Текст книги "Осквернитель Соломон (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Это не моя собака. Или волк, – воскликнул он.

Внезапный страх пронзил Хаос, когда она перевела взгляд на пса, а тот в ответ лизнул ее в лицо. Она попыталась встать, но Соломон, положив ружье на пол, поднял ее на руки. Как обычно, они ощущались теплыми и сильными, пока он нес ее к кровати. От мужчины пахло потом, и Хаос задалась вопросом, каким он был на вкус.

Пока он укладывал ее и помогал вытянуть ноги, Хаос не отрывала взгляд от Соломона.

– Я подумала, что он твой, – прошептала девушка. – Он скребся на крыльце, когда я его нашла. Он был таким дружелюбным, и я предположила, что… – Хаос убедилась, что собака сидит смирно, – он твой, – заключила девушка. – Волк без малейшего страха вошел внутрь и улегся у камина, затем прыгнул на кровать, словно был у себя дома. – Хаос жадно хватала воздух ртом, словно запыхалась, пробежав пять миль. – А потом он спал со мной!

Брови Соломона взметнулись вверх, демонстрируя белизну белков глаз.

– Он спал в моей кровати ?

– Я не знала.

Соломон прошел к дверям и открыл сначала одну, а затем и сетчатую дверь, освобождая проход, ткнув пальцем наружу.

– Вон.

Волк повернул голову и заскулил, не двигаясь.

– Он был… очень воспитанным, – защищала его Хаос, не желая отпускать пса. – Он заботился обо мне.

– Этот волк кому-то принадлежит, Хаос. Как видишь, он хорошо обучен.

– Тогда… он, вероятно, знает, где его дом. И вернется, когда будет готов? Позволь ему остаться, – она едва шептала. – Пока тебя не было, он защищал меня.

– Что если в поисках волка объявится его хозяин, пока меня не будет? И, обнаружив одинокую девушку, решит воспользоваться ситуацией?

Гнев Соломона был направлен на Хаос. Она не знала почему, но в этот раз на нее это подействовало сильнее, и ей вспомнилось, как она хотела показать ему свою признательность за все. Хаос отвернулась, опасаясь, что Соломон сможет прочесть это в ее глазах. Ведь девушка не была уверена в своем желании сделать это прямо сейчас.

– Прости, – сказал Соломон, его голос стал тише , когда волк снова заскулил. –

Меня не интересует твое мнение, спасибо большое, – проворчал Соломон волку, пройдясь по комнате и подобрав дробовик с пола, чтобы уложить его на каминную полку.

Хаос напряглась, когда мужчина развернулся и опустил взгляд своих ярких глаз на нее. Вдруг он закрыл лицо обеими руками и застонал.

– Мне нужен душ, вот что мне действительно необходимо.

Он позволил своей голове безвольно откинуться назад, когда практически свалился в кресло возле кровати. В глаза бросалось плачевное состояние его одежды, как заметила Хаос. Его грязные синие джинсы промокли до колен. Глаза девушки прошлись по его шее, от ворота белой футболки к бугрящимся мышцам.

Соломон склонил голову вперед.

– Я разогрею тебе ужин, как выйду из душа, – сказал он, сбрасывая сапоги и ставя их у камина. – Их, вероятно, придется сжечь после сегодняшнего.

Он подошел к комоду, достал одежду, а затем направился в ванную.

Оставшись одна, Хаос, наконец, смогла дышать. Пока ее разум вновь не оказался в бреду. Она опять представила мужчину голым. У него на теле много волос? А его мужское достоинство было твердым и охвачено страстным желанием? Ему легко угодить , или это будет трудно? Раньше она тайно сравнивала мужчин в Ордене по различным признакам их мужского естества. Не потому что хотела, просто ее разум делал это сам. Ей казалось интересным сравнивать их манеру действия и форму и то, как они отличались у разных мужчин. Хаос ничего не имела против увлеченности этим, ведь это служило хорошим отвлекающим маневром и помогало делу ускориться. Скорее всего, просто сила привычки призывала девушку проделать то же самое с Соломоном.

Хаос услышала, как он пробормотал что-то, все еще находясь в ванной, затем дверь открылась.

– Ты не могла бы, пожалуйста, не смотреть, пока я возьму то, что, кажется, забыл?

