Текст книги "Бегущая против волны"

Автор книги: Людмила Толмачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Правильно! – подхватил Николай Андреевич, которому надоел этот спор, да и хотелось «вставить шпильку» непокорной жене.

– Я тоже «за», – согласился Михаил Борисович.

– Анатолий – в самый раз, – подытожила Соня.

– Итак, голосуем! Прошу поднять руки! Кто за Анатолия? – скомандовала Лина.

Руки подняли почти все, кроме трех человек: двух малознакомых мужчин из других гостиниц и Ирины.

– Ирина, вы против? – спросила Лина.

– Да.

– Если не секрет, почему?

– Я другим представляла этого литературного героя.

– И каким же? – прищурилась Лина.

– Более воздержанным.

– К пиву? – хохотнул Николай Андреевич.

– Ко всему, – коротко ответила Ирина.

– В конце концов это неважно, кто и как представлял героя, – отвернулась от нее Лина. – Давайте перейдем ко второму вопросу: выберем племя людоедов.

– Предлагаю вождем племени Лешу! – не унималась Августа.

– И опять из-за торса? – подколол ее муж. – Леша, да скажи ты ей, что не торгуешь телом!

– А вот и не из-за торса! – нисколько не смутилась Августа. – У него чувственный кровожадный рот!

– Спасибо за комплимент! – не выдержал Леша.

Все дружно рассмеялись.

В предпоследний день отдыха после завтрака их отвезли на автобусе к небольшой бухточке. Там все погрузились на четыре большие лодки, вмещающие по восемь человек. Мужчины сели на весла, и лодки поплыли на небольшой остров, расположенный в полукилометре от бухты.

Ирина сидела на корме, задумчиво глядя на прозрачную зеленоватую воду за бортом. Стоял полный штиль, и море расстилалось вокруг неподвижным сверкающим зеркалом. Лишь вблизи ощущалось вечное движение огромной водной толщи, колыхание которой отдавалось громкими шлепками по бортам лодки.

На острове их встретили устроители праздника, а также высадившийся на полчаса раньше десант из другого отеля, такие же отдыхающие, как и они, человек тридцать. Вначале им предстояло строительство хижин, затем разведение костров. В программу входило также приготовление обеда на кострах, ритуальные песни и танцы, поиск хижины Робинзона, война племен, поединок Робинзона с вождем племени людоедов, конкурс на самую сексапильную «аборигенку». В конце должен был состояться парад костюмов под тамтамы и фейерверк.

Ирина участвовала в строительстве хижины из заранее приготовленных зеленых веток, затем вместе с Августой, Катей и Соней готовила баранью похлебку и шашлыки. Мужчины занимались своим делом. Они соревновались в поиске Робинзона, готовились к войне племен. Вскоре женщины пошли болеть за своих мужчин, которые стреляли по мишеням из лука, перетягивали канат, вели «морской бой» на лодках. Ирина поймала себя на том, что болеет только за Сергея.

На обед собрались все вместе. Августа большим черпаком разливала в миски похлебку, а Катя с Ириной накрывали стол в тени раскидистых деревьев.

Ирина уже привыкла к тому, что судьба разъединяет ее с мужем. Он вновь оказался в другой команде, причем вместе с Линой. Но странно, сейчас ее сердце не ныло, как в прошлый раз, в пещере. Наоборот, его присутствие тяготило бы ее, сковывало, делало неестественной. Она даже ни разу не взглянула в сторону их хижины. И лишь когда до нее долетал его веселый смех, в душе слегка покалывало, но не более. А последующие события и вовсе заставили позабыть обо всем на свете. Причиной тому оказалось местное вино, которым угощали за обедом. Вина был целый бочонок и его пили как виноградный сок, много и жадно. Ирина не предполагала, что сильно опьянеет от этого «сока». Когда пошли в общий круг на «ритуальные» пляски, ей уже, что называется, море было по колено. Да и не только ей. На острове стоял такой пьяный гвалт, что птицы и звери, наверное, в ужасе попрятались в свои гнезда и норы. Она не помнила, как рядом оказался Сергей. Он поддерживал ее во время «танца живота» и это не было заигрыванием. Сергей почувствовал, что без его поддержки она упадет – до такой степени на нее подействовало вино.

