Текст книги "Дотянуться до звезд"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Глава 24
Нина Мейнард и Алан стояли на круговой подъездной дорожке большого белого дома, припарковав свои машины у гаража.
– Это просто здорово, что ты позвонил мне именно сейчас, – сказала Нина, пожимая Алану руку.
– Я и не ожидал, что он продается, – сказал Алан, отмечая взглядом качественную краску, ухоженный садик и надежную охранную систему. – По ночам тут всегда горит свет. Словно в доме кто-то живет.
– Владельцам он достался по наследству от родителей, – объясняла Нина, сверившись с блокнотом. – Они живут в Лос-Анджелесе – занимаются кинобизнесом – и планировали использовать этот дом, чтобы приезжать на уикэнды и отдыхать летом. Они так и делали почти пять лет, но теперь им надоело сюда мотаться. По-моему, они приезжали лишь на два летних сезона и раз шесть на выходные.
– Однако ж за домом они присматривали, – заметил Алан, обойдя тисовый куст и проверяя обшивочную доску на предмет следов гнили или деятельности термитов.
– Денег у них хватает, – сказала Нина. – Должно быть, кинобизнес приносит неплохие доходы. Ну, как бы там ни было, сейчас я найду ключи… Владельцы очень осторожны, они не разрешили нам расклеивать объявления или рекламировать его… Нам постоянно поступают звонки с вопросами по поводу домов китобоев, но этот был выставлен на продажу буквально только что.
– В нем есть спальни на первом этаже? – спросил Алан.
– Давай, я все тебе покажу, – сказала Нина, отыскав наконец ключ. – Входи.
Они вошли через парадную дверь. Надраенные дощатые полы с широкими половицами слепили глаза своим блеском. Сквозь высокие окна струился яркий свет. В фойе висела роскошная люстра, а белые стены украшали изящные канделябры. Тут же была огромная, уставленная антиквариатом гостиная с двумя каминами по обе стороны. Скульптуры показались Алану чересчур абстрактными и современными. Раздвижные двери вели на каменную террасу, чья увитая плющом балюстрада огибала весь дом. Отсюда открывался вид на гавань, где на серых волнах покачивались рыбацкие лодки.
– Это дом настоящего китобоя, – сказала Нина. – Построен в 1842 году капитаном Илайхью Хаббардом. Обратил внимание на окна? Там оригинальное свинцовое стекло…
Алану понравилось, как стекло задерживало свет, прежде чем пропустить его в помещение. Оно было толще обыкновенного стекла и, подобно чистому серебру отбрасывало маленькие радуги на стены и пол. Здесь были эркеры и окна с местами для сидения, Нина облокотилась на одно из них, чтобы показать ему кое-что: буквы, выцарапанные на стекле.
– И-Л-Х, – прочитала Нина. – Легенда гласит, что жена Илайхью написала их на стекле бриллиантом, привезенным ей мужем из дальних странствий. Не знаю, что оно означает, но…
– Пошли дальше, – сказал Алан. Он не хотел слушать истории о том, как мужчины уплывали в море, а женщины тосковали по ним, сидя дома. Тот факт, что это здание было построено капитаном корабля, не имел для него ровным счетом никакого значения; он лишь напоминал ему о Тиме. Если бы Алан мог утаить эту историю от Дианы, то непременно так бы и поступил.
– Вот кухня, – рассказывала Нина. – Холодильник «Саб-Зиро», плита «Гарленд», итальянский кафель… Ты только взгляни на мебель, гриль «Дженн-Аир»…
– Отлично, – улыбнувшись, сказал Алан. Он не помнил, чтобы за все те годы, что они были с Дианой знакомы, она хотя бы раз приготовила еду своими руками. Но когда Нина указала на открывавшийся под кухней подвал и Алан спустился вниз и увидел мастерскую с разнообразным инструментом, окна и дверь, выходившие прямо во двор, он понял, что Диана будет в восторге.
– Ты спрашивал насчет спален, – сказала Диана, когда вернулся Алан. – Через минуту поднимемся на второй этаж. Ты будешь без ума от тамошней анфилады, но сначала я покажу тебе это. Я называю его крылом для родственников… – Они обогнули кухонную печь и очутились в коротком коридоре.
Шагнув в первую спальню, Алан принял решение о покупке.
– Как видишь, тут довольно просторно, – сказала Нина. – Красивые деревянные полы, работающий камин, стеклянные двери, выходящие на уединенную веранду… ванная комната… – Миновав ванную, они вошли в рабочий кабинет. Тут ощущался особый уют, который создавали стол, книжные полки, стеклянные шкафы с наградами и фотографиями хозяев дома в компании таких людей, как Лорен Баколл, Грегори Пек, Харрисон Форд и Том Хэнкс.
– Все просто обожают эти снимки – капелька Голливуда в старой серой Новой Англии, – рассмеялась Нина. – Ну как тебе такая планировка? Спальня-ванна-кабинет? Отличное место, чтобы перевести дух после ссоры с женой… или поселить родителей, если они вдруг нагрянут с нежданным визитом. Кстати, твои родители живы?
– Нет, они умерли, – ответил Алан, мысленно представляя себе, куда поставить кроватку Джулии, ее бюро и кресло-качалку. Они с Дианой займут комнату по соседству, чтобы всегда иметь возможность подоспеть к Джулии, если ей понадобится их помощь. Ванная комната была прямо здесь, на первом этаже, значит, Диане больше не придется носить Джулию по лестнице.
– Сочувствую тебе, – сказала Нина. – Что ж, вперед и наверх. На втором этаже…
– Этого достаточно, – сказал Алан. Глядя в окно, он гадал, будет ли Диана тосковать по болотам. Виды на гавань были совсем другими: постоянная суета, снующие туда-сюда катера, подгоняющий волны ветер, трепещущие полотнища флагов над лодочными мастерскими.
– Он тебя не устраивает? – спросила Нина. – Может, я могу еще что-нибудь тебе показать? У нас есть восхитительный перечень, давай пройдем за дом, там потрясающий…
– Устраивает, – сказал Алан. – Я покупаю.
– Покупаешь? – переспросила Нина. Как она ни старалась, ей не удалось скрыть свое удивление. Она даже не назвала ему цену, он не был на верхнем этаже, но, похоже, ему было все равно.
– Да, сейчас, – сказал он. – Хочу въехать до Рождества.
– До Рождества, – медленно улыбаясь и кивая, сказала она. – Будет сделано!
Они обменялись рукопожатиями. Теперь Алану предстояла поездка на работу, где его дожидались многочисленные пациенты. Но когда Нина достала мобильник и позвонила в свой офис, чтобы запустить начальную стадию оформления документов, Алан в последний раз окинул взглядом будущий дом Дианы.
Ихдом.
Ночью Диане приснился Тим. Она стояла на палубе катера, который нещадно трепали волны. Это был шторм, жуткая буря, а океан превратился в темную, тягучую пустоту. Он напоминал скорее зыбучие пески, заглатывавшие все, что попадало на их зловещую поверхность. Диана испытывала ужас, потому что там был кто-то из тех, кого она любила. Хотя на лодке ей ничего не угрожало, она принялась звать на помощь.
– Пожалуйста, – кричала она. – Помогите мне, помогите!
Куда, куда подевались все дорогие ей люди? Удерживать катер на плаву было совсем непросто, и она боялась отрывать глаза от штурвала. Она заставила себя поверить, что они скрывались в каюте у нее за спиной. «Они» были собирательным образом, и она надеялась, что он включал Джулию, Люсинду, Эми и Алана.
Кто-то плюхнулся за борт. Из морских глубин появилась рука. Она была обмотана водорослями, и с нее стекала илистая грязь. Диана так испугалась, что чуть не обмочилась от страха. Были ли у нее силы спасти этого человека? Или же он утянет ее за собой? Она рыдала, стонала и уже хотела уплыть прочь. Но спокойный голос внутри нее сказал, что она должна остаться и следовать велению своего сердца. Тяжко вздохнув, отринув сомнения и уняв слезы, она перегнулась за борт, схватила кошмарную руку и почувствовала, как Тим тащит ее на дно.
Внезапно она проснулась.
Джулия билась в истерике. У Дианы сон как рукой сняло, и она, дрожа, поднялась с кровати. Джулия надула в постель, вдобавок у нее был сильно заложен нос. Диана приступила к еженощным процедурам по уходу за дочерью.
– Мааа! – вопила Джулия, громко всхлипывая, будто тоже видела плохой сон.
– Тише, тише, любимая, – прошептала Диана. – Мы в безопасности, на суше, мы вместе.
Джулия вяло ворочалась, словно что-то причиняло ей неудобство, но она никак не могла понять что именно. Она побледнела, и Диана взяла ее ладошки в свои руки, пытаясь их хоть немного согреть. Они были ледяными, словно она только что купалась в открытом море.
– Она в порядке? – раздался из коридора голос Люсинды.
– Похоже на то, – кивнула Диана, растирая Джулии ручки. – Нам приснились дурные сны, и мы обе проснулись.
– Расскажешь мне свой?
– В нем был Тим, – поежившись, сказала Диана, повернувшись к матери. – Он пытался утащить меня в воду.
– Ты была на катере, а он в море? – спросила ее мать.
– Да. Должна ли я жалеть его? Что, если это какое-то знамение?
– ЖалетьТима? – переспросила ее мать.
Диана обхватила себя руками. Ей тоже было холодно. Как ручкам Джулии, как человеку, прошедшему сквозь настоящий шторм. От батарей исходили потоки тепла, но Диана по-прежнему мерзла. Она закрыла глаза и подумала об Алане. Она знала, что он спас бы ее и никогда не бросил. Он сделал бы все, что было в его силах.
Но отголоски сна никак не желали выпускать ее из своих холодных объятий.
Она знала, что это была ошибка из ее прошлого, часть которого вызывала у нее чувство, которое было сложно выразить в словах. Чтобы любить Алана, ей ничего не оставалось, кроме как бороться с печалью и страданиями. Она расплакалась, жалея, что увидела во сне Тима. И горюя о том, что на ее жизнь оказала неисправимое влияние такая трагическая первая любовь.
Эми сидела в школьном автобусе. Она дописала свой рассказ и теперь направлялась к Диане, чтобы распечатать его на принтере. Эмбер ехала тем же автобусом, всячески допекая ее. Но Люсинда дала Эми полезный совет: «Всегда носи с собой книгу, и когда ты чувствуешь себя неуютно, просто окунись с головой в интересную историю».
Эмбер и Дэвид подкалывали Эми. Они перешептывались и тыкали пальцами, и она слышала, как они чехвостили ее почем зря. Эми это злило, но она старалась не показывать виду. Она была в новой школьной одежде и туфлях, полученных в подарок от Дианы с Люсиндой, а доктор Макинтош купил ей тетрадки, карандаши и ручки.
В кармане своего ранца она хранила пригоршню ракушек и стекляшек, оставшихся от тех песчаных замков, которые они с Джулией строили летом. Недавно она открыла для себя творчество Маделейн Л'Энгл и уже прочла половину ее романа «Скачок во времени». Когда Эмбер и Дэвид начали кидаться в нее фантиками от жвачек, Эми притворилась, что читает, хотя на самом деле думала о конкурсе коротких рассказов.
Эми придумала новую концовку своей истории: теперь мать Кэтрин выходила из депрессии, тем самым давая всем надежду на светлое будущее. В заключительной сцене Дики исчезал навсегда. Она отослала его в Калифорнию на новую работу, но потом разорвала эти страницы.
За свои поступки Дики должен был оказаться в тюрьме. Он бил своего щенка, бил мать Кэтрин и саму Кэтрин. Он был плохим человеком, и в рассказе Эми ему доставалось по заслугам. Мона, искалеченная сестричка Кэтрин, только-только училась ходить без посторонней помощи.
На последней странице Кэтрин, Мона и их мать, которую звали Бет, сидели на пляже и возводили песчаный замок. Песок был мягким и белым – хоторнский песок. В море пели дельфины, и можно было расслышать их музыку. Конечно, замки могли исчезнуть под сильным напором волн, но вот любовь оставалась навсегда. У матери были румяные щеки, и ее волосы ниспадали на плечи золотым дождем.
Ага, значит, в рассказе мать Кэтрин получила волосы Дианы.
– Чур меня! – рассмеялась Эми. – Ведь это просто вымышленная история!
– Чё? – спросила Эмбер.
– Э, ничего, – смутившись, ответила Эми.
– Бубнит что-то себе под нос и сбивает людей с ног, – сказала Эмбер, рисуя на своем запястье шариковой ручкой. – Такая вся взрослая стала.
– Я же извинилась… – сухо ответила Эми.
– Пожив с идиоткой, она сама насквозь пропиталась идиотством, – сказал Дэвид. Эми смерила его спокойным взглядом, словно выражая ему свое сочувствие по поводу смерти его любимого червячка.
Эми не терпелось победить на конкурсе. После этого довольно легко было представить, как ее стихи и рассказы попадают в известные журналы. Эмбер откроет свежий номер «Семнадцати», а там будет рассказ Эми о ее лучшей подруге, которая стала поганой ябедой. Дэвид пролистает свои глупые музыкальные журналы, вроде тех, что читал Бадди, и увидит фотографию группы «Аэросмит», которая благодарит Эми за разрешение использовать один из ее стихов в качестве основы для их последнего хитсингла.
Выскочив из автобуса в Галл-Пойнте, Эми и не подумала оглядываться. Она сломя голову рванула прямиком в мастерскую и выдохнула, только увидев внутри Диану и Джулию. Испытав огромное облегчение, она была готова кричать от радости.
– Привет, – сказала Эми, открыв дверь, и ее тут же облобызал обезумевший от счастья Орион. Она подошла к Джулии и обменялась с ней взмахами рук.
– Как дела в школе? – спросила Диана из-за верстака.
– Хорошо, – ответила Эми. – Получила четыре за научный тест. Но это достойная четверка – 88 баллов.
– Так ты точно попадешь в почетный список, – сказала Диана.
– Надеюсь, – просияла Эми.
– Я пошумлю немного, – предупредила Диана, включив пилу.
Эми поиграла с Джулией, но та выглядела слишком уставшей. Она не хотела шевелить ручками и постоянно склоняла голову на левое плечо. И опять, как и во время прошлой их встречи, Эми забеспокоилась. Она поглядела на Диану, словно спрашивая у нее, что было не так, но Диана надвинула на глаза защитные очки и сосредоточенно вырезала доску своей ленточной пилой.
Шум стоял неимоверный. Врубив магнитофон, Диана во все горло орала песни. Эми подкатила к столу коляску Джулии и достала из ранца свою тетрадку. Она посмотрела на Диану, желая получить разрешение на работу. Диана показала ей большой палец, и Эми приготовилась. В школе у них были компьютеры. Она знала, как ими пользоваться, но ей еще не доводилось заниматься чем-либо подобным. Она никогда не набивала в текстовый файл собственноручно написанный рассказ. Сидя перед монитором, она ощутила комок в горле.
Она начала с названия: «Песчаные замки».
– Думаешь, я выиграю? – спросила Эми неделей позже, когда рассказ был проверен на предмет грамматических и орфографических ошибок, затем распечатан, и вот теперь осталось лишь передать финальный вариант рукописи в библиотеку миссис Хантер и миссис Макомбер.
– У тебя получилась отличная история, – сказала Люсинда.
– Но я выиграю?
– Наверняка, – сказала Диана, – если бы я была в судейской комиссии. Ты написала замечательный рассказ и восхитительный стих. Я бы отдала тебе первое место.
– Девочки, девочки, – сказала Люсинда, изобразив притворный гнев. – Сколько раз мне вам повторять? Не важно, выиграешь ты или проиграешь, главное то, как ты смотришь на мир!
– Что-то я ничего такого не припомню, – нахмурившись, ответила Эми.
– По правде, мама все время об этом твердит, – сказала Диана, укачивая Джулию у себя на коленях. – Только другими словами.
– Например? – спросила Эми.
– Например, любите друг друга, – сказала Диана. – Прощайте тех, кто вам не нравится.
– Бадди? – спросила Эми. – Никогда.
– Тогда ты навсегда останешься его пленницей, – сказала Люсинда.
– Тьфу, – вздрогнув, сказала Эми. – В плену у Бадди… Я скорее объемся тараканами. Но все равно, не надейтесь, что я прощу его.
– Твоей маме понравился рассказ? – спросила ее Диана.
– Она его еще не видела, – тихо ответила Эми.
– Длиии, – запищала Джулия.
Диана усадила дочурку рядом с собой и взяла ее за руку. Люсинда наблюдала за тем, как она пыталась научить Джулию держаться за свой указательный палец. Ладошка Джулии соскальзывала вниз, но Диана не отступалась и продолжала настойчиво учить дочь. Диана могла быть такой упорной, подумала Люсинда. Понимала ли она, говоря о прощении, что сама еще не рассталась с плохими чувствами к Тиму? Тот сон…
– Ну да ладно, буду верить в свою победу, – сказала Эми. – Даже если и не заслуживаю ее.
– Бааа, – сказала Джулия.
– Диана, скажи, тебе на самом деле понравился рассказ?
– Я влюбилась в него.
– О как, – хмыкнула Эми. – Я рада.
Люсинда нервно сглотнула. Она гадала, обратила ли Диана внимание на тот факт, что Эми наделила персонаж матери своей героини ее внешностью.
– Глиии, – протянула Джулия.
– Слышали? Джулия говорит, что я выиграю.
– А вот что я тебе скажу, – объявила Люсинда, глядя на двух девочек и думая о той поре, когда Диана была в их возрасте. – Победишь ты или нет, я покупаю билеты на «Щелкунчика».
– Балет «Щелкунчик»? – спросила Эми. – Тот, что показывают по телевизору каждое Рождество? Ты это имела в виду?
– Мама возила меня, – сказала Диана. Она выглядела утомленной – то ли на нее так действовал стресс, то ли безуспешные попытки удержать пальцы дочери. – Это было бесподобно и незабываемо.
– И теперь настал твой черед свозить на «Щелкунчика» Эми, – сказала Люсинда.
Глава 25
У Джулии случился еще один приступ. На этот раз все произошло холодной ноябрьской ночью, и Диана услышала, как она заколошматила в стенку, словно какой-то зверек пытавшийся вырваться из клетки. Влетев в комнату, она схватила Джулию и попыталась взять ее за руки, чтобы она перестала бить себя ими по голове. Удерживая ребенка, она с ужасом улавливала страшные, харкающие звуки, вырывавшиеся изо рта Джулии.
– Диана, что случилось? – в комнату вошла Люсинда.
– Вызывай 911, – с трудом произнесла Диана. – Позвони Алану.
Ее мать как ветром сдуло. Диана осталась наедине с Джулией. У девочки были блокированы дыхательные пути. Она не могла дышать. Что, если она проглотила язык? Или подавилась предметом, оставленным в ее постели? Джулия постепенно синела.
Запаниковав, Диана заметалась вокруг нее. Джулия продолжала дергаться. Диана попробовала легонько пошлепать ее по спине. Что-то хрустнуло, как если бы она сломала кость. Но припадок никак не отступал. Диана решила перевернуть ее лицом вниз. Она обезумела и отчаянно пыталась расслышать вой сирен. Сколько времени прошло с момента звонка Люсинды? Обняв дочку – конечности Джулии сучили ей по лицу и коленям, – Диана направилась к лестнице.
Диана лихорадочно соображала: помощь была внизу. Там находилась ее мать, и «скорая» вот-вот должна была приехать. Пока Диана боролась с Джулией, у нее вновь разболелась спина. Она ощутила спазм в пояснице, но проигнорировала его. Джулии требовался воздух. Они могли бы сделать экстренную трахеотомию. Или ничего не сделать… Уняв всхлип, Диана остановилась, прислонившись к перилам. Они могли бы отпустить Джулию из этого мира, и все бы закончилось. Все ее мучения…
– Нет, – сказала Диана, отринув эту подлую мысль. Она собралась с силами и двинулась дальше вниз по лестнице. – Джулия, не смей оставлять меня.
Скорая стояла на подъездной дорожке. Помощь подоспела вовремя. По телефону Люсинда сообщила, что у Джулии был приступ, поэтому бригада парамедиков прибыла во всеоружии. Один укол диазепама, и судороги прекратились. Они прочистили ее дыхательные пути: она прикусила язык и давилась собственной кровью. Диана ни на секунду не выпускала ладошки Джулии из своих рук. Она заставила себя забыть об эмоциях и сконцентрировалась на глазах дочери. Они были закрыты, но Диана чувствовала их сердцем. Она видела, как эти огромные, голубые очи искали лицо своей матери.
– Я люблю тебя, – прошептала Диана, нагнувшись к Джулии, когда ее вынесли на улицу. – Люблю, люблю.
В больнице их встретил Алан. Он убедился, что с Дианой все в порядке, оставил ее в приемном покое, а затем прошел в смотровую комнату, чтобы взглянуть на Джулию. Из ее руки, носа и горла торчали трубки. Ее лицо скрывала кислородная маска.
– Когда ее привезли, она дышала самостоятельно, – сказал дежурный врач. – Сейчас уже нет.
Алан кивнул. С болью он взирал на свою племянницу. Цвет ее кожи был совсем плох, ее губы приобрели цианозный оттенок. Подобную синюшную окраску вызывала нехватка кислорода, поэтому он проверил подачу кислорода из баллонов, смонтированных у стены. Срочно вызванный невролог заполнил бланки на проведение МРТ и ЭЭГ. Кардиолог в своем заключении указал необходимость ЭКГ. Поцеловав Джулию в лоб, Алан отправился к Диане.
– Рассказывай, – вскочив на ноги, потребовала она. Она схватила Алана за руки, заглядывая ему в глаза.
– Ее отвезут на обследование, – сказал он.
– В этот раз все еще хуже, да? – спросила она. – Намного хуже. Ведь ты же не стал бы ничего от меня скрывать? Что с ней, Алан?
– Я не знаю, – ответил Алан. Он пытался сохранить профессиональное спокойствие, которое уже не единожды выручало его в подобных ситуациях. Он сделал глубокий вдох, обвел взглядом знакомое помещение, напомнил себе о врачебном долге. Но перед ним стояла Диана, а его пациенткой была Джулия, поэтому весь его аутотренинг ни капли ему не помог. Его глаза наполнились слезами. Когда он обнял Диану, горячие капли заструились у него по щекам, и ему не удалось сдержать рыдания. – Я не знаю, – повторил он.
– Если что-то и произойдет, то это целиком моя вина, – простонала Диана. – Я задержалась на лестнице. Я пожелала – всего лишь на мгновение, – но я пожелала ее смерти!
– Любой на твоем месте взмолился бы об этом, – сказал Алан. – Пусть и на мгновение. Особенно когда у тебя на глазах ребенок терпит такое…
– Но я же не всерьез, – умоляюще смотрела на него Диана.
– Я знаю.
Шли часы томительного ожидания. Алан сидел рядом с Дианой в углу ярко освещенного приемного покоя, обняв ее за плечи и наблюдая за остальными посетителями. Тут были люди с рваными ранами, растяжениями и болями в грудной клетке. По привычке Алан мысленно ставил каждому диагноз. Он оценивал повреждения и назначал лечение. Но теперь, когда дело касалось Джулии, он выступал в роли родителя, а не доктора.
– Алан? – подозвал его к своему столу Джим Ведстоун. Джим был неврологом старой закалки. Болтовне с пациентами и их родней он предпочитал общение с коллегами по медицинскому цеху. В данном конкретном случае врачом-специалистом был Джим, а основным лечащим врачом – Алан. Джим намеревался объясниться с Аланом, чтобы тот потом передал его слова Диане. Но у Алана было свое мнение на этот счет. Взяв за руку Диану, он потащил ее за собой через весь ПП.
– Джим, это Диана Роббинс. Мать Джулии.
– Э, здравствуйте, – сказал Джим. Его лицо выражало явную досаду из-за того, что ему предстояло с ней разговаривать, но Алан просто не оставил ему путей к отступлению.
– Как дела у Джулии? – спросил Алан.
– Она снова дышит без посторонней помощи, – сказал Джим. – С тобой еще побеседует ее кардиолог, но у нас сложилось такое впечатление, что у нее проблемы с циркуляцией кислорода в организме. Он слишком медленно поступает в ее мозг и прочие внутренние органы…
– Она выросла, – сказала Диана, ошеломленно глядя на Алана. – Ведь так, да?
– Не исключено, – ответил Алан. – Может быть.
– Я все лето этого боялась, – дрожа, сказала Диана. – Ее легкие не справляются… в этом причина ее припадков?
– Припадки могут быть следствием подобных расстройств, – ответил Джим, констатировав одну из множества ставших уже привычными загадок в жизни Джулии. Будучи неврологом, Джим специализировался именно на припадках. Он принялся рассказывать Диане о синапсах и нейромедиаторах, и его речь звучала так рационально и успокаивающе, что Алан видел, как она, широко раскрыв глаза, энергично кивала, жадно впитывая каждое его слово.
Слушать было легче, чем думать. Джулия подросла. Случилось то, чего они страшились больше всего.
– Пойдем, – сказал Алан, потянув Диану за локоть.
– Подожди секундочку, – сказала она, пытаясь изобразить улыбку на своих запекшихся губах. – Доктор Ведстоун говорил мне о…
Джим Ведстоун мог бы день напролет потчевать мать Джулии теориями о припадках у девочек-подростков, страдающих разнообразными расстройствами, но Алан решил, что на сегодня было уже достаточно. Он поблагодарил Джима, потом взял с кресла пальто Дианы. Придерживая его, он помог ей просунуть руки в рукава, полностью отдавая себе отчет в том, что она обиделась на него за ту грубость, которую он проявил в отношении Джима.
– Он просто старался быть вежливым, – сказала Диана. – Объяснял мне болезнь Джулии.
– Я знаю, – сказал Алан, застегнув ей верхнюю пуговицу. На улице было холодно, а с гавани дул пробиравший до костей ветер. – Но давай-ка прогуляемся.
В гавани слегка волновалось серое море. Все грушевые деревья потеряли свои листья, и их голые ветви шелестели на ветру. Шагая рядом с Аланом, Диана повыше подняла воротник пальто. Он был прав, предложив им выйти на улицу. В больнице ощущалась невыносимая духота, и она всегда ужасно нервничала, пока ей не позволяли сидеть рядом с Джулией.
С неба, тихо порхая, спускались снежинки. Они падали на мостовую, образуя крошечные белые вихри. Диане не верилось, что зима уже почти вступила в свои права. На следующей неделе они отмечали День благодарения, потом начинался декабрь, а затем и до Рождества рукой подать.
– Когда ее отпустят домой? – спросила она.
– Поживем увидим, – ответил Алан. – Наверное, когда ее состояние не будет вызывать особых опасений.
– Один день, – сказала она. – Обычно ей требовалось как раз столько. Она же в порядке, да? А что-то насчет нехватки кислорода… вы ведь можете это исправить?
– Давай просто погуляем, – сказал Алан.
Внутренне оцепенев, Диана позволила ему взять себя под руку. Они торопливо шли мимо пристани, рыбацких мастерских и доков. Большая часть судов была пришвартована у причала, клацая фалами под порывами ветра. Оглядываясь назад, она гадала насчет того, как далеко они собирались уйти от больницы. Скоро должна была вернуться с обследования Джулия, и она хотела находиться подле нее.
Свернув за угол, они направились к Вотер-стрит. Ветер задул еще сильнее, потому как здесь ему ничто не преграждало путь. Он злобно морозил Диане щеки. Прильнув к Алану, она почувствовала, как он обнял ее за плечи, пытаясь хоть немного согреть. Она уже была готова сказать, что им следовало бы повернуть назад и повидаться с Джулией, как вдруг он остановился прямо перед домом, который ей так нравился.
– Ох, – сказала она, подойдя к воротам. У нее не было с собой перчаток, поэтому она обхватила прутья ограды голыми руками.
Алан взял ее под локоть. Сначала ей показалось, что он, чтобы согреться, хотел продолжить прогулку, и тогда она мягко отстранилась, желая задержаться тут еще на минутку. Она смотрела на большой белый дом, на газон и роскошный луг.
– Это то самое место, – сказала она.
Алан стоял, засунув руки в карманы и скользя по ней взглядом сверху вниз. Его лицо покраснело, подбородок он спрятал в воротник. Она знала, что ему было чертовски холодно, но он давал ей шанс насладиться несбыточными мечтами. Она остро нуждалась в чем-то подобном, чтобы сбежать от действительности, от того, что происходило с ее дочерью, и от собственных ужасных мыслей, промелькнувших в ее голове тогда на лестнице.
– В детстве… – промямлила она.
– Какие у тебя были мечты, – спросил Алан, – об этом доме?
– Ах, о вечеринках в саду, – сказала она. Это было так давно. – Дамы в белом. Дети с игрушками на траве. Все счастливы.
– Наша прогулка прошлым летом, – сказал Алан. – Когда мы стояли здесь…
Диана кивнула. Она помнила. Они держались за руки, бредя в темноте, разбавленной летним бризом. Они только что потанцевали и поцеловались. Вспомнив тот день, она улыбнулась. Откинув голову назад, она посмотрела Алану в глаза. В них была такая серьезность и искренность, что она встала бы на цыпочки, чтобы поцеловать его, если бы ее не терзала страшная мука.
– Я спросил тебя, думаешь ли ты, что люди, жившие в этом доме, были счастливы. Ты ответила, что не знаешь, – сказал он.
– Разве это имеет какое-нибудь значение? – спросила Диана, ощущая подступившее к горлу отчаяние.
– Пойдем, – сказал он. Опять взяв ее за руку, он повел ее в ворота.
– Алан, – сказала она, потянув его назад. Она была шокирована тем, что он вознамерился без спросу проникнуть на чужую частную собственность. Машин на подъездной дорожке не было, но на ступеньках крыльца лежали тыквы.
– Они не станут возражать, – сказал он.
– Откуда ты знаешь? – спросила она. – Что, если внутри кто-то есть? Лишь потому, что нет машин…
– Сомневаюсь, что тут есть кто-то кроме нас, – сказал Алан.
Не отпуская его руку, Диана неохотно пошла за ним по подъездной дорожке. Она была выложена мелко дробленными устричными раковинами, которые хрустели у них под ногами. На зимнее время кто-то заботливо мульчировал клумбы и собрал мусор граблями во дворе. Раньше ей не доводилось подходить к этому дому почти вплотную, поэтому, пользуясь случаем, она старалась запомнить все мельчайшие детали и подробности.
Он был похож на тот игрушечный домик, что смастерил для нее отец: три дымохода, белые облицовочные доски, черные ставни, колонны и широкие каменные ступени. Подойдя ближе, она перестала нервничать. Теперь она ощущала волнение вперемешку с возбуждением. Окна не были зашторены. Возможно, она могла бы позволить себе заглянуть внутрь краешком глаза.
Алан остановился и что-то искал, роясь в карманах. Обогнав его, Диана начала медленно подходить к дому. Аккуратные кусты древесного самшита и тиса были высотой чуть ли не с человеческий рост; ей пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть в окно, но то, что она там увидела, застало ее врасплох.
Дом был пуст.
Голые белые стены, блестящие полы без признаков мебели. В доме ничего не было: ни интерьера, ни картин, ни жизни. Она предполагала увидеть изящные портреты на стенах и книги на полках. Пустота в душе и страх за Джулию совершенно подавили Диану, поэтому она надеялась, что хотя бы чужой мир был чем-то наполнен.
– Где же они? – дрогнувшим голосом шепнула Диана. Алан не услышал ее. Он стоял у дверей, словно ожидая, что сейчас выйдет хозяин и пригласит их на чашечку чая. Диана с болью думала о Джулии, которая была там, в больнице, одна-одинешенька.
Жизнь могла стать такой же пустой, как этот дом. Прошлой ночью, спускаясь по лестнице с корчащейся дочерью на руках, Диана на краткий миг пожелала смерти своей девочке, ее освобождения. Диана не должна была здесь стоять. Какое обследование ни делали бы Джулии, оно наконец должно было окончиться. Диане надо было спешить к своему измученному ребенку и загладить проявленное малодушие.
Она взглянула в окно, прощаясь со своей давней фантазией. Комната была совершенно пустой, за исключением одной вещи. Диана не сразу ее заметила: это было небольшое кресло, стоявшее перед камином у противоположной стены, точнее кресло-качалка бледно-розового цвета, его ручки и деревянные часы украшали гирлянды из цветков ипомеи и красного водосбора.
Кресло было небольшим. Розовый цвет обивки заставил Диану предположить, что оно принадлежало девочке. Но что заставило ее родителей покинуть этот дом? Внезапно ее охватило жгучее желание бежать отсюда со всех ног. Тут жили настоящие люди, со своими собственными терзаниями и проблемами, совсем как у Дианы, Алана и Джулии.
