Текст книги "Том 4. Пожиратели огня (с илл.)"

Автор книги: Луи Жаколио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)

XVIII

Заговор. – Проекты Ивановича. – Ночное совещание. – Снова странник.

НОЧЬ, СЛЕДОВАВШАЯ ЗА ВЫШЕОПИСАННЫМИ событиями, должна была иметь особое значение для Ивановича. План гибели молодого графа и его ближайших друзей, который лелеял полковник, существовал лишь в виде проекта. Правда, он созвал в монастырь лишь тех Невидимых, в которых мог быть уверен, но все же надо было предвидеть и возможные случайности. Многие могли не явиться по разным уважительным причинам; кроме того, из-за обычного добродушия русских могло случиться так, что в нужный момент в его распоряжении не окажется достаточного числа решительных людей. Впрочем, и у графа едва ли следовало ожидать большого конвоя: ведь в Астрахани ему нельзя было набрать несколько десятков людей, не возбудив внимания полиции.

Эти расчеты Ивановича, в сущности, не были лишены известного основания: граф действительно прибыл в Астрахань в сопровождении Лорана, Дика-канадца и Красного Капитана; с ними были оба сыщика, Люс и Фролер, негр Том, нготак и четверо европейцев, которых Иванович еще не знал, то есть всего человек двенадцать, решительных и беззаветно смелых. Но что могла сделать эта горстка людей против трех или четырех сотен Невидимых, на которых мог рассчитывать Иванович?!

– Они могут набрать самое большое человек двадцать висельников, больше в Астрахани взять негде! – заметил он.

– Но, быть может, они позаботились выписать людей из Европы? – проговорил Холлоуэй.

– Нет, это невероятно! – воскликнул Иванович. – Сразу видно, что вы не знаете России… А полиция?! Тут не оберешься объяснений, зачем, почему и для какой надобности понадобились графу эти люди?.. Я боюсь другого!

– Чего же именно?

– Наших людей!

– Как так?! – воскликнул изумленный американец.

– А очень просто! Русский человек – фанатик, но вовсе не прирожденный убийца. Если враги станут стрелять первые, то дело пойдет на лад: наши люди не останутся в долгу, не задумаются превратить их в окрошку. Но если граф догадается сказать им: «Чего вы хотите от нас? Мы – мирные путешественники; у нас есть паспорта, подписанные высшими властями, и разрешение вашего царя-батюшки! Подумайте, что вы хотите делать!» Тогда…

– Что тогда? – спросил Ивановича его собеседник.

– Тогда нам ни за что не заставить наших людей поднять на них руку. Если они не схватят и не арестуют нас, то, во всяком случае, обратятся к оренбургским властям, и наш план окончательно свести счеты с нашими врагами рухнет и, быть может, даже навлечет на меня неприятности.

– Но если граф и его друзья идут по нашим следам, то неужели они обратятся к нашим людям с такими словами?

– Вы забыли, что они рассчитывают захватить нас врасплох. И кто может знать, что они сделают, когда увидят, что на нашей стороне сила?!

– Вы поздно об этом подумали, Иванович, что же вы думали раньше?..

– У меня не было выбора… Надо было покончить с этим делом. Но я и сейчас настаиваю на своем плане, за исключением, быть может, некоторых подробностей.

– Какие же это подробности? – спросил Холлоуэй, начинавший сомневаться в смелости и решительности своего компаньона.

Иванович, по обыкновению, в решительный момент трусил, изыскивая способ подсунуть вместо себя других, а самому спрятаться за их спинами.

– Я рассчитываю на помощь Черни-Чага. Чтобы попасть в монастырь, нашим врагам придется проехать через здешний перевоз. Измученные дорогой, они захотят отдохнуть… И тогда, ничего не может быть легче, чем обезоружить ночью эту горстку друзей графа. Завладев этими господами, Черни-Чаг доставит их нам в монастырь, где мы в течение двух часов расстреляем их по приговору военного суда, состоящего, конечно, из безусловно преданных нам людей.

– Право, я должен вас поздравить! – воскликнул Холлоуэй. – Это мастерски придуманный план, который не может не удаться!

– В эту ночь в молельне селения состоится совещание старшин, созванных перевозчиком Черни-Чагом по моему настоянию; священник на нашей стороне, а это большой козырь. Я виделся с ним сегодня днем и рассказал ему свою версию положения дел; графа будут судить за измену белому царю и святой Руси.

