Текст книги "С утра шёл снег (СИ)"
Автор книги: Лолита Моро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– Привет, – мой ночной приятель возник в отражении. Улыбается довольно. Тетя Роза, которая знает, как меня зовут, ему кто?
– Привет, – я постаралась отодвинуться от него, как можно безопаснее.
Он потер рукой утренний подбородок. Встал к раковине рядом и открыл воду.
– Андрей предупредил меня вчера, – Влад вынул из ящика станок и пену, глядел в мои глаза в зеркале. Помолчал.
Я не издала ни звука в ответ. Он кивнул:
– Сказал, чтобы я губы не раскатывал. Ничего не получится. Ты натрахаешься, как кошка, и слиняешь молча. Даже спасибо не скажешь.
Молодец, морячок, знает меня абсолютно. Как он там, интересно? Снег все так же идет заполярным щедрым летом?
– Как он там? – спросила быстрее, чем подумала.
Влад протянул мне банку какого-то крема. Огонь ментола зубной пасты жрал губы немилосердно. Я повернула к адвокату лицо.
– Нормально. У него всегда все нормально, – лучший друг отвинтил желтую крышку, зацепил указательным пальцем молочно-белую массу и легкими точками трогал мой красный рот. – У него всегда все нормально.
– Спасибо, хватит, – я отстранилась. Крем был сладковатый на вкус и пах хорошо. Качественно. Все же это не повод им завтракать. – Ты на самом деле его лучший друг?
Зачем спросила. Сама не знала.
– Да, – ответил Влад. Как-то так, что я поверила.
Я люблю его, а он женат на другой. В третий гребаный раз. Хотела я сказать. Одумалась вовремя:
– Он правду тебе сказал. Ничего не получится. Я натрахалась, как кошка, теперь домой хочу. Эта прекрасная женщина на кухне, она тебе кто?
– Это моя тетя. Она воспитала меня, моя мама рано умерла. Андрюху хорошо знает. Можно, я тебя поцелую? – он попытался дотянуться до меня рукой.
Я сбежала.
– Нет, – сказала в дверях. – Мой брат и твой друг сказал тебе чистую правду. Ничего не получится. Закатывай губы назад.
Я не удержала вечной своей провокации. Как инстинкта. Не знаю какого. Неспящей Али в моей крови. Хлопнула адвоката по тренированной заднице. Он мгновенно отловил мою руку. Прижал к косяку напряженным собой.
– Что ты сказала? – зло и горячо одновременно.
– Ничего. Пусти, – я попыталась высвободиться. Куда там! Вжимал меня больно в дерево закрытой двери. – Успокойся. Возьми себя в руки, нас ждут.
– У меня не было женщины полгода. Шесть гребаных месяцев. Все были противны, после… не важно! Ты! Мне с тобой было хорошо! Как ни с кем. Я не могу тебя отпустить, – он говорил мне в шею, открывшись до самого дна.
– Хочешь гадость скажу? И ты меня отпустишь, как миленький, – сказала я ровным голосом, решившись. Хоть кто-то должен выбраться живым из этого опостылевшего круга. Безнадежной любви. Влад замер губами на моей шее. Не хотел. Боялся. Но терпел. Мужчина.
– Никакой он мне не брат, твой лучший друг. Любовь у нас. Он любит меня. Я люблю его. Только вместе нам не быть. Ничего не поделаешь – судьба. Ничего у тебя со мной не получится, не мечтай. Никогда. Потому что он для меня, – я выдохнула. Ледяная вода взяла за горло. Нет. Я договорю вслух. – Он единственный. Самый, самый.
– Андрюха знает? – первое, что услышала после своей идиотской речи. Влад вглядывался мне в лицо вполне трезвыми и неприятно серьезными глазами.
– Да какая разница? Все, угомонился? Отпусти, я жрать хочу, как людоед, – тут я вспомнила ни к месту доктора. Как он там, безупречная задница? Не хочу больше я здешних признаний и откровенностей. Как меня так занесло? Хватит. Наелась досыта.
Но мы с Кириллом еще не избавились от гостеприимства красивого дома лучшего друга.
– Как же ты похож на отца, малыш! – добрая Роза питала Кирюшу с упоением. Восток и Кавказ. Накормить мужчину – главное дело в жизни женщины. Тот важно кивал, сидя на двух подушках, подложенных в кресло, что бы удобно чувствовала себя его драгоценная пятилетняя попа.
– Бедный Андрюша!
Женщины вечно водят его за нос. Первая жена наврала, что беременная, он сразу с дуру ума женился. Она сама сбежала, пока он в Северной навигации был. Не выдержала шестимесячной разлуки. Вторая уже животом его к загсу приперла. Женился снова, джентельмен. Трах-бах, негритенок родился. Смеялись тогда над ним всем пароходством до истерики. Он сам громче всех. Потом рюкзак за плечо и на дальний рейс. Полгода. От Мурманска до Магадана. Его Алена через три месяца собрала манатки и вернулась к своему черному бывшему. В Швеции живет с ним долго и счастливо. Теперь Ларочка отловила бедного Андрюшку за все тоже интересное место. Притащила в подоле. Долго около него крутилась, еще с самой школы обхаживала по-всякому. Может быть, у него с ней получится? Хотя мне никогда не нравилась эта визгливая тихушница. Прокалывать иголкой дырки в презервативах! Это же надо до такого додуматься! А потом еще и признаться! Хоть бы молчала, раз схитрила, кто из нас женщин не хитрит? Так, нет же! Честная какая выискалась: вот, мол, каюсь, прости меня любимый. Приворот бы еще затеяла. Хотя, я не удивлюсь, если найдутся булавки если не в трусах бедного Андрюши, то в углах пододеяльников или в дверных косяках. Такая противная, боже сохрани… бедный мальчик! Опять на Север перевелся, чтобы дома поменьше бывать. Кирюша! Ты плохо ешь! Скушай еще один оладушек за папино здоровье, – тетя Роза положила сотый по счету кусочек в детский ротик. – Ирина не знает ничего.
– Кто такая Ирина? – спросила я без интереса. Машинально. Разговор поддерживала. Переваривала весь этот сериальный бред. Даже я в своих россказнях не докатывалась до такой пошлятины.
– Мать Андрея, – тетя Роза оторвалась от ребенка. Налила мне кофе из красивого, белого с позолотой, фарфорового кофейника. – Сахар?
– Три ложки, – ответила я, прикинув размер глубокой белоснежной чашки. Вспомнила ухоженную миниатюрную брюнетку с яхты, которая танцевала с Гуровым под придурастую песню про клен. Мать? – Как его фамилия?
Ждала, балдея, ответа. Два складывались с двумя запоздалой догадкой.
– Чья? – искреннее изумление доброй женщины. Блестящие черные глаза не понимают.
– Андрея, – моя глупая тайна с родственным враньем повисла на волоске. Но Роза понятливо кивнула. Каким-то своим, недоступным мне соображениям.
– Конечно, Лолочка. Ирина – Сташевская по третьему мужу. А Андрей носит фамилию отца. Он – Гуров.
– Они все тут не дураки жениться и замуж выходить, – пробормотала я, осознавая давно устаревшую новость. Все сериальнее и сериальнее. Мать, сын, генерал. Кирилл.
– Да! – рассмеялась Роза приятным грудным звуком. Свою тему двигала, – Только мой Владик отстает. Тридцать лет и все никак не выберет. Сначала учился здесь, потом в Англии. Потом имя зарабатывал. Все сделал правильно. Контора, квартира, машина. А подруги все нет. Была одна…
– Тетя Роза! – перебил адвокат, появляясь, наконец, в теплой атмосфере нашего завтрака. Синий костюм, галстук, белая сорочка, туфли слепят официальным блеском. Взгляд холодный на моем правом ухе. Готов. – Нашим гостям не интересна моя биография.
Добрая Роза, как солдат при звуке сигнального горна, понеслась к кофейнику. Черный кофе в белой чашке. Никакого сахара. Никаких вредных толстых оладьев с медом и сметаной. Влад пил медленно кофе, не присев. Квадрат часов на адвокатской левой руке отразил солнечный луч, просочившийся между белой рамой и гардиной.
– Лола. Андрей выписал мне доверенность на ведение дел. Заканчивайте с едой и собирайтесь. Поедем ко мне в офис оформлять бумаги на ребенка. Усыновление, замена фамилии…
– Нет, – произнесла я любимое слово.
Адвокат заткнулся, словно баран лбом в ворота вошел. Соизволил посмотреть мне прямо в глаза. За холодом спряталось что-то еще. Не знаю.
– Как ты сказала?
Роза в легком испуге переводила глаза с одного на другого. Белый кофейник прижала трудовыми ладонями к фартуку на груди. Желтый смайлик на синем фоне смеялся оттуда над нами.
– Нет, – повторила я и улыбнулась. Встала с мягкого стула возле деревянного овала добротного стола. Чуть потянулась. Белая майка хозяина обтянула нахально грудь. Короткий нижний край опасно приблизился к нулевой точке между ног. Как сказал мудрый? В любви и на войне все средства хороши? Влад сбежал глазами в сторону, на оладьи и сметану. Забывшись, взял жирную лепешку с блюда и поднес ко рту. Масло стекло с подбородка на галстук. Тот приказал долго жить.
– Ох, ты! – моментом распереживалась тетя любимого племянника.
Тот резко сдернул убитый галстук с шеи и бросил на стол.
– Почему?
– Не хочу, – я улыбнулась еще раз лучшему аргументу в споре. Смотрела мужчине в лицо открыто и даже весело. Губы напротив дрогнули. Я решилась договорить. Все, что думала об этом на самом деле. – Тетя Роза, дорогая, сделайте одолжение, умойте этого красивого парня.
Женщина понятливо улыбнулась краем рта. Сняла моего мальчика с кресла и увела в ванную комнату.
– Все это глупости и дурацкие понты, Влад. Если Андрей хочет быть Кириллу отцом, то никакая бумажка здесь роли не играет. Помогай деньгами и приезжай навестить, все только рады и за. Это раз, – сказала я, вспомнив снова душку-Егора. Как он раскладывал по полкам наши с ним дела. – У Андрея новая семья. Вряд ли его супруге нужен чужой, непонятный ребенок. Зачем? Только досадная помеха. У нее свой должен вот-вот родиться. Андрей убрался на далекий Север. Как он оттуда собирается воспитывать ребенка? Ответ: никак. Это два. Кирюша здесь дома. У него есть Кристина, которая на все готова, ради его счастья и покоя. И, – тут я сделала паузу. Решилась. – У Кирюши есть я. Опекун по всем правилам. От своих прав я не откажусь. Вплоть до суда. Это три. Как-то так. Сори, если нарушила ваши прекрасные с Андреем планы.
В лице Влада промелькнуло отчетливое страдание. Блин! Я совсем не этого хотела. Не надо было улыбаться. Демонстрировать себя и водить бюстом из стороны в сторону. Следовало пробубнить свою напыщенную декларацию, тупо глядя в стену. Или в окно. Утро там набирало обороты. Надо валить из этого теплого дома. Пора.
Лучший друг согласно кивнул. Убрал глаза со своей белой футболки со мной внутри. Вытащил из кармана мобильник.
– Привет, Андрей. Как дела? Говорить можешь? – шум и лязг тамошней жизни прорывались сквозь динамик айфона. – Я на громкой связи. Твоя сестра рядом.
– О как! Говори, – голос Андрея улыбнулся. Или мне показалось? Я замерла.
– Она отказывается переделывать документы на твоего сына наотрез. Готова судиться. Что скажешь? – Влад отвернулся к окну. Слышно было отлично.
– Дай ей трубку. И выруби этот стриптиз, – приказал мой названный брат.
Лучший друг протянул мне трубку.
– Привет, – услышала я спокойный, родной голос. Улыбается снова.
– Привет.
– Как дела?
– Нормально.
– Свела с ума моего друга? Бросишь, как всегда, на произвол судьбы? – перестал улыбаться Андрей.
Я промолчала.
– Молчишь, как обычно? Не удивляюсь. Ты в своей всегдашней, сволочной теме. Трахаешься и сваливаешь.
– А ты хотел, чтобы не свалила? Осталась с ним? – я разозлилась. Совсем не собиралась в это влезать. Выяснять и объясняться. Да что же это такое!
– Я бы хотел, чтобы ты не прыгала в постель ко всем, кого я знаю! – не сдержал себя Андрей и заорал.
– О кей, братик! Больше не повторится! Я заранее буду спрашивать, знает ли тот, с кем я хочу переспать, тебя или нет! – шипела я, как дура. Господи, зачем?
– Ладно. Твои дела меня не касаются, сестренка, – взял себя в руки Андрей. Успел раньше, чем я. – Делай, что хочешь. Нужна будет помощь, я готов всегда. Что там с Киром?
– А что с ним? – спросила я надменно. Глупо и вызывающе. Ком в горе родился и рос угрожающе.
– Ты не хочешь, что бы я его усыновил?
Мне все время казалось с коварным и сладким ужасом. Сейчас признается. Вот-вот. Я люблю тебя. Пусть он скажет. Или я умру.
– Зачем эти формальности? Хочешь быть отцом – будь. Кирилл ждет тебя всегда.
– А ты?
– Нет, – слезы выползли и двинули по щекам к подбородку. Слава богу, он меня не видит.
– О! Я опять дома! Вот я все-таки везучий! Твое «нет» снова со мной, – он засмеялся. Горячо и знакомо в ноль. Его знаменитую улыбку я сознавала всей кожей.
– Нет, – повторила, сама не поняв. Ждала. Соленые капли жгли вчерашние губы.
– Я люблю тебя, – он сказал. Почуял сквозь тысячи километров мое замершее сердце.
– Нет.
– Скажи еще раз, – он смеялся. Радостно, как дурак. Что-то гудело за его невозможно далекой спиной. Железо звонко билось о железо. Порт? Сердце?
– Нет! – я смеялась сквозь слезы.
– Пусть будет так, как ты хочешь, любовь моя. Я вернусь! Я обещаю. Еще одно «нет» и вешай трубку. Первая.
– Нет! Нет! Нет! – я ревела в голос. Ждала ответ. Отключиться не могла. Нет!
– Я понял, любовь моя. Приглядывай, как следует, за собой и моим сыном. Я вернусь и все решу. Ты плачешь?
– Нет!
– Молодец! Я люблю тебя. Владу передай…
– Андрей, – я перебила.
– Да, – тут же тихо. Ждет.
– Ты… – я заткнулась. Не могла произнести. Единственный. Простое, такое важное для меня лично слово. Единственный. Проклятый старый грузин закодировал меня. Вмуровал, буквально, этот звук. Нет! Так открыться? Никогда.
Андрей честно ждал. Шум то ли ветра, то ли далекого, никогда не виденного мной порта, лез в сознание. Не могла признаться, хоть убей.
– Ладно. Вешай трубку, – приговорил он. Улыбался. Точно.
Я нажала красную точку на дисплее.
Влад старался не смотреть в мое зареванное лицо, забирая смартфон. Но все равно видел. Ушел тут же, ни слова не выдавил из себя. Такси пришло через полчаса. Добрая Роза насовала нам с Киром оладьев в дорогу. Словно путь наш лежал до Луны, а не вдоль знакомого побережья.
Глава 30. Все по местам!
– Привет, Лолка! А я замуж выхожу! Привалило счастье, б…, на старость лет, – слегка незнакомое без макияжа лицо Ларисы дышало на меня перегаром и счастьем. Заглядывало в дверь прачечной гостиницы.
– Я рада, – я честно улыбнулась в ответ. – Замуж – это прекрасно.
– Это здорово! Гуляем сегодня в шесть в караоке у Нарика. Приходи! Кирюшку приведи. Я Кристину пригласила, но она неважно себя чувствует.
Я кивнула, соглашаясь. Моя родственница махнула рукой и побежала дальше.
– Серега ее откинулся. Третий раз на этой дуре женится между посадками. Гуляет, – поморщился Айк. – Если бы не Кир, никогда бы близко к своему дому не подпустил.
– Это твой дом? – удивилась я. Вытащила из стиральной машины постельное белье прямо в большую пластиковую корзину.
– Нет. Но Криста – моя родная тетка, так что мне все достанется. Если что, – парень поднял тяжелую корзину и пошел впереди меня на выход. Здесь, в узкой полосе пожарного отчуждения между плотно сросшимися дворами перегородок не было. Не гуляли отдыхающие и не сваливали ненужное барахло местные жители. Белый полотняный мир царил над всем запахом стирального порошка и отбеливателя. Тут хозяйки гостевых домов сушили бесконечное постельное белье. Мы с Айком привычно делали мир чище. Резковатые порывы теплого ветра помогали нам, надувая паруса пододеяльников.
– Доброе утро, – улыбчивый голос застал меня врасплох среди колыхающегося белого цвета. Я поднялась на цыпочки и поглядела поверх веревок.
Егор стоял в дверном проеме. Светло-коричневый костюм, галстук и прочий официоз. Снисходительная взрослая улыбка на загорелом лице. Чистый и ухоженный. Безупречен от тонкой морщинки на лбу до шнурков английских туфель. Как не уходила.
– Привет-привет, – я не стала махать ему рукой. Хлопнула наволочкой, расправляя.
– Я заходил к Кристине, все ей рассказал. Про ее здоровье, в двадцатый раз, – начал Егор в пространство между нами. – Лола, нам надо поговорить. Ты так не считаешь? Ау! Ты слышишь меня?
– Слышу! – ответила я громче. Опять хлопок в моих сильных, уже не таких тощих руках.
– Я пришлю лекарства с курьером, а вечером снова загляну. Да? – он явно вкладывал смысл в это вопросительное «да».
Что сказать? Я растерялась. Начинать заново с ним отношения, а тем более выяснять старые не хотелось. Хотя… Нет. Не нужно это. Неправильно. Хватит.
Я нашла, как мне показалось, подходящие слова:
– Не, я не могу, у меня вечером свадьба. Надо еще голову помыть.
Я протянула гласные в словах, невольно копируя красавицу Лариску.
– В смысле? – Егор вдруг возник прямо перед моим носом. Слегка оттягивал вниз веревку с полосатыми полотенцами между нами. Улыбка ореховых глаз тянулась знакомым ароматом кардамона сквозь бельевую отдушку. Словно хотела дотронуться до моих губ и не решалась.
– Моя сестра, она же мама Кира выходит замуж. Я приглашена на торжество, – я против воли улыбалась в ответ.
– Вход строго по пригласительным или я тоже могу участвовать? – шутливо спросил Егор. Влажные махровые тряпки красиво расположились на дорогих лацканах пиджака. Притяжение между нами снова попыталось поднять голову. Зачем? Не надо.
– Вряд ли тебе там понравится, – я отвернулась и пошла вдоль наволочек-пододеяльников. – Дешевая еда, разговоры на разные темы…
– Я все же рискну, – заявил Егор, догнав меня у дверей. Не прикасался. Но не уходил. Ждал хоть какой-нибудь ответ.
– Как хочешь. Пока, – я не стала поднимать глаза и разглядывать его реакцию. Бочком скользнула мимо доктора в коридор и ушла.
Айк внимательно заглянул мне в глаза, когда я вошла на кухню.
– Что? – спросила раздраженно. Достало это бесконечное разглядывание. Словно все за шиворот меня держат. Пытаются оторвать от пола и направить в любимую сторону.
– Лола, ты это… Ну, будь… Поласковее с доктором, что ли…Нам не вытянуть Кристу без него, сама знаешь, – Айк тщательно разглядывал что-то крайне важное под моим левым ухом. – Он же нравился тебе всегда. Че за динамо теперь?
– Ты думаешь, что доктор здесь только из-за меня?
– Ну не из-за старушки Кристины же, красавица моя! – заржал облегченно мой приятель.
Цокнул языком на прощание и отправился в любимое караоке. В душе поднялась какая-то муть, кружила и не спешила опадать. В голову лезли банальности про долг и клятву Гиппократа.
– Как ты? – я присела на край постели, взяла Кристину за руку.
– Нормально, – слабо усмехнулась она в ответ. – Твой доктор прислал мне кучу таблеток.
– Почему он мой? – я развернула лист назначений. – Мы с ним не общались сто лет.
Аккуратный, четкий почерк. Абсолютно читаемый. У врачей редко такие встречаются, хотя почем мне знать, как это принято в Европе.
– А чей же? Ты думаешь, что уважаемый Егор Аркадьевич меня вылечить мечтает? Дорогие таблетки возит аж из самой Германии? Или он все это делает для кого-то другого, вдруг ставшего удивительно несговорчивым? Слепым, немым и глухим? – женщина сделала пару глотков травяного чая.
– Ты не веришь в человеческую доброту и милосердие? – усмехнулась я.
– Верю, – твердо заявила Криста. – Но только не с такими мужиками, как Егор.
– Почему? – состроила я детское личико. Забралась в кресло напротив кровати с ногами. Налила себе отвара в чашку из термоса. Фу! Гадость неимоверная. От горечи онемел кончик языка. – Ужас какой! И это доктор прописал?
– А то, кто же? Вот возьми конфетку, – женщина отпила из большого бокала с синими рыбами по кругу, как ни в чем не бывало. – Уважаемый Георгий Аркадьевич у нас в соседях пять лет живет без малого. Здрасте-здрасте, как дела? Вот и все общение. Пару-тройку раз обедал у Айка в кафе. Только баклажаны мои его устраивали. Ничего больше никогда не заказывал, даже пирожков. Никаких, ни с мясом, ни с яблоками. А они у меня лучшие на всем побережье! С мальчиками моими всегда небрежно-насмешливо, а то и вовсе через губу, разговаривал. Снисходил еле-еле. Вдруг этой весной словно подменили мужика. Ласковый, вежливый, мчится по первому звонку, лечит даром, сама простота и милота. Ест на кухне все подряд, как обычный человек, чуть ли не пальцами из кастрюли. Что это, скажи, да? Ближе к народу стал, да? На пол сел, что бы мы за своего его держали? Да? Ага, жди! Одна девушка с зелеными глазами прихватила доктора за хрен, вот он и потек. Давала, давала и вдруг перестала. Терпеть таких двуличных не могу!
Серьезная моя взрослая подруга села в подушках. Хлебнула снова горчайшего полезного чайку. Посмотрела на гору лекарств на столе возле термоса. Опомнилась:
– Спасибо ему, конечно, за заботу и все такое. Таблетки его наверняка стоят каких-нибудь немереных денег! Но! Лола, девочка, запомни: Егор для таких, как мы – человек другой породы. Мы для него мусор, пыль под ногами. Не любит он нас, дорогая. Пренебрегает. Я чувствую. И по-другому не будет никогда. Потому я не верю уважаемому доктору Георгию Аркадьевичу. Ни на вот столечко, – Кристина обозначила самый кончик ногтя. Румянец вернулся на ее мягкие щеки. От пылкой речи или от препаратов безнадежно ненадежного доктора?
– Не нравится он мне, – упрямо повторила женщина и протянула мне конфету в прозрачной обертке.
– Бывает, – я засмеялась. Сунула леденец за щеку. Очень приятный вкус. – Это тоже доктор прислал?
– Да, целую банку. Красивая такая жестянка с Дюймовочкой и принцем на крышке. Неужели из самой Германии припер, шикарная задница? – Кристина вдруг смутилась и стала смеяться вместе со мной. Махнула сквозь выступившие слезы полной рукой. – Ладно, так уж и быть, пусть живет себе на здоровье, господин доктор. Разрешаю. Уж больно конфеты его вкусные.
Мы хохотали от души и до икоты.
Кирюша сидел рядом со мной в пластиковом кресле за длинным столом. Ел большой апельсин. Его маменька в белом платье и с искусственной розой в желтых волосах занимала торец вместе с жилистым дядей в красной рубашке. Жених и невеста. По обе стороны от них напивалась дружественная обоим компания. Синие перстни татуировок на мужских пальцах: когда, за что, сколько раз. Дамы в ярких платьях. У взрослой брюнетки из низкого декольте выглядывал между серьезными грудями синий с красным распятый Христос. Говорили исключительно на народном русском.
По правую руку от жениха я узнала дядю Фрунзика. Он кивнул мне, как своей и поднял вверх стакан с красным вином, приветствуя и ухмыляясь. Я отвернулась к ребенку. Стало реально неуютно. Страшновато даже.
– Дорогие мои! – Лариса отлепилась от супруга после очередного «горько!». Слегка пошатнулась, но устояла на ногах. – Это моя сеструха Лолка! Она за Кирюхой моим присматривает! Если обидит кто, я глаза выцарапаю! По-любому!
Декларация выбила новобрачную из сил. Она упала на стул и жадно выхлебала остатки шампанского из свадебного фужера. Остальная сервировка изысканностью не страдала. Граненый стакан с красным полусладким – здешнее все. Какое-то мясо, фри, кетчуп, помидоры-огурцы. Есть я даже не пыталась. Пить – тем более. Добрый Кирюша щедро делился со мной дольками безопасного шоколада.
– Не сомневалась, что найду тебя здесь. Здравствуй, – этот резкий голос я узнала бы из тысячи. Посмотрела в темный мир за кругом света.
В широком платье для беременных объявилась. Да. Я вспомнила. Лара зовут эту женщину. Машинально пересадила Кирюшу к себе на колени, уступая ей стул. Рядом. Жена Андрея тут же заняла место. Облила обоняние запахом Брайт Кристалл от Версаче. Тошнота мгновенно взяла за горло. Мой мальчик сунул мне кусочек апельсина в онемевший рот. Спасибо, хороший мой. Втянула воздух через ноздри, чтобы раздышаться. Вонь ненавистного парфюма ударила поддых.
– Привет, тезка! – пьяный возглас Ларисы вернул меня к жизни. Я очухалась.
– Здравствуй, дорогая. Замуж вышла? – острый звук женского голоса перерезал застольный шум. Мне так показалось. Остальные не заметили. Нормально бухали и матерились.
– Ага! Ты, я слышала, тоже. За любимого нашего Андрюшу? – новобрачная выковыряла откуда-то табуретку и утвердила жирный зад в узком атласном платье рядом.
– Да, – гордо сообщила Лара.
– Поздравляю! – горячо проговорила Лариса. И уже гораздо тише. – Как я тебе завидую! Как он е…ся! Никого в жизни лучше не встречала! А у меня мужиков было по жизни, б…! Слушай! А колечко в х…е у него все так же есть? Как я любила его сосать, е… твою мать! Сука, век не забуду!
Виновница торжества побырику наплескала винца в близстоящие стаканы.
– Бабы! Давайте выпьем за Андрюху, пока мой не видит. Лолка, присоединяйся, блядь! Тебя же он тоже трахал, не слабее, чем нас с Ларкой. Сука! Чудо, а не мужик! На слова ласковый и на подарки не жадный! Бля, – женщина в белом выпила залпом. До дна.
К моему вящему изумлению, счастливая супруга самого ласкового и не жадного чудо-мужика охотно поддержала тезку. Выглотала стакан вина, как воду.
Я даже вид делать не стала, что пью. Глядела на двух Ларис чуть ли не с восхищением. Ждала, что дальше будет. Кирюша ерзал и пытался угнездиться на моем костлявом плече. Спать ему пора. Надо уходить. Сердце бешено колотилось между отвращением и любопытством.
– Ты че приехала-то? – законно поинтересовалась моя родственница. Утерла ладонью губы, сняв остатки вина и помады, быстро набулькала по второму стакану.
– Да вот с этой поговорить хочу, – Лара ткнула в меня сухим пальцем с острым ногтем. Хмелела на глазах. – Че она клеится к моему мужу! В аэропорту его провожает. Мне все девчата рассказали! Пацана твоего ему все время подсовывает…
– Ты Лолку, мою сеструху любимую, не тронь! Она Кирюшку, сыночка моего дорогого и единственного, от детского дома уберегла! Я за нее, знаешь? Все могу сделать! Люблю, не могу, – женщина попыталась поймать меня и Кира в широкие объятия.
Я ловко увернулась. Глаза Ларисы сузились, и вечер мгновенно перестал быть томным:
– Вот ты сука высокомерная! Такая же блядища по жизни, а брезгуешь мной и Ленкой постоянно. Дать бы тебе по морде, чтобы проще стала…
– Давай вместе отпи…дим ее нах…, – Лара залпом маханула стакан и вскочила на ноги.
Ближайшие соседи за столом бросили пить, есть и трепаться. Глядели на нас с хорошим любопытством. Драка на свадьбе – королева жанра. А женская, так и вовсе императрица. Я с жутким скрежетом пластика по бетону отъехала со спящим Киром на метр от стола. Не боялась этих двух пьяных дур. Не верила, что полезут на меня всерьез.
«Твои глаза, такие чистые, как небо. Назад нельзя…» – заорал чей-то телефон.
Лара тут же забыла воевать. Схватила со стола свой золоченый до последней гламурности рюкзачок. Вынула из кармашка айфон. Розовый. Точно такой же как у меня. Красивым жестом откинула назад волосы.
– Да, любимый! – прозвенела в трубку детским голоском, снова махнула волосами, как в рекламе шампуня. Словно ее любимый был тут и мог увидеть.
Я слушала их разговор. Знакомая мальчишеская улыбка в громкой нарочито настройке динамика. Слова все те же, знакомые. И снова его любимая их слушает. Нынешняя. И прошлая. И я тоже здесь. Словно в очереди стою. Как не сопротивлялась, а все же взяли за шиворот и поставили носом в чужой затылок. Больше всего на свете я хотела оглохнуть. Но нет. Опция недоступна. Наконец, обчмокав аппарат и воздух, любимые разъединились. Интересно, Андрей своей ненаглядной Ларе тоже приказал повесить трубку первой? Я как-то не расслышала.
– Нужна помощь, Лолочка? – тихий голос дяди Фрунзика подобрался справа легким душком анаши. Я вздрогнула и обернулась. Час от часу не легче.
Я помотала головой, отказываясь.
– Давай я пересажу тебя и мальчика к себе поближе, – предложил он в той же негромкой манере.
Ширну по-тихому и оттрахаю, куда захочу. Это я помнила.
– Давай-давай, не бойся, – чертов эскулап уже ухватил меня за локоть. – А то еще обидит кто. Народ пьяный, шальной. Понаделает делов сначала, потом на утро кидается разгребать, а разгребать-то нечего. Поздно.
Обе Лариски, молча застыв, пялились на его маневры во все свои эти самые шальные, пьяные глаза.
– Добрый вечер! – раздалось над столом, убив тщательную композицию дяди Фрунзе в момент.
Егор. Синяя рубашка, синие брюки. Белые розы в пышной обертке в руке. Штук пятнадцать, не меньше. На свадьбу человек пришел. Из-за спины его выглядывал Давид с двумя зелеными бутылками шампанского в серебристой фольге, как гусар. Литр финской водки подмышкой.
Хлопнули пробки в потолок. Егор подошел и встал за моей спиной. Поднял стакан с шампанским. Остальные присоединились, чем кому бог послал.
– За молодых! Горько!
– Бросила курить? – улыбнулся Егор.
Мы медленно брели вдоль кромки воды. Благородный Давид унес моего мальчика домой.
Море, так остро желанное всегда, теперь не трогало никак. С тех пор, как вернулась сюда, не притронулась к нему ни разу. Сначала знобило от малейшего сквозняка. Потом просто не хотела. Я отошла подальше от темной вечерней волны.
– Ты меня не слушаешь совсем, – мягко упрекнул голос доктора слева. – Я говорю…
– Скажи мне, только честно. Если я не стану спать с тобой, ты тогда бросишь лечить Кристу? – я остановилась. Глядела в упор. В темноте опустившейся ночи ореховые глаза стали черными.
– Не вижу связи, – резковато ответил мужчина. – Дикая постановка вопроса. Объяснись, сделай милость.
– Есть мнение, что ты возишься с больной только для того, чтобы снова завалить меня в койку, – я постаралась предельно аккуратно изложить местную легенду.
– Интересно, – хмыкнул он. – а ты сама. Что думаешь?
– Я не знаю, что думать. Если бы знала, не спрашивала. Ты мне не ответил, – я хотела идти дальше.
Медленно, медленно. Идти и идти, переставляя ноги. «И я тебя люблю, Андрюша». Ответила Лара в трубку на его понятные слова. Вот только что, за столом, в метре от меня. Полчаса не прошло. Нет! Кыш! Ничего не знаю про это.
Егор остановил меня.
– Лола, ты ведь что-то думаешь обо мне, наверняка. Скажи, для меня это важно, – сильные пальцы сжали мое плечо через мягкий платок.
Я зачем-то прижалась щекой к его руке.
– Я думаю, что ты не путаешь врачебный долг с постелью. Потому, что ты профессионал и дорожишь своей репутацией. Перед самим собой в первую очередь. И если ты берешься за что-то, то доводишь дело до конца. Потому, что ты добрый, милосердный, порядочный человек. Хотя в том, что ты попал в историю с Кристой, виновата конечно я. Если бы мы не трахались, как кролики, в моей комнате на втором этаже, то ты вообще никогда не заметил бы, что живет на свете такой хороший человек с таким ужасно больным сердцем. Возможно, я вру и фантазирую сама себе всякие глупости про порядочность и долг. А ты на самом деле гад последний, предатель родины и младенцев ешь живыми на завтрак. Но я не могу по-другому. Тупо не хочу! Не могут же все вокруг быть лживыми свиньями… – я не рыдала над убитой собой. В бессчетный раз. Не гнала истерику, как привыкла за все последнее время. Даже не собиралась. Говорила спокойно, задумчиво. Удивлялась сама себе.
– Не ожидал, ей-богу, что ты лучшего обо мне мнения, чем даже я сам. А у меня с самооценкой всегда был перебор явный. Спасибо, золотце. Можно я тебя обниму? – Егор держал руки вокруг меня в секунде буквально от кожи.
– Ты раньше никогда не спрашивал об этом, – я заставила себя улыбнуться.
