355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Люциан Бэйн » Осквернитель Соломон (ЛП) » Текст книги (страница 2)
Осквернитель Соломон (ЛП)
  • Текст добавлен: 18 ноября 2017, 15:00

Текст книги "Осквернитель Соломон (ЛП)"


Автор книги: Люциан Бэйн


Жанры:

   

Эротика и секс

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Невинная реакция мисс Мэри заставила Соломона улыбнуться, как будто он не знал, что она только этого и ждала от него.

– Ага. Дома. Я планировал привезти вам это утром.

– Полагаю, тем утром, которое уже наступило.

Когда Соломон поднялся со стула, на него накатила усталость от ночных гонок, и он рассмеялся:

– Я хотел бы вздремнуть, перед тем как вернуться, если вы не возражаете.

– Ты можешь поспать и здесь, тем более что уже соответствующе одет.

– Неа , у меня дома полно дел, – и это было лишь наполовину ложью.

Соломон был уверен, как бы сильно он не устал, все равно не смог бы уснуть в любом другом месте. В действительности его тянуло еще раз осмотреть лес. Страх отпустил его, но все еще будоражил мысли.

Он взял оружие и пошел к выходу, Мэри последовала за ним.

– Держите дверь закрытой на замок, пока не наступит рассвет, договорились? Я ведь рассказывал вам про диких пум. – Он немного замялся у двери и строго добавил:

– Если, вернувшись, я обнаружу эти двери открытыми после наступления темноты, то избавлюсь от всех ваших питомцев. Я не собираюсь нести ответственность за вашу смерть по неосторожности.

– Да на какие же адские муки ты меня обрекаешь, жмот ?

– Если вам так жарко в доме, я захвачу пару вентиляторов.

– Мне не нужны никакие гаджеты.

– Это просто вентилятор, а не космический корабль. Они есть у каждого в Западной Вирджинии, так же, как и во всех Соединенных Штатах. Возможно, даже по два или три на каждый дом! – Соломон, конечно, преувеличивал. И про кондиционер он даже не осмелился упомянуть. Для мисс Мэри это была дьявольская морозилка.

– Что ж, я приготовлю свежий кофе и еще что-нибудь перекусить к твоему возвращению. Не помню, говорила ли тебе, что хочу завести садик, чтобы выращивать травы, а также огородик для овощей?

– Да, я в курсе, – Соломон осторожно открыл дверь, так на всякий случай, – семена уже заказаны, мадемуазель.

Мэри весело засмеялась ему вслед, пока он выходил за дверь, и затем Соломон ощутил прилив неведомого ощущения. Страх и ужас, как и прежде, нахлынули на него, накрывая волной, выбивая из него весь дух. Что-то было не так. Просто не здесь.

Соломон не спеша поехал домой, внимательно осматривая по пути окрестности. Когда он уже поворачивал к дому, его настигло осознание, что все это может быть лишь плодом его фантазии. С тяжелым сердцем он припарковался на подъездной дорожке. В таком состоянии он точно не сможет спокойно усидеть на месте.

Соломон устремился в обратном направлении и принялся прочесывать лес. Спустя некоторое время он оказался у маленького продуктового магазинчика, стоявшего у дороги. Харчевня тетушки Мэй Тэкс. Соломон переключил передачу, и грузовик заворчал на холостом ходу, а мужчина остался сидеть в темноте. Включив радио, он искал что-нибудь, что объяснило бы его беспокойство. Возможно, что-то произошло в мире.

Если это и было так, старый приемник не поймал сигнала. Дерьмо. Может, зайти в Макдональдс и воспользоваться Wi -Fi для доступа в Интернет? Правда, для начала ему нужен хотя бы телефон. Соломон окинул себя взглядом. И одежда. Развернув грузовик и осмотревшись по сторонам в последний раз, он отправился домой.

Глава 3

Соломон уже въехал в последний поворот, перед тем как попасть на свою подъездную дорожку, когда красная вспышка заставила его резко ударить по тормозам. Вытянув шею, он, глядя в зеркало заднего вида своего грузовика, сдал назад на несколько футов. Не выдержав, Соломон развернул машину и под ускоряющийся ритм своего сердца проехал еще несколько футов, немного правее по направлению света фар, вглядываясь в темноту. Что-то красное вновь мелькнуло за деревьями. Выглядело так, будто что-то дразнило его, слегка покачиваясь взад и вперед.

Направив грузовик в сторону леса, освещая фарами деревья, Соломон медленно подъехал к краю канавы. Возможно, это всего-навсего кусок ткани, который трепал ветер в ветвях деревьев.

– Ох, черт, – выдохнул он, заметив развивающиеся волосы. Красные. В следующее мгновение он увидел белую кожу. Боже мой. Схватив дробовик, Соломон открыл дверь. Когда он обогнул машину спереди, его взору предстал сюрреалистический кошмар.

– Господи, – прошептал он, наконец, разглядев то, что перед ним.

Это была женщина. И она висела вниз головой.

Присев, спрятавшись за грузовиком, Соломон настороженно озирался вокруг, ощущение опасности, нарастая, билось в его голове. Ничего не обнаружив, он покрепче перехватил оружие и сделал два шага по направлению к канаве.

– Господи Иисусе.

Женщина истекала кровью, ее босые ноги были привязаны к ветке дерева.

Красное платье облепило ее словно вторая кожа, своей длиной едва достигая коленей. Один прыжок через канаву и Соломон подобрался ближе. Каковы шансы, что она жива? Это первое, что ему хотелось выяснить. Преодолев еще метр, Соломон, борясь с рвотными позывами и стараясь дышать через раз, протянул два пальца к ее шее, чтобы проверить пульс. Половина лица женщины была буквально размозжена, словно кто-то сильно приложился к нему битой. Окровавленные губы раздулись, как и все ее распухшее лицо. Повсюду были порезы. Соломон сделал над собой усилие, задержав свои пальцы, стараясь ощутить биение пульса, касаясь, казалось бы, уже безжизненного тела.

– Сол…

– Ах, черт! – выдохнул он, отдергивая руку назад.

– С-соломон… Гордж.

Хрипение женщины послало леденящий холод по его венам.

– Боже мой, Боже мой, – зашептал Соломон, и, почувствовав головокружение с подступающей тошнотой, посмотрел вверх на ее ноги.

– Я здесь, я помогу тебе спуститься, – сказал он.

Откуда она, черт возьми, знает его имя? Но она, несомненно, была той, чьи крики он услышал.

– Мне нужно вернуться к грузовику, – прошептал он, осматриваясь по сторонам, – и найти что-нибудь, что позволит срезать веревки, я не оставлю тебя здесь.

– С-соломон…

– Не разговаривай, не разговаривай, – еле слышно повторял Соломон, прикрывая ей рукой рот, будучи не в силах оторвать взгляд от ее лица. Боже, ее глаза. Они выглядели как гигантские сливы в глазницах, налитые кровью.

– Я здесь, я сейчас вернусь, – заверил женщину Соломон и, чуть не упав, попятился назад.

Он, наконец, повернулся, чтобы бежать в сторону грузовика, но тут его ботинок утонул в грязи канавы, про которую он совсем забыл.

– Дерьмо !

Соломон освободил ногу рывком и побежал к пассажирской двери, спотыкаясь на ходу. Его охотничий нож должен был быть в бардачке, он молился, чтобы тот оказался там. Нащупав в темноте ручку двери, Соломон дернул ее на себя и принялся судорожно обшаривать салон машины в поисках этого бесценного ножа, который был подарен ему дядей для резьбы по дереву.

Найдя то, что ему было так необходимо сейчас, он со всех ног побежал обратно. Вновь приблизившись к девушке, Соломон уставился на нее, пытаясь сообразить, как подступиться к этому кошмару, свисающему с ветвей дерева. Она находилась слишком высоко, чтобы просто перерезать веревку, ведь при падении девушка могла повредить шею. Спрятав нож в ботинок, Соломон обошел массивный дуб в поисках возможных вариантов. Самая низкая ветвь была на высоте пятнадцати футов от земли. Несколько раз безуспешно Соломон пытался с разбега допрыгнуть до ветви, но затем понял, что все-таки придется взбираться по стволу. Вгоняя нож в кору дерева так высоко, как только мог, Соломон использовал его как рычаг. Игнорируя боль, которая обжигала внутреннюю сторону его бедер из-за грубой коры дерева, по которой ему приходилось скользить, чтобы удержаться, Соломон рванул лезвие ножа и вонзил его выше, подтягиваясь вверх по стволу. Ему действительно стоило вцепиться в дерево как можно крепче, потому как на повторный подъем сил может не хватить.

Наконец добравшись до ближайшей ветки, он зажал лезвие ножа между зубами и ухватился за нее правой рукой. Подтягивая свое тело все ближе к цели, Соломон пробрался между ветвями дерева и обнаружил, что веревка обхватывала все тело, полностью опутывая истерзанную женщину. Посмотрев вниз, Соломон сосредоточился на веревке, ведущей от ее лодыжки к дереву. Протянув руки к ее ногам, он схватился за веревку, наматывая ту вокруг своей правой руки.

– Я собираюсь перерезать веревку, но буду крепко держать тебя, – предупредил он, в основном, чтобы убедиться, что девушка была в сознании или, по крайней мере, жива.

С четвертой попытки веревка начала поддаваться острому лезвию. Воздух с хрипом вырвался из его груди, когда вес тела девушки резким толчком пришелся на его правую руку.

– Теперь я буду медленно опускать тебя на землю, – произнес он натужным голосом.

Снова закусив лезвие ножа, он освободил свою левую руку и ухватился за веревку.

– Начинаю спуск, – пробормотал Соломон, сжимая лезвие зубами, молясь о том, чтобы девушка не начала брыкаться и позволила ему спокойно опустить ее вниз. Дюйм за дюймом, он пропускал веревку между ладонями, и от сильного трения кожа горела огнем. Черт бы все это побрал , но он не мог сказать, насколько еще высоко девушка была от земли.

Кто, блять , сотворил с ней такое?

Соломон продолжал молча опускать ее, сконцентрировавшись на том моменте, когда голова девушки, наконец, коснулась земли. Четыре фута по ощущениям превратились в четыреста, настолько медленным был этот спуск. Но спешка могла добавить еще больше травм к тем повреждениям, что она уже получила.

Ему нужно доставить ее в больницу. Но идея – показаться медикам в полуголом виде с едва живой женщиной на руках – показалась не очень удачной. Будет быстрее и безопаснее для нее, если он вызовет неотложку к себе домой.

Наконец ее тело полностью оказалось на земле, отчего веревка провисла свободной петлей. Соломон смог бережно спустить женщину, задыхаясь от ощущения долгожданного облегчения и отпустившего его дикого напряжения. Уставившись на нереальный, ужасающий кошмар, распластанный на земле под ним, Соломон на мгновение онемел.

Поместив нож обратно в голенище сапога, Соломон повис руками на ветке дерева, после чего, качнувшись, прыгнул вниз, приземлившись в нескольких футах от девушки.

– Я собираюсь поднять тебя на руки, – предупредил Соломон, обхватив одной рукой ее обнаженные плечи, пропуская другую руку под ее коленями.

Он старался не смотреть на ее изувеченное лицо, когда осторожно поднимал девушку с земли. Едва Соломон сделал первый шаг, как она захныкала, заставив мужчину съежиться от страха, что своими действиями он может навредить ей.

– Прости меня, прости меня.

Добравшись до пассажирской двери, он сумел открыть ее и очень осторожно уложить хрупкое тело сиденье.

– М-мас …

– Я здесь. Я увезу тебя отсюда и вызову помощь.

На этот раз ее всхлипы прозвучало пугающе. Поняв, что время для споров не самое подходящее, Соломон обогнул грузовик и запрыгнул на водительское место. Преодолев весь путь максимально аккуратно, и, насколько позволяло первое условие, он быстро припарковался, остановившись как можно ближе к хижине.

– Вот мы и дома, – попытался успокоить ее Соломон, осмотревшись по сторонам.

Он запыхался больше от страха, чем от усталости. Что если монстр, который сотворил такое с женщиной, все еще рыскал где-то поблизости? Он осмотрел кузов грузовика в поисках своего дробовика. От осознания того, что, возможно, он оставил дробовик на земле, рядом с тем местом, где обнаружил девушку, его накрыло паникой. Оглядевшись еще раз, Соломон понял, что все, что можно было бы применить в качестве оружия , находится только у него дома.

Пробравшись к задней двери грузовика, Соломон снова, также медленно и осторожно, поднял девушку на руки, извиняясь за каждый ее стон, который, казалось, срывался с ее губ каждую секунду. Ступив на крыльцо, он замер. Вторая дверь хижины была открыта, что сразу же бросилось ему в глаза. Его взгляд заметался, осматривая все вокруг, а сердце так сокрушительно стучало в груди, что отдавалось в позвоночнике, в то время как его мышцы напряглись в готовности рвануть обратно к грузовику.

Он мог оставить дверь открытой, когда в спешке покидал свой дом.

Дерьмо. Оставаться снаружи было плохой идей. Аккуратно и бесшумно Соломон пробрался в хижину, по-прежнему держа девушку на руках. Толкнув входную дверь, он, насколько было возможно, просканировал взглядом помещение. Пинком открыл следующую дверь, осматривая спальню и оценивая, насколько безопасно в ней. Соломон, не тратя ни секунды, захлопнул дверь ногой позади себя и поспешил уложить девушку на кровать, после чего бросился обратно, чтобы запереться на оба замка.

Медленно подойдя к кровати, он уставился на девушку, ее боль была настолько невыносима, что стоны не прекращались. Зарывшись обеими руками в волосы и стянув их, Соломон метался по комнате взад-вперед, не сводя глаз с полумертвой женщины в его кровати. Его голову наполняли миллионы мыслей: необходимость позвонить в полицию, этот странный сон, ее крик, и она знала его имя… Его терзали вопросы: где виновник всего этого, вернется ли он, чтобы завершить начатое, и зачем он подвесил девушку?

Вытирая лоб рукой, он поспешил к кухонному столу, стоящем в дальнем углу комнаты, чтобы взять мобильный. Ах, черт! Конечно же, тот сдох. Соломон потерял счет своим попыткам сменить аккумулятор, потому что тот уже совсем не держал заряд. Он промчался по хижине, словно сумасшедший, в поисках зарядного устройства. Соломон подбрасывал и опрокидывал вещи, но зарядки по-прежнему нигде не было. Уже отчаявшись найти устройство, Соломон за три шага пересек свою кухню-прачечную-ванную, чтобы проверить карманы всех джинсов, но он уже был уверен, что и там его тоже нет.

Господи, как такое могло произойти? Он зарывался руками в волосы все сильнее, судорожно оглядываясь по сторонам и задаваясь вопросом, где, мать его, он мог оставить эту хренову штуку. В грузовике? Соломон даже не мог вспомнить, когда в последний раз пользовался телефоном, настолько редко тот ему был нужен.

Соломон, словно в бреду, в смятенных чувствах прокручивал в голове события этой ночи, которые буквально прожигали его воспоминаниями. Из спальни донеслось бормотание, и он бросился к девушке, прислушиваясь и надеясь, что получит подсказку, как же помочь ей. Например, к кому обратиться, или что делать дальше.

– С-Сол… – ее голова металась по подушке из стороны в сторону, девушка попыталась поднять руку, но та лишь безжизненно опустилась на покрывало. – Мастер…

– Мастер? Кто такой Мастер? – спрашивал Соломон, стоя на коленях рядом с кроватью. – Тот, кто сделал это с тобой? Кто причинил тебе вред? Ты меня слышишь? Я собираюсь вызвать “скорую”, – успокаивал он ее.

Даже если бы ему пришлось ехать в город, он бы сделал это, не задумываясь.

Она лишь немного качнула головой.

– Нет… нет… нельзя говорить.

Никто не должен знать ? Какого черта.

– Почему нельзя об этом говорить? Он угрожал тебе?

– Д-да.

– Здесь ты в безопасности, – заверил Соломон, хотя без дробовика или гребаного телефона это звучало совсем по-идиотски. – Ты не должна говорить. Просто отдыхай.

– Нельзя… говорить.

