Текст книги "Последний поцелуй (ЛП)"

Автор книги: Лорелин Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Да.

Мое сердце екнуло. Я считала, что родители Рива погибли в автокатастрофе, когда ему было шестнадцать лет. Но и предположить не могла, что это было убийство, ведь Саллис ничего не рассказывал, а в интернете такой информации не было.

Как и Эмбер, когда она пыталась успокоить меня насчет Криса, я не знала, что сказать. Поэтому мне понадобилась пара секунд, чтобы собраться с мыслями и спросить:

– Как? – И еще несколько, чтобы добавить: – Почему?

Я предполагала, что Рив скажет, мол это дедушка нашел их. Однако вместо этого он сказал:

– Из своих телешоу ты должна была узнать, что в криминальном мире существуют конкурирующие семьи.

– Да. Узнала.

– И у нашей семьи есть такие конкуренты. Далекие кузены. Семья Ласкос. Один из них прознал о том, что моя мать все еще жива. Понятия не имею, как они об этом узнали. Может, мама проговорилась кому-то из своих друзей. Может, один из членов семьи Ласкос заинтересовался и решил провести расследование. Наверное, мне уже никогда не узнать. Знаю только, что моя мама была легкой мишенью. – Его голос не дрожал, но в глазах плескались боль и скорбь.

– Ох, Рив. – Я редко сочувствовала людям, но за него душа болела искренне. До этого мне всегда хотелось оказаться в его объятиях, теперь же сама жаждала обнять его.

Саллис покачал головой, и я знала, что он пытается выбросить из головы болезненные воспоминания, а не отвергает мое сочувствие.

– Во всяком случае, я, хоть и смутное, но имел представление о своих родственниках по маминой линии. Знал, что они живут в Греции. Поэтому, когда они связались со мной, не сильно удивился. Мне было шестнадцать. Мои родители погибли. У отца не было семьи. У меня не было особого выбора, когда они предложили переехать к ним.

– И ты ничего не знал об их бизнесе? – Каким бы ни был его ответ, итог – неизбежен.

– Не имел ни малейшего представления, – подтвердил Рив. – Однако быстро это понял.

Он наклонился ко мне, как бы подчеркивая свои следующие слова:

– Потому что именно так в нашей семье все и устроено. Нельзя ходить по краю на цыпочках. Лишь полное погружение. А для меня это было как крещение огнем.

Волосы на затылке встали дыбом, когда я осознала правду. И ведь уже давно это подозревала, но отказывалась верить, даже когда увидела совместную фотографию Рива с Микелисом.

– Ты тоже мафиози.

– Я был мафиози, – поправил Рив.

– Ты же сказал, что пути назад нет.

– Полагаю, я исключение.

Я откинулась на спинку сиденья и задумалась, а Рив в это время молчал. Мне казалось, что он опасен, и это была одна из причин, из-за которой он меня притягивал. Он всегда говорил, что, на самом деле, мне не захотелось бы знать правду. Я сомневалась, что Саллис прав. И, в то же время, сомневалась, что не прав.

– Ты не участвуешь в семейном бизнесе? Совсем?

Рив встретил мой взгляд.

– А какой ответ тебе бы хотелось услышать, Эмили?

«Нет». Конечно же «нет».

Я сглотнула комок в горле.

– Ты сказал, что не участвуешь. Сказал, что ушел от них.

Рив чуть заметно кивнул. Потом оперся локтем о подлокотник и подпер рукой подбородок.

– Но я был замешан в нем. В полной мере. Сперва я даже не понимал этого. Сначала просто вместе с кузенами выполнял поручения дяди Никки. Потом сопровождал его во время так называемых «переговоров». Несколько таких встреч, и я стал называть их «разборками». Уверен, ты догадываешься, что на них происходило.

Если все просмотренные мною ТВ-шоу были основаны на реальных событиях, то да, догадывалась. Хотя моей темной стороне стало любопытно. Ей хотелось услышать детали. Но я хотела узнать нечто более важное.

– Ты участвовал в этих разборках или просто наблюдал?

Рив прищурил глаза.

– А ты как думаешь?

Думаю, ты не хочешь, чтобы я знала.

– Думаю, тебе нравится, когда я предполагаю худшее.

Рив рассмеялся.

– Туше́.

Саллис на минуту задумался, и мне пришло в голову, что он был раздосадован тем, что хотел, чтобы я верила в него, как я и сама того хотела. Одна часть меня желала все узнать, желала, чтобы он рассказал правду, какой бы та ни была. Но другая часть не хотела знать, что Рив, как я собственно и думала, опасен. И, в то же время, мне не хотелось думать, что он совсем не опасен.

И если Рив не разрывался между подобными мыслями, то хотя бы меня понимал. Саллис ничего не подтверждал, лишь намекал.

– Я идеально вписался в эту жизнь, – сказал Рив. – Будто так и должно было быть. Словно все это было у меня в генах, что, полагаю, так и есть.

Да, ему это подходило. У него получалось. И он хорошо смотрелся в этой роли.

Однако пора уже было перестать думать о том, как он выглядел. Это нисколько мне не помогало.

Я устало провела рукой по лицу, собираясь с мыслями.

– Что произошло потом?

– Несколько событий. – Рив поменял позу и наклонился ко мне, поставив локти на колени. – Микелис заинтересовался мной. Он был старшим братом моей мамы, и они были довольно близки, пока вместе росли. Он поставил перед собой цель вырастить меня, как когда-то растил своего сына Петроса. Поэтому посылал меня одного на разборки. А когда мне исполнилось восемнадцать, сказал, что у него приготовлен для меня подарок.

Мы влетели в зону турбулентности, и самолет начало трясти, но, уверена, тошнота была вызвана не только этим. Я провела наедине с дядей Рива лишь двадцать минут, но этого времени мне хватило, чтобы понять, насколько этот человек ужасен. Я понятия не имела, какой подарок тот мог преподнести любимому ученику. Но, учитывая богатую фантазию, я, и не зная этого, уже была в ужасе.

Рив заметил, что мне стало некомфортно.

– Ты в порядке? В хвосте самолета есть кровать, если хочешь, то можешь прилечь. – В его тоне проскользнул легкий намек на озорство.

Однако теперь в животе появились новые, более глубокие ощущения, и это всколыхнуло приятные воспоминания, отчего бедра слегка задрожали. В последний раз, когда мы летели на этом самолете, Рив отвел меня в хвост самолета и отвлекал себя от мыслей о Микелисе. О, как бы мне сейчас хотелось отвлечься.

Но нет.

– Все хорошо, спасибо. Продолжай. Ты говорил о подарке.

– Дай знать, если передумаешь, – многозначительно произнес Рив. А потом посерьезнел. – Мы подозревали, что в аварии были виноваты Ласкосы, но не могли найти доказательств. Но Микелис продолжал копать, пока не подтвердил не только их причастность, но и не выяснил, кто именно из Ласкосов организовал убийство. На день рождения он назвал мне имя. Брюс Ласкос.

У меня перехватило дыхание.

– Он хотел, чтобы ты убил этого человека?

Рив жестом показал мне «бинго».

– Микелис сказал, что я могу распоряжаться этой информацией так, как захочу, но мне пора уже показать, что я – часть семьи.

Показать, что он часть семьи.

Так что это был первый раз, когда от него требовали подобного поступка. Какие бы ужасные вещи ни делал до этого, он явно не забирал ничью жизнь.

Я попыталась представить себе эту картину – молодого Рива, у которого всего два года назад отняли любимых родителей, просят разобраться с такой важной, ужасной задачей. Хотя с поддержкой его семьи это должно было ощущаться не столько как бремя, сколько как возможность.

Но да, это все равно убийство. Это должно было испортить его. Черта, перейдя которую, назад уже не вернуться.

Я встретилась с ним глазами и, хотя это было тяжело, заставила себя выдержать его взгляд. Интересно, если смотреть достаточно пристально, смогу ли я разглядеть в его душе шрамы? Потому что убийство человека... Это обязательно оставит после себя какой-то след. Где-то глубоко, в месте, скрытом от посторонних глаз.

Или вовсе и не скрытом. Может, все его шрамы были на виду, прямо передо мной.

– Увидела что-нибудь интересное? – ухмыльнулся Рив.

Я так долго его изучала, что Саллиса это позабавило.

– Не уверена. А я вижу?

– Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос. – Его голос был мрачным, задумчивым, и это задело меня за живое так сильно, что я чуть было не бросилась к его ногам, в подробностях рассказывая, каким интересным образом он все это время действовал на меня.

Однако слишком долго колебалась, и момент был упущен.

– Я сделал то, чего от меня ждали, – продолжил Рив, и в его голосе больше не было тех меланхоличных ноток, что были слышны ранее. – Встретился с нужными людьми. Узнал, где и когда Брюс будет один. Все тщательно распланировал. Между тем в завещании моих родителей было оговорено несколько вещей, которые должны были стать доступными мне в день моего совершеннолетия. Акции и несколько личных вещей. В том числе письмо от мамы, которое она написала, когда мне было всего восемь лет. Она хранила его все эти десять лет, планируя отдать, когда мне исполнится восемнадцать, не зная, что к тому времени уже будет мертва. Его принесли в дом моей бабушки примерно через неделю после моего дня рождения. За несколько дней до того, как я планировал разобраться с Брюсом. Я прочел его, и все изменилось.

Ему не нужно было больше ничего говорить, я и так поняла. Но он все же продолжил:

– Я отказался от своего плана.

Облегчение, охватившее меня, было так велико и неожиданно, что пришлось подавить счастливый смешок. Я была достаточно умна, чтобы понять: это не значило, что Рив никогда не убивал после этого, но была благодарна, что, по крайней мере, эта история закончилась по-другому.

– Это тебя удивляет?

Я пожала плечами. Куда сильнее меня удивила собственная реакция, однако не хотелось признаваться в этом.

– Тогда позволь перефразировать – тебя это разочаровывает? – Казалось, мой ответ вызывал у него не только любопытство. Казалось, он был в отчаянии.

Нет. Я не была разочарована. Рив все еще оставался мне интересен.

Однако этого, увы, я не могла ему сказать.

И вместо этого ответила вопросом на вопрос:

– Что было в том письме? Должно быть, что-то важное.

– Да. И нет. Она мне все рассказала. Историю своей жизни. О том, как влюбилась в отца, почему уехала из Афин. Все. Я уже знал обо всем этом, но не с ее точки зрения. До этого у меня не было четкого представления, почему она ушла. Это была просто необъективная информация, собранная по крупицам от членов ее семьи, и я совершенно не понимал, через что пришлось пройти моему отцу, чтобы изменить жизнь мамы. И зачем. Пока не прочитал это письмо.

Я кивнула, стараясь не думать о том, каким очаровательным, должно быть, Рив был. Юный мафиози, с врожденной склонностью к опасности и беззаконию, и в то же время сентиментальный. Не удивительно, что я полюбила его.

– Письмо нисколько не изменило моих убеждений, – заверил меня Саллис, будто боялся показаться слишком мягким.

– Конечно, нет, – самодовольно произнесла я.

Он усмехнулся.

– Боже, мне было восемнадцать, я сам еще не знал, во что верю. Знал лишь, что любил маму. Так же сильно, как и мой отец. И она написала, что самым лучшим доказательством его любви для нее было то, что он противостоял образу жизни Виланакисов. Ради нее. И добавила, что надеется, что я поступлю так же.

– И поэтому ты ушел. Ради нее. – А я умоляла его поговорить с Микелисом. Сделать что-то, что он оставил позади. Хотела, чтобы он поставил Эмбер, поставил меня выше своей матери. Черт, я чувствовала себя отвратно.

Вот только я видела его на фотографиях с Микелисом, когда ему уже было больше восемнадцати.

– Как ты смог выбраться? Ты же говорил, что дороги назад нет.

– Благодаря Микелису, на самом деле. Он стал главой семьи, когда умер дедушка, и позволил мне оставаться самому по себе. Сказал, что было невероятно печально потерять столько лет с моей мамой, и что мы должны учиться на ошибках. Я общался с ним и несколькими кузенами, когда вернулся в Штаты. Микелис помогал мне, когда я начал заниматься курортами Саллисов. Познакомил меня с нужными людьми, способными помочь мне дать отпор Ласкосам или другим мафиозным семьям, которые могли выступить против меня. Он помог мне найти надежных людей, которым точно можно было доверять.

Еще больше кусочков пазла вставало на свои места.

– Татуировка в виде буквы V у твоего водителя в Лос-Анджелесе. Он один из людей твоего дяди. Ты платишь ему, или он работает на тебя из чувства долга твоей семье?

И вновь Рива удивила степень моей осведомленности.

– Я плачу ему. Сказал же, что бросил бизнес.

Эмбер рядом со мной перевернулась на другой бок. И вновь замерла, дыхание стало ровным и спокойным.

Я перевела взгляд с нее на Рива и увидела, что он пристально меня рассматривает. Словно закончил свою историю и ждал вердикта.

Но он так еще ничего толком не объяснил.

– Микелис сказал, что ты его предал, – сказала я.

– Правда? Наверное, с его точки зрения так и было.

– Предал тем, что ушел из бизнеса? Но ты же сам сказал, что он поддерживал тебя. – Как папочка-Микелис превратился в мужчину, который избил бывшую подружку Рива? Это никак не увязывалось воедино.

– Он поддерживал. Но у его поддержки оказалась цена, и я поздно это понял. Когда встречался с Мисси.

Я жестом показала ему продолжать.

Рив тяжело вздохнул, очевидно, нехотя вступая на эту территорию. Словно хотел, чтобы это осталось за кадром.

– Сперва это были небольшие услуги. Ему нужны были связи. Микелис снабжал Мисси и ее подруг наркотиками, и это еще ладно. Но потом он попросил отмывать для него деньги через курорты.

Рив задумался.

– Хотя попросил – немного не то слово. Потребовал тут подошло бы куда больше. Сказал, что я в долгу перед ним и семьей. Сказал, что в этом заключается моя роль. – Рив опустил взгляд и нахмурился. – Мы продолжали спорить об этом, когда он заговорил о том, что заберет одну из подруг Мисси.

– Заберет? То есть похитит? – Я понятия не имела, почему это так сильно шокировало меня. Ведь знала, что он похищал людей, иначе откуда бы тогда еще взялись все эти женщины?

Рив поджал губы, так что ему даже уже не нужно было подтверждать мои догадки. Выражение его лица говорило само за себя.

– После этого я вычеркнул его из своей жизни. С тех пор он несколько раз пытался поговорить со мной. Петрос сказал, что Виланакис все еще намерен заставить меня отмывать для него деньги. Полагаю, это не самое худшее, что я мог бы делать для него. Но мой отец выстоял, а курорты Саллис – его детище.

– Нет. Не нужно склоняться перед Микелисом. – Хотя, по правде говоря, я не знала, что он мог и чего не мог сделать. Рив ведь был Виланакисом, хотел он того или нет. Каждый его выбор мог иметь последствия, которые я даже не могла себе представить.

Теперь я определенно чувствовала себя полной идиоткой, подталкивая его к разговору с дядей. И была расстроена. Как бы мне хотелось посоветовать ему что-то дельное.

– А что насчет Петроса? На чьей он стороне?

– На своей собственной. Он работает на своего отца, но, в то же время, ему импонирует мое желание держаться подальше от этого бизнеса. Поэтому время от времени он подбрасывает мне косточки.

Косточки. Как, например, когда позвонил Риву и сообщил, что его девушка по глупости осталась наедине с Виланакисом. И я поняла, что Петрос рассказывал ему и про других женщин.

– Именно благодаря ему ты узнал, что Эмбер жива.

– Да. – Рив наклонился ко мне и прищурил глаза. – Но откуда ты узнала, что у меня есть причина думать иначе?

Когда он спрашивал об этом в прошлый раз, я смогла уйти от ответа. Но лгать и дальше казалось уже бессмысленным.

– Однажды ночью я просмотрела твою почту. Ты, должно быть, не удивлен.

– Нет, не удивлен. – Рив откинулся на спинку сиденья, довольно улыбнувшись. – Просто хотел, чтобы ты призналась. – Он выглядел особенно милым, когда становился самоуверенным. И прекрасно знал об этом.

– Что еще ты видела?

– Твои совместные фотографии с Эмбер. Ты выглядел счастливым.

Улыбка Саллиса погасла.

– Наверное, мы были счастливы. – Он перевел взгляд на Эмбер и пристально изучал ее, будто ему казалось, что он упускает какую-то важную деталь.

Я пожалела, что заговорила о ней, и, одновременно, не жалела. Потому что точно так же, как Рив был Виланакисом, хотел он того или нет, так и Эмбер являлась частью нашей жизни, хотела я того или нет. И какие бы чувства Саллис ко мне не питал, он почувствовал их к ней первой.

Тепло, которое постепенно разливалось в моей груди в течение последнего часа нашего разговора, испарилось, и на смену ему пришла уже привычная боль.

– Кому ты рассказывал об этом? – спросила я, с трудом скрывая горечь в голосе.

– Почти никому. – Ему хотелось, чтобы его откровенность со мной я считала подарком.

Но так не пойдет.

– Ты рассказывал Эмбер? Она знала обо всем этом, когда уходила к нему?

Прошло мгновение.

– Да.

– Почему же ты мне сразу не рассказал? – Моя боль была очевидна и невыносима. Если бы он только сказал мне правду с самого начала...

– Ты думаешь, это своего рода подтверждение моих чувств? Услышать эту историю? – Рив говорил тихо, но его голос дрожал и был полон эмоций. – Каждый раз, когда я посвящал кого-то в эту часть своей жизни, все заканчивалось плохо. Взгляни на Эмбер. Мисси. Криса!

– Насчет Криса мы точно не можем быть уверены. – Это была ложь. Конечно же мы знали это. Однако я старалась найти недочеты в его оправданиях, потому что не было никаких оправданий, которые Саллис мог бы дать мне, почему он не рассказал мне то, что поведал Эмбер. Хотя я нуждалась в этом. – И ты думаешь, что твой дядя все-таки замешан в той истории с Мисси?

– Я не знаю, что с ней случилось. Но действительно виню его за то, кем она стала. Он соблазнил ее своими наркотикам и властью так же, как и меня когда-то. И в итоге затребовал бы плату. Это ты хотела, чтобы я рассказал тебе?

– Я хотела, чтобы ты мне открылся, и точка!

– Я и открылся. Больше, чем кому-либо. Я уже говорил тебе об этом. – Язык его тела, низкий голос, взгляд, пронизывающий меня насквозь, – все в нем говорило о том, что Рив нуждается в моем доверии.

– Что было в письме? – Я бросила ему вызов, вероятно, доказывая его теорию, что мне всегда чего-то недостаточно. Хотя всего лишь искала повод еще позлиться. Так было гораздо легче ненавидеть его, особенно когда он был рядом.

– Ничего, – ответил Рив, как я и ожидала.

– Именно так я и думала.

А потом он удивил меня.

– Твое имя, – тихо произнес Саллис. – Твое настоящее имя. И больше ничего.

Рив разыграл свой главный козырь. Мне нечем было ответить на это. Вероятно, он победил.

Я откинула голову на спинку сиденья и крепко вцепилась в подлокотники, будто могла вывалиться из кресла. Мир кружился, в душе разразилась буря, и я знала, что независимо от того, что скажу дальше, было уже слишком поздно спасать себя от любви Рива Саллиса. Искренней любви. Все, что, как я думала, он делал ради того, чтобы защитить Эмбер, на самом деле он делал для меня.

И как я могла оттолкнуть его?

Но ведь и Эмбер тоже поступала так ради меня.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Вдох. Выдох. Чтобы не наделать глупостей, вроде того, как расплакаться.

– Мне тебя не хватает, – едва слышно прошептал Рив.

Я покачала головой.

– Не говори так.

– Я скучаю по твоему телу.

Я открыла глаза и увидела первобытную страсть на его лице. Голод.

– Ты скучаешь по тому, что я могу позволить тебе делать с ним.

– Да, – не стал спорить Рив. – Но мне также не хватает и тебя.

Его слова пронзили меня насквозь, разбили на осколки ту личность, которой я когда-то была. Которая знала, кому она принадлежит и кого любит.

Нужно было напомнить себе, кто я есть. Поэтому я повернулась к Эмбер. И вновь к нему.

– Ты не можешь заполучить нас обеих. – И, если верить Виланакису, Саллис не мог спасти обеих.

– Мне и не нужны вы обе.

Нет. Я не хотела это слышать. Не могла.

– Получить ты можешь лишь ее.

Рив продержался пять секунд. А затем вскочил со своего кресла и оперся ладонями на подлокотники моего.

– Это не тебе решать, Эмили. – Его грудь тяжело вздымалась и опадала. – Между нами работает все совсем не так.

Мгновение он постоял вот так – тело напряжено, желваки ходят ходуном. А потом оттолкнулся от кресла и исчез в спальне в хвосте самолета.

Я свернулась калачиком на сиденье и притворилась, что не скучаю по нему.

Глава 18

Несмотря на то, что мы останавливались в Лос-Анджелесе для дозаправки, из-за пятичасовой разницы во времени у нас в запасе был почти целый день, когда мы прибыли на остров. Я придвинулась к иллюминатору и наблюдала за посадкой самолета. Мы приближались к земле, и остров становился все больше и больше, но все равно оставался достаточно маленьким, чтобы почти перед самым приземлением был виден противоположный берег.

Аэропорт представлял собой взлетную полосу и ангар с туалетами и торговым автоматом. К самолету подъехали две машины, когда мы приземлились, и водитель одной из них вышел, чтобы встретить нас у подножия трапа.

– Филипп! – воскликнула я, когда узнала в нем водителя Рива из Лос-Анджелеса.

Он искренне улыбнулся мне и помог спуститься.

– Добро пожаловать на остров Аинопа. – Его средиземноморский акцент странным образом казался уместным и для тихоокеанского края. – Мы с Алексом заберем ваши чемоданы. Пожалуйста, садитесь в машину.

Пока самолет разгружали, мы с Эмбер забрались на заднее сиденье. Через несколько минут один из охранников сел на переднее сиденье рядом с Филиппом. Рив присоединился к нам сзади. Теперь я оказалась посередине. И хотя старалась сжаться, насколько это вообще было возможно, все равно на протяжении всего пути нога Рива касалась моего бедра, посылая по коже электрические разряды.

Чтобы отвлечься от его близости, я не отрывала взгляда от лобового стекла перед собой и расспрашивала об острове.

– А что значит Аинопа?

– Винноцветный. – Клянусь, Рив еще плотнее прижался ко мне. – Так Гомер описал океан в «Одиссее». Мой отец посчитал, что это будет хороший маркетинговый ход для брошюр: «Окунитесь в мир Одиссеи на острове Аинопа», – произнес он на манер телеведущего. – Правда эффект совсем не тот, когда я произношу эту фразу.

Эмбер рассмеялась, и по ее смеху я тут же поняла, что она флиртует.

– А мне показалось это сексуальным.

– Неа. В озвучке у нас мастер Эмили. – Судя по блеску в его глазах, ему также хотелось добавить что-то и про сексуальность.

Я поджала губы, молясь, чтобы Рив прочитал мои мысли и оставил свои комментарии при себе.

Он понял намек, и, кроме тихого вздоха, не выказал никаких других признаков разочарования. Остаток получасовой поездки Саллис рассказывал нам об Аинопе. Показал курорт, когда проезжали мимо, в частности, где находились спа и торговый центр. Объяснил, куда ведет каждая из боковых дорог, ответвляющихся от главной.

– Эта дорога ведет к холму, – сказал Рив. – До его вершины можно прогуляться и из дома. С него открывается потрясающий вид. В ясный день можно увидеть противоположный берег острова.

Не думаю, что он случайно задел мою грудь рукой, когда наклонился, чтобы указать на этот холм. Я задержала дыхание, злясь на то, как сильно меня это возбудило, и на то, что Рив об этом наверняка знал, ведь мои соски затвердели, будто стремились дотянуться до его руки. И если раньше я еще сомневалась, то сейчас была абсолютно уверена в том, что мы, может, и попали в рай, но быть здесь вместе с Саллисом, чьи прикосновения так мучительно воспламеняли мое тело, – это может стать для меня настоящим адом.

* * *

Резиденция Рива располагалась не на берегу, как я себе представляла. Напротив, она находилась на горе, и подобраться к ней можно было лишь через охраняемые ворота и далее по обсаженной деревьями подъездной дороге, которая вилась вверх по склону горы. И, наконец, на вершине с одной стороны показалась площадка с домом, а с другой – открывался такой захватывающий вид, что я не могла поверить, что на острове могло найтись что-то еще более красивое.

Расположение особняка было очень удачным. Он был построен на уступе горы, так что с трех сторон открывался потрясающий вид на океан. И оказался грандиознее, чем тот, что в Лос-Анджелесе, однако интерьер был все таким же простым и красивым. По словам Рива, этот вытянутый одноэтажный дом с множеством внутренних двориков – очень безопасен. И у меня возникло ощущение, он имел в виду, что не только от ураганов и штормов. В любом случае, было легко понять, почему он считал это место самым надежным.

Как только мы выбрались из машины, Рив сразу же занялся делами и, полагаю, новостями от Анатолиаса о предпринятых им мерах против Микелиса. Он исчез у себя в кабинете, поэтому Филипп предложил показать нам с Эмбер наши комнаты.

– Нет необходимости, – в своей типичной манере общения с прислугой произнесла Эмбер. В ее голосе присутствовали нотки превосходства. – Полагаю, Рив подготовил для нас комнаты в восточном крыле дома?

– Да, – подтвердил Филипп, почтенно кивнув ей головой. – Я постараюсь убедиться, чтобы ваши вещи немедленно отнесли туда.

Проходя мимо, я поблагодарила Филиппа вместо Эмбер и последовала за ней к главному входу.

– Это парадная гостиная, – сообщила она, указывая на пространство за главным входом. – За ней расположена кухня. Весь периметр дома окружен такими вот открытыми переходами.

Под открытыми переходами подразумевались коридоры, у которых отсутствовала внешняя стена. Я последовала за Эмбер, когда она пошла по холлу налево.

– Дом состоит из трех частей, которые связаны между собой внутренними двориками. Вот первый.

Здесь внутренняя стена перехода была ниже, а дальше располагались дополнительная столовая и развлекательная зона.

Следующая часть дома, мимо которой мы проходили, была не так открыта, поэтому я не могла увидеть, какие комнаты находились внутри.

– Здесь расположены кабинет и главная спальня. На противоположной стороне также имеется своя мини-кухня. Это, в общем-то, личная территория Рива.

Я постаралась не обращать внимания на то, что он находился так близко, за этой стеной.

– Но здесь нет окон. Мне кажется, что из спальни Рива должен открываться самый лучший вид.

– Да? Но это самая защищенная зона в особняке. Полагаю, она окружена самыми толстыми, непробиваемыми стенами. Это фактически бункер. Но внешнюю стену кабинета можно поднимать, как гаражную дверь. Хотя Рив почти всегда держит ее закрытой. Ты же его знаешь – вся это фигня с секретностью.

Да, я знала его. И ненавидела тот факт, что и она тоже.

Снова открытый коридор, и на этот раз мы свернули во внутренней дворик.

– Это бассейн с подогревом, также тут есть джакузи. – Она указала мне на последнюю часть здания. – А там комнаты для гостей.

В ту часть дома вели две двери. Между ними находились душевые, а за ними, как я догадалась, были раздевалки. Она провела меня к ближайшей двери, и мы прошли мимо раздевалки. Дальше находилось огромное пространство.

– Это все спальни, – сообщила Эмбер, указывая на многочисленные двери. – Кроме той двери, за ней, как видишь, спортзал. Наши комнаты на противоположной стороне. Лучшие в доме.

Она открыла дверь в одну из них, и я не сдержала восторженного возгласа. Одна из стен была сделана из стеклянных раздвижных панелей, открывая потрясающий вид на океан. За спальней был внутренний дворик. Второй бассейн тянулся по всей длине здания и выдавался над скалой за ним.

Я прошла в комнату и осмотрелась.

– Это... потрясающе, – выдохнула я, не в силах подобрать подходящих слов, чтобы описать пейзаж.

Я вышла на крытую веранду и Эмбер присоединилась ко мне.

– Здесь такие же стены, как в кабинете. Их можно закрыть, если хочется уединения на ночь. Та комната, на другом конце – моя. Мы практически соседи.

Мне пришлось проглотить появившийся в горле ком, прежде чем я смогла заговорить.

– Как в старые добрые времена.

Когда-то я мечтала, чтобы мы с ней вот так жили всегда. Вместе, в подобном элитном месте. Чтобы о нас заботились, и мы ни в чем не нуждались.

– Ты права. – Легкий порыв ветра откинул волосы с щеки Эмбер, открыв взору улыбку, которая озарила ее лицо. Она повернулась ко мне. – Ну, не совсем как в старые добрые времена.

Потому что на этот раз останется только одна из нас. На мгновение я и забыла об этом.

– Да, ты права, – согласилась я, все еще улыбаясь, несмотря на боль в груди. Это было похоже на медленное падение, словно бумажный самолетик был привязан к моему сердцу, моей надежде и воздушному шарику оптимизма, который я продолжала наполнять и поддерживать, и теперь он был выброшен на ветер. И понемногу отдалялся, унося с собой все то чудесное, что было между нами с Эмбер.

Позади нас послышались шаги по каменной плитке холла.

– Это Филипп, – сказала Эмбер. – Пойду, скажу ему, где чьи вещи. – Она повернулась, чтобы уйти.

– И все же, – крикнула ей вдогонку я, – то, что похоже на старые добрые времена, мне нравится.

– Мне тоже. – Эмбер исчезла в холле, и я напомнила себе, что, хотя в падении есть своя красота, бумажные самолетики никогда долго не летают. Рано или поздно, я должна была упасть.

* * *

Целый день мы провели, устраиваясь и распаковывая вещи. Рив отсутствовал и на обеде, и на ужине, но благодаря четырем охранникам, Филиппу, Алексу и двум служанкам в доме было не так уж и одиноко. Пока все остальные ужинали внутри, мы с Эмбер взяли еду с собой на веранду рядом с кухней. И когда милая полинезийская девушка налила мне бокал мерло и поставила бутылку на стол, я протянула ее Эмбер.

– Какая ты непослушная, – сказала она, подмигнув мне. Эмбер вылила воду из своего бокала на землю и налила вино. – Рив бы этого не одобрил.

– Конечно нет.

Я знала, что Эм предположила: раз уж я пренебрегла запретом Рива, это дает ей больше власти надо мной, чем Саллису. И я позволила ей в это верить.

По правде говоря, я и сама не понимала мотива своего поступка. Он, скорее, касался Рива, нежели Эмбер. Я испытывала некое моральное удовлетворение при мысли, что утру ему нос, пусть даже он об этом не узнает.

После ужина мы тусовались в комнате Эмбер, как давние подружки на ночевке. Я добыла на кухне вторую бутылку вина и, к тому времени, как мы ее прикончили, чувствовала себя больше уставшей, чем навеселе.

Будто почувствовав, что я засыпаю на ходу, Эм встала с кровати, на которой мы лежали, и потянулась.

– Пожалуй, приму ванну.

– Хорошо.

– Или можем полежать в джакузи, если ты присоединишься ко мне.

Я подавила зевок.

– Как-нибудь в другой раз, ладно? Я не спала в самолете, как некоторые. И теперь разница во времени меня просто убивает.

– Тогда спокойной ночи?

– Только сначала мне нужно набраться сил, чтобы встать с этой кровати.

Эмбер вытащила из одного ящика комода трусики, а из другого – облегающую ночнушку. И я постаралась не думать о том, зачем она заказала через интернет что-то настолько сексуальное.

«Не думай», – повторяла я себе. Видимо, она планировала соблазнить Рива. Рано или поздно мне придется привыкнуть к тому, что она спит в его постели.

– Не спеши, – сказала она. – Можешь оставаться в моей постели сколько захочешь. Чувствуй себя, как дома.