Текст книги "Бегущая против волны"
Автор книги: Людмила Толмачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Но любовники на дороге не валяются, – меланхолично возразила Ирина.
– А Хафиз? – заговорила Катя. – Мы видели, как он смотрит на вас. Прямо глаз не спускает. И потом он такой сексапил, настоящий мачо.
– Настоящий козел, вот он кто! – брезгливо поморщилась Ирина. – Не хочу о нем слышать!
– А что? Он уже к вам приставал? – оживилась Катя.
– Катюша, плюнь ты на этого Хафиза! – попросила Августа. – Ирина, думаешь, я не пережила подобные моменты в своей жизни? О-о! Сколько угодно! Мой Николай хоть и не мачо, но бабник еще тот. Пробы ставить негде. Однажды, представляете, приезжаю из санатория раньше, чем он ожидал, а по квартире в моем халате юная шлюшка дефилирует. Оказалось, его новая секретарша. Ситуация, конечно же, стандартная. Но это на посторонний взгляд. А каково мне? Каждая женщина, столкнувшись с изменой и предательством мужа, считает себя самой несчастной на свете, а свою жизнь конченой. Но это не так! Жизнь не закончилась с его изменой, она лишь сделала вираж, поворот в новое русло. Теперь вы, умудренная опытом, начинаете мыслить, чувствовать и видеть мир по-другому. Вот и все! А жизнь продолжается. И потом, поговорку «Долг платежом красен» еще никто не отменял. Так ведь, Катюша?
– Стопудово, Августа Оттовна, – поддакнула захмелевшая Катя. – Вот, например, я начала сегодня новую жизнь. Буду клеить Лешу. Прямо на дискотеке. Надену самый отвязный прикид, накрашусь по-боевому, и прощай, невинность! Пусть мой Петечка поджаривается на медленном огне ревности. Пусть он побывает в моей шкуре! А мне по кайфу, то есть по бараба… Ой, что-то меня в сон клонит. Августа Октябревна… ой, что это я… можно, я тут… у вас на коврике… прикурну… прикирну… тьфу…
Августа со смехом уложила на ходу засыпающую Катю на кровать.
– Ирочка, примерь-ка мое новое платье! – шепотом предложила Августа. – Оно тебе больше пойдет. У тебя фигура и все такое… Давай-давай, не капризничай!
Она помогла Ирине переодеться и подвела ее к зеркальному шкафу.
– Полный отпад, как сказала бы Катя! Вот оно, твое оружие, дорогая! Бей же им по цели, не щади мужских сердец! Наше бабье время, сама понимаешь, не резиновое. Так живи на всю катушку, пока оно на тебя работает, поняла?
Ирина не узнавала себя в зеркале. Откуда у нее такая талия? А грудь! А плечи! Тонкий шелк цвета морской волны подчеркивал все достоинства ее фигуры, а фиалковые глаза делал еще более глубокими.
Вечером она отправила мужа на дискотеку одного, сказав, что немного задержится, сделает маникюр. Это не было какой-то специальной хитростью. Просто ей не хотелось при нем надевать чужое платье. Она без спешки, спокойно сделала макияж, красивую прическу, нарядилась и настоящей королевой отправилась в ресторан. На улице, возле бассейна за столиком, сидели трое турок. Среди них был Хафиз. Ирина гордо, с достоинством прошла мимо. Мужчины, раскрыв рты, проводили ее взглядом. Она решила использовать подсмотренный у Лины трюк с эффектным появлением в дверях. Войдя в зал, она приостановилась на пороге, как бы в нерешительности, и тут же к ней подлетел Михаил Борисович.
– Ирочка, вы божественны! Разрешите вас пригласить на медленный танец?
– Разрешаю, – улыбнулась Ирина, окидывая взглядом многолюдный зал.
От нее не ускользнули восхищенный возглас Леши, самодовольная улыбка – знай наших! – Августы, оценка «отлично!» на физиономии Николая Андреевича, изумленное лицо мужа, завистливо-враждебный взгляд Сони. И лишь Сергей, быстро взглянув на нее, отвернулся.
Она танцевала с Михаилом Борисовичем и пыталась поймать взгляд Сергея. Но он как будто избегал ее. Не понимая причины такого поведения, она расстроилась, но старалась этого не показывать. Ей припомнились слова Августы: «У вас все чувства на виду». Диджей объявил вальс. К Ирине подошли сразу двое: Леша и Николай Андреевич.
– Алексей, надеюсь, вы уважите мои седины?
– Только не на дискотеке. Здесь все равны, Николай Андреич, – не уступал Леша.
– Тогда предоставим выбор даме, – сделал галантный поклон Осокин.
– Но мне очень трудно его сделать, – улыбалась Ирина. – Вы оба достойные партнеры.
– Тянем жребий? – предложил Леша. – Угадайте, в каком кармане у меня зажигалка?
– В эти игры вы потом как-нибудь сыграете, – оттеснил Николая Андреевича незаметно подошедший Анатолий. – Могу я с собственной женой без всякой лотереи потанцевать?
Он по-хозяйски взял Ирину под руку и повел на середину зала. Ирина оглянулась на двух своих поклонников, оставшихся «с носом», и улыбнулась. Улыбка получилась жалкой.
Анатолий кружил Ирину умело и уверенно. Со стороны они смотрелись прекрасно. Вскоре вся публика с удовольствием смотрела на эту пару, предоставив в их распоряжение танцевальную площадку. Музыка закончилась, и раздались бурные аплодисменты. В отличие от смущенной Ирины Анатолий принимал всеобщее признание как должное. Он даже неуклюже раскланялся, от чего Ирина еще больше смутилась.
– Ну что я говорила? – возбужденно шептала ей на ухо Августа, когда они возвращались к себе в номер. – Новый взгляд на жизнь – и сразу весь мир у твоих ног, в том числе и собственный муж.
– По-моему, причина всего лишь в новом платье, – устало возражала Ирина.
– Платье – это только малое тактическое звено в нашей стратегии. Я тут кое-что придумала. Но об этом потом.
На следующий день женщины оставили мужчин в отеле и отправились в город на шопинг. Ирину поразило беспорядочное нагромождение современных бутиков, недорогих лавочек, палаток и просто базарных развалов прямо на мостовой. Все это сосредоточилось в центре города на мощенной камнем улице. В такой пестроте она могла бы легко растеряться и, поддавшись на уговоры назойливых продавцов, накупить вещей, половине из которых не нашлось бы потом применения. Но опытные в этом деле Августа и Катя уверенно повели Ирину по торговым рядам. Они подобрали для Алены красивый трикотаж, пару юбок и джинсовый костюм. А в качестве сюрприза – несколько украшений из серебра и камней. Для себя Ирина выбрала кремовый костюм из хлопка, топик под цвет глаз, а к нему желтые бриджи. Сама она, конечно же, не решилась бы на такое контрастное сочетание цветов, но Катя с Августой в один голос заверили, что оно вполне естественно.
– Вспомни лесную поляну. Там медуница и купавка рядышком растут: сиренево-лиловое и желтое вместе, – говорила Августа.
– Или взять анютины глазки! – вторила ей Катя. – Один лепесток фиолетовый, а второй лимонный.
– Но куда я в этом пойду? – слабо сопротивлялась Ирина.
– Сегодня же на дискотеку. Все мужики выпадут в осадок! – без тени сомнения изрекла Августа.
– Ой, девочки! – взвизгнула Катя. – Посмотрите, какие бусики! Класс! Я сейчас куплю. Хоть они мне никуда не идут, и Петя меня отругает, я все же не удержусь.
Она начала торговаться с продавцом, тощим турком в черной футболке.
– Ира, а ведь это твоя вещь! Взгляни! Бусы-то под аметисты сделаны. В тон к твоей новой маечке, а главное, твоим чудным глазкам. Катюша! Ты обойдешься без этих бусиков, тем более что они тебе никуда не идут. Дай-ка сюда!
Августа надела на Ирину нитку искусственных аметистов, крупных, неправильной формы, напоминающих леденцы.
– Как сексуально они смотрятся! – вздохнула Катя.
– Не они, а она в них! – поправила ее Августа.
– Тогда и вы должны купить себе что-нибудь из бижутерии. Одна я в этих бусах не пойду, – твердо заявила Ирина.
– Не проблема. Сейчас мы Катюхе чего-нибудь отхватим, сексуальное.
– Смотрите! – воскликнула Ирина. – Не туда. Вон туда, наверх! Видите ожерелье из розовых камушков? Давайте Кате примерим?
– А что? По-моему, неплохо будет с твоим красным платьем, а? Катерина! – поддержала ее Августа.
– Ну, не знаю. По-моему, не фонтан.
– А вон те, белые? – не унималась Ирина.
– Белые? – нерешительно переспросила Катя. – Мурня, мне кажется.
– А с белыми босоножками? – вошла в азарт Августа. – У тебя к ним как раз ничего нет.
– Вы думаете? – все еще сомневалась Катя, не отрывая глаз от длинной нити бус из дымчатого с перламутровым блеском стекла.
Августа трижды обмотала бусы вокруг Катиной шеи и попросила турка подать им зеркало. Тот держал перед Катей большое зеркало и цокал языком, выражая свое восхищение. Они и в самом деле были хороши, даже на фоне блеклого, размытого рисунка Катиного сарафана.
– А представь их на красном платье, – радовалась за Катю Ирина.
– Беру! – выдохнула Катя, махнув рукой, будто решалась по меньшей мере на прыжок с парашютом.
Августе приглянулось черное в коричневых разводах ожерелье, сделанное из какого-то отшлифованного до зеркального блеска камня.
– Мои черные итальянские лодочки на шпильках будут в самый раз к этой цацке, – небрежно бросила Августа, вертя головой перед зеркалом, которое услужливо держал улыбающийся турок.
– О-о! Клево смотритесь, Августа Оттовна! – раздался веселый голос Леши. – Андреич будет в восторге!
Женщины оглянулись и увидели Лешу с Сергеем.
– Спасибо за комплимент, – Августа распустилась в улыбке, словно бутон розы в пышный цветок. – Вы тоже шопингуете?
– А как же! Наберем сейчас дешевых лифчиков и толкнем дома по двойной цене. Так, Серега?
Сергей не ответил. Он смотрел на Ирину сквозь темно-коричневое стекло солнцезащитных очков, и она, чувствуя его взгляд, напряглась, не зная, как вести себя в такой ситуации.
– Ох, и устали мы от этих магазинов! – пожаловалась Августа. – Хоть на тротуар садись – так ноги гудят.
– Зачем же на тротуар? Предлагаю зайти вон в ту кофейню, – быстро произнес Леша, показывая рукой на открытую дверь маленького кафе.
Все дружно отправились по указанному адресу. Ирина, первой войдя в прохладное полутемное помещение, тоже ощутила сильную усталость. Она с явным облегчением села на плетеный стул возле столика в углу, куда их проводил хозяин заведения. Сергей сел рядом с ней. Напротив расположились Августа с Лешей. Кате досталось боковое место. Ароматом свежеприготовленного кофе пропитались, казалось, даже салфетки на столе. Он будоражил, манил, опьянял. Компания заказала по чашке кофе и какие-то восточные сласти, напоминающие маленькие песочные пирожные с ореховой начинкой. Хозяин лично обслуживал их столик, бросая пламенные взгляды на Ирину. А она, охваченная непонятным волнением, ничего не замечала, сидела неподвижно, опустив глаза и рассеянно слушая болтовню Августы с Лешей. Когда они допивали свой кофе, к их столику подлетел юноша-официант с бутылкой красного вина.
– Хазаин угощать! – коротко сказал он, ставя бутылку на стол.
– Спасибо, – кокетливо улыбнулась Августа.
Леша переглянулся с Сергеем, кашлянул, пожал плечами. Сергей достал из кармана двадцать долларов, подал юноше:
– Нам подарков не надо. Так и скажи своему хозяину.
– Ребята, вы чего? – не поняла Августа. – Он же, наверное, от чистого сердца…
Официант растерянно топтался возле них.
– Нам еще кофе, пожалуйста! – улыбнулась ему Катя, решив таким образом выйти из неловкого положения.
Турок поклонился и побежал выполнять заказ.
– Леша, я ничего не понимаю, – повернулась к парню Августа. – Вам это показалось неприличным?
– Не берите в голову, – отмахнулся Леша. – За вино заплачено, так, может, по рюмашке?
– Не откажемся, – живо отозвалась Августа.
Леша разлил вино по бокалам, произнес тост:
– За наших очаровательных дам!
Сергей поднял свой бокал, чокнулся сначала с Ириной, а потом уже с остальными и выпил почти залпом.
– Ой, я совсем пьяная, – хихикнула Ирина и, споткнувшись, чуть не упала.
Сергей вовремя подхватил ее за локоть. Они немного отстали от идущих впереди Леши, Августы и Кати. Леша, как всегда, смешил женщин анекдотами, и те, разгоряченные вином, хохотали на всю улицу.
– Сережа, так нечестно. Вы несете мои капе… ой! пакеты, а я иду с пустыми руками, как барыня. Дайте мне хоть вот этот зелененький.
– Неужели вам не хочется побыть барыней? Хотя бы сейчас?
Они вновь были на «вы», несмотря на то что совсем недавно, после драки в дюнах, говорили друг другу «ты».
– Барыней? – переспросила Ирина и хмыкнула, но возражать не стала.
Набережная, по которой они шли, была многолюдной и по-южному праздной. Туристов и отдыхающих здесь, по обыкновению, было в десятки раз больше, чем местных жителей. Многие стояли, опершись о парапет, и любовались морским пейзажем. Но в основном вся эта шумная, разноцветная толпа двигалась неторопливо, бесцельно, в каком-то благостном единодушии отдаваясь солнцу, соленому морскому воздуху, легкомысленным, ни к чему не обязывающим разговорам.
– Ирина, посмотрите туда! – кивнул Сергей в сторону моря. – Видите остров?
– Нет, – щурясь из-под козырька ладони, ответила Ирина.
Они подошли к парапету, Сергей поставил на тротуар Иринины пакеты и вытянутой рукой показал направление, куда надо смотреть. Ирина пристально вглядывалась в горизонт, но по-прежнему ничего не видела. Сергей снял с себя очки и подал Ирине.
– Вам, наверное, солнце мешает. Вот, наденьте.
И в самом деле в очках Ирина сразу заметила небольшой остров, слегка затушеванный дымкой, не столь уж и далекий от берега.
– Вот он! А я смотрела дальше, у самого горизонта, – по-девичьи непринужденно говорила Ирина. – Надо же! В первый раз вижу островок в море. Вот бы сплавать туда, посмотреть, что там?
– А мы и так скоро туда поплывем. Это «Остров Робинзона Крузо».
– А-а! Вот, значит, какой он!
Они стояли близко друг от друга, даже касались локтями, положив руки на перила, но это нисколько не смущало Ирину. Может, она не придавала этому никакого особого значения? То ли под воздействием вина, то ли от этой свободной, легкой, праздничной обстановки, или от всего сразу она внутренне раскрепостилась. И потом, здесь не было Анатолия с его сарказмом и непременными замечаниями, от которых ей делалось не по себе и она становилась неловкой, закомплексованной, одним словом, полной дурой. Ирина и не помышляла сейчас анализировать, делать какие-то выводы. Ей было просто очень хорошо, как в детстве.
– Вот они где! – крикнула Августа, вынырнув из толпы и подходя к ним с возмущенным видом. – Мы с ног сбились в поисках, а они преспокойненько на морские виды любуются!
– Августа! – не реагируя на ее отповедь, воскликнула Ирина. – Смотри, вон на тот остров мы скоро поплывем. Правда, здорово?
– Остров? – переспросила Августа, все еще не остыв от праведного гнева.
– Ну да! Представь, как мы плывем на лодках среди морской пучины. Ты грести умеешь?
– Я? – тупо спросила Августа, очевидно, утратившая быстроту реакции из-за выпитого вина.
– Я думаю, грести все же нам придется, – улыбнулся Сергей.
– Сережа, ты, как всегда, в хорошей форме, – похвалила Августа. – А мы совсем окосели, правда, Ирка?
– Ага. Я все еще пьяная. Не дойти мне до до-о-ома, – нараспев закончила она фразу.
– Сережа! Бери ее под праву ручку, а я слева подопру, – скомандовала Августа, не утратившая, к счастью, юмора и деловой энергии.
Так и пошли дружной тройкой. На остановке их ждали разомлевшие на жаре Леша с Катей.
– Эй вы, черти полосатые! Где вас носит? – неласково встретил их Леша. – Мы уже два автобуса пропустили по вашей милости.
– Так ехали бы себе! Чего на солнце-то жариться? – легкомысленно ответила Августа. – Можно подумать, мы на самолет опоздали.
– Вот она, черная неблагодарность, Леша! – воскликнула Катя. – Мы ее шмотки охраняем, а она…
– Ладно, ребята, чего вы? – миролюбиво остановил назревающую ссору Сергей. – Так хорошо посидели в кафе и вдруг из-за какой-то ерунды поругаемся.
– Ерунды? – не успокаивался Леша. – Да у меня тепловой удар намечается.
– Погоди! – быстро сказала Августа и полезла в один из своих пакетов. – Я сейчас.
Она вытащила бутылку минеральной воды, открутила крышку и, недолго думая, стала поливать шипучей жидкостью голову Леши. Тот ошарашенно открыл рот, выпучил глаза и издавал какие-то булькающие звуки. Катя расхохоталась так звонко и заразительно, что к ней присоединились Ирина с Сергеем. Они еще долго смеялись над бедолагой Лешей, за которым бегала Августа и пыталась на ходу вылить на него остатки минералки.
За ужином Августа делилась с мужчинами впечатлениями от поездки в город. Умудренная опытом, она ловко обходила острые углы, то бишь выпитое в кафе вино, веселую прогулку по набережной и прочие крамольные, с точки зрения мужей, отпустивших на волю своих жен, детали. Ее рассказ касался в основном покупок, архитектурных особенностей городских построек и прочих скучных, но вполне благопристойных пустяков.
Ирина слушала Августу и внутренне удивлялась только что сделанному открытию. Оказывается, как легко можно ввести в заблуждение близких людей! Нет, не обманывая, нагло и жестоко, а всего-навсего умалчивая, превращая таким невинным образом в тайну то, что может обидеть, оскорбить, унизить жену или мужа. Она вдруг вспомнила поход в пещеру и профиль мужа в автобусе, показавшийся ей незнакомым. Как все это невыносимо! Она жила и не ведала, что в жизни бывают вещи, которые ранят, нет, убивают наповал, выжигают душу, словно лесной пожар все живое на своем пути. Разумеется, об изменах она много читала, слышала и видела на примерах своих сотрудниц и знакомых. Но все это не касалось ее лично. Как будто за стеклянной ширмой жила. Видеть видела, но не понимала страшной глубины этого житейского катаклизма.
Ирина впервые сделала попытку оглянуться на прошлое, посмотреть на свою жизнь как бы со стороны, объективно, без сантиментов. Так ли уж безоблачно и прекрасно все было, как она хочет сейчас представить, обвиняя мужа в предательстве этого прекрасного? Что она подразумевает под «прекрасным»? То, что они до сих пор не развелись, как это сделали многие их знакомые? То, что у них не было крупных скандалов, сцен ревности с битьем посуды и пощечинами? Или прекрасным можно назвать безликие, похожие один на другой как две капли воды вечера после работы? Он у телевизора с бутылкой пива, она в спальне с книжкой. Боже мой! Неужели это ее прежняя жизнь? Но почему «прежняя»? Это настоящая ее жизнь! Так было, есть и будет до скончания дней. Когда он говорил с ней о любви? Да-да! О любви! А почему бы и нет? Разве она старая для этого? Да и при чем тут старость? Ведь отец до сих пор называет мать «солнышком», а когда он это говорит и смотрит на нее, то она, будто семнадцатилетняя, краснеет, опускает ресницы и счастливо улыбается.
Но она ревнует Анатолия. Значит, любит? Тогда почему ни разу не произнесла этих трех слов? Неужели так трудно сказать: «Я тебя люблю»? Совсем нетрудного…
Ирина представила, как признается в любви собственному мужу, и почувствовала фальшь. Ей стало неловко, как будто она сказала неправду ребенку. Что происходит? Она лжет сама себе? Обходит «острые углы», как только что это делала Августа? В чем же заключается ее обман? Неужели…
Ирина непонимающе смотрела на Анатолия, который во второй раз задал вопрос: «Ты идешь на дискотеку?» Неопределенно помотав головой, не до конца поняв смысл его вопроса, она машинально взяла ключ от номера и пошла к себе. Ее догнала Августа:
– Ира! Как же так? Для чего мы с Катей уговаривали тебя купить эти желтые бриджи, которые так смачно обтягивают твои прелести?
– Что-то не хочется. Голова болит. Мне нельзя пить красное вино.
– Ну и квашня же ты! Прости, конечно… Ладно, пойду переоденусь. Надо опробовать новое ожерелье. Ох, и развернусь я сейчас! Кстати, ты обратила внимание? На остановке Хафиз промелькнул. И чего он там околачивался? Явно, не просто так. Ну, пока!
Ирина осталась одна. До сих пор уединение было для нее той благодатной почвой, на которой буйно цвели розы и лилии ее грез. Она жила ими, даже искусственно вызывала их в своем воображении. На мир она смотрела глазами души. Оттого, наверное, ее настоящие, живые глаза «фиалкового цвета» были слегка затуманенными, с оттенком грусти и легкой рассеянности. Эльвира частенько посмеивалась, мол, «наша мечтательница никогда не выйдет из мглы воздушных замков и песчаных дворцов».
Ей не на бухгалтера надо было учиться, а на психолога. Все-то она видит насквозь, эта Эльвира. Позвонить, что ли, ей? А то расстались как-то нехорошо.
Ирина набрала на мобильнике номер Эльвиры.
– Алло! Неужели в далекой Турции еще помнят обо мне? – раздался невозмутимый голос Эльвиры.
– Эля! Ты на меня сердишься?
– Еще как! Не сплю ночами, реву потихоньку в подушку.
– Ты, как всегда, в своем репертуаре.
– Ладно, Ируха, не горюй. Все забыто, быльем поросло. Как хоть ты отдыхаешь, расскажи!
– Плохо.
– Опсики! Дожди, что ли, у вас там?
– Нет, солнце в зените. Жара. Я о другом.
– Что случилось? – уже другим тоном спросила верная подруга.
– Анатолий, кажется, влюбился.
– В кого?
– В молодого менеджера.
– Ни хрена себе! Он что, поголубел у тебя от Избытка ультрафиолета?
– Нет, ты не поняла. Менеджер – молодая девушка с золотым загаром и точеной фигурой.
– Это кто ж ее так обточил? Такие вот Анатолии? В сезон-то у нее их несколько получается.
– Кончай трепаться, Элька. Мне не до того.
– Да я так, к слову. Слушай, а как у вас там с мужиками-то? Напряженка?
– Нет, почему же? Полно.
– Ну так давай, действуй!
– Как легко ты это говоришь. Будто не знаешь меня.
– Ира, тебе просто надо влюбиться. Пусть без взаимности. Поняла? Ходи себе и люби потихоньку. Можешь даже в любви признаться. Разрешаю. Это тебе сейчас на пользу. Как сильнодействующее лекарство. Лекарство от любви. Хотя, что я несу? Наоборот. Любовь – лекарство от ревности, от всех твоих несчастий. Плати ему той же монетой. Любовью за любовь. О как! Слыхала, какую формулу я вывела?
– Эту формулу давно вывела Вероника Тушнова. В стихах.
– Ну-ка, ну-ка?
Ирина приглушила голос:
Нельзя за любовь – любое,
нельзя, чтобы то, что всем.
За любовь платят любовью
или не платят совсем.
– Н-у, это немного не то, что я имела в виду. Вернее, совсем не то. Тушнова о любви с большой буквы «Л» говорит, о той, что на всю жизнь. Не каждого она посещает, вот в чем штука. Ладно, Ирунь, где наша не пропадала? Может, именно тебе суждено такую любовь испытать? Ну, пока! Звони, если что.
На нее оглядывались. Мужчины с одобрением и восхищением, женщины удивленно, а кое-кто с ехидной ухмылкой.
Ирина шла в новых желтых брючках, соблазнительно обтягивающих бедра и открывающих ее красивые, успевшие загореть икры. Ярко-лиловый топик подчеркивал цвет глаз, а нитка искусственных аметистов завершала все это великолепие. Ирина чувствовала себя как на эшафоте, но шла с поднятой головой и даже улыбалась.
– Ирочка, вас не узнать, – поспешил с первым комплиментом Николай Андреевич.
– Видели бы вы, каких трудов нам стоило с Катериной заставить эту мадам влезть в эти брюки, – проворчала Августа, ковыряя вилкой творожную запеканку.
– По-моему, чересчур вызывающе, – проворчал, в свою очередь, Анатолий. – Я имею в виду эти расцветки: канареечный и синий.
– Фу, Анатолий! Что за домострой? По-вашему, жена во все черное должна рядиться? – возмутилась Августа.
– А кто сказал про черное? Мало, что ли, других цветов? Белый, например.
– Белый? – загадочно улыбнулась Августа. – Что ж. Можно и белый.
Дальше завтрак продолжался в полной тишине. Катя с Петей не проронили ни слова. Видно, юная жена закаляла свой характер.
Августа с Ириной встали из-за стола первыми и, даже не поинтересовавшись у остальных об их планах после завтрака, пошли прогуляться по бульвару.
– Ты знаешь, Ира, я ведь не такая, какой кажусь, – вдруг сказала Августа, когда они прошли довольно большое расстояние от «Зеленого мыса». – Давай присядем на эту скамейку?
Они сели на небольшую, рассчитанную на двоих скамью, уютно расположенную в тени раскидистого граба.
– Я это почувствовала, – просто сказала Ирина.
– Да? – живо отозвалась Августа. – Интересно. А я полагала, что хорошо маскируюсь. Эдакая отчаянная сорвиголова, которая на старости лет заигрывает с мальчишками и ведет себя нелепо. Неплохая роль для женщины моего возраста и положения. Уж пусть лучше надо мной посмеиваются, чем презрительно жалеют.
– Ты о своем муже?
– О ком же еще! – вздохнула Августа. – Эту тактику я выбрала не сразу. Поначалу я так же страдала, как и ты. А потом подумала: за что я должна страдать? Его не переделать. Остается лишь развод, чтобы покончить со всем этим недоразумением, название которому – наш брак. Но мне уже сорок. Куда я пойду? И потом, я привыкла к определенному комфорту, который сама себе вряд ли обеспечу.
– А ты любила его?
– Мужа? Естественно. Когда он ухаживал за мной, у меня были еще претенденты в женихи. Но в тот пубертатный период надо мной довлела физиология. В мужчинах я ценила стать. А Николай был этаким Бандерасом с плечами, мощной шеей и властными руками. Этим и взял. А потом поняла, что жестоко ошиблась. И не только из-за его кобелиной сущности. Это еще можно понять и даже простить…
– Да? Ты так считаешь?
– Тебе это кажется невозможным? – грустно улыбнулась Августа.
– Не знаю…
– Это оттого, что ты впервые столкнулась с такой ситуацией.
– Тогда что невозможно простить?
– Собственную глупость. Ведь я вскоре после нашего знакомства поняла шестым чувством, что он недалек, что мне будет с ним неинтересно, скучно, омерзительно. Но меня как будто вели на заклание. Я принесла в жертву свою молодость, ум, неординарные способности, жизнь в конце концов. Вдвое умнее его, я смотрела на мир его глазами. Он подавлял меня своей силой, энергией, безапелляционностью суждений. С моими мозгами и развитием я была вынуждена поддакивать его банальным и просто идиотским высказываниям.
– Во имя чего? – перебила ее Ирина.
– Во имя чего? – переспросила Августа и задумалась. – Наверное, во имя сохранения брака, а также видимости семейного благополучия. Я до смерти боялась злорадных насмешек и фальшивого сочувствия со стороны подруг и родни.
– Скажи… А вот то, что ты называешь физиологией, прошло? В этом смысле ты его больше не любишь?
– Вопрос, по-моему, риторический. Ты взгляни на него. Это же Гаргантюа какой-то, а не мужик. Бездонная бочка, не способная переварить все то, что проглатывает. От прежнего «Бандераса» остался лишь плотоядный взгляд.
Они помолчали, глядя на искрящуюся, ослепительную гладь моря.
– Выходит, что ты по глупости сгубила свою жизнь? – спросила Ирина, думая о чем-то своем.
– Как-то литературно звучит – «сгубила», – усмехнулась Августа. – Если присмотреться к окружающим нас семейным парам, я не беру в расчет молодоженов, то и пятой части не наберется по-настоящему счастливых. Уверена, что большинство женщин не устраивает их судьба. Причем не по мелочам, а принципиально. Но попробуй назвать их жизнь загубленной. Тут же найдут сотню аргументов в пользу своего брака. Так уж мы устроены. Любим жаловаться, но до определенного предела. Кстати, ты сама разобралась со своими чувствами? Ты прости меня за откровенность, но первое впечатление о тебе было не очень лестным. Нет, как женщина ты супер! Внешние данные превосходные. Но полностью отсутствует кокетство. Помню, как в первый день пришли на пляж. Другая бы обязательно продемонстрировала фигуру, а ты? Бухнулась на песок, стащила с себя шорты, как детсадовский карапуз, скомкав, неуклюже, и сразу носом в книгу, как будто только за этим и летела за тридевять земель. Я бы на месте твоего Анатолия тут же убежала под чужой зонт. А он еще столько терпел. Ладно, не обижайся. Но иногда нам надо со стороны на себя посмотреть. Очень полезное занятие.
– Ничего не поделаешь – не умею я кокетничать. Ведь это природой дается. А мне не дано. Представь, как я начну искусственно жеманничать. Курам на смех!
– О! Женское кокетство это и наука, и искусство, и Божий дар одновременно. Кому, спрашивается, нужно пустое, вульгарное кривляние? Порой оно просто нестерпимо в некоторых дамочках. Но если женщина умная, она не позволит себе ничего подобного. Впрочем, это и есть высший пилотаж, когда женщина бравирует отсутствием кокетства. Так что здесь ты права.
– Твоя проницательность не знает границ, – рассмеялась Ирина.
– Смейся, смейся! Он именно это и распознал в тебе – естественную грацию и безыскусность. Плюс твое роскошное тело и глаза цвета моря в погожий день.
– С ума сойти, как поэтично! Но о ком идет речь, об Анатолии?
– Дурак он, твой Анатолий! Он еще будет кусать локти, ну и поделом! Я о Сергее говорю. Неужели тебе еще неясно, что он влюблен в тебя по самое не могу?
Ирина вдруг покраснела, прикусила губу, отвернулась. Августа молча потрепала ее по руке, затем встала и кивком головы позвала за собой, в обратный путь.
На пляже, куда пришли Августа с Ириной, играли в жмурки. Анатолий с синей косынкой на глазах, растопырив руки, топтался как медведь, пытаясь найти Лину. Она стояла в общем кругу и вместе со всеми двигалась по часовой стрелке. Остальные кричали Анатолию: «холодно», «теплее» или «горячо», и он шарахался из стороны в сторону, хватаясь за головы, руки и плечи играющих, но Лину поймать никак не мог. Игроки хохотали, визжали, кричали – шум стоял на весь пляж. Ирина с Августой переглянулись, а потом отошли от толпы подальше, разделись и направились к воде.
Морская вода обладает многими чудесными свойствами. На Ирину она действовала успокаивающе. Качаясь на медленных волнах, она уносилась в мир своих грез. Кто она в этой огромной стихии, малая песчинка, капля в море?
Слушая то нарастающий, то затихающий звук прибоя, она думала о смысле своей жизни и жизни вообще. Неужели мы рождаемся на этот свет лишь для того, чтобы страдать, тосковать, сожалеть? Мы тратим время на обиды, ссоры, сплетни, пустой вздор, месть, амбиции, а на любовь почти ничего не оставляем.
– Ирина-а-а! – надрываясь, кричала Августа.
«Это меня?» – встрепенулась Ирина и перевернулась со спины на живот. Она посмотрела в ту сторону, откуда доносились крики, но ничего не увидела. Она вертела головой во все стороны, но кругом была одна вода. Волны, еще недавно такие тихие и ласковые, стали беспокойными, даже грозными. Они захлестывали ее и закрывали обзор. Оставалось лишь плыть туда, откуда слышались уже неясные крики. Ирина испугалась, но в панику не ударилась. Она понимала, что паника сделает ее слабой и тогда…
И все же страх победил. Он сжимал горло, мешал дышать. Ирина барахталась на месте, беспорядочно перебирая ногами и делая круговые движения руками. Она жмурилась от соленой воды, заливающей лицо, открывала рот, чтобы сделать вдох, но и рот заливала вода. Она начала задыхаться, кашель душил и отнимал последние силы. Вдруг почти рядом раздался крик: «Ирина!»
Она отозвалась, но вместо слов у нее получился птичий клекот. Она снова сделала попытку крикнуть и закашлялась. Неожиданно ее подхватили чьи-то руки.
– Ира, ты только отталкивайся ногами и все. Я помогу тебе, – раздался голос Сергея. – Толкайся ногами! Только ногами. Сильнее. Вот так!
