Текст книги "Сын парижанина"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Негры завопили, они угрожали, рыдали, как дети, катались по земле, извивались, наконец освободились от пут и закричали:

– Отдайте наших лошадей!

Полицейские бросились к поводьям, но Тотор поднял револьвер и произнес гоном, не допускающим возражений:

– Уберите руки! Не то мозги брызнут!

– Хватит! – жестко прибавил Меринос. – Довольствуйтесь тем, что мы забыли причиненное вами зло.

– Что будет с нами, мы же погибнем! – крикнул один из негров.

– Спасайте себя сами, как спасались мы, отыскивая себе пищу… Вам это легче; вы дикари и у себя на родине… Вот вам зажигалка, вот нож… у нас и этого не было. Бегите, да смотрите не попадайтесь нам!

– А мы – рысью, в путь, – прибавил американец и, пришпорив лошадь, поехал к соленому озеру.

ГЛАВА 9

Люди вне закона. – Остановка, не входящая в программу. – Таинственная мольба о помощи. – Бушрейнджеры. – Сухой лес. – Опять «Б. Р.». – Тягостное безлюдье. – Отдаленные звуки. – Адская свора, – Слой дохлых кроликов.

Вскоре завывания и проклятья полицейских замерли вдали.

Избавившиеся от них молодые люди вернулись к дереву-бутылке и грустно склонили головы, глядя на несчастного, которому они не могли даже отдать последний долг. Потом беглецы решительно двинулись в пустыню, которая простиралась перед ними насколько хватало глаз.

Тотор внимательно вглядывался в рыхлую песчаную почву. Его пытливый взгляд уже заметил следы. Здесь было немало отпечатков лошадиных копыт, человеческих ног, обутых в сапоги или ботинки, элегантный изгиб которых угадывался в следе.

– Вот что я искал, – сказал парижанин.

– И куда приведут нас эти следы? – спросил Меринос.

– К людям.

– Может быть, к ужасным разбойникам, – заметил американец.

– Еще неизвестно, что лучше, – отозвался Тотор. – С джентльменами из полиции мы уже имели дело. Только подумать: мистер Пять хотел отрезать твою голову и увезти в мешке с солью.

Меринос вздрогнул и побледнел.

– Ты мне еще не говорил об этом, мой Тотор, – прошептал он.

– Времени не было в суматохе схватки, принесшей нам свободу, пару великолепных лошадей и редкое удовольствие вздуть агентов общественного порядка.

– God bless me! Я, кажется, прикончил бы их, если б знал, – проговорил Меринос.

– И стало бы только хуже, – ответил Тотор. – Нас и без того могут отправить на виселицу.

– Да, на виселицу, – серьезно подтвердил Меринос, – потому что англичане не шутят перед лицом таких действий против власти… Так что, – мрачно скаламбурил он, – повесят нас чуть-чуть или чуть больше – уже не важно.

– По совести говоря, мне бы не хотелось преждевременно закончить жизненный путь, болтаясь на веревочке.

– Мне тоже.

– А раз так и мы вне закона, – продолжал Тотор, – чего же нам бояться разбойников?

– Если бы мы были в более или менее цивилизованных местах, все устроилось бы при помощи денег. Имя и сейф моего отца – сила!

– Да, да, помню, – сказал Тотор. – Ты говорил мне, что он важная шишка, и это меня немного успокаивает… Но вот беда – где его искать?

– Наверняка в Сиднее, где я собирался встретиться с ним, но…

– …Но, предпочтя вцепиться в меня, ты поневоле избрал карьеру робинзона… хотя зачем тебе думать о карьере – о яме, из которой Робинзон добывал бутовый камень! [87]87
  Бутовый камень – применяется в строительстве фундаментов и других сооружений.


[Закрыть]

Меринос посмеялся шутке и прибавил:

– Да, я закончил свое образование в Англии и отплыл в Сидней. Отец же недавно явился туда из Америки по делам шерстяного треста.

– А нельзя узнать, чем именно он занимается в Австралии? – спросил Тотор.

– Хочет завладеть на этом континенте всем запасом шерсти… скупить все и во что бы то ни стало поднять цены. Он и меня намеревался приобщить к своему бизнесу.

– Но эта закупка, наверное, разорит множество людей? – заметил парижанин.

– Пожалуй. Мы называем это спекуляцией. А ты-то сам куда направлялся, когда мы с тобой вдруг так славно нырнули с борта «Каледонца»?

– Пожинал плоды своего усердия. Я, видишь ли, успешно окончил первый курс художественно-промышленного училища. Между прочим, меня туда приняли раньше положенного – все мои сокурсники старше. В награду отец отправил меня в путешествие вокруг шарика, о чем я мечтал с детства. Маршрут наметили такой: Марсель, Порт-Саид, Аден, Коломбо, Сингапур, Батавия, Кинг-Джордж-Саунд, Мельбурн, Гавайские острова, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Антонио, Новый Орлеан, Вашингтон, Нью-Йорк и Гавр! [88]88
  Маршрут путешествия избран весьма удачно: указанные в нем населенные пункты и географические объекты находятся во Франции (Марсель), Египте (Порт-Саид), Йемене (Аден), о. Цейлоне (Коломбо), государстве Сингапур (г. Сингапур), Индонезии (г. Батавия, ныне Джакарта), Австралии (Кинг-Джордж-Саунд, Мельбурн), Гавайских островах, Соединенных Штатах Америки (Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Антонио, Новый Орлеан, Вашингтон, Нью-Йорк) и, наконец, снова Франции (Гавр). Путь пролегает через Средиземное и Красное моря, Индийский, Тихий, Атлантический океаны.


[Закрыть]Круговой билет стоит безделицу – три тысячи триста сорок франков в первом классе – и действителен целый год. У отца в моем возрасте не было ничего подобного, так что мне повезло. А на полдороге я сделал вместе с тобой не включенную в программу остановку, и, ей-богу, несмотря ни на что, путешествие получается занимательным!

– Лишь бы не заехать слишком далеко!

– Не дрейфь! Пусть все идет само собой, а там будь что будет!

Болтая так без умолку, они пустили лошадей размашистой рысью и проехали уже порядочное расстояние. Хорошо тренированные лошади отлично слушались новых всадников. Если бы не страдания Мериноса из-за обожженных ног, путешественники, гордые как капитаны, свободные, как школьники на каникулах, были бы совершенно счастливы.

Но вот животные стали тяжело дышать, и молодые люди пустили их шагом. До сих пор Тотор и Меринос не успели осмотреть вьюков на седлах черных полицейских. А теперь они обнаружили там сухари, вяленое мясо, табак, соль, сахар, немного виски, прессованное сено для лошадей, – словом, запас дней на пять.

– Вот это да! – восхитился Тотор, хрустя сухарем.

– Великолепно! – подтвердил янки, обкусывая пластину мяса.

– Глоток виски, и наши бедные желудки совсем придут в порядок.

Лошади внезапно остановились и шарахнулись в сторону.

Занятые разговором и едой всадники ничего не заметили, как вдруг Тотор вскрикнул:

– Что это такое?

На тропе, по которой шли лошади, лежало что-то отливавшее металлическим, сероватым блеском.

– Надо взглянуть, – сказал Тотор, соскакивая на землю и передавая свой повод Мериносу.

Парижанин поднял большое оловянное блюдо со слегка закругленным дном. Повертев его в руках, он сказал:

– Мне кажется, это одно из корытец, в которых золотоискатели промывают золотоносную почву. Но вот странность!

– А что?

– Тут слова. Похоже, что царапали ножом.

– Прочти.

– Трудно, – заметил Тотор, – буквы неразборчивы. Погоди-ка… ах, вижу: «Жертвы бушрейнджеров… грозит смерть… Помогите несчастным…» Все, больше не могу разобрать.

– Что это за бушрейнджеры?.. Ты знаешь что-нибудь о них, Тотор?

– Да, понаслышке. Отец в бытность свою в Австралии имел дело с этим обществом…

– Обществом?

– Да! Союз что надо! Эти австралийские бушрейнджеры – разбойники, бродяги, которые обирают население буша.

– Так вот к какому союзу хотели причислить нас во что бы то ни стало мистер Пять и мистер Шесть?

– Именно!

– Послушай-ка, – сказал Меринос. – Может быть, буквы «Б. Р.», вырезанные над повешенным, – сокращение слова «бушрейнджеры»?

– И вместе со звездой составляют знак, эмблему этого собрания негодяев? Думаю, ты прав. Но довольно, не могу же я вечно торчать здесь с этим блюдом! Пусть себе лежит, где лежало, а я сяду в седло. Рысью, марш!

Заинтригованные надписью, слегка обеспокоенные, друзья снова пустились вперед. И теперь уже не останавливались до самого заката.

– Слушай, я больше не могу, – сказал наконец Меринос. – И лошади спотыкаются на каждом шагу, давай остановимся.

Всадники подъехали к лесу, который давно синел на горизонте.

– Вероятно, мы отмахали громадное расстояние, – заметил Тотор. – Пора дать отдых скакунам, да и сами поужинаем, поспим.

К седлам были привязаны ремни. Воспользовавшись ими, молодые люди стреножили лошадей. Затем расседлали их и пустили пастись.

Почву покрывал толстый ковер «синей травы», которую тотчас же принялись жадно поедать животные. А их новые хозяева устроились у подножия гигантского дерева и с наслаждением растянулись на траве.

Меринос снял обувь и с удовольствием заметил, что несмотря на отсутствие лечения, а может быть, именно поэтому, его ногам не стало хуже.

Ужинать раздумали: усталость и недавние переживания лишили молодых людей аппетита. Седла – под головы, карабины – подле себя, и вот они уже крепко спят…

Разбудило их ржание. Это кони, наевшись и отдохнув, устроили побудку. Переминаясь на спутанных ногах, они удивленно рассматривали бледнолицых в полицейских мундирах, заменивших их черных хозяев.

Тотор и Меринос открыли глаза, зевнули, потянулись и замерли от изумления.

Повсюду, насколько хватало глаз, стояли сухие деревья; большие и поменьше, но все сухие до единого!

Рядом со скрюченными и зачахшими mullees возвышались башнеобразные красные эвкалипты, вершины которых гордо вздымались на стометровую высоту. Гиганты и карлики печально вытягивали свои оголенные, почерневшие ветви, похожие на корабельные снасти.

Нигде ни листа, ни цветка, ни почки. Лес-кладбище, населенный призраками деревьев-скелетов! В ветвях стояла могильная тишина. Веселые, шумные, пестрые попугаи давно покинули этот кошмарный лес.

Только синяя трава, которую так ценят отважные австралийские пастухи, изо дня в день бороздящие здешние просторы и понемногу заселяющие их, разрослась тут изобильно и беспорядочно.

Молодые люди, недоумевая, смотрели на лесную пустыню, ограждавшую, как стеной, пустыню песчаную. Еще больше поразило их, что характер растительности изменился так быстро, без всякого перехода – уже метров через сто, рядом с этой пустошью возвышался великолепный лес.

Они еще не успели обсудить это действительно странное явление, как Меринос вдруг подскочил, будто на него напал целый отряд гигантских муравьев-солдат.

– Невероятно!.. Уж не померещилось ли мне? Посмотри, посмотри же! – кричал он, указывая пальцем.

– Что там еще? – спросил Тотор.

Он поднял голову и увидел знак, глубоко вырезанный на чудовищно большом стволе того красного эвкалипта, под которым они спали: таинственные буквы «Б. Р.», на этот раз очень большие, а также пятиконечную звезду.

– Поразительно, – сказал парижанин, комически разводя руками. – Да, изумительно! Мы, можно сказать, в лесу спящей красавицы, где нет ни души. И вдруг – опять эта азбука? И здесь, и вон там – все те же «Б. Р.»! Смотри, еще и еще.

Действительно, повсюду на самых больших деревьях были вырезаны огромные таинственные символы бушрейнджеров, то ли как условный знак вблизи тропы, то ли как запрет заходить в лес.

По крайней мере, так предположил Тотор.

– Удивительно, – проговорил он, – позади нас честные люди, которые вешают за шеи нарушителей закона. Впереди – разбойники, которые вешают за ноги тех, кто нарушает их правила. Случай сложный, и я задаюсь вопросом, что же нам делать?

– Поедем вперед, – сразу предложил Меринос, – разбойники еще не собирались отрезать мне голову… С ними будет легче сговориться.

Тотор пожал плечами.

– Пусть так! – сказал он и, как человек, который никогда не отступает от принятого решения, стал седлать и взнуздывать лошадей. Это было нелегкое дело: белая кожа все еще пугала животных. Только через час молодые люди вскочили в седла и пустили коней крупной рысью.

Они двигались между деревьями-призраками, завороженные нерушимой тишиной смерти, под палящими лучами солнца, которое обращает в уголь иссохшие деревья и еще более выделяет синеватую окраску прерий [89]89
  Прерия – обширное равнинное степное пространство умеренной климатической области Северной Америки (термин относится только к этому региону).


[Закрыть].

Так тянулись долгие часы, пока всхрапывающие, покрытые пеной лошади не остановились.

– Ну и местечко, нечего сказать! – сказал Тотор, отирая лоб. – Но куда же запропастились жители? В конце концов это становится однообразным!

– Да, да, однообразным, – как послушное эхо повторил Меринос. – Я многое дал бы за то, чтобы услышать хоть что-нибудь: пение птицы, крик животного, человеческий голос. Какой-то туман обволакивает мою душу…

Точно злобная фея услышала желание американца и тотчас исполнила его. Издали долетели звуки, схожие и с тявканьем шакалов, и с волчьим воем, и с визгом терзаемой собаки, но в целом не похожие ни на что.

Встревоженные лошади насторожили уши и, коротко заржав, поскакали во весь опор, точно охваченные безумным испугом.

– Какая-то адская свора гонится за нами! – сказал Тотор.

Несмотря на бешеную скачку, странные звуки приближались, делались все ужасней, все отчетливей. Неведомые животные настигали коней.

Молодые люди обернулись и в ста метрах за собой увидели свору – около пятидесяти чудовищных зверей, которые неслись за ними со страшным воем.

Дикие австралийские собаки? Но динго [90]90
  Динго – одичавшая австралийская собака, схожая с волком.


[Закрыть]всегда молчат, и они вдвое меньше. Волки? Их нет на этом континенте.

Еще несколько прыжков, и страшные звери, летящие с поистине непостижимой скоростью, догнали лошадей и стали хватать их за ноги. Бедные кони заржали, отбиваясь копытами от злобных преследователей. При виде крови всадники переглянулись:

– Они растерзают нас!

Между тем незаметная ограда перерезала им путь: это была одна из тех проволочных сеток, которые скваттеры [91]91
  Скваттер – в Австралии – скотовод, арендующий для своих стад участки необработанной земли.


[Закрыть]ставят, чтобы отделять одно пастбище от другого и не позволять смешиваться стадам.

Тотор наконец увидел тонкую железную сетку и воскликнул:

– Во весь опор! Нужно перескочить, не то погибнем.

Молодые люди пришпорили лошадей, животные напрягли все свои силы. Ограда возвышалась метра на два, самое меньшее.

Сделав невероятный прыжок, чистокровные кони очутились по ту сторону сетки.

Спасены? Нет еще! Но хотя бы минутная передышка. Воющая стая остановилась перед сеткой и стала бешено рвать ее зубами.

Выдержит ли тонкая железная проволока? Нет, это невозможно!

Лошади дрожали, вырывались, но Тотор снял с себя куртку, накрыл ею голову своего коня и завязал рукава под челюстью, крикнув Мериносу:

– Сделай так же.

Ослепленная лошадь Тотора успокоилась. Отважный молодой человек соскочил на землю, держа в одной руке карабин, в другой револьвер. Перед ним горели, как багряные угли, глаза, зияли кроваво-красные, полные пены пасти. Он мысленно сказал себе:

«Собаки… помесь датских догов [92]92
  Датский дог – крупная, сильная служебная собака.


[Закрыть]с динго. Эти звери сильны, как львы, и кровожадны, как тигры. Нет, постой!»

Один из псов, серый, с широкой грудью, с ловкостью пантеры подпрыгнул, метнулся поджарым телом на решетку, которая лишь немного задержала, но не остановила его.

Он уже спрыгивал с другой стороны, когда Тотор поднял револьвер, и в перегретом воздухе щелкнул негромкий выстрел.

Пес упал через голову и, простреленный насквозь, стал кататься и биться в судорогах.

– Один готов, – сказал парижанин. Тут он наступил на что-то и вскричал: – Но в какую тухлятину мы угодили?.. Что за вонь!

Однако промедление было действительно смерти подобно. Тотору и Мериносу ничего не оставалось, как ожесточенно сражаться против озверевшей своры, которая вот-вот прогрызет ненадежную преграду.

С американским хладнокровием Меринос подошел к сетке.

Через ее петли, стреляя в упор, он без единого промаха уничтожал взбесившуюся стаю.

Тотор подкарауливал собак, которые пытались перескочить через ограду. С необыкновенной ловкостью он убивал их, так сказать, на лету и каждый раз приговаривал:

– Получай, грязная псина! Больше не будешь прыгать, чтобы полакомиться моей филейной частью!

За револьверами пошли в ход карабины. Друзья перезарядили оружие и продолжили стрельбу. Уже больше половины врагов лежали на земле. Пули, что насмерть сразили одних, рикошетом ранили других псов, и те жалобно скулили.

Поле битвы было усеяно трупами, окрасившими землю в красный цвет, как на бойне.

Атака захлебнулась…

– Ну, – сказал Меринос, – еще залп!

Два друга выстрелили. Несколько собак упали, а уцелевшие, всего какой-нибудь десяток, отошли. Они не совсем отказались от нападения, но благоразумно спрятались за сухие деревья, сели и громко завыли, как на волчьей охоте.

– Победа, победа! – закричал Тотор, подбрасывая в воздух свой карабин, как араб на джигитовке. – Но откуда все-таки этот ужасный запах? Смотри, что за падаль валяется у нас под ногами? Слой не меньше фута, и конца ему не видно!

– Могу ответить, так как много слышал об Австралии. То, что покрыло всю почву, насколько хватает глаз, – это тела кроликов, подохших от голода!

ГЛАВА 10

Бич. – Почему засох лес? – Подальше от трупов. – Удивление Тотора. – Автомобиль в пустыне. – Преследование. – Подозрительный маневр. – Засада. – Битва. – Побеждены превосходящими силами! – Похищение. – На полной скорости.

Странная вещь случилась с индийским царем Сирханом, который жил в начале V века. Мудрец брамин Сиса изобрел шахматы. Он научил царя игре, и Сирхан был так восхищен ею, что в благодарность предложил брамину самому определить себе награду.

Сиса скромно попросил, чтобы ему дали одно зерно пшеницы за первую клетку шахматной доски, два за вторую, четыре за третью, восемь за четвертую и так далее, до шестьдесят четвертой клетки, удваивая каждый раз число зерен.

Считая, что щедрость обошлась ему дешево, царь согласился, не подумав как следует. Посчитали. Перемножив цифры и зерна, обнаружили, что урожая всей страны не хватит, чтобы наградить мудреца.

Почти то же самое получилось и с размножением кроликов в Австралии. Тот, кто первым привез туда пару симпатичных грызунов, конечно, не мог и предположить, что наш братец кролик всего через несколько лет станет бедствием, бичом всей страны! Эти зверьки размножаются необыкновенно быстро. Каждые два месяца у крольчихи появляется восемь или десять детенышей, которые в пятимесячном возрасте и сами начинают плодиться. А так как каждая особь живет, в среднем, девять-десять лет, количество неутомимых грызунов растет с фантастической быстротой [93]93
  Автор не совсем точен: крольчиха достигает половой зрелости к 3–4 месяцам, в году бывает 6 окролов (родов), по 6–8 крольчат в каждом. Продолжительность жизни крольчихи 7–10 лет, но период продуктивного хозяйственного использования составляет 2–3 года.


[Закрыть].

Найдя в Австралии идеальные условия обитания: бесконечные прерии, почти полное отсутствие хищников, – кролики расплодились невероятно.

Обнаружив, что можно заняться приятным спортом, поселенцы стали увлеченно охотиться на зверьков, но братец кролик плодился быстрей, чем пуля успевала вылетать из ружья.

Некогда милый зверек стал уже мешать, да к тому же оказался вороватым. Началось буквальное опустошение зеленого континента!

Размножению кроликов всячески пытались помешать. Ей-богу, длинноухих не жалели. Но – как с гуся вода. Братец кролик продолжал плодиться. В короткое время все новые колонии зверьков возникали, росли, утверждались, образовывали стада, армии, кочевые орды, которые пускались в путь, подчистую выбривая пастбища, выгрызая кору и оставляя за собой землю такой, будто по ней прошел пожар. Вообразите себе сплошной слой саранчи, опустошающей Капскую колонию [94]94
  Капская колония на юге Африки принадлежала в 1652–1795 и 1803–1896 годах голландцам, в 1795–1803 и 1806–1910 годах англичанам. В 1910–1961 годах – английский доминион (самоуправляющая часть Британской империи). Ныне – Южно-Африканская Республика (ЮАР).


[Закрыть], Аргентину или наш Алжир, только замените каждое насекомое кроликом.

Люди объявили ушастым разбойникам беспощадную войну, но проиграли ее. Оружие, засады, огонь, яды, даже чума, которую кроликам пытались привить, – все было бесполезно!

Стремительно и неотвратимо, как наводнение, они затопляли собою континент. За одни сутки, оголив стволы, смахнув под метелку стебли и обглодав все до последнего корешка, они обрекали на голодную смерть овец, коров и лошадей. Правда, в конце концов и сами погибали от истощения.

Чтобы избежать полного разорения, поселенцы, не жалея никаких сил и затрат, огородили железной проволокой обширные пастбища и пустили по ней электрический ток. Пришлось заземлить металлические сетки, чтобы не дать кроликам подкопом проникнуть в земной рай голубых трав и чистых источников.

Нашествия сразу прекратились. Кролики расквасили себе носы об ограды и обломали зубы о железную проволоку. Они прыгали, скакали у решеток, скапливались тысячами, выжидали сутками и наконец умирали от голода. Их трупы покрывали толстым слоем многие квадратные километры земли и быстро разлагались под жгучим тропическим солнцем.

Ущерб от кроликов понесли не только луга и посевы. Если б Тотор и Меринос внимательней пригляделись к деревьям в засохшем лесу, они заметили бы, что все они, большие и маленькие, были обглоданы до высоты примерно в двадцать пять сантиметров от земли.

Лишенные питательных соков, обгрызенные до заболони, многовековые гиганты погибли. И это опустошение совершили мелкие животные! Не все, впрочем, оплакивали эту потерю. Иногда и несчастье приносит пользу. Лесная тень и корни – смертельные враги пастбищ. Ни травинки не может вырасти в лесу! Но если деревья погибали, мертвый лес мало-помалу превращался в великолепный луг, отраду овцеводов. После гибели кроликов они сохранили изгороди на молодых лугах, чтобы защитить их от нового нашествия грызунов. Скоро и овцы прибыли сюда, а там, вместе с людьми – их лошади и собаки. Вот так и обосновались тут первые поселенцы.

На свое счастье, Меринос и Тотор очутились подле одной из таких преград длиной около десяти лье, и она спасла их, задержав свирепую свору.

Избежав опасности, друзья вернули зрение лошадям, сняв с их голов куртки, и потихоньку двинулись дальше.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Меринос, – меня уже тошнит.

– Да уж, такое кроличье фрикасе [95]95
  Фрикасе – нарезанное мелкими кусочками жареное или вареное мясо с какой-либо приправой.


[Закрыть]только для любителей выдержанной дичи, с запашком.

Лошади с трудом вытаскивали ноги из отвратительного гнилья, скользили, спотыкались, но шли вперед.

– Тотор, – заметил американец, придерживая поводом лошадь, – ты бредил приключениями, и мне кажется, последние были из ряда вон.

– Великолепные, дружище, – ответил Тотор, – отец будет очень доволен, когда услышит рассказ о них! Ну, а тебе разве не больше нравится жить так, чем быть смешным франтом, рисоваться перед окружающими, дуть спиртное, держать пари и распускать хвост на борту «Каледонца»?

– Ей-богу, я с тобой согласен!

– Вот теперь мы живем по-настоящему, не каждый миллиардер может позволить себе такое путешествие.

– Конечно, только здесь не хватает населения, удобств, городов. Хотелось бы увидеть дом в двадцать два этажа, фабричную трубу, трамвай, газетчика.

– А мне нравится безлюдье… Вдумайся, дружище: мы должны рассчитывать только на себя, непрестанно бороться за свое существование.

– Ну, это безлюдье относительное, мой милый Тотор.

– Нет, полное, абсолютное, – возразил парижанин. – Я знаю географию этой местности и ручаюсь, что на шестьсот – семьсот километров кругом нет ни одного поселка.

– А повешенный? А оловянное блюдо? А мольба о помощи, нацарапанная на нем рукой умирающего?

– Вероятно, тут были бродяги, разбойники из австралийского буша. Они отомстили кому-то и убежали от полицейских, чьи обноски на нас.

– Я другого мнения, – заметил Меринос, – и как знать, не предчувствие ли это? Мне все кажется, что мы в засаде, окружены, и скоро что-нибудь да случится.

– Но ведь с нами постоянно что-нибудь случается, – ответил Тотор. – Вечные неожиданности бога Случая.

– Что ты думаешь о собаках?

– Они давно убежали от своих хозяев и одичали, – сказал парижанин.

– А кто поставил ограду?

– Ее поставили больше года тому назад и не скоро придут к ней опять.

– А следы лошадей, «Б. Р.» со звездой?

– Ба! Пустая угроза! – беспечно проговорил Тотор. – Забавы тех, кто хочет сойти за буку! Так что я повторяю: мы одиноки, вокруг нас одна пустота.

Разговаривая, робинзоны мало-помалу выехали из ужасного места, покрытого падалью. Им понадобилось для этого минут двадцать, потому что с этой стороны слой дохлых кроликов простирался километра на два. А с другой – уходил в бесконечность.

Зрелище было необычным: огромная равнина, покрытая ковром из серых шкурок и украшенная миллионами задранных белых хвостиков.

Два друга держались ограды. Мертвый лес стал редеть. Вдали показались невысокие горы, до которых путники надеялись добраться на следующий день.

Теперь же им пришлось остановиться, чтобы дать отдых измученным лошадям. В хорошем настроении наши герои стали устраивать бивак, вспоминая целую серию выпавших на их долю приключений. Потом славно пообедали. С аппетитом уничтожая припасы черных полицейских, попивая их виски и куря их табак, друзья составили план действий.

Он был прост. Тотор и Меринос решили двигаться на восток.

Они погрузятся в угрюмое одиночество австралийских пространств, где нашли свою смерть многие храбрецы. Друзья попытаются решить трудную задачу – пересечь всю Австралию с запада на восток, употребив на это, может быть, долгие месяцы, побеждая невероятные опасности. Придется преодолеть тысячи километров, не встречая ни живой души на неисследованных, пустынных, бесплодных просторах. Но это не поколебало их ни на минуту.

– Упорство, уверенность, немного везения – и мы доберемся! – сказал Тотор.

На следующий день они поехали навстречу восходящему солнцу к горам, увиденным накануне. Часа четыре не останавливались. Посреди испепеленных солнцем прерий им стали попадаться большие оголенные пространства плотных песков.

Меринос, обливаясь потом, полузакрыв глаза, убаюканный движением лошади, дремал, еле отвечая Тотору, который, как всегда, прокладывал путь и всматривался в окружающее.

Вдруг парижанин подскочил в седле, будто у него над ухом выстрелили из карабина.

– Меринос, Меринос! – закричал он.

– Что там?

– Кричи! Ущипни меня, стукни кулаком!

– Зачем? – удивленно спросил американец.

– Чтобы увериться, что я не брежу.

– Скорей всего, у тебя солнечный удар.

– Ну-ка… тебя я вижу и слышу хорошо… не сплю… не свихнулся, значит, все так и есть!

– А что такое?

– Черт возьми! Невероятное явление! Посмотри сам… там, на песке!

– Ах, это, – спокойно заметил Меринос, – следы колес. Твое безлюдье – людно, милый мой.

– Не в том дело. Не следы удивляют меня, они нам уже попадались, а их вид.

– Не понимаю.

– Посмотри. Раз есть колеса, значит, они принадлежат какой-то повозке, карете, экипажу, телеге…

– Да, повозке, в которую запряжено какое-нибудь четвероногое, но бывает, и двуногое…

– Правильно! Но почему же тогда между параллельными следами нет следов ног? Да и колеса оставили не обычную гладкую колею с острым краем, а небольшое полукруглое углубление в виде желоба.

– Странно, – проговорил, заинтересовавшись, Меринос. – Посмотрим поближе!

Тотор, соскочив с лошади, нагнулся и вскрикнул:

– С ума сойти! Это невероятно! В таком месте – даже предположить невозможно! И все же – черт меня побери, и пусть дикарь насадит меня на вертел, если здесь не проезжал автомобиль!

– Что ж, мой милый, всякое бывает. Автомобиль? Его владелец, конечно, джентльмен, который подбросит нас поближе к дому.

– Я не так доверчив, как ты, – живо прервал друга парижанин. – Спортсмен, который раскатывает по пустыне, наверняка что-нибудь скрывает, или не в своем уме, или просто автокретин!

– Браво! Я запомню это словечко в ожидании разгадки.

– Наверное, ждать долго не придется. – Говоря это, Тотор приложил к уху ладонь.

– Ты что-то услышал? – спросил янки.

– Неясно слышу клаксон… [96]96
  Клаксон – звуковой сигнал автомобиля или мотоцикла, до 30–40-х годов XX века – рожок с резиновой грушей.


[Закрыть]

– Значит, это джентльмен… Он подает нам сигнал. Тотор, ты действительно слышал?

В эту минуту вдали послышался отчетливый трубный, как у довольного жизнью слона, голос стального чудовища.

Меринос шумно захлопал в ладоши, а пораженный Тотор вскочил в седло.

И вот показался блестящий, красный с золотом автомобиль, катившийся точно по французским дорогам, но поднимавший за собой облако мелкого песка.

– Урра-а-а! – закричал Меринос. – Спасены! Я говорил, что это джентльмен!

Пока Меринос в восторге аплодировал, автомобиль приближался, теперь до него оставалось всего сто метров. Два друга разглядели странную удлиненную форму герметически закрытого, с широким сиденьем спереди, кузова, в стеклах которого ослепительно отражались солнечные лучи. Из-за их блеска молодые люди не смогли рассмотреть сидевшего за рулем джентльмена-избавителя.

От шума и сверкания огромной машины, которая мчалась, как метеор, лошади испугались, поднялись на дыбы. Всадникам пришлось употребить всю свою силу и ловкость, чтобы сдержать, успокоить их и самим усидеть в седлах. Машина замедлила свой бег, почти остановилась, но вдруг сделала быстрый поворот и умчалась.

– Оказывается, наш джентльмен довольно хамоват, – насмешливо заметил Тотор.

– Да нет, ты увидишь, увидишь…

– Я уже вижу, что он улепетнул и оставил нас с носом… Может быть, узрев наши полицейские мундиры, он испугался штрафа за превышение скорости?

– Ну, ты шутник! Он, наверное, просто боится опять испугать наших лошадей. Смотри, как медленно он едет! Восемь миль в час, как галоп на охоте. Вероятно, для того, чтобы мы последовали за ним…

Слышались отрывистые звуки автомобильного гудка. Машина двигалась не быстро, будто желая подтвердить слова американца.

И довольный Меринос воскликнул:

– Вперед, вперед!

– Хорошо, – ответил француз, – я изумлен… но что-то я не в восторге и не знаю, чем все это кончится.

– Тотор, не узнаю тебя!

– А что ты хочешь? Точно тебе говорю: со мной такое первый раз в жизни случается!

Янки не ответил, пожал плечами и припустил лошадь в галоп. Радуясь приключению, он обдумывал про себя эту странную встречу и мечтал о счастье увидеть через недолгое время кого-нибудь из своих близких. Да, черт возьми! Именно так… наверняка какой-то богач, свихнувшийся на автомобилизме… состоятельный оригинал, для которого не существует ни времени, ни расходов, ничего, что могло бы помешать удовлетворению бьющей ключом фантазии. Ибо не каждый сможет разъезжать вот так по пустыне, на машине неизвестной модели, стоящей не меньше двадцати тысяч долларов.

И Меринос сочувственно взглянул на Тотора, малого, конечно, храброго и доброго, но неспособного понять, даже представить себе роскошную жизнь миллиардеров… этот непрестанный трепет души и тела, отчаянную гонку за всевозможными удовольствиями… безумное существование, одно воспоминание о котором опьяняет американца, как добрый глоток шампанского «extra dry»!.. И на одну минуту юный искатель приключений в австралийском буше, бедолага, которого подстерегают голод, страдания и смерть, снова стал снобом, так сурово наказанным Тотором на борту «Каледонца».

Видимо, нельзя разом снять коросту [97]97
  Короста – гнойные струпья на коже, здесь – в переносном смысле.


[Закрыть]дурных привычек. Для этого требуется несколько жестоких ударов судьбы. И они, пожалуй что, не заставят себя ждать.

Американец поскакал рядом с Тотором за автомобилем, который ехал все с той же скоростью. Сумасшедшая скачка продолжалась уже более двух часов, когда окружающий пейзаж стал понемногу меняться.

Близились горы. Песчаная пустыня сузилась, показались коричневые скалы, которые обступили ее как реку в теснине. Вскоре исчезли деревья и кусты, не осталось никаких растений, даже травы. Повсюду виднелись только темные глыбы да песок у их подножия.

Местность становилась все более зловещей.

– Настоящая ловушка, – прошептал Тотор, инстинктивно кладя руку на пистолет.

Меринос снова пожал плечами и ответил покровительственным тоном:

– Ты ничего в этом не понимаешь. Но все равно – вперед, старина. Будь спокоен, я за все ручаюсь.

Следуя за автомобилем, пыхтевшим, как задыхающийся мастодонт [98]98
  Мастодонт – крупное ископаемое хоботное млекопитающее. От мастодонтов произошли слоны. Высота 1,5–3,2 м.


[Закрыть], всадники уже втянулись в ущелье. Теперь было поздно отступать.

К тому же никакая человеческая сила и никакие доводы не заставили бы ретироваться американца, который все кричал: