ты бегаешь, ничего с ней не случится? – ворчали ребята.
– Головную боль себе на все гастроли обеспечил. Какой дурак в гости со своим самоваром ходит. – Ругался директор– Первый раз тебя глупым вижу.
– Я тоже, – ухмыльнулся Кирилл.
– Что тоже? – не понял тот.
– Первый раз себя глупым вижу.
– Приехали. Ты сам-то понял, что сказал?
– Оставьте его, – вступился Стас. – Не видите что ли, клетка захлопнулась и он попался.
– Во что? – не дошло до директора.
– В любовь. Всё. Хана. Влюбился Кирюха!
Директор почесал нос: "Что за ерунду они несут?!"
– Не смешите меня, Таран и любовь.
– Случаются ошибки природы, – потешались ребята.
– Прения закрыть, это моё дело и моя голова. – Не выдержал Кирилл.
Директор стукнул ладонями по обтянутым джинсой коленям и поднялся.
– Ну-ну, смотри не влипни в болото с крокодилом.
Коллектив дружно встал на его защиту, хоть и не отказался от подковырок:
– Он золотым ключиком обойдётся, – смеялись друзья. – Кирюха, чего она всё время молчит, плохо развита речь что ли?
– Хватит вам, в самом деле. Умная девчонка, языки знает, – защищал Машку Кирилл.
– Откуда?
– Университет в этом году закончила.
О! Коллектив оживился:
– Так она не малолетка?
– Успокойтесь, погони милицейской не будет. Переросток уже. И вообще вечер вопросов и ответов закончился. Давайте отдыхать. Я что-то устал.
– Ещё бы такую ночку одолеть… – хихикнул бас-гитарист.
Дальнейшие дни ехали, не касаясь этой темы. Обсуждали предстоящие гастроли, играли в карты, решали кроссворды. Машка, так и не проснувшись, ушла в ночь. Утром бухал в двери проводник, будя не торопящихся выходить пассажиров:– «Приехали. Новосибирск». На вокзале ожидающий их автобус доставил без мытарств в пробках в отель. Таран поселился с Машей. Приведя себя в порядок и предупредив группу, отправились по магазинам. Машка торопилась купить самое необходимое. Двинула же в путь с одной парой трусов. Первое, что Маша накупила это белья, крошечную ночную рубашку с маленьким халатиком, тапочки. Она опять же впервые ходила по магазинам, роясь в пикантных вещах не с мамой, Юлькой или одна, а с мужчиной. Что ей тоже до невероятности понравилось. Джинсы, пару блузок простенькие для постоянной ходьбы туфли приобрели в маленьком уютном, оставившем её не равнодушной бутике. Если за первое удалось расплатиться самой, то за всё остальное выкладывал деньги Кирилл, легко гася сопротивление Машки шантажом. Поняв, что она нигде не захочет устраивать шум он, играючи покусывал её ушко, спускаясь к губам или ныряя к шейке. Маняша, краснея, поглядывала на смущённо переглядывающихся продавщиц и уступала от греха подальше, пока не придумал ещё чего-нибудь горяченького. Она ездила с ними на все концерты и встречи. Помогая переодеваться и гримироваться. Время опять же прошло с пользой, посмотрела сибирские города. Сама бы она в такую даль ни за что, никогда, не приехала. Зачем ей это. А так поездка получилась интересной. Вылазки в тайгу, на Байкал, привели Машку в восторг. «Обалдеть, как красиво, – рассказывала она брату. – Точно тебе говорю. Вот озёра спят, а он нет. Если б ты слышал, как тихо, ласково шелестит вода у песчаного берега и ухает под скалой. А вечером убегает по воде вдаль лунная дорожка. С берега, кажется, что идёт поток серебристых рыб. Но это иллюзия. Если присмотреться, то можно увидеть, как настоящие рыбы бесшумно выпрыгивают из воды и играют в прохладном свете луны. Он окружён старыми, мудрыми горами. Которые тоже не спят, а только насторожённо замирают. А по берегам дремлют в чутком забытье величавые кедры и стройные красавицы сосны. Мы сидели у костра, я тоже слушала, как и они лес. И Байкал, и горы, и лес вокруг него всё словно живое, дышит и разговаривает. Мне очень хотелось увидеть рассвет на Байкале и я поднялась пораньше. Представляешь, ночь уже ушла, а утро только, только вползало. Потихоньку темнота отступала и стал вырисовываться мыс, из-за которого, по словам рыбаков из посёлка и