Действительно, скоро явился перевозчик и пригласил их на совещание. Здесь собравшимся в ночной тиши простодушным людям Иванович описал графа и его друзей такими извергами, что собрание единодушно поклялось во что бы то ни стало овладеть мнимыми изменниками родине и предать их суду.

Предусмотрительный Иванович не предвидел одного: какой-то человек, притаившись в церкви, все время подслушивал их разговоры, а затем, когда собрание разошлось, бросился к реке и, не переводя духа, побежал вдоль берега. Остановился он лишь на расстоянии версты от избы Черни-Чага. Здесь он поднес к губам пастушеский рожок и извлек из него два резких звука. Почти тотчас же с того берега реки раздались два таких же резких звука.

В этот момент выглянувшая из-за туч луна озарила этого человека: то был странник, предупреждавший Черни-Чага о приближении Черных Всадников.

XIX

Что сталось с Джильпингом. – Из любви к науке. – Лорд Воанго. – Проект князя Свечина. – Отъезд в Астрахань. – Депеша. – Трогательный приезд.

МОЛОДОЙ ГРАФ ОЛИВЬЕ СО СВОИМ ДРУГОМ Диком Лефошером, капитаном Спайерсом и остальной свитой прибыл уже с месяц тому назад в Астрахань, куда еще раньше приехал князь Свечин, предоставивший в их распоряжение один из своих дворцов. Они намеривались направиться в киргизские степи, чтобы в последний раз сразиться со своим общим непримиримым врагом, «человеком в маске», которого они теперь, по крайней мере, знали и в лицо, и по имени. И не раз, собравшись вместе и беседуя о предстоящей им трудной задаче, они вспоминали славного Джона Джильпинга, оказавшего им не одну важную услугу в этом самом деле; вспоминались им и слова почтенного джентльмена, сказанные им при прощании:

– Будьте уверены, друзья, что, когда пробьет час расплаты и возмездия, Джильпинг будет на месте! Клянусь, что не займу своего места в палате лордов раньше, чем не увижу казни этого предателя Ивановича!

Однажды, когда все собрались для совещания в большой приемной зале дворца Свечина, граф Оливье получил телеграмму, которой тотчас же поспешил поделиться со своими друзьями. Телеграмма гласила: «Я приезжаю с Пасификом Лорд Воанго».

Известие это было встречено общим взрывом радости.

Оставшись один в Австралии, Джон Джильпинг окончил разбор своих богатых коллекций, предназначенных для Британского музея. Но в тот момент, когда все было готово, он вдруг вспомнил, что у него нет одной маленькой зверюшки, которую туземцы называют «богуи-богуи», а англичанин именовал Lacerta qilpinensis, род маленькой ящерицы. Этикетка уцелела, но сама ящерица исчезла. Отправить коллекции без этого редкостного животного нечего было и думать! Это была желтая ящерица с рогом на голове, еще не известная ученому миру и подробно описанная им в ученом докладе, ящерица, благодаря которой он рассчитывал обеспечить бессмертие своему имени.

И вдруг этакое сокровище пропало! Ему ничего более не оставалось, как заменить исчезнувший экземпляр другим. Но так как эти ящерицы встречались только в самых глухих дебрях страны нирбоа, то Джильпинг, ни минуты не задумываясь, воссел на своего осла и снова направился в глубь страны.

Спустя три месяца он снова вернулся в Мельбурн с драгоценным экземпляром ящерицы, но – увы! – она досталась ему на этот раз дорогой ценой: встреченный отрядом нирбоа и признанный бывшим кобунгом нготаков, Джильпинг был захвачен дикарями, уведен в их деревни и провозглашен кобунгом. А чтобы застраховать себя от похищения кобунга каким-нибудь из других туземных племен, нирбоа, невзирая на протесты злополучного Джильпинга, вытатуировали на его лице эмблемы своего племени – три концентрических кружка: один на конце носа, другой – вокруг губ и третий на подбородке. Как это ни странно, но доблестный англичанин скоро утешился, во-первых, потому, что он нашел свою ящерицу, а во-вторых, как человек практический, решил извлечь из этого неприятного обстоятельства немалую для себя выгоду, она создавала ему репутацию «мученика науки».

Освобожденный нагарнуками, узнавшими о его пленении, Джильпинг поспешил вернуться в Мельбурн со своей знаменитой ящерицей и наконец отправил все свои коллекции и ученые труды в Лондон, куда вслед затем отправился и сам.

Прибытие его в Лондон было встречено целым рядом оваций, банкетов и речей. Он даже имел честь быть представленным королеве Виктории и получил титул лорда Воанго.

Тут он вспомнил о своем обещании друзьям и, проведя несколько дней в кругу родной семьи, решил, запасшись съестными припасами, отправиться в Россию, причем не был забыт и его верный Пасифик.

Прибыв в Париж, Джильпинг прежде всего наведался к старому маркизу д'Антрэгу, от которого узнал об отъезде его сына в Астрахань.

Не теряя ни минуты времени, Джильпинг с ближайшим поездом отправился в Москву вместе со своим неразлучным Пасификом, предварительно отправив уже известную нам телеграмму.

Между тем после событий, разыгравшихся в «доме повешенных», Люс и Фролер пустились по следу «человека в маске», бежавшего с первым утренним поездом в Россию. Спустя несколько дней сыщики вернулись в Париж, прекрасно осведомленные о маршруте и намерениях Ивановича, который на этот раз, желая заманить своих врагов в глубь киргизских степей, не только не старался скрыть свои следы, а, напротив, умышленно вел себя так, чтобы можно было без труда проследить весь его путь от Парижа до Астрахани.

Но так как на этот раз желания Ивановича совпадали с желаниями Оливье и его друзей, то этот ловкий прием ничуть не изменил намерений Оливье преследовать его по всему свету, не зная отдыха и покоя.

Когда вернувшиеся из Москвы Люс и Фролер сообщили, что развалины монастыря в уральской степи избраны местом сборища Невидимых, то им поручили набрать сотню надежных людей, вооружить их и провезти в уральские степи.

Когда было принято это решение, князь Свечин отсутствовал: он усиленно хлопотал об отпуске для себя под предлогом, что его громадные поместья требуют его немедленного присутствия, а на самом деле только для того, чтобы иметь возможность присоединиться к своим новым друзьям и содействовать их планам.

Получив десятимесячный отпуск, он поспешил к графу Оливье, а тот, в свою очередь, сообщил ему о тех мерах, которые были приняты им для осуществления своего плана.

Но князь, к удивлению Оливье, отнюдь не одобрил их.

– Простите, граф, – говорил он, – но вы, по-видимому, совсем не знаете России. Ваш проект совершенно неосуществим, вы только попадете в лапы нашего смертельного врага. Во-первых, я готов поручиться, что мсье Люсу, как ни велика его ловкость, никогда не удастся доставить в Астрахань, не возбудив подозрения русской полиции, сто человек иностранцев. Во-вторых, допустив даже, что каким-нибудь чудом их и удалось доставить в Астрахань, как их собрать здесь? Ведь в первый же раз, как вы вздумаете собрать где-нибудь ваших людей, тотчас нагрянет полиция, арестует их и потребует от вас объяснения ваших намерений, чего вы не можете дать… Наконец, как эти люди смогут действовать в местных условиях, совершенно незнакомых им? Далее, разве не кажется подозрительным, что гг. Люс и Фролер так легко узнали о месте съезда Невидимых, тогда как до этого времени вся русская полиция оставалась в полном неведении относительно избранного места сборища?! Что касается меня, то я глубоко убежден, что это не что иное, как ловушка, в которую Иванович решил заманить вас и из которой никто из вас не должен выйти живым!

Речь князя была встречена глубоким молчанием; все невольно сознавали, что он был прав.

Оливье совсем пал духом.

– Но что же нам делать? – печально спросил он. – Неужели отказаться от мщения?

– Вовсе нет, – живо возразил Свечин. – Неисполним не сам план, а способ его осуществления. Имейте в виду, что насколько русские власти подозрительно относятся к иностранцам и даже к русским, приезжающим из другой части России, настолько беспечны по отношению к кочевникам, бродящим между Астраханью и Уральском, Оренбургом, Хивой и Бухарой. Ими никто не интересуется. Все эти люди – прирожденные воры и грабители, и из них я берусь набрать для вас какой угодно отряд!

– Вы становитесь нашим провидением, князь! – воскликнул повеселевший Оливье. – Я совершенно было пал духом: ведь для меня месить Ивановичу – цель всей моей жизни!..

– Я это знаю, – отвечал князь, – знаю все ваши удивительные приключения и даже больше знаю то, чего вы не знаете: те темные махинации, которые были пущены в ход, чтобы добиться ссылки князя Васильчикова в Сибирь. В свое время я помогу вам доказать его полную невиновность!

– Если в вашей власти помочь мне в этом деле, я буду вашим другом на всю жизнь!

– А разве это теперь уже не так? – улыбнулся князь. – Разве мы не друзья на всю жизнь, мой милый Оливье? Позвольте мне называть вас так и называйте меня сами не иначе, как просто Алексис! Вы спасли меня от самой ужасной смерти, и с этого момента моя жизнь, мое состояние, мое влияние и связи – все к вашим услугам.

– О, благодарю вас, мой дорогой Алексис, позвольте же мне только спросить вас об одном: каким образом князь был сослан в Сибирь?

– По личному указу государя, и только его же личный указ может его вернуть!

– Но почему же и княжна пострадала вместе со своим отцом? – спросил Оливье.

– Княжна вовсе не пострадала: ее поместили в монастырь благородных девиц, совсем не в наказание, а как сироту, до ее совершеннолетия… Когда она достигнет его, то получит право покинуть монастырь. Но не будем более касаться этих вопросов, мой милый Оливье! Я не вправе отвечать вам на все ваши расспросы теперь. Ведется следствие, и когда придет время, я буду на вашей стороне, и правда восторжествует… А пока займемся исключительно только нашим общим делом! Я сегодня же вечером еду в Астрахань, где мне надо быть несколько раньше вас, чтобы приготовить все для приема вас и ваших друзей.

Затем разговор перешел на чисто деловую почву: обсуждали количество необходимого оружия, которое следовало закупить во Франции и которое только князь Свечин мог в качестве дипломата безнаказанно провезти в Россию; затем надо было позаботиться о приобретении надлежащих паспортов для Оливье и его друзей.

Спустя три недели наши друзья были уже в Астрахани во дворце гостеприимного князя. Последний сейчас же стал развлекать их охотой, гуляньями, катаньями и обедами.

– Не надо, чтобы вас могли заподозрить в том, что вы явились сюда с какой-нибудь определенной целью, – говорил он, – старайтесь делать вид, что вы просто веселитесь и ничего более! Все остальное я беру на себя!

Астрахань – любопытный полуазиатский торговый город, а потому Оливье настолько увлекся совершенно новым для него характером этого города, его пестрыми базарами, его шумной торговлей и странной смешанной толпой на его улицах, что без особого нетерпения дожидался момента, когда нужно будет начать действовать. Напротив, Дик и капитан Спайерс изнывали от скуки. Самого князя его гости видели только за столом, где он неизменно присутствовал в роли радушного и любезного хозяина.

Что касается Люса и Фролера, то, объяснив графу, что пока их услуги не нужны, они отправились побродить по окрестностям и ознакомиться со страной как простые туристы.

Наконец столь долго ожидаемый решительный момент настал: однажды вечером, по окончании обеда, вместо того чтобы по обыкновению проститься со своими гостями, князь Свечин попросил их перейти из столовой в большую залу, куда приказал подать кофе. Все были в сборе, даже и оба полицейских агента, Люс и Фролер, как раз в этот день вернувшиеся из своих странствований.

В это время как раз подали телеграмму от Джильпинга.

– Господа, – сказал Свечин, когда радостное волнение, вызванное посланием почтенного джентльмена, несколько улеглось, – я пригласил вас сюда, чтобы сообщить о результатах моих усилий за этот месяц и вместе с вами назначить день и час нашего отправления. Но только что полученная телеграмма побуждает меня отложить мои сообщения до приезда вашего общего приятеля, принимавшего столь деятельное участие в вашей истории!

Все единогласно согласились с князем, после чего он попросил позволения удалиться, так как должен был повидаться с одним человеком, которого намеревался сегодня представить им, но ввиду изменившихся обстоятельств решил отложить и это представление до приезда мистера Джильпинга.

Спустя десять дней достопочтенный лорд Воанго, сидя на своем доблестном Пасифике, въезжал в Астрахань.

Его крупный, солидный живот и татуированный нос, и без того расцвеченный яркими красками из-за обилия поглощаемых им спиртных напитков, были так комичны, что молодой князь с трудом удерживался от смеха. Но когда достопочтенный Джильпинг поднес ко рту свой неразлучный кларнет и, по своему обыкновению, заиграл псалом, Свечин не выдержал и разразился громким хохотом.

Когда все мало-помалу угомонились, Джильпинг пересказал своим друзьям все свои приключения со времени их отъезда из Австралии, а те со своей стороны рассказали ему обо всем случившемся с ними в Париже.

