Текст книги "Как заключенные в раю (СИ)"
Автор книги: Людмила Немиро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Глава 14
The sound of your voice
The touch of your skin
It's hauntin' me
Звуки твоего голоса,
Прикосновение твоего тела
Преследуют меня.
Europe «I'll cry for you»
Какое-то совершенно незнакомое, странное, невероятное ощущение поглотило всю мою душу, когда я едва начала приоткрывать глаза. Солнце разливалось по комнате приглушенным светом, а поскольку шторы были задернутыми, оказалось довольно душно.
Я осторожно повернула голову влево и первое, что увидела, это свою одежду, валявшуюся на полу. Вмиг вспомнив, что вчера произошло, я вспыхнула так, что, казалось, вот-вот превращусь в прах, и как бы глупо это не звучало, но встречаться утром с Джоуи мне хотелось меньше всего. Понимая, что даже двух слов не свяжу для приветствия, я осторожно пошевелилась и тут же, уткнувшись лицом в подушку, тихо заныла от боли, что взорвалась внизу живота. Даже думать не хотелось о том, как мне придется, крадучись, пробираться к ванной, ведь уйти в таком виде…
– О боже… – прошептала я в отчаянии, когда смогла, наконец, свесить ноги с кровати, и оглянулась через плечо.
Джоуи мирно спал, лежа на животе и подсунув руки под подушку. Его обнаженные плечи и спина, без сомнений, привлекли бы мое внимание при других обстоятельствах – скажем, вечером, когда я почти не смущалась – но сейчас я лишь краснела и дрожала от боли, что была ужасно неприятной. А пятна крови на белой простыне и вовсе вызвали во мне какой-то нелепый приступ паники, от чего я накрыла дрожащие губы ладонями, тем самым не позволяя себе разрыдаться, и встала. Колени подкашивались, но я удержалась на ногах и, присев на корточки, собрала свою одежду. Еще раз поглядев на Темпеста, я поспешила в ванную комнату, где тут же принялась, встав под теплые струи душа, лихорадочно смывать с себя признаки безумной ночи.
Я не знала, сколько времени можно здесь провести, чтобы не разбудить Джоуи, и как вообще проскользнуть мимо него, но мысли о том, что у меня ничего не выйдет, прибавляли еще больше страху. И к тому времени, как я закончила умываться, мое волнение привело меня к полному осознанию одного факта: со вчерашнего вечера все изменилось. Я была уверена, что теперь мои чувства к Джоуи примут иное значение. Отныне это будет что-то слишком глубокое. Такое, чего допускать в моем возрасте нельзя. Ведь я знала, каково мне будет без него…
Насухо вытеревшись, расчесав волосы лежащей на краю раковины щеткой, я застыла перед зеркалом. Мои припухшие от поцелуев губы притягивали взгляд, и я таращилась на них, думая, что скрыть подобное не удастся. Катаржина точно все поймет… Да она явно и так все поняла, ведь я не ночевала в общежитии.
Боже, сердце вдруг оборвалось от одной лишь мысли, что я бросила в клубе избитого Итана. В памяти всплыло его перекошенное злостью лицо, когда он кричал на меня, и ужасная печаль в его глазах, от которой мне стало так страшно, что я просто убежала. Итан остался там один. Да, конечно, его друзья позаботятся о нем, несомненно, однако я бросила его. Подло подала надежду, а после бросила. Я должна была сказать Итану о Джоуи раньше, но ведь по сути Темпест тогда не был моим парнем.
«Ох, как же сложно разобраться во всем этом…».
Я поспешила одеться и осторожно выглянула из-за двери ванной. Влажные волосы намочили блузку на спине, и я невольно поморщилась от неприятных ощущений. В первую очередь, я окинула взглядом кровать – Джоуи все еще спал – после мимолетом посмотрела на часы, что висели на стене.
«О, бог мой, без четверти десять! Я должна поспешить, пока миссис Харви не отправилась делать обход».
Комендант каждый день, ближе к полудню, проходила по комнатам, проверяя, все ли в порядке, нет ли незваных гостей, оставшихся на ночь, и тому подобное. Но с другой стороны, мне уже нечего бояться – наступило время каникул. Все зачеты, контрольные, экзамены сданы. Пришло лето. Долгожданное теплое лето, и я намеревалась окунуться в солнечные деньки с головой. Возможно, когда-нибудь мы вместе с Катаржиной все же слетаем в Америку. Я очень этого хотела и верила, что рано или поздно, наконец, вырвусь к ней.
