Текст книги "Небесный берег"
Автор книги: Лизз Демаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Посмотрев на часы, Эванжелина решила, что Алана к этому моменту уже должна была обо всем договориться. Она остановилась на пороге, постучала и, дождавшись ответа, вошла в спальню.
Эванжелина не стала даже здороваться и безжизненно сказала:
– Прости, я не могу тебе помочь.
Когда Алана поднялась в комнату дочери, она увидела плачущую Эванжелину, которая сидела на кровати, и слабо улыбающуюся Табию, которая гладила Эванжелину по голове.
Глава 17. Прощание
Всю дорогу Дакота приобнимала Лиару за плечи. Та еле-еле смогла успокоиться и пообещала, что будет держать себя в руках, если ей вдруг снова захочется размозжить кому-то голову, но ничего не могла гарантировать, потому что в прошлый раз она вовсе не желала никому смерти. Дакота улыбалась и продолжала успокаивать Лиару, понимая: она так напугана, что едва соображает.
Наступила глубокая ночь, когда Лиара и Дакота добрались до приюта святой Монифы. Свет был зажжен только в одной комнате, в кухне, если Лиара правильно помнила. Они остановились в нескольких метрах от здания. Лиара крепко сжала юбку. Дакота погладила ее по плечу.
– Они будут в опасности, если я зайду туда, – не своим голосом произнесла Лиара.
– Они и так в опасности, потому что Нэйтан и Айлей уже пришли к ним, – грустно ответила Дакота.
Вместе они направились к входу. Лиара постучала, решив не будить детей звонком.
Дверь тихонько приоткрылась, в щелочку выглянул Айлей. Улыбнулся жене и шепнул:
– Заходите.
Он провел их в кухню. Лиара шла позади, в темноте пытаясь разглядеть прихожую и небольшой коридор и понять, что изменилось за время ее отсутствия. Она щурилась, кусала губы и нервно оглядывалась с ощущением, что кто-то за ней следит. А оказавшись в кухне и увидев воспитательницу Фрайду, она с трудом сдержала крик и слезы.
Фрайда, ошарашенная и вдруг резко замолчавшая, начала вытирать подступившие слезы. Все это время убеждая себя, что готова к встрече с Лиарой, она вдруг осознала: к такому подготовиться невозможно. Они крепко обнялись, цепляясь друг за друга как за последнюю надежду, и обе заплакали.
Нэйтан сидел за столом с чашкой остывшего чая, опустив голову. Смотреть на Лиару и Фрайду оказалось неожиданно больно. Виделись ли они в последний раз или им еще посчастливится когда-нибудь встретиться? За последние пару часов Нэйтан задал себе этот вопрос бессчетное количество раз и все равно не смог ответить. Они бежали из страны, лишь бы остаться в живых, но не имели ни малейшего представления, какая жизнь их ждет за пределами Форты.
Айлей и Дакота взялись за руки. Ничего не сказав, они то и дело поглядывали в окно, будто бы в ожидании военных, полиции или кого-то еще, пострашнее людей в форме. Помогая беженцам уже не первый год, они часто рисковали, часто делали то, чего делать не стоило, но сейчас оба думали, что следует поторопиться. Внутри что-то назойливо скребло и кричало. Четыре трупа, оставленных Лиарой, вряд ли пройдут мимо местных властей, а в худшем случае информация о них дойдет до ушей главнокомандующего Кахира Веласкеса, а следом и до ушей короля Иоганна. Дакота и Айлей не могли долго ждать.
Когда Лиара и Фрайда наконец смогли отпустить друг друга, Фрайда усадила ее за стол и поставила тарелку с ужином, потом предложила Дакоте, но та отказалась, покачав головой.
– Так что с вами случилось? – вновь спросила Фрайда.
Лиара резко положила ложку в тарелку, громкий звон эхом раздался у нее в голове. Она не хотела говорить об этом, вспоминать. Слезы в любой момент вновь могли навернуться, но, взглянув на Дакоту, она мысленно повторила слова, которые та шептала ей. Это помогло успокоиться. После глубокого вдоха Лиара задержала дыхание на несколько секунд и на выдохе ответила:
– Нас пытали два года в каком-то подвале в лесу. Они хотели сделать из нас магов.
Нэйтан не планировал сваливать все объяснения на Лиару, но, когда она заговорила, не посмел прерывать. Слова полились из нее рекой, она говорила, говорила, говорила. Не умолкая.
Все остальные молчали.
Поначалу Лиара была эмоциональной: срывалась на крик, переходила на шепот, сжимала ладони в кулаки, закусывала губы и зажмуривалась, а потом вдруг стала равнодушной. Голос зазвучал монотонно, а горящие яростью и болью глаза остекленели, на них будто бы появилась полупрозрачная пелена. Нэйтан упустил момент, когда из нее исчезли все эмоции. Ее равнодушие выглядело страшнее истерики.
Когда Лиара замолчала, в кухне повисла гробовая тишина.
Они все устали, все хотели спать, но никто не решался сказать об этом первым. Айлей и Дакота убедились, что все делали правильно и им необходимо помогать тем, кто нуждается в помощи. Воспитательница Фрайда ни в чем не убедилась, только поняла, что защитить никого не в силах.
– Я попросила Монику подготовить для вас две комнаты. Они все равно свободны после пропажи четырех детей, – глухо произнесла Фрайда. – Вам всем пора отдохнуть.
Никто не стал спорить, все молча поднялись на второй этаж.
Айлей и Дакота зашли в одну спальню, Лиара и Нэйтан – в соседнюю. Фрайда спустилась обратно в кухню, чтобы все убрать. Время было позднее, но она не хотела спать. Сердце сжалось, когда на пороге дома она увидела мальчика, которого вырастила и которого потеряла. Расслабиться у нее не получилось, и сейчас она старательно мыла посуду, пытаясь забыться.
Несмотря на рассказ Лиары о том, что с ними случилось, Фрайда не до конца верила, словно такие ужасы не могли происходить в стране, где она жила. Словно такие ужасы должны быть чем-то далеким, нереальным, тем, о чем пишут в газетах и судачат, стоя в очереди в магазине.
Она помыла тарелки, убрала их на место. Напряжение во всем теле приносило чуть ли не физическую боль, и Фрайда безжизненно опустилась на стул, тяжело вздохнула и подперла ладонью подбородок. Она знала: скорее всего, больше никогда не увидит Лиару и Нэйтана. А еще: если кто-то узнает об их приходе, скорее всего, ее казнят.
Спустя чуть меньше чем час Фрайда поднялась к себе и легла спать.
Нэйтан бросил небольшую палку, и трехногий пес радостно побежал за ней, высунув язык. Моника хлопнула в ладоши и два раза подпрыгнула, а потом вдруг остановилась и блестящими от счастья глазами взглянула на Нэйтана, потом – на Лиару. Та сидела под высоким деревом с толстой книжкой с картинками, рядом с ней расположились Джойс, Лидия и Ян. Все трое завороженно слушали, как она читает мистический роман «Город Вечной Осени».
Моника хорошо помнила, как раньше Лиара читала им на ночь и как Нэйтан играл с ними на улице в любую погоду. Когда они исчезли, все надеялись – это ненадолго. Моника подумала, что два года – это действительно недолго, в конце концов, они же вернулись.
Пес принес палку в зубах и отдал Нэйтану, который потрепал его по голове и уселся на траву. Моника плюхнулась рядом, и пес улегся ей на колени, виляя хвостом.
– Вы вернулись к нам навсегда? – спросила Моника.
– Нет, скоро мы уедем и больше никогда не вернемся, – ответил Нэйтан.
На пороге показалась Дакота, и Моника непроизвольно улыбнулась ей и помахала рукой, в глубине души надеясь, что ее заберут. Ей было хорошо в приюте святой Монифы, но она, как и все дети, хотела попасть в свою, родную семью. Дакота и Айлей казались ей добрыми и хорошими людьми.
Дакота улыбнулась ей в ответ и снова скрылась в доме.
– Возьмете меня с собой? – не унималась Моника, теребя одну косичку.
– Нет, – отрезал Нэйтан, не заметив, как ее глаза заблестели, но уже не от счастья.
Было позднее утро, все уже позавтракали. Кто-то из детей занимался в библиотеке, кто-то играл в гостиной, кого-то отправили в город за покупками. Дакота, Айлей и Фрайда расположились в кухне. Воспитательница усердно мыла посуду, Айлей убирал оставшуюся еду, а Дакота допивала чай. День выдался солнечный и теплый.
Фрайда нервничала. Она натирала посуду до блеска и совсем не замечала горячей воды, обжигающей руки. Дакота, допив чай, поставила чашку рядом с раковиной, а потом взяла Фрайду за руки и мягко заставила развернуться к себе.
– Давайте я домою все, а вы пока вытирайте.
Улыбнувшись, Дакота взяла полотенце, висевшее на спинке стула, и протянула Фрайде. Та не стала сопротивляться и молча выполнила просьбу. А потом спросила:
– Куда вы их отправите?
Дакота протянула вымытую тарелку ей и как-то странно, неуверенно пожала плечами. Айлей закончил с уборкой и присоединился к Фрайде, взяв еще одно полотенце. Когда Дакота на него взглянула, он незаметно кивнул.
– В Индарру. Думаю, там для них будет безопасней, – спокойно ответила Дакота, и Фрайда с трудом разобрала ее слова за шумом воды.
– Двум детям без магии в Индарре вряд ли будет лучше, – с сомнением произнесла Фрайда.
Дакота вдруг поняла, что у нее нет сил вступать в спор. Они и без того потеряли много времени. Пусть Дакота верила, что и Лиаре, и Нэйтану необходимо попрощаться с той, кто заменила им мать, она все равно хотела поскорее вернуться в Рахту, отправить письмо голубем и начать подготовку к пересечению границы.
– Они уже не дети, – произнес Айлей. – Да и Лиара уже не без магии, – добавил он, когда Фрайда посмотрела на него расстроенно.
– Значит, вы просто позволили им попрощаться с нами? – уточнила Фрайда.
Дакота и Айлей одновременно сказали:
– Да.
– Это несправедливо, – вздохнула Фрайда, хотя уже поняла, что попытаться что-то изменить не просто бессмысленно, а слишком рискованно и опасно.
– В мире вообще мало справедливости, – грубо бросил Айлей.
Ни у кого не нашлось слов, чтобы возразить.
Они закончили убирать кухню. Немного помолчав, Дакота и Айлей уже хотели выйти к детям и сказать Нэйтану и Лиаре, что им пора, как вдруг воспитательница Фрайда резко и громко выпалила:
– Я даю всем детям настойку из тысячелистника и перетертых клыков рыжей лисы[3].
Айлей и Дакота уставились на нее, широко распахнув глаза. Оба, как никто другой, знали, о чем идет речь, потому что сами делали подобные настойки и продавали в своих аптеках. Не часто – когда удавалось достать все ингредиенты, когда градус опасности снижался. Откуда Фрайда знала об этом?..
Дакота быстро вернулась в кухню, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Набрала в грудь побольше воздуха и уже хотела ответить, но слова застряли в горле. О таких вещах говорить было опасно. Она сомневалась, что кто-то их мог подслушать, но осторожность никогда не была лишней.
Первым порывом Айлея было задвинуть шторы на окнах, но он понимал, это глупо, несмотря на то, что дети могли услышать, а потом случайно кому-то проболтаться.
– Тем, кто родился без магии, вреда не будет, а…
– А те, кто наделен ею, никогда об этом не узнают, если поить их каждый день, – закончила Дакота.
Обе женщины ошарашенно смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
– Откуда вы?.. – начала Фрайда, но не закончила.
– А вы? – спросила Дакота, не рискуя ответить первой.
– Я не магичка, если вы об этом, – стушевалась Фрайда и не солгала. – Моя бабушка была магичкой природы и отлично разбиралась в растениях, немного понимала животных. Она научила и меня, и мою мать делать некоторые лекарства на травах и эту настойку. Так, на всякий случай. Я и не думала, что мне пригодится. Просто когда я первый раз столкнулась с магией у детей… когда солдаты забрали одного и сожгли у всех на глазах… мальчику было лет тринадцать, он не сделал ничего плохого. Я не думала, что они действительно убьют его. Вместе с ним убили и мою мать, которая скрывала его. Я думала, его увезут на арену, будут тренировать, но они решили сделать шоу, чтобы люди потом не рисковали лишний раз и доносили друг на друга.
Замолчав, Фрайда вытащила из кармана платок и промокнула им глаза.
У Дакоты не было слов. У Айлея – тоже. Она хотела признаться, что они – маги природы, но не стала рисковать. Фрайда была права: показательные казни проводились, чтобы у людей даже мысли не возникало помочь таким, как они. И пусть воспитательница скрывала детей-магов, это вовсе не значило, что она так же поступит с ними.
– Понимаю. Моя мать рассказала мне о таких настойках, да и мы с мужем владеем несколькими аптеками. Иногда люди обращаются за… специфическими лекарствами, – ограничилась Дакота абстрактным объяснением.
Айлей наблюдал за детьми из окна. Он видел, как Нэйтан и Моника играют с собакой, как Лиара читает детям книгу, как возвращаются из магазина трое мальчишек и как из дома к ним выходят те, кто сидел в библиотеке и гостиной.
Нэйтан обнял Монику, а потом начал щекотать ее. Трехногий пес скакал вокруг них и иногда лаял. Дети, сидевшие рядом с Лиарой, вдруг побежали к ним, а Лиара, закрыв книгу, поднялась и тоже направилась к Нэйтану. Все выглядели счастливыми или, по крайней мере, спокойными. Спокойствие иногда важнее счастья. Айлей краем уха прислушался к молчанию Дакоты и Фрайды. Он был благодарен Дакоте, что она не стала раскрывать их секрет незнакомой женщине.
На горизонте появились две фигуры в темной одежде. Айлей невольно напрягся. Издалека он не мог разобрать, кто это, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего ждать от них не нужно.
Когда две фигуры приблизились к воротам приюта, Айлей разглядел военную форму. В руках один из них держал какие-то бумаги.
Он сжал кулаки, а потом быстро вылетел из дома, оставив удивленных Дакоту и Фрайду. Женщины подбежали к окну. Фрайда охнула, прикрыв рот рукой. Дакота выпрямила спину и медленно направилась к выходу, держа голову высоко поднятой.
Маленькая Лидия, ей недавно исполнилось семь, бежала за псом. Она услышала громкий крик Айлея и, не останавливаясь, обернулась, а потом в кого-то сильно врезалась и упала на землю, пискнув. Над ней возвышался высокий хмурый мужчина с овальным лицом, темными жесткими волосами и злостью во взгляде.
Лиара сначала остолбенела, но потом по инерции побежала к Лидии, ничего и никого не видя перед собой. Подхватила девочку на руки и попятилась, пока не столкнулась с кем-то спиной: рядом стоял Айлей.
– Извините, Лидия не специально, – выпалила Лиара.
Лидия обняла Лиару за шею и испуганно кивнула. Айлей положил руку на плечо Лиаре и спросил:
– Господа, что-то случилось? Вы пугаете детей.
Лиара дернулась от прикосновения Айлея.
Солдат, державший небольшую стопку бумаг, протянул ее Айлею со словами:
– Если увидите этих людей, немедленно сообщите в полицию. И будьте осторожны, они очень опасны. Все пятеро.
Айлей забрал бумаги и взглянул на верхнюю, где был отпечатан портрет парня с красно-рыжими волосами, острыми скулами и взбешенными зелеными глазами. Лицо показалось ему смутно знакомым, но он не мог вспомнить, где же видел его.
– И пусть девчонка будет аккуратней, – раздраженно бросил второй солдат, когда они уже уходили.
Лиара отпустила Лидию, которая не отходила от нее ни на шаг и обняла за талию. Солдаты действительно напугали детей, и те убежали со двора: кто-то в дом, кто-то крутился у входа рядом с серьезной и холодной Дакотой и напуганной Фрайдой.
– Идем, – шепнула Лиара и, взяв Лидию за руку, повела к остальным.
Она сама побледнела и шла на негнущихся ногах. Усилившееся сердцебиение сводило с ума, она не слышала ни пения птиц, ни как Дакота что-то говорит. Лиара видела, как открывается рот Дакоты, но не разбирала слов, и вдруг поняла, что готова в любой момент расплакаться навзрыд. Первородный страх сковал все внутри. Что бы она делала, если бы военные пришли за ней и Нэйтаном? Кто бы защитил их снова? Один Айлей не справился бы, а Дакоту и Фрайду солдаты уложили бы с одного удара.
Дакота посмотрела на Лиару. Лиара посмотрела на Дакоту. Обе думали об одном и том же. Обе облегченно выдохнули, когда солдаты скрылись за горизонтом.
Оказавшись в гостиной, Айлей выложил на столе пять портретов, которые передали военные. Двоих они с Дакотой моментально узнали.
Переглянувшись и взявшись за руки, они решили, что времени больше терять нельзя. Лиара и Нэйтан стояли рядом с ними и внимательно рассматривали портреты, не имея ни малейшего понятия, кто все эти люди. Сначала решили, что все пятеро – такие же сбежавшие пленники лаборатории, но они никогда не видели их в подземельях особняка. Потом промелькнула мысль: таких лабораторий в стране может быть больше одной и есть шанс, что в другой тоже произошел какой-то взрыв.
Лиара положила голову на плечо Нэйтану. Нэйтан приобнял Лиару за талию, и она только прикрыла глаза, не дергаясь и не напрягаясь от его прикосновений. Он не мог ей навредить – эта установка жила в ее голове не первый год.
– Идите прощаться со всеми. Максимум через два часа мы должны отсюда уехать, – отчеканил Айлей.
Дом тридцать четыре на улице Столлехен не особо выделялся среди других таких же белых двух-, трех– или четырехэтажных домов, разве только занавески были задвинуты большую часть времени. Мужчина, купивший этот дом девять лет назад, жил здесь один, и несколько раз в неделю к нему приходила горничная. Женщина предлагала появляться чаще или поселиться у него, но мужчина отказывался, при этом платил ей столько, как если бы она жила с ним и работала на полную ставку. Горничной не на что было жаловаться, но порой ей хотелось более интересной, бурной жизни, сплетен на кухне про хозяев, частых походов за продуктами и общения с госпожой. Но ее госпожа уже девять лет находилась в психиатрической лечебнице в городе Лиах.
Элиса Пини взяла под руку мужа. Они стояли около дома номер тридцать четыре на улице Столлехен. По всей улице прятались вооруженные солдаты армии Форты, которых отправил главнокомандующий Кахир Веласкес. Ирмтон Пини сжал руку жены. Вдвоем они направились к входу.
Сзади послышался шорох, чьи-то шаги. Двое солдат следовали за ними по пятам на случай, если понадобится помощь или потребуется применить оружие. В дамской сумочке Элисы лежал маленький револьвер, некогда подаренный мужем. У самого Ирмтона Пини на поясе висела кобура с пистолетом.
Они позвонили в дверь.
Женщина в возрасте, одетая в черное платье с белым фартуком, появилась на пороге, удивленная, если не сказать ошарашенная. Она осмотрела нежданных гостей и сделала шаг назад, но с прохода не отошла.
– Вы к мистеру Фрейру? – испуганно спросила горничная.
Гостей в доме Фрейров не было уже лет десять.
– Да, мэм, мы к вашему хозяину. К сожалению, у нас не было возможности предупредить его, – вежливо заговорил Ирмтон Пини.
– Мы были бы крайне благодарны вам, мэм, если бы вы сообщили уважаемому милорду, что мистер и миссис Ирмтон Пини прибыли. Он ведь дома? – продолжила Элиса со слащавой улыбкой на лице.
Ее светлая кожа и румяные щеки вызывали у горничной отвращение. Женщина зло смотрела на Элису и четко осознавала, что накатывающая тошнота ей не кажется. Горничная сделала книксен и произнесла:
– Я сейчас предупрежу господина. Вы можете пока пройти в гостиную.
Ирмтон и Элиса Пини расположились в просторной комнате на диване. Им не подали ни чая, ни кофе, даже ничего не предложили. Горничная сразу поднялась наверх в одну из четырех используемых комнат – библиотеку, где ее господин проводил практически все время. Зачастую он там завтракал, обедал и ужинал, пил чай, а иногда даже ночевал. Помимо библиотеки и гостиной, в доме использовались еще кухня и спальня господина. Остальные комнаты были закрыты.
Мистер Фрейр спустился через девятнадцать минут – Ирмтон Пини то и дело смотрел на часы и в какой-то момент даже перестал убирать их в карман.
Перед четой Пини предстал пожилой мужчина, на вид ему было лет шестьдесят, но по документам – всего сорок один. Ни Ирмтон, ни Элиса ничем не выдали своего удивления. Мистер Фрейр оглядел их равнодушным взглядом и без приветствия сел напротив в кресло. Стоять ему, как понял Ирмтон, было тяжеловато.
– Чем обязан такой чести? – сухо спросил мистер Фрейр.
Ирмтон Пини хотел вскочить и накричать, но жена мягко сжала его ладонь.
– Мистер Фрейр… Эрвин… могу я обращаться к вам так? Нам нужна ваша помощь. Королю нужна ваша помощь, – проговорила Элиса добродушно, чуть ли не ласково, но ее муж хорошо улавливал нотки раздражения.
Она всегда была отличной лгуньей и умела прекрасно прятать эмоции. Того требовал высший свет.
– Помощь какого рода вам нужна? – Мистер Эрвин Фрейр поднял на них взгляд.
Карие глаза источали усталость, но после слов Элисы в них мелькнул странный огонек. Злость вперемешку с заинтересованностью зародились внутри, и мистер Фрейр, сжав подлокотники кресла, выпрямился.
– Как вам известно, ваша дочь – магичка, которую вы с вашей уважаемой женой миссис Фрейр отдали моему мужу. Хочу заметить, что такое решение, каким бы тяжелым ни оказалось, было абсолютно верным, ведь Эванжелина Фрейр – особо опасная преступница, сбежавшая с арены «Небесный берег». Думаю, вы уже слышали о побеге пятерых магов, Эрвин. Мы думаем, что она вместе со своими сообщниками может появиться на пороге вашего дома.
Элиса с каждым словом вдохновлялась своей речью все сильнее. Она даже встала и сделала небольшой круг по гостиной, а после вернулась на диван.
Мистер Фрейр хмурился, следил за Элисой, но молчал.
– Нам нужно, чтобы вы сообщили мне, моему мужу или главнокомандующему армией Форты фельдмаршалу Кахиру Веласкесу, когда они прибудут к вам. Дело в том, что выставлять военных очень опасно. Они не дураки, раз смогли сбежать из-под тщательного наблюдения мистера Пини, ведь мой муж делает все возможное, чтобы маги оставались на территории «Небесного берега» и никому не вредили. Вам нужно будет их задержать у себя дома, пока не прибудут военные. Вы согласны, Эрвин?
Когда Элиса замолчала, в гостиной повисло неловкое и напряженное молчание. Горничная пришла с подносом, на котором стояли три чашки с черным чаем, поставила на небольшой столик и вышла.
– У меня есть выбор? – сказал мистер Фрейр очень неохотно, будто бы каждое слово приносило невыносимую боль.
– Нет, – отрезал Ирмтон Пини.
Он не был таким терпеливым, как его жена, не отличался вежливостью и мягкостью, а привык все говорить напрямик, если речь не шла об аудиенции у короля Иоганна.
Мистер Фрейр вдохнул. И выдохнул:
– Хорошо.
Ирмтон Пини опешил. Он не ожидал такого быстрого согласия. Он вообще не ожидал согласия, увидев хмурого и нелюдимого мужчину.
– Если это все, то я прошу вас покинуть мой дом. – Эрвин Фрейр поднялся с кресла и указал на выход.
Ирмтон вновь хотел вступить в полемику, чувствуя острое желание выйти на открытый конфликт. Сдержанная Элиса вновь сжала его руку. Они тоже встали.
– Спасибо за теплый прием, – улыбнулась Элиса. – И приносим извинения за беспокойство.
Когда они ушли, мистер Эрвин Фрейр, отец Эванжелины, еще долго сидел в том кресле и смотрел на три нетронутые чашки с остывшим чаем. Он думал о том, что его дочь наконец-то оказалась на свободе, пусть и не с его помощью – за девять лет он так ничего и не придумал, а его дорогая любимая жена Сария медленно умирала в лечебнице для психически больных, накачанная транквилизаторами по его вине.
Когда Сария Фрейр позвала в их дом владельца арены, который только что покинул его новое жилище со своей мерзкой, лживой женой, Эрвин Фрейр потерял всю семью.
Он подошел к окну, проводил взглядом пару прохожих, огляделся, не заметил ни одного солдата и облегченно выдохнул. Если его дочь действительно придет к нему, то он должен быть уверен в ее безопасности. Но он сильно сомневался, что его милая Эванжелина решится навестить своего старика, ведь в ее попадании на арену была вина не только Сарии.
Мистер Эрвин Фрейр задвинул шторы гостиной.
Глава 18. Неправильный выбор
В холле первого этажа собралась большая толпа. Эванжелина была уверена, что мало кто из Ворон знает об их присутствии, но, как сказала Бильяна, слухи пробираются в сознание людей быстрее, чем воздух. Эванжелина тогда хихикнула и не поверила, но, увидев столько Ворон, пришедших их проводить, почувствовала шок.
Они с Бильяной стояли ближе к выходу и ждали Алану. Вместо нее к ним подошла Табия и взяла Эванжелину за руку. Эванжелина присела перед ней.
– Ты в порядке? Уверена, что тебе можно выходить сюда? – обеспокоенно спросила она.
Табия уверенно закивала:
– Конечно, можно. Тем более я не могла не проводить тебя. Кто знает, увидимся ли мы когда-нибудь еще раз? Ты стала моей самой близкой подругой.
Они крепко обнялись. Эванжелина не хотела ее отпускать, прижимала к себе, положив одну руку на затылок, будто успокаивая. Только успокаивать нужно было не Табию, а Эванжелину, и Табия, поняв это, продолжила:
– У тебя и твоих друзей все обязательно будет хорошо. Вы доберетесь до безопасного места и будете жить так, как хотите. Напиши мне письмо, как только сможешь, и отправь голубем. Так его никто не сможет отследить, – со спокойной радостью говорила Табия, не выпуская Эванжелину из объятий.
Ей было хорошо рядом с ней. Эванжелину она стала считать не только подругой, но и названной сестрой, только вслух постеснялась сказать.
– Конечно, напишу. Как же иначе? – с трудом сдерживая слезы, ответила Эванжелина. – Ты тоже стала моей самой близкой подругой.
– А как же Джодера? – удивилась Табия, немного смущаясь, и аккуратно отодвинула от себя Эванжелину, чтобы посмотреть ей в глаза.
Эванжелина заулыбалась:
– Мы ей ничего не скажем.
И они обе рассмеялись. Эванжелина – глотая слезы, Табия – радостно.
Бильяна наблюдала за ними, прислонившись плечом к стене.
Герсий стоял в стороне со скрещенными на груди руками и надеялся, что его никто не замечает. Как только он начинал думать, что свыкся с чужими жизнями, проникающими под кожу, голова снова начинала раскалываться и боль становилась невыносимой, напоминая: он не имеет права забывать. В такие моменты у Герсия не всегда получалось дышать.
Он сжимал собственные плечи и рассматривал пол из разноцветной узорчатой плитки. Улавливал радость и грусть, улавливал тоску Эванжелины и надежду Табии, спокойствие Бильяны, раздражение Эверлинга, возбуждение Джейлея и Джодеры, заинтересованность Маркэля и отстраненность Этель. Улавливал десятки других эмоций людей, чьи имена он не знал, и каждая захватывала сознание.
Не всегда удавалось понять, чьи чувства были более разрушительными. Он в равной степени хотел сбежать и от своих, и от чужих. Абсолютная безэмоциональность привлекала отсутствием боли и внезапных вспышек, затуманивающих разум. Будь он хладнокровным, жизнь сложилась бы иначе. И внутренний стержень не был бы настолько поломанным.
Пытаясь сконцентрироваться на своем дыхании, Герсий не сразу заметил паренька лет пятнадцати, который налетел на него, чуть не сбил с ног и, быстро извинившись, побежал к коридору, ведущему в кухню. Он не успел ничего сказать, только уставился на него, а потом на пустое место, где секунду назад маячил подросток. Затылок прострелила привычная тупая боль, Герсий закрыл глаза, прислонившись головой к стене.
Вдох-выдох.
Кто-то коснулся его плеча, и первым порывом было резко смахнуть чужую ладонь, лишь бы остаться хоть ненадолго одному, хотя бы мысленно. Герсий открыл глаза.
Эверлинг молча смотрел на него и вряд ли собирался начинать диалог. Герсий остановил внимание на его зеленых глазах, сосредоточился на зрачках и упорно старался игнорировать внутреннее состояние Эверлинга, напоминающее хаос. Беспорядочные всплески агрессии, нервозности и ненависти вперемешку с едва уловимыми огоньками тепла – Герсий привык к беспорядку, творившемуся в голове Эверлинга, но иногда терпеть его становилось невыносимо.
– Скоро мы отсюда уйдем, – сказал Эверлинг непривычно мирно.
Вопреки спокойному голосу, Герсий знал, что Эверлинг далек от спокойствия.
Кто-то из Ворон вышел на улицу, кто-то прощался с Эванжелиной, Джейлеем и Джодерой. К Герсию и Эверлингу почти никто не подходил, кроме парочки самых отважных и улыбчивых, кто-то даже полез с ними обниматься. Эверлинг послал их к демонам.
По лестнице спустилась Алана, и Герсий среди всего шума – ему так показалось – услышал стук ее каблуков. Она удивленно взглянула на Табию, которая ни на шаг не отходила от Эванжелины, о чем-то говорила с Бильяной и смеялась. Алана хлопнула несколько раз в ладоши.
В холле воцарилась тишина, только Джейлей и Маркэль над чем-то посмеивались, но и они вскоре успокоились.
– Что за собрание? – холодно спросила Алана.
– Они, конечно, те еще придурки, но все же помогли нам, – усмехнувшись, ответил Маркэль и хлопнул Джейлея по плечу, а второй рукой приобнял Джодеру. – А с этими двумя вообще не соскучишься!
Алана закатила глаза. Этель, стоящая рядом с Маркэлем, тоже, но от глаз Аланы не укрылось, что она с трудом сдерживает улыбку. Немного удивившись такому количеству людей, она направилась к Эванжелине и махнула рукой Эверлингу и Герсию, которые кивнули в сторону выхода. Алана и сама с радостью бы вышла на свежий воздух, в зале оказалось слишком душно, но ее дочь – она была уверена – непременно последовала бы за ней. А с ее здоровьем лучше не рисковать лишний раз.
Из небольшой сумочки Эванжелина вытащила плюшевую птичку с наполовину оторванным крылом и протянула ее Табии.
– Сохранишь ее для меня, ладно? Когда мы в следующий раз встретимся…
– Я верну ее тебе с вылеченным крылом! – воскликнула Табия, прижав игрушку к себе.
Эванжелина застыла на несколько секунд, быстро тряхнула головой и выдохнула:
– Разумеется. Буду тебе очень благодарна, если ты сможешь ее вылечить.
Алана молча наблюдала за ними, сжимая небольшой клочок бумаги. Она не знала точно, стоит ли отдавать его Эванжелине, в конце концов, никто ее не просил об этом, да и условия их сделки не были выполнены до конца. Но Алана, отчего-то вспомнившая о том, что не всегда была железной, непробиваемой стеной, совершила акт доброй воли. Последний раз она совершила безвозмездное добро шестнадцать лет назад. Тогда Алана шпионила для короля Иоганна в маленькой, всеми забытой стране, которая впоследствии поддалась влиянию Форты.
Они с Эванжелиной столкнулись взглядами, и Алана видела, как она хотела смеяться и плакать. Эванжелина никогда не смогла бы стать Алане подругой, они такие разные, такие непохожие, и Алана, смотря на нее, повторяла себе снова и снова: они должны разойтись и больше никогда не встречаться. Так обеим будет лучше.
Алана протянула мятый клочок бумаги.
– Спасибо, целительница, – мягче, чем хотелось, произнесла Алана.
– Я не целительница, – непривычно огрызнулась Эванжелина, но сразу же захотела извиниться.
Алана прервала ее жестом.
Единственный глаз сверкал неподдельной заинтересованностью. Алана взяла Эванжелину за руку и вложила записку сама.
– Но могла бы ей стать.
Эванжелина нахмурилась и недоверчиво раскрыла бумажку: на ней кривым почерком был написан адрес «улица Столлехен, дом 34». Эванжелина этого адреса не знала и уже хотела сообщить Алане, что вероятно та что-то перепутала, как Алана ответила на незаданный вопрос сама:
