Текст книги "Как заключенные в раю (СИ)"

Автор книги: Людмила Немиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Я никогда прежде не думала, – озвучила я свои мысли, – что человек может быть настолько жестоким, – и взглянула на Темпеста. Он вышел из машины и мне пришлось тоже.

Природа будто затихла. Моя куртка оказалась слишком теплой. Время перевалило за середину весны, что, без сомнений, чувствовалось.

Завораживающий закат согревал душу, но и навевал тоску, потому что приближалась ночь, непроглядная и одинокая. Не в том смысле, что я буду одна – нет, конечно, я хочу остаться с Джоуи, – но темнота окутывала мою жизнь, словно этот вечер стал для меня тем самым закатом всего. Что-то назревало. Надвигалось нечто неприятное, и я понимала – причиной тому станет мое решение.

– Миа, – позвал Джоуи, обойдя машину, и встал напротив меня, положив руки на мою талию. Я прислонилась спиной к автомобилю. – Я искренне сочувствую Катаржине, но она сама виновата. – Мои глаза расширились от услышанного. – Прости, это правда. Она мне нравится, Кати – хорошая девушка, но ее строптивость и желание попробовать все должны были рано или поздно привести к подобному. Ты ведь и сама это понимаешь.

Я кивнула, опуская глаза, ведь так я и подумала о подруге, когда узнала ее историю.

– В любом случае, я полечу в Штаты, Джоуи. И я совсем не принуждаю тебя отправиться со мной. Мне известно, насколько ты загружен. Так что…

Джоуи привлек мое внимание угрюмым молчанием, и я посмотрела на него. Он свел брови на переносице, взирая на меня в ответ немного раздраженно.

– О… я… Джоуи, я не хотела обидеть тебя, прости. Но мешать твоей карьере я тоже не намерена.

– Что с тобой такое? – сощурив глаза, вдруг спросил Темпест. Я судорожно сглотнула, отвечая:

– Ничего. Все хорошо. Просто расстроилась из-за Кати.

– Нет. – Упрямства Джоуи не занимать. – Не лги мне, ладно? Я не люблю этого. Скажи честно. Ты… не хочешь меня видеть?

Уже во второй раз я взглянула на Темпеста ошеломленно. Как он вообще может подумать такое? Ах да, конечно может, ведь я откровенно отталкиваю его.

Кажется, пришло время признаться.

– Джоуи, – произнесла я, сначала глядя на свои пальцы, а после на отступившего назад парня, который спрятал руки в карманах своей куртки. – Мне жаль. Я не могу принять на себя такую ответственность. Я просто не справлюсь с этим. Ты публичный человек, а мне нужно продолжать учебу. Я получу диплом, устроюсь в какую-нибудь пиар-компанию и все будет так, как должно быть. Все эти встряски, приключения, вечные ожидания… Это не для меня. Прости… Я бесконечно тебя люблю, но ты… Джоуи, ты никогда не будешь моим. Ты для всех, понимаешь?

По выражению лица Темпеста я поняла, что задела его слишком глубоко. Он несколько мгновений буравил меня остекленелым взглядом, после встрепенулся и моргнул.

– Оу… – произнес он на американский манер, сжав пальцами переносицу. – Значит… – Парень не знал, что мне ответить.

Он просто смотрел, удивленно, растерянно и немного… кажется, немного заинтересованно, будто не ожидал от меня ничего подобного. Да уж, все привыкли видеть во мне нежность и мягкость. Это неверное заключение.

– Послушай меня, Миа, – Джоуи обхватил мое лицо ладонями, – внимательно послушай. Я никогда в жизни не торопился так ни к одной девушке. Да, не секрет, что они у меня были и до тебя, и… после… Зато я признаюсь тебе в этом сам. Пойми же ты раз и навсегда: мне совсем неважно, какой у тебя статус, кто ты в жизни, мне важно, что ты есть. Почему ты не хочешь принять это? Я не отпущу тебя. Ясно? – Темпест убрал руки, и я заметила, как дрогнули его губы, но он поспешно отвернулся, запрокинул голову вверх так, что его шикарные волосы рассыпались по плечам, и шумно выдохнул, добавляя: – Никогда не говори мне таких вещей. Я не хочу этого слышать.

Растерянная и поникшая, но в то же время невероятно изумленная эмоциональностью Джоуи, я подошла к нему со спины, осторожно обняла и прижалась к его телу, слушая, как громко и мощно грохочет в его груди сердце.