Тихо двинувшись к двери спальни, я выскользнула в соседнюю комнату, остановилась, быстро обула туфли и, отперев замок, выскочила в коридор. Едва не сбив горничную, я извинилась, глупо хихикнув, и побежала к лифту, на ходу оглядываясь назад. Мне было дико смешно и страшно от того, что я делаю. Но я вовсе не собиралась бросать Джоуи в этот день, мне просто нужно было переодеться, привести себя в чувства, поговорить с Катаржиной, если она, конечно, не намеревалась застрять в отеле.
Что у нее там происходило с Левеном, я не имела ни малейшего представления, а все потому, что даже ни разу не поинтересовалась этим. Мне нужно было исправить ситуацию, поэтому, оказавшись в холле отеля, я с улыбкой приблизилась к администраторской стойке и, поздоровавшись с миловидным мужчиной в темно-синей форме, спросила:
– Простите, сэр, мне нужно узнать, не покидала ли отель…
– Не покидала! – раздался за спиной звонкий голосок Кати, и я, подскочив на месте, радостно обернулась. – Доброе утро, моя дорогая. Ты неслась по коридору, как табун лошадей. Я едва за тобой поспела, – добавила она, кивнув в знак приветствия и администратору. Тот улыбнулся ей в ответ – похоже, Кати тут для всех уже «своя в доску».
Мы, глядя друг на друга как-то по-особому весело и беззаботно, выскочили на широкое крыльцо здания и наперегонки сбежали по ступенькам вниз, причем я едва не растянулась, споткнувшись, но подруга поймала меня за руку. Свернув за угол, мы обе, не сговариваясь, вдруг остановились и обнялись. Так и стояли под утренним солнцем, наслаждаясь теплым ветерком, что трепал волосы, и Кати бормотала мне на ухо, какая я красивая, а я говорила ей, что прекраснее ее на свете нет никого. Мы любили друг друга. Очень любили. У меня болело сердце от того, какими словами мы бросались вчера, но это было нужно, чтобы разрушить стену, и мы разрушили ее.
Добравшись до общежития городским автобусом, я понеслась вслед за Катаржиной к запасному входу, о котором моя подруга уже тоже знала. В летнее время миссис Харви постоянно раскрывала все двери, чтобы выветрить сырость и просушить стены. Здание достаточно старое и в холле действительно было холодно, словно в подвальном помещении.
Мы беспрепятственно прошли к лестнице, взбежали на наш этаж, причем всю дорогу до комнаты Катаржина подшучивала над моими болями, о которых я, смущаясь, поведала ей в автобусе, и, наконец, вздохнули с облегчением.
На какое-то мгновение мы обе растерянно застыли на месте, будто не понимая, где находимся. Ведь явно и Катаржина осознавала, что все совсем не так, как было. Теперь я дышала словно по-другому. Мои глаза, как утверждала Кати, светились, я сама вся светилась. И мне оставалось лишь улыбаться.
После, переодеваясь и шмыгая одна перед другой, мы стали переговариваться, и я все же расспросила Катаржину о Джоне. Она рассказала мне так много всего: то, как они ссорились; как после помирились; как Левен сам прилетел в Штаты ради Катаржины. Это все и забавляло, и удивляло, потому что я не ожидала таких страстей от Джона. Он казался мне очень спокойным и сдержанным…
– Ну да, как же, – рассмеялась в ответ на мое мнение Кати, – само спокойствие. Джон, моя милая, очень ревнив. Не понимаю, как вообще можно быть таким внешне холодным, но взрывным внутри. Джонни, он… понимаешь, Миа, он невероятный, – мечтательно закатывая глаза, проговорила подруга и опустилась в кресло, поджав под себя ноги, а я продолжала одеваться, – совершенно невероятный. Норум говорит, что я помешалась на их бас-гитаристе, и, знаешь… – Кати посмотрела на меня крайне серьезно, я даже споткнулась, пока натягивала свои домашние, чуть растянутые лосины, – я люблю Левена. Да, Норум прав, я помешалась на нем. Это смешно…
– Почему смешно? – не дошло до меня.
– Да потому что я орала, что завидую тебе, – рассмеялась Катаржина, хлопнув в ладоши, – а на самом деле… – Кати замолчала и уставилась на меня задумчиво. – Мне так жаль, что тебе приходится испытывать эту боль, Миа. Но только так можно стать сильнее. Понимаешь меня?
Я замерла, потому что в дверь постучали. Вот уж не знаю почему, но я решила, что это Итан. Сглотнув и переведя взгляд на подругу, я нелепо хохотнула, качнув головой, словно признаваясь, что не могу открыть сама. Кати поднялась с тихим вздохом, подошла к двери и, не задумываясь, дернула за ручку.
– Миссис Харви, доброе утро! – громко и притворно весело воскликнула Чапкова, затем оглянулась на меня, сообщая: – Это миссис Харви.
Я подошла к двери, тоже поздоровавшись с женщиной, которая выглядела не выспавшейся, и тугое, тягучее предчувствие разлилось в области груди – я сразу подумала о Харрисоне.
– Вы на месте, девочки, – комендант, буквально наступая на ноги Катаржине, втиснулась к нам в комнату, прикрыла за собой дверь, отчего мы с подругой переглянулись, и спросила, подозрительно вкрадчиво: – А вы были этой ночью в общежитии? У меня не нашлось даже минутки, чтобы заглянуть к вам. Миа, – обратилась миссис Харви ко мне, – ты ведь уезжала вечером с Итаном…
То, о чем женщина не договорила, вызвало во мне чувство вины, и я, растерянно заморгав, отошла назад, тем самым ограждая себя от внимания коменданта. Однако ее узкие пронзительные глаза изучали меня так, будто видели насквозь. Я, нервно теребя рукав своей рубашки, ответила:
– Верно. Мы были вместе… на концерте…
– Да, я знаю, где вы были, – спокойно ответила женщина, не сводя с меня глаз, и я заметила, что даже Кати занервничала, – все знают, миссис Нильссон. Итан вернулся около двух часов ночи в ужасном состоянии. Он так много натворил… Если бы не мистер Рейнолд, друг Итана, то неизвестно, чем все обернулось.
– Простите, а при чем здесь Миа? – вступилась за меня Катаржина, но я остановила ее, ухватив за локоть, и спросила, чувствуя, как внутри обрывается от страха.
– Что Итан сделал, миссис Харви? – спросила я, едва шевеля губами.
Женщина вздохнула, отвернувшись, прошлась по комнате, подумала немного, а после обернулась к нам и сказала:
– Послушай, Миа, ты очень хорошая девушка. Я уважаю тебя, деточка, и то, как ты поступаешь с мистером Харрисоном, сугубо твое дело. Но лишь до тех пор, пока это не грозит большими неприятностями.
– Неприятностями?.. Что он сделал? – я почти захныкала от беспокойства, когда произнесла это, и тут же, подавшись к коменданту, вцепилась в ее плечи, повторив: – Что он сделал?
– Ничего такого, Миа, что могло бы завершиться плачевно, однако Итан бросился драться со своим приятелем, взбесившись из-за какой-то глупости, а когда тот нечаянно разбил зеркало, Харрисон схватил осколок и принялся беспорядочно им размахивать, при этом и себе нанес раны. Признаюсь, более неприятной картины мне видеть не приходилось. А я, милые мои, работаю здесь уже почти двадцать лет. Конечно, подобные действия парня можно списать на крайне неадекватное состояние из-за алкоголя. Однако за три года учебы здесь и проживания в этом общежитии, Итан Харрисон не вел себя так никогда. Да и не напивался настолько сильно. Это кошмар какой-то… До беспамятства -
просто ненормально. И, кстати, внешний вид Итана говорил сам за себя: его кто-то избил. Мне бы хотелось знать, Миа, имеешь ли ты к этому отношение? – Я неопределенно передернула плечами. – Девочки, мне понятно ваше молчание: вы юны, бесстрашны, преданы друг другу, – вздохнула миссис Харви, глядя на меня, а я не могла даже дышать от боли, что охватила все мое существо, – но страсти в духе Ромео и Джульетты не для нашего времени. Нужно как-то осознавать, что вас ждут родители, любят, надеются на ваше благополучие. Не расстраивайте их… И, Миа, лучше бы тебе все решить с Итаном. Не думаю, что он в порядке.