должно выныривать солнце. Я ждала. Небо укрывали перистые облака, они показались мне мрачными, и я уже подумала, что чуда мне не дождаться, а день будет ненастным. Но, представляешь, всё меняется в один миг. За мысом вспыхнуло золотое мерцающее сияние. В изгибах гор разгорелся огонь. Тёмные облака становятся тёплыми и лохматыми, наливаются жизнью. Самого солнце ещё не видно, а по воде побежала сверкающая дорожка. Солнце, заглянув в Байкал брызнуло разноцветными искрами. Море стало голубым, а песок на берегу жёлтым и чистым. Вода у мыса становилась красной, и это меня уже не радовало, а страшило. Такое чувство, что вспороли брюхо гигантской рыбе и бьющая фонтаном кровь, залила всю поверхность. Мне всё время кажется, что солнце утром разговаривает с травами и деревьями очень необычно исчезает на них роса или поднимают свои головки цветы. Слышала легенду о Байкале, и его возлюбленной Ангаре. Она сбежала от него, и он в гневе швырнул ей в след огромную скалу. Представляешь, её и теперь ещё видно в воде. Я видела, как под утёсом носились чайки, взмывали и, высмотрев добычу, отчаянно срывались вниз, раскалывая синее стекло воды. Они проносились надо мной, кося любопытным глазом, затем уходили за скалу. Мы были в лодке, когда на меня опустилось белое перо, но поймать я его не успела, оно упало рядом, вода взбурлила, мелькнул хвост не малый рыбины, и моё пёрышко тю-тю, исчезло. Но видно ей не пришлось по вкусу, она его выплюнула, а я мокрое и потерявшее привлекательность не захотела брать. Да ещё и пахнущее, скорее всего, рыбой. Фу! Всё, кажется, выдохлась!» Слушая её восторженные бредни, Саша, никак не мог понять, за каким шоколадом её туда занесло. Сказочка, о безумном желание сестры, посмотреть по путёвке места проживания декабристов, его мало устроила. Как Маша не плела ему складно кружево, Саша не поверил. Она вспылила:
– Хочу посмотреть. Имею право знать историю. Кому Арабские Эмираты, а кому Курилы. – На вкус и цвет…, не плети лапти, вернёшься, и немедленно, разберёмся с декабристами и Магаданом дома, – не собирался верить брат.
– Саша, тебе тоже надо посмотреть Байкал, это так красиво. – Не сдавалась Маша.
И наконец то услышала, то чего желала её душа:
– Бог с тобой, – сдался братец, услышав приглашение, – чуди дальше. Позванивай хотя бы. Очень прошу, не пропадай.
Юлька же, к которой Машке с большим трудом удалось дозвониться, знала всё.
– Дерзай подруга, – кричала трубка её голосом, благословляя Машку. – Супер! Отдыхай и расслабляйся.
– Угу. Я пробую.
Юлька не была бы Юлой, если б не подковырнула:
– Надеюсь, он тебя не разочаровал?
Если б могла она даже бы замахала руками.
– Нет, Юла, что ты, наоборот, – захлёбывалась счастьем Машка, и простодушно спросила: – а тебя?
– Ещё чего, приедешь, пощебечем.
Маша напомнила:
– Александру только не проговорись где меня искать.
– Могла бы и не напоминать.
Вышедший из душа Таран, откинув полотенце, подсел, обняв, к ней на диван. Они были вдвоём. Припечатав ей нос поцелуем спросил:
– С Юлой сорокой трещишь?
– Это плохо? – напугалась она, нажав отбой. – Я не должна говорить, где я и с кем?
Он не мог не улыбнуться своей потрясающей улыбкой.
– Да, ради Бога. Я просто так сказал. Чудная ты Машенька.
Её брови взлетели вверх.
– Почему?
Не удержавшись от нежного успокаивающего поцелуя, улыбнулся:
– Ты же взрослая, самостоятельная уже.
– И что?
Он с чувством превосходства взялся вразумлять её:
– Надо уметь отстаивать своё право на жизнь. А ты, Машуня, по любому поводу лапки вверх.
Понадобилось пару минут, чтоб прозвучал её ответ.
– Но у тебя тоже своё право на жизнь и я могу помешать, бесцеремонно вторгнувшись в неё. Я понятно объяснила свою позицию.
Кирилл чувствовал себя почти ослом. "Попробовал поучить малявку и получил жирный вопрос, кто ещё кому преподал урок", – посматривал он на неё, не зная как выплыть из этого. Но Машка, откинув телефон, залезла на его колени, поёрзав, пристроилась на плече.
– Я люблю тебя Таран. И мне нельзя было путаться под твоими ногами, но раз уж я нахожусь постоянно около тебя, очень боюсь какой-то глупостью испортить тебе жизнь.
Он во все глаза смотрел на девчонку, для которой его жизнь имела большее значение, чем своя собственная. С таким ему ещё не приходилось встречаться. Прижав легонько девушку к себе, он потёрся о, её пахнущие ромашкой волосы, щекой. – "А девочка не так проста, как кажется с первого взгляда. Главное – сохранить спокойствие". Он надел наушники и попробовал послушать музыку. По крайней мере сделал вид, что увлечён ею. Но сквозь прижмуренные веки он следил за девчонкой. "Какая же она ладная! По крайней мере смотрится клёво! Двигается, как пантера грациозно и совершенно бесшумно. Мягкая и по-кошачьи ласковая. Сквозь тонкий трикотаж майки бесстыже проступают упругие соски… Чёрт, о чём думал, когда покупал, надо выкинуть сегодня же эту тряпку. Не хватало, чтоб так-то пялился на неё ещё кто-то. Но тогда что же делать с этой её соблазнительной попой, обтянутой тугими джинсами. А её загорелый животик с маленьким пупком словно нарочно попадается на глаза. Купить немедленно, что-то подлиннее и попросторнее. Да, Кирюха, заимел ты себе болячку. Под покрывало ты её не спрячешь. Похоже, она сама не понимает чем обладает".
За время, проведённое вместе, она привыкла к нему, его росту, голосу, привычкам, характеру, достоинствам и недостаткам. Маша просто пыталась быть нужной, стараясь не думать о том, что её ждёт по возвращению в Москву. Группа тоже смирилась с тихой девушкой, влюблёно смотрящей в рот Кирилла, с готовностью исполняющей все его просьбы и прихоти. И только Таран знал, какие метаморфозы происходят с ней, стеснительной и не заметной среди чужих людей, оставшейся с ним наедине. Она менялась, как хамелеон. Вспыхивая от маленькой искорки, горела рядом с ним заревом, зажигая и уводя его на вершины удовольствия. Вот и сейчас она полыхала зарницами в его руках, теряя рассудок сама и сводя с ума его, Тарана.
– Ты, малышка, как лампочка Ильича горишь. За месяц из тебя обалденная любовница получилась.
Счастливо улыбаясь, довольная похвалой Маша, прижималась к его широкой груди. Воспринимая даже это, носившее с детских лет слово "любовница" плохой негатив, как похвалу. Кириллу нравилось в ней всё и то, что не лезет вперёд него, как это было с одними. И то, что не ревнует к поклонницам и фанатам, как это было с другими. Ни его прошлое, ни будущее, её абсолютно не волнует. Спокойно относится ко всем остальным закидонам шоу бизнеса. Ему было впервые спокойно и надёжно с женщиной. Машке же просто в голову не пришло отделять всей этой бабьей толкотни, визга, трепотни и возни около него от самого концерта, надо признать с другими Таран не раз переживал неприятные минуты. А Машенция хоть бы хны. Она никогда не поехала ни на один из банкетов, на которые отправлялась группа. "Ради Бога, – складывала она на груди руки, – это часть твоей работы. – Не надо меня с ней мешать. Мне там делать нечего. Я пока почитаю". "А чего собственно бесится-то, – улыбнётся после его ухода Машка, своему отражению в зеркале, – всё равно он возвратится ко мне, даже приползя под утро на рогах". Но тур подошёл к концу, и они кружили на борту воздушного лайнера над Москвой, идя на посадку. Над ними над обеими будет одно солнце, одна ночь, но не на двоих, как это было раньше, а на каждого.
То, чего так отпихивала Машка на задний план, со страшной скоростью надвинулось на неё сейчас, с посадкой лайнера на аэродромные плиты, грозя расплющить, придавив не посильным для неё пока весом. Сердце сжимала тоска, но Маша весь полёт прятала грусть, не желая портить последние часы маленького счастья. Полдороги она задумавшись делала вид, что крепко спала, хорошо устроившись на его плече, но ближе к дому не выдержав, залезла на его колени.
– Тебе будет неудобно, малышка. – Оправдывался он. – Мои длинные ноги с трудом умещаются в этом сервисе.
– Мне всё едино, я хочу ближе к тебе. – Ластилась она. Короткая юбка оголила больше чем надо её ноги, на которых Кирилл остановил свой взволнованный взгляд. Воровато оглядевшись, не заметил ли кто, Таран, выдернув свою куртку с колен из-под неё, торопливо накрыл их. "Что-то с Машкой твориться, – беспокойно подумал он. – Надо приглядеть за девчонкой".