– Прости, – уверенно произнесла я. – Не хочу видеть тебя несчастным.

– Тогда не делай меня таким.

***

Было уже довольно поздно. Ночь окутала город, но за приоткрытой дверью балкона то и дело раздавались звуки проезжающих мимо машин. Тоненькие шифоновые занавески белоснежного цвета подрагивали на ветру, и я, замерзнув, невольно поежилась.

– Все хорошо, малышка? – раздался голос Джоуи над моей головой.

Я лежала на его груди, слушая вибрации неповторимого тембра, а Джоуи теребил мои пальцы, переплетая со своими. Грусть обвивала мое тело, просачиваясь в душу. Я все не переставала думать о подруге. Хотя находиться в объятиях Джоуи и при этом пытаться о ком-то волноваться – несовместимо. Слишком нежен он был, слишком проникновенно смотрел, говорил такие слова, от которых хотелось просто позабыть обо всем.

– Да, все хорошо, со мной все хорошо, – тихо ответила я, убрав свою руку и обняв парня, после чего потянулась вверх и уткнулась носом в ложбинку между его плечом и шеей.

Как давно я не ощущала этого запаха? Очень и очень давно.

– Мы вместе полетим в Вашингтон. Я уговорю Томаса отпустить меня, – со спокойной решительностью произнес Темпест, а после сказал то, что вынудило меня залиться краской стыда и по-настоящему испугаться. – Что у тебя с Итаном, Миа? Я хочу это знать, потому что… я все видел, ты же понимаешь.

Я тщательно обдумывала ответ, поднявшись и присев спиной к Джоуи, при этом кутаясь в одеяло.

– Мы больше не друзья. – Темпест пошевелился. – Я попросила Итана не приходить за мной. Ничего и раньше не было, но я уже дважды совершила эту ошибку, – оглянулась я на парня. – Дала ему надежду. Но на этот раз я предупредила Итана, что принадлежу тебе. Это правда, Джоуи.

К моему изумлению, он не обнял меня, не сказал что-то успокаивающее. Джоуи, тяжело вздохнув, поднялся, и я уставилась в полумраке в его спину. Затем Темпест натянул штаны, зажег свет, дернув за шнурок торшера, и обернулся ко мне со словами, в которых слышалось звенящее раздражение:

– Ты сказала, что любишь его, – развел руками Джоуи. – Я все слышал. Ты любишь его? Ты любишь?

Зачем он повторяет это так часто? Издевается? Над кем? Словно над собой.

– Почему ты злишься… – начало было я, но тут же осеклась, поняв, как наивно прозвучал мой вопрос. Очевидно, что Джоуи ревнует. Я сползла с кровати, зажимая подмышками тонкое одеяло. – Джоуи… Йоаким, ты же знаешь… Тебя не было, ты не звонил, мы с Итаном просто подружились. Зачем ворошить прошлое? Это глупо.

– Ты считаешь меня глупым? – распалялся Темпест, чем невероятно меня удивлял, и я растерянно хлопала ресницами. – Признаешься всем в любви, а я должен относиться к этому спокойно? Я весь день старался не думать о том, что увидел и услышал! Не могу, Миа, не могу даже вспоминать, как ты поцеловала его! Черт! На моих глазах! Черт!

– Джоуи! – выкрикнула я, шагнув к нему, но парень не отреагировал, лишь отвернулся, встав у балкона, и я смотрела на его тяжело вздымавшиеся плечи. Темпест смотрел в окно, когда прохрипел:

– Мне жаль, если я ломаю твою жизнь, но я не привык отдавать свое. – Сердце облило обжигающее тепло. – Любишь ты его или нет, не мое дело, главное, что ты сейчас здесь со мной.

Что ж, кажется, он успокоился немного. Ему ведь нужно было взорваться хотя бы раз, верно?

Я осторожно подошла к нему, шурша мягкой тканью, но коснуться не осмелилась. Джоуи был таким высоким, широкоплечим, прекрасным в этом своем гневном состоянии. Я восхищалась Темпестом, хотя, признаться, он меня напугал немало. Так кричал… Никогда не видела его таким, что даже венка на его крепкой шее вздулась и бешено пульсировала, а теплое освещение придавало моменту нечто интимное и откровенное.