Я не стала ничего объяснять, просто кивнула, а комендант пошла к двери, но снова притормозила и спросила:
– Так кто его избил? Парень ввалился в общежитие в рваной одежде и весь в крови.
– Не знаем, миссис Харви, – за нас двоих ответила Кати, пока я, таращась в окно, пыталась переварить услышанное.
Женщина еще раз вздохнула и вышла. Повисла многозначительная пауза. Затем Катаржина, обойдя меня, спросила:
– Что с ним не так, Миа? Разве можно быть настолько чокнутым? С виду – сама невинность, а что выделывает, а?
Я, честное слово, не имела представления, как расценивать поведение Харрисона…
– Когда он успел… Это такая влюбленность? – непонимающе пробормотала я. – Разве подобное возможно?
– Ну ты как дурочка, Миа, ей-богу, – развела руками подруга, тут же принявшись в некоторой степени оправдывать Итана. – А сама-то долго собиралась с духом, чтобы признаться себе в одержимости Джоуи Темпестом? Насколько я помню, ты по уши втрескалась в Ларссона спустя всего пару месяцев. С Итаном произошло то же самое. К тому же… – подруга потерла переносицу, так она делала, когда глубоко задумывалась, – он правда какой-то не от мира сего. Подобные ребятки пробуждают любопытство. Поговори с ним, я пока позвоню Левену.
– А что если он разозлится? – испуганно спросила я, имея в виду Итана, когда Кати присела на кровать и сняла трубку телефона. – Что если ему сейчас плохо… а ему точно плохо. Боже, – я прикрыла глаза, – какой же дурак… Он наверняка в ужасном состоянии.
– Вот пойди и проверь, – отрезала Катаржина и добавила: – Если что ори во все горло, я вытащу тебя из его объятий. Ну… если ты захочешь, – последнее Кати пробормотала, отвернувшись, но я ее услышала и, конечно, ничего не сказала. Сама мысль о том, что на месте Джоуи мог быть Харрисон, вызывала у меня приступ паники. Я не представляла рядом с собой никого, кроме Темпеста.
До комнаты Итана было всего десять шагов, я подсчитала, пока шла к нему. После, даже не постучать, помялась у порога, осторожно взялась за ручку и толкнула дверь, которая тут же поддалась. Сердце бесконечно ухало вниз, мне было страшно. Я боялась вовсе не Итана, я боялась за него.
Плотно задернутые шторы, бутылка у кровати, кроссовки на полу, окровавленная майка в кресле…
Харрисон лежал в одних джинсах, свесив с края кровати наспех перебинтованную руку, но на его голову было натянуто одеяло. Я шагнула вперед, когда в следующий миг внезапно на всю мощь заорал радиоприемник, и по комнате разнеслась веселая мелодия. Едва не умерев от испуга, я прижала руки к груди и встала, как вкопанная, таращась на новомодную технику. Но тут перед моим носом мелькнула рука и с силой опустилась на радиоприемник – ничего не произошло. Второй удар, и музыка, наконец, оборвалась.
Судорожно сглатывая, я все стояла и смотрела на руку Харрисона, которая так и зависла на тумбочке. Но, очнувшись, повернулась и во второй раз остолбенела, встретившись с Итаном взглядом. Он лежал на спине и смотрел на меня – пристально, без тени злости. Зато его лицо вызвало у меня неконтролируемое желание разрыдаться в голос: кровоподтек на скуле, опухшая бровь, разбитые губы, кажется, травмированная переносица. Сущий ужас.
Я тихо заплакала, не могла сдержаться, слезы потекли по моим щекам. И от того, что я увидела на предплечьях парня, на его обнаженной груди, все эти порезы – пусть неглубокие, зато по какой причине нанесенные – лишь усугубило мое состояние. Миссис Харви ничуть не преувеличила…
Пришлось накрыть рот ладонью, чтобы не всхлипывать, а глаза сами собой блуждали по избитому телу Итана, пока он, почти не мигая, смотрел на меня в ответ. Но его взгляд был устремлен только на мое лицо, и мне вдруг стало казаться, что я стою перед Итаном нагая, вывернутая наизнанку, а он под микроскопом изучает меня.
– Что такое, Миа? – проговорил парень обманчиво мягко, но с сильной хрипотцой. – Пришла меня пожалеть? Не стоит, уходи.
Я шмыгнула носом, рукавом утирая слезы, и отошла назад, потому что Харрисон попытался встать. Но тут же ринулась было ему помочь, поскольку от боли парня буквально перекосило, но он так посмотрел на меня, что мне захотелось провалиться сквозь землю.
– Уходи, – повторил Итан, закашлявшись, когда все-таки поднялся. – Возвращайся к своему… к нему. Как я понимаю, у вас там все… срослось. – Ему было очевидно трудно говорить, причем он стал немного нечетко произносить слова. Это наверняка из-за опухших губ.
– Давай я… – мне пришлось несколько раз вдохнуть, чтобы мой голос прозвучал спокойно, – давай я позвоню доктору. Тебе нужно показать эти раны…
– Миа…
– Итан! – почему-то выкрикнула я, сорвавшись на визг. – Тебе ведь больно!
От его взгляда мне стало невообразимо страшно. Харрисон шагнул ко мне и проорал в ответ так, что заложило уши:
– Да! Мне больно! И что? Ты даже не понимаешь, где мне больно! – Его глаза горели обидой. – Мне больно, потому что ты с ним… – парень махнул рукой на дверь, а после слегка оттолкнул меня от себя. – Убирайся!
– Итан!
– Убирайся, Миа! Убирайся! Я не могу тебя видеть! Уходи отсюда!
Я упрямо шагнула к нему, но прежде чем успела что-то сказать, парень, внезапно понизив голос, проговорил, глядя на меня исподлобья, и я видела, как по его лбу скользнула капелька пота:
– Я никогда не смогу смириться с тем, что ты убежала с ним. Мне тошно от твоего поступка. И плевать я хотел на то, что ты мне ни черта не обещала. Я не могу смотреть на тебя, Миа. Мне плохо от твоего вида, от голоса, меня тошнит от того, как ты пахнешь, потому что я знаю, ты была этой ночью с ним… – Меня начало трясти под взглядом Итана, от его слов и напряжения, которое повисло между нами. – Такое не скрыть, Миа, это очевидно, – и приблизившись ко мне, Харрисон процедил: – Ты пахнешь им… Все видно по твоим глазам. Можешь краснеть сколько угодно. Я больше не верю тебе. – Итан резко обошел меня, направившись вон из комнаты, и бросил на ходу: – Просто не приближайся ко мне.
Более грязной, униженной и несчастной я себя не чувствовала никогда. Но что-то подсказывало мне, что Итану нужно время. Он явно вспылил, хотя говорил крайне убедительно, и очень болезненно бил по самолюбию. Я понимала, что и его гордость задета, однако Алисия Мартин упоминала однажды, что Итан до невозможного упрям и целеустремлен. Потому я вполне осознавала, что он еще заявит о себе. И, признаться, подобные мысли чуточку успокоили меня, ведь я не могла жить и думать, что стала причиной чьего-то несчастья. Да, мои надежды оказались очень эгоистичными, все сводилось к тому, что с меня снимут вину, но ведь Итан все равно останется ни с чем. Это невероятно, я изумлялась сама себе. Когда меня так сломала жизнь? Кто сделал меня такой? Разве Джоуи? Нет, он не мог так повлиять на мой характер. Подруги? Учеба? Свобода? Что, кто перевернул мое представление о правильном поведении? Это для меня оставалось загадкой. А, вероятно, ею и не являлось вовсе. Я просто стала другой…
– Миа, Матерь Божья! – воскликнула за спиной Катаржина, ворвавшись в комнату, где я все так же стояла и глупо таращилась в стену. – Ты жива? Почему так долго? Что он сказал?
Я устало посмотрела на Кати и, уже идя рядом с ней, тихо призналась:
– Кажется, Итана воротит от меня.
