Текст книги "Темная луна (ЛП)"
Автор книги: Лори Хэндленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Ни луны, ни леса, только мы вдвоем. Мне по-прежнему хотелось сорвать с Ника одежду, но его глотке ничто не угрожало.
Я поцеловала его, чтобы проверить: возможно ли, что это амулет пробуждал во мне безрассудную страсть? Но поскольку фигурка лежала в углу, а не в кармане, следовало честно ответить «нет».
Тем не менее тотем вел себя как-то странно.
– Почему ты не сказала, что это он сделал тебя той, кто ты есть?
Я замерла с высунутым языком, который все еще находился во рту Ника. Медленно вернув язык на место, подняла голову, откинула спутанные пряди с лица и вздохнула. На этот раз Ник не стал меня удерживать, когда я встала с его колен.
Передо мной стоял Эдвард. Джесси и Уилл застыли в дверном проеме.
– Черт, – тихо выругалась я.
Уилл казался смущенным. Равно как и я. А вот Джесси, похоже, от души веселилась. Лично я не находила в этой ситуации ничего смешного.
Ник тоже встал.
– О чем это он?
Эдвард повёл слегка пожелтевшей бровью в мою сторону. Я нахмурилась. Ему не стоит озвучивать правду.
Так как лучшая защита – нападение (я научилась этому у настоящего мастера, которого сейчас лицезрела), я перешла в наступление.
– О чем вы только думали, когда связали его и запихнули в кладовку?
Джесси и Уилл выпучили глаза.
– Он меня раздражал.
– Да вас чуть ли не полмира раздражает.
– Три четверти, – уточнил Эдвард и презрительно фыркнул.
– Сэр… – начал Ник.
Я наступила ему на ногу.
– Сама разберусь.
– Ты сидела на нем верхом! – обвинил меня Эдвард. – О чем ты думала?
Думала, что нуждалась в ком-то – в Нике – и в чём-то – в сексе, – но не могла поделиться таким откровением с шефом.
Эдвард перевел взгляд с меня на Ника.
– Тебя отзывают в Вашингтон.
– Что?
– Здесь твоя работа закончена. Убирайся.
– Вы простите, если я не приму ваши слова на веру?
Эдвард сверкнул глазами и швырнул Нику свой телефон. Я успела пригнуться, иначе аппарат угодил бы мне промеж глаз. Трубка отскочила от груди Ника и грохнулась на пол.
– Звони своему начальнику, – рявкнул Эдвард. – Я уже с ним связался.
Ник поднял телефон и набрал номер, а затем переместился к окну, чтобы слышать собеседника. Джесси и Уилл подошли ближе.
– Он тот самый, верно? – потребовал объяснений шеф.
В комнату как будто ворвался порыв холодного ветра. Моя разгоряченная от возбуждения кожа покрылась мурашками. Я понимала, о чем говорит Эдвард, но все-таки переспросила:
– В смысле?
– Я не идиот, Элиза. Я пробил его по базе. Он окончил Стэнфорд вскоре после твоего побега.
– Интересно, – встряла Джесси. – Ты сказала, что изменилась, но умолчала, при каких обстоятельствах. – Она принялась разглядывать спину Ника. – Секс вполне мог послужить толчком.
– Я никогда не... – я замолчала на полуслове, но все прекрасно поняли, что я хотела сказать.
Уилл кашлянул и потупился. Джесси с усмешкой спросила:
– Никогда, значит? Неудивительно, что ты с приветом.
– Я не с приветом!
– Если не секс, то что тебя изменило? – спросила она.
– Любовь.
Наконец-то ухмылка слетела с лица Джесси. Они с Уиллом переглянулись. Один взгляд Уилла достался и мне, и он был полон сочувствия. Ненавижу быть жалкой.
Когда человек влюбляется, в его организме происходят определенные гормональные сдвиги. Я считала, что эти перемены и послужили причиной моей трансформации в возрасте двадцати двух лет.
Впрочем, мой случай не показателен для обычных оборотней, которых меняет укус. Мы с ними разные, и потому мой случай не слишком пригодился для исследований. Столько труда, и такая крошечная рыбка.
– Теперь вы знаете, – яростно прошептала я, покосившись на Ника, который с такой же горячностью говорил что-то в трубку. – Я влюбилась, покрылась мехом и...
Голос сорвался, и я не сумела договорить. А вот Эдвард такой проблемы не ощущал.
– Она вернулась в Монтану, где ей самое место.
– Ты не смогла ему рассказать... – начала Джесси.
– Разумеется. Ты хотела бы жить с оборотнем?
Джесси и Уилл опять обменялись взглядами.
– Возможно.
В ходе провальной операции с волчьим богом случилась небольшая путаница: кто человек, а кто нет?
Какое-то время Джесси считала Уилла монстром. Однако это не мешало ей с ним спать.
Уилл протянул руку и коснулся щеки Джесси.
– Вот только не надо, – проворчал Эдвард.
Джесси метнула на него раздраженный взгляд.
– У Ли и Дэмьена всё хорошо.
– Как скажешь.
Стоило согласиться с Эдвардом. Ли и Дэмьен любят друг друга, но у них далеко не всё хорошо. Дэмьен проживает каждый день и каждую ночь, помня о том, что ему довелось совершить. Ли хочет детей, но не может родить от любимого человека.
– Я ушла от Ника, – вновь заговорила я, – а он так и не узнал причину. Он меня ненавидит.
– Да, именно так это и выглядело с того места, где я стояла, – бросила Джесси.
Я прищурилась, но Джесси лишь рассмеялась.
– Элиза. – Эдвард поманил меня длинным костлявым пальцем. Я подошла и встала рядом с ним возле кухонного стола. – Ты знаешь, зачем он здесь?
– Пропавшие люди, – я пожала плечами. – Анонимный донос. Кто-то копает под нас, и мы с вами не знаем, кто именно.
– Всё намного серьезнее. Фамилии не показались тебе знакомыми?
– Я не успела их прочитать, а потом потеряла листок.
Во вздохе Эдварда мне послышались презрение и нетерпение.
– Взрыв базы, нападение Билли. Я была слегка занята.
– Тебе следовало его убить, пока была такая возможность. Неужели я всё должен делать сам?
– Я не позволю вам причинить ему боль.
Мы смотрели друг другу в глаза, пока подошедший Ник не швырнул телефон Эдварду, вложив в бросок больше сил, чем требовалось.
– Не знаю, что вы сказали и кто за вами стоит, но вам удалось их запугать. Меня отзывают в столицу.
– Счастливого пути, – пожелал Эдвард.
– Но меня вы не запугаете. Я никуда не еду.
Впервые на моей памяти Эдвард от удивления потерял дар речи.
– У меня есть неиспользованный отпуск. И я в него ухожу. Этот город располагает к... отдыху.
– Джесси, – отчеканил Эдвард. – Избавься от него.
– Нет! – Я так завопила, что все подскочили.
Метнув в меня грозный взгляд, Эдвард вновь обратился к Джесси:
– Убедись, что он покинул город. Если потребуется, собственноручно посади в самолет.
– Она не сможет заставить меня уехать, – возразил Ник.
Джесси вытащила пистолет и наставила его в область паха упрямца.
– Хорошо. Она сможет.
Ник посмотрел мне в глаза, и разделявшие нас годы словно исчезли. Нас ожидало светлое будущее, в котором не было места монстрам, а смерть не таилась за каждым углом.
Потом Ник заговорил, и чары рассеялись:
– Пойдем со мной. Он тебе не нужен.
Как сказать. Эдвард позаботится, чтобы я нигде не сумела найти работу. А без сыворотки я меньше чем через неделю начну сокращать численность населения.
За сохранность моей тайны больше нельзя поручиться – бог знает, кто или что уже на меня охотится, – и одна на воле я просто умру, как и любой, кто подойдет ко мне слишком близко. В крайнем случае я убью, а потом убьют меня. Выбор, признаться, невелик.
Я не могу взвалить эту ношу на Ника. Он понятия не имеет, что происходит вокруг – черт, он даже не знает, что происходит здесь и сейчас, – и я должна проследить, чтобы так продолжалось и дальше.
Эдвард наклонился и прошептал так, чтобы его услышала только я:
– Он знает имена убитых тобой, Элиза.
Сердце, казалось, остановилось. Время замерло. Мир исчез, и в комнате остались только я, Ник и проблема, о которой не хотелось говорить.
В числе моих тайн не только склонность выть на луну. Эдвард, будучи Эдвардом, ценил прагматичный подход. Я была идеальным оборотнем: опасным и в то же время без демона. Мне нашлось применение не только в научных исследованиях. Некоторых монстров не мог убить даже мой непобедимый шеф. А я могла, и убивала.
Так почему же я колебалась? Хотела, чтобы Ник обнаружил, что я тот самый разыскиваемый им убийца? Нет, лучше смерть.
Но, невзирая на все опасности, трудности и заботы моей повседневной жизни, я хотела уйти с Ником больше, чем чего-либо другого за долгое-предолгое время.
Говорят, первая любовь оставляет след в сердце. Даже если потом мы влюбляемся в других, рожаем детей, живем своей жизнью, та любовь навсегда остается с нами. Мы помним ее вечно.
Чувства к тому единственному человеку окутаны золотистой дымкой самых лучших и вместе с тем худших дней жизни, и очень часто такие сильные эмоции никогда не повторяются. В моем случае это верно вдвойне, ведь кроме Ника у меня никого не было.
Но что чувствует Ник? Он, безусловно, хочет меня, но о любви не промолвил ни слова. Даже если ему не все равно, сможет ли его любовь вынести мое проклятие и мои преступления? Не уверена.
Когда-то мы шепотом мечтали о жизни вдвоем: о браке, карьере, детях. В ту пору этим мечтам не суждено было сбыться, как не суждено и сейчас. Даже если удастся найти лекарство, посмею ли я привести ребенка в этот мир, помня о том, как поступала? Зло не заканчивается вместе с оборотнями. Оно существует везде и всегда.
Ребенок невинен и беззащитен. Что, если ему или ей придется платить за мои грехи? Что, если когда-нибудь кто-то расскажет ему или ей всю правду обо мне?
Превозмогая тоску и страх, я заставила себя дать ответ.
– Я не могу.
– Ты слышал ее, агент. – Джесси указала пистолетом на дверь. – Пошли.
С брезгливым смешком, глубоко ранившим меня в сердце, Ник в сопровождении Джесси покинул квартиру.
Ни разу не оглянувшись.
Один взгляд Эдварда, и Уилл выскользнул на крыльцо и принялся возиться с замком, который я сломала.
– Он считает этих людей пропавшими, – сообщил Эдвард. – Если тела не найдены, он никогда не докажет обратного.
– Что ж, теперь я совершенно спокойна.
Эдвард поджал губы.
– Это не тема для шуток, Элиза.
– Я разве смеюсь? Ник – последний человек на земле, которому я хотела бы огласить список своих прегрешений. И как он пронюхал? Вам полагается заметать следы.
– Я думал, что замел, – проворчал Эдвард. – Остается вопрос: кто его подослал?
– Мы знаем, кто.
– Монстры? Скорее всего. Они хотят нас отвлечь.
– Я определенно отвлеклась.
Эдвард окинул меня беспокойным взглядом.
– Ты уверена, что он не знает о случившемся в Стэнфорде?
Я мысленно перенеслась на семь лет назад: радость первой любви обернулась болью, потом смятением и наконец муками превращения. Я была одинока и очень напугана.
Тогда я проснулась в своей комнате, нагая и окровавленная. Вспомнила, что произошло, и кого я убила. К Нику я не приближалась, а если он видел, как я во весь опор несусь по кампусу, то вряд ли меня узнал. Никто не сумел бы.
Я позвонила Эдварду и пряталась в общежитии, пока он не приехал и не забрал меня, оставив специалистов по зачистке.
Следующие несколько месяцев я провела на карантине. Бесконечная череда врачей, психиатров и терапевтов колола меня, тыкала и задавала вопросы.
Я была другой, но никто не знал, в чём причина, и поэтому мне предоставили выбор: работать на ягер-зухеров или отведать серебряной пули. Более сложный выбор, чем может показаться.
После потери Ника и крушения надежд на наше с ним общее будущее я не хотела жить, но в то же время чувствовала, что на мне лежит ответственность. Я хотела искупить вину и могла бы это сделать, создав лекарство от вируса.
– Элиза?
Я моргнула. Эдвард всё ещё дожидался ответа. Уилл по-прежнему стоял возле двери. А Ник навсегда ушел из моей жизни. Опять.
– Нет, – твердо сказала я. – Он ничего не знал тогда и ничего не знает сейчас.
– Уверена?
– Почему бы вам самому не рассказать? Ваши сыщики приезжали в Стэнфорд. Что они обнаружили?
На мгновенье мне показалось, что Эдвард сейчас развернется и уйдет, но он соизволил ответить:
– Волка никто не видел. По крайне мере никто из живых.
Эдвард никогда не позволит мне забыть о содеянном. Словно я могла бы такое забыть.
– До сих пор не понимаю, почему вы держали меня в неведении и сказали правду лишь тогда, когда не осталось другого выбора, – пробормотала я.
– Ты хотела бы жить в постоянных думах о том, кем можешь или не можешь стать? Хотела бы знать, что каждый раз, когда я был рядом, в моем кармане лежала серебряная пуля с твоим именем?
– Нет, сэр. И сейчас бы без этого знания прожила.
– Одного только не понимаю: как эти люди связаны между собой? – сменил тему Эдвард.
– Через меня, – предположила я.
– Это мы с тобой знаем, но как их сумел связать кто-то еще?
– Полагаю, если поймём «как», то поймём и «кто», и тогда вычислим предателя.
Эдвард сжал кулаки. Больше полувека он руководил ягер-зухерами, и прежде его никто не предавал. Не хотела бы я оказаться на месте того, кто сделал это сейчас.
Манденауэр бесшумно подошел к двери.
– Они уехали?
Уилл подскочил.
– Да.
– Думаю, мне лучше проследить и убедиться, что федерал подчиняется Джесси.
– Она сама может справиться.
– Может. – Эдвард глянул на меня. – Но я хочу подышать свежим воздухом.
Громко топая, он спустился по лестнице. Через пару секунд заработал двигатель его любимого черного «кадиллака».
– Эй. – Уилл вошел в квартиру. – Все нормально?
Не совсем, но Уилл ничем не мог помочь, поэтому я кивнула.
– Манденауэр порой может быть... – Казалось, он старается подобрать подходящее слово.
– Неприятным.
– А мне показалось, он просто язва.
– На то есть все основания.
Я понимала это как никто другой. Следовало проявить снисходительность – шеф вел тяжелую жизнь.
– Он едва может на меня смотреть, – пожаловалась я. – Никогда не мог, потому что всегда знал правду.
В детстве я не понимала, почему Эдварду так не терпится от меня избавиться. Его пренебрежение больно ранило, но и воспитало во мне стремление всем угождать. Я была любимицей учителей, лучшей ученицей в классе, и нравилась всем.
Кроме него.
– Если это как-то тебя утешит, скажу, что ко мне Манденауэр тоже не слишком благоволит.
Я поглядела на Уилла.
– Что в тебе может не нравиться?
– Спасибо, – поблагодарил он с очаровательной улыбкой. – Я, дескать, отвлекаю Джесси от важной работы. Это сводит его с ума.
– Эдвард просто завидует, ведь он одинок.
Впрочем, как и я.
– У него никогда никого не было? – спросил Уилл.
– Может быть, очень давно. Еще до оборотней.
– Оборотни были всегда, Элиза.
Точно подмечено. Обучаясь ремеслу ягер-зухеров, я проштудировала море литературы, задаваясь вопросом, как стала такой и что меня ожидает в будущем.
Самое раннее изображение человека-волка обнаружили на стене пещеры. Многие историки полагают, что первое письменное упоминание об оборотне встретилось в книге пророка Даниила, где отмечалось, что у царя Навуходоносора в течение четырех лет проявлялись симптомы ликантропии.
Греческая и римская мифологии пестрят легендами об оборотнях, и эти рассказы пережили Средние века и дошли до наших дней. Разумеется, большинство экспертов настаивают, что в основе этих историй лежат суеверия и душевные расстройства, но мы считаем иначе.
Последний резкий рост численности монстров случился из-за нацистов. Кто еще, кроме Гитлера и его приспешников, обезумел бы настолько, что решил наштамповать армию оборотней?
Во время Второй мировой войны Эдвард был лазутчиком. Его миссия заключалась в поиске и уничтожении всего, что создал Йозеф Менгеле – врач, поставивший тысячи опытов на евреях, цыганах и представителях прочих неугодных Гитлеру рас, – в тайной лаборатории в Шварцвальде. Тем не менее Менгеле выпустил монстров на свободу прежде, чем Эдвард успел ему помешать. С тех пор шеф неуклонно следует тому самому приказу.
– Думаешь, Манденауэр был женат до войны? – не отступал Уилл.
– Не знаю. Однажды, когда он заболел... – Я замолчала.
Примерно месяц назад Эдвард вернулся на базу и заперся в своем отсеке. После целого дня молчания я отважилась к нему постучаться, а когда шеф не ответил, снесла дверь с петель.
Эдвард метался в бреду. Сначала я подумала, что его укусили, но следов укуса не обнаружила.
Оказалось, что у него всего лишь грипп – опасная болезнь для старика, но меньшая из всех грозящих ему опасностей.
Поглядев на ждущего продолжения Уилла, я поняла, что не могу договорить. Когда Эдвард болел, я за ним ухаживала. Он бредил в основном на немецком, которого я не понимала, но произнес одно имя.
Мария.
Никогда не слышала, чтобы его голос звучал так ласково и нежно. Очевидно, Эдвард любил эту женщину, но кто она и куда подевалась, так и осталось загадкой.
Я не могла поделиться этим ни с Уиллом, ни с кем-либо другим. Я – заместитель Эдварда, и хотя он питает ко мне отвращение, из-за чего я одновременно грущу и злюсь, к обязанностям я всегда подходила серьезно. Я хранила тайны Эдварда так же свято, как он берег мои.
– Не важно, – сдался Уилл, словно понял мое замешательство. – Надо принести из машины какой-нибудь багаж?
– Вообще-то нет.
– О, верно. Прости.
– Есть повод обновить гардероб. Хотя сомневаюсь, что куплю здесь подходящие вещи.
– Скорее всего, нет. Фэрхейвен – крошечная точка на карте. Здесь нет ни озера, ни туристов. Город приходил в упадок долгие годы, пока не вымер окончательно.
– И кто же живет в таком захолустье?
– Те, кому нравится одиночество, – пожал плечами Уилл. – Здешняя дорога вела к базам отдыха на озере Верхнее. Фэрхейвен не более чем перевалочный пункт между теми местами и Милуоки. Путешественники останавливались здесь, чтобы перекусить, размяться, затариться в магазине. Иногда даже оставались ночевать. А затем власти построили современное четырехполосное шоссе, которое обошло город стороной.
– Внезапная смерть.
– Именно. Многие жители уехали. Некоторые остались. – Уилл на минуту задержал на мне взгляд. – Бьюсь об заклад, кое-что из одежды Джесси придется тебе впору.
Пришлось изрядно напрячь извилины, чтобы успеть за резкой сменой темы беседы.
– Нет, спасибо.
Джесси, кажется, не из тех, кто любит делиться.
– Можно заказать вещи по Интернету. Их доставят экспресс-почтой.
Эта мысль пришлась мне по душе. Не очень-то удобно ходить в тонкой футболке без бюстгальтера, не говоря уж об отсутствующем нижнем белье. Пригодилась бы и шуба, не прорастающая сквозь кожу при свете луны.
– Можешь воспользоваться моим компьютером. – Уилл шагнул к двери, но удивленно обернулся, когда я нырнула в кладовку.
Сначала я не увидела амулета и испугалась. Могла ли фигурка уйти или просто исчезнуть? Почему бы и нет, если она умела самостоятельно шевелиться и рокотать?
Заметив какой-то блеск в дальнем углу, я подошла и подняла с пола тотем.
– Хочу показать тебе эту вещицу.
Я зажала крошечного волка между большим и указательным пальцами. Уилл подошел поближе, нахмурился и достал из кармана очки. Несколько секунд он внимательно изучал амулет, затем перевел взгляд на меня.
– Твой?
Я пожала плечами.
– Кто нашел – тот и владелец.
– Он создавался не по твоему заказу?
– Нет, – покачала я головой. – Зачем?
Уилл еще больше нахмурился; на его лбу и вокруг рта залегли резкие складки.
– Разве ты не заметила, что этот талисман чертовски сильно напоминает тебя?
Глава 14
Я не была кипенно-белой, когда обращалась в волчицу. Мех скорее отливал золотым. Блондинка с голубыми глазами в обеих своих ипостасях. Однако некое сходство все же прослеживалось.
– Тотем не мой, – повторила я.
– Странно. – Уилл, хмуря брови, продолжал разглядывать пластмассовую фигурку. – Амулеты – это воплощения духов-наставников. В фольклоре оджибве говорится, что члены каждого клана происходят от тотемных животных.
Я вспомнила сведения, указанные Джесси в рапорте о волчьем боге. Согласно индейским поверьям, существует несколько разновидностей тотемов: медведь, орел, лось, волк и так далее. В древние времена у каждого клана была своя задача. Пока одни правили, другие воевали. Члены одного клана не могли вступать в брак между собой: наследственная связь со зверем или птицей делала их кровь слишком похожей.
– Если верить мифологии, – рассуждал Уилл, – я происхожу от волка.
– Неудивительно, что Эдвард тебя не любит, – заметила я.
– Да уж, когда он это услышал, всё обернулось не очень хорошо.
– И что же произошло? – спросила я, хотя и догадывалась.
Уилл тряхнул головой, и золотая сережка в его ухе заплясала.
– Он выстрелил в меня серебром.
– Без негативных последствий?
– Я не взорвался.
Уилл закатал рукав футболки. На гладкой смуглой коже плеча выделялся уродливый шрам от пули.
– Жаль, что так получилось, – посочувствовала я.
– Не жалей, ты же тут ни при чем. – Уилл вернул рукав на место. – К тому же шрамы ведь нравятся цыпочкам?
– Даже не заикайся об этом при Джесси, если не хочешь получить гору трупов.
Уилл рассмеялся:
– В ней есть и другие качества.
– Да? И какие?
Несколько секунд Уилл озадаченно на меня смотрел.
– Вы с ней во многом похожи.
– Я и Джесси? Не думаю.
Мне еще не встречались люди, на которых я была бы похожа, но дело не в этом. Мы с Джесси разные, как день и ночь, новолуние и полнолуние, человек и оборотень.
Я вертела фигурку в руках, пока камни в глазницах волка не сверкнули, поймав лучик света.
– Так что ты думаешь?
– Сам не знаю. Обычно тотемы делают из камня, кости, каких-нибудь натуральных материалов.
– А этот пластмассовый.
– Отсюда я могу заключить, что статуэтка не что иное, как детская игрушка, проданная в сувенирном магазине кому-нибудь из приезжих. Среди оджибве не осталось тех, кто способен создать духовный символ из пластмассы.
– Но?
Уилл перевел взгляд с волка на меня.
– Похоже, этот амулет был изготовлен для изображения определенного волка. Тебя.
– Вуду?
– Вуду – это слияние древних африканских племенных символов и католичества, в которое обращали новоприбывших рабов. Этот тотем, как ни странно, оджибве. Но амулеты, олицетворявшие нечто более конкретное, чем родовое животное клана, я встречал только шаманские.
– А теперь на понятном языке, пожалуйста.
– Шаманы использовали тотемы, чтобы с их помощью принять форму духовного животного. Для этого они зачастую создавали фигурку, придавая ей определенное сходство с собой: цвет волос, глаз, характерные черты лица.
– Я не шаман.
– Теоретически любой человек, прибегнув к нужному средству, способен трансформироваться.
– А нужное средство – это?..
– Мистическая связь с животным.
– Усекла, – сухо заметила я. – Значит, шаманский тотем. – Я потрясла волка, словно крошечный шейкер с мартини. – И?
– Жертва, чтобы наполнить тотем силой.
Моя рука застыла на полпути.
– Какая жертва?
– Кровь, смерть.
Вспомнив освежеванного кролика, я прошептала:
– Черт!
– Что такое? – глянул на меня Уилл.
Я вкратце рассказала, где именно нашла статуэтку, а затем выложила всё остальное. Как тотем шевелился, заполняя мой разум серебристым сиянием, и как я мгновенно превратилась.
– Щелк, и ты волк? – уточнил Уилл.
– Вроде того. Думаешь, в Фэрхейвене происходит что-то подобное?
Уилл моргнул, нахмурился, вновь посмотрел на фигурку волка и покачал головой.
– Тогда пришлось бы создавать амулеты для каждого конкретного человека. Довольно хлопотно. И потом, к чему эта спешка? – После укуса жертва перекидывается в ближайшие двадцать четыре часа – не важно, идет ли дождь или светит солнце, ясная погода или пасмурная, полная луна на небе или нет. Даже мертвецы поднимаются. Укушенный выздоравливает, затем бежит и убивает, уже будучи волком. В первый раз луна не важна. – Кроме того, мы повсюду находили бы фигурки тотемов. У волков-то нет карманов.
Сходство наших мыслительных процессов заставило меня улыбнуться.
– Так что происходит?
– С тобой или с Фэйрхевеном?
Я пожала плечами.
– Выбери сам.
– С тех пор, как мы здесь появились, никто не пропадал. На мой взгляд, чем бы оборотни ни занимались в Фэйрхевене, они уже закончили и разбежались.
– Или увидели Эдварда.
– И разбежались, – кивнул Уилл. – Я бы точно удрал. Джесси говорит, мы тоже скоро уедем. Оборотни шныряют по всей стране.
– Как насчет моей тайны?
Уилл указал на тотем.
– Если его подложили специально для тебя, а я склонен так думать, то с какой целью?
– Зачем шаманы трансформируются? – задала я вопрос. – Какой им от этого прок?
– Они становятся единым целым с духовным животным, и это придает им силу, чтобы завершить поиски.
– Поиски чего?
– Пути, знаний. Всего, что для них важно.
– Лекарства, – пробормотала я.
– Возможно. – Уилл озадаченно нахмурил лоб. – Но если тебе хотели помочь, то почему просто-напросто не отдали тотем?
– Да, почему?
– База взорвалась, – медленно произнес Уилл, – и потом ты нашла амулет?
– Верно.
– Так хотели тебя убить или нет? Никак не разберусь.
– Не ты один.
Уилл явно не понял, что я силюсь пошутить. Да уж, по части юмора до Джесси мне далеко.
– Если тебя замышляли убить, то амулет, находясь там, где лежал, не имел к тебе никакого отношения.
– Хорошо.
– Но... – Уилл запнулся и снова посмотрел мне в глаза. – Если тебе все же желали смерти, почему тогда тотем так похож на тебя в волчьем обличье? Совпадение?
– Вряд ли.
– Угу. – Уилл зашел в тупик, впрочем, как и я. – Как тебе удалось оказаться на улице, когда здание полыхнуло?
– Подопытные волки словно взбесились. Они выли, рычали, прятались, бросались. Вели себя так, словно... – я взглянула на Уилла, – чуяли врага.
– Но какого именно?
Я широко развела руки: выбирай на вкус.
– Полагаю, если мы разгадаем эту загадку, – продолжил Уилл, – то узнаем, кто взорвал базу, и, может быть, даже его мотив.
– Это не так-то просто.
– Да, не просто. – Уилл указал на тотем. – Можно?
Я замялась. Если тотем на раз-два превратил меня в волка, кто знает, как он подействует на Кадотта? С другой стороны, кто лучше него годился для эксперимента?
В конце концов Уилл взял тотем из моей руки, и ничего не случилось. Но эта статуэтка не имела с ним ни малейшего сходства.
Уилл изучал крошечного волка с восхищавшим меня вниманием.
– Ты мне все рассказала?
Кое о чем я умолчала – о том, что тревожило меня больше всего.
Уилл окинул меня внимательным взглядом. Очки в тонкой проволочной оправе придавали его темным глазам еще более серьезное выражение.
– Можешь мне доверять.
Эдвард всегда предупреждал: «Никому не доверяй. Никогда».
Правда, шеф во всём видел происки врагов. И на то имелись причины.
Я столько времени провела за каменными стенами базы, что не знала, кому можно верить. Но если с кем и делиться тайной, и особенно информацией о тотеме, то только с Уиллом.
– Моя рука изменилась, – выпалила я.
– Как?
Я скрючила пальцы и зарычала.
– Ты смогла трансформировать одну часть тела?
– Да.
– Никогда не слышал о таких способностях оборотней. – Уилл протянул амулет. – Покажи.
Примерно минуту я глядела на белого волка, потом взяла его в руки. Закрыв глаза, подумала о луне. Я ожидала, что фигурка нагреется, шевельнется, может быть, заскулит. В итоге же...
– Ничего. – Я открыла глаза. – Думаешь, я сумасшедшая?
Уилл рассматривал меня с непроницаемым выражением лица.
– Думаю, уже утро.