В этот же вечер должно было состояться общее совещание, отсроченное до приезда лорда Воанго. К назначенному времени все собрались в большой зале. Князь на минуту отлучился, затем вернулся в сопровождении пожилого человека лет пятидесяти, воинственного вида геркулесовского телосложения, который обвел присутствующих испытующим взглядом, но не промолвил ни слова.

– Господа, – сказал князь, – позвольте вам представить Данилова, моего старого и верного слугу, бывшего крепостного нашей семьи; он отказался от воли, чтобы неотлучно состоять при мне. Его предок спас моего предка, и его семья насчитывает так же, как и моя, десятки поколений!

XX

Данилов, степной бродяга

НЕТРУДНО ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ, КАКУЮ страстную жажду мщения испытывал молодой князь Свечин по отношению к Ивановичу, заставившему его пережить самые ужасные в его жизни минуты, отчаяние и ужас в душном гробу. Кроме того, он не мог забыть, что унижался перед этим выскочкой. Ах, он все готов отдать, чтобы только держать его в своих руках: он заставит его испытать в сто раз большее, чем испытал сам!

Свечин прибыл в Астрахань ночью: ради успеха задуманного им плана необходимо было, чтобы Иванович не подозревал о его присутствии в Астрахани. Никто не сопровождал его. Дворец князя находился на расстоянии чуть не целой версты от того дома, где остановились Иванович и Холлоуэй. В заколоченном и пустом доме Свечина жили только два человека: Иван Баринов, управляющий всеми поместьями князя на побережье Каспийского моря и на Волге, и дворовый Данилов, служивший привратником в доме.

Этот Данилов был главным табунщиком, исколесившем всю степь вдоль и поперек. Когда он состарился, ему предоставили место привратника. Данилов был безгранично предан Свечиным и готов был идти на смерть по первому слову своего молодого господина.

Прибыв в Астрахань, князь, стараясь быть незамеченным, добрался до своего дворца, через маленькую калиточку в изгороди проник в свой дом и прямо прошел в кабинет Ивана Баринова, который при виде молодого князя чуть было не лишился чувств.

– Вы здесь, ваше сиятельство, и никого из нас не предупредили? Боже мой, у нас ничего здесь не приготовлено для вашего приема! – засуетился он.

– Я здесь инкогнито, Баринов, никто не должен знать о моем присутствии! – сказал князь.

– Слушаю, – проговорил Баринов, – ваша воля для меня закон; вы знаете, что на меня и на Данилова смело можете положиться!

– Я знаю вашу преданность и рассчитываю на нее, друзья; выслушайте меня. Вы, конечно, слышали о существовании Общества Невидимых. Это Общество получило такое название потому, что его главари неизвестны, о них только догадываются!

– Я что-то слышал об этом! – заметил управляющий.

– Так вот, пользуясь тем, что члены этого Общества не знают своего главаря, управляющего ими, шайка негодяев, имеющих, по-видимому, хорошие связи в высших сферах, вздумала использовать в свою пользу громадную силу, власть и капиталы этого Общества и сделала это так ловко и умело, что до сего времени не было никакой возможности уличить их. Мне было поручено проследить их в Париже, где некоторые из их действий возбудили подозрения Третьего Отделения. Об этом проведали мнимые Невидимые и решили стереть меня с лица земли!

– Вы меня пугаете, князь! – воскликнул Баринов.

– Меня заманили в западню, – продолжал князь, – связали и отвезли в заброшенный дом на окраине города. Сюда явился мнимый генерал Хосе де Коррассон и какой-то человек в маске, который объявил, что я приговорен к смерти Верховным Советом Невидимых и что приговор этот будет немедленно приведен в исполнение: я буду живым зарыт в землю!

– Боже правый! Отчего не было при вас никого из ваших верных слуг! – воскликнул управляющий.

«Покажи мне свое лицо, негодяй, – сказал я, – чтобы мне знать, кто мой палач!»

«Пусть так, если ты этого непременно хочешь, – проговорил „человек в маске“, – все равно, злоупотребить этим тебе не удастся!» И он сорвал с себя маску. Представь себе мое удивление, когда я увидел перед собой отставного казачьего полковника Ивановича!

– Того самого, у которого здесь есть собственный дом?

– Ну да! Тогда я увидел, что бесповоротно погиб. Но у меня явилась счастливая мысль попросить разрешения написать последнюю волю; это дало мне возможность выиграть время, и, вероятно, этому обстоятельству я обязан своей жизнью, так как в то время, как меня уже заколачивали в заранее припасенном деревянном гробу, я вдруг услышал шум и пистолетные выстрелы… Затем кто-то раскрыл мой гроб и вернул меня к жизни. Моим спасителем оказался молодой француз, граф Лорагю д'Антрэг, уже более двух лет ведущий борьбу с этими мнимыми Невидимыми, главарем которых является Иванович. Молодой граф рассказал мне свои невероятные приключения и поделился своими планами; мы с ним очень скоро сошлись. Он дал клятву преследовать Ивановича, которому тогда удалось благополучно бежать от нас, и покарать его за все злодеяния.

– Ах, князь, пусть они лучше не отваживаются преследовать Ивановича здесь, в уральских степях, где наше полудикое население всецело будет на его стороне. Заранее можно поручиться, что из этих иностранцев, которых Иванович, по-видимому, нарочно постарался заманить в степи, ни один не вернется живым на родину!

– Да, но ты забываешь, что теперь граф не один: с ним и я заодно! Я также поклялся захватить этого Ивановича живым или мертвым и учинить над ним такую же расправу, какую он хотел учинить надо мной!

– Зачем вам это, ваше сиятельство?! У вас есть свидетели, вы можете прямо обратиться к государю, и с негодяем поступят по всей строгости закона!

– Ты ошибаешься, мой добрый Баринов! Эти мнимые Невидимые имеют громадные связи в высших кругах. Им уже удалось добиться ссылки в Сибирь ни в чем не повинного князя Васильчикова, отца невесты молодого графа д'Антрэга, только потому, что они зарятся на его миллионные уральские прииски и золотые россыпи. Мы не знаем, какие важные лица принимают участие в этой шайке, кто замешан в этом деле. Приятно ли будет государю узнать о причастности ко всем этим преступным деяниям лиц, близко стоящих к нему?! Во всяком случае, несомненно, что в случае огласки этого дела мнимые Невидимые найдут себе очень сильную поддержку, и в лучшем случае мы добьемся того, что Ивановича сошлют в Сибирь. Но разве я этого хочу? Нет! Никогда в жизни я не забуду тех трех часов, которые провел перед своим гробом в двух шагах от вырытой для меня могилы, и тех нескольких минут, которые я провел в гробу, слыша, как заколачивали надо мной его крышку! Нет, я не буду иметь ни минуты покоя, пока не отомщу этому человеку!

– Да, князь, может, вы и правы… Надо обдумать, как лучше всего управиться с этим негодяем, если только позволите вашему старому слуге принять участие в ваших планах.

– Да, я именно с этой целью и рассказал тебе обо всем, мой милый Баринов!

– Но не следует ли опасаться, что смерть Ивановича вызовет жажду мести со стороны этих влиятельных и могущественных сообщников, о которых вы только что упоминали?

– Этого нечего опасаться; напротив, устранив этого человека, мы многим окажем серьезную услугу, избавив неосторожных, завлеченных им в его сети и обманутых им людей от этого Дамоклова меча, который теперь висит над ними. До тех пор, пока его ловкие махинации оставались в тайне, все были довольны, но с тех пор, как в Петербурге стали поговаривать, что какие-то смелые авантюристы, прикрываясь влиянием Общества Невидимых, злоупотребляют им в своих низких целях, большинство влиятельных лиц, впутанных Ивановичем в его дела, дорого бы дали, чтобы вырваться из когтей этого негодяя; но они боятся его!

– Понимаю, князь, но во всяком случае нужно соблюдать крайнюю осторожность! Я бы советовал воспользоваться опытностью нашего Данилова. Он предан вам всей душой; к тому же степь не имеет от него тайн… В этом деле он незаменим!

– Делай как знаешь! – отвечал князь.

Управляющий поспешил вызвать Данилова, который при виде князя выразил такие знаки трогательного почтения, что князь прослезился.

Не теряя времени, Свечин сообщил ему подробности своего пленения Невидимыми, рассказал о графе и его друзьях и заявил, что хочет во что бы то ни стало овладеть Ивановичем.

Внимательно выслушав князя, Данилов ответил.

– Здесь один только человек может помочь нам. Это – атаман Черных Всадников Хашим-Баши, которому мне удалось спасти жизнь. Он в долгу передо мной и обещал помочь мне, когда бы мне это ни понадобилось!

– А где можно найти его?

– Нужно отправиться в странноприимную общину и там спросить отца Николая!

– Так идем же туда.