– Нельзя говорить, ладно. Просто отдохни. Тебе станет лучше, – попытался утешить ее Соломон, абсолютно уверенный в своих словах. – Тогда, может, ты мне подскажешь, кому я могу позвонить? Семье, подруге?

Мужу? Он внимательно рассматривал ее платье. Где она была, на вечеринке? Свадьбе? Ей нужно дать какое-нибудь лекарство. Есть ли у нее аллергия на что-нибудь? Переломы?

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, и я собираюсь держать тебя за руку, просто за руку. Все, что тебе нужно сделать, это сжать один раз, если ответ – «да», и два раза – если «нет». Поскольку я буду спрашивать, тебе нужно сохранить силы и не разговаривать. Ты меня понимаешь?

– Да, – она негромко всхлипнула от боли.

Не обращая внимания на засохшую кровь, покрывающую все ее тело, он бережно взял ее маленькую руку.

– Ты замерзла?

Конечно, она была холодной на ощупь, но его руку в ответ сжали дважды. Окрыленный успехом такого способа общения с ней, Соломон задумался, о чем же следует спросить ее в первую очередь.

– Ты помнишь свое имя?

Она ответила не сразу, затем послала ему одно слабое пожатие.

– Окей. – Соломон был так рад, что почти проворковал ей в ответ: – Это хорошая новость.

– Ты помнишь, что произошло ночью?

На этот раз она колебалась еще дольше, прежде чем сказать свое “нет”. Итак, она знала свое имя, но не помнила, что случилось. Или просто не хотела рассказывать о произошедшем.

– Хорошо, ничего страшного.

Он не должен был заходить так далеко, но Соломон придвинулся ближе к кровати. Ему нужно было узнать все о травмах девушки, но по многим причинам информация о монстре, сотворившем с ней это, казалась первостепенной, исходя из их безопасности в эту секунду.

– Ты боишься того, кто сотворил это с тобой?

Он ощутил немедленное одиночное сжатие руки, что говорило “да”, и все внутренности Соломона скрутило от недоброго чувства.

– Такое случалось раньше?

Еще одно незамедлительное пожатие.

– Он твой… это твой муж?

После небольшой паузы последовали два пожатия.

– Парень?

Еще два пожатия.

– Твой отец?

Опять два пожатия.

– Просто друг, знакомый?

Два пожатия.

Соломон оставался неподвижным, стараясь сообразить, кто это мог быть.

– Родственник?

Положительный ответ.

Родственник. Тогда, возможно, они жили с ней под одной крышей.

– Это был брат?

Небольшая пауза, затем “да”. Но откуда эта пауза?

– Сводный брат?

Два пожатия в ответ поставили Соломона в тупик.

Настолько ли ему необходимо знать, была ли она изнасилована? Несомненно, она сильно пострадала, и какой толк прямо сейчас от этой информации? Соломон не мог придумать ничего лучше.

– Я собираюсь выяснить, где ты ранена. Я буду называть часть тела, и ты мне сообщишь по шкале от десяти до нуля, насколько тебе больно в этом месте. Договорились?

Одиночное касание руки.

Соломон начал с ее ног и проложил путь вверх по телу девушки, минуя интимные места, поднимаясь все выше. К тому времени как он исследовал все части ее тела, используя свои знания массажиста, то выяснил, что девушка просто горела в агонии от боли. Соломона охватила дрожь, и желудок предательски заболел.

– Я на время отпущу твою руку, нужно найти болеутоляющее.

Она крепче сжала его ладонь. Соломон взглянул на ее обхватывающие его пальцы.

– Ладно, ты не хочешь меня отпускать, чтобы я мог дать тебе лекарства?

– Не… оставляй меня, – с трудом прохрипела она.

– Я лишь отойду, чтобы поискать в доме, буду неподалеку. – Ее хватка медленно ослабла. – Хорошо, – освобождая пальцы, прошептал он. – Ты справишься?

Девушка едва кивнула, и он вернул ее руку на кровать, погладив несколько раз, когда она потерянно сжалась в кулачок без его тепла.

– Я здесь, я никуда не ухожу. Я буду все время говорить с тобой, пока ищу лекарство.

