Текст книги "Здесь песок чище"

Автор книги: Луис Адриан Бетанкур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

ВСТРЕЧА В САЛЬВАДОРЕ

Сальвадор – самая маленькая из центральноамериканских республик. С 1841 года она является независимой, но отнюдь не суверенной. Подавляющее большинство ее населения – метисы. Белых только 10 процентов. Тем не менее это незначительное меньшинство держит в своих руках политическую и экономическую власть. За ним, естественно, стоят иностранные силы. Столица Сальвадора окружена горами и больше похожа на деревню. В городе всего один большой отель. Туризм развивается лишь на побережье. Столичная почта будто специально построена для съемок ковбойского фильма. У аэропорта вполне провинциальный вид. Маленькие улочки города кажутся перенесшимися из старой Испании. Проходя по ним, Чино вспоминал кубинский город Тринидад с его мощеными улицами и старинными зданиями на фоне гор. Сходство было большое, но только люди здесь жили совсем другие. Походка индейцев была медленной и бесшумной. Согбенные и печальные, они бессильно бродили как тени. Торговля игуанами или плетение сандалет их единственные занятия. На улицах, рядом с домами, портя пейзаж импровизированными печками из кирпичей, положенных на землю, стряпали индианки. Есть немало иностранных туристов, которые умиляются, глядя на их нищенское существование. Они, бросая иной раз женщинам мелкую монетку, щелкают фотоаппаратами, охотясь за экзотическими кадрами. Вид улицы портят и фигуры полицейских в крагах. Увешанные патронташами, с саблями на боку и бельгийскими винтовками за спиной, они шныряют повсюду в поисках недовольных существующим в стране положением.

Хотя Сан-Сальвадор настолько мал, что его можно исходить вдоль и поперек за один вечер, Чино, не желая никого расспрашивать о том, как добраться до чилийского посольства, решил взять такси – американский "додж", буквально рассыпавшийся от старости.

Посольство больше напоминало жилой дом. В приемной его встретила женщина с потухшими глазами.

– Мне нужно поговорить с сеньором послом.

– Он ждет вас?

– Нет. Скажите ему, что меня зовут Хосе Сантос. Я приехал из Майами.

Упоминание американского города немедленно открыло доступ к его превосходительству сеньору послу, крупному, заплывшему жиром седеющему человеку, мало похожему на дипломата.

– Слушаю вас.

– Я Сантос, Хосе Сантос.

– Очень приятно. Какое у вас дело?

– Мне кажется, что вам обо мне должно быть уже известно.

– Я сожалею, но, по правде говоря, ваше имя мне ничего не говорит, если вы, конечно, не расскажете более подробно, в чем дело.

– Обязательно! Я пришел к вам от имени Хулио Солорсано, офицера ДИНА. Понимаете?

– Солорсано? Я, кажется, знаком с каким-то Солорсано, но сразу не припомню. Он живет во Флориде?

– Нет, это полковник из ДИНА.

– А что такое ДИНА?

Чино понял, что его водят за нос. Он собрал в кулак все свое терпение.

– Вы не знаете, что такое ДИНА, ваше превосходительство?! Я имею в виду разведывательное управление Чили.

– А… Оно так называется? Я. этого не знал. Но, к сожалению, среди военных я не знаю никакого Солорсано, тем более полковника из разведки. Я вообще никого там не знаю и никак с ними не связан.

– Он должен был сообщить вам…

– Очень сожалею, сеньор, но я всего лишь чиновник министерства иностранных дел, дипломат. У нас нет никаких дел с разведкой. Кроме того, я совершенно не знаком с человеком, которого вы называете.

– Конечно, ваше превосходительство, вы занимаетесь исключительно дипломатическими вопросами, я и пришел поговорить с вами как раз по такому вопросу. Однако я ожидал, что все уже предварительно согласовано с вами.

– Если это вопрос дипломатический, то, пожалуйста, объясните мне, в чем дело, чтобы я знал, насколько в моих возможностях решить его. Если я в состоянии, то с большим удовольствием…

– Я кубинец, политический эмигрант, проживаю в Майами, штат Флорида, член антикоммунистической организации "Альфа-66", которая борется за изгнание коммунистов с Кубы. Следовательно, мы придерживаемся с вами одной идеологии. Так вот, сейчас в Соединенных Штатах все более склоняются к менее радикальной политике в отношении коммунизма, особенно в отношении кубинского коммунизма. В этих условиях знакомый чилийский офицер из ДИНА, о котором я говорил, предложил мне помощь. Он сказал: "Приезжай в Чили. Я помогу тебе. Ты будешь жить в моем доме. Я использую свое влияние, чтобы помочь тебе". Хулио Солорсано всего несколько часов назад но телефону подтвердил мне свое обещание.

– Вы должны войти в мое положение, сеньор. У меня нет никакой информации на этот счет. Что поделаешь? Хотя у меня и нет инструкции, но я думаю, что вы, как политический беженец, проживающий в Майами, не можете претендовать в Сальвадоре на получение политического убежища в Чили.

Чино понял, что его превосходительство не уступит, и прибег к помощи нового аргумента:

– О’кей. Вы должны исполнять свой долг. Я не буду больше настаивать, но хотел бы попросить у вас об одной личной услуге. Мой чилийский друг сказал, что, если возникнут трудности в посольстве, мне следует попросить о встрече с военным атташе. Это можно сделать?

– Конечно. Я сейчас его позову. Дай бог, чтобы вы решили свой вопрос.

Через несколько минут Чино предстал перед чилийским военным атташе в Сальвадоре. Это был грузный человек низкого роста, несколько похожий на Пиночета, с бегающими глазками и усиками на манер Гитлера.

– О’кей, – сказал он, терпеливо выслушав объяснения кубинца. – Ваша просьба кажется мне разумной. Я лично проконсультируюсь с Чили, назвав упомянутых вами лиц. С моей стороны, естественно, нет каких-либо возражений. Все, что я могу сделать для вас…

– Сколько потребуется времени на консультацию?

– Дипломатическая почта обернется за неделю. Я могу гарантировать вам, что мой запрос будет отправлен с первой же почтой. Однако ответ зависит не от меня.

– Но есть и другие линии связи!

– Вопрос не настолько срочный, чтобы прибегать к ним. Если в течение недели мы не получим ответа, я обещаю вам использовать более быструю линию связи.

– Я вам буду очень благодарен.

Военный атташе дружески попрощался:

– Мне было очень приятно… Ганс Бостельман к вашим услугам.

В тот момент Чино не знал, что он разговаривает с полковником из ДИНА, резидентом чилийской разведки в Центральной Америке. Однако он не обольщался на счет дружеского тона и вежливости офицера. Он возвращался в отель с чувством, что Ганс Бостельман был в курсе дела и действовал согласно инструкции. Видимо, она предусматривала проверку его, Сантоса, перед вербовкой. В дальнейшем это подтвердилось. В течение недели он был предметом постоянного внимания "наблюдателей", которые появлялись то и дело, чтобы уточнить нужные им детали или следить за его передвижениями. Работали они довольно грубо и быстро обнаруживали себя, попадая в ловушки, расставленные Чино. Конечно, не всегда можно было сказать наверняка, кто из подозрительных лиц принадлежал к числу сотрудников чилийской разведслужбы.

Однажды вечером в ресторане к Чино подошел незнакомый человек и попросил разрешения сесть с ним за столик.

– Здесь много свободных мест, но если вы предпочитаете этот столик, то садитесь.

– Спасибо, платить буду я. Кто ты по национальности?

– Пуэрториканец.

– Ах вот как! Значит, мы соотечественники, но, по правде говоря, сразу не подумаешь. Когда ты уехал с острова?

Чертыхнувшись про себя за неудачную выдумку, Чино решил сразу же исправить ошибку:

– Я там родился, но воспитывался в кубинской семье и объехал полсвета.

– Со мной было нечто подобное. Откуда ты приехал?

– Из Мексики.

– Я часто там бываю. Мое занятие – продажа медицинского оборудования. А ты что делаешь?

– В Мехико у меня была фотолаборатория.

– Интересно! Я собирался завести дело в Мексике, но мне не разрешили, сославшись на то, что я иностранец.

– Мне тоже. Но я записал ее на имя одного мексиканца.

– Тебе понравилась Мексика?

– Да.

– Ты просто мало там пробыл. Меня тошнит от нее. Кругом одни лепешки и текила[42] 42
  Мексиканская водка. – Прим. пер.


[Закрыть]. Кинотеатры провоняли маслом, и от нищих нигде нет прохода. У меня там была невеста, маленькая толстушка… Да, кстати, здесь будет проводиться международный конкурс красоты. Говорят, что наша соотечественница красивая. Даже очень красивая. Если хочешь, мы можем вместе пойти посмотреть на нее.

