Текст книги "Страна грез"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
– Сейчас их время, – как бы извиняясь, проговорил Дэвид. – Они начинают проявлять активность с приходом темноты.
– Что у тебя в машине делают шесть котят? – спросила Сейдж. Как ни странно, разговор о котятах успокаивал ее. – Разве им было бы не лучше остаться дома?
– Они едут не из дома, – ответил Дэвид.
Сейдж взглянула на него, размышляя над ответом. Может, он тоже бежит из дома, только его проблема совсем в другом и у Дэвида дома творится что-нибудь ужасное. Вся проблема Сейдж была в том, что у нее были два прекрасных дома и они были очень далеко друг от друга.
– Ты бежишь из дома? – спросила она.
– Я бы так не сказал, – ответил он. – Просто я там не живу.
– Интересно ты это понимаешь, – проговорила Сейдж.
– А что? Ты бежишь из дома?
– Вообще-то бегу домой.
– Интересно ты это понимаешь, – усмехнулся, в свою очередь, Дэвид.
Он зажег сигарету и взял ее в правую руку, которая не была забинтована. Сейдж заметила на его предплечье татуировки. Там были ястреб, сова, звезда, луна и три волнистых линии, которые напомнили ей о том, как маленькие дети рисуют речку.
Сейдж снова огляделась в машине, считая животных, и посмотрела на большую пятнистую собаку. Их взгляды на мгновение встретились, и животное тут же забилось в самый угол заднего сиденья. Собака свернулась клубком вокруг своей игрушки и попробовала закрыть голову лапами.
– Не бойся, – проговорила Сейдж, протягивая к ней руку.
– Это Петал, – произнес Дэвид, взглянув в заднее зеркало. – Она питбуль.
Сейдж отдернула руку:
– Разве они не бросаются на людей?
– Только невежественные люди так думают. Петал с собачьей фермы. Знаешь, что это такое?
– Нет, а что?
– Такое место, где сажают собак в клетки и держат там до смерти. Матери тратят всю свою жизнь на то, чтобы рожать щенят, один помет за другим. А щенков забирают прежде, чем они их выкормят, и тут же собаки беременеют снова, даже не успев пережить потерю своих детей. Это плохое место.
– Петал жила там?
– Да, она была одной из матерей. С тех пор, как я забрал ее оттуда, Петал все время думает, что беременна.
– Боже мой. – Сейдж снова посмотрела на Петал, которая положила свою потрепанную игрушку между лапами и нежно лизала ее. – Похоже, ей нравится эта игрушка.
– Она думает, что это один из ее щенков, – произнес Дэвид. – Ей всегда кажется, что она должна выхаживать своих детей.
Сейдж незаметно дотронулась до своего живота. Ребенок успокоился и лежал теперь тихо. Странно было слышать, как молодой парень с таким знанием рассказывает о беременности, о вскармливании щенков. Все это казалось таким же невероятным, как и то, что сама Сейдж была уже на таком большом сроке. Через три месяца она родит и узнает, что чувствует Петал.
– Ты забрал Петал оттуда?
– Да, – ответил Дэвид. – И других забрал из похожих мест.
Сейдж снова посмотрела на заднее сиденье. Две другие собаки были такие же тихие, как и Петал. Та, что была с забинтованной головой, коричнево-белый спаниель, лежала на противоположном от клубка-питбуля конце сиденья. Посредине, свернувшись в тугой шарик, лежал шотландский терьер. У матери Сейдж и тети Хэтуэй очень давно были такие собаки. Сейдж знала, что эта порода отличается буйным нравом и эти собаки бывают довольно злыми и любопытными, но этот пес даже не поднимал головы.
Впервые Сейдж с удивлением наблюдала, как шесть маленьких котят устроили сумасшедшую возню в машине, садясь собакам на спины, забираясь им на головы и съезжая оттуда, а собаки просто лежали и даже не пытались их отогнать. Единственный раз они пошевелились лишь тогда, когда Дэвид вышел, чтобы помочь ей.
– Что случилось с собаками? – спросила Сейдж. – Почему они такие тихие?
– Их лишили души. Вот что происходит с животными в таких местах.
Сейдж сглотнула. Почему-то ей было нелегко задать следующий вопрос.
– Откуда ты знаешь об этом?
– В Небраске и в Вайоминге полно собачьих ферм, – проговорил Дэвид как бы в ответ. Луна висела прямо над их головами, заливая дорогу призрачным светом. Сейдж разглядывала Дэвида. Он постоянно держал сигарету во рту, будто хотел спрятаться за табачным дымом.
– Им повезло, что они с тобой, а не на ферме, – произнесла Сейдж.
Дэвид ничего не ответил.
– Почему ты их оставил? – спросила она после долгого молчания.
Дэвид просто продолжал вести машину, разглядывая сквозь пелену дыма лунный свет на дороге. Сейдж обычно не нравилось, когда кто-то рядом курил, особенно в закрытом пространстве. До того, как тетя Хэтуэй бросила, Сейдж открывала все окна в машине, когда они ехали вместе. Но сейчас ее это не беспокоило. В машине пахло дымом, выхлопными газами, мокрым мехом и кошачьей мочой, но Сейдж совсем не тошнило. Она думала, что Дэвид уже забыл, о чем она его спрашивала, или решил просто не отвечать, но он вдруг заговорил.
– Я спасаю разных живых существ, – произнес Дэвид. – Вот чем я занимаюсь.
– Ты спас меня, – проговорила Сейдж и запнулась. Она посмотрела в его сторону и увидела, как Дэвид кивнул. Почувствовав на себе взгляд Сейдж, он посмотрел на нее. Сейдж попыталась улыбнуться, но Дэвид оставался серьезен. Он выглядел сердитым, будто Сейдж сказала что-то такое, что разозлило его. Трое котят вдоль и поперек ползали на переднем сиденье и мяукали, требуя еды или внимания. – Тот человек бы… – начала Сейдж, но ее снова затрясло.
– Некоторые люди очень плохие, – произнес Дэвид.
Сейдж кивнула, кусая костяшки пальцев. Ее вдруг снова охватил ужас, она почувствовала тот же панический страх, как и тогда, когда на нее напал совершенно обычный на вид мужчина на пустынной дороге в Небраске.
– Ты себя нормально чувствуешь? – спросил Дэвид, разглядывая ее.
Сейдж попыталась кивнуть.
– Не думай о нем, – произнес Дэвид. – Если сможешь. Думай о чем-нибудь другом. Вот… – Взяв одного из котят, совсем крошечного, он протянул его Сейдж. Котенок устроился у нее на коленях, и Сейдж нежно погладила его. Тем временем другие котята забрались к Дэвиду на плечо, а потом и все шестеро окружили его, громко мяукая.
– Обеденный перерыв, – произнес он.
Дэвид остановил машину. Они были на обочине длинной и пустой дороги. С запада надвигались облака, постепенно закрывая луну. Дэвид открыл две двери с одной стороны и протяжно и жутковато свистнул. Сейдж повернулась на своем сиденье, наблюдая за тем, как все девять живых существ вылезают из дверей.
Дэвид открыл багажник. Сейдж услышала, как он высыпал сухой корм в железные миски. Вокруг было так пустынно и тихо, что звук гранул, стучавших по железу, разнесся со звоном по морозному воздуху. Тусклый лунный свет едва пробивался сквозь высокие облака. Сейдж очень не хотела покидать теплый салон машины, но любопытство взяло верх. Она выбралась наружу и подошла к багажнику.
Шотландец и спаниель жадно уплетали корм, каждый из своей миски. Дэвид налил еще в три миски воды из пластиковой канистры. Затем он взял у Петал игрушку, чтобы она смогла поесть. Дэвид снова полез в багажник и достал полиэтиленовый пакет. Порывшись в нем, он достал две пластинки фруктового мармелада. Сунув себе в рот одну, другую протянул Сейдж. Затем он извлек из пакета две детские бутылочки и банку с сухой молочной смесью. Дэвид нагнулся к котятам, которые поочередно пытались вскарабкаться на него, чтобы он покормил их первыми.
– Им нравится, когда оно теплое, – произнес Дэвид, в то время как два котенка с громким чмоканьем сосали из бутылки. – Но мне что-то не хочется разжигать печку.
– Могу я помочь? – спросила Сейдж.
Она чувствовала, что он смотрел на нее, пока она открывала пакет. Там было достаточно бутылочек и смеси, чтобы накормить целую армию голодных котят. Сейдж наполнила еще две бутылочки и устроилась рядом с Дэвидом на холодной земле. Пар белыми клубами вырывался у них изо рта. Остальные четыре котенка начали ползать по ней, и, пока она кормила еще двух, ей было очень жалко оставшихся котят.
– Мы и до них доберемся, не волнуйся, – произнес Дэвид. – Я буду очень рад, когда они смогут перейти на твердую еду.
– Что ты делал в том старом амбаре? – спросила Сейдж.
– Там?
Сейдж кивнула. В окружении живых существ, которые удовлетворенно чавкали и мурлыкали, Сейдж чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы мысленно отправиться в недалекое прошлое.
– Я думала, что никто не придет, – проговорила она. – Я думала, что он затащит меня в машину…
– Мог бы, – произнес Дэвид, как будто просто констатировал факт.
– И тут с поля выскочил ты… с выключенными фарами… я только слышала звук двигателя… и я надеялась… я молилась… – Сейдж всхлипнула. Слезы потекли по щекам, но она не могла вытереть их, потому что в ее руках были бутылочки с молоком. – Я молила, чтобы кто-нибудь спас меня.
Дэвид молчал. Он просто смотрел на двух котят у себя на коленях. Они пили содержимое бутылочек и лениво шлепали по ним лапами. Дэвид осторожно опустил их на мерзлую землю и позволил двум последним котятам, которые уже буквально набрасывались на него, забраться к себе на колени. В бутылочках оставалась еще добрая половина молока.
– Я думала только об отце, – произнесла Сейдж.
– Почему?
– Думала, что он как-нибудь узнает, что спасет меня.
– Родители не боги.
– Я знаю, – согласилась Сейдж. – Но я все равно так думала.
– Иногда родители ни хрена не могут сделать. Иногда они вредят больше, чем помогают.
– А иногда нет, – проговорила Сейдж.
Дэвид снова замолчал. Сейдж смотрела на его руки. Кровь сочилась сквозь повязку на левой руке. Сейдж никак не могла оторвать взгляд от его татуировок на правом предплечье. Они были очень красивыми, словно произведения искусства. Глаза совы были желтыми, спокойными и внимательными. Они казались настоящими, будто птица сейчас просто взмахнет крыльями и исчезнет в ночи.
Сейдж провела большую часть своей жизни в небольшом городке и считала татуировки пугающими и вульгарными. Когда она видела девушку с татуировкой на плече или на лодыжке, даже если там были бабочка или роза, Сейдж думала о девушке с неприязнью. Но почему-то изображения на коже Дэвида вызывали у нее слезы. Сейдж совершенно не находила этому объяснений.
– Что ты делал там, – спросила она во второй раз, – в том развалившемся амбаре?
– Укладывался спать, – ответил Дэвид.
– Ты там живешь?
– Нет.
– Ты собирался переночевать там?
– Да. Для собак плохо все время сидеть взаперти в машине, – произнес он. – Это напоминает им о заточении на ферме.
Сейдж подняла голову. Она заметила, что две собаки поели и теперь лакали воду из мисок. Петал снова взяла свою игрушку и пошла вдоль по дороге, подыскивая подходящее местечко, чтобы облегчиться. Она не пошла далеко, но по пути постоянно оглядывалась на Дэвида. Облака совсем закрыли луну, и стало почти темно.
– Снег пойдет, – произнес Дэвид, посмотрев на небо.
– Еще только октябрь, – возразила Сейдж. – Или ноябрь. – И какое сегодня число? Она уже неделю в пути.
– Четвертое ноября, – проговорил Дэвид. – Очень часто зима начинается именно в эти дни.
– Дома, в Коннектикуте, совсем не так.
– Я думал, ты сказала, что твой дом в Вайоминге.
– И там и там, – ответила Сейдж. – Мама живет на востоке, отец на западе. – Сейдж поборола зевок. Было уже поздно, а она уже давно не спала нормально.
– Ты едешь к отцу?
Сейдж кивнула. Два ее котенка перестали пить. Они начали мурлыкать и тыкаться мордочками в носики детских бутылок. Сейдж вспомнила, как у нее была кукла-ребенок, когда она была еще маленькая, и она точно так же играла с бутылочкой своей куклы.
– Не могу дождаться, когда увижу его.
– Это хорошо, – произнес Дэвид. – А почему ты ушла из того дома, где живет твоя мать?
– Я не знаю. – Сейдж почувствовала, как ребенок внутри нее зашевелился, но ей было неловко признаться Дэвиду, что она беременна. Сейдж подумала о Бене. Она попыталась представить, как он кормит котят из бутылочки, но не сумела. Все, что она смогла увидеть, это то, как Бен идет по школьному коридору с рюкзаком и болтает с друзьями на футбольном поле.
– Это твоя машина? – спросила Сейдж.
– Это была машина моего дяди. У нее полный привод, она может проехать по грязи, по снегу, по любому бездорожью.
– Твой дядя тебе ее подарил?
– Он подарил ее моей матери, – ответил Дэвид и тут же сменил тему. – Нам надо найти место, где переночевать, пока совсем еще не поздно.
Сейдж кивком головы показала свое согласие и зевнула. Они осмотрелись вокруг, но поблизости в полях не было ни одного строения, ничего, кроме сухих срезанных стеблей кукурузы. Два котенка заснули у нее на коленях, но остальные четверо резвились на поле. В сизом лунном свете три собаки обнюхивали окрестности, а Петал держала в зубах игрушку.
– Ты не боишься, что звери разбегутся? – спросила Сейдж. – И ты не сможешь их вернуть?
– Нет, – ответил Дэвид. – Они не разбегутся.
Сейдж смотрела, как он медленно поднялся и потянулся, навстречу небу. Дэвид был худым, с тонкой и длинной талией. Когда его рубашка вылезла из штанов, Сейдж заметила его ребра, выступающие наружу. Живот Дэвида тоже покрывали татуировки. Сейдж заметила темные фигуры, но не смогла разобрать, что это. Их вид как-то встревожил ее, но она поймала себя на том, что очень хочет рассмотреть татуировки поближе.
Дэвид открыл дверь машины и снова также протяжно свистнул. Этот звук напомнил Сейдж крик совы, охотящейся в лугах на Пампкин-Лэйн, и она ощутила внезапный приступ тоски по дому. Животные пришли, бросив все свои дела, и погрузились в машину, будто боялись, что она может уехать без них.
Сейдж попыталась встать, но ноги затекли. Ребенок внутри, казалось, потяжелел, и она наклонилась назад, а потом вперед, пытаясь раскачаться. Сейдж почувствовала на себе взгляд Дэвида, а потом услышала, как его ботинки заскрипели по песку, когда он обходил машину. Дэвид протянул ей руку, и, взявшись за нее, Сейдж поднялась.
– Спасибо.
– Не за что.
Когда они вместе забрались в машину, Сейдж просто на всякий случай сосчитала животных. Дэвид даже не оглянулся, они все были здесь. Сердце Сейдж гулко стучало. Рука Дэвида оказалась грубой и сухой, как дубленая кожа, и она вдруг неожиданно для себя вспомнила руки своего отца. Они были точно такие же, все в шрамах и мозолях от работы на ранчо: от поводьев, от лопаты и грабель, от лассо и колючей проволоки, от земли и камней. Руки мужчин с Запада были крепкими. Когда Сейдж была маленькой, она держалась за нежную, гладкую руку матери. Однажды Сейдж спросила у матери, почему руки мужчин грубые, а руки женщин нежные и гладкие.
– Ты сама узнаешь, когда повзрослеешь, – ответила тогда мать. – Может быть, ты удивишься, но некоторые девочки не хуже мальчиков могут быть ковбоями. И у девочек тоже могут быть грубые руки; нельзя узнать наверняка.
– Нельзя узнать наверняка, – произнесла Сейдж вслух.
– Что? – спросил Дэвид.
– О, ничего, – ответила Сейдж.
Дэвид кивнул и медленно тронулся по пустынной дороге в темноту. Луна скрылась, и с неба полетели первые снежинки. Неужели на горизонте показались горы? Или просто они направлялись навстречу низким кучевым облакам? Сейдж уютнее устроилась на сиденье, осматривая окрестности в поисках какого-нибудь строения, где они смогут переночевать.
Глава 16
Это было ее третье утро на ранчо. Дейзи раздвинула шторы, чтобы посмотреть на улицу. Снег падал всю ночь, и земля была покрыта тонким белым покрывалом. Пол Марч проезжал мимо и, увидев ее, приветственно помахал и завернул к дому. Дейзи медленно открыла дверь.
– Привет, Дейзи, – произнес он. – Сколько минуло с тех пор…
Дейзи обхватила себя руками, поежившись от холода. «С тех пор, как она уехала с ранчо, с тех пор, как пропал Джейк».
– Рада видеть тебя, Пол.
– Я тоже. Есть какие-нибудь новости о Сейдж?
– Пока нет. – Сердце Дейзи сжалось от этих слов. Здесь ничего не изменилось, и новости распространялись так же быстро.
– Ты сильно не волнуйся, с ней все будет в порядке.
Дейзи напряглась. Откуда ему знать? Посмотрев вниз, чтобы немного успокоиться, Дейзи увидела на крыльце сверток.
– Ты слышала о Далтоне? – спросил Пол.
– Нет, а что? – Она подняла глаза.
– Он упал. Сломал ногу или что-то еще… пока мы не знаем. Луиза сейчас с ним в больнице.
– О, нет, – проговорила Дейзи, закусив губу.
– Извини, что принес тебе неприятную новость. – Пол был расстроен, и на секунду Дейзи подумала, что он спустится с лошади, чтобы утешить ее. Дейзи вспомнила время сразу после исчезновения Джейка, когда она не раз плакала у него на плече. Тогда он оказался хорошим другом, и сейчас она была благодарна Полу за его сердечность.
– Ты в этом не виноват, – ответила она, пытаясь улыбнуться.
– Крепись, Дейзи. Если что-то понадобится, то я…
– Спасибо, Пол.
Он снова махнул рукой, пришпорил лошадь и уехал, оставив после себя облако снежинок. Дейзи подняла сверток и посмотрела на землю. Следы от больших ботинок вели к загону. Дрожа от холода, Дейзи зашла в дом и закрыла дверь.
Она развязала сверток, кусок старой красной ткани, и нашла кучку костей. Дейзи села за дубовый стол, чтобы рассмотреть их получше. Здесь была лапа какого-то зверя – собаки, лисы, а может, койота или волка. Скорее всего, кто-нибудь другой встревожился бы или испугался, не поняв намерения человека, оставившего кулек с костями перед дверью, только не Дейзи.
Рассматривая кости, Дейзи успокоилась. Она знала, что Джеймс оставил ей эту посылку, хотя и не понимала почему, но очевидно, это был его подарок ей. Дейзи провела бессонную ночь, слушая, как снежинки мягко стучали в оконное стекло. Она думала о том, что ее дочь сейчас где-то там, совсем одна и ее некому защитить. От этих мыслей Дейзи становилось не по себе. Она ходила по дому, подбрасывала дрова в огонь, смотрела в окна, пытаясь сквозь снег разглядеть темные вершины гор и высокие сосны.
Вчера ночью Дейзи с ужасом думала о будущем Сейдж, о том, что дочь больше не сможет ходить в школу, как обычно. Ведь теперь она не такая, как все, и, возможно, ей придется терпеть сплетни и шепот за спиной. Дейзи так сильно любила свою дочь, что ей уже не нравился тот маленький человечек, который должен был отобрать у Сейдж оставшееся детство.
Дейзи не терпелось собрать материал для своей следующей работы, и она надела ботинки и куртку, радуясь, что уходит из своего маленького дома: сидение взаперти и воспоминания о прошлом ни к чему хорошему не приведут. Четыре стены домика рассказывали такие истории, которые знали только она и Джеймс.
Дейзи захотела посмотреть, вернулась ли Луиза из больницы, и завернула к большому дому. Кухня была пуста, и Дейзи позвонила Хэтуэй.
– О Сейдж никаких новостей? – спросила она, как только ее сестра подняла трубку.
– Нет… а у вас ничего?
– Нет.
– Я думала ты не позвонишь, – произнесла Хэтуэй, с шумом выдохнув.
– Только три дня прошло.
– Только три дня! Вот это да, а кажется, что гораздо больше. Как Джеймс?
– Я его еще не видела. Все нас оберегают друг от друга.
– Наверное, правильно делают, – ответила Хэтуэй. – Звони, как только буду нужна.
– Ты всегда мне нужна, – отозвалась Дейзи.
– Это я и хотела услышать, – тихо проговорила Хэтуэй.
Прохладный воздух приятно бодрил, когда Дейзи шла через поле. Дым клубами поднимался в белое небо из каждой трубы на ранчо. Дейзи шла, засунув руки поглубже в карманы и наклонив голову навстречу ветру. На снегу повсюду были видны следы копыт. Она знала, что все мужчины уедут на пастбища, и погода не сможет их остановить. Дейзи хотела навестить Скаут и отрезать у нее несколько прядей волос из хвоста. Расчесывая ее вчера, Дейзи с радостью заметила, что часть былого блеска вернулась к ее желтой шкуре.
Чуть приоткрыв дверь конюшни, Дейзи проскользнула внутрь. Она отряхнула ноги и закрыла за собой дверь. Лошади, увидев ее, замотали головами. Когда глаза немного привыкли к темноте, Дейзи прошла вглубь. Она поздоровалась с каждой лошадью и потрепала каждую по носу.
Здесь было холодно, и пар шел изо рта. Вдалеке играла музыка. Дейзи узнала, что это западное кантри в исполнении Пэтси Клайн. Как будто Луиза играет, подумала с улыбкой Дейзи, специально, чтобы лошадям было веселее. Коридор конюшни был в форме креста. Когда Дейзи дошла до перекрестка, она почувствовала, как ее обдало теплым воздухом. Кто-то работал в углу, рядом с включенным керосиновым обогревателем.
Скаут была привязана к внешним кольцам на стенах. Она стояла посередине северной оконечности коридора, именно там, где вчера ее чистила Дейзи, и от ее уздечки к противоположным стенам тянулись длинные веревки. Дейзи не поверила своим глазам; она подумала, что ошиблась: шкура Скаут была желтой и гладкой, словно масло, а грива и хвост отдавали молочной белизной. Дейзи даже отступила от неожиданности.
Джеймс стоял к ней спиной. Вычищая Скаут щеткой, он облокотился ей на бок. Под пыльными чапсами на Джеймсе были узкие голубые джинсы. Видно было, что от старательной работы он вспотел, чему немало помог и обогреватель. Джеймс бросил свою клетчатую рубашку на пол, прямо на солому, и под блеклой черной футболкой было хорошо видно, как играют его мускулы. Дейзи, не отрываясь, смотрела на его спину и обнаженные руки.
Когда-то Скаут была его, Джеймс ухаживал за лошадью, которую подарил Дейзи, когда она приехала жить к нему на ранчо. Она видела, как Джеймс чистил желтую шкуру животного с силой и любовью. Он делал то, что должен был делать до приезда Дейзи.
– Красивая лошадь, – заговорила она.
Джеймс ответил не сразу.
– Паломино, – отозвался он, не поворачиваясь. – Официально зарегистрированная порода.
– Она сильная. – Дейзи сделала шаг вперед, – очень сильная.
– Я знаю, – ответил Джеймс.
Дейзи подошла и встала рядом с ним, чтобы погладить лошадь по шее. Скаут тихо заржала и наклонила к ней голову. Дейзи почесала ей ухо. Она взяла щетку из ведра, и Джеймс поймал ее за руку.
– Мне пришлось приехать, – произнесла она, глядя ему прямо в глаза.
– Не могу поверить, что вижу тебя. – Джеймс продолжал держать ее за руку. Он сильно тряхнул головой, будто хотел отделаться от видения.
– Я тоже, – проговорила Дейзи, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул. – Джеймс Такер.
– Дейзи Такер, – произнес Джеймс. – Я очень рад тебя видеть.
– Скаут так постарела… – Дейзи осторожно высвободила руку, поглаживая лошадь.
– С ней все будет в порядке. Она сможет все преодолеть, – ответил Джеймс, и Дейзи знала, что он говорит не о Скаут.
– Сейдж, – произнесла Дейзи, и ее голос дрогнул. Она погладила Скаут еще немного и опустила руку.
– Ты сказала, что лошадь сильная? Сейдж сильная. Она посылает мне фотографии, письма; не сидит дома, а ходит в походы, катается на каноэ. – Джеймс с гордостью говорил о своей дочери, и его взгляд стал светлее. – Она может о себе позаботиться.
– Ей всего лишь шестнадцать.
– Дейзи…
Она почувствовала, как внутри у нее все задрожало, и Дейзи пришлось сделать шаг назад. Когда Джеймс дотронулся до ее щеки, она дернулась.
– Это из-за меня, – произнес он. – Ты так думаешь?
– Я ничего не думаю, – ответила Дейзи. – Я просто хочу, чтобы она вернулась невредимой.
– Я думаю о том же.
Так они продолжали стоять лицом к лицу. Дейзи заметила морщинки на загорелом лице, отметины от волнения вокруг его голубых глаз. Волосы подернула пелена седины. Она искала молодого человека, дерзкого молодого ковбоя, которого когда-то любила, но его здесь не было.
– Дейзи, – прошептал он.
– О, Джеймс. – Дейзи покачала головой.
Внезапно он подошел к ней и обнял ее так крепко, что все тело Дейзи пронзила боль. Она вскрикнула, и Джеймс прижал ее к себе еще сильнее. Дейзи знала, что он хотел поддержать ее, утешить, но сейчас она ощущала лишь ненависть к себе за неумение прощать, даже после этих тринадцати лет.
– Я думала… – попыталась сказать она.
– Что?
– Я думала, что время все смягчит, – произнесла она, дыша ему в грудь.
– Дейзи… – прошептал Джеймс. – Нет, ты так не думала.
– Правда думала.
– Ты не могла так думать, – снова возразил он. – Ты же знаешь, что время все делает только крепче. Как кости и камни, Дейзи. Ты работаешь с ними каждый день. Вот – правда, и я это знаю. Не думай, что я обманываю себя; я знаю, почему ты здесь.
– Из-за нашей дочери, – проговорила Дейзи, хватаясь за старую футболку Джеймса. – Только поэтому.
– Я знаю, – ответил Джеймс.
* * *
Джеймс скакал по пастбищу и кричал, подгоняя стадо. Он, Пол и еще несколько человек гнали животных к дому. Это был самый веселый период в году, когда Джеймс должен был получать деньги за свою работу. Осень была тем временем года, когда ковбой знает, почему он хочет быть ковбоем. Из-за погоды, которая стояла в последние несколько дней, земля превратилась в смесь из грязи и снега. Некоторые непокорные особи из стада пытались сбежать, но лошади знали, что они здесь хозяева, и, вставая на дыбы, не давали хитрецам убежать далеко.
Пытаясь подогнать отставшего упрямого бычка, Джеймс упал вместе с лошадью и бедром попал на камень. От его острого края остался разрез на чапсах, похожий на небольшой порез ножом, но земля была такая мягкая и податливая, что ничего серьезного в результате этого падения не произошло. Они просто снова поднялись и поскакали дальше. Джеймса одолевали мысли о Дейзи и Сейдж, об отце, который попал в больницу, и ему пришлось прилагать немало усилий, чтобы сосредоточиться на работе. Коровы поджимали их с лошадью со всех сторон.
Пол зигзагом прокладывал себе путь через стадо. Он выглядел помолодевшим лет на десять от бурлившего в его крови адреналина.
– Ты как? – спросил он.
– Нормально, – ответил Джеймс, а в его взгляде отразился немой вопрос: – Да о чем тут вообще говорить?
– Дейзи отлично выглядит.
– Ты ее видел? – Джеймс, было, вскинул голову, но затем поспешно отвернулся, осматривая стадо.
– Впереди сильный снегопад, – произнес Пол, показывая на пурпурные вершины в туманной пелене.
– Что ж, будет только интереснее, – проговорил Джеймс.
– К завтрашнему утру снега будет три фута, – произнес Пол. – Таков мой прогноз.
– Твой и моего отца.
– Правда?
– Да, он твердит «ранняя зима» уже на протяжении месяца. Хорошо… мы сможем вывезти всех на грузовиках, если будет метель. В счет будущей оплаты.
– Когда Далтон выглянет из больничного окна и увидит, как собираются снеговые облака, наверняка скажет «я же говорил», – произнес Пол. – Он точно сейчас смеется, ведь знает, что нам снег все глаза залепит, прежде чем мы стадо соберем для погрузки.
От общей массы отделился молодой бык. Собаки увидели это раньше Джеймса. Они начали лаять, и Джеймс рванул за беглецом, не сказав больше Полу ни слова. Джеймс подумал о своем отце, о том, как он сейчас страдает, будучи тяжело больным, и послал лошадь в галоп. Осенний сгон был любимым временем Далтона. Он научил своего сына всему, что знал сам, и Джеймс никогда не собирал стадо без него. И сейчас Джеймс ощущал присутствие своего отца.
Тополя и осины стали чисто золотыми, и их листья трепетали на ветру, поблескивая, словно монеты. Время от времени порыв ветра срывал их и уносил в небо. Мигрирующие стада лосей шли через прерии. Поля на северных территориях были покошены уже в третий раз за год, но еще не были убраны, и сено так и лежало в грязи. Джеймс не думал о мокром сене и не хотел думать о том, что его отец лежит в больнице. Ковбои не должны падать, стоя на твердой поверхности. Они не должны беспомощно лежать в стерильной белой комнате, не в силах позаботиться о себе.
Джеймс так быстро скакал за быком, что глаза резало от ветра. Каждый мускул его тела был до предела напряжен. Он перестал понимать, где кончался он, а где начинался его черный конь. Джеймс вдруг почувствовал себя конем. Они с гулким стуком неслись по мокрой земле, нападающий и защитник, в жесткой связке. Кому-то придется туго, но Джеймсу было все равно, кто это будет. Такая уж работа на ранчо, и он вырос с этим. Он больше не хотел думать. Дейзи дома, и теперь она несет свое дежурство. Джеймс не мог отрицать этого при всем желании.
Он скакал за бычком в сторону каньона. Животное резко свернуло за угол. Джеймс взял лассо, отвел руку и приготовился бросать. Его конь даже ничуть не устал, но сам Джеймс буквально хватал ртом воздух. Каньон был широким в начале, но к концу сужался и переходил в сотни узких ущелий и оврагов. Джеймс только вчера был здесь, когда отрезал лапу мертвому волку. Теперь бычок либо попадется ему, либо пропадет.
Каньон был пуст – бычок исчез. Джеймс остановил лошадь и огляделся. Он почувствовал, как его напряженные мышцы наполняются кровью, которая бурлит от адреналина. «Это из-за перегона», – подумал он, но знал, что обманывает себя. Это сам каньон заставлял его трепетать: здесь исчезали живые существа, каменные стены поедали скот, детей…
Джеймс сидел на лошади не шелохнувшись и напряженно прислушивался. Далеко, с восточного края, взлетел ястреб, разрезав воздух острыми крыльями. А затем – ничего, кроме жуткой, звенящей тишины. Джеймс мог поклясться, что слышит, как кровь бежит у него по венам. Быки просто так не исчезают. Каньон был просто местом, он не был ни хорошим, ни плохим. Джеймс провел многие годы с людьми, которые верили в духов. Это был Луис Шолдерблэйд и его семья; и Дейзи. Она извлекала что-то магическое из тех вещей, которые находила на земле. И хотя Джеймс был просто обычным скотоводом, он не мог отрицать, что сейчас, при мысли о духах, холодок пробежал у него по спине.
В пятидесяти ярдах впереди захрустели камешки. Бычок наверняка забрел в лабиринт ущелий. Джеймс хотел пойти на звук, но заставил себя остаться на месте. Он смотрел на землю, пытаясь разглядеть следы в грязи. Отпечатков было много. Джеймс узнал следы оленей, волков, лосей, койотов, птиц, быка и… человека.
Люди здесь не ходили, вокруг не было стоянок для туристов или пеших маршрутов. Джеймс перегнулся через луку-рог, чтобы лучше рассмотреть отпечатки. Ботинки были на вид сорок третьего размера. Следы быка уходили прямо вглубь каньона, человеческие же – поворачивали направо: человек держался ближе к каменным стенам, используя каменные выступы как навес от непогоды. Хотя земля не была здесь такой влажной, его следы было хорошо видно.
Джеймс последовал за отпечатками на земле. Лошадь не наступала на следы: он вел ее осторожно, будто рядом был призрак. Следы были свежие: человек прошел здесь несколько часов назад. Если бы следы были большей давности, то погода уже уничтожила их. По глубине отпечатков, учитывая относительно небольшую влажность земли под каменным карнизом, Джеймс понял, что человек нес что-то тяжелое.
Каньон изгибался вокруг протяженной скальной формации и расходился на пять узких и глубоких ущелий. Каждый проем был достаточно широк, чтобы туда можно было войти, но Джеймс не мог туда свободно заглянуть: там было слишком темно и тесно. Вдруг след потерялся. Отпечатки прервались внезапно, и Джеймс быстро понял почему: на красном песчанике росли кустики полыни и чахлый кедр. Пять минут у Джеймса ушло на то, чтобы найти сломанные ветки.
