Текст книги "С утра шёл снег (СИ)"
Автор книги: Лолита Моро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Глава 21. Неприятности по заказу
– О чем задумалась? – тихий голос Гурова улыбался.
– Вспомнила одну фигню, – я с удивлением увидела известные ворота.
– Мальчик крепко спит. Уложим его в комнате для гостей. Ты мне обещала вечер.
Не дожидаясь моего ответа, лендкрузер мягко въехал во двор.
Я курила у открытого окна. Добрый ветер нес любимый запах моря. Второй час ночи. В знакомом окне, напротив, над чашей бассейна горел свет. Вода с тихим всплеском падала в крошечное озерцо на газоне Гурова. Доктор вернулся. С кем он там, интересно? Тишина. Никаких голосов, только звуки воды. Шлеп-шлеп. Кап-кап.
– Я женился на его матери еще в училище. По залету, как у нас это называлось. Два свидания и влип, – Гуров в серой домашней одежде ставил тарелки на стол. Есть хотелось зверски. Банкет на яхте ничем не порадовал мой пустой желудок.
– А, – сказала я. Пропустила начало рассказа, разглядывая панораму за окном. Переспрашивать неловко. Запахнула надежнее полотенце на чистом, приятно отзывающемся сытой усталостью теле. Гуров сегодня был в ударе.
– Промучились друг с другом год. Я получил назначение на Владик. Ирина отказалась ехать, к счастью, и мы развелись. Видел сына раз шесть за все время. Даже не знаком с ним толком. Вот и вся история, – он улыбался и смотрел взрослыми глазами доброго господина охотника из той же сказки.
– А, – снова крайне многословно ответила я. А что тут скажешь? Редкая в своей оригинальности история. Вытащила нож и вилку из льняной салфетки и ждала, пока хозяин вынет из микроволновки еду. Гастрономия Гурова носила строго ресторанный характер. Шофер его, похоже, расстарался. Или кто там, у генералов? Денщики? Ямщики? Камердинеры?
– Теперь твоя очередь рассказывать, – Гуров поднес квадратную бутылку к моему стакану. Я накрыла тот ладошкой. Хватит. – Не молчи, пожалуйста. Я жду.
– О чем рассказывать? – я сделала рот корытцем. Состроила дурочку, на всякий случай.
– Вот любишь ты недалекую строить из себя. Просто слов нет, одни выражения, – усмехнулся мужчина. – Что у тебя с Андреем? Говори, не тяни.
– Ах, с Андреем, – протянула я все гласные. Оглядела стол, якобы в поисках соли.
– С ним самым.
– А, что с ним? – гнала я в той же дурацкой манере. Говорить не хотелось, хоть убей. Вспоминать и признаваться.
– Ваши взгляды и танцы на яхте не заметил только слепой. Финальная сцена на пирсе особенно впечатлила, – Гуров все так же улыбался. Терпения генералу было не занимать.
– Ну вот, ты сам все видел, – я удовлетворенно кивнула. Мечтала соскочить с опасного разговора. Как же.
– Лола, перестань кривляться. Я обижусь, в конце концов, – Гуров встал и отошел к окну. Спиной повернулся: я обиделся раз и навсегда. Хитрый, гад.
Ссориться мне с ним не хотелось страшно. Ладно, навру что-нибудь. Я вдохнула, как перед прыжком в ледяную воду.
– Мы случайно познакомились этой зимой. Так, ерунда, никакого романа. Перепихнулись пару раз и разбежались. На яхте он предложил повторить. Я отказалась. Ты же сам видел. Вот и все. Как ты говоришь: конец истории, – я с облегчением выдохнула. Вода оказалась не такой уж холодной и страшной.
Гуров вернулся, подошел, поднял за руку с высокого табурета, обнял и заглянул в лицо:
– Тогда скажи. То, что происходит между нами, как, по-твоему, называется?
Крепко держит, внимательно смотрит. Ответа ждет.
– Я не знаю. Мне хорошо с тобой. Интересно и приятно. Я не хочу думать об этом и как-то называть. Я хочу просто жить, – призналась честно и до конца. Улыбнулась и поцеловала в твердый рот.
– Да. Я забыл. Секс без обязательств, – грустно улыбнулся. Не ответил на поцелуй.
– Да, милый. Это ведь так удобно. И, главное, честно. Ты же улетаешь в понедельник? Вернешься, увидимся. Как повезет, – я снова поцеловала тонкий рот. Злится. Ладно. – Смотри, у доктора свет горит.
Стерва я, конечно. Прав тут Андрюха. Но завязывать с гребаными выяснениями пора. Хватит с меня этой отвратительной фигни. Глаза Гурова стали глухо серыми.
– Это Вагнер тебя? – спросил он негромко.
– Ты о чем? – я не поняла.
– Его руки отсвечивали на твоей прелестной заднице?
– Не-ет! – рассмеялась я легко и высвободилась. – Никогда!
– Значит, есть кто-то третий? Четвертый-пятый? – раздражение пробило брешь в спокойствии идеального генерала.
– Гуров. Хватит этой ерунды. Это моя жизнь и только мои правила. Нравится – звони. Не нравится, пошел в жопу, – я устала. От них всех.
Вдруг пришел Кирюша. Проснулся. Глядел удивленными глазками вокруг. Не узнавал. Заметил меня, подбежал и прижался.
– Лола. Мы где?
– Все хорошо, малыш. Сейчас я вызову такси, и мы вернемся домой, – я поцеловала теплую макушку.
– Может быть… – начал Гуров.
– Не надо ничего. Я устала. Домой хочу, – призналась честно. Не в первый раз рядом с ним.
– Я отвезу, – он спокойно подошел ко мне. Хотел взять на руки Кирюшу. Тот крепче прилип ко мне. – Иди ко мне, малыш. Твоей маме слишком тяжело носить такого большого мальчика.
– Лола мне не мама. Она – моя тетя, – заявил Кирюша и вдруг пошел к Гурову в руки.
Тот глянул на меня. Я пожала плечами неопределенно. Не хватало еще здесь разборки устраивать. Кирилл доверчиво прислонился щекой к мужскому плечу. Я подчинилась и пошла следом.
День начался в шесть утра. Радовало это безумно, если учесть, что легла я в три. Айк увез вторую горничную на рыбалку и не вернул. Давид умчался куда-то. Я осталась одна. И понеслось.
Выезд сразу из двух номеров. Деньги, ложки, плошки, полотенца. Заезд. Приехали две семьи в один номер. Оператор сайта накосячил. Долго разруливала, заливая в себя кофе ведрами. Дети ныли, взрослые орали. Мест нет свободных кругом. Разрулила кое-как. Потом забилась канализация на втором этаже. Двое здоровенных, животастых мужчин смотрели, как я прочищаю ее металлическим тросом. Водили по мне идентичными, водянистыми глазками. Братья. Рук своих жирных не подняли помочь. Зато грели глаза на моем заду без устали.
Крик ребенка позвал меня вниз. Я полетела. Кирилл тыкал ногой в собаку. Пепа валялась на спине. Подставив беззащитное брюхо новенькому кроссовку. Лежала и писалась от страха.
– Она нассала в комнате! Я наступил! Мой найк! – орал истошно Кирилл. Продолжая тыкать ногой в обнаженный собачий живот.
Я схватила его за шиворот и бросила на кровать.
– Ты понимаешь, что нельзя бить того, кто не может дать тебе сдачи! Нельзя! Тупо невозможно! – орала я, забыв про уши кругом. – Это же Пепа! Наша Пепа! Ты – мужчина! Ты большой и сильный! Ты – человек! Она – только маленькая собака! Живая! Маленькая! Доверяет тебе! Нельзя! Бить ее нельзя!
Слезы вырвались из меня страшной усталостью. Я стекла на пол и прижала собачье сердце к себе. Как они все мне надоели! Все-все-все! Дождусь Кристину и свалю отсюда нахрен! Пепка быстрым горячим язычком слизывала соленую воду с моих щек. Меня трясло от ужаса безысходности. Кирилл, такой. Монстр. Маленький злой монстр.
– Прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду. Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду…
Я оторвала взгляд от пола. Мальчик стоял на коленях между своей кроватью и моей раскладушкой, опустив голову, и бубнил, как заведенный. Я обомлела. Просто пошевелиться не могла. Господи! кто же его так научил? В какую гребаную башку зашла эта дикая рабская хрень? Лобастая, умная голова ниже опущенных плеч. Ручки нервно сжимают край футболки. Подошвы найковских кроссовок застыли напряженно. Носки вместе, пятки врозь. Сердце громко дзынькнуло и разбилось. Осколки опали серым пеплом. Я усадила ребенка на колени, обняла и прижала к себе. Сунула собаку в детские ручки. Пепа! Щедрость собачьего сердца неисчерпаема. Всепрощение бесконечно. Язык в носу, в губах, в ушах ребенка. Забыла все раз и навсегда. Как не было.
– Фу-фу! Дура, отстань, – Кирюша счастливо подставлял лицо навязчивым собачьим поцелуям. Я поняла. Его личные звери спрятались. Уползли. Чтобы вернуться в любой момент. Затаились. Ладно.
– Не называй ее дурой, пожалуйста. Ее зовут Пепа, – машинально поправила я.
– Ты моя свиночка Пепочка, – гладил ласково собачку Кирюша. Добавил. – Надо ее помыть. И пол.
Я кивнула обреченно. Голова разболелась страшно. Со стороны ресепшена раздались голоса. Снова на повышенных тонах. Сегодняшний дурдом продолжался.
Молодожены громко ссорились. Прямо в общем холле. Орали друг на друга так, словно прожили вместе двадцать лет. Только третьего дня заселились в лучший номер наверху. Люкс, как гордо именовала его Криста. Два дня совсем не выходили наружу. Трахались, как кролики. Сегодня выползли на пляж и на тебе.
– Ты смотрел на нее!
– Я не смотрел!
– Нет, смотрел! Пялился все время!
– Нет!
– Да!!!
И дальше по кругу. Красная от солнца и ревности бледнокожая блондинка, худенькая и нервная. Зелененькое парео на минусовом номере груди и скромненькой попе. Ее новорожденный супруг лез в глаза проходящим мимо гостям крепкой задницей в красных плавках и разноцветными рисунками на разных частях накаченного тела. Кто кого подцепил и как?
– Ребята, успокойтесь, пожалуйста, поднимитесь к себе… – доброжелательнейше улыбаясь, завела я примирительную песню.
– Пошла на х… – яростно ответила мне девушка. Прелестно.
– Не ругайся, зая, не надо, – проговорил парень вполне спокойно.
– Ты мне еще будешь указывать! Хочу и ругаюсь! – не снижала звука и темпа барышня.
– Пойдем наверх, зая, – парень легко закинул на плечо супругу. На правильном лице его не отражалось ничего. Даже скуки. Унес.
Через час девица вышла в костюме снова цвета молодой жабы с кисло-волевым выражением на слегка обгорелом лице. Чемодан скрипел колесиками следом.
– Я вернусь, – бросила слова, не удостоив ни жестом. Такси увезло ее прочь.
Моя бедная голова раскалывалась. Айк вернулся с рыбалки. Счастливый и свежий. Горничную вернул на место. Довольную и веселую.
– Иди, отдохни, – сказал, подойдя вплотную, заветные слова. Забрал Кирюшу играть в нарды с собой в караоке. Пепка увязалась за ними. Давид сел на мое место у компа. Спать!
Теплые губы обшаривают меня. Втянули сосок. Язык нежно ласкает кожу. На втором умелые пальцы. Слегка сжимают. Горячая ладонь прошлась по животу, нырнула в трусы. Я раздвинула ноги и проснулась. Большой палец на клиторе, остальные давят на промежность, собираясь залезть внутрь меня. Темнота в комнате полная и чужой запах.
– Ты кто? – заорала я шепотом.
– Тихо-тихо, девочка моя, – зашептал в мою правую грудь мужской голос.
– Пошел вон, а то заору! – я попыталась вывернуться из посторонних рук.
– Не кричи, не надо. Сейчас я сделаю тебе приятно, – чужак залез ко мне на раскладушку. Схватил мою руку и прижал к стоящему члену, уже выпущенному из расстегнутых брюк.
– Да ты охренел совсем! – я с силой отпихнула от себя все это в абсолютной темноте. Человек не ожидал и с грохотом свалился в узкий проход между раскладушкой и кроватью.
Я подорвалась к двери. Сдернула что-то с крючка и выскочила в холл. Никого, слава тебе, господи. Натянула с пожарной скоростью тряпки. Это оказалась моя майка и шорты Кирюши. Облепили меня в ноль, еле влезла. Сердце стучало, как сумасшедшее. Где Давид, засранец? Вытащила из ящика стола дежурный телефон. На первой кнопке забит номер Айка. Я в треморе попала только с десятого раза. Гудки и тишина. Не слышит. Хор из караоке доносился в открытые окна отеля. Я набрала снова. Круглые часы над входом показывали половину девятого вечера.
Дверь комнаты медленно открылась. В проеме нарисовался молодожен из люкса. Он, виновато улыбаясь, сделал шаг ко мне.
– Стой там, где стоишь! – прошипела я, наставив на него телефон, как пистолет.
– Прости, детка. Я думал… Мне показалось… Ты так смотрела на меня сегодня днем. Ты, правда, не хочешь? – он замер и не двигался.
– Ты охренел, придурок? Стой там!
– Стою, – он застыл возле кулера с водой.
Я включила полный свет. Голоса отдыхающих на улице. Семья из Мурманска возвращалась после вечерних купаний. Я спрятала телефон-пистолет за спину.
– Лолочка, у тебя майка надета шиворот-навыворот. Это для того, чтобы не сглазили или нынче мода такая? – пошутила полная дама, глава семейства. Голоса ее мужа я не слышала ни разу за всю ту неделю, что они жили здесь.
– Ой! – ответила я и ушла переодеваться. Неудавшийся мой любовник испарился. Жесть!
Трель телефона заставила меня вздрогнуть. Айк.
– Лола, дорогая. Выручай, приходи постоять на кофе.
– Лолка, привет! – нетрезвое лицо Ларисы всунулось осторожно в дверь подсобки со стороны моря.
Большая вода с шумом билась о гальку пляжа. Штормит. Соленые брызги долетают даже сюда, мешаясь с ночным дождем. Лариса ввинтила свое плотное тело в тепло. Айк давно запретил ей появляться в своем заведении. Тихорится.
– Привет, – кивнула я, открывая ключом дверь кладовой. Взяла двухкилограммовый пакет кофе и тщательно заперла за собой. – Говори быстрее, меня в зале ждут.
Лариса вдруг громко расхохоталась. Подшофе. На кочерге изрядно.
– Там в твоем зале один красавец тебя ищет. Задница – огонь! Где ты их находишь? Расскажи? – маменька Кирюши сунула в рот сигарету.
– Не кури здесь. Ты за этим пришла? – я отодвинула ее нетвердое тело в сторону и хотела вернуться к вечной кофе-машине.
– Не. Погоди, – Лара ухватила мою свободную руку, – Я вот зачем. Тест все подтвердил. Теперь этот хочет увидеть Кирюху. Законное желание. Да? Документ собирается сделать.
Женщина победно ухмылялась. Рада была до жирных складок в тесноте лимонного сарафана.
– Какой документ? – опешила я.
– Метрику. Хочет, что бы вписали его в отцы. По закону.
– Зачем? Усыновить хочет? – я чуть кофе не выронила из рук.
– Без понятия. Какая разница! Главное, чтобы денежки капали. Хрен его знает? Вдруг себе заберет? Избавишься от этой приблуды. Давно пора. Короче, завтра в девять он приедет. Смотреть и решать. Серьезный мужчина! – расхохоталась мама Кирилла.
Я стояла, зависнув. В голову не могло прийти, что этот неведомый мне козел зайдет так далеко. Документ, ну надо же! А Кристина? Она ведь привязана к ребенку абсолютно! Считает своим. Кирюша здесь, как дома. Не как, а реально дома. Господи! что я наделала!
– Нет, – сказала твердо.
– В смысле? Как нет? – добрая женщина отказывалась понимать.
– Я законный представитель ребенка. Я не разрешаю. Никаких свиданий, пока Криста не выйдет из больницы. Все! Так и передай, – я сделалась упрямей гранита. Вплоть до драки.
Женщина явно уловила мое настроение через алкогольные пары в мозгу.
– Кристина! Блин, я забыла. Да, без нее нельзя. Тут ты права, Лолочка, – согласно закивала Лариса. И тут же быстренько. – А когда она выйдет?
– В конце недели.
– Ага-ага. Я поняла. Ну, пока, – вечная девушка, не глядя на меня, убралась за дверь. Оставила после себя запах все тех же духов и портвейна.
Вот засада. Я мечтала вернуться к компу и прочитать все, что следует. Про усыновления и тому подобное. Делала кофе с остервенением. Вышла в паузе покурить и подумать. В голове вертелись варианты и разные если. Что толку! Одно я знала прочно: без Кристины никакая гребаная лошадь в судьбе Кирюши не поедет. Нет!
– Добрый вечер, – улыбающийся голос Егора подобрался ко мне со стороны моря. Я обернулась.
Песочного цвета френч. Зеленые штаны, ловко имитирующие галифе. Тонкой кожи рыжие мокасины на голую ногу, как носят нынче. Ладони, глубоко спрятанные в карманы. Легкая волна светлых, точно жестких волос. Индийские специи европейских духов. Ореховые глаза. Губы в улыбке. Я расслабилась. Хочу! Не стала дожидаться всегдашних разговоров и танцев с бубном. Раз сам пришел, значит, можно. Я прижалась первая и поцеловала. Соскучилась.
– Меня, кажется, ждали? – усмехнулся он довольно в мой висок.
– Ну, не так, что бы умирали, но рады, безусловно, – я так обрадовалась паузе в колебаниях и мыслях, что сама верила в то, что говорю. Погладила плотно доктора по безупречному заду. М-м-м.
– Поехали? – спросил.
– Пару минут. Я сдам смену и все, – как же я люблю короткие диалоги!
– Жду тебя в машине.
Да чудно. Айк кивнул мне на вопросительный взгляд сразу. Георгий Аркадьевич вне конкуренции.
Кирюша, крепко держа одной рукой Давида, другой – свою незатейливую мать, стоял на площади перед караоке. На грани света и ночи. Кто-то еще трындел там с ними. Мне не хотелось влезать. Хотелось оказаться подальше от местных дел. В дорогой уверенной роскоши знакомого бассейна. В отлично сделанных руках умелого доктора. Завтра все…
– Лолка! Греби к нам! – громкий возглас Ленки поймал меня у самого мерседеса.
Я не хотела подходить. Зачем? Давид уложит Кира, у нас с ним старое соглашение. Он ночует в комнате вместо меня, я прикрываю его в караоке, если нужно. Молчаливое, но верное. До сегодняшнего дня.
– Иди к нам! Успеешь еще слинять! – орала пьяно Ленка на всю площадь.
Ее сестра помалкивала. Егор ждал меня, прислонившись к средней стойке автомобиля. Руки на груди скрестил. Смотрел с интересом.
– Лола! Гляди, кто здесь! – Кирюша вырвался от своих спутников и подбежал ко мне. Смотрел счастливо. Схватил за руку и тянул обратно в компанию.
– Ну, кто там? – я не хотела идти.
– Андрей приехал! Представляешь?!
Море грохотало шестибальным звуком.
Глава 22. Одни разговоры
– Ты напилась, – смеялся Егор, глядя, как я пытаюсь выбраться из коротких шорт и падаю.
– Отвали! – мне удалось раздеться. Лифчик не поддавался, да и хрен с ним.
Я рыбкой нырнула к нему на грудь. Повела сразу широким языком ото рта по телу. Сосок. Другой. Живот. Пах. Член. Мошонка. Я была везде. Слюна текла такая, что наполнить ею я могла все бассейны мира. Всосала в самое горло. Да-а! м-м-м! Я не думала о чудесах и разных фокусах. Хотела и делала. Все мое…
– Назовешь меня Андреем, убью, – усмешка довольная партнера.
– Иди в жопу! – я выплюнула озеро слюны себе в ладонь. Провела, размазывая, по резинке на члене. Всунула мокрые пальцы в себя, растягивая, и направила долгожданное туда, куда послала. Содрогалась им внутри, слушая громкий, ничем не сдерживаемый стон Егора.
– Вот я все-таки везучий, – сказал Андрей, когда Кирилл притащил меня в компанию своей матери, тетки и его самого. Улыбался слегка обалдело. Зря.
– Лола! Познакомься – это Андрей, отец Кирюхи. Здорово, да? – Ленка радостно до невозможности провозгласила на всю площадь.
– Да охренеть! – честно призналась я. Мелодрама. Неожиданная и дешевая. Как все они.
– Это точно, – согласился Андрей.
Смотрели друг на друга. Словно не узнавали. Никаких заходов в душу. Нет! Нет больше со мной этой хрени. У него своя компания. У меня своя.
– Чего тебе надо? – я спросила прямо.
– Ничего, – он как-то растерялся. Не понял еще, причем здесь я.
– Если ничего, то зачем тогда приперся? – я все равно не смотрела прямо в его лицо. Так, на всякий случай. – Твоя блядь Лариса всегда подкидывала его Кристине. Когда ее прав лишили, Кирюша совсем переехал к ней. Криста вырастила мальчика. Хочешь теперь отобрать? – я несла все, что сумбуром носилось в моей голове весь этот гребаный вечер. Хотела только одного: что бы это был не он. Тупо не он. Что мне все это снится. Но нет. Жизнь подобралась ко мне вплотную. Сейчас накроет.
Пауза. Длинная. Андрей собрался. Посмотрел на меня знакомо. Тепло и близко. Губы светлые. Мальчишеская улыбка. Я потянулась.
– Добрый вечер, – спокойный голос Егора. Я очнулась.
– Добрый, – ответил Андрей.
Егор обнял меня за плечи. Взгляд Андрея на его руках. На пальцах. Слегка прижимающих мочку моего правого уха. Егор честно показывал мужчине, что он здесь не просто зритель. Я не отстранилась. Наоборот. Прижалась щекой к его пальцам. Подтвердила права прибывшего. Да только Андрей не пожелал принять правила по умолчанию.
– Я не понял, – сказал отчетливо мне в глаза. Ждал ответа.
Я не знала, что сказать. Что? Сказать?
– Меня зовут Егор. Мне помнится, Лев Иванович знакомил нас, – Егор блистал толерантной европейской улыбкой.
– Я помню, спасибо, Егор, – усмехнулся глухо-серо Андрей.
– Это Лола! Андрей, ты, что забыл? – громко влез, как тот малец с поправкой, Кирилл.
– Я-то все помню. Интересно мне, что барышня скажет.
Теперь они, все трое, уставились на меня. Я прикрыла веки. Неужели нельзя без меня?
– Пора спать, Кирюша. Где Давид? – я уцепилась за руку ребенка.
Тут же нарисовался Давидик. Усмехался. Вся площадь с нами в одном разговоре. Заворковали сестры о своем: мальчики, мальчики, пойдем, выпьем.
– Иди спать, Кирюша, пора уже, – я присела и заговорила быстро на ухо ребенку. – Давид побудет с тобой, я вернусь. Спокойной ночи.
Поцеловала, как обычно, в макушку, подталкивая к Давиду. Тот глянул на нашу троицу с веселым интересом. Повел оборачивающегося ребенка домой. Андрей смотрел на меня в упор. Я не стала дожидаться, пока он найдет во мне пресловутую точку невозврата.
– Поехали, – сказала, беря Егора под руку. Повернулась спиной ко всем.
– Всего хорошего, Андрей, – попрощался доктор.
– Удачи, – не помедлил тот с ответом.
– Да-да! Еще, – я цеплялась за плечи мужчины надо мной.
– Презервативы кончились, – он целовал меня в распухший рот. Толкался жарко. В который раз за эту нескончаемую ночь.
– Плевать! Андрей, – я высасывала язык из горячего рта.
– Замолчи! Я! Это я! – вместо того, что бы оторвать меня, он только крепче прижимал к себе. Загонял в меня каждое слово.
Я втягивала в рот его пальцы. Скользила ниже по животу. Бесконечный мой сегодняшний маршрут. Нежная, замученная кожа головки. Он застонал громко. Я втянула его в самое горло. Я – одна большая глотка.
– Как меня зовут? – он грубо оторвал мое лицо от паха. Подтянул по себе к губам.
– Егор! – засмеялась и кончила в его руках. Громко и счастливо. Не хо-чу-у.
Шесть утра. Гребаные шесть утра. Удастся ли мне выспаться хоть когда-нибудь? Голова трещала. Я села и сжала ее руками. Нет! Упала обратно на подушки.
– Я пытался остановить тебя вчера, бесполезно. Ты выпила почти всю бутылку, – голос Егора молотком отлетал от сознания. – Доброе утро. Открой глаза, золотце.
Я открыла. Почти. Холод стекла у воспаленного рта. Аспирин в ледяной воде пузырьками погнал спасение по крови.
– Мне надо идти. Я не могу, – я расплакалась. Зарылась лицом в подушку и тихо ревела, вздрагивая разбитым похмельным телом.
Мужчина лег рядом. Прохладная кожа груди. Добрые руки гладят волосы на остывающей голове, водят по напряженной спине, разминая осторожно мышцы. Чудо старой доброй химии и ласка. Как же хорошо. Я вздохнула.
– Успокоилась? Вот и славно, давай я тебя отнесу.
Горячая вода на голову. Руки снова. Егор даже вымыл мои волосы шампунем. Повел пальцами по попе, скользя ненавязчиво к известным местам. После ночных игрищ все там болело и страдало. Каждая складка, каждый кровеносный сосуд.
– Не надо, дальше я сама, – я ушла в сторону от его касаний.
– Хорошо, не задерживайся. Я пошел варить кофе, – он поцеловал мою мокрую щеку и исчез. Золото, а не любовник. Настоящий доктор. Полегчало.
– Каша? – изумилась я, глядя на дымящееся варево перед собой. Из овсянки торчал откровенно изюм и другие цукаты-орехи. – С молоком?
– И с сахаром. С белым хлебом и сливочным маслом. Ты похудела, золотце мое, за эти две недели, что я тебя не видел. Одними сигаретами питаешься пополам со спермой? – прикололся доктор. Смотрел внимательно ореховыми глазами.
– Да, – я осторожно попробовала кашу. Вкусно. Чересчур сладко.
– Ничего рассказать не хочешь? – полувопросительно сказал Егор. Без надежды. Молодец.
Я умоляюще посмотрела в красивые глаза. Принялась за еду. Он вздохнул и смирился на время.
– Бригита шлет тебе привет. Вот он.
Большой пластиковый пакет от известного магазина. Упаковка разноцветных трусов с названиями дней недели. Пачка таких же носков. Маечки разного калибра и расцветки. Пижама в винни-пухах в финале. Бри! Ты супер! Так передать привет способна только старшая подруга. От сердца к сердцу. От кожи к коже. Я смеялась до слез. И от умиления тоже.
– Как ей это в голову пришло? Не понимаю, – мужчина слегка растерянно глядел на гору полудетского трикотажа. Даже прикоснуться побаивался. Отодвинулся со своей чашкой кофе от опасностей белья подальше.
– Ну как же ты не понимаешь, дурачок! Я вечно в твоем доме хожу голая, как обезьяна. Бри позаботилась обо мне, трусов прислала, – смеялась я радостно. Отодвинула от себя полупустую тарелку. – Не могу больше. Спасибо.
– Ты называешь ее Бри? – спросил Егор. Удивился.
– Да, – я взяла чашку и вышла в сад. Птички пели. Врунья-кукушка как не улетала. Ветер с моря. Бергамот. О!
Подошла к краю прямого участка садовой террасы. Соседняя вилла темнела крышей у подножья горы, как на ладони. Забытый венский стул на буковых досках открытой веранды. Пусто, окна заперты белыми ребрами жалюзи. Почудилось.
Егор возник неслышно сзади. Обнял.
– Нет никого дома, – пробормотала я тихо.
– Генерал только что уехал, – ответил чуткий на ухо Егор.
– Надо бежать, – я отодвинулась, понимая, что разговаривать придется. Лучше – потом. Как-нибудь… Пошла в дом.
– Бежать, бежать. Опять ты бежишь. Мне не нравятся круги у тебя под глазами. Худоба. Когда ты последний раз была у врача? – он стоял у дверей. Смотрел, как я натягиваю вчерашнюю одежду.
– У врача? Только что, – ухмыльнулась в серьезное лицо.
Он взял меня за руку. Остановил. Не принял шутки.
– Лола, скажи, что мне сделать или сказать для того, чтобы ты пришла ко мне в клинику на медосмотр? У меня работают прекрасные специалисты. Отвечай.
– Боишься, нет ли у меня какой-нибудь заразы вроде гепатита или СПИДа? За гигиену борешься? – усмехнулась я. Не вырывалась. Ждала, когда он закончит.
– Ты похудела с прошлой нашей встречи на два килограмма, как минимум. Я это и без весов могу определить. Мои пальцы на твоем запястье раньше сходились так, а теперь вот так, – доктор показал как. – При твоей конституции это слишком много…
– Как ты думаешь, он сможет отобрать Кирюшу у Кристины? – перебила я о главном для себя.
Егор помолчал.
– Я не знаю законов и ситуации, но у меня, как у всякого нормального человека, есть юрист. Меняю медосмотр на консультацию. Идет? – он улыбнулся, наконец. Смотрел грустным взрослым дядей на неразумную меня.
– Идет, – я разрешила обнять себя и целовать.
Егор хотел меня отвезти обратно, но я не позволила. Отказалась. Эти два километра вниз. Одно из лучших удовольствий доступных мне здесь. Свет. Солнце. Море. Небо. Дорога и свобода. Хочется расправить крылья и улететь. Шорох шин. Тормоза.
– Привет.
Я открыла глаза. Такси. Андрей.
– Садись, подвезу.
– Нет, – я, не останавливаясь, пошла дальше.
Желтая машина обогнала меня и скрылась за поворотом.
Он ждал меня в старом кресле Кристины на ресепшене. Положил длинные ноги на низкий подоконник и листал небрежно древний глянцевый журнал.
– Доброе утро! – сказала я новым постояльцам с Севера, уже спешащим на пляж.
– Доброе, доброе, – покивали они, таща матрасы, круги и детей к верному морю.
– Привет! – чмокнул меня в щеку нахал Давид, выходя из общей кухни, где уже гремели кастрюлями мамаши семейств. – Видок у тебя еще тот.
Хотела треснуть его по плечу. Увернулся и сунулся в другую щеку:
– Папаша Кирюхи приперся ни свет, ни заря. Что ему надо, козлу?
– Вот сейчас и узнаем, – я не успела обернуться.
– У меня нет чистых носков и трусов, – секретно, но так, что слышали все, объявил Кирюша. Пижама мокрая на животе. Зубная паста в уголке рта. Подбежал ко мне. Я присела. Он важно ткнулся губами мне в щеку. Мята и ни с чем несравнимый детский запах. Пепа, не рискуя громко лаять, чихала и фыркала, прыгала вокруг нас, зависая на задних лапах.
– Доброе утро, хороший мой. Ты в сушилке смотрел?
– Там высоко, мне не достать. Привет, Андрей! – ребенок и собака бросили меня тут же. – Ты пришел!
– Привет, Кир. Я же обещал, – Андрей встал, и мужчины обменялись рукопожатиями. Пепа тонкими лапками скреблась по джинсам старшего. На руки просилась. Предательница.
– Как похожи, сука! – высказал мою мысль из-за спины Давид.
Одно лицо. Отец и сын. Как я раньше не замечала? В другое место смотрела. Точно.
Вся улица вышла поглядеть, как мы идем в детский сад. Весь городок. Кирилл важно вел нас сквозь строй глаз и приветствий. Всем показывал отца. Гордился. Ольга Петровна ждала нас у калитки детского садика. Всеобщее любопытство не миновало эту строгую женщину. Окинула мужчину профессиональным взглядом. Не улыбнулась. Только если чуть. Одними глазами. Видела по жизни разные чудеса. Хорошие, в основном, в кино.
– До вечера, – кивнула мне и захлопнула калитку.
– Нам надо поговорить, – сказал Андрей.
Я промолчала. Что, правда, то, правда. Надо. Какую только правду я могу рассказать? Я и так уже лоханулась с тестом. Хотя, эта глупая баба Лариса могла его сделать и без моего согласия. Ладно.
Мы сели в пустом, по раннему времени, кафе на берегу. Море. Манило меня. Звало смыть похмелье и вчерашнюю любовь. Я физически страдала по его очищающим объятиям вокруг себя.
– Я окунусь. Я быстро, – не дожидаясь ответа, я ушла. На Андрея не посмотрела еще ни разу. Трусила.
Ночной шторм пригнал мусор к мелкой гальке пляжа. Щепки, дохлые мальки, пластик, всякая гадость. Я сняла сарафан и перешагнула через обломки вчерашнего дня. Сделала пару больших шагов и ушла под воду с головой. Долго плавала. Не хотела возвращаться назад. Но навечно зависнуть в море не получится. Живым еще пока не удавалось. Я устала, замерзла и протрезвела. Пора.
– Я уже хотел тебя спасать, – Андрей стоял возле моей одежды. Смотрел, как я иду к нему. Мокрая, в черном белье, которое врядли могло сойти за купальник.
– Полотенца нет, – сказал он, глядя, как я невольно дрожу под ранним солнцем. Снял рубаху и подал на вытянутой руке. Я отказалась. Надела на мокрое тело сарафан. Отвернулась. Стянула из-под юбки трусы, лифчик через бретели платья. Выжала, сунула в карман и пошла обратно к столу кафешки.
Подошла молоденькая официантка, заспанная и очевидно зацелованная с ночи. Напомнила мне меня. Я осторожно потрогала языком свои губы. Больно. Морская соль щипала кожу немилосердно, добавляя яркой бесстыдной красноты.
– Скажи, ты нарочно это делаешь? – спросил Андрей, когда девушка ушла.
– Что? – я смотрела, как ребята, приятели Айка, притащили из сарая здоровенный резиновый банан. Потом другие известные пляжные увеселения.
– Плаваешь, раздеваешься при мне, губы облизываешь. Чего ты добиваешься? – его голос не улыбался. Я не смотрела в ту сторону.
– Нет.
– Это уже сотое по счету нет, которое я слышу от тебя. Не переживай, я тебя насиловать не собираюсь. Нет, так нет. Нет и не надо. Ты сестра Ларисы?
– Нет.
– Другие слова знаешь?
– Да, – я повернула к нему лицо.
Холод и даже презрение в серых глазах. Так Кирюша смотрит на манную кашу и на нянечку в детском саду, которая жалуется мне сердито на то, что он отказывается есть сладкую размазню. Очень похоже. Я улыбнулась, не удержавшись. Зрачки напротив потемнели, расширились. Андрей шумно выдохнул:
