Текст книги "Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989)"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Продавец всегда получает от покупщика подарок в виде иголок и ниток, сообразно с числом доставляемых рабов. Приятель продавца, содействовавший заключению этого торга, тоже получает в подарок красный колпак за свои труды.

Случается, что крупная дробь, ножи, стеклянные изделия, несколько листов бумаги, фланелевый жилет или куртка тоже входят в расчет за несколько лишних панно, но тогда эта сумма вычитается из общего количества бумажной ткани.

Ткань эта бывает белая или синяя, полосатая или клетчатая; ширина этой материи не более тридцати шести дюймов, она производится в Англии, где нарочно ткется по известному образцу, которого строго придерживаются, потому что негр осматривает с большим вниманием каждую штуку отдельно и отложит в сторону тот кусок, который хотя бы на одну линию разнится по размерам от образца.

Негр всегда имеет при себе свою меру, состоящую из обрывка веревки, которым он измеряет всякую предлагаемую ему штуку.

Он никогда не забывает попросить несколько панно цветного ситца или платков, которых обыкновенно дарят ему четыре штуки. Ситец – это любимая ткань негров, но он поуже других бумажных материй.

Фланель покупают синюю, красную или желтую, но всегда гладкую.

Вот способ, которым производится торговля невольниками обоих полов. -Продавец всегда выводит невольников на показ по одному, разве только случится мать вместе с маленькими детьми. Он является в помбо в сопровождении своего приятеля или посредника; и тот и другой предлагают невольников, не похваляясь товаром. Только молодая невинная девушка подвергается их восторженным расхваливаниям, и за нее требуют высшую цену. Мулат начинает с того, что щедро угощает обоих негров-продавцов лучшей та-фией. Это неизбежная предварительная статья всех торговых договоров, которые длятся иногда чуть не полсуток. После того как приходят к соглашению насчет цены и выбора предлагаемых предметов, мулат заключает торг новой бутылкой тафии, которая еще лучше первой и оказывается мигом выпитой до дна. Мулат пользуется опьянением негров и старается заменить выбранные предметы другими, худшего достоинства, и если по условию следует дать еще тафии, то не жалеет уже и воды, чтобы подмешать туда.

Пока происходит торг, мулат имеет полную возможность осмотреть предлагаемого невольника со всей тщательностью; но только в ту минуту, когда выбранные товары уже переданы на руки неграм, невольник отходит от продавца и становится около покупателя. Впрочем, покупатель не имеет права снять веревки, связывающие руки невольника, который в противном случае опять становится собственностью продавца. Совершить эту церемонию имеет право только торговец, и после этого невольник переходит в лавку мулата.

Число невольников, ежегодно продаваемых на рынке в Биге, доходит до шести тысяч, в пропорции три женщины на двух мужчин. Мулатов, поселившихся там для этой торговли, насчитывается не менее пятидесяти человек. Они отправляют своих невольников в Анголу и Бенгелу более или менее многочисленными толпами под надзором помбейруш, в сопровождении нескольких негров. Бывали случаи, когда толпы несчастных возмущались против вожаков и убивали их, чтобы возвратить себе свободу».

Агент Ронтонаков содержал много мулатов и помбейруш, чтобы иметь лагеря невольников на всех внутренних рынках. Но самые значительные обороты производил он с властями Бенгелы. Снизу доверху общественной лестницы все служащие увеличивали свое жалованье, создавая всякие препятствия торговле неграми и образуя для этого даже товарищества. Ежегодно длинные караваны помбейруш приводили в неизвестную бухту Анголы либо в пустынный залив Бенгелы сотни невольников.

Мы, в сущности, почти ничего не знаем о внутренних районах Центральной Африки, основных поставщиках рабов. Давно уже Португалия уверяла, что ее путешественники открыли путь сообщения между обоими берегами и что у них сохраняются превосходные описания этих исследований, но только в рукописях. Когда же научный мир изъявил желание видеть их, лиссабонские ученые постарались выпутаться лживым показанием, что правительство держит эти летописи в величайшей тайне, не желая возбуждать зависть других европейских держав.

Только трое португальцев – Бальтазар Рибелью, Хозе да Роза и в последнее время Грегориу Мендеш пытались в разные эпохи произвести поиски путей сообщения с западными берегами.

Из сочинений Фео Кордозо и Гефера можно извлечь следующее показание о давнишней попытке Мендеша.

Экспедиция, состоявшая из тридцати европейцев и тысячи негров-туземцев, вышла из Бенгелы 30 сентября 1785 года, направляясь на юго-восток до Квипапа, где находится горячий сернистый источник. На другой день, следуя все по тому же направлению, она обошла подошву горной цепи и сделала привал в Домбоде-Квинзамба – местности, пересекаемой рекою Копороло. Через несколько дней путешественники пришли к горе, имевшей форму обширной крепости и омываемой морскими волнами. Как раз около этих гор оказался неизмеримый лес, простирающийся далеко внутрь страны и пересеченный рекой, которая в то время высохла. Посредством множества каналов эта река сообщается со многими озерами пресной и соленой воды. Почва кажется плодоносной в этом месте. Высокие деревья, покрытые густою листвою, разнообразят ландшафт и служат убежищем бесчисленному множеству диковинных птиц, которых негры из племени мумбиду квиленга некогда продавали португальцам в Бенгеле. Географическое положение этой местности определяется под четырнадцатым градусом южной широты. Негры этой области, называемой Синге Тенг-Бари, живущие также в горах, разделяются на небольшие племена, сохраняющие предание о том, что их деды подчинялись некогда общему правительству. Во время путешествия Мендеша эти племена как раз заботились об избрании короля, который соединил бы их в одно государство под державою одного из потомков прежних вождей. Португальцы нашли на севере деревушку, состоявшую из двадцати хижин; отсюда они взяли с собою четырнадцать негров, которых потом отправили обратно, после того как одели их, дали им некоторые понятия о земледелии, подарили кой-какие земледельческие орудия и немного семян для засева. Эти дикие орды не имеют никакого понятия о торговле; они питаются молоком, дикими плодами и рыбою, но более всего любят какой-то корень, который имеет скорее свойство утолять жажду, нежели голод. Караван пробыл в этой деревушке два с половиною дня для исследования леса и берегов реки. Он расположился лагерем на морском берегу и устроил плот для ловли рыбы. Тут представились новые преграды для продолжения путешествия вдоль берегов, и потому решено было переплыть залив Лапа. Исполнив это, экспедиция сделала опять двухдневный привал, чтобы запастись рыбою. 26 октября пройдено было две мили внутрь страны, для того чтобы избежать холмов, обрамляющих море, а потом караван повернул к озеру, находящемуся на юге от Мезаза, берега которого покрыты густою травою и лесом. Маленькое озеро и его речка, теряющаяся вдалеке, называются туземцами Монай-айганду, то есть «сын ящерицы».

27 октября, после пятидневного перехода, они пришли к речке, впадающей в озеро Квисса. Вода в этой речке, соленая в устье, имеет замечательно приятный вкус в своей верхней части и в колодцах, выкопанных по берегам. Почва этой местности лесиста; плавание по реке затруднительно. Море яростно разбивает свои волны о небольшой остров как раз напротив берега. Во всей местности не нашлось ни одного человека; видно было, однако, по различным вещам, оставленным здесь, что тут были люди, бежавшие в горы. Путем измерения определили, что это место лежит под 14º 1'(У южной широты.

С 1 ноября они опять пустились странствовать по гористой стране до самого русла пересохшей реки, где потеряли морского офицера Мигуэля Пиньеро, который сам вызвался участвовать в экспедиции. На другой день сделали привал на берету пересохшего озера, где можно было достать пресную воду, выкопав колодезь. Главное страдание каравана заключалось в том, что приходилось постоянно пить солоноватую воду. 3 ноября была пройдена местность более ровная, где земля казалась выжженною и кое-где имела ярко-красный цвет. Ручей, вытекающий из большой реки, теряется в озере, лежащем между двумя горами. Слепая старуха негритянка объяснила португальцам, что взморье находится в какой-нибудь миле и что туземцы недавно умертвили там несколько белых. Действительно, пройдя с милю, экспедиция вышла к дикому порту, которому дала название Порто-Ново-Мосамедеш в честь главного вождя Анголы. Этот порт находится на косе посреди залива Негро. Сама река чрезвычайно богата рыбой. Негры, живущие по ее берегам, бежали во внутренние страны при приближении каравана, опасаясь, что португальцы посланы наказать их за умерщвление экипажа какого-то судна.

Мендеш отправил два отряда для исследования реки Рио-дас-Мортес, впадающей в залив Негро. Один из отрядов захватил больного старого негра, который сообщил, что племена, живущие в этих местах, очень немногочисленны, имеют много овец, но очень мало крупного скота. Старик признался также и в том, что его земляки живут большею частью грабежом и что в молодости он был тоже ловким хищником.

Другой отряд уже почти настигал орду туземцев, но те прибегли к хитрости и оставили на месте двести овец, чтобы привлечь внимание врагов, а сами бежали со всех ног с остальными стадами. После четырехдневного привала караван опять пустился в путь. Старый негр служил им проводником. Пришлось идти три дня по песчаной почве, чтобы сделать только одиннадцать миль. Река Рио-дас-Мортес засорена за две мили от приморья множеством деревьев, занесенных сюда наводнением. На протяжении восьми миль тянутся две цепи гор, которые не образуют ни малейшего ущелья для прохода. На обширной песчаной равнине у подошвы гор можно найти во всякое время года большое изобилие воды, остающейся после дождей и скопляющейся в натуральных водоемах. Эти горы покрыты роскошной и разнообразной растительностью, оканчиваются в стране Ко-балы, на границе Уамбы, смежной с областями Умбы и Шаунгро, на западном берегу реки Кунени.

Негры в этой части Африки питаются мясом коров и баранов, дичью, маслом и фруктами; их хижины делаются из соломы, а сверху покрываются смесью земли с коровьим навозом, которая не пропускает дождя, после того как высыхает и отвердевает под влиянием солнечных лучей.

22 ноября караван направился в область Бумбо. Перебравшись через речку, впадающую в Рио-дас-Мортес, он шел в продолжение двух дней вдоль ее русла и нашел в песке кору кристаллизованной селитры. Вода в этой реке солоновата; на берегах пасутся великолепные стада. Широта определена под 14°40' на юге. Спросили у пленников, сохранилось ли у них предание о торговых сношениях их предков с белыми, негры отвечали, что никакого предания в этом роде не существует. Действительно, они не имели понятия о другой одежде, кроме коровьих и овечьих кож. Туземцы этих стран замечательны пропорциональностью и красотою телосложения.

Мендеш уверяет, что из всей Западной Африки, известной португальцам, Бумбо – лучшая страна по своему климату, плодородию, местоположению и непередаваемой красоте ландшафтов. В нее входит цепь гор, захватывающая полукругом значительную часть между северо-востоком и юго-востоком; население многочисленно и воинственно. С вершины гор скатывается река и разделяется посредством искусственных спусков на множество каналов, которые оплодотворяют необозримые поля пшеницы, маиса, ржи и табака; туземцы приготовляют табак, сдавливая листья его между двумя камнями. Они умеют также удобрять землю, от природы тучную, употребляя для этого золу различных трав.

«Искусство проводить воду посредством каналов, – поясняет Мендеш, – было заимствовано неграми из Древнего Египта, но это единственный пример, очевидцем которого я был за все мое долговременное пребывание в Африке».

Область Бумбо находится в двадцати восьми милях на север от порта Мосамедеш, под 15° южной широты.

С 4 декабря экспедиция продолжала свой путь вдоль той же горной цепи; негры, живущие здесь, трудолюбивы, мужественны, но склонны к хищничеству, хотя их страна богата средствами к жизни. Во время этого перехода было замечено огромное количество удивительных плодов и колоссальных деревьев, на которых Мендеш вырезал несколько надписей. Эта провинция, называемая Отамба, лежит под 14° южной широты, на расстоянии тридцати шести верст от моря. Наконец экспедиция достигла Домбе-да-Кин-Замба, где закончились ее труды.

Экспедиции по исследованию восточных берегов были предприняты в старину Баретой в 1570 г., Силвой в 1571 г. и полковником Ласердой в 1796 г. Их старания не увенчались успехом.

Дувиль – единственный старинный путешественник, который, пытаясь пробраться на восточный берег, исследовал Анголу, Конго, Лоанго и все внутренние страны Южной Африки. Не подозревая еще об их существовании, он добрался до окрестностей озер Танганьика и Виктория, то есть побывал вблизи знаменитых истоков Нила, открытых впоследствии Грантом, Спиком и Ливингстоном.