Соломон, как и обещал себе, не смотрел на ее избитое лицо. Долгие годы Соломон ломал голову, что же все-таки произошло с его невестой, представляя, что она могла вот так же лежать где-нибудь в канаве, оказавшись в таком же плачевном состоянии. Эти мысли приводили его в состояние ярости и глубокого отчаяния, боль распространялась по его телу и отзывалась жжением в животе. Тот, кто это сделал, был хуже, чем животное. Таких безумцев нужно отлавливать. Соломон внезапно почувствовал острое желание лично выйти на охоту за этой тварью.

Глава 4

Испытывая глубокую печаль, Хаос лежала молча и совершенно неподвижно, она ждала его возвращения. Ни один из них не бывал в этих местах прежде, и на протяжении всех шести лет она, прибывая в безмолвии, представляла себе этот момент. Физическая боль была желанным отвлечением от боли, пустившей корни в ее душе. Так много вопросов вертелось в ее голове: почему, что, когда, кто? Почему в этот раз Мастер превзошел себя в жестокости? Что бы это могло означать? Когда это испытание закончится? И кто скажет ей, что делать дальше?

Ее ни о чем не предупредили. Что если она сделает что-то неправильно?

«Верни нашу жертву».

Это было единственное указание. Никаких подробностей. Она не могла позволить Соломону обратиться к властям. Никто не должен знать. Никто не должен знать о том, что произойдет в будущем, эти судьбоносные события не должны быть предотвращены. Это слишком важно. Как для самого города, так и для его окрестностей.

Хаос напряглась всем телом, когда Соломон вновь приблизился к ней. Почему она не была подготовлена к этой части ее миссии? К его прикосновению. Ее тело было таким слабым, уязвимым, податливым. Все время, что она находилась в этом жалком состоянии, он держал ее за руку. Он был добрым, ласковым и теплым. Она вспомнила, как запаниковала, когда Соломон отпустил ее руку. Ей нужно быть осторожной. Очень осторожной с этим мужчиной. Соломон являлся очень могущественной жертвой, и это единственное, что Хаос смогла узнать от Мастера. Неужели он был таким же особенным, как и она? Обладал каким-то даром?

– У меня есть только аспирин и ацетаминофен , – негромко произнес Соломон.

Хаос вела внутреннюю борьбу с собой, разрываясь между тем, чтобы вслушиваться в его слова или просто ощущать их. Проникаясь его голосом, она вспомнила: достаточно кивнуть в знак согласия. Слова Соломона несли в себе своеобразную чарующую силу. Почти как у ее бабушки. Успокаивали разум; Хаос постаралась поддаться этой силе – так она исцелится быстрее. Хаос испытывала на себе физическое наказание так много раз, что этот этап стал для нее обыденным и скучным. В основном потому, что от нее требовалось оставаться неподвижной. Хаос настолько же сильно ненавидела это, насколько была хороша в этом деле. И учитывая степень ее повреждений, по всей видимости, ее неподвижность продлится дольше, чем обычно. Ее тело ощущалось на три размера больше и ни осталось, ни единого места, что не молило бы о том, чтобы кто-то прекратил эту боль.

Мастер всегда был экспертом в истязании без малейшего контакта. И если он решил нанести удар, от него, как правило, не оставалось и следа. Мастер мог сокрушить без переломов, избивать без синяков, растерзать без открытых ран. Он мог сломить дух, не нарушая целостности костей и плоти, это была его специальность.

Но в этот раз… она почувствовала или ей показалось, Мастер изменил тактику. Она чувствовала, что в ее теле не осталось ни одной целой частички. Сломленные тело, разум, дух и даже сердце. В этот раз его работа была впечатляющей. И хотя Хаос долго и упорно тренировалась, чтоб противостоять пыткам Мастера, ей не удалось избежать последствий его сокрушительной силы. Так много раз она слышала от Мастера, как сильно он ненавидел причинять ей боль. Но его любовь к миру превосходила по силе желания его плоти. И теперь, после того как оба испытали муки, они вступили на святой и праведный путь искупления.

Хаос позволила Соломону приподнять ей голову над подушкой, чтобы она смогла проглотить лекарство, и ее тело тут же содрогнулось от боли.

– Проклятье, мне так жаль, – сказал Соломон.