– Не думала, что ты ревнив, – улыбаясь, проговорила я в спину Джоуи, и он, наконец, тихо фыркнув, запер балконную дверь и обернулся.

Его глаза сверкнули, когда он сказал, вскинув брови и пригрозив мне пальцем:

– И держись подальше от Мика. Мне не нравится, как вы тискаетесь, – это прозвучало довольно мило, без злости и намека на прежнее раздражение. – Я страшен в гневе, Миа, могу наговорить лишнего, – уже серьезнее и даже вдумчиво добавил Джоуи.

Я вздохнула и обняла его, бубня в ответ:

– Вот выйду замуж, когда ты уедешь, будешь тогда знать.

Руки Темпеста инстинктивно сжали мои плечи сильнее.

– Не шути так, Миа. Это неприятно.

– Не приписывай мне несуществующих отношений, тогда я не буду так шутить, – вскинула я глаза на парня. – Мик – лучшее, что могло случиться в моей жизни. После тебя, конечно. Он дорог мне.

Джоуи ничего не ответил, лишь сдержанно улыбнулся и потрепал мои волосы, снова прижимая к своей груди, и глубоко вздохнул. Я повторила за ним, потому что внутри меня начинало все гуще скапливаться неприятное предчувствие. Я знала, что дело касается Кати, но боялась даже предположить, во что еще может вляпаться эта бесшабашная девчонка.

Надеюсь, я успею… Очень надеюсь…

Глава 21

With so many light years to go

And thing to be found

I'm sure that we'll all miss her so

It's the final countdown

Так много впереди световых лет

И столько всего нужно открыть.

Я уверен, что мы будем очень скучать по ней.

Это последний обратный отсчет.

Europe «The final countdown»

В какой момент моя жизнь стала так стремительно набирать обороты, несясь вперед во времени? Возможно тогда, когда все приобрело темные краски взросления. Радуга осталась позади. Теперь меня ждал лишь мрак…

Когда я прилетела в Вашингтон, то первым делом решила заселиться в отель. Наспех отыскав что-то более или менее дешевое, я заплатила хозяину этой небольшой гостиницы, спросила, возможно ли сделать пару международных звонков, но, столкнувшись с его явным недовольством, оставила вещи в своем номере и покинула дурно пахнущее здание…

И на меня обрушился кошмар в виде сбежавшей из больницы Кати…

«Мисс? Вам плохо?».

«Где она?».

«Мисс, успокойтесь, ладно?».

«Сэр, прошу вас, скажите мне, где она?»…

«Думаю, вам следует позвонить в полицию. Они знают. Это все немного нелепо…».

«Где моя подруга? Ее имя Катаржина Чапкова. Вы меня расслышали?».

«Мисс…?».

«Нильссон».

«Мисс Нильссон, мне очень жаль, но ваша подруга сбежала. Она просто сбежала…».

Как может все измениться? За считанные часы, сутки, недели? Мне кажется, прошла вечность. Катаржину поймала полиция в переулке с ее парнем. Оба накачанные наркотиками. Кати со свежими побоями. Полиция увезла ее, теперь моя подруга будет проходить лечение от наркотической зависимости в клинике.

Как может все измениться? Я решила помочь Кати в последний раз. А после… после я не хочу ее знать. Я позвонила своей матери. Рассказала ей все. Мы долго рыдали. Я потратила много денег, чтобы добиться от хозяина этого отеля разрешения на звонок. Поэтому я торопилась. Ревела и говорила позже и с папой, который орал мне о том, что знал, всегда знал, какая Катаржина на самом деле. Я молчала. Мама всхлипывала рядом с ним. Отец пообещал в итоге помочь и сказал, что сам все объяснит родителям Чапковой.

Как может все измениться? Вокруг ложь. Вокруг меня лжецы.

«Я тону в тебе, Джоуи. Ты нужен мне. Как никогда нужен. Как воздух. Но ты меня измотал. Измучил. Ты не хотел, я знаю. Но пусть лучше все утопают в твоем внимании, чем я буду тянуть это на себе. Мне никогда не научиться этому у тебя. Ты создан для лучей славы, ты сияешь и переливаешься огнями. Ты – огонь. Ты – лидер. За тобой пойдут другие. Только не я, милый, прости, только не я. Не могу больше… Ты все стер…».

***

Днем ранее

Томас не отпустил Джоуи в Штаты. Это дико разозлило его. Он, я видела, не хотел отпускать меня одну, но бросить запись тоже не мог. Это важный альбом для него. Я не настаивала.