– Юбки короткие нечего покупать, не ребёнок уже, – недовольно пробурчал он, заметив застрявшие на её круглых коленях взгляды мужчин. Его охватил внезапный гнев. Он готов был нагрубить поглядывающим, но держа себя в руках, лишь тяжело дышал.
– Мне длинные не идут, – разволновалась оправдываясь Маняша, одёргивая края куртки. Ей не хотелось его сердить.
Увидев двухэтажное сидение, стюардесса поджала губы, но для начала ничего не сказала. "С этими артистами только свяжись, сам не рад будешь. Вечно балаганят". Но перед посадкой всё же потребовала выполнять инструкцию по технике безопасности полётов.
– Мы подчиняемся, не шумите, – успокоил Таран, сажая Машу на место и даже пристёгивая, чтоб совсем по инструкции. – Вот.
Та, вильнув красиво обтянутыми узкой форменной юбкой бёдрами, исчезла за занавеской.
В полёте, когда он находился рядом, легковерная и мечтательная девушка ещё строила воздушные замки. В аэропорту у Машки запасы оптимизма сошли на нет и не в силах больше сдержать тревогу, она поскучнела. Ведь он ничего ей не обещал. У неё уже не хватало сил скрывать стремительно надвигающуюся тоску.
– Машуня, ты стала похожа на кефир…,– здесь он споткнулся, прочистил горло, досказал:– Ну, не куксись, детка, я позвоню. – Обещал он, усаживая её в такси. – Езжай, у нас с ребятами много работы. Пойми, не могу, всю разгрузку свалить на них, а сам слинять. Ты и соскучиться не успеешь, как я буду рядом.
Она всё понимала, но сердечко предательски сжималось и щемило. Получается так, что оно запрятанное там внутри, видит больше, чем глаза. Вернувшись, домой, она первым делом позвонила брату, а потом Юльке и смыв дорожную грязь, забралась в постель. Таран не позвонил. Машка расстроилась. Голова отказывалась слушать сердце. Она знать, естественно, не могла, что он пожалел девчонку, давая ей время и возможность отдохнуть. Утром, приведя себя в порядок, она отправилась на работу. Саша уже не просто злился, а ультиматум поставил. Но долго гореть трудом не довелось, прилетела распираемая новостями, повидаться и перекинуться словцом, Юлька.
– Прискакала, – вместо приветствия буркнул Александр, чмокнув дежурным поцелуем.
– Саша, отпусти нас в кафе, отметить начало трудовой деятельности и поболтать, – ластилась подруга. Машка, учитывая свои проколы, скромно молчала, не осмеливаясь ещё и на такое нахальство.
Тот посмотрел на часы, потом жестким взглядом на них.
– К обеденному перерыву даю час и баста.
Девчонки переглянулись, это были крохи. Что там час.
– Саша, она молчит, я прошу, – умоляюще складывала на груди руки Юлька.
– Хм! У вашей трескотни часики не тикают, – отрезал он.
– Какая ты жадина, – надулась Юлька.
Он поморщился. От Юлы держался всегда на расстоянии, побаиваясь её языка. И сейчас, чтоб не попасть под более мощный обстрел, старался как можно быстрее избавиться.
– Я директор и трудовую дисциплину нарушать нечего. До вас тут был порядок, а вы всё поломали.
Юлька возвела холёные руки в звенящих браслетах к потолку.
– Это уж совсем несправедливо. Она не успела вчера прилететь и уже сегодня вся в трудах.
Александр в суровую складку свёл брови.
– Была, пока ты не привалила.
Их дружные вопли мало помогли.
– Саша, Сашенька….
Хозяин кабинета указал на дверь:
– Брысь из кабинета. Вы мне мешаете.
Не дожидаясь повторного разрешения, понеслись на выход. В кафе, найдя столик в уголочке, решали, кому первому откровенничать.
– Давай ты, – уступила, как всегда, покладистая Маша.
– Ну вот, – начала Юлька. – У него есть приличная двухкомнатная квартира. Не большая, но в хорошем районе. Мы поехали туда. Ой, подруга, что было… Ты не представляешь.
– Теперь представляю… – смущённо улыбнулась Маша.
– Не перебивай, а то я запутаюсь. Он такой мужик, такой… Чего ты смеёшься? – отмахнулась она от посмеивающейся Машки.
– Ничего, давай дальше.
