Текст книги "С утра шёл снег (СИ)"
Автор книги: Лолита Моро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Глава 17. Бригита
Маленькая собачка сидела под лавочкой. Забилась туда, прячась от дождя. Грязная, бурая шерсть прилипла к ушам и отчетливо различимым ребрам. Мелкая дрожь. Узкая мордочка. Я курила в проеме двери и разглядывала бедняжку. Никогда у меня не было домашних животных. Никаких собак. И кошек. И морских свинок. Моя мать их терпеть не могла. Потом у меня не стало дома.
– С верхней улицы приблудилась. Кто-нибудь из отдыхающих забыл, – сообщил Давид, неслышно подойдя ко мне сзади. Оттаивает потихоньку. Или дура-надежда снова юношу питает? В любом случае, здорово приятно, что он больше не злится. Обидно лишиться друга из-за ерунды.
– Как можно забыть собаку? – поразилась я.
– Нормально. Сбежала она куда-нибудь, а людям на поезд пора. В какую-нибудь Воркуту. Не пропадать же билетам из-за придурастой собаки. Знаешь, сколько билеты на север стоят? Ого-го! Собачка вернулась, а люди тю-тю, – рассмеялся парень. Провел пальцем по моей обалдевшей щеке.
– Так ведь они же сами ее сюда привезли. А если бы у них ребенок потерялся? Так же спокойно сели бы в поезд и тю-тю? Что бы билеты не пропали? – я отказывалась понимать подобное.
– Может быть, они не спокойно уехали. Может быть, они громко рыдали и бились в истерике, когда залезали в вагон. Собака – это не ребенок. По башке за утерю не дадут. Сама посмотришь потом, в октябре, сколько кошек и собачек здесь останется. Хотя по-разному бывает. Некоторые отдыхающие наоборот. Приехали налегке, а возвращаются с питомцем. Кто как. И с детьми тоже. Кто-то бросает, а кто-то подбирает. Вот у тебя теперь ребеночек есть, – заржал Давидик. Быстро ткнулся твердыми губами в мой рот и удрал. Собака дернулась было за ним. Дождь все лил, не переставая. Сбивал сережки с огромного грецкого ореха, пачкая дорожку к морю. Поджав хвост и выгнув дугой от холода тощую спинку, собачка забилась обратно в щель. Я сдернула сухую тряпку с крючка и побежала к лавке. Ветер с моря поддавал резкими порывами мне ускорения в спину.
– Это понятно, – сказала Кристина, увидев меня на пороге со сказочно грязной собакой в руках.
– Фу-у, какая вонючая! – высказался Кирюша, морща брезгливо аккуратный носик. Выбежал из-за стола ко мне и остановился, как вкопанный.
– А мы сейчас вымоем ее твоим шампунем и она заблагоухает, как ты, – засмеялась я.
– Зачем она нужна? У нас же нет собачьей будки. Нам ее негде держать. У бабки Наташки тоже была собака. Шарик. Она привязывала его веревкой за шею и забывала кормить. Шарик перегрыз веревку и сбежал. Потом укусил Овика за ногу, и он его пристрелил. Я видел. Во-от такое большое ружье, – ровным голосом рассказывал малыш, глядя любопытными глазами, как я купаю чумазое животное в низком корыте душевой кабины. Собачка дрожала, но не вырывалась. Терпела. А может быть, вспомнила другую свою жизнь. С горячей водой и ежедневной кормежкой. Мягкой лежанкой или даже хозяйской подушкой. Хотя хозяйская подушка – это вряд ли. Не может человек, который так близко… Да о чем это я? Все может быть. Я закутала горячее тельце в старую чистую тряпку. Быстрый язычок успел лизнуть мою руку.
– Зачем она нужна? – повторил Кирилл в своей неподражаемой, требовательной манере.
– Затем, – я остановилась и присела около него.
Как он смотрит. Серые глаза в упор. Хозяин. Желает знать, что происходит в его жизни. Значит, такими они становятся уже в пять лет. Интересно.
– Когда я осталась одна и никому не нужная, тогда Кристина приютила меня. Взяла к себе. Теперь я возьму к нам домой эту брошенную собачку. Чтобы она не оставалась одна, понимаешь? – я заглянула в глаза ребенка. Кирилл важно кивнул. И сразу:
– У нас есть ружье?
– Зачем? – поразилась я. В мою воспитательную схему вопрос ребенка никак не вписывался.
– Если она укусит тебя за ногу, то я ее пристрелю, – серьезно ответил мне малыш. Н-да.
– Она не станет кусаться. Это хорошая собака. Придумай-ка ей лучше имя, – отозвалась с другого конца комнаты Кристина. Подошла, погладила узкую мордочку, чуть выглядывающую из теплой тряпки. Доброй женщине снова нездоровилось. Лицо серое и дышит тяжело.
– Свинка Пепа, – сразу сказал ребенок и громко засмеялся. Я удивилась.
– Есть такой мультик, – пояснила Криста. Про это я ничего не знала. – Тебе придется переселиться в комнату Кирюши. Сезон начался.
– Ура! Моя Лола и моя Пепа будут жить у меня! – обрадовался мальчик и запрыгал по комнате, как все нормальные дети.
Мои личная жизнь и пространство накрылись медным тазом. Я не возражала.
– Смотри! Месяц народился, бежим скорее домой. Надо срочно ему монетки показать, чтобы деньги водились, – Кирюша потащил меня за руку вперед. Тоненький серп висел низко в темнеющих закатных небесах.
– У твоей подружки наверняка бы водились монетки, если бы она поласковее была с дядей Овиком, – раздался насмешливый бас рядом. – Привет, Лолочка, как дела?
Я махнула рукой, не оглядываясь. Большой мужчина не впервые намекал мне на это. Пошел вон, собачий убийца.
Егор исчез из моей жизни, как не был никогда. Давид мне даже сплетен о нем не рассказывал. Знает все про всех и молчит. Саша в субботу не приехал. Серьезный Гуров больше не позвонил. Ни разу. Я таскала тяжеленные подносы с пивом в караоке через день. Носилась по трем этажам гостиницы, обслуживая гостей, во все остальное время. Кристина слегла. Молоденькая армянка участковый врач выписала ей какие-то таблетки. Те очевидно плохо помогали. То ли лекарства врали, то ли новорожденный доктор не знала в профессии ничего. Я уставала, как лошадь, крутясь жестко в таком режиме. Криста жалела меня. Три брата помогали, когда могли. У них своих дел было под завязку. Взглядывали черными глазами, каждый о своем, не приставали. Выжидали явно, куда случай повернет. Один Кирюша был доволен. Я и собачка Пепа спали рядом с его кроватью на скрипучей раскладушке безвылазно восьмую ночь. Спасибо физическому напрягу, не до глупостей. Спать. Спать. Спать. Закрыла глаза. Открыла. Новый день. Привет, Лола. Трудовые подвиги ждут тебя. Разве не об этом я мечтала, когда ехала сюда? Сбылось.
– Лолочка, тебя у нас в зале какая-то тетка спрашивает, – Гарик заглянул в холл гостиницы. Я только-только закончила общение с оператором известного туристического сайта по поводу свободных мест. Мечтала залезть в душ, а потом в постель. Пепа оглушительно тявкнула при виде парня. Освоилась, красавица. Я слегка сжала ее тонкую мордочку:
– Нельзя! Нельзя лаять, дурочка. Люди отдыхают, – собака глухо бухнула мне в пальцы. – Фу! Нельзя.
Пепка лизнула меня в нос. Из комнаты вышел Кирюша в пижаме. Забрал собаку с моих колен.
– Уложи ее спать, хороший мой. Я закончу дела и приду.
Мальчик подошел ко мне и ждал. Я наклонила к нему лицо. Он поцеловал меня в щеку:
– Спокойной ночи, – прижал рыжее, явно потолстевшее тельце к себе и отчалил. Пепа честно вылизывала ему правое ухо. Вдруг мы его плохо помыли.
– Что сказать? – Гарик с неясной улыбкой наблюдал происходящее.
– Что за тетка? – я не хотела идти.
– Немка, – ответил Гарик.
Случайное, залетное такси доставило нас к воротам знакомой виллы за пять минут. Я даже задуматься ни о чем не успела. О чем думать? Ясно все.
– Я хочу выпить, – сказала я, входя в пространство холла. Туда, где больше недели назад безупречный доктор диктовал мне условия наших с ним отношений. Бригита засмеялась. Включила мягкий, нижний свет. Открыла известный мне шкаф. Разлила виски по широким, тяжелого хрусталя стаканам. Сноб-доктор тяготел к настоящим, старым вещам. Отличный, односолодовый Хайленд Парк потек по моим жилам огненной водой. Я выдохнула свободно. Я и мой зверь соскучились по другой жизни.
– Ты была когда-нибудь с женщиной? – спросила Бригита, улыбаясь. Отпила из своего стакана чуть. Я выхлебала свой до дна. Протянула ей, требуя еще. Налила на треть. Я глотнула, смакуя добрый напиток.
– Была, – засмеялась я. Мозг утонул в расслабухе хорошего алкоголя. Меня несло. Чем дальше, тем верней. – Хватит болтать, милая. Займемся делом.
Я курила, сидя на низком бортике знакомого бассейна. Приятно было делать это в доме безукоризненного доктора. Если камера здесь есть, то еще веселее. Виски нормально грел изнутри, прогоняя холод морского бриза, поднимавшегося снизу в раздвинутые настежь окна балкона. Я выпила остатки из стакана и бросила внутрь окурок. Нырнула снова в трезвящую воду. Забылась и приложилась лбом о стену короткого пространства. Выбросила себя вверх, смеясь и отплевываясь. Бригита ждала меня у края бассейна с толстым мохнатым полотенцем в руках.
– Я набрала горячую воду в джакузи. Пойдем. Простудишься, – она улыбалась, с удовольствием разглядывая мое голое, мокрое тело.
– Между вами есть любовь? – она гладила меня везде под горячей водой. Разложив на своем большом, тренированном теле. Приятно.
– Между кем? – придурилась я.
– Я не правильно сказала? Ты делаешь любовь с Егором? – Бригита поцеловала меня в шею. Заводила умелыми пальцами. Звала на вторую серию. Хорошо.
– Как-то так, – я покачала ладонью в воздухе. Неопределенно.
– Я давно его знаю. Ты абсолютно в его вкусе. Внешность. Но есть два нюанса, – она взяла мою свободную руку и стала ласкать себя.
– Какие? – я не скрывала своего интереса. Принимала ее пальцы в себе с удовольствием.
– Слишком молодая. И. Я не знаю, как это точно сказать. Бедная. Нет. Прости. Не так. Женщина непонятного происхождения. Опять не правильное слово. Ты работаешь горничной. Для Егора – это нонсенс. Не может быть. Мы знакомы шестнадцать лет. Егор любит статусных женщин. Образованных или знаменитых. Умных. Лучше – все сразу. Красивых обязательно. Я таких не люблю, – женщина, улыбалась, рассказывая о нашем общем приятеле. Сноб. Так я и знала.
– Каких ты любишь? – мне стало интересно. Мы вылезли из надоевшей воды. Пошли в комнату Бригиты. Я прихватила бутылку с собой. Там еще плескалось на донышке чуть.
– Я люблю веселых и легких. Таких, как ты. Смешно. Никогда у нас с Егором не было одной подруги на двоих. Даже, когда учились в Первой Медицинской, – рассмеялась довольно Бригита. Похоже, нарушать правила чистюли-доктора в его собственном доме ей доставляло не меньшее удовольствие. Чем мне.
– Мы расскажем ему? – ухмыльнулась я, подаваясь навстречу ее теплым губам на своем животе.
– Сумасшедший дом! Нет. Не так. С ума сошла? – расхохоталась моя подруга. Я допила остатки виски прямо из горлышка. Красота!
– Ты странная горничная, Лола. Богатый человек Алекс Баграмян называет тебя своей девушкой. Как это возможно? – мою подругу интересовали ненужные мне сейчас совершенно тайны.
– Ну, их всех в жопу, Бри, – я залепила ее рот поцелуем. Виски окончательно отправил мой мозг нафиг. Куда-то в область клитора. Надоело! Ну, их всех…
Шесть. Блямкнуло в моем спящем мозгу. Пора. Я выбралась из кровати. Аккуратно прикрыла спину ночной своей подруги одеялом. В голове бродил приятной тяжестью вчерашний виски. Тело отзывалось легкой, сытой пустотой. Я потянулась вверх, вытягивая руки и ноги. Хорошо.
– Доброе утро, – сказала Бригита, всегда улыбчиво.
– Привет! – я улыбнулась в ответ.
– Так рано. Куда идешь? – она максимально сокращала варианты русского текста.
– Меня ждут. Ребенок. Работа. Собака, – я засмеялась над собой. Понимая, что разговариваю так же, как она. Словно родной язык мне в тягость.
– У тебя есть ребенок? – Бригита не скрывала своего удивления. Открыто, по-человечески.
– Есть такое дело. Я пошла, – я, не дожидаясь расспросов, скрылась в душевой. Эту часть дома теперь я прекрасно знала. Где эта безупречная задница, его хозяин?
– Можно я приду днем? Туда, где ты живешь? Хочу познакомиться с твоим ребенком, – женщина протянула мне желанную чашку кофе. Когда я, уже готовая бежать, стояла у входных дверей. Кивнула благодарно. Мы вышли к воротам. Курили. Я пила кофе. Глаз камеры торчал в кусте рододендрона. Мерседес хозяина дома спокойно дожидался его в гараже.
– Днем он в детском садике. Приходи после шести вечера, – я легко поцеловала ее в щеку и ушла. Топтать знакомые два километра вниз.
Кирюшка с рыжей Пепой в обнимку сидел испуганно на диване. Злой Давид сверлил меня черным глазом. Карета скорой помощи, воя сиреной, промчалась мимо меня по дороге. Криста.
– Приступ случился в шесть утра. Где тебя носило? – злой, шелестящий вопрос.
– Что сказал врач? – я игнорировала наезд.
– Не знаю! Ничего не понимаю в этих их гребаных словах. Пацан испугался. Где ты была, блядь?! – заорал шепотом Давид.
– Не твое дело! Фильтруй базар, мальчик. Еще раз назовешь меня так, забуду, как зовут! Ясно тебе?! – я не шутила. Надоело, в конце концов. Весь мир сошелся на бедной мне. Словно не существовало до меня ни Кристины с ее больным сердцем, ни пятилетнего ребенка, знакомого здесь всем и каждому.
Парень опомнился и отвернулся, пряча глаза.
Белый, холодный пластик коридора. Запах больничной еды и дезинфекции. Женщина-врач что-то уверенно говорила мне, глядя профессионально в область левого уха. Не встречалась со мной глазами никак. Я поняла из ее слов только то, что спасет добрую Кристину пересадка сердца, что, по понятным причинам, практически невозможно в этой стране. Опасность летального исхода сегодня вроде как миновала. Женщина останется в больнице на месяц. Потом отправится домой, дожидаться нового приступа, который переживет или нет. Как повезет. В реанимацию нас с Кирюшей не пустили. Несолоно хлебавши, мы вернулись в кабриолет. Айк сидел за рулем. Непривычно серьезный и молчаливый. Я вдруг вспомнила свою первую поездку на этом красном чуде. Веселую и беззаботную. Словно полжизни назад было. Двух месяцев не прошло.
– Айк, раз уж мы приехали в Город, давай заедем в Мегу. Мне нужно кеды ребенку купить. Гамбургеров поедим в Лучшей Забегаловке мира, а? – я погладила парня по плечу. Согласился.
Кирюша крепко держал меня за руку. Первый раз в жизни в таком огромном магазине. Его пятилетний мир весь помещался между нашей улицей и морем. Понятно, что в телеке ему показывали много чего. Но в реале это походило на испытание. Ребенок, отчаянно тихий, вертел давно нестриженной головой во все стороны и жался к моей руке. Я сразу направилась в известный спортивный магазин. Ликвидировать дыры в обуви и самолюбии.
– Вам помочь? – чужой мужской голос улыбается за спиной. Я застыла перед электронным меню, выбирая еду.
– Мы справимся, – недовольная реплика Айка отогнала неведомого помощника прочь.
– Я хочу в туалет, – объявил ребенок.
– Айк, отведи его, пожалуйста.
– Я пойду в мужской туалет? – поражение в серых глазах. Одни женщины вокруг пацана. Женское воспитание.
– Да, пора становиться мужчиной, – пошутил Айк.
Что-то тронуло легко волосы на затылке. Взгляд. Чей-то интерес. Внимательный и долгий. Я обернулась. Ничего. Подняла глаза. На открытой галерее третьего яруса за столиком хорошей кофейни я увидела Гурова. Он смотрел на меня. Я помахала ему рукой. Обрадовалась, честно. Он ответил. Женщина, сидевшая напротив него возле самых перил балкона, обернулась. Около тридцати. По ощущениям. Подробностей не видно. Все же я не сокол.
– Здравствуйте. Вас к телефону, – знакомый парень протягивал мне смартфон. Тот самый человек, что копался в недрах лендкрузера на стоянке перед аэровокзалом. У Кирюши от удивления выпала картошка изо рта. Айк заморозился не хуже льда в стакане с колой. Мы добрались до гастрономического счастья Лучшей Забегаловки.
– А-ле, – пропела с улыбкой в трубку.
– Здравствуйте, Лола, – тоже улыбаясь и на вы. Дистанцию выстраивает или соседки своей стесняется?
– Здравствуйте, Гуров, – поддержала я его официоз наполовину. На вы и одновременно предельно фамильярно.
– Приятно снова увидеть вас. Вам удобно говорить? – он очевидно намекал. На то, что ему самому не очень, но упустить шанс пообщаться он не в состоянии.
– Да, мне удобно, – я сделала жест доброй воли. Вылезла из-за стола и подошла к перилам своего уровня. Гуров торчал напротив, этажом выше. Мы говорили сквозь шум торгового центра, тесно прижав телефоны к ушам и губам. Глядели друг на друга через большую дыру в конструкции, с детскими аттракционами в самом низу полета архитектурной мысли. Яркий поезд для малышни звонко надоедал своим колокольчиком, выписывая зигзаги по этажам. Как в гребаной мелодраме. Кино.
– Я звонил.
– Мне не передали. Это был заговор моих друзей. Против моей личной жизни.
– Я могу сделать еще одну попытку?
– Ты можешь перестать разводить конспирацию и пойти с нами вместе на первый этаж. В Детский дворик. Поболтаем. Смелее, Гуров, решайся! – предложила я, ухмыляясь.
– Это неудобно. Я позвоню вечером, если ты не против. До встречи.
Это понятно. Секс отдельно, котлеты и барышни отдельно. Ладно.
– Кто это? – поинтересовался делано небрежно Айк, блестя черными любопытными глазами.
– Никто, – дала я исчерпывающий ответ. В стиле осторожного Гурова. Улыбалась сама себе, возвращая посланцу его телефон.
На большой парковке под открытым небом подстерегла меня еще одна интересная картинка. Когда Айк медленно выруливал кабриолет сквозь бесконечные ряды ждущих хозяев автомобилей. Знакомый до боли бээмвэ втащил свое черное тело на стоянку Хилтона напротив. Лакированные двери распахнулись одновременно. Саша, Егор, Бригита и неизвестная мне молодая шатенка в алом платье. Кавалеры взяли дам под руку и скрылись за зеркальными дверями знаменитого отеля. Ну-ну. Кто принимает ставки на сегодняшнюю ночь?
Я сбежала из караоке. Ненадолго, посмотреть, заснул ли Кирюша. Никто, кроме собачки Пепы, не присматривал за ним в мое отсутствие. Ребенок сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки. Бегло читал по слогам толстую книжку про девочку Элли в отечественной версии. Давид честно спал на моей раскладушке рядом.
– Тихо, – прошептал мне ребенок.
– Спать давай, – попросила я тоже шепотом. Кирюша кивнул. Давид перевернулся на другой бок.
Глава 18. Жесть
Вернувшись в заведение Айка со стороны двора, я чисто случайно выглянула на площадь. Черный бээмвэ и белый мерседес украшали собой парковку перед караоке. Нарядно. Упс!
– Где ты шляешься? Народу до жопы. Поссать некогда! – сердито бросила мне на ходу моя напарница Вика. Выгрузила с грохотом грязные тарелки и стаканы в мойку. Помчалась обратно в зал.
Я повязала длинный черный фартук официанта, взяла поднос и вышла навстречу судьбе. Три брата стояли за стойкой и смотрели на меня веселыми глазами.
– Прими заказ. Во-он тот стол заждался, – ухмыльнулся Айк.
Трое близких моему телу людей сидели на моей половине зала. Егор всегда выбирал это место. Самое далекое от радостей самодельного пения.
– Добрый вечер, – сказала я. – Меня зовут Лола. Что желаете?
Желали они разное, судя по выражению их лиц. Бригита честно рассмеялась на мое заявление, листала, не глядя, пластиковые страницы меню. Егор сидел нога на ногу, боком к столу. Дорого одетым нездешним господином. Словно на минутку зашел. Мазнул по мне взглядом и кивнул подруге. Мол, все для тебя, дорогая, решай сама. Саша, не принимая моей шутки, встал. Отобрал поднос и отвел в сторону. Даже перед друзьями своими не извинился. Встал близко. Впритык.
– Я соскучился. Егор приглашает нас к себе в гости. Бросай все и поехали. Или я, клянусь, увезу тебя силой, – он поднял мое лицо к своим глазам. Улыбается. Губы мягкие, поцелуя ждут. Нифига не знает. Про мои здешние дела. Ну, доктор, ну, красавчик. В дом к себе приглашает. Трахаться вместе будем или по очереди? Соседа позовем? Что-то он не звонит, осторожный Гуров. Только его здесь не хватает. Это было бы феерично! Баграмян убьет всех, но это будет потом. Армянский миллионер зарезал двух всемирно известных хирургов, застукав их в постели со своей невестой-официанткой из караоке. Класс!
– Чему ты улыбаешься? Поехали, – Саша нежно поцеловал меня в висок. Горячее его желание тянулось ко мне сквозь воздух между нами.
– Я никуда не поеду. Оставайся здесь. Или возвращайся через три часа, – я твердо решила не рисковать жизнью. И Кирюшку я бросить одного не могла. Вот засада! Я вдруг поймала взгляд Егора в отражении черного стекла. Застывший и отчаянно несчастный. Ореховые глаза смотрели в упор. Не скрываясь.
Я быстро вернулась к столу, растянув улыбку от уха до уха.
– Большое спасибо за приглашение Георгий Аркадьевич! Но я, ей-богу, не могу с вами поехать! Очень хочу! Мечтаю, просто! Но у меня работа и Кирюшу оставить не с кем! Простите, пожалуйста! Вы будете что-нибудь заказывать? Нет? Тогда я пойду! Меня другие гости ждут! Надумаете, зовите! – трындела я радостной скороговоркой. Аккуратно бочком смылась к другому столу. Там хотели холодного пива и жареного мяса. А не моего тела в разных комбинациях. Нормальные обжоры. Не людоеды.
Ничего у меня не вышло. Через десять минут в кухню, где я грузила заказ на поднос, вошел Айк:
– Оставь. Снимай фартук. Ты свободна на сегодня. Давид переночует в комнате пацана.
– Я не хочу, – сама не заметила, как призналась. С места сдвинуть себя не могла.
– Давай ты на улице сама с ними порешаешь, ладно? Не здесь. Зачем нам неприятности? Завтра ведь тоже жить придется, – рассказал правду жизни всегда рассудительный Айк.
Войдя в дом, Бригита громко заявила, что меня непременно надо отправить под душ. Смыть жуткий запах караоке. Шашлыка и пива. Мужчины весело ее поддержали. Она взяла меня за руку и повела показывать, где это. Как будто я не знаю. Потом стояла и смотрела, как я поворачиваюсь под шумной водой, держала в руке свое собственное, приготовленное для меня платье. Нежно вытирала меня мягким полотенцем. Руками кожи не касалась, хотя ясно было видно, как ей хочется. Смеялась, как обычно, бледно-голубыми глазами. Я не отвечала на ее улыбки. Страшная усталость навалилась на меня со всех сторон. В знакомой гостиной залезла с ногами в угол низкого дивана. Саша уселся рядом. Они что-то терли, как всегда о своем. Общие дела и планы. Говорили негромко. Шутили. Даже Егор. Я тянула ледяную колу и не смотрела в его сторону. Тупо боялась. Вдруг он опять посмотрит на меня. Так же, как в черном стекле караоке. И кто-нибудь из нас не выдержит. И я не знаю, что тогда произойдет.
Я не могла уснуть. Никак. Саша беззвучно дышал рядом. Редкий мужчина. Никогда не храпит. Ничего у меня сегодня не получилось. Делала вроде все, как надо. Те же пассы и толчки. Ничего. Словно сухой пресный хлеб жую. Ни вкуса, ни сытости. Разглядываю то потолок белый, то простыни в полоску. Туда-сюда, обратно. Имитирую оргазм положенными звуками. Мнится только, что где-то рядом ходит неслышно зверь по имени Егор и считает. Сколько раз трахнул меня мой партнер. И как.
Я выскользнула, накинув черную рубашку мужчины, за дверь. Зря надела. От воротника, как и от моей зацелованной кожи, несло осточертевшим сегодня запахом. Неприятного парфюма, чужих выделений любви. Море, дружище, где ты? Хлопну стакан виски и утоплюсь в бассейне. Лучшее место в этом пустом, бездушном доме.
Я преувеличила. Одна душа здесь была. Егор сидел на знакомом бортике у темной воды. Голый, мокрый. В позе известной статуи. Отловил меня мгновенно за руку. Прижал к себе.
– Я знал, что ты сюда придешь. Боялся только, что не одна, – проговорил он в мой уже ищущий рот. Я целовала его так голодно, словно не видела живых мужиков с начала времен. Он отвечал не хуже. Высвободил мое тело из чужой одежды. Вошел сразу, не тратя время на ненужное. Мы оба были на таком взводе, что простое сжатие горячих тел казалось счастьем невероятным. Раз-два-три-не-помню-дальше. Мой шумный вдох, общий стон на выдохе. Обмяк тяжело, забывшись. Сердце словно в животе. Стучит в такое же напротив. Где чье?
– Раздавишь, – прошептала придушенно в плечо сверху.
– Прости, – он лег рядом на жесткий каменный пол.
– Мне кто-то как-то говорил, что трогать женщину после чужих рук негигиенично, – ухмыльнулась я.
– Сам не верю, что делаю это, – он усмехнулся мне в тон. Наклонился надо мной. Повел языком от левой ключицы к соску.
– Не надо. Не заводи меня снова. Мне пора обратно, – я вытащила себя из-под его губ.
Егор сел. Смотрел снизу, как я всовываю руки в черные рукава. Рассветное небо подсвечивало воду в бассейне розовым.
Ветер с моря нес запах белой сирени. Мужского, такого желанного сегодня тела. И бергамотового масла. Словно кто-то внизу пил ранним утром чай на террасе. Из белой фарфоровой чашки в синюю клетку. Сидел в плетеном кресле. Толстая, старая книга на коленях. Красота.
– Я поговорю утром с Алексом. Надо… – заговорил своим нормальным голосом доктор. Поднялся на ноги, обернул бедра полотенцем. Запах ветра исчез.
– Не надо! – взмолилась шепотом я. Заглянула снизу в серьезное лицо пушистой собачкой. Пепа, выпрашивающая кусочек колбаски. Хвостик умильно туда-сюда, туда-сюда. Мягкие лапки на жестких плечах.
– Он уедет сегодня. Мы встретимся. Если ты, конечно, захочешь. Ну, пожалуйста-а-а, – я поцеловала уголок упрямого рта. Потерлась о плечо четвертым номером бюста через сашину рубашку. Прижала ладошкой в нужном месте полотенце.
– Хорошо. Но вечно так продолжаться…
– Да-да-да, – я скрылась в широком пролете лестницы. Вечность! Он в своем уме?
Поздний завтрак обещал испытание. Взглядов, нервов, разговоров. Я не боялась ничуть. Есть хотела зверски. Сидела на своем стуле. Не в первый раз в этом доме. Привыкну скоро. Потянулась вверх, не стесняясь. Волосы, влажные после мытья, подняла вверх руками. Белая майка из сашиного чемодана плотно обтянула грудь. Соски проступали в тонком трикотаже наглыми горошинами.
– У вас очень красивая подруга, Алекс, – Бригита, сидя напротив за большим столом, смотрела на меня с удовольствием. Как сытая кошка на механическую мышку. – Как ваш ребенок, Лола? Он не боится оставаться один? Сколько ему лет?
Сашина рука опустила чашку на блюдце обратно. Егор перестал водить ножом по хлебу, размазывая масло. Потрясающе одинаковые у них лица. Удивление, смешанное с отрицанием. Не может быть. Им послышалось. Ждут моего объяснения. Замерли.
– Моего мальчика зовут Кирилл. Ему пять лет. Он не остался один. У него есть няня, – простенько оттарабанила я. Словно саму себя перевела с иностранного языка. – Егор, мне почему-то кажется, что вам не хочется бутерброд. Отдайте его мне, если не жалко.
Доктор медленно протянул мне хлеб. Я чуть не откусила прямо из его рук, заигравшись. Он положил кусок на тарелку. Глаза отлепить не мог. Смотрел заворожено, как я ем, слизывая масло с припухших от его поцелуев губ. Я подмигнула. Он чуть вздрогнул и очухался.
Всегда бдительный Саша ничего не учуял, был весь в детской теме:
– Какой еще мальчик Кирилл? Почему я ничего не знаю? Даже Бригита в курсе событий. Где ты взяла ребенка, девочка моя?
Мой главный кавалер смотрел немигающими, чуть выпуклыми глазами. Ждал ответа. Вот и случай. Пусть узнает. Интересно, чем закончится.
– Бабушка Кирюши заболела. Надо было оформить над мальчиком опеку. Я согласилась. Меня Кристина попросила. Хозяйка гостиницы, где я работаю, – я сократила рассказ до минимума.
– Где его мать? – ошарашено выдавил из себя Саша. Переварить пытается новость. Не получается пока.
– А! – легко махнула я рукой с остатками бутерброда. – Ее давно лишили родительских прав.
– А бабка в сумасшедшем доме! – расхохотался Егор. Веселится, доктор. В себя пришел.
Саша тут же повернулся к нему:
– Как, Егор, вы тоже знаете эту историю?
– Я иногда спускаюсь с гор в долину, – самодовольно усмехнулся доктор, не вдаваясь в подробности. Придурок! Лучше бы промолчал. Еще чуть и мой квазилояльный друг сложит два и два. Это он умеет. Чемпион в этом деле.
– Пора завязывать с этой маргинальной компанией в твоей жизни, милая, – проговорил уверенным тоном Саша. На-ча-лось. Даже из-за стола не вышел.
– Бригита, угостите меня сигареткой, – я умоляюще взглянула на женщину напротив. Она ответила мне понимающей улыбкой. Мы дружно вышли в сад.
– Зачем ты так сложно делаешь жизнь, Лола? Егор нравится тебе. Алекс – нет. Они оба состоятельные мужчины. Оба любят. Возьми, того, который лучше для тебя. Зачем так все путать? – женщина с вечно улыбчивыми глазами смотрела на меня. Любопытно ей.
– Тебе я тоже нравлюсь, – рассмеялась я, своеобычно игнорируя неприятные вопросы. Интересно, что скажет?
– Ты очень красивая девушка, Лола. И умеешь любить. Увы. Ты слишком любишь мужчин. Я стала бы очень несчастной, если бы привязалась к тебе, – Бригита осторожно и нежно провела пальцем по моей руке.
– Я тоже не хочу привязываться. Неужели нельзя просто… – я поискала точное выражение. Нашла. – Я хочу просто делать любовь. Без всяких выяснений и разговоров на утро. Не хочу, что бы мне указывали, как и что я должна делать в своей жизни. С кем дружить, где работать. Что носить и кого опекать. Моя жизнь – она только моя. Как-то так, – я улыбнулась своей подруге. Она кивнула и показала глазами за мою спину. Я быстро оглянулась. В стеклянных дверях стоял Егор. Давно? Он помедлил пару секунд, переводя глаза с одной женщины на другую и обратно. Развернулся и ушел в дом.
– Он слышал? Все? – одними губами спросила я.
– Достаточно, – кивнула мне Бригита. – Я считаю, что это к лучшему. Ему полезно. Слишком любит только свои правила. Пусть помучается, – закончила немка, не подозревая, моими словами. Мы засмеялись.
– Я улетаю в Азию. На две недели. Поедем со мной, – сказал Саша.
Мы сидели в его машине. Напротив гостиницы. Едва слышно работал двигатель, гоняя климат-контроль. Городок беззастенчиво заглядывал в абсолютно черную тонировку стекол. Строил смешные рожи.
– Я никуда не поеду. Не хочу, – про больную Кристину, ребенка и собаку, свою работу в гостинице объяснять я не видела смысла. Не интересно это ему. Не вписывается в его схему идеальной жизни. И похоть его давно не трогала меня никак. Только после дозы верного виски. Не спиваться же мне из-за этого. Была уже со мной подобная радость. Спасибо. Я приглядываю за собой. Стараюсь, как могу.
– Ты любишь меня?
Вот он добрался до главного. В своем роде. Как я люблю говорить? Прыгай, девочка. Здесь не глубоко.
– Нет.
Пауза.
– Ты боишься, девочка моя. Не надо. Я не трону тебя. Пальцем не прикоснусь. Больше никогда. Клянусь, – мужчина взял мою руку и поцеловал, обещая. Мы сидели рядом. Слишком близко на мягком заднем сиденье удобного бээмвэ. Я осторожно высвободилась. Взялась за ручку двери. Уйти хотела. Он положил свои пальцы сверху на мои и не позволил.
– Ты не веришь мне?
– Нет.
– Я поклялся.
– Отпусти меня.
– Кто он?
– Никто.
– Кто он, я тебя спрашиваю?!
И все. Все полетело в тартарары. Все его добрые намерения отправились знакомой дорогой. Две звонкие пощечины наотмашь. Треск платья сверху вниз. Короткий удар поддых. Воздуха нет. Оба моих запястья в одной его железной руке. Лицо мое в коже сиденья. Его член разрывает меня на сухую. Больно, но пока еще терпимо. Потом удар ладонью по заду слева. Короткий, как ожог. Справа. Еще пару раз. Развернул к себе лицом. Загоняет себя в меня. Жестко. До гланд дотянуться хочет. Р-раз. Левая щека. Р-раз. Правая. Зацепил переносицу в тесноте машины. Кровь воняет ржавым железом. Звериной, разрезанной утробой. Голова моя мотается следом за его рукой. Кровь брызгает на телячью кожу сидений. Не всякая химчистка отмоет. Край сознания уже близко. Он снова сует мне кулак в живот. Я корчусь от страшной боли. Мой партнер – от судороги оргазма. Вталкивает в меня свою сперму. Стонет честно. Обваливается на меня всеми своими ста десятью килограммами. Так я и знала. Больно! Господи, как больно. А теперь самое ужасное.
