Текст книги "Мороз и ярость (ЛП)"

Автор книги: Лиззи Принс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Звуки соприкосновения нашей кожи, резкие вдохи и стоны так же сексуальны, как вид мышц Атласа, напрягающихся с каждым толчком.

– Ты собираешься кончить ради меня. Только ради меня. Потому что только мой член может дать тебе то, что тебе нужно. – Его рука шлепает меня по заднице, а затем его пальцы возвращаются на мое бедро, притягивая меня назад, навстречу каждому его движению.

Я издаю отчаянный, нуждающийся звук. Черт возьми, да. Я не должна была бы находить это таким возбуждающим, но его слова развязывают натянутую веревку чувств, которая выплескивается наружу и заражает каждый дюйм моей плоти. Неумолимый темп Атласа, пригоршня моих волос в его руке и угол, под которым он входит в меня, сливаются в один острый комок ощущений, который нарастает до точки невозврата. Я балансирую на краю, пока один глубокий толчок не вырывает из меня оргазм с жестокой и безжалостной силой, от которой перехватывает дыхание и обмякает тело.

Атлас тянет меня вверх, обхватывая руками мой живот и грудь, продолжая трахать меня до оргазма. Он рычит мне в ухо, покусывая и посасывая мое горло, не прекращая своего карающего темпа. По мере того, как мой оргазм спадает, частичка ясности проникает в мой разум.

То, что изначально вызвало непреодолимое желание прикоснуться к Атласу, исчезло до того, как что – то действительно началось. Его заменили мои собственные эмоции и то, как чертовски приятно чувствовать его тело на своем. Мои мысли все еще туманны, и по мере приближения очередного оргазма все рациональные мысли улетучиваются. Все, что я знаю, – это Атлас. Ощущение его твердого, горячего тела. Разрушительные движения его бедер. То, как его член растягивается и заполняет меня так чертовски идеально.

– Ты собираешься кончить со мной? – Слова вырываются из груди Атласа, его пальцы сжимают мой сосок, в то время как другая рука скользит вниз по моему животу, чтобы потереть клитор.

– О черт, да. – Моя голова откидывается на его плечо, а конечности дергаются и дрожат, когда очередной оргазм проносится по моему телу бурей удовольствия.

Позади меня Атлас толкается еще раз, зарываясь так глубоко, что я не знаю, где заканчивается он и начинаюсь я.

– Рен. – Мое имя на его губах звучит хриплым шепотом, пока его член пульсирует внутри меня.

Я насаживаюсь на все еще твердый член Атласа, когда ко мне возвращается некое подобие здравомыслия. Вот черт.

ГЛАВА 35

К

огда реальность настигает Атласа, я понимаю это в ту же секунду, по тому, как он напрягается позади меня. Его тело, а не его член, который все еще чертовски тверд и погружен в меня. На секунду его руки сжимаются вокруг меня, но затем он отпускает. Он отстраняется, и я ахаю от внезапной потери. Затем я скриплю зубами от очень неприятного напоминания о том, что Атлас только что трахнул меня без презерватива.

– Что, черт возьми, это было? – Голос Атласа низкий, хищный.

Я оглядываюсь через плечо, соскальзывая с противоположной стороны кровати. На секунду я ошеломлена видом его обнаженного тела, но обвиняющий взгляд на его лице стирает это чувство чертовски быстро. Я не уверена, спрашивает ли он меня, что привело в действие бомбу похоти между нами, или он спрашивает, почему мы продолжали после того, как она прошла. Мы оба были прямо там, соглашаясь с этим в тот момент.

Моя одежда на другой стороне кровати, у Атласа, но мне нужно в ванную. Вместо ответа Атласу я направляюсь к закрытой двери и с радостью нахожу маленькую ванную. Я моюсь, как могу, благодарная за то, что по соседству с нами есть врач с черного рынка, который продает противозачаточные. Я останавливаюсь перед зеркалом. Мои волосы в ужасном состоянии. Я вытаскиваю все оставшиеся шпильки, которые удерживали косички, и оставляю их на столешнице. На самом деле мне насрать, чья это ванная.

Я смотрю себе в глаза, но вижу только Атласа надо мной, позади меня, превращающего меня в бесформенную кучу. Это была ошибка. Слова Атласа перед тем, как я зашла в ванную, ясно дали это понять, но как я могу сожалеть о том, что казалось таким невероятным. Имеет ли это значение в любом случае? Атлас замолчит и сделает свое стоическое лицо, как только я покину эту комнату. Если он собирается притвориться, что это не был умопомрачительный, разрушающий душу секс, то я тоже могу.

Моя помада размазана, но в остальном макияж выглядит нормально, разве что немного влажноват. Внешне никто не должен сказать, что у нас с Атласом только что был секс. Внутри у меня кипит раздражение и растерянность. Черт возьми, я не хочу, чтобы он возвращался в свое бесчувственное состояние.

Атлас уже надел брюки и застегивает то, что осталось от пуговиц на рубашке, когда я выхожу из ванной. Мое платье лежит на кровати, и я моргаю, глядя на него. Есть что – то почти джентльменское в том факте, что Атлас не просто вышел из комнаты, оставив меня подбирать с пола мое помятое платье.

Я натягиваю трусики, прекрасно осознавая, насколько более неловко их натягивать по сравнению с тем, как их снимал Атлас. Я влезаю в платье, но никак не могу застегнуть все застежки сама. Когда я поднимаю глаза, то обнаруживаю, что Атлас пристально смотрит на меня. Мне даже не нужно просить, и он уже передо мной. Его руки ложатся мне на плечи, он разворачивает меня и начинает умело застегивать крючки. Он перебрасывает мои волосы через плечо, и от его прикосновения по моей коже бегут мурашки. Черт бы его побрал.

– Ты говорил с Афродитой сегодня вечером? – Спрашиваю я, съеживаясь от того, как громко звучит мой голос в натянутой тишине комнаты. Как только сексуальный туман рассеялся в моем сознании, я вспомнила, как Афродита коснулась моей щеки.

Руки Атласа задерживаются у меня за спиной, а затем он снова принимается за застежки. – Да, говорил.

Я смотрю на книжную полку, искусно заставленную книгами и несколькими безделушками. Все книги посвящены Богам и мифологическим историям, но безделушки – это те вещи, которые мог бы коллекционировать ребенок: сосновая шишка, замысловато сложенная бумага в форме лебедя, маленькая фигурка Эйфелевой башни. Теперь я чувствую себя неловко из – за того, что мы вторглись в комнату какого – то ребенка. За исключением того, что нет никаких свидетельств того, что здесь сейчас кто – то живет. На самом деле, возникает отчетливое ощущение заброшенности, несмотря на то, что в комнате нет пыли.

– Она прикоснулась ко мне, и сразу после этого был… толчок, чтобы найти тебя. – Тон Атласа деловит, подтверждая, что он замкнулся и вернулся к работе, не обращая внимание на раздражающие эмоции.

Атлас заканчивает застегивать платье и отходит. Когда я оборачиваюсь, он пощипывает переносицу. Он опускает руку, когда я смотрю на него.

– Давай вернемся на вечеринку. – Атлас поправляет и застегивает пиджак, чтобы скрыть отсутствующие пуговицы на рубашке.

Конечно, это именно то, что я хочу сделать. Я поворачиваю голову, чтобы немного ослабить напряжение в плечах, но это ни черта не дает. Боги щелкают пальцем и играют жизнями людей без каких – либо последствий. Черт возьми, вот в чем суть Игр в двух словах. Но чтобы Афродита сделала это… зачем? Какой, блядь, в этом был смысл? Потому что она разозлилась, что ее чемпионка еще ничего не выиграла? Просто чтобы доказать, что она может?

– Пойдем. – Мои слова горчат во рту, а спина ноет. Я держу свою Фурию на крепком поводке, иначе мой секрет станет достоянием общественности. Это сделало бы эту ночь намного хуже.

Я зла на богов за их вмешательство, и я зла и слегка обижена холодным обращением Атласа. Хотя, почему я должна ожидать чего – то другого? Атлас мне не друг. Он соперник. Может быть, мы объединились, чтобы победить Гидру, и да, он помог мне, когда Престон и его засранцы – приятели выбили из меня все дерьмо, но это все.

Я пересекаю комнату быстрыми шагами и распахиваю дверь, но только для того, чтобы она снова захлопнулась. Рука Атласа лежит на поверхности, прямо над моей головой. Я наклоняю голову, чтобы видеть его лицо, но не хочу встречаться с ним взглядом. Это не значит, что я накачала его наркотиками или еще какой – то херней, так что я не знаю, почему он заставляет меня чувствовать, что это моя вина, но я зла на подтекст. Я стою там, ожидая, когда он скажет то, что хочет выплеснуть из своей груди. Он вдыхает, как будто собирается заговорить, но тишина затягивается. Я медленно поворачиваю голову обратно к двери, меня охватывает разочарование.

Атлас отступает назад, увеличивая расстояние между нашими телами, не говоря ни единого слова. Я сжимаю челюсти, давая ему еще секунду, чтобы заговорить. Когда в комнате воцаряется тишина, я распахиваю дверь и выхожу в коридор.

Я жду, когда Атлас возьмет инициативу в свои руки. Ранее моя голова была настолько погружена в похоть, что я понятия не имею, с какой стороны мы пришли, но он, кажется, знает, куда мы направляемся. Гребаная Афродита, кусок дерьма.

Я оставляю некоторое расстояние между нами. Не то чтобы я хотела ходить за ним, как прислуга, но прямо сейчас я не хочу быть к нему так близко. Моя нога может случайно дернуться и врезаться в его член. Хотя меня немного раздражает эта часть его тела, в настоящее время она считается моей любимой частью в целом.

Атлас смотрит на меня через плечо, хмуря брови. Раздражает, что он уже выглядит невозмутимым и собранным. Я знаю, что я в беспорядке, с распущенными волосами и помятым платьем. Не говоря уже о том, что кожа на моей шее раздражена щетиной Атласа. Я моргаю, глядя на него, желая, чтобы мои внутренности были такими же холодными, как мое лицо. Атлас качает головой и смотрит вперед.

Мы почти подходим к одетым в набедренные повязки привратникам, когда я слышу низкий смешок, от которого у меня по коже бегут мурашки.

Натаниэль Роджерс, Верховный жрец Вестников Олимпа, стоит рядом с Лиландом Немеаном. Я думаю, что после первого испытания все прощено. Или, может быть, Лиланд снова пытается снискать расположение Богов. Двое мужчин беседуют перед нишей, но не это привлекает мое внимание. Это Ларк. Она стоит на коленях рядом с Натаниэлем, высоко держа в руках поднос с напитками. Он использует ее как свой личный столик для напитков.

Только тогда я вспоминаю, что видела Ларк раньше, когда на меня впервые напало заклинание похоти или что там, черт возьми, это было. Что, черт возьми, происходит? Ларк выбыла из Игр, и теперь она должна работать на гребаного Верховного Жреца?

– Ты должен ломать их медленно, иначе они сойдут с ума. – Мне не нужно знать, о чем говорит Натаниэль. Ничего хорошего. Глаза Ларк на мгновение встречаются с моими, и паника, которую я вижу в ее взгляде, заставляет меня резко остановиться. Голова Ларк слегка дергается, и ее глаза расширяются.

Моя челюсть сжата так сильно, что у меня ломит зубы. Я передергиваю плечами от острой боли, которая пронзает мою кожу. Я борюсь с собой, чтобы продолжить идти, вопреки всем своим инстинктам. Я киваю Ларк, но это еще не конец. К черту Натаниэля и жрецов. К черту Богов, которые заключили контракт с Ларк, а потом выбросили ее, как мусор, когда она чуть не умерла. Возможно, я уже погрязла в таком количестве проблем, что еще одна меня потопит, но я буду бороться, чтобы держать голову над водой. Я выясню, что происходит с Ларк.

Атлас ждет меня у дверей бального зала, каким – то образом пропустив всю сцену с Натэниелом и Ларк. Он выглядит более рассеянным, чем я когда – либо видела его. Парни в набедренных повязках открывают перед нами двери. Когда мы входим в зал, нас встречают аплодисментами. Постепенно они перерастают в улюлюканье и свист. Афродита и Джейд стоят впереди и в центре, хлопают и смеются от головокружительного восторга при виде нас. Я не отрываю взгляда, даже когда смотрю на толпу. Я не могу позволить им увидеть, сколько ярости кипит в моих венах. Как сильно моя Фурия хочет вырваться на свободу и наказать их всех. Я представляю, как лед течет по моим венам, замораживая гнев и успокаивая огонь моей Фурии. Это не работает.

Откуда, черт возьми, они вообще знают, что произошло? Потом я вспоминаю. Беспилотник.

Престон проталкивается сквозь толпу, потрясая телефоном перед лицом Атласа. – Отличное шоу. Хотя я понимаю, почему ты не хотел, чтобы мы видели все это целиком. Сомневаюсь, что я смог бы оставаться твердым, если бы был проклят трахаться и с этим троллем.

– Да, ну, единственная причина, по которой ты оказался на спине из – за Рен, это то, что она снова нокаутировала тебя, – невозмутимо заявляет Атлас, его лицо такое же бесстрастное, как и мое.

Престон усмехается, убирая телефон. – Я бы больше беспокоился о твоем собственном члене. Такая трущобная киска, что тебе, возможно, захочется сдать анализы, когда мы вернемся в комплекс.

Я обдумываю свои варианты. Я могла бы снова ударить Престона по лицу, но, вероятно, была бы каким – то образом наказана. Как бы мне ни хотелось закричать на всю эту комнату, полную придурков, власть здесь принадлежит им. Не мне.

Как только я собираюсь отойти от Атласа и Престона, толпа расступается перед Аресом. Он протягивает руку, как будто приглашает меня на танец, что странно, потому что здесь нет танцпола. Тем не менее, я вкладываю свою руку в его, бросая на него настороженный взгляд. Он берет меня за руку и ведет в толпу.

– Некоторые Боги – отъявленные неудачники, – заявляет Арес достаточно громко, чтобы все услышали, тем более что они явно наблюдают за нами. – Если ты спросишь меня, это низко – пытаться смутить конкурентов, но я не чувствую себя неуверенно, так что делайте с этим, что хотите.

Я все еще злюсь на Ареса за его предыдущие слова, но этот маленький поступок спасителя искупает его в моих глазах. Что приводит меня в еще большее замешательство, чем в начале этой ночи. Многое из того, что делают Боги, хуево и неправильно, но потом появляются Аид и Арес, которые не кажутся полными гребаными мудаками.

Афродита сердито смотрит на Ареса, а затем на меня, когда до нее доходят его слова. В другом конце комнаты на своем троне восседает Зевс, и я клянусь, он собирается начать метать молнии. Его гнев окутывает его облаком неодобрения и отвращения. На мгновение мне кажется, что он направлен на Афродиту, но затем этот холодный взгляд останавливается на мне. Если раньше я не попадала в поле зрения Зевса, то теперь попадаю. И он не мой фанат.

– Хотя суждения моего сына могут быть поставлены под сомнение, я бы счел это еще одной победой над соперником – чемпионом. – Зевс хихикает, но в его голосе нет ни капли юмора. Костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники своего золотого трона, побелели.

Моя спина выпрямляется, и я вскидываю голову, чтобы посмотреть Зевсу в глаза. Подожди минутку. Его сын? Мое дыхание застревает в груди, когда я забываю дышать. Я громко выдыхаю, и мне становится больно, как будто кто – то только что ткнул меня в бок раскаленной кочергой. Подавив проклятие, я придаю лицу скучающее выражение, желая, чтобы лед покрыл каждый дюйм моего тела, когда я медленно поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Атласа.

Атлас с его золотистой кожей и волосами. Атлас с его божественной внешностью и телосложением. Атлас, который является чемпионом Зевса в этой ужасной Игре.

Он даже не удостаивает меня взглядом, когда наклоняет голову к Зевсу в знак признания. Его гребаный отец.

ГЛАВА 36

Я

вынуждена общаться на вечеринке Богов еще час, прежде чем Билли возвращается в комнату, выглядя слегка пьяным. Он говорит чемпионам, что пора уходить, и нас окружают, как группу заключенных, и переносят обратно в комплекс. Я подавляю желание протопать в свою комнату и хлопнуть дверью. Никто не должен знать, как меня разозлила эта ночь. Особенно Престон, и это вдвойне относится к Атласу.

Как только я подхожу к двери, чьи – то пальцы касаются моей руки. Я резко поворачиваю голову и вижу, что Атлас убирает руку.

– Рен. – Он колеблется, произнеся мое имя, как будто не знает, что сказать. Это не имеет значения. Мне это не особенно интересно. У Атласа было немало возможностей сказать мне, что Зевс – его отец. Но дело не только в этом, потому что, черт возьми, я понимаю, почему об этом не принято говорить. Дело в том, что он обвинил меня в том, что я каким – то образом подставила его сегодня вечером, а затем снова превратился в робота без эмоций после того, как мы занялись сексом.

Я не просила быть в центре внимания Афродиты. И, конечно, может быть, мне понравилось, как он трахнул меня. Это не значит, что я виновата в том, что все это произошло. Мне определенно не нужно думать о том, как ощущался его вес на мне, и о том, как он целовал меня всем своим телом, как будто не мог остановиться и не прижиматься ко мне.

Нет. Я не готова к каким – либо разговорам с ним прямо сейчас. Я отворачиваюсь и захожу в свою комнату, оставляя Атласа в коридоре.

Включив свет в своей комнате, я прислоняюсь к двери. Я не в первый раз задаюсь вопросом, почему моя жизнь стала такой сложной. Все, чего я хочу, это оставаться незамеченной. Помогать своим соседям и защищать их от мудаков – жрецов и стражников. Я не хочу славы. Я не хочу быть частью этих сфальсифицированных Игр. И все же, вот я здесь, меня превращают в персонажа для развлечения масс.

И вишенка на вершине всего этого, я понятия не имею, как мне избавиться от этого проклятого платья.

Подьем. Душ. Столовая. Выполнение этих привычных задач заставляет меня этим утром чувствовать себя так, словно я застряла во временной петле. Я знаю, что мы здесь не так давно, но в этом месте есть какое – то странное чувство. Как будто меня вырвали из моей собственной временной линии и поместили в альтернативную реальность. За исключением того, что я знаю, что это реально, даже несмотря на то, что это похоже на бесконечный кошмар.

Я накладываю на тарелку блинчиков с беконом и беру вазу со свежими фруктами, чтобы сьесть хоть немного здоровой пищи. Я прихожу на завтрак последней. Несмотря на то, что мы потеряли всего трех чемпионов, их отсутствие ощутимо. Особенно Ларк. Нахмурившись, я сажусь на то место, которое она всегда указывала мне занять, и хмурюсь, вспоминая Верховного Жреца прошлой ночью.

Прежде чем я успеваю проглотить половину блина, мое внимание привлекает телевизор. Там еще один ролик о том, как «Подполье» вызывает беспорядки в Гератоне. Стражи порядка арестовали более пятидесяти человек, шесть человек погибли, и за что? Что это дало?

Билли заворачивает за угол, выглядя в своей мантии как с похмелья и очень неряшливо. Его волосы цвета соли с перцем очень торчащие с одной стороны и приглаженные с другой.

– Слушайте внимательно. Мы уже подготовили для вас следующее испытание. Заканчивай свой завтрак, а затем встретимся в тренировочном зале для обсуждения деталей.

Я сдерживаю стон, но несколько других не делают этого. Не знаю, почему я подумала, что у нас может быть перерыв. Перерыв от чего? Мы в самом разгаре этих гребаных Игр. Зачем сбавлять обороты?

Я не отрываю глаз от еды, не желая прямо сейчас заводить какой – либо разговор. Как только мы все выходим в главный тренировочный зал, камеры мигают красным, снимая нас со всех сторон, появляется Билли с горстью конвертов. Я начинаю ненавидеть вид этих дурацких навороченных штуковин.

– У вас есть два часа на подготовку, а затем мы покидаем территорию, – говорит нам Билли, прежде чем выйти из комнаты.

Готовиться к чему? Я не вижу Эстеллы или кого – либо из стилистов, ожидающих нас, чтобы подготовить. Куда мы идем на этот раз? Собираются ли они бросить нас в яму с ядовитыми змеями и посмотреть, кто выживет, получив больше всего укусов? Или, может быть, они привяжут нас ко дну океана и посмотрят, кто дольше проживет без дыхания. В данный момент меня бы уже ничто не удивило.

Я не утруждаю себя ожиданием, пока останусь одна в своей комнате. Я разрываю конверт и вытаскиваю открытку. Текст написан закрученным золотым шрифтом, который переливается на фоне выгоревшего оранжевого цвета бумаги.

Его голову украшает золотая корона, голос благословлен богами. Но он бегает так же быстро, как лань, и его так же сложно поймать. Как Орфей, но хитрый, поймай певца и получи приз.

Я перечитываю это несколько раз, идея крепнет и разрастается по мере того, как я обдумываю слова. Переворачивая конверт, я смотрю на восковую печать, которую проигнорировала, когда вскрывала его. Прижимая воск обратно, я узнаю форму оленьих рогов. Хмуро глядя на бумагу, я пытаюсь соединить точки. Гераклу было поручено поймать золотую лань. Наша задача, если я правильно понимаю, состоит в том, чтобы найти певца, которого трудно загнать в угол.

– Если подумать, то после того, как тебя трахнул сын Зевса, ты не должна выглядеть так, словно собираешься на похороны. – Голос Джейд прерывает мои мысли. Я глубоко вдыхаю, считаю до десяти и подавляю свое раздражение.

– Привееет, он что, выебал тебе мозги? То немногое, что у тебя осталось? – Спрашивает Джейд, хихикая над собственной шуткой. К ее раскатистому смеху присоединяется смех Престона. Я поднимаю голову и обнаруживаю, что все остальные все еще находятся в комнате вместе с нами.

– Мне очень жаль. У меня встроенный фильтр, и я не слышу, когда люди несут полную чушь. – Я указываю на свое ухо, как будто не слышала, что она сказала. Губы Джейд кривятся в усмешке, и она делает шаг ко мне. Она тоже открыла свой конверт, и он сминается в ее пальцах.

– Ты никого не обманешь, притворяясь, что ты выше всего этого. Ты никогда не станешь кем – то большим, чем простым бедняком который умирает от желания возвыситься над своим положением.

Остальные в комнате начали собираться. Джаспер, Грир, Нико и Дрейк стоят позади меня, в то время как Престон и Тайсон стоят позади Джейд. Атлас не двигается, его прищуренные глаза осматривают все, пока он пытается не реагировать.

– Если возвышение означает, что я закончу так же, как ты, я бы предпочла остаться в канаве. Там меньше говна, с которым приходится иметь дело. – Я пыталась не высовываться. Я делала все возможное, чтобы прикусить язык снова и снова, но с меня хватит.

Ничего из этого не было моим выбором. Я не хотела участвовать в этих Играх. Я не просила Афродиту поразить меня своей силой похоти.

Ноздри Джейд раздуваются, она тяжело дышит, но не бросается на меня. Может быть, она слишком часто видела, как я избивала Престона, и не хочет рисковать. Какова бы ни была причина, мне все равно.

Я выхожу из комнаты, не сказав больше ни слова, но не раньше, чем до меня доходят прощальные слова Джейд. – В конце концов, ты получишь то, чего заслуживаешь.