Путешествие, совершенное Дувилем, так необычайно и богато открытиями географическими и этнографическими, что англичане из национальной ревности объявили их

лживыми и обвинили Дувиля даже в торговле неграми, уверяя, что он никак не мог бы странствовать по столь опасным странам, если бы ему не сопутствовали целые караваны невольников.

Точно так же впоследствии Шайю, исследователь Габона, встретил за границей самые яростные нападки и даже хуже – не получил ни малейшей благодарности от своих соотечественников, между тем как последующие исследования доказали правильность его ученых изысканий.

В конце своей книги Дувиль описывает нам все затруднения, ожидающие путешественника в Центральной Африке. Над этими описаниями следует хорошенько подумать.

«Многие причины, – пишет он кратко и даже сбивчиво, – еще долгое время будут препятствовать тому, чтобы эта страна сделалась известной. Главное – это те утомительные лишения, которые надо выносить во время странствования. Но наряду с этими препятствиями, зависящими от климата и опасностей, существуют и другие затруднения. Подобное путешествие требует значительных издержек. Кто вздумает предпринимать его, тот должен знать наперед, что невозможно и шага сделать без значительной затраты; это нельзя понять, пока не узнаешь по опыту. Каждый день надо проходить пешком около шести миль под жгучим солнцем в климате, где средняя температура на солнце 36°; кроме того, если желаешь путешествовать с пользою для науки, то следует не отдыхать, а посвящать все время на исследование свойств почвы, надо собирать минералы, растения, животных, все это записывать, производить астрономические наблюдения и исправлять карты.

Чтобы путешествовать с безопасностью в местах, где законы и обычаи совершенно отличны от всего существующего в цивилизованных странах, надо непременно иметь многочисленную охрану. Питаться приходится здесь бобами, кореньями маниока, мясом слонов и других животных, убиваемых на охоте; поэтому необходимо носить с собою съестные припасы на случай предстоящей нужды.

Негры не могут доставлять иную провизию, кроме вышеперечисленной; но и в этом у них мало излишка, потому что они берут у природы ни больше ни меньше, чем необходимо для их личного существования.

Между тем во всех краях Африки очень много кур, и это единственно здоровая пища. Охота на кур – главное подспорье путешественника. Наконец, надо опасаться еще и недостатка воды в песчаных бесплодных местностях, почти повсеместно встречающихся во внутренних странах. Следовательно, крайне необходимо носить с собою и запас воды на пять или на шесть дней. Если путешественник предастся невоздержанности в еде или питье, то в короткое время последствия ослабляют его и сводят в могилу».

Можно, впрочем, составить себе понятие о крайней трудности путешествий по внутренним странам Африки по распространенной поговорке: «Трехмесячного странствования здесь достаточно, чтобы убелить волосы и разрушить тело белого или мулата».

Ангола граничит на севере с Конго, на востоке – со страной Матамба, на юге – с Бенгелой и на западе – с океаном. Она лежит между 8° и 11° южной широты.

Эта область орошается Кванзой, значительной рекой, устье которой имеет более трех миль ширины; начало реки неизвестно. Огромные водопады, загроможденные деревьями, служат препятствием судоходству до такой степени, что нет возможности доплыть вверх дальше Камбамбе, находящегося за сорок или пятьдесят миль от моря.

От устья до Камбамбе река усеяна островами, изобилующими дикими козами, свиньями и дичью; туземцы, пользуясь плодородием этих островов, разводят на них обширные поля маниока.

Путешествие для исследования берегов Кванзы по направлению к Камбамбе, Массангано, Понго и Куниги могло бы возбудить самую предприимчивую, настойчивую волю даже в наши дни.

Пройти Африку от Анголы до Килимансы, то есть по дороге, весьма недостаточно исследованной Ливингстоном, исследовать истоки обеих рек, изучить на месте племена на окраинах Анголы, Бенгелы и верховьев Замбези, обогатить этнографию и естественную историю открытиями – вот итог этого чудесного путешествия, которое довершило бы исследования великого английского путешественника Ливингстона.

Город Луанда разделяется на верхнюю и нижнюю части; расположенный амфитеатром, он представляет живописную картину. Его защищают три крепости и два форта. Одна крепость расположена на высоте и господствует над нижним городом; другая крепость стоит у самого моря, и ее батареи находятся на одном уровне с поверхностью воды; тут пороховой магазин. Третья крепость перекрещивает свой огонь с огнем небольшого форта на оконечности острова.

Город имеет вид подковы и кажется гораздо больше, чем есть в действительности. Он очень хорошо построен; улицы в нем прямые и широкие; некоторые дома каменные, но большинство глинобитные; фасады домов выбелены известью и ослепительны для глаз при ярком солнце. Тротуары и земля около домов покрыты раковинами, обложенными известкой; в нижних этажах находятся винные магазины; купцы, виноторговцы и харчевники тоже проживают в нижних этажах. Крупные же негоцианты всегда занимают верхние этажи. В городе есть бойня, но очень небольшая, так что бедные люди с трудом могут получить мясо один раз в две недели. У начальства, разумеется, ни в чем нет недостатка, но ему и дела нет до нужд народа. Рыбы на этом берегу очень много.

Луанда получает прямо из Португалии водку, вино, муку, сухую рыбу, варенье и некоторые мануфактурные изделия; но самая важная торговля производится с Бразилией, которая отправляет в Луанду сахар и тафию. За вино и спиртные напитки платится ничтожная пошлина. Город Луанда – важный пункт довольно значительной торговли с внутренней Африкой. Мелочная торговля находится в руках негритянок. На главных улицах они устраивают небольшие палатки с помощью четырех палок, воткнутых в песок и покрытых парусиной; тут украшенные кольцами и цепочками черные красавицы восседают посреди своих товаров. Они ходят также по домам в сопровождении невольников, несущих за ними короба, подносы и лотки с товаром.

В городе Луанде нет другой воды для питья, кроме той, которую берут из Бенго. Вода эта вредна, потому что русло реки заросло тиною: жители сбрасывают в нее всякого рода нечистоты, там же перегнивают листья, падающие с деревьев, и даже самые деревья; все это в соединении с трупами крокодилов отравляет воду смертоносными миазмами, которых не могут устранить никакие очистительные машины.

Народонаселение Луанды доходило в XIX веке до 5152 человек.

С тех пор как запрещена торговля неграми, у негоцианта нет других предметов торговли, кроме воска и масла, что, конечно, не имеет большого значения. Доходы заключаются в налогах на домовладения и торговлю; расходы на содержание войска, гражданских чинов, курьеров, духовенства, на выдачу пенсий и другие нужды далеко превышают доход.

Остров Луанда на расстоянии нескольких сот метров от берега находится почти напротив города того же имени и богат превосходной пресной водою. Достаточно сделать ямку в фут глубиной, чтобы в песчаной почве показалась чистая и превкусная вода. Всего замечательнее то, что эта вода, оставаясь в яме на открытом воздухе в течение двадцати четырех часов, становится соленой, так что приходится рыть новую яму. Жители уверяют, что это морская вода, которая становится пресною, просачиваясь сквозь песок.

Почва в окрестностях города малолесиста; растительность бедна, что способствует болезням, производящим большие опустошения среди туземцев и приезжих. Дожди, очень редко перепадающие в другие времена года, в марте и апреле льют ручьями. Таким образом на низменностях и в болотах накопляется много воды, которая делается стоячею и, высыхая, дает вредные испарения.

Одной из главных причин частых эпидемий в Луанде является скопление многочисленных невольников в каждом доме; в такой толпе нет возможности соблюдать самые простые правила гигиены, и болезни быстро распространяются.

Другая, не менее могущественная причина смертности – излишества, которым предаются жители. В Луанде не существует никаких общественных развлечений; за это лишение люди вознаграждают себя крайним невоздержанием в пище. У богатых людей каждый день пиры и кутежи. Все кушанья приправляются пряностями и подаются в очень горячем виде. Лучшие вина из Опорто и Лиссабона льются рекой. Женщины еще невоздержнее мужчин и охотно принимают участие в пиршествах, которые всегда кончаются сценами, оскорбительными для чувства чистоплотности. Женщины редко выходят из дому, но пользуются каждым случаем, чтобы как-нибудь позабавиться в своем однообразном существовании. У коренных жителей зато развлечения куда наивнее.

Негр – страшный любитель пляски и прекрасный, хотя и не признанный танцор; при малейшем звуке тамтама или батука он начинает подпрыгивать. Вот каким образом проходит обыкновенная пляска: участвующие в ней составляют полукруг; один из участников выходит на середину, начинает кривляться, судорожно подергиваться и кружиться; потом подбегает к какой-нибудь женщине и грудью ударяется прямо о ее грудь; женщина, увидав его приближение к себе, так выпячивается, что столкновение двух тел заглушает даже музыку. Затем женщина оставляет свое место, выходит в середину круга и, покружившись, вызывает какого-нибудь мужчину точно таким же способом, каким только что вызвали ее. Пляска продолжается до тех пор, пока хватит у музыкантов силы. На всех пирах, на всех церемониях, при рождении и на свадьбе, эта пляска – неизбежная принадлежность праздника. В некоторых местностях даже похороны сопровождаются плясками.

Все население Анголы можно разделить на европейцев, негров и мулатов. Первый разряд состоит из гражданских и военных чинов и ссыльных, которые по мере сомнительного исправления замещают вакантные места в войсках или общественных учреждениях. Этот разряд – самый немногочисленный; большая смертность вследствие нездорового климата и кратковременность пребывания в этих местах всех приезжих – вот причины, постоянно препятствующие его увеличению. Негры, наоборот, наиболее многочисленны; коренное население трудолюбиво, терпеливо, смышлено и обнаруживает большую способность к механическим работам. Смешанный же класс цветных людей не так силен и не так способен; к тому же он гораздо малочисленнее, потому что постоянное смешение биологических пород мало-помалу сглаживает разделяющие их оттенки. Следует отметить, что народонаселение Анголы постепенно уменьшается. Ведомости об умерших и вновь родившихся не оставляют и сомнения в этой печальной истине.

Официальное запрещение торговли черным деревом, то есть неграми, выгнало отсюда толпу европейских авантюристов, постоянно налетавших в эти страны и прививавших молодую, но испорченную кровь старым расам креолов, которые теперь быстро угасают в болезнях и одиночестве.

Сан-Фелипе, столица Бенгелы, находится в еще худшем положении, чем Луанда; тут едва ли можно насчитать три десятка белых. Почти все они на службе у правительства и получают очень скудное жалованье; все они стараются улучшить свое положение прибылями, доставляемыми тайным покровительством запрещенной торговле.

Место, где «Оса» стала на якорь, известно жителям Бенгелы под названием Рио-дас-Мортес, то есть «бухта реки мертвецов».

2. Король Гобби. – Тревога

На другой день по прибытии «Осы», еще до солнечного восхода, все люди на шхуне были разбужены оглушительным концертом.

Король Гобби, несколько дней поджидавший их в лесу с шестью или семью сотнями невольников, нетерпеливо желая приступить к обмену товаров, послал придворных музыкантов сыграть серенаду своим добрым друзьям европейцам.

Мигом все были на ногах и при бледных лучах рассвета увидели человек двадцать негров, присевших на корточки; одни из них словно бешеные колотили в горлянки, покрытые шкурою обезьяны, а другие что было силы пыхтели в трубы, сделанные из молодого бамбука.

Вскоре появился и сам Гобби, окруженный своими женами, царедворцами, сотнею воинов, вооруженных кремневыми ружьями, и тремя гангами, или жрецами великого идола Марамба… Все тут было: двор, знатное воинство и духовенство… Жены освежали Гобби, обмахивая его опахалами, и веселили пением и плясками; царедворцам же, исполняющим долг службы при королевском величестве, вменялось в специальную обязанность заботиться о его туалете и наливать для него алугу, иначе говоря, тафию; кроме того, долгом службы предписывалось им либо хохотать до конвульсий, либо выражать судорожное отчаяние, смотря по тому, был ли весел или печален их король.

Самая завидная должность, с которою были соединены величайшие преимущества, заключалась в звании носителя трубки; этот высокий сановник, находясь в близких сношениях с королем, имел постоянно случай что-нибудь подцепить от него для себя и своих; ему доставались остатки в бутылке с тафиею, когда всемилостивый Гобби благоволил не разом ухнуть все до дна; он питался объедками с королевского стола, донашивал ветхие мундиры и был главным раздавателем – вроде канцлера – ордена Звезды Сардинки.

Чтобы возбудить соревнование в рядах армии и подражая тому, что он видел у белых, Гобби по возвращении из Сан-Паола-да-Луанда ввел у себя знаки отличия. Сардинки доставляют значительные средства при меновой торговле, потому что негры в Конго – страстные охотники до этой рыбы; таким образом, и пришло в голову милостивому властелину собирать со всех коробок этих консервов металлические овальные бляхи и жаловать их как орден отличия за военные и гражданские доблести. Как человек сообразительный, он грозил смертной казнью каждому подданному, который осмелится съесть коробку сардинок, не прислав немедленно жестяную бляху в казнохранилище его величества; будучи милостивым, он заменял, однако, казнь вечным рабством, что, конечно, приносило ему больше выгоды.

В самое короткое время в королевскую канцелярию поступило несколько бочек с жестянками, и Гобби, будь у него на то охота, мог бы немедленно разослать орденскую звезду всем монархам всего мира, своим союзникам и собратьям по глупости. Но он удовлетворился тем, что по праву соседа пожаловал звезду губернатору Сан-Паоло-да-Луанда, который немедленно отвечал на эту любезность посылкою ящика со старыми вышитыми мундирами, долженствовавшими украсить его африканское величество.

Впоследствии какой-то немецкий ботаник забрел в его владения, чтобы собирать местные растения; Гобби не упустил случая отправить с ним орден его государю, так что в 186* году только два европейца получили такое почетное отличие: португальский губернатор в Конго и потомок Фридриха Великого.

У короля Гобби было до пятидесяти ящиков, которые всюду следовали за ним; в этих ящиках хранились разнообразнейшие костюмы: пожарных, жандармов, горцев, швейцаров, сенаторских привратников и прочие нарядные мундиры, которые он надевал, смотря по обстоятельствам и особам, являющимся к нему на аудиенцию.

Мундиры эти доставались ему – иные как знаки дружбы и почтения европейских монархов, другие же– в числе товаров при обмене на негров, приобретаемых иностранными судами. Несчастные, приставленные охранять эти драгоценные старые пожитки, проводили жизнь в непрерывных мучениях, потому что при малейшей неисправности, потерянной пуговице или протертом галуне они отрешались от должности и даже часто поступали в число невольников, которые обменивались на новое платье.

Биография Гобби была бы очень уместна в истории завоевателей. Так, например, при вступлении на престол своих предков он начал с того, что отравил всех дядей и племянников, приглашенных к нему на пир, с весьма понятной целью: чтобы они в свою очередь не выжили его. После этого он сформировал грозную армию, вторгся во владения соседних королей послабее его и тогда округлил свое королевство их владениями. Так как он, подобно всем государям мира, любил блестящие мундиры, хорошее оружие, тафию, цветные материи, шляпы с плюмажем, ножички и зеркала, а все это можно получить только от европейцев, то он три-четыре раза в год вторгался во владения соседей и каждый раз захватывал до пяти или шести сот пленников, которых продавал на известном месте берега. Подданные слепо повиновались ему, потому что ганги с детства приучили их к мысли, что король есть священный образ великого Марамбы на земле.

По словам путешественника Баттелла, идол Марамба помещается в корзине в виде улья, поставленной в большом доме, в которой устроено капище. Этот идол служит для открытия воров и убийц. При малейшем подозрении ганги, или жрецы, прибегают к разного рода колдовству; если кто-нибудь умрет в это время, то соседи должны поклясться Марамбою, что не принимали участия в его смерти. Если же дело шло о знатной особе, то вся деревня обязана под присягою засвидетельствовать свою невиновность.

Для принесения присяги негры становятся на колени, берут идола в руки и произносят следующие слова: «Эммо сиже бембес, о Марамба». Это значит: «Готов подвергнуться пытке, о Марамба».

Существует поверье, что преступники падают мертвыми, произнося ложную присягу, даже если прошло тридцать лет после совершенного ими преступления. Можно понять, до какой степени народ благоговеет перед королем, царствующим милостью великого Марамбы, перед идолом которого совершаются такие великие чудеса. Добродушный Баттелл заверяет, что он провел целый год в этой стране и был очевидцем, как шестеро или семеро виновных погибли при этом испытании; надо думать, что эти бедняки были не в ладах с колдунами, призвавшими на них гнев великого Марамбы.