Текст книги "Темная луна (ЛП)"

Автор книги: Лори Хэндленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Я выглянула в окно, обнаружила, что рассвет уже занялся, и пролепетала:

– Да.

Уилл продолжал вглядываться в меня.

– Тебе надо познакомиться с одним человеком. Ее зовут Кора Копвэй. Она очень старая, очень мудрая. Состоит в Мидевивине. – Видя мое непонимание, он уточнил: – Великом шаманском обществе. В прошлом – тайном религиозном братстве, которое занималось целительством посредством познания потустороннего мира. Кора посвятила жизнь изучению древних текстов и беседам с духами, приходящими к ней в видениях.

Для большинства людей встреча с женщиной, черпающей информацию у мертвецов, могла бы показаться странной. Но, обрастая мехом каждое полнолуние, быстро переосмысливаешь понятие «странный».

– Если кто и может рассказать о тотеме, – снова заговорил Уилл, – то только Кора.

Раздался шорох шин подъезжающего автомобиля, и Уилл ринулся к двери.

– Джесси вернулась.

Нахмурившись, я взглянула на часы. Оперативно.

– Эдвард? – поинтересовалась я.

– Его нет. Ника тоже.

Даже не рассчитывая на появление Ника, я все равно ощутила разочарование.

– Давай перескажем ей твою историю, – предложил Уилл.

Я поспешила вслед за Уиллом по лестнице, а потом через дорогу. Едва мы вошли в коттедж, Джесси торжественно объявила:

– Миссия выполнена.

Я не видела Ника целых семь лет и не должна бы грустить после нескольких дней с ним. Не должна, но грустила.

– Где Манденауэр? – спросила я.

Джесси, кажется, удивилась.

– Я думала, он с вами.

– Он собирался к тебе на подмогу.

– Я его даже не видела.

Где-то в затылке возникло неприятное ощущение.

– Плохо дело.

– Это еще ни о чем не говорит. Кроме того, что я в глубоком дерьме, если не учуяла хвост.

– Куда он мог подеваться?

– Кто его знает. Он либо объявится, либо позвонит. Как обычно.

Тревога слегка улеглась, но окончательно она исчезнет лишь тогда, когда Эдвард войдет в дверь с моими разработками. Опасность всегда шла за ним по пятам. Его долгую жизнь можно назвать чудом или огромной удачей. Но рано или поздно фортуна способна от него отвернуться.

– Покажи ей тотем, – предложил Уилл.

Джесси притихла.

– Еще один?

Я вытащила фигурку из кармана и протянула Джесси. Она осторожно взяла амулет, посмотрела на него, потом на меня и снова на него.

– Твой?

– Не совсем.

Уилл рассказал Джесси всё, что мы знали, и всё, что случилось.

Она сжала пластмассового волка в руке.

– Я ничего не чувствую.

– А должна?

– Предыдущий был... жуткий. Он двигался и даже ползал.

Джесси имела в виду черный тотем, который я изучала в Монтане, и который сейчас, вероятно, обратился в пепел, а может, и нет. На той статуэтке имелись письмена маниту мачи-овишук.

Строго говоря, «маниту» означает «тайна», «подобие божье», «сущность». Легенды оджибве пестрят подобного рода созданиями. Все эти существа полезны, за исключением двух: вендиго (или великих каннибалов) и мачи-овишук, известных как злые маниту.

Одна из оборотней Менгеле воспользовалась тотемом мачи-овишук, замышляя стать волчьим богом и править миром.

Да что такое с этим мировым господством? Каждому психу его подавай.

– На мне эта штука двигалась, – пробормотала я, отбирая волка у Джесси. – А еще рычала и что-то бормотала.

– Может, мне следует подержать его у себя? – спросил Уилл.

Я сунула фигурку волка в карман.

– Тотем остается у меня.

Джесси и Уилл переглянулись.

– В чем дело? – задала я вопрос.

– Амулет увеличивает силы и способности.

– Что ж тут плохого?

– Точно не знаю, – вздохнул Уилл.

– Что плохого в том, что становишься сильнее и способнее?

– Огласить весь список? – буркнула Джесси.

– Не сумей я так быстро измениться, когда Билли напал, нас с Ником ждала бы верная смерть.

Некоторое время Уилл и Джесси рассматривали меня, затем Джесси пожала плечами:

– Пускай хранит тотем у себя. Если мне придется в кого-то стрелять, то лучше в нее, чем в тебя.

Джесси подмигнула. Понятия не имею, как это следует понимать.

Меня захлестнула усталость. Я должна была хоть немного поспать, даже если сейчас шесть утра.

– Которая из комнат моя?

Джесси моргнула.

– Ты остаешься здесь?

– Конечно, здесь. Где же еще? – Уилл похлопал меня по плечу и слегка подтолкнул вглубь дома. – Третья слева.

– Спасибо.

– Джесс, выделишь Элизе для сна что-нибудь из одежды?

Я посмотрела на Джесси как раз вовремя, чтобы заметить ее насупленный вид. Перехватив мой взгляд, она наморщила нос.

– Идем.

Мы прошли по коридору и остановились у первой двери справа. За ней стояла не застеленная двуспальная кровать, на полу лежали два открытых чемодана. Джесси принялась копаться в ворохе одежды.

– Ник...

Я оборвала себя на полуслове, огорченная тем, что едва не поинтересовалась, не говорил ли Ник обо мне. Не будь я такой осторожной, то попросила бы Джесси под партой переправить ему записку. Смех, да и только.

– Что Ник? – Она извлекла из кучи безразмерную мятую футболку и бросила мне через комнату.

– Не важно. – Я повернулась к двери.

– Он просил передать тебе, что вы скоро увидитесь.

Я резко обернулась, раздосадованная тем, как ёкнуло сердце.

– Ты собиралась мне это сообщить в текущем веке?

– Не наезжай. Не я ему лгала.

– Я не лгала.

– Ну, недоговаривала.

– По-твоему, я должна была сказать: «Да, кстати, я тут покрываюсь шерстью и вою на луну. Не знаю, излечусь ли когда-нибудь от этой болезни. Мое состояние может ухудшиться. И у нас не будет детей. Давай поженимся»?

Могла бы поклясться, в глазах Джесси мелькнул проблеск сочувствия, но видение было столь мимолетным, что я списала его на разыгравшееся воображение еще до того, как охотница огрызнулась в ответ:

– Скажи ему хоть что-нибудь, доктор. Парень тебя любит.

– Вовсе нет.

Я машинально отвергла такую возможность, даже не успев как следует осмыслить слова и поступки Ника после его возвращения в мою жизнь. Между нами, безусловно, существовало какое-то притяжение, но я сомневалась, что это любовь – по крайней мере, для Ника.

– Ты права. – Джесси обвела меня скептическим взглядом, начиная с растрепанных волос и заканчивая грязными кедами. – Тощая белокурая интеллектуалка… нет, ты явно не в его вкусе. Уверена, ему неприятен сам твой вид.

– Ник держится так, словно и впрямь неприятен.

– А потом, дай-ка угадаю, засовывает язык тебе в рот.

Я нахмурилась. Близко к истине.

– Вот что я думаю. – Джесси глубоко вдохнула. – У тебя маленький опыт общения с мужчинами.

– А ты по этой части эксперт?

– Большую часть жизни я резвилась с мальчишками.

Я вздернула брови.

– Не стоит сразу думать о плохом, доктор.

– Элиза, – поправила я. – При слове «доктор» мне так и хочется попросить тебя наклониться и покашлять.

Джесси почти улыбнулась, а я даже не пыталась шутить.

– Что такого сказал Эдвард, отчего ты попросила Ника уйти? – спросила Джесси.

«Он знает имена убитых тобой».

Я не могла открыть Джесси правду, так же как не могла открыть ее Нику.

– Он сказал, Ник что-то замышляет. Ему нельзя доверять. Иначе кто-то погибнет.

– Зная Эдварда, могу предположить, что этот «кто-то» федерал. – Она прекрасно изучила шефа. – Если бы Франклин был врагом, то убил бы тебя при первой возможности. Плохие парни, вопреки большинству популярных кинофильмов, не забалтывают противников до смерти и не подстраивают им западню, чтобы у хороших парней появилось время сбежать и в конце одержать победу. Настоящие злодеи убивают не мешкая, а затем исчезают.

Джесси была права. Ник ничего не замышлял, он лишь делал свою работу. Работу, которая может привести к тому, что либо я получу смертельную инъекцию, либо он – пулю в голову. Опять муки выбора.

– Манденауэр, вероятнее всего, опасается, что ты поддашься чувствам. Когда такое случается, его идеальный мир разлетается на осколки. Ты знаешь, как он относится к тому, что у подчиненных есть личная жизнь.

Тут есть загвоздка. По мнению Эдварда, я не ягер-зухер и не заслуживаю жизни – ни личной, ни какой-либо иной.

– А федерал очень даже ничего, – продолжала развивать мысль Джесси. – И как тебе удалось сохранить девственность с таким кавалером?

Обсуждение с почти незнакомым человеком моей сексуальной жизни – или ее отсутствия – не казалось мне правильной темой беседы. Однако Джесси была не из тех, кого так просто отшить.

– Давай же, колись. Все у вас было. Ты просто не хочешь, чтобы Манденауэр знал.

Я невольно потрясла головой.

Насмешливое фырканье Джесси было столь же обидным, как и ее слова:

– Ты и впрямь Снежная королева.

– Благодарю. – Я повернулась к двери. – В этих словах я и нуждалась.

– Постой, Элиза, – Джесси коротко вздохнула. – Прости. Иногда я мелю всякую чушь.

Трудно постоянно быть паинькой.

Я обернулась. Судя по виду, Джесси и впрямь сожалела.

– У меня никогда не было подруг, – пожала она плечами. – До...

– Ли?

– Зи. Но всё обернулось не очень-то хорошо.

Это еще мягко сказано. Меня удивило, что Джесси удалось сблизиться с Ли после того фиаско в Миниве. Впрочем, эта парочка друг друга стоит.

Тем не менее, меня утешал тот факт, что Джесси, как и я, испытывала трудности в общении. Я стала лучше ее понимать. Она мне даже отчасти понравилась.

– У Ли все было так же? – не удержалась я от вопроса. – Ей тоже сложно заводить друзей, как и... – Я собиралась сказать «нам», но не смогла произнести вслух, какая я неудачница.

– Ли? – Джесси рассмеялась. – Нет. Она повелительница помпонов.

– Прости?

– Королева выпускного бала, чирлидерша, подружка полузащитника. Не могу поверить, что не пристрелила ее, когда была такая возможность.

Слова Джесси заставили меня улыбнуться. От таких девушек, как Ли, у меня тоже зубы сводило... в прошлом, когда такие вещи имели значение.

Но когда узнаёшь, какими чудовищами населен этот мир, мелкие страхи юности теряют былую силу. Хоть в чем-то есть плюс.

– Если Франклин объявится снова, возьми его в оборот.

Я не совсем понимала, какой смысл Джесси вкладывала в слова «взять в оборот». В любом случае...

– То есть?

– Займись сексом, – пояснила она, закатывая глаза. – Может, это тебя хоть немного раскрепостит.

Я думала, мы заключили некое перемирие, но сейчас она явно меня задирала. Не понимаю зачем.

– Не могу, – сказала я.

– Хочешь умереть, так и не узнав, каково это – быть с тем, кого любишь?

– Кто сказал, что я люблю Ника?

– Возможно, я не самый чуткий человек на свете, но все же угадываю любовь, когда ее вижу. Стоит тебе произнести его имя, и у тебя на лице всё написано.

Я пробормотала какое-то ругательство и досадливо пнула дверь. Джесси захихикала.

– Мужчины такие тугодумы. Сомневаюсь, что он знает.

– А как насчет Уилла?

– Он догадливее остальных, но никому не скажет.

Черт, будто снова вернулись в школу. Я чувствовала себя идиоткой.

– Так что ты думаешь? – упорствовала Джесси. – Если Ник появится, мы можем отсюда убраться. Я уведу Манденауэра на охоту за диким волком.

Я покачала головой.

– Когда я влюбилась, вся моя жизнь изменилась.

– Так и происходит, когда влюбляешься.

– Со мной вышло иначе. Кто знает, кем я могу стать, переспав с Ником?

– Ты уже оборотень, Элиза! – Джесси развела руками. – Какую еще свинью может подложить мироздание?

Глава 16

Отчасти Джесси была права. Не существует никакого свода правил, как вести себя оборотням. Нигде также не говорилось, что я не могла измениться, даже в моей ситуации. Дэмьен ведь смог.

Конечно, его прокляли. Или благословили? Черт, я уже не знала.

Но так как секс – это нормальная физиологическая потребность и людей, и волков, воздержание, наверное, принесло мне больше вреда, чем пользы.

Вот видите, я не хуже других умею убедительно обосновывать свою точку зрения.

– Джесс? – позвал Уилл. – Надо бы проведать шерифа Стивенсона.

– Тогда не раздевайся, Ловкач. – Джесси протопала мимо меня в зал. – Или все же разденься… – пробормотала она так, чтобы услышала только я. – Без одежды он выглядит куда лучше.

Приглушенный стук захлопнувшейся входной двери дал мне знать, что они уехали, и на меня вновь накатила усталость. Я поплелась в комнату, ставшую теперь моей, стащила с себя пропитанную потом одежду и в одной футболке Джесси заползла под холодное одеяло.

На окнах висели тяжелые шторы – один из «пунктиков» всех ягер-зухеров, наряду с серебряными пулями и поддельными документами, ведь почти все в подразделении спали днем и охотились ночью.

Учитывая это, вампир был бы замечательным охотником на оборотней. Если вы, конечно, доверяете кровососущей нежити, а я думаю, что это, само собой разумеется, не так.

Через несколько часов я почувствовала себя отдохнувшей, хоть все тело и затекло. Я спала так крепко, что проснулась в той же позе, в какой заснула. Совсем на меня не похоже. Обычно я ворочаюсь. Хорошо хоть сплю одна.

Вот только в этот раз я проснулась не в одиночестве. Едва открыв глаза, сразу услышала чье-то дыхание. Дверь в комнату была закрыта, хотя я точно оставляла ее распахнутой.

Пытаясь обмануть проникшего в комнату незнакомца, я продолжала глубоко и ровно дышать, не шевелясь, а лишь оглядывая комнату.

У окна стоял мужчина.

Я попыталась распознать его запах, но он недавно принял душ, и все, что удалось уловить – слабый аромат мыла и влажных волос. Новая одежда, все еще пахнущая полиэтиленовой упаковкой, и новая обувь – настолько новая, что можно было учуять запах каучуковой подошвы.

Вы же помните, что такое лучшая защита? Вот и я вскочила с кровати и обхватила его за шею, прежде чем он успел повернуться. Незваный гость попытался заговорить, но я перекрыла ему кислород.

Мне не понадобилась нюхать его вблизи, потому что и телосложение, и кожа под пальцами были знакомы. Я ослабила захват, и интервент повернулся.

– Соскучилась, дорогуша?

Редко когда я не предвосхищала неожиданных визитов задолго до непосредственного появления гостей. И несколько секунд неведенья меня напугали.

– Тебе жить надоело? – буркнула я.

Протопав по комнате, я включила лампу на ночном столике. Приглушенный свет еле достигал угла, в котором застыл Ник.

– Я никому не позволю вышвыривать меня из города, – сказал он.

– Думаю, кое-кто это уже проделал.

Ник прищурился:

– Я же здесь, правда?

– И когда Эдвард увидит тебя, он рассвирепеет. Не хочу быть этому свидетелем.

Ярость Эдварда обычно выражалась в пальбе, брызгающей во все стороны крови и пылающих трупах.

Ник пересек комнату и навис надо мной. Полагаю, это должно было меня напугать – уверена, этого Ник и добивался. Но его близость и попытка доминировать меня только возбудили.

Почему Ник так на меня действовал? Хотелось, чтобы желание исчезло. А точнее, чтобы исчез сам Ник.

Как будто услышав мои мысли, он схватил меня за плечи и слегка встряхнул. У меня перехватило дыхание – не от шока, а от волнения. Какая же я жалкая! С каких это пор мне нравится грубое обращение?

С тех самых, как Ник превратился в грубияна.

– Я  не уеду.

Когда я попыталась освободиться, хватка усилилась. Вырваться не составило бы труда, не приноси борьба такого наслаждения.

– Элиза, что Манденауэр на тебя имеет? Что он знает? – Я замерла, ошалело уставившись на Ника. – Кто он для тебя?

– М-мой шеф.

– Здесь явно есть что-то еще.

Он был прав, но я не могла подтвердить его слова.

– Когда ты исчезла, – прошептал Ник, – я всех спрашивал, не видели ли они тебя. Но никто не видел.

Безусловно, Эдвард об этом позаботился.

– Кроме одного парня, который тайком пробирался в здание после того, как ночь напролет отмечал твердую тройку за тест по биологии. – «Ну и ну». – Он видел, как красивая блондинка уезжала с тощим страшным стариком.

Я сглотнула.

– И что?

– Теперь, когда я встретил тощего страшного старика, мне стало интересно… Тогда он не был твоим шефом, так почему ты с ним уехала?

Я качнула головой, и волосы – распущенные и в полном беспорядке – задели руку Ника. Его ноздри раздувались, хотя губы сжались в тонкую полоску. Он был в ярости.

И так же возбужден, как и я.

– Я уехала, потому что хотела уехать.

И это правда. Мне хотелось сбежать из места, где все внезапно стали пахнуть как добыча.

– Ты был… слишком навязчив, – выпалила я. – И пытался втянуть меня в то, к чему я не была готова.

Что-то мелькнуло в его взгляде, и на секунду я испугалась, хотя это было глупо. Он не мог причинить мне боль. По крайней мере, физически.

– Ты это имеешь в виду?

Ник накрыл губами мои губы. Мы столкнулись зубами, и я почувствовала привкус крови. Моей? Ника? Мне было все равно. И вкус, и запах лишь подначили меня дать выход безудержности, которая таилась глубоко внутри.

Мои губы приоткрылись, приветствуя его. Языки сошлись в дуэли: прикосновение, удар, отступление. Я дрожала, борясь с желанием еще раз пустить ему кровь.

Ник больно вцепился пальцами в мои волосы, оттягивая назад голову, чтобы проложить след из горячих поцелуев вниз по шее. Лизнул пульсирующую жилку и слегка прикусил складку кожи, при этом пальцами поглаживая мой уже возбужденный сосок, превращая его в ноющий пик.

Так он вернулся за мной или за этим? Не имело значения. Я его хотела. И так было всегда.

Мне надо было за что-то держаться, чтобы не упасть, поэтому я схватилась за плечи Ника, попутно восхитившись линией его ключиц и очертаниями бицепсов.

Он успел где-то сменить костюм на белоснежную футболку и джинсы. Кобуры с пистолетом тоже не было. Без формальной одежды и оружия, в новом, но в то же время старом образе, он напомнил мне того парня, в которого я влюбилась давным-давно, в более счастливое и невинное время, когда мы просто валялись на диване, учились и целовались, не в силах сопротивляться силе первого чувственного пробуждения.

Легкими касаниями Ник прошелся по моей спине все ниже, забрался руками под ненадежную защиту футболки и остановился, коснувшись голой кожи. Царапнул ногтями чувствительное место – там, где бедра переходят в зад, а потом сжал ягодицы в ладонях и привлек меня к себе.

Мне хотелось обхватить его ногами и пуститься вскачь. Как будто прочитав мои мысли, Ник приподнял меня, усадил к себе на бедра и зарылся лицом в мою грудь.

Я скрестила лодыжки у него за спиной и тесно прижалась к нему. Ник выругался, развернулся и, уложив меня на кровать, сбросил джинсы и футболку.

В свете лампы его кожа отливала золотом. Он окреп за годы нашей разлуки, и без одежды казался выше, шире и сильнее.

Широкие плечи, узкая талия и длинные, мускулистые ноги. Легкая поросль темных волос на груди спускалась вниз к плоскому животу и, завиваясь, обрамляла другую часть его тела, которая, ничем не прикрытая, казалась намного больше.

Я прикасалась к нему, когда мы учились в колледже – помню, как шарила у него в штанах, а Ник резко и прерывисто дышал, когда я рукой доводила его до конца, – но никогда не видела его мужского достоинства. Да и сейчас у меня не было возможности хорошенько его рассмотреть. Один взгляд мне в глаза, и Ник лег рядом со мной. Он не спрашивал, не колебался, и я была этому рада. Будь у меня избыток времени на раздумья, я, скорее всего, заставила бы Ника остановиться.

Хотя нет, не думаю. Ник всегда был в моем сердце недоступным мужчиной мечты, моим единственным, и если я не могла быть с ним, то не хотела никого другого. Так и дожила девственницей-оборотнем до двадцати девяти лет. И долгое-предолгое воздержание меня уже достало.

Если я потеряю душу, что ж, так тому и быть. Пусть меня завтра пристрелят.

Сначала Ник овладел моим ртом, а потом и телом. Один глубокий толчок – и я больше не девственница. Вот только избавиться от второй моей проблемы будет чуть-чуть труднее.

Боль длилась всего секунду – я терплю большую каждое полнолуние. Но Ник замер, потом медленно поднял голову. В его взгляде все еще читалась злость, но теперь к ней добавились беспокойство и мягкость, которой я не видела с момента его возвращения.

– Почему ты мне не сказала?

– Ты не спрашивал.

Ник уперся лбом в мой лоб.

– Элиза...

– Не останавливайся. Если остановишься, мне придется тебя убить.

Он усмехнулся, но я не шутила. Мое тело горело, кожа казалась слишком тесной, а кровь вскипала.

Я вцепилась в спину Ника, потом принялась исследовать рельеф его ягодиц, все впадинки и выпуклости. Притянув его ближе, я задала безмолвный вечный вопрос и получила ответ в виде еще одного яростного толчка.

Весь мир уменьшился до точки слияния наших тел. Девственность осталась в прошлом, и я все еще была человеком. Ну, по крайней мере, до определенной степени.

Джесси спрашивала, какую еще свинью мироздание способно мне подложить. В данный момент меня волновало лишь то, что еще со мной мог сделать Ник и как долго он продержится.

Я приподнялась ему навстречу, и его тело отозвалось пульсацией внутри меня в такт биению наших сердец. Глаза Ника были закрыты, голова откинута назад, и с каждым движением он проникал все глубже и становился все больше.

– Еще, – пробормотала я ему в губы, затем прикусила нижнюю. – Сильнее.

– Я сделаю тебе больно.

– Не сделаешь. – Я сжала его бедра и показала, чего хочу. – Не сможешь.

Изначальная грубость стала еще первобытней. Меня возбуждало скольжение плоти о плоть. Выгнувшись, я подставила Нику грудь, но мешала футболка Джесси. Я попыталась ее стащить, но ткань была плотно зажата между нами, а мы совершенно не собирались отлипать друг от друга.

С рычанием, которое, казалось, докатилось до кончиков пальцев на моих ногах, Ник схватил горловину футболки и разорвал ткань пополам. Опустив голову, он захватил ртом один сосок, потом прикусил его.

Я затрепетала и сильнее сжала его член. Вздрогнув, Ник втянул сосок, прижимая его языком к нёбу в ритме, который отдавался в наших телах.

Мне пришлось закрыть глаза, потому что перед глазами замелькали видения совершенно незнакомого мира. Лес, деревья, небо – новолуние, полнолуние, – ответы на все когда-либо возникавшие вопросы, прямо тут, так близко, что я словно наяву услышала слова и нашла решение задачи.

Я больше не разрывалась на две части, а была единой. Я стала самой собой: не женщина и не волк, а просто я. В старом как мир обряде двое становятся одним целым, а потом…

Ахнув, я достигла вершины наслаждения, когда Ник задел предназначенное только для него место. Еще толчок, и еще один, и снова, пока оргазм не сотряс нас обоих.

Когда последние вибрации в теле затихли, а горячий воздух сменился прохладным, я провела рукой по волосам Ника. Сердце сжалось: мне хотелось одновременно и прижать его к себе, и оттолкнуть.

Ник скатился с меня и улегся рядом. Он молчал, а я не знала, что сказать.

У меня было двоякое ощущение: вроде бы это я, но другая. Как такое возможно?

– Я приехал сюда не ради этого. – Его голос звучал отстраненно.

Я не знала, что сделала не так или, может, не сделала.

– Нет?

Он раздраженно выдохнул и сел.

– Я забыл надеть презерватив. Черт! – Он запустил пальцы в волосы.

Меня это не волновало, потому что забеременеть я не могла, а так как ликантропия могла вылечить даже пулевое ранение в голову (правда, не от серебряной пули), о половых инфекциях тоже можно не переживать. Плохо, что я не могла объяснить это Нику.

– В жизни так не тупил, – пробормотал он.

Внезапно почувствовав себя голой и одинокой, я отвела глаза и зацепилась взглядом за размазанное пятно крови на внутренней стороне бедра. Быстро завернулась в покрывало, чтобы Ник не увидел.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Я не хотел, чтобы все случилось вот так.

– Ты хотел по-другому?

Ник поднял руки, потом опустил их.

– Элиза, ты меня чертовски запутала. Я смотрю на тебя, и мне кажется, будто мы совсем не расставались. Чувства те же, но мы уже другие.

Прямо в точку. К тому же я больше не человек. А была ли им вообще когда-нибудь?

– Ты выглядишь так, будто прошло всего семь дней, а не семь лет. – Он склонил голову и пристально посмотрел на меня. – Как такое возможно?

Его слова напомнили – как будто мне нужны были лишние напоминания! – что нам никогда не быть вместе. Не судьба. Рано или поздно Ник узнал бы, кто я на самом деле и что сделала, и возненавидел бы меня.

– Мне хочется тебя ненавидеть, – пробормотал он.

Я вздрогнула: он что, читал мои мысли?

– А разве ты не уже?

Ник поглядел на кровать, потом на меня.

– По-твоему, это можно назвать ненавистью?

– Нет.

Он вздохнул.

– Но и любовью это назвать трудно.

Тогда почему мне казалось, что это любовь?

В глазах защипало, и я встала. Пока шла через комнату, таща по полу кончик покрывала, умиротворенность и истома испарились, уступив место кипучей энергии.

Увидев мельком свое отражение в зеркале над комодом, я замерла: глаза полностью окрасились в синий цвет. Не было и намека на белки. Глаза волка, за исключением одной детали.

Большинство обывателей и не знают, что голубыми глаза бывают только у волчат. Что же делать, если встретите в лесу синеглазого взрослого волка? Лучше молитесь, чтобы под рукой были серебряные пули.

В панике я часто задышала. Когда я превращалась в волка, у меня оставались человеческие глаза. Так что же означают волчьи глаза, когда я в человеческом обличье? Сомневаюсь, что это сулит что-то хорошее.

Я поглядела в зеркало еще раз. Ник тем временем одевался – как удачно, потому что я собиралась выставить его прямо сейчас.

– Ты хотел меня, – сказала я. – И получил. А теперь уходи.

Ник вскинулся и повернулся ко мне. Я же склонила голову, чтобы пряди волос упали на глаза. Если он увидит аномалию, я обречена. Или он.

– Что? – тихо переспросил Ник.

За этим спокойствием скрывалась жидкая сталь – раскаленная добела и кипящая.

– Нам обоим хотелось наверстать упущенное. – Пожав плечами, я медленно двинулась к двери. – Теперь мы знаем – ничего особенного.

– Ты врешь почти так же плохо, как трахаешься.

Я вздрогнула. Он тоже врал. Даже я, несмотря на неопытность, понимала, что случившееся между нами не имело ничего общего со словом «плохо» или обычным перепихом.

Я слышала его шаги за спиной, но не стала оборачиваться, чтобы увидеть, как близко он подошел. Если смогу выйти в прихожую, ему никогда меня не поймать.

Я открыла дверь и чуть не закричала, увидев замаячившую в проходе большую черную тень.