Текст книги "Осквернитель Соломон (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Люциан Бэйн

«Осквернитель Соломон » (книга 1 )

Серия “Осквернитель Соломон “

Автор: Люциан Бэйн

Название на русском: Осквернитель Соломон

Серия: Осквернитель Соломон

Перевод : NataKhar

Сверка : helenaposad

Бета -корректор :

sunshine135, CritiK

Редактор :

Amelie_Holman

Оформление :

Eva_Ber

Аннотация

На седьмой день седьмого года… её осквернили.

В Уэстоне , Западной Вирджинии, у сил зла свой устрашающий ритуал.

Каждый седьмой год духи городского заброшенного приюта для душевнобольных призывают достойные души себе в услужение. Но в этот седьмой год ритуал осквернения не похож на прежние, город под угрозой опустошения. И крики Безмолвия зовут Соломона Горджа принять участие в этих душераздирающих событиях.

*** ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ***

Этот тёмный, готический, с ноткой лёгкой эротики, романтический триллер может содержать элементы, которые могут взволновать или оскорбить читателя. Пожалуйста, читайте с осторожностью, даже если вас привлекают описания жестокости и различных форм надругательства.

Соломон Гордж.

Однажды ночью ты пришел в мою обитель.Я в полусне гналась за мимолетною мечтой И стекая кровью, плакали фиалки Меж Оскверненных битвами земель.Ты прибыл ночью, Твои кроваво-красные губы у моего входа.Сердце предано и ум отвергнут.Отброшен на полу кровавый след.Так ты безмолвно заклинаешь Соломон…Соломон…Соломон Гордж.Так ты безмолвно заклинаешь.В самой глубочайшей тьме… на пути к моему сердцу.Лишь посему Я возлежу и жду… Но больше нет.

С. Г. Т

Глава 1

Безмолвие прикрыла глаза и сосредоточилась, восстанавливая контроль над взволнованным разумом и замедляя неустойчивый пульс. Все повторялось вновь.

Наконец, она здесь. В Священных Покоях. Она не разрешила себе оглядеться, но периферическое зрение позволило ей осознать, как она заблуждалась. До последнего Безмолвие убеждала себя, что этих ужасающих устройств и инструментов для пыток, свисающих со стен и потолка, просто не существовало. Она молила о прощении, которым ее могли наградить.

Шесть лет. Они остались позади, и она едва могла в это поверить. Шесть лет Безмолвия закончатся в этот день. Пока ее губы были сомкнуты, на задворках ее сознания погибали мечты. Она доставила Мастеру столько хлопот, но Мастер по-своему вознаградил ее за них. Созерцающее Безмолвие. Она должна была стать таковой, и у нее получилось. В течение шести лет, день за днем.

Мастер назвал ее особенной, не больной. Именно поэтому выбор пал на нее. Она не испытывала больше ненависти к своим видениям и снам. Но она по-прежнему внушала людям страх. Мастер же, войдя в ее жизнь, принял ее грезы и видения и назвал ее проклятье даром. Она олицетворяла собой голос Бога, и за это Безмолвие заслужила признание. По большей части. Но еще более важным было то, что ее одобряла Королева.

Безмолвие осторожно скользнула взглядом в сторону единственного главного входа, представляющего собой массивную дверь. Черный металл поражал мастерством, с которым был выполнен, складываясь в искусные узоры, удерживающие массивные деревянные брусья в единой конструкции. Выглядело очень благородно. Вся комната была выполнена в черном цвете: стены, потолки, пол. Шероховатый, слепящий взор оникс украшал собой все вокруг. И абсолютная пустота в помещении, за исключением гранитной плиты, которая представляла собой столик, сделанный , словно для маленьких хоббитов , за которым она сейчас сидела, облаченная в свое церемониальное выпускное, буквально душившее ее платье.

Мастер использовал нечто подобное, затягивая ее тело в мокрую тугую ткань и держа ее в этом состоянии на протяжении долгих часов, обучая контролю и сдержанности. Только цвет одеяния на этот раз был кроваво-красным. Насколько бы прекрасным оно не выглядело, она никогда бы не надела подобное вновь. В этих черных декорациях несложно было представить себя одинокой каплей крови или единственным источником жизненной силы среди абсолютной беспроглядной тьмы.

Оценит ли Мастер ее платье? Будет ли он тем, кто завершит ритуал? Она тайно на это надеялась. Встреча с Королевой Ордена была под запретом, даже взглянуть на нее не позволялось никому, кроме Мастера. Многие строили догадки о том, как же выглядит Королева. Многие, но не Безмолвие. Это было святотатством, и нельзя не принимать во внимание последствия, если Мастер узнает о ее любопытстве. Временами казалось, что он способен читать ее мысли. И хотя он лично обучал Безмолвие священному искусству боли и страха, она бы не стала испытывать его терпение по отношению к ней. Мастер из раза в раз повторял ей, что она сильная, но была и бесконечная череда дней, которые Безмолвию удалось пережить благодаря одной лишь вере. Казалось, порой храбрость на долгое время покидала ее, призывая сломиться. Но происходило обратное. Мрачные мысли искушали, превращаясь в разрушительный страх, который ставил под угрозу путь Ордена. Но ведь святые боль и страх от рук Мастера были даром для нее. Быть избранницей Королевы требовало абсолютного подчинения, которое должно было раскрыть божественное предназначение Безмолвия.

Наружная дверь, ведущая к Святыне, лязгнула, и состояние спокойствия, в которое она старательно пыталась себя погрузить, исчезло. Безмолвие резко приняла хорошо заученную позу: подбородок поднят, спина выпрямлена в строгом повиновении, глаза устремлены в пол. Боковым зрением она уловила обнаженную фигуру, показавшуюся в проеме открытой двери. Ковыляющая походка вошедшего принадлежала Мастеру, поэтому из груди Безмолвия вырвался тихий вздох облегчения и надежды.

Она держалась совершенно неподвижно, когда Мастер закрыл дверь. Скрежет металла… потом второй… третий. Сердце набатом било в ушах, несмотря на ее размеренное дыхание. Неважно, насколько она была опытной после пройденного обучения с Мастером, но каждая встреча с ним была ошеломляющей. Ее тело откликалось на его присутствие, но сознание и мышцы никогда не расслаблялись.

– Безмолвие, – встав перед ней, произнес Мастер.

Она уставилась на его затвердевший член – привычное место для поцелуя – который опоясывала татуировка в виде бабочки. Длинный ноготь на его указательном пальце коснулся лба Безмолвия, останавливая ее в предупреждающем жесте.

– Не в этот раз.

Безмолвие вновь была охвачена замешательством. Она не могла припомнить ни единого раза, когда бы он не потребовал от нее Поцелуя Бабочки. В памяти вспыхнули воспоминания о том дне, когда у Мастера было видение о его татуировке. Этот символ, бабочка на его пенисе, олицетворял прямую дорогу в рай для того, кто получил в дар его семя. Созерцание этого знака было своего рода подарком для Безмолвия, хотя сама трактовка ее изумляла.

Она надеялась, что получила всю дарованную благодать, которую заслужила.

– Безмолвие, ты прекрасна в своем выпускном платье.

Он коснулся ее виска и провел указательным пальцем вдоль лица. Разум наполнился вспышками воспоминаний о прежних наказаниях, как больно ноготь впивался в ее кожу. У Безмолвия не осталось ни одной части тела, которую бы Мастер не подверг всевозможным испытаниям, видя в этом особый Священный промысел.

– Благодарю, Мастер.

С каждым прерывистым вздохом Мастера, который ловила Безмолвие, до нее доносился густой аромат забродившего сока.

– Ты взволнована?

Странный вопрос ввел ее в замешательство.

– Нет, Мастер.

Он начал издавать невнятные звуки, сопровождаемые натужным стоном. Это означало, что в этот момент его посетило божественное откровение.

– Шесть лет, Безмолвие, чтобы довести тебя до завершающего этапа.

Слова затихали по мере скольжения его пальцев по губам Безмолвия, прикосновения Мастера слишком затянулись, выдавая его желание. Приоткрыв рот, Безмолвие приготовилась сосать, но он разорвал контакт, что стало очередной неожиданностью для нее.

– Ты готова, малышка?

– Да, Мастер.

От плохого предчувствия, ее дыхание стало прерывистым и частым, словно, как бывало в прошлом, она боролась с ощущением падения, пытаясь скрыть это. Почему Мастер остановил ее и не позволил ласкать себя? Сильнее остального ее задевала неизвестность. И он подвергал ее этой пытке каждый раз. Но в чем она была точно уверена – Мастеру доставляло удовольствие удивлять ее. Она старалась предугадать его действия, но он становился все более непредсказуемым, что и было негласной дуэлью между ними.

В попытке восстановить контроль над собой Безмолвие теряла способность дышать. Мастер был единственным, перед кем она всегда испытывала страх. Бояться его и только его – так и должно было быть. Страх перед Мастером был допустим, правилен, ожидаем и необходим.

Ей следует думать о Священной Церемонии, которая завершит этот этап. Шесть лет безмолвия закончатся.

Ее настиг внезапный ужас. Видение. Ей предназначалось получить новое имя. Что если он и на этот раз хотел все повторить? Мастер никогда не упоминал об этом.

– Малышка, столько страха.

Он обхватил пальцами ее подбородок, принуждая приподнять лицо, его голос звучал хрипло и разочарованно.

– Я уверен, тебе не терпится узнать свое новое имя.

Он медленно начал обходить ее справа, а его пальцы, не переставая касаться ее, проследовали по ее лицу. Безмолвие запретила себе отводить взгляд, устремленный прямо перед собой. Так Мастер видел сон? У него было видение?

– Как и ты, я тоже готов услышать твое новое имя.

Раньше он не хотел этого. Ужас накрыл ее новой волной, и она робко сглотнула в ожидании.

– У меня не было ни снов, ни видений, – несмотря на дрожь, охватившую ее нутро, голос не дрогнул, а звучал сильно.

Его глубокий смешок, раздавшийся позади нее, послал мурашки вдоль ее позвоночника.

– Я знаю, малышка, – шепнул Мастер прямо в ее ухо. – Потому что на этот раз сон явился мне.

Оглушительные удары сердца разрывали ее грудь. «Дыши, Безмолвие» – приказывала она себе.

– Я уверен, что тебе не терпится узнать, – он произнес слова легко, обойдя Безмолвие слева.

– Не могу дождаться.

– Признаться , я тоже взволнован.

Мастер вернулся и встал прямо перед ней. Он мягко опустил ладони на ее плечи, и Безмолвие сжала кулаки на подоле своего платья. Слегка покачивая бедрами, Мастер потянул ее прямо к своей плоти. Зная, что нельзя проявлять инициативу, Безмолвие была готова подчиниться и выполнить все указания Мастера.

– Мне было видение о твоем новом имени, малышка. Это был образ руки, которая выводила буквы на стене над моей кроватью.

Словно повторяя образ из своего сна, Мастер рассеянно, словно без всякой цели провел головкой члена по ее губам и щеке.

– Ты поняла, о чем шла речь, ангелочек?

– Нет, Мастер, – ответила она, едва качнув головой.

Пальцы Мастера вдруг вцепились в ее волосы, потянув сильнее, чем это случалось ранее. Безмолвие старалась не поднимать глаза, как он всегда и настаивал, когда она иссушала его своим ртом. Она еще не успела расслабить горло, как он рывком вонзился глубоко в ее рот, заставляя почувствовать агонию и боль.

– Поговори со мной, Безмолвие. В последний раз, прежде чем покинешь меня, – прорычал он, сгребая ее волосы на макушке. Мастер зажал ее нос и не позволил сделать вздох.

– Ну же, расскажи Мастеру, как сильно ты будешь скучать по нему. О том, что ты никогда не забудешь его. И все твои мысли будут только о нем, – прошипел он, жестко загоняя член в ее горло.

Безмолвие изо всех сил пыталась угодить ему, но ей не хватало воздуха. Как это всегда и происходило, ее тело отвергало его желания.

– Скажи мне! – приказал Мастер сквозь хрипы и низкие стоны.

Она попробовала еще раз. Она так старалась.

Его рука сжалась в кулак и обрушилась на ее лоб. Безмолвие втянула воздух через нос с хорошо знакомым жужжащим звуком в голове и ушах.

– Скажи Безмолвие, скажи мне, как сильно ты будешь скучать, пока я буду принимать твою жертвенность!

Она дала Мастеру то, что он хотел, сделав это мысленно. Безмолвие кричала, пока у нее не закончился воздух. Она кричала так сильно и так громко, как только могла, но ни единый звук не сорвался с ее губ. Что-то сломило ее много лет назад. Безмолвие тщетно пыталась вспомнить тот день, но она точно знала, что что-то произошло с ней. Она больше не могла кричать. Словно забыла, как это делается, или потеряла способность к этому. Неважно, как часто Мастер избивал ее, или насколько сильно увечил ее тело, Безмолвие не произносила ни звука, лишь отключала свое сознание. Тишина сковывала ее, пока она ощущала всю эту боль. Словно вторя ее имени.

Жесткий оргазм настиг Мастера. Безмолвие уже ощущала предстоящее удушье. Наконец, он взревел и произнес только одно слово, когда все закончилось.

– Хаос, – ревел он. – Хаос, Хаос, Хаос.

Она с трудом боролась с собой, чтобы не подавиться его божественной сущностью, пока он изливался в нее.

– Безмолвия больше не существует, – выдохнул он. – Твое новое имя… Хаос. И сегодня… Мастер окрестит тебя им. Затем отправляйся к вратам Ада.

От следующего удара Мастера Безмолвие врезалась в каменную стену. Чувство тревоги заставило ее уйти в себя. Мастер бил ее так сильно, как никогда раньше, и, находясь в полном замешательстве, она изо всех сил старалась оставаться в сознании. Неужели он собирается убить ее? Место прохождения заключительного этапа – это загробная жизнь? Осознает ли Мастер, что убивает ее сейчас? Она сражалась за веру в него. Он бы никогда не вышел за рамки разумного. Он по праву назывался Мастером. Она должна в это верить и стараться выжить.

Но было настолько невыносимо, что Безмолвие стала молиться. «Милостивый Боже. Прошу, дай мне выжить, пожалуйста, не дай погибнуть. Оставь меня в живых, пожалуйста, прошу, я должна исполнить твою волю и пройти этот путь до конца».

– Хаос! – взревел он снова, и слово эхом разошлось по комнате. – Кровь и Хаос! Боль и Страдания! Вот и они! Осквернение из всех Осквернений свершится! Призови его! Призови Соломона Горджа к Богу, и он смоет грех с этой дьявольской земли!

«Призывай Соломона Горджа. Призывай Соломона Горджа ».

Цепляясь за спасительную нить сознания, Безмолвие повторяла свое имя. Она не могла позволить себе умереть.

«Соломон Гордж. Соломон Гордж. Я в пути. Ты даруешь искупление этой земле. Спаси всех нас от зла на этой земле».

Она сделала это, Безмолвие прокричала, хоть и не имела такой возможности. Послав свой голос в темноту, она прогнала смерть прочь. Прокричав сквозь безмолвие, сквозь эту бесконечную ночь. Соломон Гордж. Соломон Гордж. Соломон Гордж.

Глава 2

Задыхаясь, весь покрытый потом, Соломон вскочил с постели.

Соломон Гордж , Соломон Гордж.

Крики отдавались эхом и призывали его сознание, а бушующая кровь посылала сигнал выбраться из кровати и выбежать через дверь спальни. Мгновение спустя, минуя крыльцо, Соломон очутился в кромешной тьме. Озираясь вокруг, он искал того, кто выкрикивал его имя. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, он уже было подумал, что ему это приснилось. Но происходящее было слишком реальным, настолько реальным, что даже разбудило его. Это был не просто крик животного или птицы, это был крик женщины. Он четко разобрал свое имя!

Вернувшись обратно в дом, он огляделся в поисках какой-нибудь зацепки, которая могла бы объяснить это странное явление. И когда единственная комната охотничьего домика ответила ему тишиной, он уже было подумал, что сходит с ума. Нет, что-то было не так. Соломон был в этом уверен. Полностью и бесповоротно. Он не впервые ощутил это, подобное чувство было ему знакомо. Он был сбит с толку и по-настоящему не мог вспомнить два других подобных случая в его жизни.

Что если это его отец? Что если старик умирает, или что-то в этом роде? Паника все сильнее охватывала его истерзанный разум, но Соломон заставил себя успокоиться. Смерть отца была бы удачей для Соломона. Он слишком рано решил списать его со счетов, этот ублюдок должен вынести целую гору вины на своих плечах, прежде чем подохнет.

Мисс Мэри! Соломон копался в своей памяти, ища нечто, связанное с ней, прогоняя их сегодняшний разговор в своих мыслях. Она часто говорила о каких-то сумасшедших вещах. Леса хранили память… ее питомцы говорили с ней. Ее болтовня была полнейшей глупостью. Вспоминая, Соломон внезапно замер. “Нечто придет из леса” – сказала она.

Его охватила паника. Он был уверен, что это то самое чувство. Что-то кралось к ее дому из леса. Милостивый Боже, может быть, причина в ее новых питомцах; как бы то ни было, те привлекали собой внимание. Образ дикой пумы, которая решила полакомиться маленькими милыми домашними животными Мэри, врывающаяся к ней в дом, заставил Соломона буквально запрыгнуть в свои ботинки и броситься к камину, чтобы захватить свой дробовик. Рванув дробовик с полки над камином, Соломон схватил ключи от грузовика и выбежал из дома.

«Иисус… Прошу, защити мисс Мэри, пока я не добрался до нее», – взмолился он про себя.

Позабыв про ремень безопасности, Соломон, словно безумный, вылетел с подъездной дорожки, цепляясь взглядом за все вокруг, всматриваясь в темноту у дороги, в деревья, ночное небо, пытаясь найти какую-нибудь зацепку, объясняющую его странное состояние. Ничто не помогало объяснить тот праведный страх, что сейчас бурлил в его крови, проносясь по венам. Срезав приличное расстояние, он выехал на одиночное шоссе, и ему оставалось каких-то полмили, прежде чем он попадет на заросшую аллею, ведущую к дому мисс Мэри. Он вцепился мертвой хваткой в руль, чтобы не выпасть из водительского сиденья, пока грузовик, словно неуправляемый железный зверь, резко вписывался в последний поворот.

Соломон Гордж ! Соломон Гордж !

Вдарив ногой по педали газа, он ускорился, вспоминая тот крик. Часть его сознания настаивала, что нужно притормозить, ведь он ничем не поможет мисс Мэри, если врежется в дерево. И хотя Соломон был не согласен со своими безумными действиями, паника, сковавшая его мышцы, не позволила ему ослабить нажим на педаль. Он выиграл эту битву за контроль над собой к тому времени, как добрался до мисс Мэри. Паника притупляла восприятие, а ему нужно быть в курсе всего, что происходит вокруг.

Заглушив мотор, он хлопнул дверью, бросив грузовик на парковке. Соломон крался в темноте к полуразвалившейся хижине, сканируя все вокруг, полагаясь на свой слух и зрение. Что-то было не так. Определенно не так.

Подбираясь к входной двери дома, он разрывался между необходимостью поспешить и попыткой заставить себя двигаться осторожно и медленно. О, Боже, он увидел, что за сеткой, прикрывавшей вход, дверь была открыта. Должно быть, женщина не закрыла ее. Мисс Мэри была очень упряма для своих восьмидесяти семи лет, поэтому любую помощь, которую предлагал Соломон, приходилось отвоевывать чуть ли не с боем. “Я всегда сплю с открытой дверью летом, иначе в доме будет чертовски жарко “.

Соломон надеялся, что смог быть достаточно убедительным, чтобы уговорить ее запирать дверь хотя бы на ночь. Пусть сегодняшняя ситуация будет очередной демонстрацией ее упрямства…

Тихо крадясь, Соломон осознавал всю нелепость происходящего. Если бы здесь был чужак, он, недолго думая, уже бы сбежал, пока Соломон ракетой летел к дому мисс Мэри. Было бы намного лучше, если бы незваным гостем оказалось заблудшее животное. Не исключено, что это был человек, и Соломон обязательно его поймает. Но что, во имя Всевышнего, можно было хотеть от бедной, старой мисс Мэри? Внезапно его осенила ужасающая мысль: что если на земле, принадлежащей мисс Мэри, скрыты сокровища, о которых прознал взломщик?

– Мисс Мэри, – крикнул он с крыльца. – Это Соломон.

Соломон открыл входную дверь и заглянул внутрь, ответом ему была гробовая тишина. Он прокричал громче:

– Мисс Мэри!

– Соломон? – послышался голос из небольшой спальни.

– Мэри, вы не ранены?

Он рванул к ней в комнату, как только услышал возню и кряхтение пожилой женщины. Открыв дверь, Соломон застал ее в процессе усаживания в инвалидное кресло.

– Какая шлея попала тебе под хвост, парень, что стряслось? – слабо выдохнула Мэри.

Чиркнула спичка, и старушка зажгла масляную лампу, что стояла рядом с кроватью.

Адреналин все еще бурлил в его крови. Соломон вглядывался в тускло освещенное пространство комнаты, желая удостовериться , что все в порядке.

– Я… Вы в порядке?

Наконец, Соломон оторвал свой взгляд от темноты и посмотрел на мисс Мэри, встречаясь с ее темно-карими глазами с черной окантовкой.

– Я в порядке, только сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я спала мертвым сном, когда ты начал орать во всю глотку мое имя. – Ее дрожащая рука легла на грудь.

После этой маленькой беседы с Мэри его страхи все еще не утихли, поэтому Соломон схватил настольную лампу и произнес:

– Никуда не уходите.

Он обошел весь дом, проверив каждый темный угол. Убедившись, что в доме пусто, Соломон запер входную дверь.

– Мисс Мэри, почему обе ваши двери открыты? – Соломон казался рассерженным.

– Прости, мне стало жарко, – простонала женщина, заезжая в комнату. – Что стряслось, мой мальчик?

– Я просто… мне показалось, я слышал, как вы зовете меня.

– Через все это расстояние между нами? Соломон, я знаю, что у меня есть пара легких, но они не настолько сильные. Кстати, который час? И, ради всего святого, где твоя одежда?

Соломон только сейчас понял, что на нем были надеты лишь ботинки и боксеры, волосы растрепались, и в руках он сжимал дробовик. Перед тем как выбежать из дома, он взглянул на часы, нужно было только вспомнить, какое время они показывали. Ощутив полную дезориентацию, Соломон разочарованно выдохнул.

– Я… я совсем не думал головой, гнал так быстро, как мог.

– Ой, понятия не имею, что я сделала, чтобы заслужить такого ангела-хранителя, как ты. Но я благодарю Бога, что ты был послан мне. С того момента, как мы стали соседями, я чувствую себя в безопасности. Не то чтобы я кого-то или чего-то боялась, пугливой меня точно не назовешь.

Нет, она определенно не из пугливых , что как раз и было проблемой для Соломона. Абсолютно такой же проблемой, как и для местного священника, который и обратился к Соломону, чтобы тот присматривал за женщиной. За отдельную плату, конечно. Но это была не единственная причина, по которой он взялся за эту работу. Словно в знак подтверждения, ему приснился странный сон о покойной матери, когда Соломона вызвали в церковь в его родном городе. Соломон обратился к Богу с просьбой направить его, когда оказался в жизненном тупике.

Сразу после смерти матери его отец бросил Соломона с дядей, слиняв за пять штатов, подальше от них. Ему нужно было время, чтобы оплакать потерю своей жены. Это то, что дядя продолжал твердить племяннику. Должно быть, этот ублюдок выплакал целые гребаные реки слез, пока Соломон считал себя недостойным сыном своего отца на протяжении следующих 13 лет. Затем Соломон стал сомневаться в себе как в мужчине и как в человеке, когда это чувство неполноценности продолжило преследовать его и во взрослой жизни. Он даже начал подвергать сомнению свое человеческое происхождение. Затем он встретил свою невесту, и его темная и мрачная жизнь изменилась. Ее любовь казалась…чудодейственной, это было единственным возможным описанием родившегося чувства.

Вернувшись мыслями в настоящее, подальше от той изолированной части своей жизни, Соломон сосредоточился на мисс Мэри. Милая старая леди, которой посчастливилось жить среди раскинувшихся горных хребтов, уходящих в никуда, казалось имела все основания для того, чтобы бояться каждого шороха. Для него она олицетворяла то единственное, ради чего он продолжал дышать. Она нуждалась в его защите, нежности и поддержке. Он никогда не признавался ей, что ему платили за то, чтобы он присматривал за ней; единственное, о чем он ей позволял догадываться, так это то, что он был просто отличным парнем и заботливым соседом. Соломон был уверен, она плохо воспримет новость об оплачиваемом милосердии.

Запустив руку в волосы, он покачал головой и впервые спокойно выдохнул без этого ужасного чувства тревоги, сковывающего легкие. Все еще прибывая в легком шоке от произошедшего , он рухнул на один из крепких стульев рядом с массивным столом. Положив дробовик на край стола, Соломон склонился, опершись локтями о колени, с усилием потерев свое лицо.

– Позволь, я приготовлю для тебя кофе , ты выглядишь испуганным, мальчик.

Он потянулся к ней и похлопал по руке, когда нежность в голосе пожилой женщины затронула что-то внутри Соломона.

– Я в порядке, мисс Мэри. Просто плохой сон, вот и все.

– Ты опять видел сны?

Он покосился в ее сторону.

– Сны являлись тебе, когда ты был еще ребенком. И твоя мама тоже их видела. Вы оба из одного теста.

Соломон выпрямился в кресле, удивившись ее словам :

– Вы знали мою маму?

– Конечно, сынок, – казалось, она всхлипнула от нахлынувших слез, – нет никого, живущего в радиусе десяти миль от старой женщины, кого бы я не знала , как собственное дитя.

В памяти Соломона всплыло прекрасное лицо матери, прогоняя все темные мысли из его головы. Его разум затопили вопросы. Реальных воспоминаний о матери было не так много. Но все они были хорошими. И только сейчас он понял, о чем говорила мисс Мэри.

– Какие именно сны?

– Не совсем нормальные. Она всегда делала вид, будто ничего не случилось.

Делала вид?

– Что Вы имеете ввиду ?

– События, которые еще не произошли, – прошептала мисс Мэри. – Люди считают, что, обладая таким даром, можно повлиять на будущее.

Женщина кивнула ему, указав на полку, и Соломон передал ей спички, чтобы она могла зажечь лампу. Соломон содрогнулся, когда по худому лицу старушки поползли тени.

– Когда это впервые случилось с тобой, – продолжала она. – Я помню, какой обеспокоенной была твоя мать, рассказывая мне об этом.

– Почему? – Соломон задул спичку, испытывая еще большее любопытство.

– Она просто не хотела подвергать тебя людским насмешкам.

– Я не помню этих снов.

Мисс Мэри пожала плечами и развела руки.

– Твоя мать молилась, чтобы сны больше не являлись к тебе, возможно, Бог ответил на ее молитвы.

Соломон откинулся на спинку стула и попытался вспомнить какие-либо странные сны, помимо пары недавних. В действительности, в них не было ничего особенного, помимо того прилива странных ощущений, которые эти сны вызывали. Соломон не знал, как и что с этим делать.

– Сны для меня редкость, – сказал Соломон, медленно качая головой.

– Похоже, что молитвы возымели свой эффект. Будем надеяться, своими молитвами она не сгубила то хорошее, что должно встретиться тебе на пути. Ведь что хорошо одному, другому может быть плохо.

Соломону действительно было плевать на сны, особенно когда они были глупыми и бесполезными.

– Так вы знали мою мать?

– О, да, – проворковала мисс Мэри. – Да, несомненно. Никогда не встречала человека более прекрасного , как внутри, так и снаружи. Она была готова приносить нам с Артуром свежеиспеченный хлеб, и в довесок к нему свежесрезанные цветы, чтобы порадовать стариков. Мы любили ее как родную дочь. Она приезжала к нам вместе с тобой, но мы едва видели тебя, так как ты почти сразу же сбегал в лес.

– Я … кажется, я припоминаю это.

Возможно. Его детство в Западной Вирджинии представляло собой серию вспышек воспоминаний, выстроенных в случайном порядке, никак не связанных между собой. Знакомые мелькающие лица, места – вот что это было.

– Ты был таким маленьким, настоящий солнечный лучик с ручками и ножками. Никогда не сидел на одном месте дольше секунды, уже тогда ты любил ловить диких животных.

Соломон приподнял бровь и прикусил язык, не сказав, что у него есть подходящий малыш для нее. Идея с поимкой животных была новой для него. Он точно знал, что это пришло ему в голову, когда стало очевидно, что мисс Мэри не хватало общения, и ей требовалось больше, чем он мог дать ей. И он оказался прав, потому что ее лицо озарило счастье, когда он впервые принес ей зверушку, что было совсем нелегко, и стоило ему трех дней ада, чтобы поймать этого подлого енота. Еноту досталось имя Декстер. С этого момента последовали ее скромные намеки. «Знаешь, я всегда восхищалась дятлами. Это просто потрясающие создания». И, конечно же: «Однажды, я видела, как белочка собирала орешки. Ну, что за маленькая прелесть».

И теперь он начал собирать для нее целый зоопарк из обителей дикой природы.

– Как бы я хотел побольше вспомнить о своей матери, – Соломон откинулся в кресле, размышляя вслух.

Всякой раз, когда он думал о матери, она представала перед ним с улыбкой на губах, одетая в бледно-желтое платье, украшенное рисунком из маленьких розовых цветочков и ярко-зеленых листьев, которые так подчеркивали цвет ее глаз. У Соломона были столь же выразительные глаза, как и у нее. Он тепло улыбнулся своему воспоминанию о матери, которых было не так уж и много.

– Это божий дар – быть твоей матерью, Соломон, – говорила она ему.

Она никогда не скрывала тот факт, что он был усыновлен. Когда он спрашивал о своей биологической матери, то получал ответ, что та была призвана Богом и не смогла остаться с ним. Поэтому у Соломона появилась его нареченная мать, чтобы заботиться и воспитывать его. Соломон всегда думал, что на самом деле она была ангелом и просто маскировалась под обычного человека. Он даже спрашивал ее об этом, и мать посылала ему таинственную улыбку в ответ:

– Хм, нам никогда этого не узнать!

Соломон до сих пор был уверен, что она ангел. Его приемная мать никогда не опровергала и не подтверждала ничего касательно его настоящей матери. Но имена его биологических родителей всегда упоминались во время молитвы перед сном. Ни один из них не познал, что такое быть настоящим родителем, и его наполняла уверенность, что в один прекрасный день они все-таки захотят встретиться с ним. Позже Соломон узнал, что они находились в тюрьме одного из штатов. Мать всегда говорила правду, даже скрывая некоторые вещи. Соломону никогда не выпадала возможность пообщаться с настоящими родителями, но это входило в его список предстоящих дел хорошего-мальчика. Его нареченная мать ожидала подобного, так как Соломон был сильным, смелым и очень милым ребенком. Она была его ангелом.

Боже, как он скучал по этой женщине.

– И у тебя ее выразительные глаза, – произнесла мисс Мэри, дав понять Соломону, что он пропустил половину разговора.

– Многие назвали бы их странными, – ухмыльнулся он.

Ему бы хотелось думать в отношении своей приемной матери, что он на самом деле унаследовал эту черту от нее, но его глаза были голубыми. Как говорила его мать, цвета зарождающегося шторма. Словно Тор снизошел на землю, они могли, как возродить, так и уничтожить все вокруг.

Соломон вспомнил, что у него дома остался, сидя в маленькой клетке, его последний улов для Мисс Мэри.

– Между прочим, у меня есть кое-что для вас.

– О-о-о?! – воскликнула она с придыханием.