За что я обожала Катаржину, так это за ее неуемный оптимизм, потому улыбнулась, когда она воскликнула, подхватив меня под руку:
– Пф… Я не удивлена! Любой парень хочет стать для девушки первым, единственным и неповторимым. Они все таки-и-ие романтики, – рассмеялась моя подруга, закатывая глаза, но мне все равно было неприятно слышать подобное. Однако Катаржина осеклась, посерьезнев, и, уже подталкивая меня к комнате, проговорила, загадочно поблескивая глазами: – Поторопись, Джоуи «висит» на линии.
Я резко повернулась, уставившись на снятую трубку телефона, и невольно покраснела от волнения, понимая, что сейчас услышу любимый голос…
Глава 15
Hey girl I can feel your heart,
We had something goin' on right from the start.
Эй, девушка, я чувствую стук твоего сердца,
Между нами было что-то с самого начала.
Europe «Dance the night away»
Более замечательных часов я не могла бы припомнить в своей жизни никогда. Во время разговора с Джоуи, запинаясь и смущаясь, я все же нашла в себе силы ответить согласием на его предложение провести с ним весь день. Причем он был очень мягок со мной, и говорил Джоуи так, что я волей-неволей начала расслабляться. А после, повесив трубку, я тут же принялась, будто ненормальная, рыться в своем шкафу, выбирая подходящую одежду для прогулки, когда Катаржина снова взялась меня воспитывать.
– Бог мой! Миа! – воскликнула она. – Надень что-нибудь полегче! Не могу смотреть на твои закрытые платья и блузки. Ужас просто… и безвкусица.
– Что? – растерялась я. – Зачем это?
Чапкова захохотала, качая головой.
– Да потому что ты будто старушенция, серьезно. Ну принарядись уже, в конце-то концов. Для него, для Джоуи, принарядись. Сама от счастья разомлеешь, когда он станет пожирать тебя глазами.
Я расстроенно захныкала, потому что ненавидела выставлять свое тело напоказ, хоть и являясь от природы девушкой с достаточно женственными формами, но все же не худышкой.
– Эй, ну не начинай, ладно? – тут же нахмурилась Кати, поняв, о чем я задумалась. – Ты прекрасна. Вот скажи, запал бы на тебя такой парень, как Темпест, если бы ты была страшненькой?
Я прыснула со смеху, швырнув в подругу своими шортами.
– Дурочка, – сказала я, подхватывая коротенькую светлую юбку, которую подсунула мне Кати.
– Ну, дурочка-не дурочка, а именно я свела тебя с ним спустя два года. Так что скажи спасибо за ночь люб…
– Кати! – вспыхнув, перебила я. – Перестань, мне неловко говорить об этом.
– Ла-а-адно, – вроде бы угомонилась подруга, но тут же, – а все-таки, как все прошло? Ты боялась?
«Господи Иисусе, что за человек?»
– Да, Катаржина, я дико боялась. Но Джоуи… он такой… такой… – я погрузилась в свои мысли, даже не заметив этого поначалу, а после, когда вспомнила его поцелуи, смутилась еще сильнее и, отвернувшись, буркнула: – Он очень взрослый.
Послышался смешок.
– Ну еще бы, – многозначительно выдала подруга, а я, закатив глаза, собрала волосы в высокий хвост, проговорив:
– Поторапливайся, я не буду тебя ждать.
И подруга снова повторила:
– Ну еще бы!
Мне оставалось лишь покачать головой на ее тон. И, наконец, подсчитав наши общие сбережения – я предложила собрать на эти дни общую сумму для развлечений, чтобы не тратить деньги, отложенные на билеты до дома – мы покинули комнату. И уже в коридоре я снова расстроенно вздохнула, потому что навстречу нам выскочил тот самый парень, который говорил со мной в клубе. Его карие глаза уперлись в меня взглядом, но я так и не разобрала, с каким выражением он посмотрел, потому просто поздоровалась и поплелась за Катаржиной дальше.
– Миа? – неожиданно окликнул меня друг Итана, и мы с Чапковой обернулись. – Ты как?
Я изумленно моргнула, невольно взглянув на дверь комнаты Итана.
– Хорошо, спасибо. А ты…
– О… – парень приблизился, протягивая мне руку, – Пол Рейнолд.
Я пожала ладонь парня, все еще удивленно рассматривая его лицо, между прочим, приятное лицо. Я имею в виду, Пол производил хорошее впечатление. Вероятно, потому что выглядел беззаботным, но в то же время его взгляд был изучающим и проницательным.
– Я рада, что у Итана есть такой надежный друг, – искренне улыбнулась я, намекая на произошедшее в клубе.
– Да, – кивнул парень с серьезным выражением лица, – я тоже рад, что у него есть хоть кто-то…
Повисла тишина, и мы втроем, неловко переминаясь с ноги на ногу, потоптались на месте.
– Ну… – сказала Кати, – приятно познакомиться, дружище. – Она тоже пожала руку Пола. – Но нам пора идти.
***
Конечно, после этой встречи настроение, мягко говоря, испортилось, а если честно, то ужасно упало. Катаржина старалась вытащить меня из скорлупы, в которую я спряталась, думая и думая об Итане.
В таком неприятном тяжелом состоянии мы доехали городским автобусом до отеля. Вернее, почти доехали – вышли на остановке, которая, к счастью, находилась не слишком далеко от высокого здания отеля.
Мы свернули в сторону Гайд-парка, медленно пошли по тенистой аллее, встречая редких прохожих, после остановились у озера Серпентайн, постояли в молчании, глядя на гладкую поверхность воды, и я начала понемногу успокаиваться. Потрясающий вид, открывшийся нам, без сомнений, радовал глаз. Безветренно, зелено, солнечно. Королевская обитель, приют покоя.
Гайд-парк однозначно входил в ряд моих любимых мест в Лондоне. Я всегда искала тишины, с детства не перенося шум, толпы людей, бесконечное движение. Кати – вот для кого созданы большие города. Люди, подобные Катаржине, не могут подолгу находиться в одиночестве и без внимания. Именно потому она и сказала, когда мы уже около десяти минут стояли на берегу озера:
– О, смотри, а вон и отель. Потрясающе… Я бы жила в этом городе, он прекрасен. – Кати повернулась ко мне, добавляя: – Идем, нас дожидаются ребята.
Я улыбнулась, посмотрев на подругу, и первой двинулась дальше, бредя вдоль берега по дорожке, выложенной брусчаткой. Вдали, на зеленой лужайке, отдыхали парочки и небольшие компании молодежи. Пришло лето, и все выбрались на солнце, ведь дождь лил довольно долго, а неожиданно теплые деньки принесли за собой надежду на нормальное лето. Особо смелые парни уже купались, весело брызгаясь водой, ныряя и что-то громко выкрикивая.
Мы с Катаржиной пошли вперед немного быстрее, потому действительно не хотели подводить ребят, к тому же им сегодня уезжать…
Эта мысль была для меня будто удар под дых. Я расстроенно молчала и почувствовала прикосновение подруги к своему локтю – она взяла меня под руку – и, не удержавшись, посмотрела на нее, произнося:
– Кати, он сказал, что любит меня. Это правда, как думаешь?
Подруга остановилась, глядя мне в глаза, а после задала встречный вопрос, когда мы уже приблизились к выходу из парка:
– Когда он признался тебе?
Она поняла все по моих вспыхнувшим щекам, кивнула и, отвернувшись, сказала беззаботным тоном:
– Конечно, милая. Конечно, Джоуи говорит правду. К тому же я тебе давно сказала, что он признается. Рано или поздно.
Я не знаю, каким образом, но мне всегда удавалось распознавать фальшь. Я почувствовала, что Кати просто успокаивает меня. Все это ложь. То есть Джоуи мог сказать подобное лишь потому, что был на грани. Он произнес те слова в порыве страсти, а на подобное способен любой человек. Даже я. Вот только в отличие от Джоуи, мое признание стало бы искренним. Не напрасно я не призналась ему, почуяв подвох. Как он может любить меня? С чего вдруг? Мы почти незнакомы. Темпест все это время занимался своими делами, и у него, конечно, были девушки. Несомненно, были.
В общем, настроение, в котором я приплелась с Катаржиной к отелю, было очень плохим. Но виду подавать я не собиралась. Мне хотелось, чтобы этот день отложился в памяти, как нечто светлое. Ведь боль из-за Итана была свежа и вряд ли мне удастся избавиться от нее. Не все так просто, как могло показаться на первый взгляд. Меня тянуло к Харрисону, очень смелому и надежному, но я боялась его. Вернее, нет, не так, боялась не самого Итана, а его реакции на присутствие в моей жизни другого парня. То, как «русский» реагировал на Джоуи, внушало мне дикий ужас, потому что ранее я с подобным не сталкивалась.
Я заметила Джоуи еще издали, он сидел на капоте темной машины, за его спиной так же устроился Мик, а Джон Левен стоял напротив Темпеста, внимательно слушая, что тот говорит. Темпест не замечал нас до тех пор, пока мы не оказались совсем близко, и я, немного вспотев от волнения и почти повиснув на руке подруги, опустила глаза, совершенно не понимая, как себя вести. Во рту страшно пересохло, и я подозревала, что не выдавлю ни слова, как только Джоуи посмотрит на меня. Но он поступил иначе и так… неожиданно.
– Ох, держись, моя хорошая, – шепнула мне Кати, отпуская мою руку и бросаясь к Левену.
Я вскинула глаза и тут же обомлела, потому что Темпест, повернувшись на голос Катаржины, увидел меня. Он спрыгнул с капота под веселый смех Мика, который махнул мне в знак приветствия рукой, и вырос прямо передо мной. Я лишь глупо улыбалась, щурясь на солнце, а Темпест – хитрец – прятал свои глаза за темными стеклами очков. Однако, как только его руки обвили мою талию, я, удивляя себя смелостью, потянулась вверх и сняла очки. Джоуи тихо засмеялся, разглядывая мое лицо, а после, его взгляд скользнул к моим губам, и, наклонившись, парень поцеловал меня. Я, конечно, смутилась, но мне стало так хорошо, так приятно. Не могло быть и речи о том, чтобы оттолкнуть Темпеста. Его мягкие губы прижимались к моим, легко покалывала щетина, а теплое дыхание опаляло кожу. Джоуи был нежен до умопомрачения. Как он прижимал меня к своему стройному телу, как не желал реагировать на реплики друзей, которые слышала и я, как не хотел отпускать, когда Мик буквально потащил его за плечи – все это вселяло в мою душу надежду, что Кати ошиблась, и Джоуи действительно дорожит мной. Быть может, моя подруга просто боится за меня, потому и сомневается в чувствах Темпеста…
– Привет, малышка, – пробормотал Джоуи мне на ухо, когда умудрился увернуться от Микаэли.
– Привет… – выдохнула и я, а после взглянула на Мика, говоря: – Ты, смотрю, сегодня не в духе.
– Да в духе, в духе, – почему-то рассмеялся клавишник, – просто договорились ведь, что при мне тискаться никто не будет. Я-то без пары, так что…
– Ну только не плачь, – пробасил Левен и, поглядывая на Мика, приблизился ко мне, коротко обнял и, отодвинувшись, спросил: – Ты как?
Я почему-то подумала, что Джон спрашивает о прошедшей ночи, и опустила глаза, теряясь с ответом, но, к счастью, Джоуи верно расценил мое смущение. Он приобнял меня за талию, притягивая к себе, и сказал:
– Да нормально все. Не напоминай об этом. – Речь, конечно, шла о драке в клубе, а чуточку припухший уголок губ Темпеста свидетельствовал о случившемся лучше любых слов.
Левен кивнул, но все равно добавил:
– Надеюсь, ты не станешь общаться с тем придурком?
– Джо-о-он, – вступила в разговор Кати, отводя Левена от нас.
В этот момент из отеля вышли Хогланд и Норум. Они сбежали к нам по ступенькам, немного поболтали, договорились с Джоуи о вечере, и я узнала время, в которое парни отправятся в Германию. Вновь на сердце повис камень. Как можно веселиться, когда Джоуи уедет и…
– Эй, – тихо окликнул Мик, и я, подняв на него глаза, улыбнулась. – Иди сюда, поговорим, пока ребята заняты, – подозвал меня приятель.
Я охотно приблизилась к машине, но присесть мне Микаэли не дал.
– Погоди, – качнул он головой и стянул со своих плеч легкую рубашку, оставшись в майке, – вот теперь залезай. А то кожу обожжешь, – добавил в довершение Микаэли, и я устроилась рядом с ним.
