Текст книги "Профессор по вызову (СИ)"
Автор книги: Лючия фон Беренготт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13
Разобравшись со своими любовными делами, я смогла кое-как настроить себя на деловой лад. Накрасилась – не броско, как я называла «по-академически» – и сделала укладку при помощи гостиничного фена и шпилек, закрепив большую часть волос на затылке. После чего разложила на кровати бумаги с докладом и принялась репетировать.
Какое-то время у меня заняло привыкание к мысли, что я выступаю ради того, чтобы заинтересовать публику, а не возбудить ее. Ну и самой постараться… не возбуждаться. Еще не хватало теперь как собака Павлова возбуждаться всякий раз, когда я читаю лекцию или доклад!
И самое главное – каким-то волшебным образом на ближайшие несколько часов необходимо было напрочь забыть о том, кто меня будет ждать в этой самой комнате завтра вечером!
Признаться, я была крайне удивлена что столь качественный, я бы даже сказала элитный эскортник стоит всего каких-то сто пятьдесят баксов за ночь. Мне пришлось несколько раз переспросить у девушки, ответившей на мой звонок – точно ли Аслан тот, кого мне высылали прошлой ночью? Оказалось, что тот – никаких сомнений быть не могло. Все совпало – мой номер в гостинице, мои имя и фамилия, время вызова, протяженность кхм… обслуживания. Даже знание русского языка было отмечено в анкете как первоклассное – наверняка, он один из тех турков, которые когда-то учились в России. Или из смешанной семьи…
Как бы то ни было, поудивлявшись, я решила, что низкий ценник моим планам не мешает – наоборот, начала ориентировочно планировать нанять красавчика-профессора на завтрашний фуршет, в качестве «бойфренда». Заодно и поест нахаляву, бедняжка…
– Сильно нишевый, наверное… – бормотала я, жалея, что не оставила «Максим Георгиевичу» как следует чаевых.
Теперь мне было понятно, почему Леська так расщедрилась. И понятно, почему она удивилась, когда оказалось, что ее подарок мне понравился.
В душе неприятно засвербело – какая она всё-таки подлючая, эта Леська. Специально ведь вызвала мне самого дешевого мужика – небось, хотела поржать надо мной со всей нашей компанией. Как это не печально, приходилось признать – мои отношения с подругой требовали глобального пересмотра. Нельзя доверять той, кто дарит вам самого дешевого проститута – наверняка, это записано где-то на скрижалях девичьей дружбы. Что угодно может вытерпеть трепетное женское эго, но самого дешевого мужика в подарок – увольте и не просите. Даже если он вам понравился.
В очередной раз постаравшись абстрагироваться от всей этой отношенческой неразберихи, я собрала отпечатанные листы доклада в папку и открыла лэптоп, чтобы в последний раз пробежаться по слайдам, а заодно и почту проверить.
– Что это, интересно? – нахмурив брови, вгляделась в эмблему конференции на одном из последних писем. Не дай бог меняют в последнюю минуту распорядок панелей…
К сожалению, это оказалось именно то, чего я боялась. Вернее, сами панели никто не менял, а вот мое участие в них…
– Что за бред… – прошептала я, вчитываясь в строки на английском языке и не веря в то, что читаю.
Меня «переселяли». По указанию из самого директората конференции перемещали из одной панели в другую – а именно в команду знаменитого доктора Багинского, звезды антропологической науки, лучшего во всей Евразии специалиста по антропологии Востока!
Первое, что мне пришло в голову – меня с кем-то перепутали. Просто какая-то тупая секретарша ткнула своим наманикюренным пальчиком не туда, куда нужно, а в визуально похожее имя. И вуаля – вместо какой-нибудь доцентши Птушкиной, в команду Багинского вызывается из недр безызвестности магистрантка Птичкина. Как в кино, когда путают детей в роддоме. Бывает же такое?
По-другому я даже приблизительно не могла себе представить, зачем я могла Багинскому понадобиться.
Открыла программку, пробежалась глазами по темам на разных конференц-панелях, нашла ту, что нужно…
Ю.С. Белова, «Гендерная неоднозначность в горных племенах Афганистана».
И.В. Петров «От матери к дочери – сохранность магических ритуалов в современном Найроби».
Н.Д. Суглинов «Языческие ритуалы в сельских областях Индонезии».
Ну что ж… не так уж и далеки эти юные дарования от моей темы… В принципе, я туда прекрасно впишусь. И даже доклад самого Багинского по его недавней монографии изящно вписывается в общую картину…
Но не ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ, чтобы менять программу конференции, распланированную и разрекламированную за месяцы до ее начала!
– Ничего не понимаю, – призналась я себе. И взяла в руки телефон, чтобы позвонить по номеру, указанному в контактах внизу письма.
– Нет, никакой ошибки нет, мисс, – флегматично ответила мне секретарша – по голосу та самая, тыкающая куда попало наманикюренными пальчиками. – На ваш счет позвонил сам доктор Багинский… Понятия не имею, зачем вы ему понадобились. Советую вам связаться с вашим научным руководителем – возможно, он в курсе.
Ну конечно! – я чуть не шлёпнула себя ладонью по лбу. Мне ведь Шапошников и сам звонил – возможно, он не просто «в курсе», а сам всё это и подстроил!
И тут я вспомнила, что он действительно упоминал о каком-то знаменитом ученом, который мог бы помочь мне с продвижением по карьерной лестнице. Я тогда отмахнулась от его предложения, но видать он просто так это не оставил, решив действовать за моей спиной.
– Вот ведь старый прохвост… – процедила я сквозь зубы. Я ведь прекрасно понимала, для чего он это делает – для чего ему нужно мое быстрое продвижение. О себе, небось, заботится, о титуле профессорском, который обеспечит ему безбедную старость с приличной пенсией. И плевать, как я буду выглядеть на фоне звездных аспирантов доктора Багинского. А тот небось и согласился-то исключительно из уважения к представителю «старой гвардии». Странно, конечно, почему согласился… Возможно, между ними какая-то связь, о которой мне было неизвестно.
Уже собираясь погуглить о том, что это могла быть за связь, я вдруг обратила внимание на то, что у меня совершенно нет времени! Чертова конференц-панель раньше той, что у меня была запланировала, и уже через полчаса стартует!
Конечно, моё выступление в этой панели не обязательно должно быть первым, даже наоборот – скорее всего, оно и не будет первым. Меня, как новоиспечённую магистрантку, без сомнения, запихнут куда-нибудь между этой… Беловой и, примеру, Петровым – на всякий случай – если это будет провал. Так я меньше запомнюсь уважаемой публике.
И всё же надо было бежать. А вдруг этот Багинский захочет проинтервьюировать меня перед выступлением? Или, говоря русским языком, устроить мне допрос с пристрастием. В любом случае, времени у меня не было даже слайды проверить. Дай бог успею что-нибудь перехватить в кафетерии перед конференц-залом! А то еще живот заурчит…
Наспех собрав бумаги доклада папку, я подхватила лэптоп, провода к нему, наушники и микрофон, сунула всё это туда же, куда и папку – в купленный ещё месяц назад дорогущий кожаный портфель бордового цвета.
Бордового, как боксеры моего вчерашнего любовника – неожиданно вспыхнуло в голове.
Я тихо выругалась, пытаясь застегнуть на ногах босоножки. Вот уж точно не к месту и не вовремя. Мотнула головой, выбрасывая из неё всё лишнее, выпрямилась и встала перед высоким, узким зеркалом в прихожей номера.
Итак мир, встречай – уверенная в себе, взрослая, умная и красивая женщина, научный сотрудник с блестящими перспективами и многообещающей карьерой. Женщина, которая, несмотря на один маленький не закрытый гештальт, сейчас соберётся с мыслями, напитается из космоса положительной энергией и пойдёт покорять научное сообщество.
И так выступит, что хоть Багинский, хоть какая другая звезда на небосклоне антропологии придет от нее в неописуемый восторг!
– Вперед, товарищи! – скомандовала я себе голосом Владимира Ильича Ленин и бодро зашагала вон из номера.
* * *
Деловой настрой мой слегка сбили снующие повсюду, суетящиеся и довольно бестолковые устроители – сотрудники Центра Восточно-Евразийских Наук, который являлся хозяином конференции. Гостиницу эту они использовали в первый раз, и видимо, еще не чувствовали себя уверенно в этих залах. К тому же, в первый раз за всю свою историю, конференция проводилась на английском языке, а не на турецком – чтобы охватить как можно больше университетов и сообществ, и сделать конференцию по-настоящему международной.