– Ирина, больше не пей! – прошептал он ей на ухо.

– Почму? – сокращала она слова, казавшиеся ей слишком длинными.

– Впереди еще много интересного, а ты уже и так хороша.

– Хоррша? Шо эт ззначт? Шо я ннальзалсь? – произнесла Ирина и захихикала, всей тяжестью навалившись на него.

– Сережа, отведи-ка эту пьяницу в хижину! Не то на солнце ее еще больше развезет, – посоветовала Августа. – Да помаши там каким-нибудь опахалом, что ли. Нет, лучше окатить холодной водой.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – пообещал Сергей и повел Ирину в хижину.

Их хижина, слава богу, стояла на отшибе, довольно далеко от веселящейся толпы. Сергей усадил Ирину в тени огромного дерева, напоил прохладной водой из термоса и этой же водой умыл. Сначала лицо, затем шею, поколебавшись, провел холодной мокрой ладонью по груди и спине. Ирина засыпала. Она клевала носом и глупо улыбалась.

– А сейчас спать, – как ребенку ласково говорил Сергей, пытаясь поднять ее за согнутые локти.

Но локти разъезжались в стороны, и ему пришлось поднять ее на руки. Он внес ее в хижину и осторожно уложил на одеяло, расстеленное поверх мягких веток. Ирина уснула моментально, как только почувствовала под головой «подушку» из сухой травы. Сергей вышел из хижины и устроился под тем же огромным деревом. К нему подошел Леша.

– Ты чего тут? – спросил он друга. – Все уже давно на пляже. Пошли, окунемся разок?

– Нет, я посижу, отдохну. А ты иди.

Возле хижины появилась раскрасневшаяся от жары и вина Августа.

– Ну что, уложил? – спросила она Сергея, черпая из ведра абрикосовый компот.

– Ага. Спит без задних ног.

– Вы о ком? – удивился Леша и заглянул в хижину. – А-а! Понятно.

– Чего тебе понятно? – спросил Сергей.

– Да так, ничего. Августа, вы идите на пляж, мы скоро тоже подвалим. Перекурить надо.

– Ладно. Вы тут не очень-то. Поняли? Не шумите. Ей поспать надо. Может, и оклемается к вечеру.

Она ушла. Леша закурил, затем покосился на Сергея, задумчиво покусывающего травинку, и жестко заговорил:

– Только потому, что ты мой друг вот уже пятнадцать лет, я имею право голоса…

– Не имеешь, – прервал его Сергей.

– Вот те на! – опешил Леша. – Да я еще ничего не сказал, а ты…

– Я уже все знаю, что ты скажешь. Поэтому заткнись.

– Серега! Опомнись! Она замужняя баба…

– Еще раз назовешь ее бабой, – Сергей схватил Лешу за запястье и больно сжал, – набью морду. Ты меня знаешь.

– А-а! Отпусти! Ладно, извини, не буду! – он поглаживал запястье и морщился.

– Слушай, Леха, – так же задумчиво глядя вдаль, сказал Сергей, – а ты мог бы из-за женщины броситься в море и плыть, плыть… пока не иссякнут силы. А?

– А на хрена? Нет, я, конечно, мог бы, но должен же быть какой-то смысл, я не знаю, тонула бы она, что ли… Фу ты, черт! Серый, что за детский сад, я не пойму?! У тебя что, крыша… Пардон, мозги набекрень после этого вина? Я смотрю, не ты один сегодня ластами хлопаешь. Публика прям изошла в пьяном экстазе. Мужики в море так и прыгают на баб! Ха-ха-ха!

– Идиот! Ты так ничего и не понял. Жаль мне этих пятнадцати лет, ясно тебе?

Сергей вскочил на ноги и быстро пошел к морю. А Леша в сердцах раздавил сигарету и направился в противоположную сторону.

Ирина проснулась оттого, что во рту все пересохло. Ее мучила жажда, но в остальном был полный порядок – ни тошноты, ни головной боли. Она поднялась и вышла из хижины.

День клонился к вечеру. Песок, на котором лежали длинные тени от деревьев, уже не обжигал, как это было в полдень. Ирина подошла к ведру с абрикосовым компотом и с жадностью выпила полную кружку. Прибежала Катя:

– Ира! Хватит спать в конце концов! Ты же все пропустишь!

– А что сейчас будет?

– Конкурс на самую сексапильную людоедку.

– Эллочку?

– Да очнись ты, господи! Ты-то будешь участвовать?

– В чем?

– Гос-споди! Да в конкурсе!

– Нет. Что там, помоложе не найдется? Ты, например.

– Да куда мне с моим первым номером? То ли дело у тебя! Третий?

– Второй.

– А смотрится как третий.

К ним подошла Августа и командирским тоном всех «построила»:

– Ира! Какого лешего ты еще спишь? Катюха, давай сюда твою косметику! А я сейчас свое сексапильное бикини достану. Будем снаряжать Ирку на людоедский конкурс!

К ним нечаянно занесло Михаила Борисовича, но женщины так замахали на него руками и так заверещали, что он испуганно ретировался обратно. Августа помогла Ирине умыться, затем нанесла на ее лицо макияж, подобный боевому раскрасу члена индейского племени. Ее заставили надеть молочно-белое в желтых разводах бикини, незагорелый живот намазали коричневым гримом, а льняные волосы распустили по плечам. На голову надели венок из листьев и цветов, а к трусикам сзади, в виде конского хвоста, приделали несколько длинных и узких стеблей какой-то травы. Получилось так замечательно, что сами «визажистки» захлопали от восторга в ладоши.

– Помнишь, твой Анатолий о белом цвете говорил, мол, уж лучше белый, чем канареечный и синий? – спросила торжествующим тоном Августа. – Вот! Пусть полюбуется на жену. Любой цвет тебе к лицу. Ничего-о. Он у нас еще попляшет страусиные танцы, придет пора.

Чтобы никто не сглазил, Ирину проводили до места проведения конкурса, прикрывая с двух сторон широкими полотенцами.

Объявили начало. Женщины-участницы, разряженные и накрашенные на все вкусы, когда изобретательность не знает предела и не признает никаких условностей, одна за другой выходили на «подиум» – несколько столов, сдвинутых вагончиками. Августа специально держала Ирину за руку, чтобы выпустить ее последней, для пущего эффекта. И это произошло! Мужчины, разогретые вином, экзотикой и фривольной обстановкой, словно с цепи сорвались. От их восторженного рева сыпалась с деревьев листва. Ирина, похожая на Венеру кисти Боттичелли, яркая, манящая и недоступная, медленно шла по «подиуму». И не было в этом ни пошлости, ни рисовки, ни кокетства. Она, собственно, и не пришла в себя до конца после сна, поэтому выражение лица было слегка удивленным и невинным как у ребенка. Простодушной и ясной улыбкой дарила она окружающих, и людям, даже ревнивым женщинам, хотелось улыбаться в ответ.

Ирину – королеву красоты – усадили на «трон», и «воины племени» приняли присягу на верность, вставая перед ней на одно колено и целуя край ее «шлейфа». Михаил Борисович, очевидно, от избытка чувств, единственный из всех нарушил протокол ритуала, поцеловав не шлейф, а колено победительницы. Эта деталь была воспринята благодарными зрителями как удачная находка и послужила новым стимулом для необузданного веселья.

Был ли среди них Сергей? Она не видела. Но Анатолия не было точно. Впрочем, отсутствовала и Лина. Эта деталь немного омрачила ее успех, но не настолько, чтобы не кинуться с детской непосредственностью в море после долгого пребывания на жаре. Ирина, Августа и Катя, как девчонки, резвились в чистой воде, плескались, подныривали, хватали друг дружку за ноги, визжали и хохотали. К ним присоединились Леша, Петя и Михаил Борисович. Мужчины, сплетя руки «мостиком», поднимали на него женщин и те, словно с трамплина, летели в воду.

Усталые, вернулись к своей хижине. Там уже спала уморившаяся за день Соня. Августа и Катя совершенно без сил упали на одеяло рядом с ней. А Ирина переоделась в свой купальник, накинула халатик и побрела куда глаза глядят.

Многие улеглись спать, чтобы подкопить сил для последнего мероприятия – карнавального шествия. Остров будто опустел. Наступила такая тишина, что был слышен прибой и пересвист птиц в пышных кронах. Ирина шла по тропке, вьющейся между высокой травы. Вечернее солнце розовато-оранжевыми пятнами легло на стволы деревьев, позолотило листву, высветлило на открытых местах траву.