– У меня много работы.

– Я все время вижу тебя торчащим здесь. Это и есть твоя работа?

– Я встречаюсь с людьми.

– Здесь неподходящее место для туристов, особенно сейчас. Совсем недавно взорвали бомбу всего в квартале отсюда. Прощай, спокойная жизнь!

– Мое дело не политика, а бизнес.

– Боже мой! Не думаешь ли ты, что проживешь здесь фотографией? В лучшем случае эта деревенщина примет тебя за шпиона или контрабандиста, а то и за провокатора-анархиста. Ты знаешь, вчера подкупили официанта, чтобы он обыскал твой номер. Тебя, я вижу, это совсем не трогает?

– А почему это меня должно трогать?

МАЙЯ II ИНКЕ I

СЕВЕРЯНИН ПРИБЫЛ В САЛЬВАДОР ТЧК ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ХОРОШЕЕ ТЧК ПРОЯВЛЯЕТ БОЛЬШОЕ НЕТЕРПЕНИЕ ТЧК ПРОВЕРКА ЗПТ ВКЛЮЧАЯ ЭЛЕКТРОННОЕ НАБЛЮДЕНИЕ И ВСЕ ДРУГИЕ СРЕДСТВА ЗПТ КОМПРОМАТА НЕ ДАЛА ТЧК ОБЕЩАЛИ ЕМУ ПОКА ЛИШЬ ОДНО ЗПТ ПРОКОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ С МИДОМ ТЧК У НЕГО ДОКУМЕНТЫ США ЗПТ ИЗВЕСТНЫЕ ВАМ ТЧК СООБЩИТЕ ЗПТ КАКОГО ПУНКТА ОРИЕНТИРОВКИ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ ТЧК ПОЛАГАЮ ЗПТ ЧТО НАДОЛГО ЗАДЕРЖИВАТЬ РЕШЕНИЕ НЕ СЛЕДУЕТ ТЧК ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ ОН СНОВА ПРИДЕТ К НАМ ТЧК НА ЭТОТ СЛУЧАЙ ЕМУ ОБЕЩАНА БОЛЕЕ БЫСТРАЯ СВЯЗЬ ТЧК

ГАНС

ИНКА I МАЙЕ II

НАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ АНАЛОГИЧНО ВАШЕМУ ТЧК МЫ ПОСЛАЛИ ЗАПРОС АПАШУ I ТЧК БЕЗ ИХ ОДОБРЕНИЯ ДЕЙСТВОВАТЬ НЕЛЬЗЯ ТЧК НЕ ВЫПУСКАЙТЕ СЕВЕРЯНИНА ИЗ ПОД НАБЛЮДЕНИЯ ТЧК ПРИДЕРЖИВАЙТЕСЬ ПУНКТА Б ТЧК ТОЛЬКО В СЛУЧАЕ ОПАСНОСТИ ЗПТ ЧТО ОН ПЕРЕДУМАЕТ ЗПТ ДЕЙСТВУЙТЕ ПО ПУНКТУ В ЗПТ ПОСЛЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ КОНСУЛЬТАЦИИ ТЧК ПОДДЕРЖИВАЙТЕ СОСТОЯНИЕ ГОТОВНОСТИ ДЛЯ ДЕЙСТВИЙ ПО ЛЮБОМУ ПУНКТУ ТЧК

ФРИЦ

МАЙЯ II ИНКЕ I

ПРЕДЛАГАЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ ПО ПУНКТУ Д НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО ЗПТ КАКОЙ ОТВЕТ ДАСТ АПАШ ТЧК ГОТОВЫ ОТПРАВИТЬ СЕВЕРЯНИНА ХОТЬ СЕЙЧАС ТЧК НЕЛЬЗЯ ПОЗВОЛИТЬ ЗПТ ЧТОБЫ ОН УЕХАЛ В ДРУГОЕ МЕСТО ТЧК СЧИТАЕМ ЗПТ ЧТО ЛЮБОЙ РЕЗУЛЬТАТ МОЖЕТ БЫТЬ ПОЛЕЗНЫМ ТЧК РАЗРЕШИТЕ ДЕЙСТВОВАТЬ ТЧК

ГАНС

ИНКА I МАЙЕ II

БУДЬТЕ ПОСЛЕДОВАИЕЛЬНЫ ТЧК СЛЕДУЙТЕ ИНСТРУКЦИЯМ ТЧК У НАС НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ИНИЦИАТИВЫ СНИЗУ ЗПТ ТЕМ БОЛЕЕ В РАЗВЕДКЕ ТЧК ПОДЧИНЯЙТЕСЬ ДИСЦИПЛИНЕ ТЧК

ФРИЦ

ДЕНЬ "X"

«Пересмешник»

День "X":

– Ки-Уэст, Ки-Уэст, говорит один-ноль-пять.

– Говорит Ки-Уэст, слушаю вас.

– Дайте погоду.

– Погода ясная, ветер три, два, ноль, скорость пятнадцать.

– О’кей, о’кей, принято.

– Ки-Уэст, Ки-Уэст, говорит один-ноль-шесть.

– Говорит Ки-Уэст, слушаю вас.

– Как меня слышите?

– Слышу хорошо, докладывайте.

– Все идет нормально.

– Ки-Уэст, Ки-Уэст.

– Говорит Ки-Уэст, докладывайте.

– Говорят Кило, Новембр, Папа, Оскар.

– Докладывайте, Кило, Новембр, Папа, Оскар.

– Кто летит надо мной?

– Все нормально, все нормально, над вами один-ноль-пять.

– Ки-Уэст, Ки-Уэст, говорит один-ноль-девять.

– Говорит Ки-Уэст, докладывайте.

– Прибыл в назначенный пункт.

– Доложите обстановку.

– Кругом много кораблей и самолетов.

– Ки-Уэст, говорит один-ноль-семь, вижу то же самое.

– Внимание всем, от один-ноль-один до один-ноль-двенадцать. Возвращайтесь на базу, возвращайтесь на базу.

В соответствии со срочным указанием Пентагона, корабли, самолеты и наземные силы, инсценировавшие проведение больших маневров для прикрытия операции "Пересмешник", вернулись на свои базы.

– Мы живем в удивительное время.

Сюзанна не придала значения этой фразе. Курт всегда начинал говорить заумные вещи после второй рюмки. Но на этот раз неспроста. Это она сразу поняла и поэтому смотрела на него почти с удовольствием, но не бросая своих дел. Говорят, что, когда человек начинает вспоминать свою жизнь, это значит, он подсознательно думает о смерти. Смерть штука неприятная, хотя мы и пытаемся обманывать себя, забывая о ней. Но воспоминания приходят в голову и тогда, когда мы встречаем старого знакомого после долгой разлуки. Сейчас отношения между ними прохладные. В юности их страсть кипела, а теперь в ее взгляде проглядывала скорее печаль. Она была уверена, что Курт Кильзен приехал в Ки-Уэст совсем не ради нее и только в силу привычки отдал должное любовным утехам. Ощущение этой отчужденности она почувствовала вчера. Ей даже подумалось, что его приезд объясняется тем, что гостиницы становятся все более дорогими и менее удобными. Конечно, лучше провести ночь, ощущая рядом человеческое тепло. В пятидесятые годы все было по-другому. Курт присылал ей телеграмму и появлялся, нагруженный подарками, как Дед Мороз. Каждый вечер они ходили по ресторанам, ездили на рыбалку, на охоту, купались – словом, развлекались. Праздник святого Сильвестра пришелся в 1951 году на понедельник. Курт приехал на пикапе с чудесным подарком – телевизором. В 1957 году он заехал за ней и увез с собой на прогулку, которая длилась целую неделю. Они жили под открытым небом, много фотографировались. Эти фотографии хранятся у нее в старом альбоме. В 1959 году Курт перешел на новую работу, которая у него стала отнимать все время. Осенью 1962 года произошел "ракетный кризис". Курт постоянно находился в Ки-Уэсте, но был так занят, что для Сюзанны оставался почти таким же недосягаемым, как и в Майами. В те дни он оправдывался тем, что страна столкнулась с кризисом и что Куба поставила мир на грань катастрофы. После 1962 года наезды Курта стали совсем редкими и, как правило, преследовали, как и сейчас, другие цели. Теперь Сюзанна уже смирилась со своим положением.

Курт сидел на полу, скрестив разутые ноги и внимательно наблюдая за экраном телевизора. Он рассуждал о том, что мы живем в удивительное время.

Сюзанна разделяла его мнение, потому что не могла поверить, что Курт оставил свой дом и работу для того, чтобы приехать сюда посмотреть телевизор. Он был буквально захвачен выступлением Кастро. Как это понимать?

Курт почувствовал, что его терпение вот-вот лопнет, когда в зале раздались возгласы: "Фидель, да здравствует Фидель! Долой янки!" В этот момент он пожалел, что знает испанский. Курт убрал звук. "Еще посмотрим, кто кого", – подумал он, наблюдая за мимикой Кастро, который продолжал свой доклад, сопровождая его энергичными жестами и победной улыбкой.

– Да, – вернулся к своей мысли Курт, – мы живем в удивительное время. Человек оторвался от земли, летает на сверхзвуковых скоростях, достиг Луны.

Между тем Фидель Кастро заканчивал свое выступление. По крайней мере, Курту так показалось по его жестам. Сюзанна никак не могла понять, что происходит с ее другом. Почему он буквально подпрыгнул, чтобы включить звук на последних словах доклада?

– Смотри внимательно, Сюзанна!

– Что смотреть?

– То, что произойдет сейчас на экране. Это тебе покажется фантастикой.

– Но там ничего нет.

– Подожди, подожди. Это должно произойти сейчас. Не уходи, Сюзанна.

Женщина вытерла руки о передник и послушно встала около него.

– Да что ты привязался к этому телевизору, Курт?

– Сейчас увидишь. Сейчас!

Он усилил звук, но на маленьком экране не происходило ровно ничего особенного. Раздалась продолжительная овация, был исполнен гимн, появился диктор, оповестивший о конце передачи, а потом заставка с указанием канала кубинского телевидения.

Курт повалился на ковер, как обиженный ребенок. Что-то не сработало. Его охватила бессильная злоба. Он чувствовал себя обманутым, будто купил лучшие места на великолепный спектакль, который в последний момент был отменен. Он потерял столько времени, не пропустил ни одной передачи, не отлучился ни на час. У него воспалились глаза, ломит в ушах, он обалдел от недосыпания в ожидании звездного часа. Он думал, что то, чего он ждал, специально откладывается на последнюю минуту, на самый конец и произойдет под последние выкрики "Родина или смерть!", под гимн… И ничего.

Курт Кильзен молча, с опущенной головой собрал свои вещи и уехал. Сюзанна не уговаривала его остаться. Она понимала, что на этот раз его привлекли сюда не ее прелести, которые остались в далеких пятидесятых годах, когда он с гордостью прогуливал ее в бикини по пляжу и водил на танцы, считая себя счастливчиком и предметом зависти для окружающих. Он ушел, не попрощавшись, не сказав ни слова. Когда Сюзанна вернулась в свою опустевшую комнату, сто долларов, оставленные под будильником, показались ей еще одной пощечиной Курта Кильзена. Она со злостью бросила их на пол, но потом, плача, принялась собирать бумажку за бумажкой.

"Что же помешало?" Сидя в автобусе, едущем в Майами, Курт вспоминал свое бесполезное ожидание перед телевизором величайшего события, которое так и не произошло. Ведь он был так уверен! Каждый километр шоссе и каждый оборот секундной стрелки терзали его и без того истощившееся терпение.

Прибыв в Майами, Курт не стал ждать городского автобуса, а взял такси, чтобы отправиться к одному своему хорошему другу в Алапате, и уже оттуда позвонил коллеге из Центра прослушивания эфира:

– Алло, Джим! Что случилось? Это Курт! Сделали в конце концов что-нибудь?

– Курт! Наконец-то ты появился. Где ты столько времени пропадал? Тебя вчера искали, но твоя жена ничего не могла сказать. Тебя хотели видеть здесь, в Центре.

– Я уехал в Ки-Уэст. Хотелось быть в первом ряду, чтобы видеть спектакль поближе. Но я лишь потерял время. До сих пор не верю. Что случилось? Отложили до другого раза? Но такого больше не будет.

– Ай да Курт! Значит, ты отправился в Ки-Уэст. А мы здесь слушали по радио, но бесполезно. Ты представляешь, какое это было скучнейшее занятие. Ты, по крайней мере, был, наверное, в приятной компании.

– Но что произошло? Не хватило духа?

– Об этом лучше поговорим здесь. Ты все слышал, что он сказал?

– Отчасти. Я иной раз выключал звук, чтобы лучше видеть. Казалось, что я там присутствую.

– Теперь я понимаю, почему ты не знаешь, что произошло. Приходи завтра сюда, и мы сможем поговорить свободно. Кроме того, у нас накопилось много работы.

– Но разве ты не можешь выдать мне хоть какой-нибудь аванс?

