Текст книги "Дотянуться до звезд"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
– И ты думаешь об этом здесь? – спросил Алан. У него сжалось сердце. Он всегда считал себя защитником Джулии и светочем надежды для Дианы. Он всегда пытался помочь. Когда Джулии бывало совсем плохо, он отдавал ей все свое время – отменял приемы, пропускал конференции, не ходил на свидания – чтобы по первому же зову поспешить на выручку.
– Да, – шмыгнув носом, сказала Диана. – Тут мы узнаем новости. Что бы там ни было, именно здесь мы выслушиваем это.
– Но ведь было и что-то хорошее, – сказал Алан, поглаживая ее спину и стараясь не паниковать в надежде на то, что она увидит его в другом свете. Неужели он был предвестником неотвратимости судьбы? Неужели, глядя на него, она видела только самое жуткое из того, что могло произойти с Джулией? – Даже много хорошего. В жизни Джулии было столько радости, и все благодаря тебе. – Прозвучали ли эти слова с ноткой отчаяния, будто он хотел переубедить ее?
– Раньше меня спрашивали, – сказала Диана, – почему я решила оставить ее. Узнав о ее состоянии после тестирования, я могла бы легко и просто избавиться от нее… Мне пришлось выбирать между ней и мужем.
Алан весь напрягся. Обнимая Диану, он представил себе образ далекого моря и своего брата, не имевшего ни малейшего представления о том, что тут происходит.
– Они спрашивали у меня такие вещи, – сказала Диана. – Ты понимаешь?
– Порой люди не ведают, что творят, – сказал Алан.
– Это не потому, что я вся из себя такая хорошая, – сказала Диана, – или благородная. Я никогда не была храброй, хотя люди всегда думали наоборот. Я была трусихой! Я очень боялась…
– О чем ты? – спросил Алан.
– Родить дочь, – сказала Диана. – Я мечтала о ней днями и ночами. Я так боялась, что у меня не будет другого шанса. В детстве я любила играть с куклами. Я часами не выпускала их из рук и просила маму купить мне настоящие детские пеленки и одежку. Отец мастерил для них колыбельки. У меня был игрушечный домик…
– Который построил Эммет? – спросил Алан. Он уже слышал эту историю.
– Да, – ответила Диана. – Он был просто очарователен, и я утащила его в свою комнату. Там были ящички для растений и настоящий дверной звонок, подключенный к батарейке. Я все время играла в нем. Он сделал его по образу одного из хоторнских домов – моего самого любимого. И я воображала, что, когда вырасту, у меня будет свой малыш. И я припеваючи заживу в таком же доме.
– И у тебя действительно родился малыш, – сказал Алан.
– Джулия, – отойдя от Алана, сказала Диана. Желая привлечь ее обратно, он вытянул руки, но она отвернулась к своей дочурке. Она что-то говорила, но, чтобы ее услышать, ему пришлось придвинуться ближе, настолько тихим был ее голос. – Нельзя выбирать собственных детей. Если бы у меня не было Джулии, то кто дал бы мне гарантию, что я рожу еще одного? Джулия принадлежит мне.
– Диана… – сказал Алан.
Но Диана не слышала его. Она взяла Джулию на руки и крепко прижала к себе.
– Она принадлежит мне, а я ей. Но не упоминай лимб, Алан. Не смей говорить, что мы в лимбе.
– Хорошо.
– Лимб – это место, куда попадают дети, которым заказана дорога в рай. Оно не для Джулии.
– Конечно, нет. Для таких людей, как Джулия, были созданы небеса, – сказал Алан.
– Я люблю тебя, – укачивая Джулию, сказала Диана. Огромные глаза ребенка скользили по лицу матери.
Она подняла ручонки, прикоснувшись пальчиками к губам и подбородку Дианы.
– Я тоже, – сказал Алан, шагнув к племяннице и положив ладони ей на плечи. Джулия повернула голову и одарила его широчайшей улыбкой. Диана все укачивала ее. Она думала, что Алан обращался только к Джулии. Она не понимала, что его слова предназначались им обеим.
– Я хочу свозить ее куда-нибудь, – сказала Диана.
– Например? – спросил Алан.
– В путешествие. Чтобы она поглядела на мир хотя бы краешком глаза. Мы можем себе это позволить?