Змею Ирина увидела в последний момент, едва не наступив на нее. Она лежала, свернувшись клубком, на солнечном участке тропинки – грелась на солнышке. В ужасе Ирина отпрянула назад, а змея подняла голову и уставилась глазками-бусинками на человека.

Ирина застыла на месте, прижав руки к груди и затаив дыхание. Она почувствовала: еще немного и она завизжит – не выдержат нервы. Вдруг змея повернула голову в противоположную сторону. Ирина подняла глаза и увидела идущего навстречу Сергея.

– Сережа! Тут змея! – загробным голосом предупредила Ирина.

Сергей побледнел, приостановился.

– Она далеко от тебя? – спросил он тихо.

– В метре.

– Только спокойно. Не шевелись. Я попробую ее отвлечь.

– Я боюсь.

– Ничего. Я сейчас.

Он протянул руку и сломал ветку, висевшую над головой. Змея продолжала смотреть в его сторону. Сергей громко зашипел и начал шебуршить веткой в траве. Ирина потеряла счет времени. Ее охватила паника. Вот-вот она заорет благим матом на весь остров. Вдруг змея зашевелилась и бесшумно уползла в траву, подальше от окруживших ее с двух сторон непонятных существ. Сергей подошел к Ирине. Она подняла ставшие тяжелыми руки и положила их ему на плечи. Он обнял ее.

– А сердце-то сейчас выпрыгнет, – тихо сказала она.

– Еще бы. Я змей с детства боюсь, – не помнящий себя от волнения, прошептал он.

– И я. Бр-р-р! Еще немного, и от моего визга оглохло бы все живое на острове. А откуда ты идешь? – спросила она.

– Так. Прогулялся. У меня это в крови – обследовать неизвестные пространства.

– А на конкурсе ты не был?

– Был. И видел твой триумф.

– Но почему-то не разделил его со мной. И не поздравил.

– Я это сделал мысленно. А вообще-то, я не любитель подобных зрелищ.

– Теперь я понимаю, почему ты не смотрел на меня на дискотеке, когда я заявилась в шикарном платье.

– Не поэтому.

– А почему?

– Все-то тебе надо знать.

– Но ведь я женщина, поэтому любопытна, как все.

– Ты не как все.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я понял, что с этого момента твоя красота стала видна всем, не только мне.

– Но ведь Хафиз тоже что-то во мне разглядел.

– Он видел только красивые черты. Не больше.

– А ты видишь больше?

– Да. Я это увидел еще в самолете.

– Когда я шлепнулась на тебя?

– Нет, раньше. Когда ты шла по проходу. Твое бледное лицо было прекрасно.

– Но мне было дурно. Я ничего не видела.

– Не имеет значения. Прости, но я, может, скажу слишком откровенно…

– Говори!

– Мужчина всегда представляет женщину, которая задела его душу, в постели. Ну, ты меня понимаешь?

– Да.

– А твои затуманенные глаза и приоткрытые губы, тени под глазами, дрожащие ресницы… Ты как будто…

– Не продолжай. Я поняла.

– Я обнаружил на другом конце острова дикий пляж. Там прозрачная вода и много ракушек. Пойдешь туда со мной?

– Пойду, – легко согласилась Ирина.

– В десять часов я буду ждать тебя возле того дерева. Видишь, со сломанной веткой?

– Вижу.

Они расстались, унося с собой вкус поцелуя, трепет прикосновения горячих тел и обещание встретиться вновь под покровом ночи, в романтической обстановке дикого пляжа.

Часть II

Снег шел крупными, мохнатыми хлопьями. Окно, возле которого в задумчивости стояла Ирина, закрылось такой плотной белой завесой, что жизнь улицы едва просматривалась. Но она продолжалась, шла по давно очерченному кругу – независимая, равнодушная, чужая. Люди спешили по своим делам, транспорт, создавая пробки, характерные для такой погоды, медленно двигался, магазины то и дело открывали свои двери для суетливых в канун праздника покупателей. Знакомая мелодия вывела Ирину из оцепенения. Звонила Алена:

– Мам, ну ты когда приедешь?

Уже все давно нарядили елки, а у нас не чувствуется никакого праздника.

– Через час, максимум полтора, я буду дома. Потерпи, доча! А папа звонил?

– Да. Он предлагает пойти в кафе или в ночной клуб. Первого или второго января.

– Вдвоем?

– Н-нет…

– С Линой?

– Угу.

– Ты пойдешь?

– Не знаю. Наверное. Все равно нечего делать.

– Мы с тобой на дискотеку собирались в «Родео». Забыла?

– И туда можно. Каникулы-то длинные.

– Давай еще на концерт сходим. На какую-нибудь рок-группу.

– Ага. И ты будешь всю дорогу уши зажимать, как в прошлый раз?

– Ну почему? Я постараюсь адаптироваться. Сидят же остальные, слушают…

– Ой, ладно, мамуля, не нужны мне такие жертвы. Я лучше с Юлькой и ее папиком пойду. Он такой прикольный. Знает всех крутых рокеров, не хуже наших парней. С ним кайфово оторвемся.

– Ты опять злоупотребляешь сленгом? Мы, кажется, договаривались…

– Начинается! Да ничем я не злоупотребляю! Ой, кажется, Юлька пришла. Пойду открывать. Пока!

Ирина тяжело вздохнула и села за компьютер, на дисплее которого висела одна из отчетных форм бухгалтерской программы. Она привычно отстукивала на клавиатуре цифру за цифрой и одновременно думала, как было хорошо в прошлом году. Они втроем наряжали елку, накрывали стол, за пять минут до боя курантов разливали по бокалам шампанское для себя и пепси для Алены, слушали речь президента… Но тогда она не понимала важности тех минут. Потерявши – плачешь? Выходит, что так. Но в чем ее вина? Как надо было беречь то, что имела? Дрожать, как скупой рыцарь, над каждым словом и поступком? Правильно ли поступила, верно ли сказала? Так и свихнуться недолго. Это уже не жизнь получается, а сплошной учет и контроль. Нет, хватит с нее бухгалтерского учета на работе! Она привыкла идти по жизни, подчиняясь внутренним мотивам, в которых больше от чувства и инстинкта, чем от рассудка. И потом, как ни крути, от нее мало что зависело. С Анатолием произошло самое банальное, что может произойти с мужчиной, – курортный роман. Хотя и в присутствии жены. Но эта деталь лишь доказывает, насколько сильно он увлекся, в какой серьезный переплет попал.

От невеселых дум ее вновь оторвала мелодия мобильника. На этот раз звонила Эльвира:

– Ира, с наступающим тебя! Где думаете встречать праздник?

– Вестимо где. Дома, на диване, в обнимку с телевизором.

– Предлагаю вариант получше. Мы с Невревым едем на корпоративную вечеринку в Аксеновский пансионат. Там можно заказать дополнительные места. Имеется в виду и за столом, и койко-место. Это для тех, кто берет детей. Вот мы и возьмем двух «дочек» – тебя и Аленку. Будет весело, не пожалеешь. Короче, на раздумья – полчаса. Сейчас как раз утрясается список на дополнительные места, так что звони.

«Икарус» плавно повернул с автострады на узкое шоссе, петляющее в заснеженном еловом лесу, среди тишины зимнего царства. Сгущались сумерки, и это еще больше усиливало впечатление первозданности, нехоженности здешних мест. Алена, сидя у окна, во все глаза смотрела на огромные еловые лапы, низко прогнувшиеся под тяжестью снега. Ей еще совсем недавно читали сказки о Морозко и о двенадцати месяцах, поэтому ее воображение легко рисовало сказочных героев. Они чудились ей то вон под той пушистой елью, то за теми сугробами и даже среди ветвей старой сучковатой березы, будто страж охраняющей владения Снежной королевы.

– Мам, – повернула она возбужденное личико к Ирине, – а ты бы смогла остаться одна в лесу?

– Зачем? – невпопад спросила Ирина, поглощенная собственными мыслями.

– Ну просто так. Как будто ты уснула и вдруг просыпаешься посреди зимнего леса. Страшно, правда?

– Да, жутковато. Особенно вечером. А для чего все эти страшилки придумывать? Ты, наоборот, представь, как мы с тобой завтра утром выйдем на прогулку. Солнышко будет сверкать, снежок под ногами поскрипывать. Благодать!

– Фи! Так неинтересно. Какая ты, мама… Короче, без фантазии.

– Ну, почему? Если хочешь, давай пофантазируем.

Но фантазировать им не дали. Автобус въехал на территорию пансионата и остановился возле двухэтажного здания. Народ с шумом высыпал на площадь и многоголосой толпой повалил к крыльцу.

Ирине с Аленой досталась небольшая комнатка по соседству с Невревыми. До начала праздничного ужина оставалось два часа, и Ирина легла отдохнуть с дороги, а Алена пошла на экскурсию по пансионату. К ним заглянула Эльвира.

– Валяешься? А кто мне прическу сделает?

– Ты голову помыла?

– Еще нет.

– Ну так иди мой.

– Это я мигом. А ты что же, так и будешь с этим хвостом?

– Да кому я тут нужна?

– Ну просто нет слов! Может, ты еще в этом спортивном костюме в зал заявишься?

– А что? Карнавальный костюм лыжницы. Еще и приз дадут.

– Ага. Догонят и еще дадут. Ну вот что, кончай тут свой пессимизм разводить, а то всех нас им заразишь. Иди в душ, а потом я тебя на крупные бигуди накручу. Я взяла на всякий случай – как в воду глядела. Давай бегом, а то не успеем.

Они все же опоздали на пять минут. Профессиональный тамада произносил поздравительную речь, когда они вдвоем – Неврев с Аленой уже сидели за столом – прошествовали через весь зал к своим местам. Ирина чувствовала себя неловко в чужом коллективе и старалась не смотреть по сторонам. Так и шла с опущенными вниз глазами, пунцовая от смущения, ругая себя, что согласилась на эту Элькину «авантюру».

Но после бокала шампанского настроение изменилось. Они сидели за отдельным столиком, своей старинной компанией – для полного комплекта не хватало лишь Анатолия, – и от души веселились. Неврев смешил дам старыми анекдотами, подержанными шутками и «солдафонским» юмором, но необычная обстановка, новогоднее настроение и вино компенсировали все эти издержки. Алена смеялась громче всех. А когда объявили хоровод вокруг елки, она в числе первых ринулась в центр зала. Ирина осталась сидеть за столом, с удовольствием наблюдая за своей грациозной и на материнский взгляд самой красивой среди подростков дочерью. В час ночи из Алениной сумочки раздалась мелодия ее любимой рок-группы. Звонил отец. Он поздравил дочь с наступившим Новым годом, передал привет Ирине, а потом поинтересовался, откуда такой шум в трубке. Алена объяснила, мол, это не в трубке, а в зале – они с мамой и Невревыми отмечают праздник в загородном пансионате. Ирина краем уха ловила Аленины реплики и испытывала сладкое чувство удовлетворенной мести. Пусть позавидует им. Пусть этот укол ревности, который наверняка испытал ее бывший муж, будет ей наградой за вчерашнюю тоску возле окна.

Тамада крикнул: «Танцуют все!», и они вчетвером пошли к елке. Танцевали и в самом деле почти все присутствующие в зале. На пятачке возле елки было так тесно, что приходилось следить за тем, как бы не наступить на ноги или не толкнуть локтем соседей.

После танца Ирина пошла в фойе – немного остыть от слишком жаркой атмосферы праздника. Она села на диван, машинально взяла журнал, лежащий на низком столике, а затем огляделась. Охранник, развалившийся на стуле возле входной двери, дремал, сцепив на животе руки и вытянув длинные ноги в армейских ботинках. Ирине пришла мысль о том, что многим сейчас, так же как этому охраннику, не до праздника – одни на посту, другие в рейсе, третьи больны или слишком стары и немощны. А она еще жалеет себя, мол, встречает Новый год одна, покинутая, несчастная. Это она покинутая? С ней ее дочь, друзья. Нарядная, расфранченная, сидит в уютном зале за столом, уставленным деликатесами, пьет хорошее вино, веселится. Чего еще желать в новогоднюю ночь? От этих «железных» аргументов ей стало так тошно, что она еле-еле удержалась от протяжного безысходного стона.

Стеклянная входная дверь открылась, и в фойе вошел двухметровый здоровяк в темной куртке нараспашку и без головного убора. Он обвел глазами помещение и обратился к вскочившему охраннику:

– Посторонних нет?

– Н-нет… – растерялся тот.

– Все чисто, – произнес здоровяк, очевидно, в микрофон рации, тоненькие наушники которой Ирина не сразу заметила.

Прошло с полминуты, когда дверь снова распахнулась, и на пороге показался солидный коренастый мужчина в светло-коричневой дубленке и спортивной шапочке. Он оглянулся на кого-то и грубо процедил:

– Ну чего ты телишься? Народ давно празднует, а мы только приперлись.

Ирина из-под журнала, которым для приличия прикрылась, наблюдала за вновь прибывшими. Гигант в темной куртке направился к коридору первого этажа, за ним слегка вразвалку шагал солидный обладатель дубленки. В трех шагах от него семенила невысокая, очень полная женщина в норковой шубе, сильно накрашенная, с претенциозной прической. Она задыхалась от быстрой ходьбы, а красное от напряжения лицо было расстроенным и сердитым одновременно. Завершал процессию второй охранник, как две капли воды похожий на первого здоровяка. Вскоре все четверо скрылись в коридоре первого этажа.

– Ира! Вот ты где! – крикнула Эльвира, спускаясь с небольшой лестницы в фойе. – А мы тебя потеряли. Пошли в зал, сейчас начнется игра в почту. Вот тебе номерок, прикрепи его к платью. Да не так. Надо, чтобы цифры было видно издалека.

– Что за детский сад? – усмехнулась Ирина.

– Боже мой, какие мы серьезные! Неужели хотя бы раз в году мы не можем вернуться в детство? Мне, например, все это очень нравится. Даже мандражирую слегка, как будто сейчас получу любовную записку.

– От мужа?

– Ха! Дождешься от него! Есть тут один… Ладно, потом расскажу. Побежали, а то не успеем!

Они сели за свой столик, где Алена с Невревым, закрывшись ладонями, уже что-то строчили на канцелярской бумаге «для заметок». Эльвира, схватив ручку, начала впопыхах, не раздумывая, сочинять послание. Ирина, взглянув на номера Алены и Эльвиры, решила написать им. Аленке она придумала поздравление на молодежном сленге. Получилось очень забавно. Над последней строчкой она про себя посмеялась: «Желаю прикольно поколбаситься на сейшн у Юльки. Улетного и кайфового праздника!» А Эльвире черкнула четверостишие из Тушновой:

 
Если б ты совета спросила,
я дала бы один-единый:
не желай быть самой красивой,
пожелай быть самой любимой!
 

Тамада оглушил всех громким призывом, усиленным динамиками: «Прошу опустить письма в почтовый ящик! Повторяю, что адресата, получившего наибольшее количество писем, ждет приз!» Его помощница, миловидная толстушка, пошла между столами с картонной коробкой, в которую многие бросали свою корреспонденцию. Вдруг Неврев презрительно изогнул губы и тихо пробурчал:

– Их величество задержались. И здесь без понтов не обошлось.

– Что положено Юпитеру… – ядовито добавила Эльвира.

Ирина проследила за их взглядами и увидела входящую в зал уже знакомую четверку: пожилую семейную пару и их охранников.

– А кто это? – спросила Ирина.

– Наш директор с сиятельной супругой пожаловали, – ответил Неврев. – Еще ни разу вовремя не пришел. Сегодня даже в Новый год опоздал, в старом, видно, грехи не отпускали.

Ирина подумала, что «сиятельную» супругу остается лишь пожалеть. Видела она, как муженек с ней обращается.

Тамада суетливо подскочил к прибывшему начальству, должно быть, с личными поздравлениями, а потом в микрофон пафосно прокричал:

– Господа! Прошу внимания! Слово для поздравления предоставляется директору, уважаемому Сергею Владимировичу Дубцу!

Директор с бокалом в руке подошел к микрофону.

– Господа, – начал он с вальяжной усталостью в голосе и движениях, – позвольте от руководства компании и себя лично поздравить всех собравшихся в этом зале с наступившим Новым годом!

Его речь, вполне стандартная, с официальным налетом, звучала сухо, деловито и скучно. Но люди слушали внимательно, замерев с бокалами в руках, как будто боялись пропустить что-то важное. Ирина с интересом обвела глазами сидящих в зале и поняла, почему это происходит. На лицах многих читалось явное уважение к своему шефу. И даже Неврев, минуту назад не удержавшийся от злого комментария, сосредоточенно морщил лоб, внимая начальственной речи. Последние слова утонули в овации. Под звон бокалов Дубец вернулся на свое место, а оркестр заиграл веселую мелодию.

И вновь тамада взял в руки бразды правления, объявив трех победителей-адресатов, коим пришло самое большое количество писем. Сразу десять писем получила длинноногая красавица – секретарь директора. Ей и вручили главный приз. Второе место оказалось у импозантного мужчины с серебристыми висками и нездешним загаром. Он харизматично улыбался, пожимая плечами, всячески демонстрируя недоумение по поводу свалившейся на него популярности. Но эта рисовка вряд ли могла кого-нибудь обмануть. Такому красавчику не привыкать к повышенному женскому вниманию.

От Ирины не ускользнуло, как напряглась Эльвира во время вручения второго приза. Уж не влюблена ли она в этого загорелого сердцееда? По сравнению с Невревым он просто Бред Питт. Да-а. Нашла в кого втюриться. Судя по количеству полученных им записок, у него только здесь восемь явных поклонниц. А сколько еще тайных?

Помощница тамады разносила остальные письма более скромным получателям. Ирине пришло три письма. Аленка поздравляла мать стихами собственного сочинения. Во второй записке были торопливые каракули Эльвиры. Ирина развернула третью, заранее уверенная, что ее написал Неврев, но подпись внизу заинтриговала необычностью. Хм, и кто же этот «поклонник с опытом, но без надежды»? Ирина улыбнулась и посмотрела в зал, без определенной цели, в никуда. Показалось или в самом деле импозантный красавец поспешно отвел взгляд? Нет, все-таки показалось. Он сидел в компании двух очаровательных женщин и развлекал их какими-то шутками, от которых они то и дело заразительно хохотали.

– Это кто же третье послание тебе накропал? – со скрытым любопытством небрежно бросила Эльвира, отхлебывая из бокала шампанское.

– Не знаю, на Неврева не похоже, – усмехнулась Ирина.

– С него все станет, – проворчала Эльвира. – А ну-ка дай сюда. Проверю – не он ли. А то не усну, буду думать, что муженек тайно посещает любовницу.

– Элька, прекрати! Аленка же слышит.

– Ничего. Пусть знает о жизни все, – она схватила записку и буквально впилась в нее глазами.

– Аленушка, – ласково сказала Ирина, – ну что ты с нами скучаешь? Иди к ребятам. Посмотри, там какой-то конкурс проводят.

Алена послушно встала и отправилась в другой угол зала, где собралось несколько подростков возле помощницы тамады.

С лицом Эльвиры происходили странные метаморфозы. Сначала она вспыхнула, приоткрыла рот и округлила глаза, затем поджала губы. Не взглянув на Ирину, она отодвинула от себя записку, почти отмела, отшвырнула. Ирина хотела спросить, в чем дело. Но вернулся Неврев из курительной комнаты и пришлось отложить выяснение отношений на более удобный момент.

Объявили «дамское танго». Мужчины впервые оказались в женской шкуре, когда сидишь и гадаешь, пригласят тебя на танец или проигнорируют. Они делали равнодушные лица, натянуто улыбались, стараясь не смотреть на женщин, но, едва становясь чьими-то избранниками, тотчас вскакивали со стульев и молодцевато шли в круг, искоса поглядывая на менее удачливых соперников. Ирина хотела пригласить Неврева, но ее опередила курносая блондинка с пышным бюстом, едва достававшая своему партнеру до плеча.

– Ишь, распустил хвост, старый бройлер! – проскрипела, будто рассохшаяся дверь, Эльвира, провожая недобрым взглядом мужа.

– Ну какой же он «старый»? Мужику всего тридцать шесть. Самый синус! Ох, и ревнивая ты, Элька! А ну колись, кого я у тебя отбиваю?