– Не тебе говорить о значении фактора внезапности. Так вот именно его нам и недоставало.

– Кто виноват?

– Давай об этом завтра. А сейчас спи спокойно.

– О’кей, Джим. Завтра я приеду пораньше.

– Сейчас я расскажу тебе, чем закончился "Пересмешник". Если бы ты оставался на работе… Но я представляю, как ты был занят.

Курт Кильзен терялся в догадках и почти не спал всю предыдущую ночь. Его друг Джим как бы в наказание нарочно тянул время.

– Давай пройдем в кабину прослушивания.

Кабина 2-Б представляла собой прямоугольное помещение размером около четырех квадратных метров с белыми звукоизолирующими стенами и матовыми окнами. Белокурая веснушчатая девушка приводила в порядок магнитофонные ленты, разбросанные на полках. На рабочем столе стояли два студийных магнитофона. Кондиционер работал на полную мощность, и было прохладно.

– Кэти, дай мне "Пересмешник-022".

Девушка протянула кассету Джиму Артману. Тот поставил ее на первый магнитофон, одновременно неразборчиво расписываясь в регистрационной карточке, протянутой девушкой. Затем он нажал кнопку и стал ждать. В тишине раздался мягкий медленный женский голос:

– "ЦРУ, запись для "Пересмешника", порядковый номер 22".

– Это здесь, – Джим прогнал ленту и снова нажал кнопку.

– "…Вы изберете новый достойный Центральный Комитет…"

– Нет, немного раньше. – Он перемотал ленту назад.

– "Не станет Центрального Комитета, но революция будет продолжаться".

Послышались продолжительные аплодисменты. Джим сделал знак рукой, как бы говоря: вот сейчас начнется. В кабине стояла абсолютная тишина. Лишь из динамика раздавался голос оратора. Курт Кильзен слушал очень внимательно, но пока ничего не понимал.

– "Если вдруг обрушится эта стена и не станет Центрального Комитета, вы изберете новый достойный Центральный Комитет".

Раздались аплодисменты, и Джим надавил кнопку "Стоп".

– Как тебе понравилось это – про стену?

– Не нужно большого ума, чтобы понять, что Кастро был предупрежден. Намек слишком прямой. Но кто это мог сделать?

– Кое-кто был против использования эмигрантов в качестве прикрытия, опасались утечки информации. Судя по всему, так и получилось.

– Но все-таки попробовали или нет? – растерянно спросил Курт.

– Наполовину, только наполовину. Все было подготовлено. Для вида на юге были развернуты учения. Но сразу же стали поступать сообщения, что Кастро привел в состояние боевой готовности все свои силы. Первым попятился Пентагон. Мы пытались убедить его представителей в том, что это лишь естественные меры предосторожности в связи с проведением съезда партии, но по их оценке уровень принятых мер вполне соответствовал тому, что против кубинцев готовилось. Поэтому они отозвали свои корабли и самолеты. По различным каналам эти сведения были подтверждены. Не было ни малейшего сомнения, кубинцы ожидали чего-то значительного, а не просто вооруженного катера. В тот момент никто не мог дать объективной оценки возможностей Кастро.

– Теперь я понимаю. Но я уязвлен тем, что кто-то сообщил обо всем на Кубу.

– Это, конечно, всего лишь предположение. У нас нет доказательств. – Джим продолжал манипулировать кнопками магнитофона. На ленте были отметки, указывающие наиболее важные фрагменты. Он искал один из них. – Подальше есть еще более ясные намеки. Некоторые удивляются тому, насколько они соответствуют нашим планам. – Он стал включать для пробы.

– "…делегатов, но революция будет продолжаться… в партийных организациях… Меры по охране этого театра".

– Это здесь.

– "Я обращаю внимание на это! Министерство вооруженных революционных сил и министерство внутренних дел, организаторы съезда приняли все меры, чтобы, скажем, на это здание не смог обрушиться самолет, начиненный бомбами".

Джим остановил магнитофон, вздохнул:

– Ну что ты скажешь?

– Невероятно!

– Будто Кастро находится здесь и выговаривает нам. Самолет, начиненный бомбами! Разве это не было нашим первоначальным вариантом?

– Сначала мы думали о самолетах, но потом возникла идея применить ракеты.

– Теперь послушай, как он нас называет по именам и фамилиям, чтобы на всякий случай поставить точки над i.

– "…все меры. Все, кто читал те или иные сообщения о ЦРУ, знают, что в них нет ничего преувеличенного и что потерпевший поражение противник может в отчаянии предпринять любые акции. И иногда он их предпринимает".

Джим снова надавил кнопку "Стоп". Он покачал головой, все еще не в силах избавиться от удивления. Его приятель потер подбородок и иронически улыбнулся:

– Именно это мы и имели в виду, планируя операцию, ясно, Джим, что это не простое совпадение.

– Конечно. У нас где-то есть щели. Мы обвиняем эмигрантов в болтливости, но они не единственное слабое звено в нашей цепочке. Ты помнишь, что он сказал о Зиапе?

– Да, помню. Он сказал что-то вроде того, что мы могли бы его схватить.

– Давай послушаем. Кэти, найди мне "Пересмешник-004".

Девушка порылась на полках и достала нужную кассету.

– Сначала прослушаем то, что мы говорили между собой несколько недель назад, а потом, что сказал Кастро несколько часов назад. Вот наши слова. – Джим поставил кассету на магнитофон и отыскал нужное место.

– "…Пентагоновцы заставили страну потратить миллионы долларов, вызвали инфляцию, но никак не могли схватить этого проклятого Зиапа. Он орудовал в течение трех десятилетий, ставя в неудобное положение генералов двух империй. Однако мы теперь всего одним выстрелом превратим его в пыль…"

– А теперь послушай, что говорит Кастро.

– "…Зиапа не смогли схватить".

– Он использует наше слово "схватить". Давай перемотаем немного назад. Слушай внимательно.

– "Возьмите Во Нгуен Зиапа. За тридцать лет войны его не смогли ни схватить, ни взять в кольцо окружения…"

Джим остановил магнитофон и встал. Взяв пачку "Полл Молл", он предложил сигарету Курту и прикурил свою.

– Может, ты и видел его вблизи, но не слышал.

– Я хорошо помню изображение. По-моему, я видел эти фрагменты, но часто выключал звук. Меня интересовало не то, что он скажет, а то, что должно было произойти. Я мог ожидать всего, чего угодно, даже конца света, но не того, что произошло.

Джим язвительно улыбнулся. Он не верил ни одному слову своего приятеля. Ему была известна история с Сюзанной, и он подозревал, что поездка в Ки-Уэст была вызвана совсем не служебной необходимостью.

– Разве, лежа в кровати рядом с красивой женщиной, можно понять, что происходит на экране?

– Ты ошибаешься, – запротестовал Курт. – Это совсем не то, о чем ты думаешь. Я уехал в Ки-Уэст полюбоваться зрелищем, и только для этого. Мне хотелось быть поближе к сцене. Меня не устраивало быть в одной из таких, как эта, холодильных камер нашей фирмы. А что касается твоих намеков, мне для этого совсем не нужно ездить так далеко.

– Ты, дружок, не забывай, что однажды я был с тобой на юге.

– С тех пор много воды утекло, Джим. Сейчас это совсем не то.

Разговор ушел в сторону. Джим Артман возвратил Кэти кассеты, и они с Куртом вышли на улицу.

Провал «Пересмешника» не является случайностью. Однако это не вызывает необходимости проводить расследование. Начав его, мы прежде всего выйдем на самих себя, натолкнемся на собственные слабости и недостатки. На нашем пути полно ям и колдобин: верхоглядство, излишнее недоверие, параллелизм, ненужная сверхсекретность, бюрократизм, ревность, зависть, эгоизм – словом, хорошенький салат из человеческих слабостей. Зачем тогда расследование? Ясно, что утечка имела место. Если ты настаиваешь на том, чтобы вскрыть ее, мне остается только пожелать тебе успеха.

А. Г.

Дайнас отбросил записку. Он мучился оттого, что не мог связать концы с концами. Несмотря на содержавшийся в записке совет, его продолжал беспокоить вопрос: что делать? Есть ли связь между провалом «Пересмешника» и человеком, который сейчас обличает ЦРУ? Может быть, прекратить поиск, следуя совету пессимистически настроенного автора записки? Правильно, на пути полно колдобин. Центральная фигура «Пересмешника» наверняка не выдержала бы серьезной проверки. Однако ЦРУ, ФБР, РУМО и другие звенья разведывательной машины не в состоянии объединить свои усилия. Да и кто возглавит эту работу? Даже «Альфа», прямо пострадавшая от провала, не стремится к выяснению обстоятельств. Андрес Насарио ведет себя совсем глупо. Он никак не бережет свою репутацию руководителя. Его беспокоят лишь личные финансовые дела. Банкир Патрисио, сообщив о гибели Сантоса, воспользовался этим, чтобы прикарманить деньги, предназначенные для подрывных операций. Андрес Насарио, сообщая об этом ЦРУ, удвоил сумму, продолжив начатое Патрисио мошенничество.

Когда выяснилось, что кубинец жив, ЦРУ не стало искать виновных. И так всегда, любые усилия сходят на нет, когда сталкиваются личные интересы. Каждый руководствуется принципом: что мне это даст… Дайнас пытался сопротивляться такому подходу. Полученная записка была своего рода дружеским предостережением ему. Известно, что происходит с людьми, которые уделяют излишнее внимание темным делам фирмы. Не нужно быть донкихотом. Он уже собирался сдаться, когда вспомнил про человека, который мог бы ему помочь: "Старик Мартин! Кто, если не он!"

Дайнас дал себе обещание: если Мартин не поможет, то больше он не станет никуда соваться. Уэсли Мартин. Боб даже не был уверен в том, что это его настоящее имя. Он познакомился с ним несколько лет назад, когда они работали вместе. Мартин стал его мудрым учителем еще в то время, когда Куба уже рассматривалась в качестве одного из главных объектов работы спецслужб и делалось все возможное, чтобы повсюду ставить ей подножки. Мартин не занимался тайными операциями с применением насилия. По своему характеру он больше подходил для чисто разведывательной работы. Его привлекли к организации прослушивания сети государственной телефонной связи на Кубе. Была создана специальная группа из представителей ЦРУ, НСА и специалистов из компании ИТТ, которая в свое время монопольно владела всей сетью кубинской телефонной связи и рассчитывала, что, несмотря на национализацию, она будет продолжать держать ее под контролем. Ведь оборудование этой сети было американским, а старые кубинские специалисты, по ее разумению, находились под американским влиянием. Однако этот замысел провалился: Кастро стал заменять американское оборудование советским, а попытки вести вербовку среди работников телефонной сети оказались безуспешными.

В 1962 году Мартина перевели на аналитическую работу, а спустя четыре года он перешел в государственный департамент. Мартин был консультантом при подготовке чилийской операции.

Его способности высоко ценились в Управлении, и поэтому, когда в 1974 году Мартин вышел на пенсию, у него там остались прочные связи. Для него не было слова "невозможно", не было закрытых дверей, не было хмурых лиц. Его преданность делу была выше любых подозрений. Достаточно сказать, что он отказался от большой суммы денег, предложенной ему одним издательством, которое в коммерческих целях хотело заняться "полосканием грязного белья" ЦРУ.

Как разыскать сейчас Мартина? Боб, полистав старую телефонную книжку, набрал нужный номер в Далласе. Через некоторое время он услышал в трубке голос старого друга, а на следующий день Боб вылетел для встречи с ним.

– Ты совсем не изменился, Мартин! Только добавил несколько фунтов да, кажется, несколько седин. А в остальном ты выглядишь как юноша.

Мужчина с большой лысиной, полным лицом и пышными черными усами с проседью, развалясь в кресле, попыхивал трубкой. Он отрицательно покачал головой:

– Годы оставляют свои следы. Может быть, не столько внешние, сколько внутренние. Но следы всегда остаются.

Дайнас приступил к делу без всякой горячности. Ему важна была первая реакция собеседника, чтобы определить, как правильно излагать факты. Постепенно он перешел к деталям, с удивлением обнаружив, что Мартину все было хорошо известно, несмотря на положение пенсионера.

– Служба иммиграции и ФБР заметили за ним кое-что?

– Конечно, как он только приехал…

– Но это еще ни о чем не говорит. Они всегда стараются найти какую-нибудь зацепку. В противном случае могут подумать, что они работают плохо или недостаточно хорошо…

– Вызвал сомнения способ, которым воспользовался Сантос для бегства с Кубы. Я имею в виду судно, которое он украл у собственного отца.

– Это характеризует его лишь как сына. Его отец, конечно, принадлежит к числу состоятельных людей. У него было судно, и Сантосу пришлось украсть его.

– Его отец небогатый человек. Сантос украл катер потому, что его отец коммунист и не позволил бы ему…

– Коммунист владелец судна? Этого не может быть. Тебя не разыграли? Или он не коммунист, или это судно не его. Будь осторожен, кражу судна легко инсценировать. Это уже может быть зацепкой.