– Ну, – сказал Алан, внутренне поморщившись от мысли о том, что Диана пусть и ненадолго, но уедет. – Если будете останавливаться неподалеку от городов с хорошими больницами. На всякий случай. Уже есть конкретные наметки?
– Точно уж не в «Дисней Уорлд», – сказала Диана, поглаживая ладошку дочери. – Туда, где красиво, – это так сказать общий план.
За высокими окнами его офиса на солнце переливался Хоторн. В гавани кипела жизнь, и непрерывно сновали рыбацкие катера и траулеры, спортивные яхты. Береговую линию обрамляли большие белые дома, и Алан гадал, какой же из них послужил источником вдохновения для отца Дианы. Из мечтательного состояния его выдернула Марта. Из динамика раздался ее голос, сообщивший, что звонила Беттина Гори и просила его встретить ее не дома, а прямо у дверей театра.
– Небольшое изменение в планах, – объяснил он Диане. На вечер у него было назначено свидание, и сейчас он пристально смотрел на нее, пытаясь уловить малейшие проявления заинтересованности или ревности.
– Ох, – сказала она, одевая Джулию. – Извини, что мы отняли у тебя так много времени. Я понимаю, тебе еще надо работать…
– Я не это имел в виду, – сказал он.
Но она уже вышла.
Алан часто объяснял ей характерные особенности состояния Джулии, но по дороге домой Диана обнаружила нечто подобное и у себя. За несколько дней до очередного осмотра Джулии Диана начинала нервничать. Ее мучила головная боль, бессонница, уныние. Подскакивало кровяное давление. Она лежала, не смыкая глаз, и ей мерещились самые ужасные новости на свете. К тому времени, когда они попадали в офис Алана, она уже была на грани эмоционального истощения. Если он позволял себе хотя бы десять секунд отвлеченной болтовни, ей хотелось убить его прямо на месте. А ведь он не заслуживал такого к себе отношения.
Но прием закончился, и теперь ей взбрело в голову петь во все горло. И вот, будучи в машине наедине с Джулией, она открыла окна и врубила радио. Она могла протянуть руку к соседнему сиденью и потрогать ладошку дочери. На дворе было лето, и они были вместе; ей немного полегчало, будто оттого, что кто-то свыше даровал им временную отсрочку. В этом и заключалась особенность Дианы: ее напряжение улетучивалось, как только она выходила из офиса Алана. Она подумала о белом флаге и о такой желанной капитуляции. Если бы она могла перестать винить братьев Макинтошей в своих невзгодах.
Вернувшись домой, она отнесла Джулию в мастерскую. Эми сидела за ее столом и, увидев их, тут же вскочила со стула.
– Ты не сердишься? – спросила она. – Просто я хотела написать письмо.
– Можешь сидеть за моим столом сколько угодно, – сказала Диана. – Я не возражаю.
– Я пишу письмо, – повторила Эми.
Диана улыбнулась, заранее зная, что ей следует спросить дальше.
– И кому, если не секрет? – спросила она.
– Папе, – с гордостью ответила Эми. – Он моя родственная душа.
– Ты читала «Энн с фермы «Зеленая крыша»», – сказала Диана.
– И разговаривала с Люсиндой. Она сказала, что беседует с Эмметом, несмотря на то, что он умер. И я подумала: а почему бы тогда и мне ни написать письмо отцу?
– Действительно, почему бы и нет? – спросила Диана, усадив Джулию в ее коляску.
– Ничто не может сравниться с общением родственных душ, – сказала Эми, снова взявшись за ручку. – Людей, любящих и понимающих друг друга с полуслова. Я уверена, что папа все знает обо мне, но, даже если это так, мне нужно столько ему рассказать. Как дела у Джулии?
– Отлично, – сказала Диана, смахнув волосы со лба.
– Я напишу про нее папе. Как поживает доктор Макинтош?
– Тоже отлично.
– Он моя родственная душа на этой земле, – сказала Эми. – И вы с Джулией тоже. Но папа мне ближе – он знает меня лучше, чем кто бы то ни было, и я хочу еще многое обсудить с ним. А кто твоя?
– Моя что?
– Родственная душа, – ответила Эми.
– Ох, – сказала Диана. – Мама, наверное. Ты, Джулия. – Она чуть не назвала имя Алана, и краска смущения залила ее щеки.
– Ага, – сказала Эми. Она разгладила лист бумаги и принялась за письмо. По тому, как шустро она чиркала ручкой, Диана поняла, что ей на самом деле было что сказать.
Наблюдая за Эми, Диана почему-то разволновалась. Эми выплескивала потоки слов, будто ее сердце было переполнено до краев и она наконец-таки нашла верного собеседника. Диана уже давно ни с кем не разговаривала по душам и даже не знала, с чего начать. Она представляла себе, как ее выслушивает Алан и что он нежно и долго держит ее за руку. Утомившись за день, она решила отдохнуть на тахте. Пружины скрипнули, слегка испугав Стеллу. Она сидела на своем посту, напротив тахты.
Диана уснула. Ей снился сон, в котором проплывали фрагменты ее жизни. Алан обнимал ее в брызгах волн. Тим пялился на нее из-за окна рубки. Джулия летала, словно ангел, золотые волосы развевались у нее за спиной. Но тут голос Эми, окликнув ее по имени, разорвал эти грезы.
– Диана! – прошептала Эми. – Проснись. Ты должна это увидеть.
Диана раскрыла глаза. Ее взгляд метнулся к Джулии, но с ней все было в порядке – она сидела прямо и разгребала руками воздух. Эми, казалось, замерла за столом и не могла пошевелиться. Но она улыбалась и показывала пальцем на пол.
– Это Орион! – шепнула Эми.
Перекатившись на бок, Диана посмотрела вниз.
Щенок выбирался наружу. Диана заметила его черный нос. Влажный дрожащий носик высунулся из-под покрывала. Вместо того чтобы отскочить, Стелла подползла поближе. Будто желая подбодрить щенка, она демонстрировала небывалую храбрость. Ее усики дернулись, и она ткнулась своим розовым носом в его черный.
– Он выходит! – прошептала Эми, сцепив пальцы.
Они знали, что он вылезал по ночам, чтобы поесть и воспользоваться кошачьим туалетом Стеллы, потому что после него оставались явные следы. Но до сих пор, точнее до этого момента, Орион был чересчур робок и боялся показываться на глаза людям. От одной мысли о том, какие кошмары загнали его так далеко под кровать, у Дианы перехватило дыхание.
Джулия вздохнула. Орион заскулил, и Стелла пискнула, Диана улыбнулась Эми, но, отвернувшись от щенка и кошки, она почувствовала укол в сердце. Сказав себе, что причиной тому жестокость, которую пришлось пережить псу, она понимала, что это еще не все. Животные принюхивались друг к другу. Стелла, пугливая кошка Дианы, выманивала побитого собачонка на свет божий.
– Она подзывает его! – восторженно воскликнула Эми.
Внезапно Диана осознала, что вызвало боль в ее сердце. Она стала свидетелем волшебства любви, даровавшей силу слабым, чтобы они вселили надежду в тех, кто утратил веру. Орион ползком продвигался вперед. Стелла попятилась назад, оставляя для него свободное место. Его так сильно трясло, словно он только что плавал в холодном море. Диана всегда мечтала о подобной любви: той, что сделала родственными душами необычную кошку и щенка.
– Хороший мальчик, – сказала Эми, опустив руку. – Помнишь меня? Я кормила тебя сыром.
– И спасла тебя, – добавила Диана. Она была ближе, поэтому пес подошел к ней. Он боязливо лизнул ее ладонь и отпрянул.
– Сюда, Орион, – сказала Эми, и Диана всем своим существом хотела, чтобы щенок послушался ее. – Сюда, малыш.
Орион направился к Джулии. Он прикоснулся носом к пальчикам ее ног, пяткам, лодыжкам. Стелла неотступно следовала за ним, замирая словно вкопанная каждый раз, когда он оборачивался. Руки Джулии парили над псом, будто благословляя его. Сквозь сетчатую дверь дул ветерок, и Орион проковылял туда, чтобы вдохнуть запах внешнего мира.
– Я не нужна ему! – горестно произнесла Эми. – Он позабыл меня!
– Погоди, Эми, – сказала Диана. Она чувствовала нетерпение девочки, ее страх оказаться отвергнутой. Диана сама часто испытывала то же самое, молясь в душе, чтоб Тим развернул свой катер и вернулся домой. От этих воспоминаний у нее заныло сердце, и она подумала о том, как же ужасно потерять человека, которого ты когда-то считала своей родственной душой.
Очень медленно Орион обернулся к Эми. Стоя на полу всеми четырьмя лапами, он долго и пристально вглядывался в нее. Возможно, она ассоциировалась у него с побоями и зловещей жизнью под каблуком Бадди. Может быть, ее запах заставил его припомнить тот ужас. Диана видела, что у Эми задрожали губы. Ребенок протянул руку.
Орион пошел через комнату. Осторожно, не сводя с нее глаз. Эми не убирала руку. Он понюхал ее пальцы. Маленький шажок – и он лизнул ее ладонь. Эми беззвучно плакала. Пес облизывал ее руку, а закончив, он позволил ей погладить себя по голове.
Любовь это чудо, подумала Диана. Она лежала на кровати, а вокруг нее расцветала любовь. Щенок склонил голову на колени Эми, и она уткнулась лицом ему в шею. Диана помахала Джулии, и ей показалось, что Джулия тоже махнула в ответ. Родственные души оставались. Они помогали друг другу справиться с трудностями. Они понимали, что любовь была не чем иным, как настоящим чудом, сопровождающим нашу жизнь сквозь дни и годы.
Диана закрыла глаза, думая о Макинтоше, который остался. Сегодня она нагрубила Алану, что случалось уже не впервой. Но он по-прежнему был рядом. Она напомнила себе, что на вечер у него было назначено свидание. И вдобавок она гадала, почему ее снедала ревность к совершенно незнакомому человеку, женщине по имени Беттина Гори.
Пес гавкнул, и, еще не открывая глаз, она услышала, как Эми сказала:
– Не бойся, Орион. Твой дом теперь здесь.
Глава 15
Поскольку Люсинда была почетной гостьей, она решила, что может пригласить на танцы в библиотеку любого по своему усмотрению. Ее выбор пал на Диану и Эми. К Джулии на эти часы они пригласили сиделку. И по случаю отсутствия хозяев Орион должен был остаться в доме за главного и в качестве сторожевого пса.
Танцы проводились в помещении самой библиотеки, во вторую субботу августа. Диана взяла Эми в поход по магазинам, и они купили себе платья в «Шунер-шоп», что в Эссексе. Это был самый главный местный магазин, где приобретались все мало-мальски важные туалеты. Диана была в нем трижды вместе с матерью, и теперь она радовалась тому, что попала сюда в компании Эми.
– А как тебе это? – спросила Эми, появившись из примерочной в желтом платьице, подчеркивавшем красоту ее темных кудрей и очарование зеленых глаз.
– Ты выглядишь бесподобно, – сказала Диана.
– Правда? – спросила Эми, поворачиваясь перед зеркалом. На ее лице отражалась застенчивость, гордость и волнение. У Дианы сложилось впечатление, что она никогда раньше не бывала в приличном ателье.
– Конечно, – сказала Диана, подкатив коляску Джулии, чтобы она могла посмотреть на Эми.
– Благодаря тебе я чувствую себя настоящей принцессой, – сказала Эми, бросившись в объятия Дианы. – Я никогда еще не была в подобном месте. Спасибо.
Но по дороге домой Эми притихла. Когда они проезжали Болдуин-Бридж, она устремила свой задумчивый взгляд вдоль реки Коннектикут к проливу Лонг-Айленд-Саунд.
– Что-то не так? – спросила Диана, посматривая на нее.
– Нет, все в порядке, – ответила Эми, прижимая сумку к груди.
– Ты действительно неотразима в этом платье.
– Хм.
– Я знаю, кто еще согласился бы со мной, – сказала Диана.
Эми подняла голову.
– Твоя мама, – сказала Диана. – Ты хотела бы показаться ей?
– У нее мало хороших вещей, – сказала Эми, снова уставившись на свои ботинки. – Я боюсь, что она расстроится.
– Обычно матери надеются, что у их дочерей будет то, чего они сами были лишены, – сказала Диана.
По приказу суда Эми запрещалось возвращаться домой в течение девяноста дней, и сейчас они были на середине этого срока. Ее маме предоставили право посещать дочь при том условии, что она избавится от Бадди. Было решено, что Тесс Брукс могла приходить на встречу с Эми к Роббинсам в субботу утром, но она уже дважды отменила визит, сославшись на болезнь.
После каждого отказа ее матери Диана пристально наблюдала за Эми. Эми переставала играть с Джулией, общаться, есть и просто смотрела телевизор. Она часами глядела на экран, не обращая внимания на то, что там показывали. Когда Диана или Люсинда спрашивали ее, как она себя чувствовала, Эми отвечала, что не расстроена тем, что мама не пришла, – просто ее мама частенько хворала.
Но Диане было понятно, что она безумно тосковала по матери. Просыпаясь по ночам, она слышала, как Эми рыдала, уткнувшись носом в подушку. Это печалило Диану еще больше, потому что Тесс обещала занести свидетельство о рождении Эми. Если бы они зашли к ней сейчас, то могли бы забрать его.
– Мы можем ей позвонить, – сказала Диана.
– Чтобы убедиться, что Бадди нет дома? – взволнованно спросила Эми. – А затем навестить ее?
– Да, – ответила Диана.
Они остановились возле супермаркета «Дэйри-Март», и Диана воспользовалась таксофоном. Но никто не брал трубку. Тогда они решили проехать мимо дома Эми. Грузовичка Бадди нигде не было, но окна во всех комнатах скрывали плотные шторы.
– Войдем? – спросила Диана. – Хочешь, я пойду первой и проверю, здесь он или нет?
– Не стоит, – сказала Эми, не сводя глаз с одного конкретного окна. – Нам лучше не заходить внутрь. Она очень устает, не будем тревожить ее.
Диана мысленно представила мать Эми укутанной в одеяла на кровати и поняла – Эми переживала, что они могли застать ее не в самом благопристойном виде. А присутствие Дианы было бы еще унизительнее для нее. Но когда Диана вырулила от обочины на дорогу, Эми бросила через плечо на свой дом полный любви и тоски взгляд.
Диана уже не сомневалась в том, что Эми было необходимо повидаться с матерью. К тому же ей надо было забрать свидетельство о рождении. Приехав домой, она собиралась позвонить Алану. Она знала, что он не откажет ей…
Вход на библиотечные танцы был открыт для любого человека с лишними двадцатью пятью долларами в кармане. Тех, кто пришел, призывали пожертвовать даже больше, если, конечно, у них хватало средств на подобный жест. Публичной библиотеке Хоторна требовались новые книги, апгрейд парка компьютерной техники, ремонт крыши. Всем без исключений библиотекарям платили меньше положенного. Каждый год Алан Макинтош выписывал чек на тысячу долларов, надевал синий блейзер и повязывал галстук.
На этот раз у него была дополнительная миссия. Позвонила Диана и попросила его об услуге. Он заехал за Эми чуть пораньше; Диана была в мастерской вместе с Джулией. Люсинда принаряжалась в своей комнате, но Эми уже поджидала его. Она стояла в дверном проеме, с нетерпением и застенчивой гордостью посматривая на проезжавшие машины.
– Привет, – радостно просияв, сказала она.
– Эми Брукс, это действительно ты?
– Да, – ответила она. Кружась волчком, она во всех деталях продемонстрировала ему свое новое платье. Оно замечательно подходило ей по цвету и для вечеринки на излете солнечных деньков. У Алана появилось такое ощущение, будто он приехал за собственной дочерью, чтобы отвезти ее на первые в жизни танцы.
– Тогда, вперед, – сказал он, распахнув дверь, взяв ее за руку и отведя к машине. – Ты выглядишь великолепно, Эми. Я горжусь, что меня увидят рядом с тобой.
Эми лучилась счастьем, пока он открывал дверцу автомобиля. Алан поднял голову и увидел Люсинду с полотенцем на голове, махавшую им на прощание со второго этажа. Он посмотрел на мастерскую – из-за дверей за ними наблюдала Диана в рабочем комбинезоне. Их удивленные взгляды встретились, и оба улыбнулись. Уезжая, он чувствовал, что она смотрела им в след.
– А мама знает, что мы приедем? – спросила Эми, когда он остановился возле ее дома.
– Да, – ответил он. – Она ждет нас.
– Я хорошо выгляжу? Что, если она подумает, будто я модничаю?
– Ты бесподобна, – сказал Алан. – Вот что она подумает.
Поднимаясь по ступенькам своего крыльца, Эми волновалась и выкручивала руки, совсем как Джулия. Алан нажал кнопку звонка. Изнутри послышались звуки шагов. Эми глубоко вдохнула. Она пыталась принять нужную позу, словно стояла перед зеркалом: прямая спина, сложенные руки, руки по швам, милая улыбка, никакой улыбки. Но как только отворилась дверь, ее нервозность улетучилась.
– Мамочка! – вскричала Эми, бросившись в объятия матери.
– Эми, – воскликнула Тесс Брукс. – О, любимая.
Алан отошел в сторонку и наблюдал за воссоединением семьи. Мама и дочка обхватили друг друга, раскачиваясь взад-вперед. Спустя пару минут, взяв Эми за руку, Тесс провела их в гостиную. Комната блистала чистотой, а через открытое окно струился угасавший солнечный свет.
– Ай-ай, – сказала Тесс. – Ты только взгляни на себя.
– Слишком вычурно? – спросила Эми, одергивая юбку.
– Нет, дорогая. Ты прекрасна. О, как я по тебе соскучилась…
– Я тоже, мам, – сказала Эми.
– Мне нужно тебе кое-что сказать. О том, что я извиняюсь за все те субботы, – проговорила Тесс, – когда я не навещала тебя.
– Я знаю, у нас тут какая-то инфекция. Грипп или что похуже, – быстро ответила Эми, словно слова матери причиняли ей невыносимую боль.
– Это был не грипп, – сказала Тесс, и у нее задрожали руки. – Я болела, но в другом смысле. У меня была депрессия… У меня и сейчас депрессия. Так это называют. Я хотела, чтобы ты знала, что происходит на самом деле. И я не притворяюсь и ничего не выдумываю.
– Все нормально, мам, – тут же сказала Эми. – Не надо извиняться.
Алан помнил это чувство – желание простить свою мать. Но то, что сделала Тесс Брукс, просто восхитило его. Взяв ладони Эми в свои руки, она заглянула дочери в глаза.
– Нет, Эми, – сказала Тесс. – Я прошу у тебя прощения.
– Тссс, мам, – пыталась перебить ее Эми. – Не надо…
– После смерти твоего папы, – продолжила Тесс, – я почти не заботилась о себе. Потеряв его, я словно провалилась в ночной кошмар. Мне лишь хотелось свернуться клубком и заснуть, чтобы ни о чем не думать. Я так и поступила.
Эми слушала ее, широко раскрыв глаза.
– Это было плохо, – сказала Эми.
– Но что еще хуже, я и о тебе ни капельки не заботилась. Я не обращала на тебя внимание…
– Нет, – возразила было Эми. – Ты не…
– Я должна, дорогая. Пойми. Мне придется быть честной, или же у нас ничего не получится. Я выгнала Бадди.
– Мам! – Эми сверкнула глазами.
– И я записалась на прием к психоаналитику, чтобы он помог мне справиться с депрессией. Как я уже сказала, это депрессия, и от нее не убежишь. Она вполне реальна, так же как и пневмония.
– Значит… я смогу вернуться домой? – спросила Эми.
– Скоро, – ответила Тесс.
– Но почему не сейчас? Мне вовсе не обязательно идти на танцы. Доктор Макинтош свозит меня за моими вещами, или мы можем забрать их позже. Мне все равно. Я хочу остаться дома, с тобой.
– Эми, нам не следует торопиться, – ласково сказала ее мама. – Власти штата требуют, чтоб ты пока жила у Роббинсов, и я думаю, что это разумное решение. Просто нужно убедиться.
– В чем убедиться? – ошеломленно спросила Эми. Было такое впечатление, что кто-то показал ей рай, а потом захлопнул ворота перед самым носом. Ее лицо исказили разочарование и печаль. – В том, что ты не разлюбила меня?
– Ох, Эми, – сказала Тесс, прильнув к дочери. – Никогда не сомневайся в этом.
– Но в чем тогда? – крикнула Эми.
– В том, что она не разлюбила себя, – пояснил Алан. – Что у нее есть силы позаботиться о себе.
Тесс с благодарностью посмотрела на него. Язык отказался ей повиноваться, и она лишь кивнула. Помогая Тесс и Эми, он чувствовал, что получил шанс исправить ошибки своего прошлого. Теперь он стал врачом и намного умнее, чем в ту пору, когда была больна его собственная мать.
– Ты должна, – сказала Эми, взяв в руки лицо матери и глядя на нее сквозь пелену слез. – Ты обязана заботиться о себе.
– Мне помогают, – ответила Тесс. – Все меняется, но не так быстро, как мне того хотелось бы.
– Ты непременно должна поправиться, я требую! – сказала Эми, и ее мама рассмеялась.
– Мой маленький деспот, – проговорила она. – Ты всегда пытаешься командовать мною.
– Я так хочу остаться… – прилипнув в матери, хныкала Эми.
– Пойдем, Эми, – сказал Алан, аккуратно оттянув ее назад. – Что подумает Люсинда, если тебя не будет среди зрителей, когда ей станут вручать памятную табличку?
– Она пригласила меня, – с гордостью сообщила Эми матери.
– Тогда тебе лучше идти, – сказала Тесс.
– Как ты решилась выставить его? – спросила Эми.
– Когда я увидела фотографию, – запинаясь, сказала Тесс, – твоих синяков. В тот момент я стояла прямо здесь, но почему-то ничего не видела. Я поверила его россказням, тому, что это был несчастный случай. Но, увидев снимок и отпечаток его ладони на твоем плечике… – Наклонившись, Тесс поцеловала Эми в плечо и шею.
– Спасибо, – прошептала Эми.
– На дворе прекрасный вечер, – сказала Тесс, и ее глаза просияли. – Я хочу, чтобы ты поехала в библиотеку и станцевала там для меня!
– Обещаю, – сказала Эми.
– А я прослежу, – сказал Алан, пристально посмотрев на Тесс Брукс. Она передала ему лист бумаги, за которым он, собственно, и пришел. Кивнув, он поблагодарил ее.
– Повеселись от души, – сказала Тесс. – И пришли мне…
– Что прислать? – спросила Эми.
Тесс просто покачала головой. Она выглядела молодой и полной надежд, но от Алана не ускользнула боль в ее глазах, когда она провожала взглядом Эми. Она старалась измениться, стать честной, всем сердцем любить свою дочь, а пока нашла в себе силы отпустить ее. С точки зрения врача, именно так и начинался процесс выздоровления.
Библиотека празднично преобразилась. У дальней стены читального зала играл музыкальный ансамбль. Столы и стулья вынесли, чтобы освободить место для танцплощадки. Гости распивали пунш и поедали небольшие сэндвичи, приготовленные добровольцами. Единственными украшениями были ряды книг на полках, поблескивавшие своими темно-красными, желтыми и зелеными корешками.
Диана подколола волосы и немножко подкрасилась. На ней был новехонький с иголочки наряд – узкое, нежно-голубого цвета шелковое платье без рукавов, которое она купила по настоянию Эми, сказавшей, что этот цвет идет к оттенку ее глаз. Еще она украсилась сверкавшими брильянтами и сапфирами серьгами, подаренными ей когда-то Дороти Макинтош. Стоя во всем этом великолепии в углу и слушая музыку, она была возбуждена и немного смущена. Слишком давно ей не приходилось бывать на вечеринках.
Глядя на мать, она испытывала настоящую гордость. Все хотели привлечь внимание Люсинды. Люди окружили ее, каждому было что сказать ей, поделиться с ней воспоминаниями о том, как она помогала им подобрать материал для курсовых, раздобыть книгу любимого автора, погрузиться в мир поэзии, вовремя дать совет, Люсинда всех слушала и радостно улыбалась.
Ансамбль затих, и к микрофону вышла миссис Теофилус Макомбер. Будучи одной из самых импозантных персон Хоторна, она являлась также председателем библиотечного совета. Блистая жемчугами и роскошным платьем из черного крепа, она произнесла торжественную речь, выразив всем признательность за их пожертвования.
– А теперь настал момент, которого вы так ждали, – сказала она. – Я прошу Гвен Хантер, нашего новоназначенного библиотекаря, пройти сюда и представить нашу неподражаемую почетную гостью.
– Благодарю вас, миссис Макомбер, – сказала Гвен со своим мягким теннесийским акцентом. Она взяла микрофон и с сомнением посмотрела на него. – У меня плохо получается говорить в подобные штуки, но если и есть человек, ради которого я готова на что угодно, так это наша почетная гостья. Я знаю, что она не нуждается в представлении, но все же, миссис Люсинда Роббинс…
Зал разразился бурными овациями. Скромно улыбаясь, Люсинда склонила голову. Громче других отбивала ладоши Диана. Посматривая на свою маму, она заметила, как в дверь вошел Алан с Эми, и у нее екнуло сердце.
– Миссис Роббинс так сильно повлияла на мою жизнь, что я даже не знаю, с чего начать. Когда мы с Полом переехали сюда десять лет назад, у меня вообще не было в городе знакомых. Я искала работу, не имея ученой степени, но зато с любовью к книгам…
Она поведала свою историю о том, как приходила в библиотеку, сначала в качестве читательницы, а потом помощницы библиотекаря на полставки. Миссис Роббинс взяла ее под свое крыло. За минувшие годы, по ее советам, Гвен повышала уровень своего образования, изучала библиотечное дело и бралась за любые работы в библиотеке. Миссис Роббинс стала другом и наставницей, показывая Гвен, как помогать читателям, особенно молодежи, открыть книги, которые пришлись бы им по душе.
– Здесь, – сказала Гвен, – между нами, мы считаем Люсинду Роббинс необыкновенным человеком. Мы очень любим ее и скучаем по ней. Но мы счастливы за нее. Приходя на работу, она часто рассказывала нам о своей дочери и внучке и о том, как она хотела бы уделять им больше времени.
Люсинда посмотрела в толпу и встретилась взглядом с Дианой. Она кивнула, послав дочери воздушный поцелуй. Смахнув с глаз слезы умиления, Диана улыбнулась в ответ.
– Теперь оно у нее есть, – сказала Гвен. – Время для своей семьи. Мы хотим, чтобы она знала, что ее деятельность в библиотеке не канет в Лету. Мы любим наших юных читателей и стараемся направить их к книгам, лучше всего соответствующим их столь разным вкусам. Однако частенько мы начинаем с предложения одной книги, которая всегда так нравилась миссис Роббинс…
– «Энн с фермы «Зеленая крыша»»! – хором отозвались гости, и голосок Эми прозвучал звонче всех.
– Благодаря ей три поколения читателей окунулись в мир этой чудесной классики, – продолжала Гвен переждав шум голосов, – действие которой разворачивается на зеленом острове у берегов Канады.
– На острове Принца Эдуарда! – громко уточнила Эми.
– Именно так, – с улыбкой подтвердила Гвен. – Очень похвально, маленькая мисс. Люсинда, чтобы выразить нашу признательность и любовь от лица каждого владельца формуляра публичной библиотеки Хоторна, я хотела бы вручить тебе эту карту дорог…
Люди расступились, и Люсинда прошла к сцене. Встав рядом с Гвен, она взирала на молодого библиотекаря со слезами на глазах.
– Сначала мы собирались купить тебе билет на авиарейс до острова Принца Эдуарда, – сказала Гвен, – дабы ты смогла лично посетить места событий своей любимой книги. Но, поговорив с твоей дочерью, я узнала, что она собирается сама отвезти тебя туда на «виннебаго». Поэтому вручаю тебе подарочный сертификат для тебя и твоей семьи на покрытие расходов, связанных с арендой большого трейлера. Спасибо за все, Люсинда Роббинс.
Пожилая библиотекарша обняла молодую коллегу, которая была выше ее на двенадцать сантиметров, и они долго сжимали друг друга в объятиях перед ликовавшими зрителями.
– Ох, – сказала Люсинда, разглядывая подарочный сертификат, и по ее щекам заструились слезы. – Ты даже не представляешь, что это значит для меня. Такое… Я-то думала, что получу памятную табличку! Но поездка в Канаду… чтобы увидеть край, где жила и росла Энн… да еще с Дианой!
Посмотрев на гостей, Люсинда снова нашла свою дочь. Они обменялись улыбками. Диана жалела, что с ними не было ее отца. Вытирая глаза, она сдунула с ладони воздушный поцелуй.