Ошалев от свалившей на них новизны, мечась между участниками, официантами и праздношатающейся публикой, устроители отправляли меня от одного к другому, искали мою фамилию в списках, не находя ее – по всей видимости, из одной панели меня уже вычеркнули, а в другую еще не включили – заставляли то «присесть и подождать», то срочно съездить в Центр (на другом конце города!) и привезти оттуда какое-то «разрешение с кьюар-кодом», потому что «информация не апдейтится так быстро». Попытки дозвониться до тех, кто поменял мою программу, тоже ничем на увенчались – в Центре начался обеденный перерыв – по-турецки долгий и не имеющий точных сроков завершения.
Наконец, я сообразила, что «разрешение» у меня уже есть – в моей почте, в телефоне, высланное из самого что ни на есть «Центра». Несколько минут были потрачены на подключение к тормознутому гостиничному вайфаю, и вуаля! – я открыла письмо и с облегчением подставила кьюар-код под сканирующую машинку девушки по имени Фарида.
– Чок шукур![3]3
Слава Богу!
[Закрыть] – с облегчением выдохнула устроительница, забыв, по-видимому, что надо говорить по-английски. – Теперь я точно знаю, куда вас отправить, мисс!
И передав меня помощнице, как можно быстрее исчезла в толпе, умывая руки.
К панели, расположившейся в самой дальней, самой торжественной зале, я прибежала совсем впритык – когда слушатели уже расселись вокруг небольшой сцены и тихонько жужжали, терпеливо ожидая, когда за кафедру взойдет первый лектор.
– Я Птичкина… Маргарита… назначили… к Багинскому… выступать… – выдохнула я, впопыхав подбежав к гламурного вида девице, раскладывающей вдоль длинного стола какие-то книги. Наверняка, секретарша – не бывает аспиранток с такими губами.
– Знаю, знаю… – флегматично ответила девица, скользнув по мне взглядом и тут же снова опустив его на книги. – Давай на сцену, заждались уже тебя. Если нужно подключение к проектору, дай знать, устроим. Я – Катерина Белова, если что…
Я машинально опустила глаза вслед за ее взглядом и прочитала название на одной из книг – «Летописная наука в позднейшей культуре Вавилона». Багинский М.Г.
М.Г. – я хмыкнула. Совсем как мой «Максим Георгиевич»… Надо же какое совпадение!
И только тогда до меня дошел весь смысл сказанного мне девицей.
– Как на сцену?! – меня словно жаром обдало, до того резко подскочил в крови адреналин. – Я что… первая?! Вот прям сейчас?!
– Ага… – равнодушно протянула Белова и поправила слишком низкое декольте. – Какая-то проблема, Птичкина? Ты не готова, что ли?
– Да нет, я… конечно, готова! Просто… я думала… думала…
Но я не думала. Я паниковала. Я задыхалась от волнения. Меня трясло и бросало в жар от мысли, что прямо сейчас, в эту самую минуту, мне надо выйти на вот эту высокую сцену, разложить перед собой бумажки, настроить лэптоп со слайдами – так, чтобы они проецировались на большой экран позади меня, и битых полчаса доказывать воззрившейся на меня ученой публике, что моя работа достойна быть представленной в панели самого Багинского!
Зажмурившись, я сжала кулаки. Соберись, соберись, черт бы тебя побрал! От этого сейчас вся твоя карьера зависит, от этого выступления! Поздно метаться, поздно умирать со страху! Сейчас надо ВЗЯТЬ СЕБЯ В РУКИ!
Проглотив огромный, собравшийся в гортани ком, я судорожно сжала в руках портфель и, стараясь не глядеть в сторону слушателей, медленно пошла на сцену. Публика одобрительно загудела, зашевелилась и тут же вежливо стихла в ожидании. Эх, жаль, что на конференциях не хлопают – дали бы мне время успокоиться, раскланяться, заручиться поддержкой аудитории… А то такая пронзительная тишина еще больше нервирует.
Однако, на этом вереница ужасных сюрпризов этого дня не закончилась.
– Дамы и господа! – донесся с другого конца сцены голос, который я узнала бы в любой толпе, на каком бы языке он не говорил. – Позвольте представить вам самого молодого члена нашей команды – студентку магистратуры Московского университета социологии и социальной работы, весьма многообещающего антрополога-востоковеда, Маргариту Николаевну Птичкину.
Я медленно, чувствуя себя в дурном, сюрреалистичном сне, повернула голову.