Покидая общежитие вместе с Джоуи, который вызвался отвезти меня в аэропорт, я вовсе не думала о том, как долечу и что увижу в той больнице, где лежит Кати, меня пугало все, что накапливалось в груди. Этому должно было прийти завершение. И оно пришло в виде Итана, выскочившего навстречу из лифта. Мир, казалось, замер, потому что я поняла – это тот самый момент, когда все решится. Они сами решат за меня.

Харрисон вскинул вмиг потемневший взгляд на Темпеста, кивнул мне и пошел прочь. Но этот день действительно должен был стать особенным. Тем днем, который расставит все по своим местам. Я была готова, но… Нет. Не была. Слишком много предательств…

– Миа! – окликнул меня приятель, когда я уже шагнула внутрь лифта. – Пропускаешь зачеты? В путешествие улетаешь или к нему в отель переехала?

– Я…

– Тебе какое дело? – вспыхнул Джоуи, резко бросив мою сумку на пол, и пошел к Харрисону. Я изумленно замерла, выйдя вслед за парнем в коридор. – Какие-то претензии?

Итан не шелохнулся, лишь упрямее поджал губы и сосредоточился на лице Темпеста.

– Да, претензии. Их очень много. Ты ведь ничего не знаешь о ней.

Я обмерла от слов парня и липкий страх просочился в мою душу. Ведь он не собирается рассказывать о том, сколько времени провел рядом со мной, правда? Он не намерен поведать о том, как помогал мне решать трудные задачи по экономике? Итан не признается, не вспомнит о том вечере, когда мы, разложив на полу комнаты учебники и конспекты, мучились над созданием рекламного плаката? Итан не сможет, ведь он уважает меня.

– Так просвети… – сорвалось с губ Джоуи, и я привалилась спиной к стене. Вокруг стали собираться студенты; я даже заметила Алисию, которая ринулась обратно в комнату, явно собираясь доложить Мелани о ситуации, что вот-вот разрастется до глобальных масштабов.

– Я просвечу, Темпест! – рявкнул Харрисон, тыча пальцем в грудь Джоуи. – Ты спроси у Миа, кто стал ее утешением, когда не было тебя? Кто помогал ей и был рядом? Я из-за тебя, придурок, потерял два года жизни, ненавидя ее, а мог бы давно быть с ней! Пока ты развлекался заграницей, тиская поклонниц, она плакала! И не ты слушал ее рыдания! Она пряталась от всех! Закрылась в себе! Она оправдывала тебя! И вовсе не ты подкрадывался к ее двери, когда она орала от ночных кошмаров! Ты просто уничтожил ее, Темпест, ты разбил ей сердце!.. Говнюк, самовлюбленный говнюк!

Джоуи никогда не смог бы перенести публичных оскорблений, он должен был драться. Они сцепились. Грубо. Агрессивно. Очень страшно. Я не стала смотреть на это. Мне надоело. Я измучена. Мне нужно увидеть Кати. Я так больше не могу…

Они оба правы. Эти двое… Итан, который действительно был рядом; Джоуи, которого обманули… Но ведь и я обманута. Мы все так запутались. Мне тошно от этого. Я жутко устала.

Они катались по полу, что-то орали друг другу в лицо, ненавидели всю эту ситуацию, и наверняка ненавидели меня, ведь причиной всего этого стала именно я.

А когда мои ноги понесли меня обратно к лифту, я услышала, как Итан прокричал мне вслед:

– Спроси Мелани! Миа! Спроси Мелани о вчерашней встрече с Темпестом! Спроси, чем они занимались!..

Дверцы за мной закрылись. Я больше не хотела участвовать во всем этом.

Перелет, беспокойный сон в салоне, лихорадка. Слезы, огонь в груди, дрожащие губы, боль, боль, бесконечная боль…

***

Сегодня

– Джоуи, – почти прорыдала я его имя, тяжело дыша в трубку, когда позвонила из отеля, вернувшись со своей глупой «прогулки».

Что я запомнила из поездки в США? Ничего особенного. Все казалось серым и одинаковым. Еда безвкусная, напитки не согревали. Все одинокое и мерзкое. И я уже совсем не я. Лишь тень. Мне положено сидеть у койки подруги, но и там нет места. Нет подруги. Нет никого и ничего. Любовь? Что такое любовь? Мерзкое слово, пустое и трагичное. Не могу впустить это в свое сердце. Оно слишком огромное и там поместились все, но не безразмерное. Кому-то придется покинуть мое сердце. Но… но почему всем сразу?..

Я промокла под проливным дождем. Болело горло. Начался насморк. Я простудилась и презирала весь мир. Мне было очень больно. Во всех смыслах.

Мои колени дрожали, когда я ютилась на кровати, сжимая окоченевшими пальцами трубку.

– Не надо, Миа, – охрипнув, ответил Темпест, – если ты сейчас скажешь, что все кончено… Я… ты сбежала, Миа. Ты бросила меня. Но не смей сейчас говорить, что это правда. Я не могу, я не прощу тебя. Слышишь? – его голос опустился до шепота: – Я найду тебя, Миа, обещаю. Я не должен, знаю, но найду. Мне плевать на все то, что наговорил этот подонок, и та девица…

– Что… – я даже не смогла выдержать вопросительную интонацию. – Что ты говоришь? Джоуи, ты ведь с ней не…

– Не спал. Он солгал. Я клянусь…

«Я верю тебе».

– Я не верю, – прохрипел мой собственный голос против моей собственной воли.

– Миа… малышка, я умоляю, не делай глупостей, ладно? Давай поговорим.

– Не знаю о чем.

Мои глаза страшно щипало от подкатывающих слез. Я сглатывала слюну, что наполняла мой рот, будто это был яд, разъедающий слизистую, но на самом деле смахивало на ангину. Голова раскалывалась.

– Ты ведь лжешь, – я была в этом уверена.

Молчание затянулось. Меня мутило, и я прилегла на подушки.

– Я… – начал было Темпест. – Я ничего не сделал.

– Не будь трусом.

– Что?

– Признайся.

– Миа… Я не…

– Я. Тебе. Не верю, – отчеканила я, хотя силы были на исходе.

– Миа, – позвал он, и мои веки опустились, закрывая мир от меня.

Я глубоко вдохнула и сказала в ответ:

– Это конец, Джоуи. Мне с этим не справиться. Прости… и, прошу тебя, не ищи меня. Не надо.

– Миа! – рявкнул Темпест. – Не поступай так со мной! Я знаю, что страшно виноват перед тобой…

«Замолчи, Джоуи, ты убиваешь меня».

– Миа… – снова позвал он, когда я упрямо промолчала. – Скажи мне… это правда?

– Что?

– Итан показал мне кольцо. И та девушка, Мелани… Она сказала, что ты выходишь за Харрисона…

– В какой момент она сказала это, Джоуи? – не узнавая себя, прохрипела я. Серая стена сгорала под моим взглядом, потому что глаза уже были широко распахнуты, и я тоже сгорала вместе с этой обшарпанной стеной. – В момент, когда ты ее целовал?

– Она сама набросилась на меня! – не удержался от крика Темпест. – Ничего не было! Она просто привязалась, когда я возвращался от тебя. Мелани сказала, что слышала кое-что о вас с Итаном. Я… я хотел знать…

Как может все измениться в один миг? Вот так. Именно тогда, когда ты осознаешь, что тебя все предали. Оклеветали.

Ты мчишься на помощь к подруге, которая не признается тебе в своих пагубных привычках.

Ты бросаешь единственного человека, которому отдала сердце, ведь он тоже солгал.

Ты понимаешь, что твой надежный друг – не друг тебе вовсе, потому что погряз в ревности и обидах.

Ты считаешь, что никто никогда не причинит тебе боли.

Ты понимаешь, что все они принесли тебе боль.

– Ты поверил Мелани, Джоуи? – отозвалась я. – Мне жаль… – и уверенным твердым тоном, из последних сил контролируя свои голосовые связки, которые то и дело стремились сорвать мой голос на визг, сказала, – я всегда буду думать о тебе. Мне не нужно твое присутствие. Я не хочу смотреть на то, как ты где-то с ними… ты мой и ты с ними… Это низко для меня. Я говорила тебе… Дело времени, Йоаким, но ты должен понимать, что мои чувства, они первые, твои же испытали много. Мне очень, очень жаль, Джоуи. Но так продолжаться не может. Я видела все эти фотоснимки в газетах. Твои вечеринки… Сейчас еще и Пратт. Ты словно не насытился этой жизнью. Тебе словно нужно все и сразу… Мне больно, Джоуи…

– Миа! Не смей! Не смей! Это глупо!.. Миа…

«Я люблю тебя».