– А, что говорить, фейерверк, я только подкачала. На язык-то огонь, а так никакого опыта. Одна теория, да фильмы. Но в принципе нельзя и девственность сохранить и опыта набраться. Ничего, я быстро учусь. За неделю своё нагнала. Представляешь, он в филиале фирмы отца работает.
– Максим мне говорил.
– Когда?
– В ресторане, помнишь, танцевали.
– Мне сейчас приходится по работе бывать в том филиале и делать вид, что не знакомы с ним. Каково?
– Ты может и психолог, и в крутом вузе училась, но ни черта в людском нутре не смыслишь.
– Как это понимать?
– Мне, кажется, отец твой вам нарочно эти встречи устраивает. Ошибку свою старую исправляет, а что он тогда в принципе-то мог с вами поделать. Не выдавать же тебя замуж в двенадцать лет. Макса, думаю, не зря все эти годы держал около себя.
– Ты так считаешь?
– Прикинь сама. Ресторан он тебе рекомендовал? Он. В филиал должно быть тоже он тебя отправляет, угадала? Думаю, хочет посмотреть надо тебе это или уже нет, прошла любовь, завяли помидоры или по-прежнему по тебе клиника плачет.
Так оно в принципе и было. После никуда не приведшей, устроенной им встречи в ресторане и на работе, отец решил, что Юлька всё давно забыла и даже не узнала Максима. «Ну и хорошо, – обрадовался он. – Значит, моей вины нет, а в лице Максима приобрёл хорошего работника. Пока начальник отдела, а там жизнь покажет». Отец успокоился, но не надолго. Её водитель и охранник Валера сообщал странные вещи, крича в трубку.
– Станислав Иванович, она заказывает каждый раз один и тот же маршрут. Доезжает до универмага и исчезает на полдня в нём.
– Действительно странно, полдня трепаться по примерочным, это не для Юлы. Она что-то покупает?
– Вот! Почти ничего или так мелочь.
В отличие от водителя отца такие метаморфозы с дочерью насторожили.
– Валера, последи, пойди за ней. Только так, чтоб не заметила, – велел он.
Валера прошёл и был очень удивлён, когда девчонка, даже не заходя в универмаг, понеслась на другой выход. Оглянувшись, Валерка еле успел отскочить к стенке, поспешила к стоянке машин, где её ждал молодой мужчина. Охранник обомлел. Страстный поцелуй, и аккуратно поддерживая девушку под локоток, он, подведя её к машине и открыв дверь, усадил в авто. О! – заметался водитель ища по карманам мобильный, который он сжимал в руке. "Вот дела!"
– Мне что делать? – запрашивал он хозяина, прокомментировав ситуацию.
Напротив, тот не паниковал, а лишь посмеивался.
– Номер колёс запиши. Сфотографируй его, если получится. Похоже, провела меня стрекоза. Какой он на вид?
– В смысле?
– Молодой, в возрасте?
– Не совсем пацан, но мужик на хороших колёсах уже. Мне-то что делать? – повторил он вопрос не получив ответа.
– Жди, как всегда и ни гу-гу. Номер машины давай.
– Понял.
Естественно, узнав хозяина авто, Станислав Иванович удивился выдержки и хитрости любимой дочурки. Снимок, предоставленный охранником, только подтвердил данные автоинспекции. Его дочь целовал Макс. Валера получил команду и в дальнейшем потакать её желаниям, возя к универмагу. – Главное вида не подавай, что раскрыта она, посмотрим, куда это их заведёт. – Просил Станислав Иванович охранника.
Всё это и имела в виду Маша, слушая трескотню специализированного психолога Юльки.
– Может быть, ты и права подруга, спасибо за подсказку. Я признаться об этом не подумала, но рисковать пока не буду. – Нервничая, закурила она длинную дамскую сигарету.
Машка терпеть не могла когда подруга, при ней, курила. А, тут вообще, глотнув дым, закрыв рот салфеткой, понеслась в дамскую комнату.
– Боже мой, что с тобой Машуня? – догнала её Юля.
– Не знаю, выбрось эту гадость, меня тошнит.
Юла грохнула себя по лбу.
– Машка, ты предохранялась?
Та растерялась.
– Ты ничего об этом не рассказывала… У меня с собой ничего не было… Ты думаешь это?…
– А сама дойти до тямы не могла. Фильмы, книги журналы, на что? В школе учили пестики, тычинки, наконец. Вот Маруська, так Маруська.
– Не ругайся, мне плохо. Что теперь будет?
Юлька разошлась не на шутку. Она забыла, что психолог и ни шуточно вопила:
