Текст книги "Сын парижанина"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Вперед, вперед!

Автомобиль ускорил ход, и всадники были вынуждены пришпорить лошадей, чтобы не отстать. Еще несколько сотен метров, и гудок, давно умолкнувший, подал два прерывистых сигнала.

Тут же раздались два выстрела, которые обдали лица всадников огнем и дымом. Тотор и Меринос услышали сухой стук разбитых костей: их пораженные в лоб лошади рухнули убитыми наповал.

Оба юноши пролетели по инерции вперед метров десять, перекувырнулись и полуоглушенными остались на песке. Человек десять, скрывавшиеся между камнями справа и слева, бросились к ним, чтобы схватить, а может быть, и убить.

Но храбрые молодые люди, вскочив, смело взглянули опасности в глаза. Револьверов вынуть они не успели.

– Смелей! – крикнул Тотор, нанося удары кулаками, головой, ногами.

– Негодяи, негодяи! – рычал Меринос, боксировавший с яростью отчаяния.

Но разве могли они, почти дети, отбиться от десяти силачей, по-видимому, поднаторевших во многих драках и готовых к любым сюрпризам?

Неприятель одолел их числом, но они еще отбивались изо всех сил и вывели из строя половину своих врагов. Тотора и Мериноса связали, и резкий голос закричал:

– Тысяча чертей! Это не они!

– Значит, ошиблись. Раз так, нужно сейчас же их убить.

Юноши увидели воздетые ножи в мускулистых руках.

Блеснула сталь. Щелкнули затворы карабинов. Смерть надвигалась.

– А жаль – они молодцы, – продолжал тот же голос.

– Они узнают тайну, а значит, смерть им! – раздались голоса.

– Он один распоряжается! Властитель приказал захватить и привести к нему живыми двоих людей в платье полицейских. Мы должны повиноваться. Он решит их судьбу.

– Раз вышла ошибка, проще всего застрелить их.

– Довольно! Еще слово, и вышибу мозги у спорщиков.

Мериноса и Тотора подняли, как мешки, и унесли на руках к остановившемуся при первых выстрелах автомобилю.

Друзей бросили в широкий багажник сзади. Крышка захлопнулась, и громадная машина снова помчалась полным ходом.

_{Конец первой части}

Часть вторая

ГЛАВА 1

Пленники. – Пещера. – Душераздирающие вопли. – Негр и его нож. – Начало драки. – Эпическая борьба [99]99
  Эпический – относящийся к эпосу, сказаниям. Видимо, здесь выражение «эпическая борьба» надо понимать в ироническом смысле, поскольку речь идет о простейшей драке.


[Закрыть]. – Победа. – Бегство. – Земной рай. – Свет и тень на картине. – Под градом пуль. – Дьявольское оружие. – Побеждены!

И вот друзья в заточении.

– Ну, Тотор, получай твое безлюдье, где ни души, одна пустыня! – сказал американец.

– А ты, Меринос, радуйся автомобилю и образцовому джентльмену – то-то он из вежливости подавал сигналы и даже притормаживал ради нас!

– Да, пустыня оказалась населенной, а мой джентльмен – хамоватым! Мы оба влипли, и гордиться нам нечем, правда?

– Эх, если б только это! – сказал Тотор. – Ведь теперь и ты и я в самом деле пленники.

– Пока что нас просто крепко-накрепко заперли.

– Настаиваю: мы пленники.

– Да чьи?.. Зачем? – удивился Меринос.

– Чьи? Ты еще спрашиваешь? – ответил Тотор. – Конечно, разбойников… нечего и сомневаться. Эти молодчики смертельно ненавидят полицейских… Вероятно, они хотели изрешетить мистеров Пять и Шесть… Зря, что ли, они устроили стрельбу из винчестеров? Их ввели в заблуждение наши костюмы…

– Но ведь и мы неласково обошлись с господами из черной полиции, – возразил Меринос, – а мы не разбойники.

– О чем ты говоришь! – возмутился Тотор. – У нас хотели отнять жизнь и свободу. Разве мы виноваты, что эти дикие мужланы упорствовали, видя в нас убийц!

– И что же?

– Думаю, что типы, которые вот уже сутки держат нас…

– Без еды и питья…

– …Бандиты с большой дороги, которым есть что скрывать. К чему им свидетели? Будь уверен, они постараются от нас избавиться.

– Бррр! От твоих слов мороз по коже подирает, – сказал Меринос.

– Что делать! Я смотрю на вещи прямо. Наше положение серьезно, очень серьезно, поверь.

Два друга разговаривали вполголоса, сидя по-турецки на циновке, затейливо сплетенной туземцами из исполинских листьев.

Их заключили в пещеру, достаточно мрачную, чтобы подтвердить опасения Тотора. Сквозь зияющую в потолке узкую, длинную трещину едва проникал тусклый свет. Под ногами хрустел мелкий песок. Отвесные шероховатые, синеватые стены, кажется, были из слоистого песчаника. Все напоминало гробницу.

Пещера имела в длину метров десять, в высоту не меньше трех с половиной, в ширину же около шести. Больше всего она походила на подземный ход – его перегораживали громадные, из толстенных досок, двери. Одна дверь, другая… И на каждой – могучие замки.

Кроме брошенных на пол циновок, в пещере не было ничего похожего на мебель… Тюрьма, настоящая тюрьма, только без классической кружки с водой, чашки для супа и табурета.

Разговаривая, парижанин стягивал с сапог шпоры.

– Что ты делаешь? – спросил Меринос.

– Как видишь, снимаю шпоры. Очень нужная вещь для петушиных боев, да я-то не петух. Бить ногами – наш национальный спорт, однако драться я привык честно. Обойдусь без вспомогательных средств.

– А я буду боксировать, и ты увидишь, что я не косорукий, – заметил Меринос. – Жаль, они забрали наши револьверы!

– И даже нож. Наверняка готовят какой-то подвох. Жди нападения, – сказал француз. – Впрочем, нас не так-то легко запугать, правда, дружище?

В эту минуту раздался нечеловеческий вопль за одной из дверей. Еще… потом глухой удар… Друзья побледнели, вскочили на ноги, вслушиваясь в предсмертные хрипы неведомой жертвы. Последний вскрик, шум падения…

– Кого-то убивают! – воскликнул Меринос.

Парижанин всем телом навалился на дверь, но тяжелая панель даже не подалась. Обезумев от ярости, Тотор молотил по двери ногами, кулаками и отчаянно кричал:

– Негодяи… убийцы… трусы!

– Молчи, они убьют и нас, – шепнул испуганный Меринос.

– Не могу, я возмущен до глубины души… В двух шагах от нас совершают преступление! Помешать им – мой долг!

И француз снова стал неистово колотить в дверь. Оттуда послышались хриплые голоса, раздались проклятия, брань, угрозы.

– Держись, Меринос, сейчас нам будет жарко!

– Ну что ж, будь что будет! – смело откликнулся американец, к которому мгновенно вернулось все его хладнокровие.

Послышался щелчок замка, скрип отодвигаемого засова. В открытую дверь хлынул поток света, а затем вошел чернокожий исполин. Все в нем впечатляло: длинная борода веером, спутанные волосы, грудь колесом, громадные руки… Великан был обнажен до пояса. Короткие штаны держались на одной подтяжке, диагональю пересекавшей могучий торс.

Глаза его были налиты кровью, как у быка. Бросая свирепые взгляды, он двинулся к молодым людям, размахивая мясницким ножом, до рукояти красным от крови. За ним в нескольких шагах от входа стояло человек шесть белокожих рослых малых, одетых по-европейски и в сапогах со шпорами.

Три-четыре секунды… Казалось, атлет выбирал первую жертву. Тотор был перед ним. Подняв нож, исполин ринулся вперед с рычанием дикого зверя.

И тогда, демонстрируя удивительное мужество, парижанин насмешливо крикнул:

– Да это обезьяна!

Понял ли противник великолепное, неслыханное, ранящее как кнут презрение? «Пигмей» [100]100
  Пигмей – здесь: малорослый человек.


[Закрыть]осмелился оскорбить его, гиганта?!

Да, несомненно. По крайней мере, интонацию он уловил вполне!

Меринос содрогнулся и инстинктивно бросился вперед – заслонить собой друга.

– Нет, нет, – прозвучал резкий голос Тотора, – не двигайся!

Парижанин молниеносно присел и швырнул пригоршню песка в глаза чудовищу. Негр снова зарычал.

Тотор тотчас же развернулся и совершил маневр «ногой назад», секрет которого знают только виртуозы французского бокса.

Лошадиное копыто не нанесло бы удара сильней! Чернокожий раскинул руки, его глаза закатились, и со слабым стоном он рухнул как подкошенный.

Все заняло не больше шести секунд.

– Отлично! – восхитился Меринос.

– Это отец научил меня так отбивать бифштекс. Он был бы доволен…

Крики бешенства заглушили ответ француза. Стоявшие у входа белые, увидев, как упал черный гигант, набросились на юношей.

– Вперед, Меринос, вперед, – ободрял Тотор, – лупи их!

Друзья бросились к двери и бесстрашно вступили в схватку с нападающими. Бац! Бац! Это Меринос нанес два великолепных удара прямо в глаз длинному худощавому малому, который замахал руками и завопил.

– Так ему и надо, долговязому! Хороший удар, Меринос! – ликовал Тотор.

И с обезьяньей ловкостью он прыгнул на следующего. Это был тоже исполин, как большинство белых в Австралии. Заросший бородой до самых глаз, жилистый и крепкий, как дуб. Силач был уверен, что легко осилит хлипкого недоноска. Но едва он протянул свои огромные лапы – юркий Тотор выскользнул из его клешней, резко дернул гиганта за бороду и в ту же секунду ударил его в нижнюю челюсть.

Противник француза издал страшный крик, прерванный сухим треском выбитой из суставов челюсти. Миг – и она повисла на дряблых щеках. Рот стал бесформенной щелью, откуда неслись невнятные стоны. Потрясенный чудовищной болью, раненый вдруг пошатнулся и упал, потеряв сознание.

А Тотор веселился как одержимый. С раскатами хохота, напоминавшими пересмешника, он крикнул:

– Ага, зайчик мой! Теперь тебе уже не спеть «Пойдем со мной, моя курочка», – и, подскочив к самому крепкому на вид из врагов, подбодрил друга: – Смелей, Меринос, смелей, старина!

Да, вот когда американец порадовался, что еще во время своего учения в Англии увлекся боксом! Смелый, ловкий и редкостно сильный, он вскоре стал боксировать на уровне профессионалов… А сейчас наш герой так и рассыпал страшные удары, от которых гудели торсы и кровоточили носы!

В отличие от Тотора, он молчал, но все более входил в ритм матча, от которого зависело само их существование, и за несколько минут обрел поистине чемпионскую форму.

А парижанин, который заметил великолепное мастерство Мериноса, нашел время, чтобы выразить свой восторг.

– Ты классный боксер! Браво, браво! Уж я-то в этом разбираюсь!

– А ты, Тотор, похож на волчок среди кеглей! [101]101
  Кегли – игра, заключающаяся в сбивании шарами деревянных фигур – кеглей, расставленных в определенном порядке.


[Закрыть]

Очень точное сравнение. Парижанин прыгал, вертелся, бил руками, ногами, головой, опрокидывал всех, к кому прикасался. Меринос не отставал. И вот – с нападающими гигантами покончено. И это – в мгновение ока!

Поле боя было очищено. Выдохшиеся, но целые и невредимые, друзья победоносно посматривали на живописную груду тел. Брань поверженных казалась им музыкой.

Но… какой ужас! Справа от них, под нависшим камнем, как туша на бойне, висел труп совершенно голого негра с зияющей раной на горле. На земле, в луже крови, лежала туземная дубинка.

Робинзоны вспомнили вопли, предсмертный хрип, глухой удар, которым все закончилось, и поняли, что произошло.

Сомнений нет! Они – в пещере разбойников и, может быть, каннибалов!

Тем не менее за распахнутой дверью расстилался чудесный австралийский пейзаж. Вдали виднелись великолепные пастбища. Сновали стаи попугаев всех расцветок и видов. Над венчиками ослепительных цветов порхали тысячи бабочек, в траве топтались сорные куры и странные наземные попугаи, длинноногие, с эбеново-черным и изумрудным оперением, которые никогда не садятся на деревья. Наконец молодые люди, все более приходившие в изумление, увидели мирно резвящихся гигантских кенгуру, которые вообще-то пугливы и недоверчивы, но тут выглядели почти ручными.

Настоящий тропический рай среди гор, которые кажутся его естественным ограждением! Да, рай, о котором мечтали бы любители красот на всех континентах.

О, как хорошо было бы пожить здесь под щедрым солнцем, посреди всех этих чудес! Вдали от оглушающего шума городов, страшной скученности! Никаких тесных жилищ, шумных развлечений, зловредных испарений! А главное, светских условностей и жизни на пределе возможностей! Словом, всего того, что раздражает и доводит людей до изнеможения!

Вот о чем подумалось парижанину, едва он охватил взглядом цветущий райский уголок. Но что же тогда означает этот труп… убийцы… беспощадный бой, опасность, которая снова им угрожает… Увы, это тоже входит в сияющую картину дня, но только как ее тени, как ее душераздирающая реальность!

– Бежим, бежим отсюда! – крикнул Тотор. – Путь свободен!

– Да, мы хорошо поработали, – подхватил Меринос. – Бежим, во второй раз может и не повезти!

Чувствуя себя сильными, ловкими, друзья надеялись спрятаться где-нибудь в чаще, добраться до гор, словом, скрыться от преследователей.

Они побежали изо всех сил куда глаза глядят, побежали, стиснув зубы, прижав локти к телу. Позади слышалась брань; избитые разбойники поднимались, приходили в чувство, брались за оружие.

Прозвучал выстрел, над головами злой пчелой пропела пуля. Молодые люди побежали еще быстрей. Меринос не обращал внимания на жгучую боль в еле заживших ступнях, поспешая в сапогах мистера Шесть, которые при каждом его прыжке деревянно стучали, как кастаньеты, над чем Тотор охотно посмеялся бы в других обстоятельствах.

Бах, бах! Снова выстрелы. Пули летели с неприятным свистом, от которого вздрагивают даже храбрецы. Тотор понял, что бежать по прямой линии опасно, крикнул:

– Зигзагами, Меринос, зигзагами! Это помешает им целиться!

Мудрая предосторожность! И действительно, пальба продолжалась, но все мимо: двигающиеся цели явно сбивали врагов с толку.

– Наша берет! – крикнул парижанин.

– Палят-то из револьверов, пустяки! – ответил Меринос. – Кишка у них тонка! Вот из винчестеров нас давно бы уложили.

– Давай, давай, быстрее! – крикнул Тотор, видя, что сам он уже вне досягаемости.

Превосходные бегуны! Вот перед ними уже показались первые деревья. Скоро молодые люди скроются за их огромными стволами… Еще двадцать метров, и наконец передышка, если не спасение.

Но крики и выстрелы привлекли внимание человека, которого беглецы не успели хорошо рассмотреть. Он появился метрах в пятидесяти от них на пороге деревянной постройки, служившей как бы продолжением пещеры, и спокойно следил за беглецами.

Прилично одетый в теннисный костюм незнакомец держал в руке предмет из темного дерева, тонкий и плоский, как лезвие сабли, но значительно больше изогнутый. Внезапно он отбросил куртку, соломенную шляпу и взялся обеими руками за деревянную пластинку.

В мгновение ока он резко наклонился вперед, затем назад, вертя своей дощечкой, и внезапно выпустил ее из рук. Вращаясь, она со свистом и жужжанием полетела по направлению к беглецам.

Странный снаряд несся над самой землей, выделывая бешеные прыжки. Он издавал громкий, странный шум, который то прекращался, то возобновлялся вновь. Не дубинка и не метательный дротик, но стоит обоих! Можно было подумать, что эта деревяшка одушевлена, что ею движет ярость, и она сознательно ищет, куда лучше всего ударить.

Тотор услышал странное завывание и отскочил, но снаряд точно преследовал его и, продолжая вертеться, с неимоверной силой ударил по ногам.

– Бац! Прямо по ходулям! – закричал парижанин, рухнув на землю. – Меня подшибли! Вот это тумак! Берегись, Меринос! Я уж попробовал, что это такое…

В ту же минуту ужасная пластинка, прочная и плотная, как железо, отпрыгнула в сторону и с дьявольской точностью ударила по ногам и Мериноса.

– Hell dammit! У меня кости разбиты, – рухнул янки.

– Недобрый карамболь [102]102
  Карамболь – бильярдный термин: удар своим шаром в несколько чужих. Здесь слово использовано в переносном смысле.


[Закрыть], – прибавил Тотор, все еще не теряя присутствия духа.

Исполнив свое дело, но все еще жужжа, сатанинский снаряд упал. Но что это! Едва коснувшись земли, он вновь ожил, поднялся под углом в сорок пять градусов, описал правильную параболу и мягко опустился к ногам своего господина, который неторопливо надевал шляпу и куртку.

Разбойники, увидевшие падение беглецов, ринулись к ним, чередуя хохот и проклятия. Потрясая оружием, они с дикарской радостью выкрикивали:

– Позабавимся!

ГЛАВА 2

Вовремя! – Простой рассказ. – Метатель бумеранга [103]103
  Бумеранг – метательное орудие в виде изогнутой заостренной плоской деревянной палицы или серповидной дощечки.


[Закрыть]. – Нужно идти. – Австралийское оружие. – Неожиданности. – Удивительная роскошь. – Тотор рассказывает свою историю. – Никто не уходит отсюда живым. – Испорченный автомобиль. – Умирающий механик. – Начало службы.

Мрачное видение смерти возникло в воображении юношей. Их уже окружала яростная толпа бандитов. Теперь-то наверняка растерзают…

– Черт возьми! Это уже серьезно! – пробормотал Тотор. – Не о том я мечтал…

– Умереть под ножами разбойников, – прибавил Меринос, – ужасно!

Они взглянули на яркое солнце, на зелень, на цветы, на птиц, на улыбающуюся природу и молча пожали друг другу руки, не ожидая ничего хорошего.

– Тотор, – тихо шепнул американец, – мне жалко, что я так глупо прожигал свою жизнь, был пуст, жесток, всех презирал… С таким другом, как ты, я стал бы настоящим человеком.

Тотор не успел ответить на трогательные и полные достоинства слова. Негр, которого он так ловко сбил с ног, уже пришел в себя и, потрясая ножом, устремился к нему с людоедскими криками. Он явно собирался первым броситься на парижанина, который подобрался, вытянул руку, чтобы отразить удар. Еще несколько секунд, и все кончится!

По подоспевший метатель деревянной сабли сильно ударил ею плашмя по руке австралийца, и тот выронил нож.

Повелительным тоном джентльмен сказал негру несколько слов на странном наречии, и гигант мгновенно отошел, ворча, с видом побитой собаки.

Затем странный человек обратился к белым на правильном английском:

– Джентльмены, впредь до новых распоряжений этим людям даруется жизнь. Такова моя воля. Слышите?

– Хорошо, Ден, – хмуро ответил один из «джентльменов». – Воля твоя, хотя это против правил…

– Довольно, Нед! Я сказал, и точка. Ни слова больше, не то до утра вам не дожить.

Как и австралиец, белые опустили оружие и ушли, ворча.

Только теперь Тотор и Меринос могли рассмотреть черты незнакомца.

К своему великому изумлению, они увидели под широкополой шляпой негра, вернее, одного из австралийских негроидов, так не похожих на жителей Африки. Кожа его имела цвет не то сажи, не то шоколада. Прямой нос; взгляд живой и колючий; губастый рот плотно сжат. Очень густые волосы, как и длинная, непроглядная борода, слегка вились.

Лицо этого человека прежде всего поражало выражением жесткости, а может быть, и жестокости. Под платьем, которое на нем сидело изящно и ловко, угадывалось атлетическое сложение, не хуже, чем у полуголого дикаря в драных штанах, державшихся на одной лямке. Можно подумать, что тот был его братом: совпадали не только признаки расы, но повадки, позы. И такое же мощное телосложение, внушавшее трепет.

Однако костюм, тонкое белье, осанка, правильность речи и неожиданная изысканность манер отличали его от соплеменника-каннибала.

Вот что заметили с первого взгляда друзья, едва придя в себя после падения и неожиданной нервной встряски.

Незнакомец бросил взгляд на молодых людей и, нимало не заботясь, хватит ли у них сил выполнить его приказ, грубо крикнул:

– А ну, вставайте! За мной! Да не мешкать!

Слова благодарности за спасение от каннибалов застыли на устах юношей. Друзья почувствовали что-то таинственное и пугающее в этом человеке, совершившем благородный поступок столь несообразно грубо.

Приходилось повиноваться. Тотор с трудом поднялся, снова упал, напряг все силы и наконец удержался на ногах. Правда, он испытал боль, но обрадовался, поняв, что кости не сломаны.

Парижанин протянул руку Мериносу, чтобы помочь ему подняться, но американец, вероятно, ушибленный сильнее его, не мог встать даже на колени.

Бледный, с исказившимся от муки лицом и с лбом, покрытым потом, бедняга жалобно простонал:

– Не могу, не могу!

– Как? – насмешливо сказал незнакомец. – Столько стонов из-за какого-то слабенького удара бумерангом? А я еще вас пожалел… при желании мог бы переломить вам лапки, как сургучные палочки.

Теряя силы, держась только благодаря своей железной воле, Тотор приподнял друга и сказал ему по-французски:

– Мужайся, дружище. Встань! Умри, но покажи этому черномазому, что у белых есть и воля и сила.

Человек улыбнулся, будто понял сказанное, что, конечно, было, по мнению Тотора, совершенно невероятно, затем пожал плечами и ушел, помахивая бумерангом. Именно так называлось странное, невероятное оружие австралийских туземцев, которые пользуются им с удивительной ловкостью.

Бумеранг не походит ни на одно из орудий охоты или войны нынешних или древних времен; [104]104
  Утверждают, что древние египтяне обладали подобным метательным орудием, но этот факт не доказан. (Примеч. авт.)


[Закрыть]противоречит всем законам баллистики, бросает вызов нашим понятиям и привычкам, кажется чем-то невероятным – и тем не менее существует.

В руках европейца, как бы он ни старался правильно обращаться с ним, бумеранг – бесполезная щепка, которую ни к какому делу не приспособить.

А вот в руках привыкшего к нему с детства австралийца он может стать несравненным оружием. Брошенный ловко, он разбивает задние ноги исполинского кенгуру и опрокидывает громадного казуара – большую птицу, похожую на страуса. Его полет может по воле метателя быть горизонтальным, наклонным или вертикальным. Брошенный параллельно земле, бумеранг внезапно поднимается ввысь, вихрем врывается в стаю попугаев или зеленых голубей, сокрушая все, к чему прикасается, а затем – дело сделано, и он послушно падает рядом с умелым охотником.

По-разному объясняют действие и применение этого странного, смертоносного орудия. Говорят, что изогнутый в середине бумеранг имеет слегка развернутые в разные стороны концы, что делает его похожим на пропеллер. С силой запущенный, он ввинчивается в слои воздуха, опирается на них, что и объясняет его вихреобразное, скачками, движение. А внезапные изменения траектории полета и возвращение к охотнику задается неуловимым движением кисти – и это похоже на приемы бильярдистов, выполняющих эффектные удары из-за спины.

Правильно ли такое объяснение? Может быть. Но что за упрямство нужно проявить в изготовлении снаряда! А эти особые приемы? Их ни за что не может вполне освоить человек белой расы!

Шатаясь, спотыкаясь и прихрамывая, Тотор и Меринос с большим трудом все же прошли небольшое расстояние, отделявшее их от прилепившихся к скале построек. Вслед за незнакомцем они вошли в просторный холл, полный приятной прохлады.

– За мной, – приказал он им.

Друзья едва успели заметить охотничьи трофеи, оружие, украшавшее большие кедровые щиты на стенках, и скользкий кафельный пол. За бархатной красной портьерой, подхваченной толстой золотой цепью, оказалась другая комната, вроде просторного кабинета.

Молодые люди остановились в полном изумлении от обстановки: шезлонги [105]105
  Шезлонг – легкое раздвижное кресло, в котором можно полулежать.


[Закрыть], кресла-качалки, низкие кресла с подвижными спинками, роскошные и удобные бамбуковые скамьи и табуреты тонкой работы… На стенах, изящно задрапированных великолепными коврами, висели картины и фотографические пейзажи. Повсюду – этажерки с безделушками; книжные полки с множеством томов; гавайские ящички прихотливых очертаний; витрины с минералогическими образцами, наконец, фортепьяно! И к тому же у широкого окна – письменный стол из эбенового дерева! [106]106
  Эбеновое дерево – растет в тропиках. Его темно-зеленая, иногда черная древесина идет на изготовление дорогой мебели, музыкальных инструментов, изделий художественной резьбы.


[Закрыть]Мало того, еще один стол – широкий, малахитовый [107]107
  Малахит – ценный поделочный камень ярко-зеленого цвета.


[Закрыть], на котором в беспорядке с раскрытыми книгами, нотами, газетами соседствовали коробки сигар, украшенный драгоценными камнями кальян и янтарные мундштуки…

Тотор и Меринос не могли поверить своим глазам, видя неожиданную роскошь этого убранства. И это в забытом Богом уголке земли! Поразительный контраст…

– Сядьте, – предложил им незнакомец, который остался стоять, разглядывая гостей.

Когда они тяжело упали в кресла, он спросил:

– Теперь скажите, кто вы на самом деле, зачем и как попали сюда?

– Я – Тотор, – ответил парижанин, – а моего друга зовут Мериносом. Мы – туристы и свернули с пути, намеченного круговыми билетами, из-за несчастного случая на море. Нам обоим на двоих – тридцать пять лет.

– Значит, вы не полицейские?

– Что за небылица! Я – из Парижа; Меринос – из Нью-Йорка. Мы оба сходили с ума по путешествиям, и наши родители, далеко не миллионеры, с трудом купили нам круговые билеты.

Американец понял, почему друг ни словом не обмолвился о его отце – шерстяном короле. Опасно упоминать о богатстве в логове разбойников – хотя бы и самого высокого полета!

– Пусть так, – сказал незнакомец, – тогда вот ты, у которого язык хорошо подвешен, расскажи-ка мне о ваших приключениях, которые кажутся мне не очень-то правдоподобными!

– К вашим услугам, патрон [108]108
  Патрон – здесь: глава дела, мероприятия; шеф.


[Закрыть], – ответил, не смущаясь, парижанин, – только не будете ли вы так любезны, не угостите ли нас рюмочкой или даже бокалом чего-нибудь жидкого, хотя бы чистой воды, aqua fontis… [109]109
  Ключевая вода (лат.).


[Закрыть]Это не шутки, мы умираем от жажды.

Человек улыбнулся, нажал кнопку электрического звонка, сказал французу:

– Хорошо, теперь говори, да покороче.

Тотор потер болячки на ногах, поудобней уселся в кресле и с обычным спокойствием стал рассказывать обо всем, что случилось с ними, вплоть до того, как они увидели повешенного.

– Дальше, дальше, – проговорил их странный собеседник.

Тотор с наслаждением выпил несколько глотков превосходного эля, который им подал китаец, и продолжал свое пространное повествование:

– А наевшись коры дерева-бутылки, мы заснули. Тут-то нас и сцапали двое черных полицейских по имени Пять и Шесть. Им пришла в голову нелепая мысль отвести нас связанными в полицейский участок. Эти звери, под предлогом, что Меринос не мог поспевать за ними, хотели отрезать ему голову: видите ли, тяжело было везти то, что ниже шеи. Довольно странный способ сажать людей в кутузку! Я, конечно, стал возражать. А так как они не хотели меня слушать, пришлось их вздуть, и так основательно, что нам достались их клячи, пожитки, шмотки, словом, все их манатки.

– Ты, мальчишка, смог их одолеть? В одиночку, связанный?

– Что поделаешь, патрон, в жизни приходится выкручиваться.

– А почему они вас взяли в плен?

– Они вбили себе в головы, что мы – бушрейнджеры, и не могли отступиться от этой мысли. Конечно, мы бродяжили в австралийских кустарниках, но не в том смысле, как они понимали! Мне кажется, они приняли нас за других, настоящих рейнджеров… в дела которых лучше не путаться.

– Благоразумно! Продолжай, мой мальчик.

Начав говорить, Тотор уже не мог остановиться. Меринос, растянувшись в кресле, не в силах был шевельнуть ни ногой, ни рукой, а его друг, жестикулируя, без умолку болтал, не упуская красочных подробностей. Кажется, он уже позабыл об ударе бумерангом и вполне освоился в этой странной, если не сказать подозрительной, обстановке.

Незнакомец ничем не выражал нетерпения, то ли надеясь извлечь из болтовни нечто существенное для себя, то ли дожидаясь, когда молодой человек вконец запутается, станет противоречить себе и сам обличит себя во лжи.

Но Тотору незачем было петлять, он говорил только правду, рассказывая о мертвом лесе, о буквах «Б. Р.» со звездой, о расправе с собаками, о встрече с автомобилем.

Его подробный рассказ, впрочем, ничуть не смягчил сурового хозяина, который в глубине души, конечно, признал, что ошибся. Эти молодые люди, подумалось ему, вероятно, именно те, за кого себя выдают, сомневаться в этом не приходится. Но загадочному набобу [110]110
  Набоб – богач, жизнь которого отличается особой восточной пышностью.


[Закрыть]это явно не понравилось, он нахмурился, и его лицо, и без того суровое, приняло выражение неумолимой жестокости.

Меринос, наблюдавший за ним, содрогнулся. Никогда не падавший духом, Тотор мысленно сказал себе:

«Право, он похож на людоеда, почуявшего свежатинку».

А вслух самым любезным тоном прибавил:

– Теперь вы видите, патрон, что мы и в самом деле настоящие туристы, совсем безобидные малые, и хотим лишь продолжить наше сентиментальное путешествие вокруг земного шара. И вы были бы очень любезны, если бы просто отпустили нас отсюда, на наш собственный страх и риск.

Его слушатель усмехнулся, показав белые, острые зубы. Он погладил бороду черноватыми, сухими пальцами, на которых блеснуло множество колец, и сказал медленно, недобрым голосом:

– Ни один посторонний не выходит отсюда живым.

– Значит, мы осуждены на пожизненное?.. – спросил Тотор.

– На смерть, милейший мальчик, мы не любим нескромных глаз и лишних ртов.

– На смерть! – бледнея вскрикнул Меринос.

– Полно, патрон, – бесстрашно возразил Тотор, – вы этого не сделаете. Посмотрите на нас и подумайте, не найдете ли вы для нас другого занятия, кроме роли Маккавеев? [111]111
  Маккавеи – в Библии семеро братьев-мучеников, убитых за верное следование еврейскому религиозному закону (Примеч. перев.)


[Закрыть]

В эту минуту в передней послышался говор; казалось, кто-то вопреки запрету хотел войти в гостиную, но его удерживали. Хозяин встал, резко откинул портьеру и раздраженно крикнул:

– Что еще за шум? Кто смел войти сюда? А, это ты, Джим…

Показался белокожий с непокрытой головой, растрепанный, заросший бородой до самых глаз, с безумным выражением лица. Он оттолкнул китайца, который преграждал ему дорогу.

– Убирайся, ты! – крикнул он. – Я должен поговорить с хозяином. Ах, господин, если бы вы знали!

– Что? Что случилось? Отвечай скорее, да берегись, если ты напрасно побеспокоил меня…

– Автомобиль совершенно выведен из строя, – ответил Джим.

– Гром и молния! Час тому назад он был в прекрасном состоянии! Ты сторож. Что же ты делал? Ты головой отвечаешь за него, и ты умрешь!

– Хозяин, жизнь вашего слуги в ваших руках, – пробормотал Джим. – Свою должность я исполняю, но разве я виноват, что шальная пуля только что прошила мотор?

– О, идиоты! Целили в беглецов, а расстреляли мой автомобиль, – сказал тот, кого звали господином. – Но его можно починить? Что говорит механик?

Джим присвистнул и развел руками.

– С механиком дело плохо. Хоть на кладбище неси.

Лицо «господина» приняло пепельно-серый оттенок, он процедил сквозь зубы:

– Он, этот гигант? Единственный механик… Кроме него, не найдешь ни одного на протяжении пятисот миль!

– Да, господин. Харкает кровью, челюсть разбита, щеки порваны… Самый крепкий из нас, а превратился в мокрую тряпку.

– Кто же так его изувечил? – спросил «господин».

Джим заметил Тотора, который спокойно смотрел на него, и с изумлением произнес:

– Нечего ходить далеко за виновным: вот этот мальчуган… этот дьявольски сильный коротышка уложил полдюжины наших! Искалечил беднягу. Да и не его одного…

Хозяин взбесился. Схватившись за кобуру, он крикнул:

– Разрази тебя гром! Это уж слишком! Я, может быть, простил бы порванные шкуры моих молодцов, но увечье, а может быть, и смерть единственного механика! Ты за это ответишь!

Тотор поднялся с кресла, выпрямился и, подходя к наведенному на него револьверу, с поразительным спокойствием ответил:

– Незачем стрелять, это бесполезно. У вас нет механика? Извольте, патрон, я его заменю.

– Ты, недомерок?

– Попробуйте дать мне токарный станок, тиски, каких-нибудь железяк, обломков бронзы, стали, и вы увидите, сумею ли я воскресить вашу пыхтелку.

– Пожалуй, я испытаю тебя, и немедленно, – ответил «господин». – Но горе тебе, если не сможешь ничего сделать!

– Положитесь на меня! Итак, я могу считать место механика своим?

– Да, временно. Посмотрим, на что ты годен!

– О, тогда я спокоен. Но теперь, раз я имею у вас прочное социальное положение, позвольте рекомендовать вам моего замечательного друга, присутствующего здесь Мериноса… Сейчас он – всего лишь болящий, не может пошевелить ни ногой, ни рукой, страдает и молчит… потому что истинные страдания немы! Но он мечтает поправиться, чтобы стать вам полезным, дайте же должность и ему!