Почему он извиняется? Хаос ненавидела те звуки агонии, которые издавала. Она надеялась, что боль скоро прекратится, и Соломон перестанет так странно себя вести. Ей не нравилось быть жестокой, но иногда это было необходимо. Меньшее, что от нее требовалось для выполнения своей миссии, так это беспокоиться о себе самой.

Все, что Хаос нужно, для того чтобы восстановиться, – это уединение и возможность хотя бы в течение двенадцати часов побыть в тишине, и тогда она будет в порядке. А также постараться не зацикливаться на куче вопросов, на которые не было ответов, но которые возвращали ее страхи и ощущение жуткой боли.

– Ничего, если я задам еще несколько вопросов?

Прежде чем осознать поспешность своего ответа, Хаос кивнула. Отдых казался невозможным, пока она участвовала в допросе Соломона. Кто знает, может, это хороший способ отвлечься, а ее организм знал, в чем он нуждается сейчас. Хаос вздрогнула, когда он снова осторожно взял ее за руку, но его тепло мгновенно успокоило ее. После испытаний, которым подвергал ее Мастер, он использовал горячие простыни, чтобы обернуть ими Хаос; в конечном счете это стало для нее определенным символом комфорта. Правда, только до тех пор, пока полотно не высыхало. Тогда это превращалось в иную форму наказания – удушение. Пеленание , как называла это Бабушка.

– Тот, кто сотворил с тобой такое… живет где-то поблизости?

Хаос ответила двумя пожатиями. Она ненавидела ложь, но не могла поставить под угрозу миссию.

– Он из соседнего города?

Она снова сжала его руку два раза.

– Далеко отсюда?

Почему ему не давал покоя этот вопрос? Какая разница, где находился сейчас ее обидчик. Хаос снова сжала два раза, что означало “нет”.

– Значит, этот родственник прибыл издалека? – не унимался Соломон.

Находя это приемлемым, Хаос ответила “да” одним рукопожатием.

– А сейчас он поблизости?

Нет. Она сжала два раза его руку.

– Ты считаешь, что он вернулся туда, откуда пришел?

Чтобы наконец покончить с этой темой, Хаос ответила, сжав руку один раз.

Соломон испустил звук, похожий на разочарование, или это было облегчение? Хаос молча замерла, сосредоточившись на прикосновении его руки. Он был вдвое крупнее ее. Хаос была уверена, что он даже больше Мастера. Но гораздо нежнее. Отчасти такое чарующее влияние на нее производил его голос. Хаос напомнила себе, что в ее обязанности, как избранной, входила необходимость обезопасить жертву. Если это подразумевало, что от нее требовалось поддаться его чарам, пусть так и будет.

– Думаю, тебе стоит отдохнуть, пока я не найду зарядку для телефона, – наконец, принял решение Соломон.

Хаос одарила его сильным пожатием, дав понять, что отдых ей очень необходим.

– Я не собираюсь использовать телефон, чтобы сообщать кому-либо о происшедшем, – поспешил заверить он.

Тогда зачем он ему нужен?

Словно почувствовав ее беспокойство, он добавил:

– На всякий случай, если возникнут новые проблемы.

Хаос позволила себе немного расслабиться.

– Я дам тебе вздремнуть. Далеко не уйду, буду все время в доме, хорошо?

То внимание, которое он оказывал ей, было завораживающим. Казалось, ее тело шло вразрез с ее разумом, когда она пожала руку дважды, что означало несогласие.

– Ладно, ладно, – прошептал он и придвинулся ближе. – Я побуду с тобой рядом, пока ты не уснешь?

Она сжала его руку один раз, и ее тело начало расслабляться. На инстинктивном уровне Хаос чувствовала себя в безопасности рядом с ним. За последние годы она узнала, что последствия физической травмы могут быть непредсказуемыми. Они могут заставить думать и говорить такие вещи, которыми не хотелось бы делиться. Постыдные вещи.