– Это конец… Йоаким. С меня довольно.

Опустить трубку на аппарат, чтобы не слышать его гнева и разочарования. Чтобы не представлять, как пылают огнем светлые глаза. Какие у него волосы… губы… руки… плечи…

Какой он сам. А какой он?

Губы все еще дрожали.

Мог ли кто-то кого-то любить так, как я любила Джоуи? Почему он? Кто он такой?

Джоуи… Он – это боль, которую я выдумала себе сама. Он – страдание, которое мне не хотелось покидать. Он – счастье. Он – любовь всей моей жизни. Я не стану искать его глазами в толпе. Его не будет там.

Это конец.

Крик вырвался из недр души, опаляя глотку. Ненавижу кричать, но иногда это так нужно…

***

Весна 1988-го. Окончание учебного года. Лондон

Моя жизнь превратилась в глупое кино. В потрепанный роман из библиотеки. Я готова была броситься на край пропасти, которую создала сама своими невинными детскими иллюзиями.

Он пообещал отыскать меня. Я так хотела, чтобы это не было правдой.

Гнусные глаза Мелани Пратт сканировали меня вот уже целый час, когда мы получали дипломы. Я не обращала внимания. Она свое сделала. Теперь мне пусто. Который год пусто без него.

Ничего. Я справляюсь. Не нужно быть самым умным человеком, чтобы признать: любви не бывает. Светлые чувства для романтиков, которые летают в облаках. Я же была убеждена в том, что темнее любви ничего нет. Ночь и та более безобидна, нежели чувства, вызывающие в душе шквал эмоций. Это мрак и тьма. Темно и тесно без любви, но с ней еще хуже. Разрушающее чувство ревности, что гложет душу, не может принести ничего хорошего. Лишь боль, а я пресытилась ею достаточно.

Мне вовсе не хотелось, чтобы на вечеринку в университете приехал и Харрисон. Он был не один. Какая-то милая блондинка сопровождала его, пока тот целенаправленно натыкался на меня глазами. Снова и снова.

Дипломы вручили днем; родители, счастливые и довольные, вернулись в Стокгольм, им на работу завтра, а мне… мне никуда. В Швецию и я должна буду вернуться на летнее время. Но в моих планах все еще вертелась Америка. Я ведь так и не побывала там, не считая кошмара с Катаржиной. С ней я давно не виделась, но она была мне нужна. Я так устала их всех оправдывать. Как и себя тоже. Однако чувствовала, что оправдаю снова.

Кати явилась сама. Видимо, в этот день все стремились напомнить мне о себе. Будто день моего выпуска нёс действительно огромное значение. Вероятно, так и было…

– Миа, поздравляю, – проговорил мягкий женский голос, когда я уже намеревалась покинуть зал, где гремела музыка и танцевали студенты.

Я обернулась, сжимая в пальцах тонкий бокал шампанского, и уставилась в знакомые темно-зеленые глаза.

– Кати? – выдавила я.

Она окинула меня знакомым искрящимся взглядом, и я не удержалась от ответной улыбки.

– Да. Как видишь, я не смогла без тебя так долго. Ты ведь… не простила меня?

– Да, – моргнула я, возвращаясь в мрачное состояние духа, – не простила. Не могу, Кати.

– Я понимаю.

Девушка опустила глаза, и я смогла быстро оценить ее наряд: черное сверкающее платье с рукавами-фонариками, классические туфли-лодочки. Волосы, как всегда, начесаны и залиты лаком. Мой вечерний туалет был гораздо скромнее и нежнее. Мы с мамой купили мне светло-розовое платье с пышной юбкой, которая доходила до колен. Так что на фоне Кати – роковой красотки – я была чуточку… мышью.

– В любом случае, Миа, я рада повидаться с тобой, – кивнула мне Чапкова, на что я холодно улыбнулась. Но внутри все равно вспыхнуло что-то опаляющее.

Она растерянно и совершенно вымученно растянула губы в улыбке и, обойдя меня, быстро пошла прочь.

Неужели я не прощу ее? Неужели не смогу? Как же так? Это ведь она, та, которая провела бок о бок со мной все детство. Мы вместе выросли, вместе влюбились, вместе потерпели поражение. Это ведь она – моя родная Катаржина. Да, ее лицо все еще бледное. Она тогда так и не справилась с зависимостью. Никогда уже не справится, я знаю, это почти невозможно. Это вся жизнь на самоконтроле. Но Кати совсем одна. Вид ее тонких бледных запястий, мелькнувших перед моими глазами, когда она заправляла за ухо прядь волос, уничтожили во мне остатки злости и обиды. Я не могла ее оставить сейчас. Я бросила ее тогда, их всех бросила…

– Кати! – воскликнула я, повернувшись к подруге, и та замерла, а после взглянула на меня из-за плеча. Ее глаза светились надеждой, и я спросила: – Полетим вместе в Америку?

Чапкова, прикусив губу, кивнула и сказала:

– Увидимся в общежитии. Договоримся о поездке…

– Да… – прошелестела я в ответ.

Вот это мой разрушенный рай? Вероятно, да… И океан, в котором я тонула, испарился. Но теперь снова появились силы. Вновь нашлись кирпичики, которые я собиралась сложить в высокую крепкую стену, но…

«Как прожить мне без него, когда даже в лице Итана, я вижу только его – Йоакима Ларссона?»…

Харрисон возник рядом сразу же, как отошла Катаржина. Будто сговорились. Он проводил ее взглядом, слабо улыбнувшись.

– Привет, – холод в моих глазах, наверное, обжег его, но он снова повторил: – Привет, Миа.

– Привет…

И все. Он спросил еще что-то об учебе. Но услышала я только вот это:

– Прости, Миа, я ему позвонил.

– Что?

– Я сказал ему, что ты «выпустилась». Он хочет найти тебя. Он знает, где ты, но…

– Всего доброго, Итан.

Я стремительно покинула зал. Все эти люди, музыка, это жуткое платье, не хочу всего этого. Я должна сбежать.

Я была похожа на глупую Золушку, которая покинула своего принца. Но на этот раз мне в спину кричал вовсе не мой принц.

– Миа! – поймал меня за локоть Итан. – Постой. Ты ведь полетишь в Штаты?

Я непонимающе потерялась в некогда таких родных глазах друга. Зачем он меня позвал? Чего он хочет? Я не могу возвращаться к началу.

– Ответь.

– Да… Итан, что тебе нужно? – мои слова прозвучали довольно грубо. – Зачем ты помогаешь теперь? Все прошло.

– Нет. Не прошло. – Он не обо мне. Он о себе.

Все было до жути странным и непривычным. Я на прошлой неделе уволилась из отеля, распрощавшись с мистером Адамсом, который был рад избавиться от такого работника. Слишком уж он невзлюбил меня после того случая с Джоуи.

Я меняла свою жизнь, а тут снова появился Итан, рассказал что-то непонятное о Темпесте, спросил про Америку и смотрит на меня, как на чокнутую.

Что происходит? И Кати здесь. Словно я действительно пришла к тому, с чего начинала.

– Прости меня, – еще раз повторил Харрисон и отошел назад, а я лишь покачала головой.

Мне пора покончить с этим раз и навсегда. Я спокойна… но как же тошно, как сильно жжет внутри.

***

Эпилог

Лето 1988 года. Лос-Анджелес.

В этот день что-то пошло не так.

Мы в очередной раз с Катаржиной вернулись в отель. На улице стояла невыносимая жара, и она решила, что должна принять душ и переодеться перед вечерним выступлением. До концерта – да, она собиралась потащить меня на «Europe» – оставалось всего-ничего, каких-то три часа. Я не думала, что увижу Джоуи ближе, чем другие поклонники в зале, потому чувствовала себя достаточно расслабленно. Хотя нет, конечно нет. Глупости. Как можно расслабиться рядом с ним, даже если он – всего лишь всемирно известный рок-музыкант. Всего лишь рок-звезда… Всего лишь?

Меня в этот день все жутко нервировало, вызывая приступы истеричного смеха, будто я была чокнутой. Будто воздвигнутый мной купол над головой трескался, и я с ужасом это осознавала.

Все началось в холле отеля, куда мы с Катаржиной влетели, словно две ненормальные девочки-подростка. Я тут же завопила на все огромное помещение, играя на публику:

– Я видела! Я все видела! – и едва не рассмеялась, заметив выражение лица Чапковой, притормозившей у стойки ресепшн. – Что ты смотришь? Думаешь, я ничего не заметила? Как бы не так, ты хотела отбить его у меня! Ты озабоченная дура!

Кажется, я перегнула, судя по блеснувшим глазам подруги, но она вмиг включилась в эту игру, одной рукой злобно вцепившись в мой топ и потянув к себе.

– Убери руки! Убери от меня свои руки! Немедленно!

На нас оборачивались люди, но мы упоенно изображали дерущихся из-за парня девчонок. Что, вообще, я творила, не знаю. Но моему выражению лица поспособствовала еще и толпа поклонниц под отелем. Ведь мы обе, я и Кати, поняли, кто проживает в этом отеле. Странно, что они выбрали такое недорогое место. Вероятно, парни пытались скрыться от внимания публики, что орала на крыльце и прорывалась в холл. Именно вот эта группка фанатичных поклонниц стала свидетелем происходящего.

– Ладно! – выкрикнула в ответ Кати и уперла руки в бедра. – Давай вспомним и о твоих грешках, детка! Как насчет обжиманий с Микаэли? А? Ты думала, я ни черта не видела? Джоуи не простит тебя.

Я невольно покраснела, не подумав, что «игра» примет такой оборот. Девушки затихли окончательно. Все затихли. Служащие отеля прекрасно знали, что мы проживаем здесь. Иначе не миновать нам беды: выгнали бы немедленно.

Признаться, это был ход конем, потому что произнесенная вслух реплика подруги некогда была правдой. Я вспомнила об этом. Чапкова насторожилась…

Коридор был слишком просторным и длинным. Наши шаги – тихими, как и само состояние.

– Миа, прости, – пробормотала подруга, когда мы медленно брели к нашему номеру, что находился за углом в самом конце правого крыла.

– Да ерунда, – отмахнулась я, как будто меня вовсе не задело все, что сказала Кати.

– Нет. Я знаю, что тебе больно, я знаю это… – она остановила меня, сжав мои плечи и заглянула в глаза. Где-то за углом раздались голоса. – Просто не думай об этом. Я обещаю тебе, что все будет хорошо. Веришь мне?

«Не верю, потому что хорошо уже быть не может».

– Да, конечно верю…

– Вот и отлично.

Мы снова пошли вперед и повернули направо. Из номера, что был сразу за углом, выходили ребята… Я их, я их явно знала. Боже…

Признаться, я обмерла, едва успела вскинуть глаза на парней.

Моим спасением стали добродушные и невероятно удивленные глаза Мика. Я уставилась на него, не видя никого другого, потому что боялась увидеть. Мой взгляд принялся лихорадочно скользить по фигуре клавишника, пока тот, наконец, не узнал меня.

– Привет! – махнула я ему, неловко прячась за спиной Катаржины. – Как поживаешь, Мик?

– Лучше не лезь… – вклинился голос Темпеста, и я подумала было, что это он мне, потому невольно повернулась к нему. Кати, как назло отошла в сторону, заговорив с Левеном.

Мы втроем – я, Джоуи и Микаэли – остановились посреди коридора. Джоуи стоял настолько близко, что я чувствовала тепло его тела. Меня немного передернуло, потому мне захотелось немедленно убежать и держаться от него подальше, чтобы он не уловил моего волнения и ужаса. Но, конечно, он все видел, понимал.

Я лишь маленькая глупая фанатка, которая каким-то чудом когда-то давно попала в компанию к Джоуи и его друзьям, а больше никто, только фанатка…

Ох, нет, так думать нельзя. Ведь мы были друзьями. И даже больше…

Но теперь я никогда не смогу почувствовать все то, что мне так упрямо обещают сияющие зелено-голубые глаза Темпеста.

– В чем дело, Миа? – спросил чуточку растерянно Микаэли. – Ты не рада нас видеть?

– Рада… – шепнула я, робко покосившись на Джоуи, и страшно вздрогнула, когда почувствовала его пальцы на своей руке. Он слегка сжал мое запястье. Так, как если бы… я попалась. – Мы тут отдыхаем с Катаржиной. Учеба позади. Я скоро пойду работать в одну пиар-компанию в Лондоне. Вернее, это стажировка. Вот… – пролепетала я, волнуясь. – Ничего серьезного, но, думаю, мне там понравится…

– Ох уж мне эти ваши игры, – неожиданно цокнул Мик, качнул головой и выжидающе уставился на Джоуи. Тот меня не отпускал. Я откровенно дрожала. – Приятель, реши уже что-нибудь. Нам некогда. Пора на саундчек.