Текст книги "Профессор по вызову (СИ)"
Автор книги: Лючия фон Беренготт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3
Птичкина разочаровала его еще до того, как открыла. Явно в номере, она зачем-то медлила, копалась за дверью, перешептываясь с кем-то по телефону и подсматривая в глазок. Неужели она настолько глупая, что не понимает, что ее и слышно, и видно, когда закрывает собой свет из комнаты? Это разочаровывало. Глупых женщин Максим Багинский не любил еще больше, чем макароны по-флотски с сосисками вместо мяса.
Однако же по-настоящему его настроение испортилось, когда дверь номера тридцать шесть отворилась, и мадмуазель Птичкина появилась на пороге.
Наверняка, фотография, которую прислал ему старина Шапошников, была хорошо отфильтрована, в добавок к густому слою штукатурки. Или чем там еще современные девушки улучшают свою внешность…
В любом случае, та замотанная в банный халат, завешанная волосами лохудра, что открыла ему дверь, подслеповато морщась и сонно позевывая, не имела ничего общего с загадочной восточной красавицей, гревшей ему сердце всю дорогу сюда.
Разница была столь значительной, что он даже засомневался – а пришел ли он по адресу? Переспросил ее фамилию и имя, и только после того, как девушка оторопело кивнула, позволил себе напроситься внутрь.
Огляделся по-быстрому – стандартный номер с двуспальной кроватью и маленьким диванчиком у окна, явно не самый дешевый. Значит, и в самом деле грант получила – по-другому студентке в Анталии не поселиться даже в феврале, пусть она трижды в магистратуре.
Однако, надо было приступать к делу – всё же он не развлекаться сюда пришел… Обернувшись, Максим Георгиевич скользнул взглядом по все еще застывшей у дверей печальной лохудре… и невольно опустил взгляд ниже – на ее обнаженные под коротким халатом ноги.
И вновь почувствовал воодушевление – ножки были… идеальны. Такие, как он их себе и представлял, пока шел сюда. Гладкие, ровные и такие длинные, что наверняка их хозяйка могла закрутить их друг вокруг друга, когда сидит.
О, как он обожал девиц, которые умеют закручивать ноги друг на друга! Как увидит такую фрю в аудитории, так и взгляда отвести не может…
Хорошее настроение возвращалось – хоть что-то во внешности магистрантки Птичкиной соответствовало образу на волшебной фотографии. Даже немного жарко стало в парадном костюме-тройке.
– Жарковато тут у вас, – признался он, с трудом отводя глаза от идеальных коленок. – Позволите снять пиджак?
Девушка моргнула, притягивая его взгляд к глазам, все еще наполовину закрытым волосами. Интересно, она когда-нибудь слышала о расческе? Как ее в конференц-панель брать, такую растрепуху? Не коленки же она будет выставлять напоказ, а лицо!
Это напомнило ему, что сам он пришел проверять ее мозги, а не коленки с лицом. Совсем с толку его сбил, этот Шапошников со своей фотографией!
Встряхнувшись, Максим Георгиевич стряхнул с плеч пиджак, небрежно бросил его на стул, заваленный какими-то ее шмотками, и мельком глянул в папку, куда записал на лист ее имя-отчество, чтобы не забыть.
– Итак, позвольте представиться, Маргарита… Николаевна? – он вопросительно поднял на нее глаза, дождался, пока она кивнет, подтверждая отчество, и продолжил, удивляясь ее скованности. Интересно, чем он привел ее в такое замешательство? – Насколько я понимаю, вы собираетесь завтра участвовать в общей конференц-панели начинающих антропологов. Я не ошибся?
Он снова поднял на нее взгляд. Девушка всё так же оцепенело кивнула. Отчего-то ему захотелось схватить ее за шиворот, поднять в воздух и как следует потрясти. Может тогда тормознутая лохудра сгинет, а из ее халата вывалится та самая горделивая красавица, к которой он летел, как мотылек на огонь? А то, если так будет продолжаться и дальше, Шапошников может забыть о своих планах проехаться верхом на ее докладе – каким бы он ни был, этот доклад.
– Да-да… я собираюсь… – наконец выдавила она, и это были ее первые реальные слова. Голос ее был немного хриплый, но приятный. Из тех, что называют «с сексуальной хрипотцой». Багинский снова подобрел.
– Могу ли я узнать, по какой теме подготовленный вами доклад? – он решил не сообщать ей деталей просьбы ее руководителя. Сначала надо узнать, достойна ли она занять место в его команде – пусть и временное.
– А… вы… вы кто такой? – в голосе ее отразилась некоторая неуверенность, словно она не могла понять, как себя вести с ним. Это было неудивительно, учитывая все обстоятельства.
И всё же Максим решил не раскрывать перед ней карты. Не захочет отчитываться перед ним как есть, по его легенде – ее дело. Он ведь выполнил своё обещание Шапошникову? Пошел к ней, как попросили? Пошел. Предложил изложить ему тему доклада, чтобы взвесить все за и против? Предложил. А всё остальное – нюансы.
– Меня зовут Максим, – ответил Багинский, чуть склоняя голову. – Для вас – Максим Георгиевич, доктор наук. Я отвечаю за отбор кандидатов на конкурс по определенному направлению антропологии. Главный приз – грант в размере пятидесяти тысяч рублей. Но ваша тема должна подойти под тематику конкурса. Очень… хорошо подойти. Плотно.
Ее глаза вдруг сверкнули под волосами – так ярко, что он вздрогнул. Ему даже показалось, что сквозь них, сквозь эти глаза, как через окно в темную ночь, на него глянула та самая восточная красавица с фотографии.
Девица слегка выпрямилась, плотно прижимаясь к стене спиной. Потом глотнула так громко, что он услышал, протянула руку и, не глядя, заперла входную дверь, повернув на ручке замок.
Он вдруг почувствовал легкий дискомфорт – будто только что был пересечен некий Рубикон, о котором ему не потрудились сообщить.
– Мне надо… сейчас… – прокашлявшись, сообщила Птичкина, убирая лохмы с лица. – Я сейчас… минуту подождите, профессор… Оденусь.
Ему показалось, что при слове «профессор» она покраснела, и это было настолько удивительно, что он даже забыл язвительно её поправить – мол, если вам до сих пор это неизвестно, мадмуазель, в русской академической традиции преподавателей называют по имени-отчеству, а не «профессор». Признаться, ему даже понравилось, как она произносит это слово – «профессор». И как краснеет, тоже понравилось.
Быстрой молнией девушка метнулась в ванную, по дороге прихватив свою дорожную сумку, всё ещё не распакованную. Багинский глубоко вздохнул – похоже, что это надолго. И, похоже, что бесполезно – безусловно, в ней есть изюминка, но вот не выглядит она как человек, который сможет достойно показать себя в его конференц-панели…
Он ведь не зря неделями корпел над отбором команды – его люди должны быть особенными, недюженные мозги должны прослеживаться в каждом их движении, в каждом слове и взгляде. Вот, к примеру, Толмачев Иван – молодой доцент с его кафедры, которого он возил с собой практически на все конференции. Часами может доклады читать, почти не подглядывая в записи! И так складно получается у него – публика с открытым ртом слушает. Или вот Юленька Белова, аспирантка с факультета прикладной социологии – выглядит как типичная инстаграмная принцесса – ресницы наклеенные, губы надутые, в глазах – пустота… Зато как рот откроет – все ахают, такая умница! Ходячая энциклопедия, ни дать ни взять… Да еще и аргументировать может так, что любого противника доведет до полной капитуляции.
Остальные в его команде, конечно, не столь эффектны, как эти двое, зато надежны – любой доклад, любой спор вывезут, на любой вопрос ответят, не стушуются. Ну и, конечно, послужной список у всех железный, не подкопаешься. Статьи в иностранных журналах, знание языков, оценки выше всех похвал…
Кстати, напомнил он себе – надо будет запросить оценки этой Птичкиной в деканате ее вуза… Или напрямую у Шапошникова. Вдруг у нее там четверка затесалась по какому-нибудь искусствоведению? Четверки ему не нужны от слова совсем… Мало того, крайне нежелательны.
Багинский уже было вытащил телефон – написать бывшему руководителю свою просьбу, но не успел. Прервав его ленивые размышления, дверь из ванной вдруг распахнулась – раньше, чем он рассчитывал. Не ожидая никакого подвоха, Максим Георгиевич медленно поднял глаза… и поперхнулся, чуть не прикусив собственный язык.
На пороге ванной комнаты стояла ОНА. Та самая, горделивая, черноволосая и прекрасная аристократка с фотографии Шапошникова. И выглядела она так, что его взгляд сам по себе поехал вниз – вслед за челюстью – и долго не хотел возвращаться на ее лицо.
Тонкая, почти прозрачная блуза облегала стройную, как стебель тростника фигуру, будто случайно расстегнувшись на одну пуговицу ниже, чем приличествовало. Поверх этой блузы, чуть прикрывая просвечивающий лифчик, был надет маленький пиджачок, почти детского размера и свисал короткий, полосатый галстук, свободно распущенный. На лице Птичкиной сидели изящные тонкие очки в невидимой оправе, в носу же поместился блестящий серебряный пирсинг, который он запомнил с фотографии.
Всё это вместе придавало ей вид «заучки» из порнофильма, и какое-то время Багинский не мог для себя решить, хорошо это или плохо. Однако взгляд его поехал еще ниже, уперся в короткую, плиссированную юбку, явно одолженную из того же порнофильма, в черные чулки, облегающие невероятно длинные ноги девушки, в высокие, шнурованные ботильоны, делающие эти ноги еще длиннее… И он, отбросив всякие сомнения, должен был признать, что всё это очень, и очень хорошо.
И еще долго не мог разобраться, почему «хорошо». Ведь не специально же для него она всё это нацепила? С другой стороны, каждый день люди так не ходят. Нормальные, во всяком случае.
Заставив его вздрогнуть, резким движением руки, Птичкина откинула со лба прядь гладких, темных волос, отражающих свет, и только сейчас он заметил еще одну деталь – в руках она держала папку-классер с какими-то бумагами. Причем прижимала ее к боку с таким видом, будто пойдет сейчас куда-то с этой самой папкой, как по подиуму – «от бедра».
И она пошла. Пошла, пошла, пошла… прямо на него!
Неожиданно для себя Багинский застыл, как кролик перед удавом. Вжался даже в диван, подбирая ноги и забывая, как дышать…
И в ту же секунду вскипел, злясь на самого себя – он что, женщин никогда не видел?! Что за слабодушие! Подумаешь, чулки нацепила! Они теперь все ходят, как актрисы порнофильмов! Взять хоть Белову! Тоже любительница покрутить перед ним задницей – и ничего, не тает перед ней, как сосулька в весенний день. А тут издрожался весь, как пацан на первом свидании! Идиот!
– Стойте! Сядьте! – рявкнул он, собирая себя в жесткий комок и возвращая инициативу в свои руки. – На… диван! – поспешно добавил он, чуть запнувшись – в какой-то момент ему показалось, что Птичкина сейчас усядется к нему на колени.
Чуть надув губки, девушка грациозно опустилась рядом и положила к нему на колени свою папку.
– Вот тут синопсис моей работы, – с придыханием, наклоняясь к самому его уху, произнесла. – Сейчас найду…
Потом раскрыла папку и принялась завораживающе медленно перелистывать страницы – всё ещё у него на коленях, касаясь его всем, чем только можно и обволакивая какими-то сложными женскими запахами.
Из Багинского словно стержень выдернули. В одно мгновение он размяк под ее касаниями, растекся мыслями по дивану… а под папкой, мягко вдавливающейся ему в пах – наоборот, напрягся. Его одолевали два совершенно противоположных желания – хотелось одновременно расслабиться, блаженно откинувшись на спинку дивана, и резко, со звериным рыком наброситься на нее, заваливая на этот самый диван и задирая юбку ей на живот…
– Вот, Максим Георгиевич, читайте… Синопсис.
От звука собственного имени он резко очнулся. Надо же, как его размазало… А может, это от той рюмки коньяка? Вот уж точно от алкоголя все беды… От алкоголя и от Шапошникова, раздери его черти!
Максим Георгиевич шумно глотнул и выпрямился в кресле, благодарный папке, которая скрывала истинное положение дел.
– Да, да, конечно… – он прокашлялся и слегка расслабил галстук, одновременно расстегивая пару пуговиц на воротнике рубашки. Если так и дальше пойдет, ему придется и жилетку отправить вслед за пиджаком. – Жарко у вас все-таки… – пожаловался он, пытаясь усмирить дыхание.
– Да, – согласилась она. Чувственно вздохнула и плавным движением сбросила с плеч свой маленький пиджачок, оставаясь в полупрозрачной рубашке, мини-юбке и галстуке, спущенном почти до самого пояса.
Папка на коленях у Багинского резко подпрыгнула, и они оба уставились на нее – причем он в не меньшем удивлении, чем она. Черт побери… он давно так никого не хотел, как эту Пташкину-Птичкину. И как спрашивается, он будет в таком состоянии оценивать ее работу? Он же почти ничего не видит – очки запотели от лихорадочного дыхания, вырывающегося изо рта…
А никак он не должен оценивать ее работу – осенило вдруг его! Не для этого Шапошников послал его к ней… а для того, чтобы она пробила себе путь в его команду через постель!
Так вот почему она так вырядилась! Вот почему сидит рядом с ним в костюме студентки из порнофильма и чувственно вздыхает! Она прекрасно знает, кто он, и собирается соблазнить его, а не добиваться своего места мозгами! Ах, Шапошников… ах, прохвост! Думает, подложит под него смазливую студенточку, и дело в шляпе?
А он тут расшаркивается перед ней, легенды придумывает… Инкогнито хренов!
Ошеломленный, Максим Георгиевич опустил взгляд на лист бумаги, который открыла для него девушка, и его глаза расширились – лист был пустой! Она даже не удосужилась показать ему свою реальную работу, настолько была уверена, что он не устоит перед ней!
И он бы не устоял. Если бы не был Максом Багинским, который за свою жизнь обломал такое количество возбужденных студенток, что их можно было штабелями выкладывать и ходить по этим штабелям, не касаясь земли.
Но эту сучку он обламывать не станет – уж больно соблазнительна, зараза.
Он даст ей то, что она так настойчиво выпрашивает. Поиграет с ней – по своим правилам.
А вот потом обломает – и ее, и их общего хитрожопого «папу».
– С какой стати я должен всё это читать? – нарочито брезгливо он оттолкнул от себя папку, позволив ей свалиться с колен на пол. Чуть расставил ноги, привлекая взгляд девушки к своему паху под натянутой бугром ширинкой, и как только уловил в ее глазах испуганный блеск, ухмыльнулся и продолжил. – Свою тему ты должна знать наизусть. Бери стул, садись напротив и по памяти рассказывай, о чем докладывать собралась… А я пока… жилетку сниму. Жарко, знаешь ли.
Чуть неуверенно девушка встала и подхватила стул, стоящий рядом с маленьким столиком. Избавившись от жилетки, он наблюдал за ней.
– Нет, не так, – дождавшись, пока она поставила стул, остановил ее. – Поверни стул ко мне спинкой и садись на него сверху, как на лошадь.
– Зачем? – удивилась она, машинально начиная поворачивать стул. Потом, видать, поняла, в какой позе окажется в своей коротенькой юбчонке, и нахмурила красивые брови. – С какой стати я должна так сидеть? Это вы должны…
– Затем, что мне лучше знать, как вам… сидеть, магистрантка Птичкина, – он прищурился, приподнимая над очками одну бровь. И медленно принялся расстегивать верхние пуговицы рубашки.
Глаза девушки заволоклись дымкой, взгляд сосредоточился на его руках…
Словно под гипнозом, она закончила поворачивать стул к нему спинкой, и Багинский снова задохнулся, наблюдая, как она расставляет по обе стороны стула свои длиннющие ноги, как ее мини-юбка расползается в стороны и вверх, и она медленно садится, раскрывая перед ним промежность в белоснежных, тонких, кружевных трусиках…
Глава 4
При самом большом желании, вспоминая об этом безумном вечере, я не смогла бы с точностью сказать, когда именно потеряла голову. Скорее всего, это произошло в тот самый момент, когда я увидела в глазок его – мужчину-экскортника, который специально для меня вырядился «профессором». А может чуть позже – когда он уселся в одной жилетке на куцый гостиничный диван и потребовал, что я рассказала ему о своей работе.
В любом случае, это случилось.
Воспользуйся этим случаем – приказал мне настойчивый внутренний голос. Раз и навсегда удовлетвори свое тайное желание с профессионалом. Выведи свой фетиш из системы и больше не страдай от того, что в твоей жизни такого «профессора» нет и никогда не будет. Этому Максимке специально за это и платят. И, будь уверена, за конфиденциальность в том числе – что происходит в Вегасе, остается в Вегасе, детка. Лови свой шанс, пока твоя мечта здесь, воплотилась в облике этого гаденыша в модных очках и костюме-тройке.
Чёрт, у него даже манеры профессорские! И голос… боже, какой у него сексуальный голос! Если бы мне читали им лекции, я бы наверняка провалилась по всем предметам!
Я не знала, как далеко готова была зайти в своей игре – решила, что выставлю границы позже. Не будет же мужчина из эскорта меня насиловать, в конце концов… Но набраться воспоминаний я должна (обязана!) на всю свою оставшуюся жизнь! Чтобы было о чем мечтать, закрывая глаза, когда я, наконец, потеряю свою девственность с кем-нибудь… «обыкновенным».
В общем… вместо того, чтобы прогнать подосланного мне мужчину легкого поведения, я вдруг обнаружила себя в ванной, лихорадочно выискивающей в дорожной сумке что бы такое надеть посексуальнее… ну, и чтобы образу «студентки» соответствовало. Потому что ролевая игра тут напрашивалась чисто по определению.
Трясущимися руками я натянула найденные в кипе белья чулки, радуясь, что успела убрать с ног лишнюю растительность. Расправила и надела прямо на лифчик прозрачную блузку, которую никогда не носила без поддетой под нее майки. Сверху свободно повязала галстук от брючного костюма, в котором собиралась выступать на конференции, накинула пиджачок-болеро, приготовленный на вечерние выходы, и, наконец, чуть не икая от волнения, застегнула на поясе плиссированную юбку а-ля «школьница католической школы». Юбка эта на самом деле была частью купального костюма – ее полагалось надевать поверх плавок, чтобы не стесняться идти прямо в купальнике в бар-ресторан. Но ведь «профессору» про это знать было необязательно, правда?
Накраситься, при всем желании, я бы не смогла – так сильно тряслись руки… Пришлось удовлетвориться древними женскими способами – пощипать щеки для румянца и почмокать губами для придания им легкой припухлости…
Наконец, всё было готово для «урока» – причесанная, с горящими щеками и блестящими глазами, прижимая к себе папку с какими-то наспех запиханными туда бумажками, я уставилась на себя в зеркало, улыбаясь во все тридцать два зуба, и что было сил, подавила рвущийся наружу вопрос – что ты творишь, дура ненормальная?!
– Что хочу, то и творю… – процедила сквозь натянутую улыбку, напоминая сама себе куклу-чревовещателя. Избавляюсь от комплексов – добавила про себя тоном профессионального психолога. Лечусь от сексуальной зависимости и фетишизма.
И вообще… УПЛОЧЕНО!!
Уже почти выйдя из ванны, я заприметила еще одну важную деталь, которую чуть не упустила – бутафорские очки для чтения с прозрачными линзами, которые мне подарила перед отлетом Сабрина.
– Надевай, когда рядом кто-то, для кого ты хочешь выглядеть умной, – наставительно посоветовала мне она. – Я так одного симпатичного доцентика когда-то подцепила… Потом сказала, что сделала коррекцию, и мне очки больше не нужны. Мужчины сегодня любят умных женщин, – вздохнула она немного разочарованно. – Как это ни странно…
Разумеется, мне не нужно было стараться понравиться стриптизеру-эскортнику – ему за это заплатили, причем, судя по его внешнему виду, заплатили хорошо. Но для себя – для поддержания в своей голове образа студентки, пришедшей на экзамен к строгому профессору – эта деталь была как нельзя кстати.
* * *
Спустя уже пять минут после того, как я вышла, стало понятно, что всё будет именно так, как я хочу – развиваясь медленным, естественным образом, позволяя нам обоим войти в роль. Признаться, если бы «профессор», не желая терять времени, вдруг вскочил и начал крутить передо мной бедрами и стаскивать с себя штаны – я бы разочаровалась и послала его к чертовой матери.
Я хотела именно этого – полного погружения. Ощущения, что я нахожусь рядом с настоящим, строгим профессором, а не каким-то там дешевым актером. И он дал мне это ощущение!
– Стойте! Сядьте! – рявкнул так, что у меня сердце ухнуло в пятки. Словно я реально на экзамен пришла! На мгновение даже мозги подсобрались, как перед экзаменом…
Вот только снова растеклись в кашу, как только я опустилась рядом с «профессором» на диван. Залепетала что-то, сама не понимая, что… зачем-то разложила папку у него на коленях, начала водить пальцем по пустому листу – просто, чтобы иметь предлог наклониться в его сторону… В глазах рябило от волнения, кровь так громко стучала в ушах, что я буквально не слышала ни его голоса, ни своего…
А тело тянулось, тянулось к нему – безудержно, непреодолимо, заставляя прижиматься к его боку и судорожно вдыхать его запах. И уже в бедрах всё скрутилось, готовое взорваться – просто от одной близости к его крепкому, горячему телу…
– Жарко у вас все-таки… – пожаловался вдруг он, расслабляя галстук и резко вдыхая воздух.
Я кивнула, понимая, что да, действительно как-то очень жарко – словно его тело реально излучало тепло, как батарея зимой… Не в состоянии больше терпеть, сбросила с плеч свой маленький пиджачок… и замерла, поняв, что оказалась перед ним практически в неглиже.
И он замер – напрягся весь, глядя четко перед собой и стискивая в пальцах край моей папки… И вдруг фыркнул, спихивая папку со своих колен на пол.
– С какой стати я должен всё это читать?
Взгляд мой тут же упал на место, которое до этого прикрывала папка.
О боже… у него… это что, на самом деле… оно?!
Да, без сомнения. Под брюками «Максима Георгиевича» уже вовсю топорщилось… оно.
Не рановато ли? – мысли мои в панике заметались, неуверенность захлестнула меня, почти подавив возбуждение. Разве профессионал не должен уметь контролировать себя? С какой стати он мне свой стояк сейчас демонстрирует? У нас вроде как ролевая игра, а не банальный секс…
Однако, испугалась я преждевременно – мы всё ещё продвигались по какому-то сценарию, пусть и мне непонятному.
– Свою тему ты должна знать наизусть, – вальяжно протянул мой «профессор», откидываясь на спинку дивана. – Бери стул, садись напротив и по памяти рассказывай, о чем ты докладывать собралась…
Я вдруг обнаружила, что его голос меня в буквальном смысле гипнотизирует. Не в состоянии противиться, в каком-то оцепенении встала, подняла стул, готовая усесться перед ним… как вдруг замерла, услышав следующий приказ.
Что он сказал?! Сесть… наоборот?! Широко расставив ноги?!
– Зачем? – остолбенело спросила я, остановив движение стула, которое машинально уже начала разворачивать. – С какой стати я должна так сидеть? Это вы должны…
– Затем, что мне лучше знать, как вам… сидеть, магистрантка Птичкина.
И прежде, чем я успела еще что-то сказать, гипнотизирующе медленно он поднял руку к груди и принялся одну за другой расстегивать пуговицы на рубашке. Полностью покоренная, я даже не заметила, как опустилась на стул, оседлав его, будто на лошадь залезла, выдыхая только тогда, когда дотронулась обнаженными ягодицами до холодного сиденья.
Ягодицами?! У меня что, настолько короткая юбка?!
Представив себе, что он видит со своего ракурса, я задохнулась и крепко зажмурилась, заставляя себя сосчитать до десяти, чтобы не упасть в обморок. Чёрт, чёртчерт… А вдруг там не только юбка раздвинулась?!
– Отлично, Птичкина… – хриплым, тягучим голосом похвалил меня «Максим Георгиевич», посылая по моим ногам сладкие мурашки. – Можешь начинать.
– Что… начинать? – пискнула я, не открывая глаз и так крепко держась за стул, словно он реально мог ускакать вместе со мной куда-нибудь вдаль.
– Начинай рассказывать. Что изучаешь, Птичкина? О чем собралась доклад читать? В общем и целом.
А… вот о чем он. А я, признаться, уже забыла, зачем грею сиденье голой задницей.
– Ну… я это… – начала я, сгорая от возбуждения и стыда одновременно. – Племена изучаю. Современные, в-восточные в основном… Сохранившие… древний… быт.
– Быт?
Приоткрыв глаза, я увидела, как он снова опустил пальцем очки, приподнимая одну бровь. Между ног моих опасно запульсировало, и была б моя воля, я бы их, конечно, сжала поплотнее… но воля была не моя, а этого… «профессора», мать его!
– Д-да… Свадьбы там… сем-мейные отношения… традиции… нравы…
– Как интересно… И что там, в племенном быте? Расскажи мне, какие там нравы в этих племенах, Птичкина. Как, к примеру, там наказывают за продажу тела ради выгоды или продвижения по службе?
Уже ничего не понимая, я нервно дернула плечом.
– Так, везде по-разному… А вам зачем? Вы ж не в племе… – я заткнулась на полуслове, понимая, что чуть не вышла из роли.
– Ты серьезно, Птичкина? – профессор грозно нахмурил брови и чуть выпрямился. – Зачем мне знать тему твоего исследования? Это, знаешь ли, совсем уже наглость – что бы вы там себе не возомнили… За это ты мне… ты у меня… ты… А НУ РАЗДЕВАЙСЯ ПОЛНОСТЬЮ! Будешь ГОЛАЯ доклад читать! Верхом на стуле!
У меня даже челюсть отвисла. Ничего себе заигрался, стриптизер хренов! А я тоже хороша – ноги расставила, на стул перед ним взгромоздилась… Как будто это он мне денег заплатил, а не я ему! Ну то есть, Леська!
Ролевуха ролевухой, но пора бы уже и роли сменить!
– Знаете, профессор… – выпалила я, вскакивая и делая особое ударение на последнем слове. – Я, конечно, всё понимаю – я тут типа плохая девочка, и всё такое прочее… Но по-моему… по-моему, это так не работает!
– А? – уже обе брови Максима Георгиевича поползли наверх. – О чем ты, Птичкина? Что «так не работает»?
– Вот это вот всё! – люто краснея, я обвела рукой всё, что находилось между нами, включая кровать. – По-моему, нужно, чтобы вы первый… ну… это самое… разделись полностью!
