Текст книги "Сын парижанина"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Часть третья

ГЛАВА 1

Бегство в автомобиле. – Две фуражки и две пары сапог. – Окорок. – Слишком солоно. – Страшная жажда. – Без воды. – Дорога. – Деревья. – Запах горелого. – После пожара. – Истребление овец. – Отравленный источник. – «Б. Р.»

Бум!.. Бум!.. И снова: бум!

С равными промежутками прогремели три оглушительных взрыва, и эхо отдалось вдали, как от пушечных выстрелов.

Меринос и Тотор инстинктивно нагнулись, ожидая жужжания снарядов. Приникнув к рулю, парижанин внимательно посмотрел на солнце и проворчал сквозь зубы:

– Что это, Бо? По нам стреляют?

– Нет, это сигнал тревоги, – ответил австралиец.

– Значит, из пушки по попугаям! – беззаботно пошутил опьяненный скоростью Меринос.

– Тут не до смеха, выстрелы слышны всем в округе, и нужно постараться не попасть в засаду! Это было бы так глупо!

– Да, очень глупо! Но, к счастью, перед нами открытое пространство, препятствий нет – ни деревьев, ни камней… только шелковистый песок… И мы катимся вперед!

– Смотри на дорогу, болтун! И ты тоже, Бо… Я не знаю местности. Не хотелось бы угодить в какую-нибудь рытвину или в болото.

– Тогда вперед! Гони! Go on!

– Вот янки! Да ты настоящий лихач!

– Скорее, я сошел с ума от счастья! Подумать только: мы свободны, как воздух, который обвевает нас, как ласточки, которые не быстрее нас… да, я сошел с ума! Мы ловко скрылись, и все благодаря тебе, Бо… Никогда нам не отблагодарить тебя! Ты настоящий andge.

Это слово, произнесенное по-американски, рассмешило чернокожего:

– Ангел, повалявшийся в гудроне! Но все равно хорошо!

Большая машина катилась, как локомотив на большой скорости. Она жадно пожирала пространство, не тормозившее ее бег. А как прекрасно вел себя ее организм, такой простой и одновременно сложный, такой хрупкий и такой надежный!

Это чудовище из стали, дерева и каучука, с вулканом в своей утробе, обладало легкостью антилопы. Вращение колес было настолько выверено, подвеска была так отлажена, что машина лишь слегка виляла на ходу. Если бы столб пыли не поднимался за ней, ее след на всепоглощающем ласковом песке можно было бы найти с трудом.

Как настоящий американец, фанатик спорта, Меринос пришел в экстаз. Он жестикулировал, суетился, будто участвовал в международной гонке, воображал, что они теряют время, и все вскрикивал охрипшим от волнения голосом:

– Быстрей, черт возьми! Быстрей!

– Ну-ну, не кипятись! – прервал его Тотор.

– God bless, ты же топчешься на месте!

– Меринос, дорогой, что за муха тебя укусила?

– Сам не знаю!

– Еще и десяти минут не прошло, как мы дали тягу! Слышишь: даже десяти минут!

– Не больше? А мне кажется, мы уже много часов едем!

– Значит, ты уже забыл о наших несчастьях… включая игру в прятки на вершине дерева, где тебе было не по себе… Поздравляю!

– О, Боже! Конечно… Забыты опасности, удары, стыд рабства… Вот что такое подлинная страсть! Я опьянел от скорости.

– Так вот, за эти десять минут мы проехали пятнадцать километров… если только счетчик не перегрелся, как твоя голова. Ты доволен?

– Конечно нет. Девяносто в час – это же черепашья скорость! На такой машине мы должны были бы делать по меньшей мере все сто двадцать!

– Все ясно, ты тронулся, малыш!

– Но посмотри же… препятствий нет, пространство бесконечно, а поверхность земли идеальна!..

– Да, для того, чтобы мы внезапно опрокинулись. Что-то неохота переломать руки-ноги и рассыпать наши ошметки по всей этой чертовой пустыне! Нет, спасибо, лучше сделаем по-другому. Теперь, когда первая опасность позади, я притормаживаю. Уж не сердись.

– Как, уже? Слушай, Тотор, неужели ты боишься? А еще француз!

– Да, очень боюсь дешевой храбрости.

– Тогда дай мне руль, увидишь, как я поведу эту пыхтелку!

– Господин Меринос, думаю, что титула дофина шерсти вам мало…

– Почему?

– Вы явно претендуете на другой.

– Какой же?

– Бесконечно более опасный титул короля шоферюг-лихачей.

– В нашем демократическом государстве мы без ума от королей.

– Ты неисправим!

– Конечно!

– А раз так, придется мне быть осторожным за обоих… сбавляю скорость до пятидесяти.

– Несчастный, ты позоришь замечательную машину – королеву автомобилей, разрази меня гром!

– Еще слово, и мы потащимся на двадцати пяти! – пытался остудить друга Тотор.

– Тогда уж лучше сразу остановиться!

– Неплохая идея! И перекусить сможем! Я-то питаюсь не скоростью и не ветром, поэтому хочу есть, очень хочу и смиренно сознаюсь в этом.

– Да-да! – закричал Меринос. – И у меня живот к спине присох!

– Тогда остановка на пять минут, как раз хватит, чтобы проглотить чего-нибудь.

– All right!

Машину остановили, и трое спутников попытались разобраться в причудливом багаже, которым запасся Бо в суматохе бегства.

Солнце уже сильно припекало, и только теперь юноши заметили, что сбежали с непокрытыми головами. Бо развернул узел, в который свалил разнородную добычу. Сапоги фамильярно соседствовали там с окороком, винчестерами, шляпами, консервными банками, мешком муки…

– Ура, шляпы! – радостно воскликнул Тотор. – Вот это находка! Бо, ты не просто ангел, ты – отец родной!

Парижанин надел серую широкополую шляпу и обратился к Мериносу:

– А эта – твоя! И знаешь, она идет тебе больше короны!

– А мне она напоминает о покойнике цилиндре, который не был лишен оригинальности.

– Как же ты был смешон во фраке и лакированных туфлях, в парадных брюках и накрахмаленной рубашке!

Забавляясь воспоминаниями, юноши покатывались от хохота, а Бо вторил им, веря, что это смешно.

Еще вспомнили, что уже давно порвали свою обувь, пробираясь по камням, шипам и колючим скалам. А Меринос, который не мог забыть о своем беге по горячим, как листовое железо, пескам, в восторге всплеснул руками и воскликнул:

– Сапоги! За них и десять тысяч долларов не жалко! Я-то помню, как без них поджаривался живьем!

– Да, – серьезно ответил Тотор, – не хватало только чуточки белого соуса к твоим лапкам! Господа каннибалы пальчики бы тебе облизали!

– Наденем же сапоги и снова возблагодарим нашего преданного друга!

– И пора поесть! – предложил Тотор, подняв двадцатипятифунтовый окорок и помахав им как дубиной. Поискал нож, но такового не обнаружил.

– Черт побери! Даже откромсать нечем! А как у вас с этим делом, ребята?

Выяснилось, что ни у Бо, ни у Мериноса тоже – ничего.

– Ну и ну, – развел руками Тотор. – И выхода нет, разве только по очереди откусывать… А может быть, нож найдется в ящике для инструментов?

Открыли ящик, посмотрели. Ничего похожего. Из острых инструментов – одно зубило. Что же делать? Как это глупо, с самого начала сели в лужу из-за пустяков!

– Нашел! – вдруг радостно воскликнул парижанин.

– Что?

– Ножовку. Справится с железом – справится и с окороком.

Не откладывая дела, Тотор взял маленькую пилку с острыми зубьями и стал быстро водить ею прямо по розовой плоти окорока, на котором написано: «Армур энд Компани, Чикаго».

В мгновение ока он отпилил три толстые пластины розового мяса и сказал:

– Тут каждому по фунту, расправляйтесь поскорей, костей не попадется.

За две минуты от кусков ничего не осталось.

– Повторим? – спросил Тотор.

– Нет, – ответил американец, – видишь ли, эта ветчина солоней Тихого океана.

– Верно, у меня горло горит от соли.

– Вот стакан воды бы – это да!

– Чего же проще! У нас должно быть несколько бидонов в запасе – для охлаждения мотора.

Построенный и специально приспособленный для долгих поездок по дикой стране, автомобиль не был похож ни на какую обычную марку. Прежде всего его колеса были расставлены шире обычного, и, таким образом, кузов был гораздо вместительней. Кроме того, установлен он был на вогнутый, закрытый со всех сторон металлический поддон, похожий на днище судна. Под сиденьями в машине были устроены большие ящики для провизии и других запасов, которые приходилось брать с собой.

Тотор снял крышки, почти с ногами влез в одно из этих хранилищ, обыскал все сверху донизу и выбранился:

– Тысяча чертей! Ни капли воды! Позавчера я заправил машину бензином, но, зная, что бак для воды залит доверху, не подумал о запасных бидонах.

– Что же делать?

– Пить воду прямо из бака.

– Фу, теплую, отравленную отработанной смазкой! Настоящее рвотное!

– Может быть, ты предпочтешь бокал шампанского, или светлого эля, или…

– Или просто чашку молока.

– В следующий раз захвачу корову, а пока пососи собственный палец.

– Ты еще смеешься надо мной, палач, – сказал Меринос.

– Но мы в одинаковом положении, – заметил Тотор, – и у меня язык горит от перца…

– Тогда помчимся дальше!

– Напрямик, пока не встретим источник, или ручей, или просто лужу.

И они двинулись вперед на хорошей скорости. Перед ними по-прежнему простиралась угрюмая равнина – бесплодная и выгоревшая от солнца до белизны песчаная пустыня.

– Кстати, – спросил Меринос, – куда мы едем?

– Все время прямо вперед, на восток.

– Ты так много знаешь, друг Тотор, особенно из географии; скажи, эта проклятая пустыня далеко тянется?

– Да, ужасно далеко, на сотни километров!

– Черт! А бензин хотя бы у нас есть?

– Около четырехсот литров, в двух боковых резервуарах.

– Браво! Четыреста раз браво! Значит, есть на чем проехать половину Австралии!

– Не увлекайся, малыш! – остановил его Тотор. – Автомобиль мощностью больше ста лошадиных сил не только опьяняет скоростью, но и сам здорово пожирает бензин, он требует свой литр за каждый километр, так что машина отвезет нас как раз на сто лье отсюда.

– Уже неплохо!

– Согласен. И нужно быть отчаянными неудачниками, чтобы на таком расстоянии не найти, где заправиться. Наверняка тут есть хоть какие-то поселения, ведь скваттеры то и дело перебираются на новые места, а их жилища – настоящие склады, в которых все можно найти.

– Да, но где эти жилища? – сказал Меринос. – Ты, наверное, знаешь, Бо? Ведь ты из этих мест…

– Нет, я из Нового Южного Уэльса [158]158
  Новый Южный Уэльс – название одного из юго-восточных штатов Австралии.


[Закрыть]и никогда не выходил из «Country-house» шефа бушрейнджеров.

– Какое изысканное название – «Сельский дом»! – воскликнул Тотор.

А Меринос продолжил:

– Жаль, потому что мы вынуждены ехать наудачу, терпеть жажду, от которой горит горло, а может вспыхнуть все тело.

– И все равно мы – замечательное трио дураков!

– Почему?

– Потому что нужда, мать предприимчивости, делает из нас идиотов!

– Похоже на матросский комплимент, пожалуй, доброжелательный, но незаслуженный, – немного обиделся американец.

Тотор только пожал плечами и сказал:

– Посмотрите-ка на песок. Что вы видите?

– Ничего, – ответил Меринос. – Мы едем слишком быстро.

– А ты, Бо?

– Я вижу лошадиные следы.

– Так это же прекрасно!

– Ба, – презрительно заметил Меринос. – Овсяные моторы! Плевал я на них! Предпочитаю хорошую скорость на автомобиле.

– О шерстяной дофин и король лихачей, придется тебя провозгласить еще принцем идиотов!

– Спасибо. Но за что?

– Да ведь следы копыт указывают нам верную дорогу.

– Куда?

– Это путь посланцев хозяина.

– Ну и что?

– Сколько может проскакать лучшая скаковая лошадь без еды и питья?

– Миль шестьдесят пять – семьдесят.

– Значит, около ста двадцати – ста тридцати километров за семь или восемь часов.

– Только если загнать до смерти.

– Возможно. Но ведь они куда-то доезжают, где хотя бы есть укрытие, вода, животные, люди.

– Ты прав, – сказал Меринос, – границы их переходов – как раз границы цивилизации!

– Вот до этой цивилизации и нужно доехать, хотя бы до примитивной, на первый раз нам этого достаточно… А лошадиные следы ведут туда прямиком.

– Но скорее, умираю от жажды, проклятый окорок жжет желудок!

– Поехали!

Тотор нажал на рычаг, и автомобиль снова помчался, как вихрь.

Бешеная гонка длилась уже часа полтора. Надвинув шляпу, чтобы закрыться от солнца, и внимательно смотря вперед, Тотор думал только о дороге. С лицом красным, как помидор, Меринос роптал, облизывая языком растрескавшиеся губы. Бо, не спускавший глаз с постоянно голубого горизонта, вдруг вскрикнул:

– Деревья!

Меринос радостно откликнулся, прохрипев осипшим голосом:

– Вода, вода!.. Быстрей, Тотор, еще быстрее, прошу тебя!

– Да… водичка не помешает, я тоже умираю от жажды.

Прошло еще пять минут. Деревья, которые Бо углядел в дрожавшем перегретом воздухе, уже подросли над горизонтом, их контуры стали четче. Над землей торчали какие-то клочки порыжевшей травы – робкое начало прерий. А вот и плодородная земля. Большие эвкалипты, казалось, бежали навстречу автомобилю. Вот мелькнули остатки постройки, и в воздухе повеяло характерным запахом гари, который вскоре пересилило зловоние гниющей плоти.

– Что это значит? – спросил встревоженный Тотор.

– Не все ли нам равно! – ответил Меринос. – Деревья, трава – значит, вода близко. Ой, как хочется пить… пить…

Последние двести метров, последний рывок машины. Наконец парижанин выключил сцепление, нажал на тормоз, и машина остановилась.

Молодые люди и их черный друг быстро соскочили на землю и с изумлением переглянулись. Путь им преграждали три лошадиных трупа, над которыми вились рои мух. Ни седел, ни поводьев. Благородные животные, вероятно, пали на месте, внезапно. Кругом отпечатались следы сапог со шпорами.

Справа чернели остовы строений, погибших при пожаре. Обуглившиеся балки, скрученная огнем толевая крыша, покореженный металл – печальные руины того, что было процветающей фермой.

– Воды, воды, – задыхаясь, стонали Меринос и Тотор, неспособные думать ни о чем другом. Спотыкаясь в хаосе разрушений, они искали скважину, источник живой воды, дающие жизнь оазису.

Отвратительный запах тления еще более усилился. Они шли среди низких кустов с черными ветками, увенчанными красивыми пучками серебристых листьев, и вдруг вскрикнули: насколько хватало глаз, земля была усеяна трупами овец, которые гнили под лучами жгучего солнца… Молодые люди бросились прочь от ужасной бойни и через сотню шагов заметили листья водяных растений. Они кинулись туда с криком:

– Там… там источник!

Но тотчас же из иссушенных жаждой глоток раздался другой крик – ярости и отчаяния.

Перед ними предстал источник: высеченная киркой водопойная яма длиной в двадцать пять – тридцать метров, с росшими по краям гигантскими тростниками, казуаринами с ниспадающими ветвями, большими лилиями с венчиками цвета слоновой кости… Но вода, за каждую каплю которой они отдали бы десять капель своей крови, эта вода, которая для них – сама жизнь, омывала множество овечьих трупов!..

Искромсанные ножами несчастные животные разглагались прямо в источнике, чистые воды которого стали смертельным ядом. А чтобы все знали причину бедствия, на коре одной из казуарин были вырезаны ненавистные молодым людям, преследовавшие их, как кошмар, буквы «Б. Р.» и звезда с пятью лучами.

ГЛАВА 2

Муки жажды. – Пасленовые. – Бедный Меринос! – Экстравагантное, но действенное лекарство. – Отъезд с задержкой, – В бреду. – Спящий часовой. – Нападение. – В полной темноте. – Подвиги человека, видящего в темноте.

Незачем мешкать. Уничтоженная ферма ничего уже не могла дать беглецам. Радующий взор зеленый уголок, где честные люди любили, страдали, надеялись, эта частица земли обетованной превратилась в страшный могильник.

– Нет ничего, – разочарованно сказал Тотор, – ровно ничего… Ни атома съедобного мяса, ни капли питьевой воды! Да, иногда жизнь становится тяжкой.

Это означает скорый голод. Но главное – ужасные муки жажды, которые терзают все сильней и сильней.

– Едем, скорей едем! – вскрикнул Меринос. Его затошнило.

– Хорошо, – ответил Тотор, – лучше нам убраться отсюда поскорей!

– О, эти бандиты! Какая подлость, какая тщательность и изощренность опустошения!

– И в такой короткий срок!.. Но если судить по масштабу ущерба, их, должно быть, было много…

– Нет, не думаю… всего несколько человек, но одно их прозвище внушает страх даже самым храбрым… всем известна беспощадность их банды. Они просто пригрозили смертью фермерам, заставили их самих уничтожить свои стада и бежать… Так, Бо?

– Да, так, – ответил чернокожий.

– Подумать только, – заметил Меринос, – они опередили нас всего на сорок часов!

– Это очень много для людей их закваски. Тем более что они нашли здесь свежих лошадей и смогли помчаться во весь опор дальше, чтобы творить то же самое. Да, их жуткого хозяина хорошо слушаются!

– Что же делать, о Боже, что делать?

– А вот что! Они разъехались из своего укрытия в разные стороны… Надо бы их обогнать, пройти между двух групп, поднять тревогу среди скваттеров и попытаться организовать оборону.

– Но даже автомобиль не способен пробегать по восемьдесят лье в час, да и мы нуждаемся во многом. А кроме того, сейчас я вообще не могу строить планы: жажда с ума сводит… так и помереть можно. Давай поищем воды!

– Да, нужно искать! Должны же быть другие источники в округе!

Три друга сели в автомобиль, медленно тронулись, вернулись назад, где вдруг, без перехода, кончились бесплодные пески, и снова поехали наудачу по неведомым местам.

Они продвигались теперь по ковру густой, короткой, как бы истоптанной травы. Объезжали зигзагами кусты и радовались, что хотя бы сейчас до них не доходил тошнотворный запах разложения.

Кустарники становились все гуще, а трава – зеленее. Но теперь машина застревала на каждом шагу, а жара стала невыносимой. Ни тени, ни ветерка. Как в печи.

Тотор и Меринос задыхались. Их лица побагровели, губы запеклись. Наконец американец сказал:

– Слушай, так дело не пойдет. Давай остановимся, разойдемся в разные стороны и обшарим все кусты. Будет удивительно, если мы ничего не найдем.

– Ты прав, – ответил Тотор и остановил машину, – только не нужно отходить далеко.

– Главное, осторожность, – посоветовал Бо, – не пейте без меня.

– Хорошо, договорились! – сказал Меринос, припрыгивая от нетерпения, и помчался вперед.

Прошло пять минут… Вдруг раздался нечеловеческий вопль, в котором звучали и мука, и жадность, и восторг. Это кричал Меринос:

– Все сюда! Тотор, вода! Бо, скорее! О, вода! Бегите сюда.

Парижанин остановился, прислушался, откуда крики, и бросился напрямик через кусты. Но австралиец, прыгая, как кенгуру, уже опередил его. Ветки хлестали его наполовину обнаженное тело, и он кричал:

– Подожди меня, не пей! Осторожно!

Ответа не было. В несколько гигантских прыжков чернокожий очутился подле Мериноса. Янки лежал ничком на краю водопойной ямы и со звериной жадностью пил светлую, чистую воду.

Бо грубо схватил его за ноги и отбросил подальше, говоря:

– Да не пей ты!.. Дай сначала попробовать.

Меринос отбивался, отталкивал чернокожего локтями и вопил во всю глотку:

– Отпусти, мошенник… злодей… не мешай мне пить! Отпусти, не то убью!

Он царапался, колотил Бо кулаками, катался по земле, кусался как бешеный. Подоспевший Тотор подумал, что друг в припадке безумия, охватил его руками и освободил Бо, который посоветовал:

– Держи крепче!

Австралиец стал на колени, зачерпнул ладонью воды, понюхал, коснулся губами. Гримаса исказила его лицо. Он печально сказал:

– Я так и думал!

Меринос продолжал отбиваться. Между тем Бо нырнул в естественный бассейн. Тотор с удивлением увидел, как он вскоре снова появился на поверхности, держа в вытянутой руке связку раздавленных растений.

Из брошенных на берег обезображенных стеблей сочилась резко пахнущая зеленоватая жидкость. Парижанин, немного знавший ботанику, узнал белладонну и несколько других видов пасленовых растений. Ядовитые травы! Особенно опасные под жарким солнцем тропиков.

И, замирая от страха, он спросил:

– Что это значит?

– Источник отравлен, – ответил чернокожий. – Видишь, друг, дно ямы устлано этими растениями, и на них насыпаны камни, чтобы они не всплыли.

– О, злодеи! Бедный мой Меринос! Но ничего, не бойся, мы тебя спасем, – сказал Тотор.

Янки понял, что проглотил один из самых страшных ядов, и его экзальтация [159]159
  Экзальтация – здесь: болезненная возбужденность.


[Закрыть]мгновенно испарилась. Он побледнел и, задрожав, спросил:

– Тотор, милый Тотор, что мне делать?

– Прежде всего очистить желудок. Открывай рот!

Меринос послушно выполнил приказ, а друг засунул ему два пальца прямо в горло – это способ известный.

Напрасные усилия! Организм пытался, но не мог извергнуть яд. Тотор испугался. Если Меринос не избавится от ужасного сока пасленовых растений, он пропал!

Нужно было что-то придумать, а время торопило. Смерть могла забрать его друга с минуты на минуту. Что же делать?

Вот она, идея! Как всегда, у Тотора их много!

– Теплая вода! Только это спасет! Возьмем тебя под руки и пойдем к машине. Быстро!

Через пять минут они подошли к автомобилю. Меринос уже чувствовал в горле и на языке жжение, не имевшее отношения к жажде, все в глазах у него расплывалось, а ноги стали подгибаться: яд начал действовать.

Парижанин поискал какой-нибудь сосуд, но ничего не нашел. Было бы слишком долго открывать консервную банку и очищать ее от содержимого…

– Тотор, – прошептал больной, – у меня туман перед глазами, едва вижу солнце… Нет сил держаться на ногах.

– Ничего не случится! Слушайся меня: делай все, что я скажу…

– Да, друг мой! У меня уже нет надежды… разве только на тебя…

Схватив американца под мышки и положив на спину, прямо под радиатор машины, Тотор нащупал сбоку сливной кран.

– Не бойся, все в порядке! – сказал он, демонстрируя хорошее настроение, чего на самом деле не было.

Француз приподнял голову друга поближе к крану и добавил, крутя ручку крана справа налево:

– Разинь пасть пошире и заглатывай…

Противная теплая вода, пахнущая смазочным маслом и металлом, полилась в рот американца…

Меринос жадно, захлебываясь, пил, а сидевший на корточках Бо сочувственно глядел на него, покачивая головой.

– Попей, милый, – приговаривал Тотор, – это чистейший моторный сок, эликсир [160]160
  Эликсир – крепкий настой; волшебный напиток.


[Закрыть]шоферюг-лихачей, нектар автолюбителей-автогубителей… Что? Душа уже просится наружу? Давай, еще глоточек… а потом главное – не стесняться.

Экстравагантное, гениальное лекарство подействовало, да еще как! Меринос едва успел вылезти из-под радиатора и встать на колени.

– Ну вот и хорошо… опасность миновала, но ты едва не опоздал. Лучше теперь? – спросил Тотор.

– Благодарю, гораздо лучше… – ответил Меринос. – Опять ты мне спас жизнь!

– Брось! Но что ты чувствуешь?

– У меня по-прежнему в глазах туман, я слаб, не могу стоять на ногах, дрожу, несмотря на жару… Мне и вправду еще нехорошо.

Смущенный этими нарушениями зрения, Тотор осмотрел глаза Мериноса и с удивлением заметил, что зрачки необыкновенно расширены.

Он не знал, что это главный признак отравления соком пасленовых растений. Тотор был обеспокоен, но все же не слишком, с основанием надеясь, что этот симптом со временем исчезнет.

Что же делать дальше? Продолжить гонку в неизведанное? Тотор так и думал поступить.

Но вдруг лежавший на траве Меринос начал бредить. Дрожа и жалуясь, что холодно, он невнятно заговорил еще о том, что видит двойных Тотора и австралийца.

– Как странно, – сказал янки бесцветным голосом, – два Тотора… два Бо… а я один. Не хочу быть один! О, Боже, как холодно! А еще сосал корову… ты знаешь… корову, которая автомобиль… безрогую машину… Понимаю, что говорю глупости, но я сплю и хочу проснуться… Сейчас я… в своей каюте на борту «Каледонца»! Бой, огня!.. Ха-ха… Но нет, это плохо… прости, Тотор… Бой – это маленький юнга… и Меринос тоже… Все мы подносим огонь… О, этот огонь у меня в желудке!..

Тотор нервничал, слушая этот бред. Неужели ужасный яд сделает свое дело, несмотря на принятое рвотное?

Парижанин хотел бы верить, что отравы было выпито немного. Думая о друге, он забыл про собственную жажду и проклинал свое невежество в медицине.

Без лекарств и посторонней помощи он бессилен! Можно надеяться только на защитные силы организма.

– И это еще не все, – говорил парижанин раздраженно и в то же время сочувственно, – мы вынуждены оставаться на месте! Черт возьми! Вот это авария! И надолго?

Ведь пока Меринос бился в судорогах, совершенно невозможно было везти его куда-то на автомобиле.

Конечно, за ним нужно следить, как за мальчишкой, у которого судороги, и дать ему хорошенько отдохнуть.

К счастью, рядом – небольшая рощица. Тотор уложил друга в тени и принялся ухаживать за больным, приговаривая:

– Ты дрожишь… Не потому, что холодно… при такой температуре и саламандры [161]161
  Саламандра – земноводное животное, похожее на ящерицу; в средневековых поверьях – «дух», якобы живущий в огне.


[Закрыть]изжарятся! Но кожа у тебя сухая, как пергамент… Подожди-ка, я заверну тебя в одеяло, и разрази меня гром, если ты не пропотеешь как алькарас [162]162
  Алькарас – арабский сосуд из пористой глины для охлаждения воды.


[Закрыть].

Бо тоже занялся делом. Прежде всего он вынул из стоявшего неподалеку автомобиля оружие и патроны, аккуратно зарядил винчестеры и поставил два из них рядом с Тотором.

– Понимаю, – сказал парижанин, – всякое может случиться.

Бо взял третий карабин и просто сказал:

– Пойду поищу провизии.

– И главное, воды.

– Ты очень хочешь пить, малыш?

– В горле – будто клок пакли… разогретый в духовке и политый расплавленным свинцом! Давай рысью и не задерживайся!

Парижанин остался с другом, который продолжал бредить. Бо вернулся только через три часа, но зато принес на плече длинные стебли с тонкими листьями. Тотор сразу узнал их.

– Повезло! Сахарный тростник! Утром ветчина, вечером сласти… Прекрасно, жаловаться не на что! Тут больше ста фунтов. Но каким чудом ты их срезал? Ножа у тебя нет, а пилку ты не захватил…

Бо показал свои людоедские зубы.

– Обгрыз у корней, – прибавил он.

– Ого! Тебе может позавидовать акула! А какой прекрасной вывеской ты мог бы послужить дантисту! Огромное спасибо, старина! – сказал Тотор.

– Тебе этого хватит? – спросил чернокожий.

– Конечно. Мне больше хочется пить, чем есть… Но ведь сахарный тростник утоляет и жажду и голод?

Парижанин принялся грызть и сосать сочный сахарный тростник с аппетитом молодой обезьяны.

Он жадно поработал зубами, щеками и языком, всасывая сладкий сок, проглотил немного прожеванной сердцевины и сказал:

– Чуть-чуть смазал глотку, и живот не прилипает больше к спине. Уже неплохо! Но хватит болтать! Вот Меринос что-то бормочет, наверное, просит пить. Сейчас мы тебя обслужим!

К счастью, тростник уже совсем созрел. Парижанин выбрал лучшие стебли и, сильно скручивая их, стал терпеливо выжимать сладкую жидкость в рот больного.

– Пей, зайчик, – говорил он.

– Еще, еще, мне кажется, я пью саму жизнь! – полубессознательно повторял больной.

Медленное и продолжительное поглощение благотворного сока, его капельная дозировка сотворили чудо. Мало-помалу возбуждение Мериноса утихло, и Тотор с радостью отметил, что на теле друга показалась испарина, а временами возвращалось и сознание.

Но симптомы отравления еще сказывались. Глаза Мериноса не выносили солнечного света, а уши болели даже от негромких звуков. Тотор слышал его шепот:

– Лучи бьют по глазам, как раскаленным железом… и еще, прошу тебя, не говори громко… для меня твои слова звучат как трубный глас.

В общем, больному стало получше. Он приходил в сознание, не было болей, судорог. Это хорошо. Но сколько волнений, а главное, какая потеря времени!

Наступала ночь, а приходилось оставаться на месте. Нельзя забывать о возможной, даже неизбежной погоне… Нужно готовиться к обороне, терпеть протесты полупустого желудка и пересохшего горла. А их всего трое, считая больного, почти безумного.

На закате Меринос заснул, Тотор и Бо приготовили оружие, решив караулить по очереди.

– Если ты не против, – сказал парижанин, – я буду дежурить первым, я так возбужден, что все равно едва ли засну.

Тотор чутко всматривался в горизонт, цвет которого постепенно переходил от розового к светло-коричневому, постепенно угасал и вскоре стал невидим. Наступила ночь.

Великолепная ночь под южным небом, усеянным незнакомыми созвездиями… Легкий бриз подул из прерий и освежил еще недавно горячий, как в печи, воздух. Тотор глубоко дышал, пока ветер не донес до него вонь недалекого гноилища.

Он заткнул нос и проворчал:

– Я же не просил ставить меня на постой к живодеру! Но в конце концов на войне как на войне, и раз не происходит ничего похуже, можно и притерпеться!

Время для Тотора, который, вслушиваясь в таинственные шумы, исходившие из прерий и пустыни, искал им объяснение, тянулось медленно. Напряжение нервов после резкого возбуждения перешло у юноши в неодолимое оцепенение.

Он понимал, что проваливается в дремоту, пытался противостоять этому, до крови щипал себе руки, кусал язык… Хотел подняться, чтобы сбросить с себя отупение. Но все было напрасно. Тогда ему в голову пришла неудачная мысль – пристально всматриваться в звезды и считать их… Мерцание звезд на темном небосводе загипнотизировало его.

Оцепенение увеличивалось, глаза непроизвольно моргали… Тотор медленно осел на землю и заснул.

__________

Сколько времени он проспал? Два, три, а может быть, и четыре часа. Этот свинцовый сон мог продлиться до утра. Но вдруг молния прорезала мрак, раздался громкий выстрел. Тотор проснулся, вскочил на ноги и выругался:

– Тысяча чертей! Я уснул!

В облаке порохового дыма он увидел силуэт Бо, тоже проснувшегося и прыгнувшего с земли, как чертик из коробки с пружинкой. Рука Тотора инстинктивно потянулась к винчестеру, а глаза стали искать врага – все это в первые же две тревожные секунды.

На выстрел ответили странным, ужасным кличем, звериным воем, который заканчивался визгом: «Коу-у-у-и-и». Это военный клич и сигнал сбора австралийских каннибалов.

Парижанин разглядел что-то черное, двигавшееся в ночной тьме. Это был враг: туземцы-людоеды, союзники бушрейнджеров!

– Тревога! – закричал Тотор и наудачу выстрелил в темноту.

Рядом раздался другой выстрел, и хорошо знакомый голос гневно произнес:

– Ах, шельмы, вы хотели застать нас врасплох… но я вас слышу уже с четверть часа, и вижу как днем. Бо, Тотор, не стреляйте, предоставьте это мне!

Это голос Мериноса! Да, именно Мериноса, который стоя, почти в упор, вел беглый огонь по противнику.