Текст книги "Последний поцелуй (ЛП)"

Автор книги: Лорелин Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Ага, потому что она, вероятно, не планировала спать здесь.

У двери Эмбер остановилась.

– Но если к тому времени, как я вернусь, ты уже уйдешь, то я люблю тебя и желаю сладких снов.

Ее признание одновременно ласкало и царапало, как любимый шерстяной плед, потерявший мягкость из-за многочисленных стирок. Я знала, что она меня любила, и эти слова согревали мою душу, но в то же время мне было не по себе, и я не знала, как реагировать и что ответить.

Она задержалась в дверях, видимо, ожидая, что я верну ей признание.

– Взаимно, – единственное, что я смогла из себя выдавить.

К счастью, этого хватило. Она ухмыльнулась и закрылась в ванной, а минутой позже послышался шум воды.

С усталым стоном я приняла сидячее положение и замерла, заметив торчащий из расстегнутой сумки предмет.

Я всегда уважала личное пространство Эмбер, хотя она не всегда отвечала мне тем же. Но любопытство и беспокойство взяли верх, и, прежде чем хорошенько все обдумать, я потянулась к сумке и вытащила предмет, который привлек мое внимание, – полную упаковку таблеток. Две упаковки, вообще-то. Под первой лежала и вторая. Даже не открывая, я уже знала, что это за таблетки – оксикодон.

– Вот черт, – тихо выругалась я.

И сразу было понятно, откуда она их взяла. Обе баночки были выписаны на имя Бад Гринвуд. Бадди. Он не просто передал ей сигареты. Он передал ей наркотики.

Я отсчитала секунды, которые отбивали часы на стене, пока решала, что же делать с этим открытием. Прошло уже сто двадцать, прежде чем я решила, что две минуты – это слишком долго для размышлений. Две упаковки оксикодона – это серьезно. Это было не то же самое, что втайне выпить две бутылки вина.

Со своей находкой в руках я отправилась на поиски Рива.

Я пересекла дворик между восточным крылом и центральным зданием. Увидев, что свет в кабинете выключен, я прошла через открытую дверь в спальню, сообщая на ходу:

– Не поверишь, что я только что нашла у Эмбер в комнате.

И только потом поняла, что в комнате пусто.

А затем появился Саллис. Вышел из ванной с влажными волосами и в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер.

– Что ты говоришь?

– Ой. – Мой взгляд скользнул по его груди, кубикам пресса и ниже, к косым мышцам живота, которые исчезали под белой махровой тканью. Каждый миллиметр обнаженной кожи, влажной и блестящей, так и манил меня провести по ней языком.

Пальцы покалывало, будто они помнили ощущения. Я почти чувствовала его подтянутое тело под ними.

Вот только в моих руках был не Рив, а две запечатанные пластиковые баночки наркотиков, найденные в спальне женщины, которая должна обладать этим мужчиной вместо меня.

Я отвернулась, отводя взгляд.

– Извини. Не знала, что ты был в душе. Я вернусь позже.

– Но теперь я не в душе.

Мне даже не нужно было поднимать на него взгляд, я буквально почувствовала, как он ухмыльнулся.

– Все нормально. Это может подождать до завтра. – Я направилась к открытой двери, двигаясь, словно сквозь густую патоку. Мне кажется, или с тех пор, как я вошла, расстояние будто удвоилось?

И успела сделать от силы шага три, когда Рив произнес то слово, которого я и боялась, и надеялась услышать:

– Останься.

В ответ я лишь покачала головой, однако будто приросла к месту.

– Мне нужно уйти.

– Я сказал тебе остаться.

И он использовал тот самый командный голос. Тот, который превращал мои внутренности в желе и заставлял мою киску пульсировать. Тот, которому я даже в мечтах не могла не повиноваться.

Но мне нужно было это сделать. Нужно было быть сильной.

– Рив... – умоляла я, только не знала, о чем просила. Чтобы позволил мне уйти? Да. Но в то же время – нет. Потому что независимо от того, насколько сильно я верила, что это правильно, мне не хотелось просить об этом. Одно дело уйти. И совсем другое – попросить его выгнать меня. Ведь я не могла это сделать. Верно?

Неважно. Рив бы все равно не послушал меня.

– Повернись, – скомандовал он, и я послушалась.

Я опустила взгляд и принялась изучать плитку под ногами, изготовленную из неглазированной керамики, как и во всем остальном доме. Только здесь преобладали серые и темно-коричневые цвета, а во всех остальных комнатах – песочный.

– Посмотри на меня, Эмили.

Я медленно подняла взгляд, будто он был безумно тяжелым. Таким тяжелым, что на это понадобились все мои силы. На самом деле, я догадывалась, что увижу, когда сделаю это. И старалась не торопиться, хотя по спине бежали мурашки. От страха, потому что не хотелось видеть то, что Рив хотел мне показать. От предвкушения, потому что хотелось увидеть это сильнее, чем что-либо другое.

И вот я смотрела на эрекцию Саллиса, а брошенное полотенце лежало у его ног.

У меня перехватило дыхание. Я возбудилась только от одного его вида. Голый и возбужденный. Мои соски напряглись и затвердели, как две горошины, а тонкая ткань между ног стала влажной и только мешала. И ночь, которая еще минуту назад казалась холодной, стала жаркой и душной.

Рив опустил руку и скользнул ладонью по члену, обхватив его у основания.

– Смотри, – голосом, не терпящим возражений, произнес он. Но это было вовсе необязательно, потому что мой взгляд и так был намертво приклеен к его ритмичным движениям.

– Сказать тебе, что я представляю себе, пока делаю это? – Его голос был как помеха. Словно нежеланный гость в сцене, которую и так было трудно смотреть.

Но я не могла отвести взгляд. Не могла шевельнуться. Но смогла выдавить из себя одно несчастное слово:

– Нет.

– А мне кажется, что стоит. – Он дразнил меня, и это было на грани жестокости, что усилило мое желание еще на градусов десять. – Разве ты не хочешь узнать, что меня так сильно возбуждает? Какие мысли?

– Нет. Не хочу. – Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой.

– Хм-м-м. Я тебе не верю. – Его движения замедлились, он передвинул ладонь выше и стер капельку смазки, а потом вновь провел ею по члену.

Боже, это так сексуально. И дверь была открыта настежь. Кто угодно мог войти. Она могла войти. И что же я за человек такой, если эта мысль еще больше меня возбудила?

– Тебе хочется смотреть, – произнес Рив, лениво совершая ритмичные движения. – Но не уверена, хочешь ли ты услышать, что я думаю именно о тебе, когда трогаю себя. Или чтобы я сказал, что думаю об Эмбер. Так ведь?

Я покачала головой, не в силах больше сказать «нет».

– Что ж, возможно, ты разочаруешься. Но я думаю не об Эмбер.

Он шагнул ко мне, а я, на автомате, от него.

– Не ее губы я представляю, обхватывающими мой член.

Еще один шаг ко мне и шаг от него.

– Или тугую киску, доводящую меня до оргазма. Не ее светлые волосы я представляю в своей руке.

Рив ускорился, а я все отступала и отступала, пока не уперлась в стену, что идти стало больше некуда.

Он самодовольно улыбнулся, будто кошка, которая собирается броситься на мышку.

– Это не Эмбер издает такие милые стоны.

Я вздрагивала каждый раз, когда он произносил ее имя, и периодически бросала взгляд на дверь, отчасти желая увидеть Эм в проеме, и лишь отчасти разочаровываясь, когда оказывалось, что ее там нет.

– Тот тихий крик удовольствия, который больше похож на стон боли – ты понимаешь, о каком я говорю? Ты замечаешь вообще, когда издаешь его?

Я и сейчас издавала его? Я больше не осознавала себя. Все, что знала – этот момент мучителен.

– Это не Эмбер умоляет меня войти в нее.

Я уронила баночки на пол и закрыла ладонями уши.

– Я не слушаю тебя.

Теперь он был всего в нескольких сантиметрах от меня, но резко остановился.

– Опусти руки. – Дразнящий тон исчез и на смену ему пришла горечь. – Или я свяжу их у тебя за спиной.

Это должно было быть наказание. И так и было, вот только заключалось оно не в самой угрозе, а в том, как трудно было ему противостоять.

– Не трогай меня, – взмолилась я. – Ты не можешь меня трогать.

– Не могу?

На этот раз я яростно покачала головой, вот только не имело значения, насколько уверенно я протестую. Если бы Рив захотел прикоснуться ко мне, он бы прикоснулся. И это никогда не было бы насилием, сколько бы раз я ни говорила «нет». Потому что мы оба знали, что, несмотря на возражения, мне хотелось, чтобы Саллис прикоснулся ко мне. Больше всего на свете.

Он почти полностью сократил расстояние между нами.

– Ты несерьезно. Ты не можешь диктовать мне, что делать, а что нет, с тем, что принадлежит мне.

Силы меня покинули. И если бы не опора, то я бы точно упала.

Рив оперся рукой в стену позади меня, прямо возле моей головы, и наклонился так близко, что его губы оказались в миллиметре от моего уха.

– Скажи, что я прав.

Я сглотнула, а на глаза навернулись слезы.

– Ты прав.

– Хорошая девочка. – Он улыбнулся одним уголком губ. Все еще опираясь одной рукой о стену, Рив взглянул вниз. Туда, где другой рукой удовлетворял себя. – Я награжу тебя за то, что ты такая хорошая девочка. Можешь перестать переживать о том, что я могу с тобой сделать. Я не трону тебя. Не стану заполнять твой ротик своим членом, хотя мог бы. Ты знаешь, что мог бы. Не сожму твою грудь и не войду в тебя пальцами. Не буду лизать складочки возле очаровательного клитора.

Каждое его слово царапало, ударяло и оставляло шрам. Я жаждала прикосновений, о которых он говорил. Всего того, что он отказался делать. И я знала Рива достаточно хорошо, чтобы понимать, что пока не попрошу, он ничего не сделает. Это его тайное оружие. То, что отличало его от других мужчин, которые у меня были до него. Рив не позволил бы мне просто взять то, что он давал. Ему хотелось заставить меня желать. Заставить согласиться.

– Я лишь заставлю тебя смотреть. – Он тихо прорычал эти слова, так близко у моей кожи, что волоски на шее встали дыбом. – Смотреть, как я трогаю себя.

– Хватит! – крикнула я, удивив этим даже себя.

Рив замер.

Я закрыла глаза, и по моим щекам потекли слезы.

– Пожалуйста, хватит. Я больше не могу так. Прекрасно же знаешь, я сделаю все, что ты захочешь. Знаешь, что обладаешь надо мной такой властью, но умоляю, хватит.

Саллис молчал, но я чувствовала, что он не сдвинулся с места. Собравшись с духом, я открыла глаза и сосредоточилась на воображаемой точке над его ухом.

– Если ты продолжишь делать это, – задыхаясь, выдавила я, – то она узнает, что у нас все еще есть чувства к друг другу, и это ее уничтожит. И меня тоже. Но не так, как ты хочешь сломить меня.

Это все, что я раскрыла ему. А что делать с этим, решать ему самому. Я больше не собиралась сражаться. Не могла. Это были последние крохи моей выдержки, но решимость понемногу улетучивалась.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем Рив убрал руку от стены, а затем отчаянно ударил в нее кулаком.

– Черт возьми, Эмили, – прохрипел он. – Я не хочу тебя терять.

– Знаю. Ты никогда меня не потеряешь. – Как и Эмбер никогда меня не потеряет. – Вот почему я прошу тебя отпустить меня.

Рив выпрямился, и по его глазам я увидела, что он борется с собой. Он устало провел рукой по подбородку.

– Нет, – через несколько долгих секунд произнес Саллис. – Я не могу этого сделать. Прости. Но я не могу отпустить тебя.

– Рив... – Я больше не умоляла. Я принадлежала ему, и только Риву было решать, оставить меня или прогнать. И он решил оставить меня.

Вот только он продолжил:

– Я не могу отпустить тебя, но могу и дальше давать тебе пространство. Если это именно то, что тебе нужно.

– И ты больше не будешь этого делать? Не будешь наседать на меня? – Я не знала, радоваться мне или плакать.

– Не буду наседать на тебя. – Он казался таким же разбитым, как и я. – Пока не позволишь.

– Что, если я никогда не позволю?

Он встретился со мной взглядом и со всей торжественностью поклялся:

– Позволишь.

Потом еще ненадолго задержал на мне взгляд, а затем повернулся спиной и направился в ванную, по дороге подобрав брошенное полотенце.

Не медля ни секунды, я подхватила баночки с пола и стремглав вылетела из комнаты.

Всю дорогу до спальни мои ноги дрожали. Я бросила баночки на дно сумки, выключила свет и в одежде забралась в кровать. Через секунду вскочила и закрыла дверь на замок. Рив отпустил меня сегодня ночью, но я сомневалась, что он сможет держаться от меня подальше.

И, если уж на то пошло, себе я тоже не доверяла.

Глава 19

Прошло несколько дней, и мы вошли в привычный ритм жизни. Большую часть времени я проводила на веранде в крыле дома, которое делила с Эмбер, читая отвратительные сценарии, которые присылал мой агент. Если бы я смогла выбрать что-то хотя бы наполовину приличное, прежде чем вернусь в августе на съемки «Следующего поколения», то, возможно, получила бы хороший шанс по продвижению в карьере актрисы. Чтобы использовать не только свой голос. Это было хорошее начало планирования того, что будет дальше. Когда вернусь в Лос-Анджелес. После Рива.

На данный момент я избегала его, как и перед отъездом с ранчо. Очевидно, он тоже избегал меня. А вот Эмбер, в свою очередь, старалась проводить с ним как можно больше времени. И, к счастью, не хотела, чтобы в этот момент я находилась поблизости. Обычно они завтракали вместе, я с Эм обедала. А в те редкие случаи, когда Рив присоединялся к нам за ужином, я старалась побыстрее убежать, оставляя их наслаждаться всем, что бы они не собирались делать после. Потом плавала в теплом бассейне. В том, который находился во дворике недалеко от спальни Рива. И всегда исчезала в своей комнате до того, как они закончат ужинать. Не хотелось знать, во сколько Эмбер вернется к себе. Если вообще вернется.

Мы пробыли на острове уже почти неделю, когда Эмбер, наконец, упомянула те баночки. Просмотрев последний присланный агентом сценарий, я выключила компьютер. Настроение было отвратительное. Отчасти из-за того, что сценарий оказался ужасным. Отчасти поскольку Эмбер задерживалась на завтраке с Ривом. И отчасти потому, что я устала пытаться не думать о нем. В дневное время суток я прекрасно справлялась с этой задачей, а вот вечером, когда оказывалась в своей комнате, не могла не думать о нем. Мне его не хватало. Я притворялась, что не слышала его шагов по плитке, тихого стука в дверь и дерганья дверной ручки.

Утомительно. Все это. И излишне говорить, что я также плохо спала.

Поэтому, когда Эмбер подошла к моему шезлонгу на час позже того времени, когда обычно заканчивала завтрак, я уже находилась на грани нервного срыва.

Не здороваясь, она сообщила:

– Ты нашла мои таблетки. – Это было обвинение, и, судя по голосу, она готова была со мной поругаться.

Я взглянула на нее из-под очков.

– Твои таблетки? На этикетке было не твое имя.

Ее вздох напомнил мне сопливого подростка, уставшего от гиперопеки своих властных родителей. Или наркомана, у которого закончились правдоподобные оправдания.

– Мне их дал Бадди.

Я сняла очки и бросила на нее такой взгляд, который ясно говорил: «Скажи мне что-то, чего я еще не знаю». Когда она промолчала, я спросила:

– В обмен на что?

Она еще раз вздохнула. Более раздраженно.

– А это важно?

– Важно. Он может работать на Виланакиса. Он мог убить ту собаку. И эти таблетки могут нести опасность. – Не то чтобы они были бы безопаснее для здоровья, вручи их ей кто-то другой.

Эмбер закатила глаза – очередной жест подростка, который желает казаться взрослым.

– Бадди не работает на Виланакиса.

– Откуда ты знаешь?

– Поверь мне. Знаю. – Судя по тому, насколько она была в этом уверена, полагаю, Эм куда ближе была знакома с Бадди, чем я сперва думала. Готова поспорить на деньги, что в обмен на его болеутоляющие, она пообещала встать на колени.

Что еще больше ухудшило мое и без того поганое настроение. Если она искренне хотела наладить отношения с Ривом, то ей не стоило творить дела у него за спиной. Тем более с наркотиками, особенно учитывая, что Саллис хотел помочь ей избавиться от зависимости.

Мне хотелось надеть очки обратно, чтобы больше ее не видеть.

Но она плюхнулась на соседний шезлонг, а ноги поставила на землю так, чтобы сесть лицом ко мне.

– В любом случае, – уже миролюбивее произнесла она, – я подняла эту тему по другой причине.

Я приподняла голову и внимательно посмотрела на нее.

– Тогда зачем? – Была только одна причина, по которой она могла поднять эту тему. И она дурочка, если думала, что я не понимаю, к чему все это шло.

Эмбер смущенно пожала плечами.

– Только хотела сказать, что не принимаю их. И не планировала.

Она была серьезна, раскаивалась, и я от души сочувствовала ей, несмотря на огромную трещину, пролегшую между нами. Перебросив ноги через бортик шезлонга, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, я спросила:

– Тогда зачем они тебе?

Эмбер глубоко вдохнула и выдохнула. И это был совсем иной вздох, чем минуту назад. Искренний. Словно это была девушка с тяжелым грузом, которая впервые за десятилетие присела отдохнуть.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы поднять на меня взгляд, и еще несколько, чтобы ответить.

– Просто на всякий случай. Понимаешь? Если будет совсем тяжело.

– Совсем тяжело что? – Я старалась проявить сострадание, но все, о чем могла думать, это о ее словах тогда на крыше в Джексоне. Мол она позвонила мне, потому что хотела свести счеты с жизнью. И если именно по этой причине Эмбер держала у себя эти таблетки, то я буду к ней и добра, и зла одновременно.

– Слишком сложно избавиться от зависимости? Или жить?

Она вздрогнула, будто я ударила ее. А потом тут же начала обороняться.

– Не будь ко мне так жестока. Я пытаюсь быть честной.

Я заставила себя сделать глубокий вдох.

– Извини. Я... – Все еще злюсь, и не могу ничего с собой поделать.

Но злость не поможет решить проблему.

– Я беспокоюсь о тебе. Вот и все.

– Знаю. – Она потянулась, чтобы взять меня за руку. – Мне жаль. Правда. Как я и сказала, они были у меня лишь на всякий случай. Не более. С ними я чувствовала себя в безопасности. Но я не собиралась использовать их.

– Отлично. – Я почти поверила ей. И сжала ее руку. – Рада это слышать.

Эм улыбнулась.

– И спасибо, что не рассказала Риву. – Я приподняла бровь, гадая, откуда у нее такая уверенность. Эмбер объяснила. – Если бы рассказала, то он бы поднял эту тему, а не я.

– Логично. – Я усмехнулась, глядя на наши переплетенные пальцы, радуясь, что не успела рассказать Саллису о таблетках. Кроме того, я испытывала неловкость из-за того, что думала, будто разговор пойдет в другую сторону.

А потом Эмбер добавила:

– Итак?

Я вновь взглянула на нее и приподняла бровь, хотя знала, что она хотела. Ей нужно было спросить. Если она собиралась быть такой смелой, то пусть не ходит вокруг да около. Пусть спросит прямо.

И она так и сделала.

– Можешь вернуть их мне?

Хотелось сказать ей, что я выбросила таблетки. Солгать было бы легче. Но, вместо этого, просто ответила:

– Нет.

– Ха-ха. Очень смешно.

Я позволила ей посмеяться. А почему нет? Я никогда раньше не противостояла ей в этом. Да и вообще хоть как-то.

Она перестала смеяться, и я мрачным голосом сообщила:

– Я не шучу. Нет. Ты не получишь таблетки обратно.

Эмбер убрала руку с моих колен.

– Ты не можешь держать их у себя. Они мои.

– Нет. Вообще-то нет. Если хочешь подключить в спор третью сторону, то можем позвать Рива. – Я и сама удивилась уверенности и авторитету, которые прозвучали в моем голосе. И гордости.

Эмбер повернулась и откинулась на спинку шезлонга, подтянув к себе колени и сложив руки на груди.

– Ты на его стороне. Ну конечно.

Возможно, я слишком переоценила ее, когда назвала подростком. Она вела себя как человек куда младшего возраста.

– Я не на его стороне, Эмбер. Я на твоей стороне.

– Не знаю, что ты мне пытаешься впарить, и на чьей ты там стороне, но точно не на моей.

– Тогда я на своей стороне. Впервые. – Я встала, нуждаясь в сохранении самообладания, что теперь могла сделать, лишь возвышаясь над Эмбер. – Не хочу, чтобы эти таблетки оставались у тебя. Не хочу, чтобы ты понемногу себя уничтожала, не хочу, чтобы у тебя был этот вариант на всякий случай. Потому что это причинит мне боль. Много боли.

Эмбер глядела куда-то вдаль, надув губы.

Я ненавидела это. Ненавидела, когда она была несчастна. Ненавидела, когда она была недовольна. Мной.

Я изо всех сил противилась желанию побежать в комнату и принести эти баночки, чтобы вернуть их ей и молить о прощении. Уже слишком долго я себе это позволяла. Но это время закончилось.

– Вперед, можешь злиться на меня, если хочешь, – произнесла я, чувствуя себя смелее с каждой секундой, – но помни, что именно такой ты хотела меня видеть. Именно такого человека ты создала, когда отпустила меня много лет назад. Человека, который умеет за себя постоять. Конечно, такой я стала только сейчас, но это все равно считается. Если ты ждала чего-то другого, то мне жаль тебя разочаровывать.

Она все еще дулась. И продолжала игнорировать меня.

Чем дольше я продолжала стоять здесь, тем быстрее моя злость растворялась в чем-то более добром и менее напористом. Нужно было срочно уходить.

– Пойду на пробежку. – Я немного подождала, пока она ответит. – Эмбер?

Наконец, она взглянула на меня.

– Что? Тебе нужно разрешение?

– Я хочу знать, что у нас все хорошо. – Хотя уже чувствовала, что бесполезно об этом спрашивать. Между нами уже довольно давно было не все хорошо.

С самой что ни на есть натянутой улыбкой она ответила:

– Лучше, чем когда-либо.

Да. Конечно.

* * *

Со дня прибытия на остров я уже несколько раз совершала пробежки, поэтому у меня сформировался любимый маршрут. Я обнаружила его для себя в первые дни на Аинопе, когда отправилась изучать остров. Тропинка начиналась на дальней территории поместья, куда можно было спуститься по лестнице, ведущей от каждого из внутренних двориков. Нижний уровень поместья уже сам по себе был практически курортом. Там были теннисные корты и конюшни, а также тропический сад с фонтаном, в котором плавали рыбки. В нашей изысканной тюрьме, конечно, было много развлечений, но поскольку Эмбер, казалось, интересовалась лишь как бы полежать у бассейна, многое я так и не испробовала.

Грунтовая тропинка в саду, однако, была отличным местом, чтобы побыть в одиночестве. Сложный маршрут, вниз по склону горы и обратно, постоянно держал мои мысли в напряжении. Мне необходимо было сосредоточиться на своем ритме и состоянии, чтобы закончить свою восьмикилометровую пробежку за достойное время.

Обычно это помогало мне привести мысли в порядок и улучшить настроение. Как минимум, чтобы оставаться вежливой. Но сегодня я была почти в таком же отвратительном настроении, как и когда начинала пробежку. Поэтому вместо того, чтобы вернуться к дому, решила пройтись по другому пути, скрытому листвой за фонтаном.

Тропа петляла среди густых тропических деревьев не более пятисот метров. Далее взору открылась небольшая поляна с костровой ямой и сиденьями из камня. В дальнем конце полянки склон резко спускался вниз. Это было удивительно красивое место. В таких обычно медитируют и читают. И здесь было очень романтично – тихо и уединенно. Отличное место, чтобы устроить пикник или поваляться в траве.

Так очаровательно и мирно, что меня даже не беспокоили мысли о пребывании тут Рива с бывшими. Ну, по крайней мере, не очень сильно.

Наверное, лучше было не думать об этом.

Вместо этого я подошла к уступу, взялась за перила и взглянула на океан внизу. Обрыв был высотой примерно пятнадцать метров, и заканчивался острыми скалами, выступающими из воды. С одной стороны до самого горизонта тянулся песчаный пляж. Подо мной на скалах стелился поздний утренний туман. Это было впечатляюще, даже немного ошеломляюще быть так высоко. Будто на вершине мира. Легкий ветерок обдувал моей лицо, в нос ударил запах моря. Как можно в этом месте чувствовать себя такой живой, и в то же время такой одинокой? Как можно понимать, что вокруг столько красоты, и не ощущать себя ее частью?

Так чувствовала себя Эмбер, когда оставила мне то голосовое сообщение? Так она себя чувствовала, когда «на всякий случай» оставила те таблетки?

Если да, то, возможно, я могла понять ее. Частично.

Разница была лишь в том, что это чувство не вызывало у меня желания умереть. Мне захотелось вернуться домой и решить, что нужно сделать, чтобы начать жить и перестать чувствовать себя одинокой. Чтобы стать частью прекрасного. Это было новое чувство, основанное, скорее, на действии, чем на реакции. Неужели я становилась кем-то, кто просто не принимает все, что с ним происходит? Как Эмбер?

Если так, то это тоже было что-то новенькое.

Мое внимание привлек блеск золота на земле неподалеку. Сперва я не заметила, потому что оно было частично скрыто травой. Я присела, чтобы взглянуть, и нашла табличку в земле, на которой были выгравированы имя, дата рождения и дата смерти Мисси Матайи.

Мое сердце замерло, когда я поняла, что это за место – утес, с которого упала Мисси. Скалы внизу, перила, которые казались совсем новыми. Даже листва, росшая над тропинкой – это была тропа, заброшенная в последние годы. Все сходилось.

Я встала. Находясь там же, где была она, и чувствуя себя так, как я представляла себе Эмбер, я впервые задумалась, а не совершила ли Мисси самоубийство. Спрыгнуть с утеса в неизвестность – очень пугающий и трагичный способ покончить со всем. Словно полет.

Хотя это слишком драматично. Она с легкостью могла просто упасть. Если тогда здесь не было перил, и Мисси была под наркотой, пьяная, расстроенная, да еще и в темноте.

Или кто-то мог столкнуть ее, полагаясь на то, что ее смерть будет расценена как несчастный случай.

Рив говорил мне, что его не было рядом, когда все произошло. Он был на пляже, изменял ей. И этому были доказательства. Но кое-что в смерти Мисси выбивалось из общей картины. Детали, которые упомянул Крис Блейкли, и на которые в рассказе Саллиса ответа не было.

Шуршание листвы привлекло мое внимание, и я обернулась к тропинке. Проблески чего-то белого подсказали, что кто-то шел сюда. Через несколько секунд на поляне появился Рив. И мой мир озарился светом, будто тучи рассеялись.

Я наблюдала за его приближением, впервые за несколько дней буквально поедая его взглядом. На острове Рив выглядел еще опаснее, чем обычно. В серых брюках на шнуровке, кожаных сандалиях и рубашке кремового цвета нараспашку он выглядел убийственно привлекательно.

Я отвернулась, не в силах больше смотреть на него без душевной боли. Меня бесило, что Рив так потрясающе выглядел. И что он нарушил мое уединение. И что так хорошо при этом смотрелся.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, не в силах скрыть раздражение.

Саллис чуть склонил голову.

– Что я делаю в своих владениях?

Я преувеличенно вздохнула, почти как Эмбер чуть ранее.

– Почему ты оказался тут именно тогда, когда здесь нахожусь я? Весь остров – твоя собственность. Тебе необязательно находиться там же, где и я.

Я взглянула на него.

Он, казалось, колебался между двумя ответами, когда, наконец, спросил:

– Хочешь честный ответ?

Я в этом не была уверена.

Он сделал пару шагов ко мне навстречу, спрятав руки в карманы, и, черт, почему он выглядел так горячо при этом?

– Честный ответ, – просто произнес Рив, – заключается в том, что я увидел, как ты сюда пошла, и заволновался.

Он остановился в нескольких шагах от перил.

– Мне бы было куда спокойнее, если бы ты отошла немного от перил.

Его волнение передалось и мне, но я не шелохнулась. Я верила, его беспокоило то, что я стою близко к краю, но он говорил об этом, скорее всего, с определенным мотивом. В основном, ему просто хотелось показать, что он все еще заботится обо мне. Возможно, это нельзя было считать достижением, но на меня ситуация оказала подобный эффект. Меня это тронуло. Сердце сжалось, и я задумалась обо всех возможностях, которые похоронила. Приняла тот факт, что не смогу перестать заботиться о нем в ближайшем будущем. Однако было бы куда проще, если бы он перестал обо мне беспокоиться. Или хотя бы заставил меня поверить в это.

Я была жестока по отношению к Риву. И хотела, чтобы он ответил мне тем же. Следующий мой вопрос породил любопытство и желание повздорить.

– Мисси убили, потому что она узнала, что твоя семья – мафиози?

– Нет. Многие из моих девушек знали о нашей связи с мафией. Это не было чем-то новым. Отойди от края, Эмили.

Я не обратила внимания ни на его просьбу, ни на бабочек в моем животе, которые запорхали в ответ на его волнение.

– Но все ли твои девушки обращались по этому поводу в Интерпол? – Я впервые спросила Рива об Интерполе. Я забыла об этой детали, когда он рассказал мне в самолете историю своей семьи.

Он удивленно приподнял бровь.

– Откуда ты?.. – И тут его осенило. – Крис Блейкли?

– А это важно? – Это был Крис. Он рассказал мне, что слышал, как Мисси и Рив спорили в ночь ее смерти. Она упомянула Интерпол, и Крис предположил, что ее убили, дабы она ничего не рассказала про Рива и его семью.

Но мне не хотелось сейчас думать о Крисе. И уж точно не хотелось думать о том, что, возможно, именно из-за этой информации его и убили. Хотя хотела знать.

– Ты можешь просто ответить на вопрос?

– Нет. Мисси не обращалась в Интерпол. Это сделал я.

Я не смогла скрыть удивления.

– Но зачем?

– Не хочешь присесть и поговорить об этом? Желательно вон там. – Рив кивнул на ближайшую скамью. – На безопасном расстоянии от перил.

– Нам стоит вернуться в сад, чтобы нас видели, и у тебя не возникло соблазна прикоснуться ко мне. – Я подумала, что это поможет мне чувствовать себя так, словно это мой выбор, а не исполнение его прихоти. А может, просто хотела спровоцировать его, показав, что он в действительности мечтает ко мне прикоснуться.

– Ах, Голубоглазка, – произнес он, лукаво улыбнувшись, с не менее лукавым блеском в глазах. – Давай не будем притворяться, что зрители могут каким-то образом нам помешать.

Ну да, было такое.

– Ладно. – Я со вздохом оттолкнулась от перил, притворяясь, что неохотно уступаю ему, хотя, на самом деле, после этой его фразы была готова на что угодно. – Хотя бы рубашку застегни.

Я пошла за ним к каменной скамье и подождала, пока Саллис сядет. Затем села на весьма почтительном расстоянии от него.

Как будто несколько метров пространства могли как-то сдержать нас. Ничем не лучше зрителей.

– Хорошо. Говори. – Я закинула ногу на ногу, стараясь не обращать внимания на тот факт, что он не застегнул ни одну из чертовых пуговиц.

Он пристально посмотрел на меня, показывая, что не любит, когда ему указывали. Но потом начал рассказ.

– Я приехал сюда с Мисси на неделю. В ту неделю, когда она погибла. Микелис и несколько моих кузенов были с нами. Он все давил на меня и давил, а я по глупости понадеялся, что мы приедем сюда, хорошо проведем время, и все ссоры будут забыты. Вместо этого он начал говорить о том, что заберет одного из друзей Мисси. Ей я об этом не рассказал, – пояснил Рив. – Она была слишком взволнована, и мне не хотелось ее пугать. Но знал, что мне нужно разобраться со своим дядей раз и навсегда. Я уже говорил тебе раньше, что из мафии пути назад нет.