И чудом, истинным чудом удержалась, чтобы не закричать.
Потом что это был он – мой вчерашний любовник, король эскорта и ангел стриптиза, «профессор» Максим Георгиевич. Багинский – как только что, в эту же секунду поняла я, расширенным взглядом уставившись в его глаза – темные, злые и бушующие внутренним пожаром. Он и есть… Багинский.
Глава 14
В голове у меня воцарился настоящий хаос. С одной стороны, я понимала, что никак не может доктор наук М.Г. Багинский, который только что представил меня как «члена его команды», и книжки которого разложены перед этой сценой на продажу, быть моим вчерашним мужчиной по вызову.
С другой – всё обстояло именно так. Если, конечно, я хотела верить своим глазам и ушам.
Близнец?! – пронеслась безумная мысль. Двойник? Клон?! А вслед за этим не такая уж и безумная – возможно, он просто… так подрабатывает? Ну, ведь бывает же так – студентки иногда подрабатывают в стриптизе или даже эскорте, особенно те, что приехали из глубинки в большой город.
И нафига ты тогда учишься, если так? Если знаменитому специалисту не хватает на жизнь до такой степени, что он вынужден заниматься проституцией в свободное время, то что уж говорить о моем «блестящем» будущем! И что теперь? Менять профессию? Вот прям так сразу?
Погоди! Хватит метаться! – воззвал ко мне голос разума. Возможно, он просто кому-нибудь… задолжал. Какой-нибудь… академической мафии. Вот и работает, чтобы долги отдать!
И вообще – куда все, туда и я! Если окажется, что вот такой у антропологов грязный секретик, так тому и быть! От судьбы не убежишь, да и вообще – лучше заниматься любимой профессией, подрабатывая проституткой, чем нелюбимой, даже если она денежная. Может, вообще выпадет в паре работать с моим красавчиком-профессором…
Удивительно, но вся эта безумная чехарда пронеслась у меня в голове меньше, чем за секунду. Наверное, быстрее, чем я успела пару раз хлопнуть ресницами.
Выпустив застрявший в легких воздух, я дала поднятому было листу упасть обратно в папку.
– Спасибо… профессор! – ещё раз моргнув, я опустила глаза к тексту, пытаясь сообразить, откуда именно мне начинать читать.
Какое читать?! – заорало моё внутреннее бессознательное. Как можно что-то читать, когда на твоих глазах происходит невозможное! Когда перед тобой стоит человек, член которого вчера был ВНУТРИ тебя, и которого ты заказала на сегодня для «продолжения банкета»!
Ты ведь просто так предложила вариант с подработкой – ты прекрасно понимаешь, что это чушь, что не может именитый профессор подрабатывать в эскорте! Ты пытаешься объяснить необъяснимое, дура! И вместо того, чтобы заниматься какими-то дурацкими чтениями на публику, ты должна сейчас визжать от ужаса и бежать от этого необъяснимого сломя голову, куда глаза глядят. Сохранить рассудок хоть как-нибудь, забыть обо всём этом, не думать и не анализировать…
А ещё можно закатить этому профессору-не профессору сказочный скандал. Прямо здесь! Пусть объясняется, каким образом он вчера шлепал тебя по заднице, а сегодня делает вид, что его интересуют исключительно твои умственные способности.
– Мы ждем вас, Маргарита Николаевна, – протянул тем временем Багинский с лёгкой усмешкой в голосе. – Неужели вы не подготовились к столь важному докладу? Как же так можно? У вас ведь было несколько месяцев на подготовку…
Краем уха, не поднимая глаз, я услышала, как аудитория негромко и обеспокоенно зашумела. Народ явно не ожидал от меня столь непрофессионального поведения. И наравне с мечущимися попытками найти логику происходящего, в груди моей начала подниматься настоящая паника. Ведь это же будет полный провал – полное фиаско, если я сейчас не вывезу, не абстрагируюсь от всей этой… ненормальности. Если не справлюсь с собой и убегу отсюда… или устрою скандал.
Это будет крушением всей моей карьеры на корню.
А ведь это именно то, что он хочет от меня – поняла вдруг я. Провала. Этот… тип, косящий и под профессора, и под проститута. Он мстит мне – стало ясно как день. Хочет, чтобы я сорвалась и устроила что-нибудь непотребное, на глазах у всех, включая присутствующую прессу.
Уж не знаю почему, но этот… Багинский страшно зол на меня за вчерашнее. И специально вызвал меня к себе в панель, чтобы отомстить – напугать, заморочить мне голову и, всласть насмеявшись надо мной, выгнать с этой конференции с позором.
Осознав этот ужасный факт, я резко подняла голову и, повернувшись, впилась взглядом в темные, бушующее злобой глаза мужчины.
– Простите, профессор, – я подчеркнула слово, которым звала его вчера, хоть по-английски оно звучало как вполне себе обычное обращение к преподавателю. – Я не очень хорошо себя чувствую сегодня. Другой климат, перепады температуры… никак не привыкну, знаете ли.
Богинский сузил на меня глаза.
– Выпивали вчера, мисс Птичкина? Скажите откровенно, если так, и не тратьте наше время. Мы хотя бы успеем выслушать другие доклады…
Да, выпивала! – чуть не заорала я. Вместе с тобой, говнюк ты эдакий! И судя по твоей опухшей физиономии и кое-как приглаженным волосам, ты еще и продолжил!
Но вместо этого я стиснула зубы, опустила на мгновение голову, вздернула ее… и отчетливо, без запинок, произнесла на самом лучшем английском, на какой только была способна.
– Добрый день, дамы и господа! Еще раз извиняюсь за задержку – здешний климат и перемена атмосферного давления сыграли со мной злую шутку. Но неужели я одна такая неприспособленная к путешествиям? Успокойте же меня – я чувствую себя ущербной.
Публика заметно расслабилась, рассыпалась подбадривающим цоканьем, смешками и кивками.
– Который день голова раскалывается, мисс! – поделился с переднего ряда старичок в простецких бежевых шортах и тениске – явно забредший сюда от скуки пенсионер. – Так что можем с вами посоревноваться в ущербности.
Улыбнувшись, я подняла кулак в шутливом протесте.
– Ущербные, объединяемся в профсоюз!
Все рассмеялись уже в голос, напряжение рассыпалось и рассосалось по дальним углам комнаты. Я тихонько выдохнула – старый трюк развеселить публику какой-нибудь своей слабостью сработал как часы. Слабость располагает – смеющегося над собой лектора начинают жалеть и прощают ему всё то, что никогда не простят строгому, высокомерному зазнайке.
Воспользовавшись паузой, я стрельнула глазами вбок – туда, где раньше стоял мой злобный профессор-проститут. Всё ещё стоит. Смотрит на меня – но уже не злобно, а напряженно-выжидающе, словно приготовившийся к прыжку тигр. Непонятно, почему, но это еще сильнее раззадорило меня, придало мне душевных сил.
Распрямив плечи и гордо вздернув подбородок, я снова повернулась к публике и почти не подглядывая в свои шпаргалки, приступила к докладу, который, действительно, готовила несколько месяцев.
– И так, господа, позвольте мне ознакомить вас с одной очень интересной находкой, обнаруженной профессором Ришаком в пригороде Касабланки, в Марроко. Это подвал, заставленный приспособлениями для проведения магических ритуалов, принадлежащий одной местной… бизнес-леди, недавно скончавшейся. Как доказывает профессор Ришак, эти приспособления имеют удивительное сходство с предметами колдовства, обнаруженными в месопотамских захоронениях, и считает, что дошли они до современного Марокко посредством передачи общинных легенд и сказок… – спохватившись, я включила проектор и быстренько подключила его к своему лэптопу, настраивая слайд-шоу. – Я же в своем докладе буду докладывать, что знание о магических ритуалах не могло дойти до нашего времени никаким иным способом, кроме как попыткой массового воспроизведения этих ритуалов УЖЕ ПОСЛЕ изучения исторических и археологических находок. Иными словами, покойная колдунья из Марокко и подобные ей деятели создают современные копии древних приспособлений и ритуалов. Говоря еще проще… косплеят чужую устную историю.
* * *
На какой-то момент Максим Георгиевич даже заслушался, слегка приоткрыв рот. Исследование магистрантки Птичкиной было настолько неординарным, а выступление настолько блестящим, что непонятно было, зачем Шапошникову нужно было пропихивать ее настолько радикальным образом – с такими способностями она и сама пробьется на вершину академического Олимпа.
Вот! – он помрачнел. Вот почему он сейчас должен думать, как ее наказать, а не о ее успехах. Потому что она маленькая, подлая лгунья и шлюха, которая вчера почти заставила его поверить в свою искренность.
В принципе, он уже придумал. У него было два варианта. Первый – позволить ей выступить в своей панели, не дав ни минуты на подготовку, а как только появится – вызвать на эмоции, заставить растеряться, запутаться и провалить ее выступление.
О, Багинский умел проваливать неугодных ему докладчиков… Выходя на трибуну перед большой аудиторией, достаточно одного недружелюбного замечания, чтобы растерять все мысли и моральные силы. Одного из аудитории! А тут целый профессор – издевающийся, подгоняющий и мешающий сосредоточиться!
По всем канонам Птичкина должна была сейчас рыдать, забившись в угол где-нибудь под лестницей.
Ну что ж, не сработало… Значит переходим к плану «Б». Выслушать ее выступление – или хотя бы значительную часть его – а потом прицепиться к какой-нибудь малозначащей ошибке или неточности. Вывести эту ошибку в ранг критической и умелыми, софистическими методами завести докладчицу в тупик. Это Багинский тоже умел – недаром год отсидел в Институте Иезуитов Ватикана. Согласно этому плану, результат должен был быть менее драматичным в короткой перспективе, но гораздо более эффективным и травмирующим в долгой. С этого момента, сражённая непревзойдённой логикой и мастерством аргумента, коими Багинский владел в совершенстве, Птичкина должна была усомниться в собственной интеллектуальной способности. И это должно было послужить началом так называемого «синдрома самозванца» – хорошо известного и практически неизлечимого диагноза среди младшего научного состава.
Однако, и этот план провалился, даже не начавшись. Максим Георгиевич попросту не знал, к чему здесь можно прицепиться. Ни малейшей зацепки не видел, на которую можно было набросить крючок ложной преамбулы – главного оружия софиста.
Да и признаться, он чувствовал, что у него не хватит на это совести. Как бы он ни страдал, как бы ни хотел отомстить этой лживой, пронырливой, маленькой дряни, которой удалось вчера забраться к нему «под кожу», академическая этика и мораль сопротивлялись и заставляли его раз за разом упускать удобные моменты. Исследование, за которое взялась это юная прохвостка, стоило его оскорбленной гордости.
Однако же, совсем спускать на тормоза всё это безобразие Багинский не собирался. Допустим, Птичкина заслужила быть допущенной в высшие эшелоны Башни Плюща и Слоновой Кости. Допустим – и это надо честно признать – ее интереснейшее исследование нельзя просто так взять и спустить в унитаз. Но кто сказал, что нельзя совместить эти две цели – принятие ее в закрытый клуб академической элиты и превращение ее существования в нем в кромешный ад?
Вся эта внутренняя борьба и размышления отвлекли Багинского от докладчицы, и это пошло ей на пользу. Слушали, приоткрыв рты, уже все, включая Белову, которая до этого смотрела на новенькую исключительно с презрением.
– И последнее, – уже светясь гордостью за свой успех, Птичкина запустила новый слайд, на котором были изображены две фотографии каменных блюдец со стесанными краями. – У меня пока нет достаточных доказательств, но уже можно предположить – и это будет темой моего следующего исследования – что многие из тех находок, которые археология представляет как аутентичные приспособления, унаследованные от древних времен, тоже являются продуктом косплея – основанного на услышанных или прочитанных историях того же времени – а никак не передаваемые из поколения в поколения ритуалы… Обратите внимание, насколько похож этот срез на блюдце для смешивания зелий на подобный ему из изображения в археологической газете 1883 года…
Багинский проглотил скопившуюся слюну и переступил с ноги на ногу, незаметно сдвигая натянувшуюся ширинку в сторону. Оказывается, он умеет возбуждаться на интеллект. Вот уж не подумал бы… Как странно.
И в этот момент он понял, как именно будет превращать жизнь этой новоиспеченной звездочки… в кромешный ад.
– Браво! – воскликнул, захлопав в ладоши раньше, чем кто-либо из публики, и заставив Птичкину подпрыгнуть. – Браво, Маргарита! Поздравляю вас с прекрасной работой и замечательным докладом! Я буду рекомендовать ваше исследование редакции журнала «Антропология сегодня» – в качестве почетного гостя, а вас саму – на осенний набор конкурсантов на премию «Современность и жизнь». Не желаете ли отметить ваш сегодняшний успех бокалом шампанского в коктейльном баре?