Хаос не была уверена, как долго пролежала, прежде чем ей завладели кошмарные видения. На этот раз ей снилось, что ее заживо съедали муравьи, пока она была привязана к муравейнику. Хаос была уверена, что этот кошмар вызван воспоминанием о детеныше опоссума. Мастер любил создавать украшения из костей животных. Каждое воскресенье, бродя вдоль одинокого шоссе, они проводили в бесконечных поисках нового материала для его работ – останков жертв автомобильного движения. Мастер уверял, что Бог создал всех животных в угоду человеку, чтобы тот мог использовать их так, как пожелает. В тот раз им попался раненный детеныш опоссума, в котором все еще теплилась жизнь.

– Похоже, он отбился от стаи, – размышлял Мастер, заставив Хаос поднять детеныша и положить его в мешок.

Позже Хаос должна была уложить все найденные останки на гигантские муравейники, чтобы убедиться, что никакое другое животное не растащит их в поиске пищи. Когда ей было девять, ее нарекли Избранной. Тогда у нее не было специальной подготовки, и она была очень зла на Мастера.

– Он страдает, ему больно! Вы сказали, что такая учесть ожидает только мертвых животных, но малыш жив, и он плачет!

Мастер рассмеялся, словно поведение Хаос было невероятно забавным.

– Он все равно умрет, независимо от обстоятельств, Избранная. И это флюиды души, а не слезы.

Флюиды души. Высокопарность фразы привела ее в ярость, и тогда Хаос высказала Мастеру все, что думает о нем.

– Это подло! – кричала она на него. Мастер продолжал смеяться громче прежнего, и Хаос определила свою дальнейшую судьбу следующей фразой: – Вы – глупец!

Это был первый раз, когда Хаос разозлила Мастера. Впервые она ощутила его секретные методы воздействия. Без каких-либо видимых проявлений он ранил ее тело изнутри. Кто бы мог подумать, что такую боль может причинить простой палец. Он поразил ее в голову, шею, спину и живот.

После того как Хаос усвоила урок Мастера, ей следовало перенести скелет животного на солнце, чтобы завершить дело, просушив их. Затем ей показали, как просверлить отверстия в костях. Мастер проткнул мочки ее ушей большой иглой и принудил носить ушные кости черепа мертвого опоссума.

– Возможно, это поможет тебе быть более послушной, – сказал Мастер.

Со временем Избранная стала питать трепетные чувства к костям. Они были странными и уродливыми, и их было трудно различить с первого взгляда. И это было так похоже на нее саму. Связанные невидимой нитью, они были словно близнецы, животного и человеческого происхождения. Когда Мастера не было рядом, другие смеялись над ней, называя ее Опоссумом. В глубине души Хаос не возражала. Ей даже нравилось такое сравнение. Пока она не совершила ошибку и не рассказала Мастеру, что ее имя теперь не Избранная, а Опоссум. В гневе он вырвал ее украшения из ушей и разбил кости детеныша опоссума о камни.

– Это богохульство – испытывать любовь к животным, а не к Богу! – ответил Мастер.

Хаос знала, ему лучше не перечить. Чтобы избежать очередного урока послушания, она кивнула в согласии. И только в моменты одиночества, сидя в углу своей кельи, она оплакивала потерю единственного друга.

Конечно, со стороны это выглядело глупо. Дружить с ушной костью опоссума.

Во время Испытания Бодрствованием Хаос впервые увидела кошмар. Мастер терпеливо обливал ее обнаженное тело из специального шланга на протяжении нескольких часов. Ледяная вода, словно шипы, пронизывала ее кожу, пока она висела, закованная в кандалы. Это ощущалось так, словно ее тело, объятое огнем, пожирали муравьи. Именно в тот момент она потеряла сознание, и ей приснилось, что она была привязана к муравейнику вместе с детенышем опоссума. Она не могла двигаться или говорить, но она была жива. Все, что она могла делать, это плакать, но никого это не волновало, насекомые даже не замечали этого, поскольку это всего лишь флюиды ее души. Как это случилось с опоссумом, муравьи, как и положено, поедали ее, поглощали ее плоть без остатка, а она в это время умирала медленно и тихо.

Это был мучительный кошмар; как и та реальная, ужасающая боль, терзающая ее тело, этот сон оставался единственной связью, которая у нее была с животным, когда Хаос окончательно попрощалась с ним. Она не была уверена, но полагала, что опоссум стал частью ее. Хаос не могла сказать точно, но… ей бы этого хотелось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю