Текст книги "Дотянуться до звезд"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
Потом, пока Бадди разносил в клочья кладовку, проклиная их с матерью, отца Эми, Джеймса Тейлора и пса-сыкуна, Эми выскользнула из дома. До полусмерти напуганный щенок вертелся в мешке.
– Пойдем туда, где нам будет лучше, – успокаивала она щенка, пока он бился головой об ее спину. – Намного, намного лучше.
Щенок визжал и извивался. Используя свои острые когти, он, словно ленивец на дерево, пытался взобраться на Эми. Ничего не видя, он щелкал челюстями и случайно задел ее плечо и голову. В спешке она забыла прихватить куртку или шляпу. Она неслась босиком, а подошвы ног у нее еще не огрубели от прогулок по песчаным пляжам.
Она услышала пронзительный скрип покрышек. Бадди всегда газовал на полную, когда злился. Срезав путь через задние дворы, она как угорелая пробежала две улицы. Ее плечо кровоточило там, где его кусал щенок, а ноги болели. Она молча плакала. Она уже достаточно хорошо научилась скрывать слезы и не хотела, чтобы какой-нибудь сердобольный сосед отвез ее обратно домой.
Из-за угла навстречу Эми вывернула машина. Это не был Бадди, потому что звук глушителя не напоминал пулемет, расстреливающий беззащитную деревню. Глаза Эми застлали слезы. Она оглянулась назад. То был грузовичок. Зеленого цвета. Со знакомыми наклейками на стекле.
– Привет, Эми, – с улыбкой сказала Диана, опустив боковое окно. – Хочешь прокатиться?
– Помоги мне, Диана, – разрыдалась Эми, широко раскинув руки и чуть не уронив на землю пса. – Помоги нам, пожалуйста!
Диана отвезла Эми к себе домой. Всю дорогу Эми, не переставая, всхлипывала. То, как она оглядывалась через плечо, делало ее похожей на преступницу, пустившуюся в бега. Джулия сохраняла молчание. Ее руки выписывали в воздухе странные фигуры. Когда они припарковали пикап и открыли дверь мастерской, Эми первой залетела внутрь. Она стояла в центре комнаты с безумными глазами, прижимая к груди верещавший мешок. На ее плече краснели капли крови.
– Эми, что случилось? – шагнув к ней, спросила Диана.
– Мне пришлось забрать его, – сказала Эми. Ее ноги приросли к полу, тело напряглось, как струна. Она вцепилась в мешок, словно фанатик, намеревающийся совершить террористический акт во имя патриотизма.
– Забрать кого? – спросила Диана. – Милая, у тебя кровь…
– Можно я выпущу его? – спросила Эми, и слезы снова заструились у нее по щекам. – У меня устали руки.
– Да… – ответила Диана.
Эми поставила на пол свою сумку, которая оказалась сильно испачканной наволочкой, и из нее вывалился черный щенок. Он сразу вскочил на ноги, словно молодой олень. В его глазах сверкал вящий ужас. Надув под себя большую лужу, он сломя голову бросился в угол и забился под тахту.
Диана сделала еще один шаг к Эми. Она подходила медленно, боясь еще больше испугать ее. Побледневшая девочка дрожала, пребывая в состоянии, близком к шоку. Ее губы посинели, и она хватала ртом воздух, будто маленькая рыба. Она смотрела на Диану с беспомощностью и страданием в глазах, и когда Диана протянула к ней руки, Эми метнулась в ее объятия.
– Тебе ничто не угрожает, – прошептала Диана плачущей девчушке, толком не зная, что вообще могло ей угрожать. – Я обещаю.
– Я за щенка переживаю, – всхлипнула Эми. – Его имя Слэш, но я не могу его так называть. Это ужасное имя. Нам надо придумать другое…
– Да, – сказала Диана, глядя на кровь и потемневшие красные отметки на шее Эми. – Я согласна. Он чересчур милый для имени Слэш.
Помогая Эми снять рубашку, она увидела, что кровь текла из тех мест, где пес поцарапал и укусил ее. Эми срывающимся голосом объясняла, что он не виноват, что он был очень испуган, что он не хотел причинить ей боль. Диана согласилась с тем, что, наверное, так оно и было. Порезы оказались неглубокими, и она осторожно промыла их мыльной водой. Но была еще одна отметина, которую пес просто не мог сделать.
На плече Эми и вокруг ее шеи растянулся лиловый отпечаток руки. Диана различила ладонь и четыре пальца у Эми на ключице, а большой палец отпечатался на ее лопатке. Диана и хотела бы помазать чем-нибудь синяки, да дома у нее ничего не было. От одного их вида у нее свело желудок.
– Эми, кто так поступил с тобой?
– Никто, – сказала она.
– Я не про укусы. У тебя тут синяк…
– Я стукнулась плечом, – сказала Эми, – когда доставала щенка из клетки.
Диана перевела дух. Кем бы ни был человек, поднявший на Эми руку, он оставил неопровержимые доказательства своих действий.
– Тебя никто не бил? – борясь с волнением, спросила Диана.
– Нет!
– Мне ты можешь сказать, дорогая. Я обещаю, все будет…
– Я в порядке, – ответила Эми. – Это щенок. Я хотела показать тебе щенка.
Посидев пару минут в обнимку с Дианой, Эми вдруг встревожилась. Она заглянула под кровать и удостоверилась, что щенок никуда не пропал. Подняв голову, она поискала взглядом Стеллу: из корзинки торчали кончики ее серых ушек. Потом она посмотрела в окно. Наконец, она направилась к Джулии. Придвинув стул к инвалидной коляске, она залезла на него и склонила голову на маленький лоток Джулии. Джулия стала выписывать руками фигуры непонятного пилотажа, словно пытаясь утешить свою подружку.
Диана прошла к своему столу. Отвернувшись от девочек, она набрала номер офиса Алана. Было поздно, почти полседьмого, но Марта взяла трубку.
– Привет, Диана, – сказал он чуть погодя.
– Привет, – ответила она. – Эми у нас.
– Хорошо, – сказал он. – Как она?
Диана понизила голос. Она с трудом подбирала слова:
– Алан, кто-то побил ее, – сказала Диана. – Она все отрицает, но это правда…
– Я сейчас же приеду, – резко ответил Алан.
Конечно, плохо лелеять надежду на то, что обнаружишь отметины, но именно этим и занимался Алан по дороге к дому Дианы. В его медицинском саквояже лежал фотоаппарат «полароид». Работая педиатром, он повидал немало ужасов и наслушался достаточно лжи. Истощенные, лишенные пищи дети. Ожоги от сигарет, которые выдавали за близкое соседство с горячей батареей. Следы порки ремнем, списываемые на неудачное падение.
В подобных случаях Алан действовал незамедлительно. Один звонок в полицию – и потом Алан следил за тем, как соцработник отвозил ребенка в семейный приют. И без всяких вопросов. Нельзя бить и мучить свое дитя.
Но порой было недостаточно одного взгляда, чтобы увидеть всю картину. Выражение жестокое обращение,как бы удивительно это ни звучало, могло иметь несколько оттенков смысла. Существовали черствые родители, которые давали своим отпрыскам еду и подарки, но лишали заботы и любви. Они никогда не обнимали и не целовали их и не подбадривали теплым дружеским словом. Но самым худшим вариантом были родители, наказывавшие словами, перенося на своих детей собственные разочарования и неудовлетворенность жизнью – обзывая их глупыми, уродливыми, мерзкими, неряшливыми ничтожествами. Несомненно, родители понимали, что эти слова предназначались им самим, но психиатрия была не по части Алана, и поэтому он их ни капли не жалел.
Особенно он симпатизировал детям родителей, страдавших глубокой депрессией. Детям, чьи родители – когда-то желавшие им добра, любившие их по-настоящему и искренне – были людьми, которые, возможно, страдали больше, чем кто-либо из нас, и не могли избавиться от своей боли. Некоторые, как мать Алана, спивались. Другие, как мама Эми, пытались спрятаться от проблем, оставляя своих детей на растерзание одиночеству и отчаянию.
Бадди Слэйн не был ничьим родителем, но он являлся частью мира Эми. Если у Эми на теле были отметины, Алан не сомневался, что это Бадди стал причиной их появления. И Алан решил забрать ее у Тесс Брукс до захода солнца, как бы она ни убеждала его в том, что любит свою дочь.
Сердце Эми не сбавляло обороты. Но сидя рядом с Джулией, она начала понемногу успокаиваться. Джулия не прекращала свои рукотворные танцы, накладывая добрые волшебные заклинания на голову Эми и гоня от нее прочь плохие мысли. Ладошки Джулии были такими нежными. Время от времени они задевали ухо Эми, гладили ее кожу, пробегали по волосам. Сегодня у Джулии был очень приятный голос, и она шептала «глиии, глиии», словно пытаясь выразить своим языком послание безмятежности и умиротворения.
Когда Диана звонила доктору Макинтошу, Эми притворилась спящей, но слышала каждое произнесенное слово. Поэтому теперь ей надо было определиться с тем, что делать.
В одной из фантазий Диана удочеряла ее. Она становилась матерью Эми, а Джулия – младшей сестрой, и они вместе счастливо жили здесь на болотах. Пожилая миссис Роббинс была ее бабушкой. Эми первой брала новые библиотечные поступления, а также славилась лучшей успеваемостью по грамматике в седьмом классе.
Эта фантазия показалась ей совсем неплохой. Она продолжила ее, желая добавить последние идеальные штрихи. Почему бы им с Джулией не заполучить отца? К примеру, доктора Макинтоша. Они с Дианой могли бы полюбить друг друга, стать хорошими родителями, и тогда все были бы счастливы.
Словно грезя о том же самом, Джулия тяжко вздохнула.
Эми обожала мечтать. Мечты позволяли ей сбежать от себя, своих страхов и переживаний. Она была собакой, кошкой, дельфином, муравьем и летучей мышью. Она воображала, что Бадди умер, а ее отец воскрес. Она засыпала, мысленно представляя, как плавала с мамой под водой у коралловых рифов, как прекрасные дельфины увлекали их за собой в кристальные течения, как они сами превращались в дельфинов и мчались, рассекая волны, навстречу отцу. Столько счастливых грез…
Слезинка скатилась по переносице Эми. Сейчас же она должна была вернуться в неприглядную реальность. К ним ехал доктор Макинтош. Он намеревался расспросить ее о синяке, который видела Диана, а Эми собиралась ему соврать. Все было просто, как дважды два. Она прекрасно знала порядок проведения процедуры. В службе соцобеспечения детей на нее было заведено дело. Им будет достаточно малейшего повода, чтобы забрать ее из дома.
Бывали мгновения, когда Эми хотелось сбежать из дома.
И ей причиняло страшные муки притаившееся глубоко в сердце желание покинуть свой мрачный дом. Оставить в прошлом крики и пьянство, драки и ругань, задернутые шторы и пустые бутылки из-под пива, раскиданные Бадди по полу. Ведь были семьи как у Дианы и Джулии, где жизнь хоть и не текла идеально гладко, люди все равно любили друг друга. Эми могла бы только намекнуть, и доктор Макинтош сразу определил бы ее в такую семью.
Но, поступив подобным образом, она бросила бы маму.
Подумав об этом, Эми задавила приглушенный всхлип. Эми безумно любила мать, даже больше, чем прилежные девочки любили своих замечательных матерей. От этого чувства содрогалось все ее тело, от пальцев до кончиков волос. Она старалась не издавать никаких звуков, чтобы не привлечь внимание Дианы. Но Джулия услышала. Или ощутила ее терзания. Как бы то ни было, ее руки замерли в воздухе. Потом они опустились на голову Эми.
Эми лежала и тихо плакала. Ладошки Джулии нежно похлопывали ее по волосам. Она дышала своим особым способом – воздух с легким свистом вырывался из ее рта – ничего не говоря, но в то же время высказывая очень многое. Эми знала язык безмолвия. Она сама частенько на нем разговаривала – как и сейчас – с кошкой, сидевшей на полке, и псом, притаившимся под кроватью. Она лежала, не шевелясь, и молча общалась со своей подружкой и животными.
– Эми? – спросила Диана. – Можешь поговорить с нами?
– Нет, – спокойно ответила Эми в третий раз. – Меня никто не бил. Я просто ударилась плечом, когда лезла в клетку.
– Эми, – смотря ей прямо в глаза, сказал Алан.
Дети рождались честными созданиями. Они вступали в жизнь, не зная ничего кроме правды: что ванна – мокрая, полотенце – сухое, молоко – полезно для здоровья, а от мамы пахнет мамой. Взрослея, некоторые дети начинали врать, и это жутко бесило Алана. Он почти всегда мог определить, если кто-то его обманывал. И Эми делала это уже не впервые.
– Это правда, – сказала Эми, скосив глаза в сторону так, будто ей было что скрывать.
– Эми, ты была очень расстроена, когда я нашла тебя на дороге, – мягко сказала Диана. Она держалась чуть поодаль, сложив руки на груди, и, казалось, сомневалась в том, стоило ли ей вмешиваться в этот разговор. Алан подвинулся, чтобы она могла встать рядом с ним.
– Да, Диана сказала, что на тебе не было башмаков и куртки.
– На ней тоже, – вытянув руку, ответила Эми.
Алан посмотрел вниз. Точно, не было. Его взору предстали голые ступни Дианы, обрамленные подвернутыми джинсами. За долгие годы он привык к тому, что она расхаживала по дому босиком.
– В машине я была в ботинках, – сказала Диана, – и на улице тоже.
– Да, но… – протянула Эми.
– Не увиливай, – сказал Алан. – Нас волнуют не башмаки, а синяк на твоем плече. Думаю, ты понимаешь, что я очень переживаю за тебя. Почему вы с псом сбежали?
– Ему не нравится Бадди, – ответила Эми.
– Бадди, – сказал Алан. – Бадди тебя бил?
– Бадди меня не бил, – наконец ответила Эми. Алан снова заметил ее косой взгляд. Ее мысли не были для него тайной за семью печатями. Она знала, что если донесет на Бадди, то ее заберут из дома. Ее лишат возможности встречаться с матерью.
У Алана перед глазами стоял образ кровати и женщины, укутанной в одеяла. Он видел его так отчетливо, словно это было вчера. Он, как никто другой, знал, что такое боль матери и ее попытки спрятаться от невзгод и страданий.
– Эми… – сказала Диана. – Мы хотим помочь тебе. Действительно хотим. – Она присела рядом с Эми и взяла ее за руку. Диана всем сердцем любила свою дочь, полагая, что и другие матери так же относятся к своим детям. Этот конфликт был для нее в новинку, поэтому она думала, что Эми будет легко и просто рассказать им правду.
– Бадди ударил пса, – прошептала Эми, глядя куда-то вдаль. – Вот и все. Он просто ударил пса.
– Бааааа, – завопила Джулия. Когда Алан только приехал, она вела себя спокойно. Но сейчас она расплакалась, и Диана пошла утешить ее. Алан нутром чувствовал разочарование Дианы. Он сидел возле Эми и беспомощно наблюдал за тем, как она ушла в себя. Это была ее обычная реакция на домашние происшествия: она становилась молчаливой и замкнутой, отгораживаясь ото всех стенами своего маленького личного мирка. Она сползла со стула и забралась в один из недостроенных игрушечных домиков Дианы.
Алан проверил камеру на наличие пленки; он еще не отказался от идеи сфотографировать отметины.
Стоя у противоположной стены комнаты, Диана пристально смотрела на него. В ее глазах сверкало любопытство и вызов. Она хотела увидеть, как он справится с этой ситуацией и поможет несчастному ребенку, который боялся принять чужую помощь. Алан думал о лжи и о том, что люди прибегали к ней, лишь потому, что не могли совладать с правдой.
Он отнюдь не случайно позвонил Малаки, вновь принявшись за поиски Тима. Алан хотел уладить с братом прошлые дела, и ему предстояло открыть правду – всю правду – Диане. Стресс одиннадцати лет, прожитых по горло во лжи, давал о себе знать. Он сгорал от любви к ней; но, не желая навязывать свои чувства, он из последних сил старался их скрыть. Он долго врал и теперь решил покончить с этим.
Люсинда Роббинс припасла для себя и Дианы парочку корнуэльских кур, но, узнав, что Алан и Эми останутся на ужин, она вышла из положения, разрубив птиц на половинки и сварив побольше риса. Вечеринка начиналась медленно – ничего удивительного, если учесть то, что сотрудники службы детского соцобеспечения почти час расспрашивали всех заинтересованных лиц.
– Эми, ты любишь кашеварить? – спросила Люсинда.
– Кашеварить? – переспросила Эми, будто никогда не слышала это слово.
– Я к чему спрашиваю, – сказала Люсинда, – к нам в библиотеку завезли новые кулинарные книги для подростков. Я их еще и расставить-то не успела, так меня поглотило чтение разных рецептов вроде «Коктейля из суфле» и «Шоколадно-малиновой штуковины».
– Эми хорошо готовит, – сказал Алан, сидевший между Эми и Джулией. Они обе смотрели на него широко раскрытыми глазами, словно на родного отца.
– Гааа, – сказала Джулия.
– Вам бы понравилась ее стряпня, – сказал Алан, придерживая соломинку у рта Джулии. – У нее отлично получаются сливки с мороженым.
– Ты помнишь? – спросила Эми, с видом человека, которого накрыл сердечный приступ. Под глазами у нее темнели полумесяцы, а веки припухли от пролитых слез.
– Как я мог забыть? – сказал Алан. – На прошлый День независимости ты пришла ко мне до начала салюта и соорудила лучший ленч в моей жизни.
– Вы с ним давние друзья? – спросила Диана.
Эми кивнула:
– С самого моего детства.
– Ты помнишь стену в моем кабинете? – спросил Алан. – Ту, что увешана мордашками очаровательных карапузов? Так вот, там четыре фотографии… – Он указал на Эми.
– Ого, – сказала Диана, отрезая кусок курицы.
Люсинда с интересом рассматривала Эми Брукс. Редкий городской ребенок не заглядывал в библиотеку, но Эми была одной из них. Люсинда знала, что причиной, по которой дети не пользовались библиотекой, являлись их родители, а не они сами.
Перед глазами Люсинды прошло два с половиной поколения читателей, и она ожидала, что Тесс Брукс лучше позаботится о своей дочери. В молодости Тесс очень любила книги. Ребенок, лишенный прелестей библиотеки, был похож на растение, оставленное без полива: он увядал, останавливался в развитии и забывал свои корни. Если бы только Джулия могла читать? Она перевела взгляд с Дианы на Джулию, и ее грудь сдавила тяжесть.
– Что это за птица? – спросила Эми, тыкая мясо вилкой.
– Корнуэльская курица, – ответила Диана.
– Она такая маленькая, – с сомнением в голосе сказала Эми.
– Можешь не есть ее, – сказала Диана.
– Я съем, – сказала Эми, пытаясь управиться с вилкой. – Просто у меня не получается ее разрезать.
Диана наклонилась к ней через стол, чтобы помочь. Люсинда наблюдала за тем, как Диана правильно вложила в руки Эми нож и вилку. Казалось бы, такая мелочь – научить ребенка резать свою пищу. Посмотрев на Джулию, которая, сидя в слюнявчике на высоком стуле, медленно вращала глазами, Люсинда улыбнулась ей.
Джулия и Эми, подумала Люсинда. С трудом верилось в то, что они приходились друг другу ровесницами. Две девочки с непростыми судьбами. Люсинда, Диана и Алан были готовы на все ради них. Люсинда видела, что Эми, подобно губке, поглощала любовь, витавшую за столом. Но Люсинда изумилась еще больше, заметив, что и Диана тоже впитывала эту любовь. Помогая Эми, Диана буквально сияла – нечастое зрелище в их доме.
Двенадцать лет назад Диана и Тим, держась за руки, сидели за этим столом, рассказывая Люсинде о невероятной новости. У них будет малыш! Диана лучилась от радости и была на седьмом небе от счастья. Словно не веря в то, что у нее внутри забилось еще одно сердечко, Диана робко поглаживала правой рукой свой живот. Всю свою жизнь она мечтала иметь детей.
– А это что? – спросила Эми, обнаружив в рисе смородину. Там же был лук-шалот, колотый грецкий орех и чеснок.
– Смородина, – ответила Диана. – Что-то вроде изюма.
– В рисе? – удивленно, но не без интереса спросила Эми.
– Когда в рисе что-нибудь напихано, то его называют пловом, – сказал Алан.
– Мне нравится импровизировать с едой, – призналась Люсинда.
– Твой этюд удался на славу, Люсинда, – сказал Алан. Он подмел все крошки на тарелке, и Люсинда не смогла удержаться от улыбки довольной хозяйки.
– Спасибо, – сказала она. – Тебе следует чаще заглядывать к нам на краюшку хлеба.
– Краюшку хлеба? – нахмурив брови, спросила Эми, ожидая объяснений.
– Это такое устойчивое выражение, – сказала Диана. – Мама имеет в виду, что ему следует бывать у нас в гостях не от случая к случаю, а стать завсегдатаем в нашей компании.
– Выражения… – помрачнев, сказала Эми так, словно никогда не смогла бы их все запомнить.
– Льет как из ведра, – сказала Диана. – Тоже выражение. Семь бед – один ответ. Без труда не вытащить и рыбку из пруда…
– А я не прочь воспользоваться предложением Люсинды, – заявил Алан.
– Конечно, в любое время, – ответила Люсинда.
– Это так здорово, – ослабшим голоском сказала Эми, – то, как вы приглашаете к себе людей. Вы даже не знали, что мы придем, но приготовили для нас плов…
– Сварить плов – пара пустяков, – сказала Люсинда.
– Мы научим тебя. – Диана произнесла эти слова так быстро, что выдала себя с головой. Люсинда уже не могла спокойно смотреть в ее восторженные глаза. Диану переполняла энергия, и она хотела бы поделиться ею, да только Джулия была неспособна ее принять. У нее никогда не будет уроков домоводства, никто не растолкует ей пословицы и поговорки. Люсинда считала Эми в некотором роде даром богов, но в то же время жутко боялась, что она уйдет от них, когда Диана чересчур привяжется к ней.
– Даааа, – сказала Джулия.
– Привет, милашка, – ответила Диана.
– Она хочет молока, – сказала Эми.
Алан поднес Джулии соломинку, она взяла ее в рот и стала шумно потягивать питье.
– Где ее отец? – вдруг спросила Эми, обведя их взглядом.
– Что? – спросил Алан.
– Твой брат. Отец Джулии, – повторила Эми. Она выглядела взволнованной и расстроенной, и похоже, что этот вопрос имел для нее большое значение.
– Уехал, – сказала Диана.
– Он в море, – с неприкрытым раздражением ответил Алан.
– Как мой дорогой папа, – дрожащим голосом сказала Эми. – Но он пока жив. Это он должен поить нашу любимую Джулию молоком, а не ты. О, как бы я хотела, чтобы он был рядом с ней…
– Он совсем не такой, как твой папа, – сказала Диана.
– Если не все идет гладко, – произнесла Эми, – это еще не повод говорить, что в семье не любят друг друга.
– Или не должны любить, – добавил Алан.
– А ты любишь своего брата? – спросила Эми.
– Сложный вопрос, – напрягшись, сказал Алан. – Но все-таки – да. В конце концов он мой брат. И я люблю его. – Диана отвернулась в сторону. У Люсинды перехватило горло; еще немного, и она могла бы разразиться громким плачем по своим непутевым детям.
– Ты должен взять напрокат «виннебаго», – сказала Эми, – и отправиться на его поиски. Проверь все гавани и дай объявления в газеты. Привези его домой ради Джулии, пока не стало слишком поздно.
– Слишком поздно? – настороженно спросила Диана, словно Эми была пророчицей и знала то, что было недоступно другим.
– Его катер может потонуть, как и у моего папы. Он может упасть за борт. Тогда он никогда не увидит Джулию. Никогда-никогда. У него не будет второго шанса, – говорила Эми, и слезы ручьем текли по ее щекам. – Мне так жаль их…
– Кого? – прошептала Диана, взяв Эми за руку.
– Их всех, – всхлипнула Эми. – Родителей, потерявших своих детей, и детей, лишившихся родителей. Я люблю мамочку! Я не хочу потерять ее.
– Ох, Эми, – воскликнула Диана.
Алан так буравил Диану своим огненным взором, что Люсинда чуть не свалилась со стула. Его эмоции как на ладони отражались у него в глазах, в напряженности шеи и плеч, словно любовь к Диане не позволяла ему свободно дышать. Он захлебывался ею. Глядя на то, как Диана рыдала, прижимая Эми к своей груди, Алан с трудом сдерживал себя. Люсинда видела, что все его существо буквально разрывало изнутри.
– Я нужна ей, – плакала Эми. – Не позволяйте им отнять меня у нее.
– Мы все нужны друг другу, – прошептала Люсинда, не сводя глаз с Алана, который все смотрел и смотрел на Диану.