Его голос звучал расстроено, и Хаос быстро отреагировала, заслонив рукой глаза.

– Конечно, уже закрыла.

– Не волнуйся, я в полотенце, – невнятно попытался успокоить он, стоя напротив выдвижного ящика. – И где это, черт возьми?

Хаос никак не могла заставить свои пальцы сомкнуться и не подглядывать. Ее внутренности встряхнуло, как только его мышцы стали эффектно перекатываться по спине, пока Соломон, наклонившись, поспешно что-то искал в шкафу. Она быстро прикрыла рукой глаза, когда он развернулся и поспешил в ванную. Услышав, как захлопнулась дверь, девушка испустила судорожный вздох, вспоминая, как перекатывались его округлые ягодицы в крепких объятиях тонкого полотенца. Она увидела это прежде, чем он повернулся, подразнив девушку наготой. Но этого было достаточно, чтобы надолго запечатлеть в ее разуме его горячий образ. Достаточно всего лишь одной вспышки, вот как работает ее сознание. И сейчас ее мозг отмечал, что все мужчины Ордена, которые были до него, не дотягивали до его привлекательности и совершенства.

Когда дверь открылась снова, Хаос вновь закрыла глаза. Время казалось бесконечным в ожидании, когда Соломон подойдет к кровати. Мужчина устраивал себе спальное место на полу, когда Хаос, наконец, взглянула на него. Прежде чем обдумать, она выпалила:

– Что ты делаешь?

Он бросил на нее беглый взгляд.

– Оставляю кровать в твоем распоряжении, чтобы ты могла отдохнуть. Скоро будет ужин.

Тягучее чувство пустоты тяжестью осело в ее груди.

– Я не голодна. На этой постели достаточно места для тебя, это твой дом, и тебе не следует спать на полу.

– В любом случае, тебе нужно поесть. И мне не следует спать рядом с тобой.

В смущении она уставилась на Соломона, пока он копался в холодильнике.

– Я покормила волка. Он был голоден.

Соломон выпрямился во весь рост и опустил голову со вздохом.

– Мне жаль. Он был очень голоден, и это все, что я нашла в холодильнике. Все равно моему желудку сейчас не справиться с едой.

– Тогда ты не должна будешь пропустить свой завтрак, – сказал Соломон, указывая на нее; он вернулся к своей импровизированной постели на полу.

Хаос кивнула, пока мужчина устраивался на полу, переворачиваясь в поисках удобного положения. Закинув руки за голову, он, наконец, облегченно вздохнул.

– Мы можем вдвоем уместиться на кровати.

Он поднял на нее взгляд своих голубых глаз, когда она привстала, оперевшись на локти.

– Этот вариант нам не подходит.

– Почему нет?

– Потому что ты девушка.

То, как он это сказал, в дополнение ко всему прочему, заставило Хаос почувствовать досаду.

– И что?

– И то, что я мужчина… а мужчина не спит в одной постели с женщиной, только если….

Она ожидала продолжения, поторопив Соломона, когда пауза затянулась слишком надолго.

– Только если что?

– Если они не женаты, – пояснил Соломон.

Хаос не смогла остановить вырвавшееся у нее хихиканье. А этот парень своеобразный.

– Ты можешь назвать меня старомодным, даже рассмеяться, но такой уж я.

– Значит… когда мужчина и женщина лежат в одной постели, они обязательно должны быть женаты, чтобы делать все те многочисленные вещи?

Настала ее очередь проявить снисходительность.

– Так нельзя.

– Почему? Я не планирую выходить за тебя замуж. Может, ты хочешь жениться на мне?

– Нет! Это просто… просто такова человеческая природа… и, в общем, мы не будем делать этого. Для твоего же блага.

– Потому что есть риск, что ты захочешь сделать со мной те вещи, которые делают женатые люди?

Эта мысль осчастливила Хаос, но затем она напомнила себе про женщину, фотография которой стояла на каминной полке.

– Это абсолютно исключено. Я бы никогда не сделал такое с женщиной.

Хаос откинулась на спину и уставилась в потолок, ответ Соломона ее расстроил.

– Почему нет? – девушка затаила дыхание, желая услышать, что это могло значить. Для него.

– Потому что для меня существует только одна женщина.

Услышав ответ, Хаос замерла в оцепенении. Это подтверждало ее предположение. Но как такое может быть? Предполагалось, что он должен был быть девственником.

– Ты женат?

Соломон притих, и Хаос терпеливо ожидала его ответ.

– Да.

Почему его “да” прозвучало столь странно и грустно? Сердце Хаос неистово билось в груди от этой информации.

– И где же она?

– На Небесах. Вот где она находится. И прежде, чем ты задашь следующий вопрос, я скажу тебе – не стоит.

Чувствуя облегчение, Хаос замолчала на некоторое время. Она чувствовала себя одновременно счастливой и грустной. Хаос, конечно, не была рада его браку, но ей не нравилась эта глубокая печаль, захороненная в его голосе. Казалось, что она должна была сказать что-то, но вместо этого девушка сделала то, что иногда у нее получалось непроизвольно.

– Что смешного?

– Ничего, – поспешно выпалила она, пока ее не охватил новый приступ смеха.

– Это определенно звучит так, словно ты смеешься надо мной, – с уверенностью сказал Соломон, но при этом он не казался оскорбленным.

– Прости, – она подавила смешок, – иногда со мной такое бывает.

– Смеяться над трагедией людей? Мило, – сухо, но беззлобно отметил Соломон.

Хаос просмеялась еще раз, ужасно себя чувствуя при этом, и поспешила объясниться:

– Нет, смеяться в самое неподходящее время над самыми неподходящими вещами, я не имею в виду то, что случилось с тобой… но это происходит тогда, когда я чего-нибудь слишком сильно хочу.

– И чего же ты так сильно хочешь?

– Сказать что-то подходящее, что прогонит грусть.

– Нет, нет. Здесь нет грусти, – пробормотал Соломон. – Я уже пережил траур.

– Ладно, – прошептала она.

– Я в порядке, – повторил Соломон зачем-то.

– Я услышала тебя.

– Хорошо-то как. Рад, что ты меня слышишь.

– Я слушаю тебя.

– Разве я говорил, что счастлив? – продолжал Соломон, словно девушка была с ним не согласна.

– Нет. Но быть несчастным и находиться в трауре – разве не одно и то же?

– Нет. Можно несчастным, и не держать траур.

– Да, – согласилась Хаос, – понимаю.

– Правда? – пробормотал он.

– Да. Я всегда была несчастна. И я не в трауре. Думаю, что нахожусь где-то посередине. Не там и не там.

Соломон не ответил ей, и Хаос вдруг поняла, что ей нравилось просто говорить с ним.

– Что если… мне приснится сон?

– Тогда я разбужу тебя.

Хаос подумала о его пении.

– Мне понравилось, как ты пел мне.

– Кто бы сомневался, – голос Соломона звучал сонно.

– Что за песню ты напевал мне?

Он глубоко вдохнул, затем с шумом выпустил воздух.

– «Она разговаривает с Ангелами».

Хаос улыбнулась сама себе, услышав его ответ.

– Откуда ты узнал эту песню?

Хаос ждала ответа в течение многих секунд, решив, что Соломон уснул.

– Она научила меня.

Дюжина чувств ударила в Хаос, когда она услышала столь многое в его голосе, от того, что он говорил о ней. Девушка не была уверенна, хорошие это чувства или нет, они просто были ей в новинку. Так она считала. И последовал новая сокрушительная волна, когда она услышала, что он сказал потом.

– Итак… она разговаривала с ангелами? – изумляясь, спросила Хаос.

– Да, – ответил он мягко, – все время.

Ее охватило благоговение.

– Вау , – прошептала Хаос. – Она, должно быть, удивительная.

– Была.

Сила этого слова, так негромко прозвучавшего, пробудила в Хаос чувства, которые заставили ее сердце биться сильнее. Не зная, насколько эти чувства уместны, девушка задвинула их подальше.

– Я никогда не разговаривала с ангелами, – грустно призналась она. – Я говорила с мертвыми и демонами. Мне не разрешалось даже попробовать поговорить с ангелами. Я правда хотела, – добавила Хаос, чувствуя, как это могло быть расценено со стороны.

– Очень сильно. Моя мать была ангелом.

Хаос внезапно запаниковала, осознав, в чем только что призналась. Боясь его реакции, она ожидала молча в полной тишине. Сказать, что это была шутка, значит проявить наивысшую степень богохульства.

Ее так быстро охватили плохие предчувствия и опасения, что дыхание замерло, как и все ее тело. Хаос ощущала, как ледяные пальцы ее кошмаров подбирались к разуму, пришедшие, чтобы забрать ее туда, откуда она могла никогда не вернуться.

– Не мог бы ты спать со мной, – выдохнула Хаос. – Прошу тебя.

Она не посмела озвучить свои страхи.

Соломон приблизился к ней: его прекрасное лицо и ярко-синие глаза у ее постели.

– Что-то не так?

Девушка обернула руки вокруг его шеи, услышав твердый командный тон Соломона.

– Пожалуйста, – прошептала она, прижимаясь щекой к теплой колонне его мышц. – Не оставляй меня. Не отпускай меня.

– Ладно, ладно, – убаюкивал он, укладываясь рядом с Хаос.

Хаос сместилась чуть ниже, чтобы можно было обвиться вокруг него, лечь головой ему на грудь; и она вздрогнула, когда Соломон притянул ее ближе и обнял, он даже положил на нее свое бедро, словно желая уберечь, защитить собой.

Боль в ее теле уменьшилась перед лицом такого страха. Это ощущение мешало заснуть, Хаос не могла вспомнить, когда подобное случалось с ней со столь большой силой. Годы назад. На заре ее обучения.

Хаос всхлипнула с облегчением, лежа на его груди, когда Соломон начал напевать, а она прижалась ухом к его телу, чтобы чувствовать силу его голоса. На это раз, когда мужчина пропевал слова, Хаос, будто завороженная , смогла повторить их. Плохие предчувствия медленно покидали ее разум, уходили все дальше и дальше.

Потом возникли вопросы. Они пробились в ее сознании, когда она услышала слова, и Хаос цеплялась за каждое из них, используя в качестве якоря, чтобы не провалиться в эту бездонную тьму. Как только в ее голове стали возникать головоломки, она сразу задвинула их прочь. Почему она улыбается, когда боль возобновилась? Возможно, она нашла утешение в боли? Действительно ли она сирота? Мастер всегда говорил, что она его плоть и кровь, но Хаос временами чувствовала себя одинокой.

Кем был этот мальчик в песне? И мужчина на кресте, которого она еще не встретила? Как ее называли ангелы? Может, у нее было несколько имен?

Потом был вопрос, который горел внутри Хаос настолько сильно, что ей действительно хотелось знать ответ, нужно было знать ответ по многим причинам. Как его жена могла не знать его, как любовника, если они были женаты? И почему это так много значило для него?

В отсутствии страха Хаос постепенно начала осознавать его присутствие рядом. Тепло от его рук распространилось вдоль ее позвоночника, и твердость его пальцев ощущалась на нижней части спины девушки. У Хаос перехватило дыхание, когда она думала о жаре, которым обдавало его бедро, лежащее поверх ее ноги. Прижимаясь к нему щекой, Хаос чувствовала слабый запах мыла. Это ощущалось… превосходно. Просто замечательно. Казалось, ее тело жаждет то чувство, к которому она совсем не привыкла. Она поняла, что особое удовольствие ей доставляло мягкое, бережное движение другой его руки, когда он скользил ладонью по ее волосам, затем предплечью и обратно, чтобы начать свой путь с начала.

Слушая негромкое пение Соломона, Хаос прижалась к нему, пытаясь вспомнить, испытывала ли она когда-нибудь что-то подобное. Она не могла. Никогда.

Что это за чувство?

Она замерла, когда нашла ответ. Это было райское чувство, спустившееся к ней прямо с Небес. Соломон получил кусочек Рая от жены, когда она покинула его. Вот как это работало. Когда ты умираешь, ты оставляешь близким все, что было в твоем сердце. Вот что это за чувство – это Рай.

Хаос не осмеливалась нарушить это замечательное мгновение. Она знала, что не имеет права делить с ним этот священный момент.

И, тем не менее, очень осторожно она покорилась той теплоте, что обволакивала ее. Хаос была рада, что у нее нет семьи, чтобы оставить что-то подобное близкому человеку. Радовалась, что она даже не способна на любовь. Но даже если у нее бы действительно была семья и способность любить, Хаос не желала оставлять кому-либо часть того, что она несла в своей душе.

Глава 10

– Итак, прошло уже четыре дня, – заявил Соломон.

Войдя в комнату, он сел рядом с кроватью Хаос, где та доедала свой завтрак. Ему было ненавистно начинать этот разговор, но сделать это было необходимо. Прошло уже достаточно времени.

– Я предоставил тебе еще два дополнительных дня, уверен, ты заметила.

Хаос кивнула, медленно пережевывая пищу. Черт, лучше бы он дождался, когда она доест.

– Спасибо, – прошептала девушка, чем еще больше усложнила ему задачу. – Что ты хочешь знать?

Соломон пристально посмотрел на нее, с каждой секундой чувствуя себя все большим ублюдком. Но, услышав ее рассказы о разговорах с демонами и мертвецами, про запрет обращения к ангелам, он понял, что с ней произошло. Ритуальное надругательство. И это сильно отличалось от спектакля одного актера. Соломону было просто необходимо разузнать больше. Она была подвешена к веткам дерева вверх ногами, одетая только в красное платье, находясь на волосок от смерти, и, возможно, была еще и изнасилована; представшая перед ним сцена, когда он обнаружил ее, походила на имитацию распятия.

Хаос слегка наклонила свое все еще болезненно-бледное лицо в сторону Соломона; не выдержав чувства вины, он опустил голову. Но ему нужны ответы, черт возьми. И она была единственной, кто может дать их, если, конечно, он не собирался обойти весь город, расспрашивая каждого жителя. И если это действительно было связано с каким-то ритуалом, то виновником мог быть кто угодно, поэтому о расспросах не могло быть и речи. Он стал настоящим параноиком, когда, во время поисков своей жены, ему пришлось изучить множество громких криминальны дел о жестоких преступлениях, поэтому он не мог никому доверять. Особенно местным властям.

– Давай начнем с чего-нибудь попроще.

Соломон осмотрел девушку с головы до ног, стараясь не замечать, как ангельски она выглядела в белом хлопковом платье. Казалось, они давно уже были близкими друг другу людьми. Хаос выглядела нуждающейся в его прикосновениях, а его тело слишком охотно отзывалось желанием угодить ей.

– Какой твой любимый цвет?

Девушка взглянула на него с удивлением, прежде чем одарила легкой улыбкой.

– Фиолетовый , – ответила она.

Фиолетовый.

– Честно говоря, меня уже тошнит видеть на тебе этот цвет.

Хаос широко улыбнулась ему, и Соломон позволил себе изучить черты ее лица. На самом деле, глядя сейчас на девушку, он отметил, что ее губы почти вернулись к норме, и лицо уже выглядело лучше. Это подтверждало то, как верно Соломон первоначально оценил ее внешность, когда он только нашел ее. Она была прекрасна. Девушка обладала редкой в своем роде красотой.

– Сколько тебе лет? – задал следующий вопрос Соломон.

– Двадцать четыре, – ответила Хаос, и она казалась гордой счастливой, сообщив ему это, но внезапно ее лицо приобрело серьезное выражение. – Почему… она улыбалась, когда было больно? Твоя жена?

Соломону потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что она имела в виду текст песни, которую он напевал ей. Так она подумала, что это про его жену? Неожиданно затронутая запретная тема вызвала у него желание опустить все подробности, но потом Соломону пришла в голову идея, что, возможно, Хаос будет не против справедливого обмена личной информацией. Он подумал о том, куда это может привести его, и не был уверен, что сможет вынести это в итоге. Но затем Соломон задумался о том, какие результаты это может дать…в отношении нее.

– Это просто метафора.

– Так ей не нравилась боль?

Соломон пожал плечами.

– Сомневаюсь, – он внимательно посмотрел на Хаос. – Зачем бы ей это было нужно?

Девушка пожала плечами, не поднимая взгляда.

– Иногда боль помогает чувствовать себя лучше.

Его живот скрутило от осознания того, что это могло значить для Хаос.

– Думаю, я могу согласиться с этим.

– Правда?

– Когда я качаю мышцы, нагружая себя почти до боли, мой разум отдыхает.

– Потому что ты уверен, это сделает тебя сильнее? – надежда прозвучала в голосе Хаос.

– Ага. У тебя есть фамилия?

Она слегка покачала головой.

– А у тебя?

– Гордж – моя фамилия.

Соломон не стал настаивать на более конкретном ответе. Пока нет. Еще два дня, а затем он обрушит на нее более значимые вопросы.

– Твое любимое блюдо?

Хаос с улыбкой опустила взгляд к тарелке.

– Твой суп.

Соломон подождал немного, гадая какой следующий вопрос она ему задаст.

– Твоя жена была сиротой?

Он покачал опущенной головой.

– Нет.

– Тогда…

Соломон ненавидел, что ему приходилось лгать, что содержание текста песни имело непосредственное отношение к нему или к ней, но сейчас он чувствовал себя скованным, загнанным в угол.

– Я думаю, чтобы заставить чувствовать себя лучше. Это меня усыновили.

По крайней мере, вторая часть была правдой.

– Меня тоже, – произнесла она радостным голосом.

Он сдержал свое удивление, и это происходило часто, когда он задавал ей вопросы, ответы на которые рассчитывал получить.

– Твои любимые цветы?

Улыбка лишь слегка коснулась уголков ее рта.

– Нет таких. Я не люблю цветы.

Ее странный ответ побудил его в удивлении приподнять брови.

– Ты не любишь цветы, – повторил Соломон, не поверив в это. Но Хаос не выглядела так, словно лжет ему, ничто в ней не указывало на какой-то тщательно скрываемый грязный секрет. Мужчина пожал плечами.

– Справедливо.

– Какое у нее было имя?

– Имя? – переспросил Соломон.

– Как ее называли ангелы. Твою жену.

Сердце било молотом в груди, и вдруг Соломон не смог оторвать своего взгляда от глаз девушки. Они были полны подлинной искренности и какой-то тоски.

– Шантиль.

Соломон наблюдал, как рот девушки медленно растянулся в одну из самых сладких улыбок, которые он когда-либо видел.

– Шантиль , – повторила она. – Какое красивое имя.

То, как у Хаос перехватило дыхание в порыве искренности, вызвало у Соломона мучительную боль и тоску в груди.

Он прочистил горло, несмотря на то, что, перед тем как продолжить тему, разум велел закрыть ее.

– Твое любимое животное?

Вопрос о животном будет последним на сегодня. Идея узнать о ее домашнем питомце пришла вместе с воспоминанием о ловушках, которые нужно было проверить. Если уж кто и заслуживал любить и быть любимым, так это она.

– Я не так сильно люблю животных, – сказала Хаос, глядя вниз в свою тарелку, ковыряясь в еде.

Иисусе. Соломону даже в голову не приходило, что же могло вызвать в ней нелюбовь к животным.

– Ну что ж… уверен, есть тот, кто обязательно понравится тебе, когда ты встретишь его.

Она покачала головой.

– Вообще-то нет. Я не люблю животных. Они отвлекают.

– Отвлекают, – повторил Соломон, изо всех сил старясь выглядеть хладнокровно.

– Как тебя отвлекают животные?

Девушка начала перебирать волоски на своей руке и очень медленно раскачиваться.

– Они не отвлекают, – поправила Хаос. – Потому что я не люблю их. Соответственно, таким образом, они не могут меня отвлекать.

С этим ее ответом Соломон официально вернулся в игру в вопросы. Ее реакция требовала от него действий.

– Но если ты полюбишь кого-нибудь из животных, разве они будут отвлекать тебя?

Он старался говорить удивленно, когда Хаос провела ладонью вдоль своей руки и кивнула.

– Я сам очень легко отвлекаюсь, так что я могу понять это. Но я не понимаю, каким же образом они отвлекают тебя? – спросил Соломон, подобравшись опасно близко к той грани, чтобы облажаться, и предстать безумным, ходя вокруг да около.

Девушка направила взгляд своих налитых кровью глаз на него, и ее идеальный рот ожесточился.

– Они отвлекают.

Ее тон говорил, что вежливость, с которой она отвечала ему , на этом вопросе закончилась.

– Кто тебе такое сказал? – он все равно решился задать следующий вопрос.

Хаос продолжала смотреть на него, и, словно готовясь к чему-то, она выпрямила спину.

– Что случилось с твоей женой?

Жесткость в ее голосе, с которой она задала этот вопрос, дала ему понять, что девушка знала, какую игру вел Соломон, ей было известно все. И теперь, если он хотел получить ответы, придется отплатить ей той же монетой, потому что она не хотела сдаваться.

Соломон изучал ее лицо, прокручивая в голове возможные ответы, словно проверяя свои карманы, взвешивая цену, которую он может ей заплатить. Интересно, она принимает чеки?

– Я же говорил тебе, что она умерла.

– Как?

Соломон втянул нижнюю губу в рот, затем зажал и медленно впился зубами в нее.

– Она была похищена и убита, – ровным голосом ответил мужчина.

Хаос продолжала смотреть на Соломона, ее челюсти были упрямо сжаты, но в глазах зарождался какой-то огонь.

– Мастер сказал, что домашние питомцы будут отвлекать меня от обучения. Когда ее убили?

Сердце Соломона ускоряло ритм от обмена такой болезненной информацией.

– Шесть лет назад. И кто этот Мастер? – поспешил он, перед тем как затеряться в своем же собственном дерьме.

– Мастер – мой отчим. Меня удочерили. Как она была убита?

– Я не знаю, мы так и не смогли ее найти. Почему ты называешь его Мастером?

– Мастеру нравится, когда его так называют. Так что я повинуюсь его желаниям. Как ты узнал, что она была убита?

– Потому что ее останки так и не нашли, – Соломон осознавал, как это звучит, и решил закончить на этом. – Это внутреннее чутье, я просто знаю. – Он решил воспользоваться им именно тогда. – Как называлась та организация, к которой ты принадлежишь?

Девушка смотрела на него на протяжении нескольких секунд, пока тепло в ее глазах не начало угасать.

– Объединенная Церковь Свидетелей Иеговы. Ты думаешь, я красивая?

Если их разговор и мог затормозить, то это был как раз тот момент, когда он с визгом остановился от ее ответа и вопроса. Чутье Соломона подсказывало, что только что прозвучала первая ложь девушки. Но он хотел проверить, так ли это на самом деле. Что касается ее вопроса, то он был легким с одной стороны, с другой же – Соломон был не против на него ответить. Для нее.

– Нет, я не думаю, что ты красивая. – Увидев боль, которую он причинил ей, Соломон быстро пояснил: – Я думаю, что ты прекрасна.

Потрясенный взгляд Хаос был более красноречив, чем все ее ответы на его вопросы.

– Ты этого не знала?

Хаос покачала головой со всей серьезностью, выглядя при этом так, словно только что узнала о том, что Санта Клауса на самом деле не существует. Казалось, будто она не только не догадывалась, насколько красивой была, но и на протяжении всей ее жизни девушку убеждали в обратном, и мысль об этом прожигала яростью все нутро Соломона.

Пораженный таким раскладом, Соломон был просто обязан стереть эту ложь из ее сознания.

– Это правда. Ты одна из самых красивых женщин, что я видел.

Хаос склонила голову на это.

– Шантиль – та, другая женщина?

– Да. И моя мать.

Улыбка, которая озарила лицо девушки, заставила Соломона почувствовать себя жутко. Для кого бы то ни было, получить столько удовольствия от самых простых вещей, означало крайнюю степень лишения в основных потребностях. Никаких домашних животных, никаких комплиментов. Сексуальное надругательство. Причиной всему этому был больной ублюдок Мастер.

– Мастер – это тот, кто причинил тебе боль?

Она яростно замотала головой.

– Больше никаких вопросов, никаких вопросов. Я тоже считаю тебя привлекательным.

Хаос блистала улыбкой, но Соломона насторожило что-то в ее взгляде, словно она отступала.

– Больше никаких вопросов, – поспешил заверить девушку Соломон.

– Мне нравятся опоссумы, – вдруг ляпнула она. – Детеныши опоссумов, точнее.

Впервые, с того момента, как Соломон покинул стены колледжа, он захотел, чтобы его основным направлением была криминальная психология. Девушка была загадкой, которая требовала решения, что было сродни проходу по мрачному туннелю, ведущему прямо в ад.

– Тебе нравятся опоссумы? – Соломон изо всех сил старался вернуть неуправляемый поезд на рельсы.

Хаос быстро кивнула, дав понять, что этот момент откровения был случайным и кратковременным.

– Детеныши опоссумов.

Соломон понял, разум девушки нуждался в бережном отношении. Теперь, когда он понял, насколько хрупкой она была психически, ему придется ходить на цыпочках рядом с ней. Он также понял, что не было никакой нужды в эмоциональной привязанности, чтобы заявить свои права, так как он спал с ней уже несколько ночей подряд. Но как еще Соломон должен был успокоить ее, когда девушка закрывалась от него? В своем сознании он воспринимал ее как сломленного человека, вот и все. Но кем он был для Хаос? Вот о чем стоило беспокоиться.

Несмотря на необходимость держаться подальше от нее, он должен был получить доступ к ней всеми возможными способами. Через разум и тело. Сейчас ему предстоит быть более осторожным.

– Как ты относишься к тому, чтобы начать физиотерапию?

Х аос сверкнула на него взглядом.

– Ты имеешь в виду… физическую подготовку?

– Да. Я могу помочь тебе стать более сильной, быстрой.

– Мне нравится эта идея. Помоги мне. Научи меня.

Соломон уставился на нее, внезапно занервничав от мысли о том, что ему придется прикасаться к ней. После всего пережитого, она вряд ли сможет выносить прикосновения с его стороны. О чем Соломон только думал, когда решился предложить такое…но, казалось, она жаждет этого контакта. Нет, трогать ее – было плохой идеей, ему нужно убраться отсюда. Хотя какие еще варианты у него были?

– Это может быть очень болезненным. Тебе стоит подождать.

– Но… я хочу стать сильной, – сказала Хаос, внезапно ее голос начал звучать обеспокоенно и испуганно.

Соломон мысленно метался из угла в угол: одно дело – признаться ей, насколько она прекрасна, и совсем другое – предложить пройти ей курс физиотерапии, во время которой он будет касаться ее.

– Ладно. Я помогу тебе изучить начальный курс самостоятельной терапии, что позволит тебе окрепнуть в кратчайшие сроки.

Улыбка девушки показала, что она испытывает волнение, а это означало, что Соломон может получить еще подсказки на тревожащие его вопросы, отчего он немного расслабился. В этом отношении план был прост. Он соберет их все, сопоставит факты, а затем использует.

Чтобы похоронить каждого больного ублюдка , что причинил ей боль.

Глава 11

– Ты делаешь это каждое утро?

Соломон испуганно вздрогнул, обнаружив Хаос, сидящую на постели и наблюдающую за его утренней тренировкой.

– Стараюсь.

Он быстро схватил рубашку, проклиная себя за подобную неосмотрительность. Соломон терпеть не мог заниматься в одежде, ненавидел чувствовать, как ткань касается его торса. Он точно не знал, как Хаос смогла его услышать, поскольку передвигался по дому он словно ниндзя: очень осторожно.

– Я тоже придерживаюсь определенного распорядка дня, – сказала девушка.

Закончив упражняться, Соломон натянул рубашку на свой потный торс.

– Неужели? И какой он? Расскажи мне, пока я принесу тебе завтрак.

– Затем мы начнем мои тренировки?

– Ага. Ты готова?

Соломон достал индейку и яйца из холодильника.

– Думаю, да. Боли я не боюсь, – произнесла она непринужденно.

– Это хорошо, – кивнул он, положив буханку хлеба на стойку. – Потому что ее будет достаточно.

Соломон, не глядя на девушку, вымыл руки. Его тело еще не оправилось после очередного эпизода с Хаос этой ночью. Еще один кошмар, еще один сеанс физического единения под его пение. Уложить ее спать было очередным успехом. Но оставить девушку, после того как она погрузилась в сон, не вышло. Не потому что не получилось этого сделать, а от того что он чувствовал себя вынужденным остаться с ней. Можно было бы счесть ситуацию приемлемой, так как он улегся, развернувшись к ней спиной, если бы Хаос не прильнула к нему сзади. Всю ночь его разум провел в прекрасных фантазиях, рисуя образы того, что он чувствовал.