Текст книги "Небесный берег"
Автор книги: Лизз Демаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
– Что она подарила вам? – первым нарушил тишину Герсий.
Он никогда не отличался особым любопытством, но, когда двух его подруг чуть ли не распирало от счастья, не мог остаться равнодушным.
– Платья, – пожала плечами Эванжелина. – Те, которые мы мерили в первый день.
Она тоже радостно улыбалась и шла легкой припрыжкой, но едва они свернули с улицы, на которой жила Селестина, сразу же притихла, как и все остальные. Ночные патрули полицейских скоро должны смениться дневными, и главной задачей было не наткнуться ни на одного из солдат.
После ночи оставался небольшой туман. Утренняя прохлада казалась приятной и словно предлагала вернуться в дом, чтобы поспать еще пару часов. Джейлей сверился с картой.
– Пешком идти около часа, – сказал он.
– Да, Селестина говорила об этом, – подтвердила Джодера, наконец отлипнув от подарков. – Примерно час, если совсем медленно, то полтора.
– А если быстро, то минут за сорок должны управиться, – продолжил Джейлей.
– А если бегом, то за полчаса точно доберемся, – вклинился Эверлинг.
– Только давайте мы не будем бежать, – возразила Эванжелина.
– А ты что скажешь? – обратился Эверлинг к Герсию.
Тот пожал плечами:
– Согласен с Эвой. Мы можем ускориться, но переходить на бег не стоит. Во-первых, привлечем ненужное внимание. Во-вторых, устанем. В-третьих, Селестина рекомендовала не перенапрягаться.
Повисло неловкое молчание, после которого Эверлинг хотел что-то ответить, но прикусил язык, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Слова Селестины не шли у него из головы, и ему требовалось несколько минут, чтобы просто подумать и точно решить: никаких чувств он не испытывает. Он тряхнул головой и, обойдя Эванжелину, подошел к Джейлею.
– Тогда просто быстро идем, никаких остановок не делаем, если только кому-то не станет плохо, – заглянув в карту, произнес Эверлинг.
Все с ним согласились.
Никаких объявлений по городу не висело, а это значило, что король Иоганн либо не хотел поднимать панику в Партуме, либо Ирмтон Пини еще не сообщил королю о побеге. Оба варианта были им только на руку. Слухи слухами, и они расползались всегда быстро, но пока не появились официальные новости, аристократы не начнут поднимать шум, а обычным жителям, никогда не бывавшим на арене, маги-бойцы, сражающиеся на потеху знати, казались чем-то далеким и нереальным.
Они повернули налево, обошли жилой дом и резко вернулись обратно, заметив двух полицейских. Эванжелина непроизвольно закрыла рот ладонью, Герсий быстро выдохнул, а Джейлей и Джодера, как по команде, закрыли глаза. Эверлинг осторожно выглянул из-за дома: полицейские даже не думали поворачиваться в их направлении.
Эверлинг указал в обратную сторону, взял карту и сам повел в обход.
По дороге они наткнулись на еще один патруль, заметили у солдат небольшую стопку бумаг. Эверлингу показалось, что среди бумаг были портреты, но чьи – разобрать было невозможно. Джейлей дернул Эверлинга за рукав в немом вопросе. Эверлинг пожал плечами.
Утро еще было раннее, а полицейские тоже люди, и так же хотели спать, хотели вернуться домой к своим семьям.
На середине пути они заметили солдата в военной форме и четырех полицейских. Большинство полицейских тоже были солдатами, все они проходили одну подготовку. Различались только обязанности.
Солдат выглядел обеспокоенным и что-то очень быстро говорил полицейским.
Им удалось проскользнуть незамеченными, но они услышали обрывки фраз «поймать», «как можно быстрее», «гражданские не должны знать» и сразу поняли, о ком шла речь. Портреты у тех полицейских изображали их, решил Эверлинг: другой вариант слишком не вязался с происходящим.
Шли они молча. Партум просыпался, ранние пташки открывали магазины, другие выходили на работу, за продуктами или на завтрак. Эванжелина украдкой глянула на пожилого мужчину, открывающего дверь небольшого ателье, и подумала, что тоже с радостью бы шила красивые наряды. А потом поспешила за Эверлингом и остальными, отогнав все ненужные мысли прочь.
Все сразу поняли, когда оказались на территории банды Воро́н. Местность вокруг вмиг изменилась. Вывесок практически не было, а если и были, то темные, непонятные, и слов не разобрать. Все люди были одеты в черное и искоса внимательно наблюдали за незваными гостями, которые сбавили шаг, озираясь.
Царила тишина, которую обычно называли мертвой. Ни шагов, ни человеческой речи, ни любых других звуков, напоминающих о том, что здесь еще оставалась жизнь. Воро́ны вели себя так, словно этот город принадлежал им одним, а не королю Иоганну и верхушке армии.
Джейлей и Джодера взялись за руки. Герсий приобнял Эванжелину за плечи. Эверлинг шел впереди.
В конце улицы они заметили высокую фигуру, кажется, мужчины, который стремительно направлялся к ним. Мужчина остановился в паре метров от Эверлинга и снял капюшон. Суровое лицо со шрамом в области глаза заставило Эванжелину сделать шаг назад. Джодера стиснула руку брата. Герсий ближе притянул к себе Эванжелину.
Эверлинг, нахмурившись, шагнул вперед и был готов в любой момент напасть на незнакомца.
– Зачем пожаловали? – без прелюдий начал мужчина.
На вид он был раза в два больше Эверлинга, и все молча надеялись, чтобы он не оказался магом, сумевшим скрыться от короля Иоганна и Ирмтона Пини.
– Нам нужна Алана, – так же без прелюдий ответил Эверлинг.
Он пытался казаться расслабленным, но голос звенел от напряжения.
– Я спросил, зачем вы здесь? – не унимался мужчина.
Он потянулся к висевшему на поясе клинку, и Эверлинг молниеносно взмахнул рукой, где-то внутри чувствуя, как течет кровь незнакомца. Пальцы знакомо закололо, и Эверлинг с трудом сдержал рвущуюся наружу усмешку.
– А я сказал, что нам нужна Алана, – сквозь сжатые зубы процедил Эверлинг и заставил мужчину убрать руку от клинка.
Мужчина выпучил на него глаза не в состоянии вымолвить ни слова. Селестина упоминала, что в их банде было несколько скрывавшихся магов, но не факт, что об этом знали все. Мужчина сделал глубокий вдох, сдвинул брови к переносице, прищурился.
– Линг, не надо, прошу, – выпалила Эванжелина и решилась подойти к Эверлингу.
Тот опустил руку, и мужчина тут же обнажил клинок, но нападать не стал. Обстановка накалялась. К незнакомцу подошли еще трое таких же больших мужчин, готовых завязать драку из-за косо брошенного взгляда, и двое парнишек поменьше.
Эванжелина аккуратно коснулась плеча Эверлинга и насторожено осмотрела всех подошедших: каждый был готов к драке.
Сзади послышались шаги, и, обернувшись, Эванжелина заметила двоих человек в форме. Она услышала, как Герсий шаркнул ногой, развернулся и что-то сказал Джодере и Джейлею, но что именно, не разобрала.
Прежде чем двое мужчин накинулись на Эверлинга, он вскинул обе руки. Одного мужчину откинуло в сторону, второй рухнул на колени, схватившись за грудь. Эверлинг не думал, он просто знал, что обязан защитить тех, кто ему дорог. Кто-то сразу же схватился за оружие и ринулся на Эверлинга, кто-то просто принял боевую стойку.
Джейлей бросился на того, кто решил напасть на Эверлинга сбоку, и со всей силы врезал ему по лицу. Завязалась драка.
Один из полицейских схватил Джодеру и поставил на колени. Эверлинг, ударив кулаком по лицу нападающего, резко развернулся и атаковал полицейского. Все произошло мгновенно. Герсий взял под контроль двоих и заставил их не вмешиваться. Эванжелина бросилась к Эверлингу в попытке его остановить, потому что поняла, что́ он собирается сделать. Эверлинг, смотря на того, кто схватил Джодеру, направил на него руку и сжал в кулак. Медленно. Полицейский упал замертво. Эванжелина вскрикнула. Джодера вскочила и отбежала на несколько метров, прижав руки к груди.
Джейлей отлетел в сторону после удара в челюсть, сплюнул кровь и быстро поднялся. Герсий рвано выдохнул и шагнул назад. Чужие чувства вдруг резко ворвались в сознание, вновь подчиняя себе. Он зажмурился.
Эверлинг бросил злой взгляд на второго полицейского. Эванжелина схватила его за руку, но опоздала. Эверлинг убил и его. Герсий отшатнулся к стене дома, услышав грохот упавшего мертвого тела. Все остальные звуки отошли на второй план, затихли. Те двое, кого он контролировал, очнулись.
Потасовка была короткой, но накал почувствовали все. Больше всего на свете Герсию сейчас хотелось уйти.
– Прекратите! – раздался яростный возглас.
Из тени вышла низкого роста девушка в черном плаще с капюшоном. Нападавшие мужчины быстро попятились. Девушка глянула на трупы и раздраженно поджала губы.
– А вы, – она обратилась к Эверлингу, но имела в виду и остальных, – следуйте за мной. Возражения не принимаются, – отрезала она и резко развернулась.
Герсий расслабленно опустил плечи и медленно поплелся следом. Джодера и Джейлей поспешили за ним. Последними с места сдвинулись Эверлинг и Эванжелина. Он был неимоверно зол, а она радовалась, что Эверлинг не успел отправить на тот свет всех.
Сзади у девушки свисал большой капюшон, а широкие рукава напоминали сложенные крылья. Она была на вид очень маленькой, и Герсий подумал, что ей лет пятнадцать, не больше. Но от нее исходила какая-то чудовищная уверенность и в ней чувствовалась сила.
Вела их девушка узкими проулками, в которых не было ни единого фонаря. Несмотря на наступивший день и взошедшее солнце, разглядеть названия улиц и номера домов было очень сложно.
Узкие неудобные проулки сменились широкой мощеной улицей. Девушка остановилась около обычного жилого дома из серо-коричневого камня и указала на черную деревянную дверь.
– Госпожа Алана здесь.
Она с легкостью открыла дверь, зашла внутрь и жестом позвала за собой.
Все зашли в неосвещенное здание. Послышался шорох и чьи-то легкие шаги, но никто к ним не вышел. Девушка свернула вправо. Они осмотрели помещение изнутри: широкая лестница с не вписывающимся в интерьер красным ковром вела наверх. С правой и левой стороны располагались черные деревянные двери, почти такие же, как и снаружи, только с более изящными резными ручками. Девушка постучалась в правую дверь и, дождавшись уверенного и звонкого «войдите», открыла ее. Застыла на пороге, молча приглашая гостей пройти в кабинет.
По левую сторону от входа стояли ровные стеллажи с полками: на двух верхних полках корешок к корешку стояли книги, чуть ниже – папки с жесткими обложками, а внизу ящики были закрыты резными деревянными дверьми. Справа на стене висела огромная картина, рядом с которой располагался деревянный мини-бар в виде контрабаса. В верхней части в небольшом углублении стояла пара бокалов, а ниже, в специальных полукруглых выемках, лежали бутылки с вином.
В середине друг напротив друга стояли два дивана одинакового бирюзового цвета, на вид очень мягких. Между ними расположился низкий прямоугольный столик с парой царапин.
У окна напротив двери стоял еще один стол, за которым сидела женщина. Из-за яркого непривычного освещения пришлось сощуриться, но спустя несколько секунд удалось разглядеть ее бледную. Женщина совершенно не обращала на них внимания. Она вскинула ладонь, давая понять, что им следует подождать, пока она закончит. Тонкими пальцами она перелистнула страницу, прикусила красные губы и нахмурилась.
Джодере женщина показалась ужасно красивой, особенно ее прямые блестящие волосы иссиня-черного оттенка. Даже черная повязка, закрывающая левый глаз и проходящая через все лицо не делала женщину менее красивой. Джодера затаила дыхание и, как заколдованная, смотрела на нее.
Девушка, проводившая их сюда, беззвучно закрыла дверь и осталась стоять у входа.
– Спасибо, Этель, – быстро поблагодарила женщина и закрыла папку с документами.
Единственный глаз она подняла на них, прищурилась и усмехнулась.
Если Этель, девушка, стоящая у входа, излучала силу и уверенность, то женщина, сидевшая за столом, всем своим видом показывала, кто здесь королева. Вокруг все могло происходить только так, как скажет она. Герсию хватило одной секунды, чтобы понять – с ней лучше не шутить и не играть. Селестина сказала, что они догадаются, по какой причине ее называли Вороньим глазом, когда увидят Алану. Они догадались.
Алана Ренавана выпрямила спину и скрестила руки на груди. Задержала взгляд на Эванжелине, которая внимательно рассматривала висевшую на стене карту Форты и не замечала повышенного внимания Аланы.
– Значит, вы сбежавшие с арены маги-бойцы, знакомые с Селестиной, и это именно она вас направила ко мне. И вы выжгли себе клейма. Я все правильно сказала? – деловито поинтересовалась Алана, сцепив руки в замок около лица.
Никто не смел отвечать ей первым, даже Эверлинг напряженно молчал. Алана тем временем встала, отодвинув со скрипом стул. На черном кителе блестели серебряные пуговицы. Она вышла к ним, села на стол и закинула ногу на ногу, смотря на всех свысока.
– Будем играть в молчанку? – Алана подняла одну бровь. – Вы пришли сюда за чем-то конкретным, но боитесь даже рта раскрыть? Тогда проваливайте, я не работаю с трусами! – Ее звонкий, жесткий голос эхом разносился по кабинету.
Этель, по-прежнему неподвижно стоящая у входа, хихикнула.
Эверлинг взбесился.
– Да кто ты такая, чтобы так говорить с нами? Я могу тебя прибить одним взмахом руки, и ты не выглядишь набитой дурой, чтобы не понимать этого! – Когда он так злился, то начинал рычать зверем.
Алана в ответ только хмыкнула.
А потом ловко соскочила со стола и в два шага пересекла расстояние между ней и Эверлингом, который, сделав шаг назад, замахнулся кулаком. Эванжелина окрикнула его по имени, и он замер. Алана ударила коленом между ног. Эверлинг согнулся пополам, прорычав что-то неразборчивое. Алана схватила его за ворот и нагнулась.
– Послушай меня, мальчик. Если мне будет угодно, тебя четвертуют прямо на главной площади столицы, и никто никогда не узнает, что это моя вина. Ты думаешь, раз ты маг крови, раз эти придурки из знати прозвали тебя Кровавым Императором, значит, ты можешь все? Открою тебе большой секрет: ты бесконечно слаб. И, чтобы победить меня, тебе недостаточно просто взмахнуть рукой.
Джейлей подумал, что от одного тирана они добровольно пришли к другому. Джодера сглотнула подступивший к горлу ком.
Герсий сжал пальцы на шее Аланы и сказал:
– Еще одно движение, и ты будешь подчиняться мне.
Алана на него даже не посмотрела.
Эванжелина нервно сжала руки в кулаки.
– Не буду, – уже спокойнее ответила Алана. – Пока я не посмотрю тебе в глаза, ты ничего мне не сделаешь, верно?
Герсий молчал. Он был вынужден признать правоту Аланы, но руку с ее горла не убрал, наоборот – сжал сильнее. Алана усмехнулась – нагло и снисходительно одновременно, словно все это для нее являлось детской забавой.
– Госпожа Алана, – начала Эванжелина. – Мы приносим извинения за доставленные неудобства. Все, что вы сказали, абслолютно верно. Госпожа Селестина отправила нас к вам, поскольку была уверена, что вы нам поможете. Это правда?
– Я не занимаюсь благотворительностью, – пожала плечами Алана. – Убери от меня свои руки! – прикрикнула она на Герсия и, отпустив Эверлинга, дернулась в сторону.
Эверлинг вдохнул, на мгновение опустился на одно колено и тут же поднялся. Взгляд его метал молнии, а первым порывом было ранить Алану, но он почувствовал мягкое прикосновение Эванжелины и немного успокоился. Сжав зубы, Эверлинг заставил себя молчать.
– И что ты хочешь взамен? – вклинился в разговор Герсий.
Алана, негромко стуча каблуками, вернулась к столу, помедлила, глядя в окно, а после схватила бумажку и протянула Герсию, но глядя на Эванжелину. Это было досье на мужчину по имени Джахи Мани. Возраст, место рождения, род деятельности, краткая биография и подробный список его преступлений: начиная от мелких краж и заканчивая преднамеренным убийством.
Герсий бегло прочитал и вернул бумагу Алане в ожидании дальнейших пояснений.
Этель, заслышав шаги за дверью, кивнула Алане и неслышно вышла в коридор. Джейлей и Джодера проводили ее удивленными взглядами и заметили одного человека в военной форме.
Эверлинг окончательно успокоился, когда Эванжелина начала поглаживать его по плечу. Но, когда она отпустила его и приблизилась к столу Аланы, он почувствовал, как злость снова в нем закипает. Герсий предостерегающе покачал головой.
Эванжелина подошла к Алане, глянула на документ, который та дала Герсию. Эва рассмотрела фотографию смуглого мужчины с неприятным выражением лица и уже хотела обратиться к Алане, как она заговорила сама:
– Я хочу заключить с вами сделку.
Глава 12. Недобрый путь
Проснувшись ночью, Лиара почувствовала, что ей тяжело дышать. В лаборатории ей снились одни кошмары, и за несколько лет она успела к ним привыкнуть – не пугалась, не кричала, не просыпалась в холодном поту. Но увидев во сне родное лицо женщины, заменившей ей мать, почувствовала страх. Сжимая простыни в ладонях, Лиара думала, что готова завыть в голос, но не хотела никого будить. Айлей и Дакота проявили к ней и Нэйтану доброту и ничего не требовали взамен, и Лиара не могла позволить себе доставить им еще больше неудобств.
Сон рассеялся без следа. Небольшие настенные часы показывали половину третьего ночи: Лиара с трудом разглядела стрелки при свете луны. А потом выглянула в окно, открыв его нараспашку. Морозный ночной воздух мягко проник в комнату, и Лиаре стало легче дышать. Она слабо улыбнулась уголками губ, провела пальцами по гладкому подоконнику. Покрытое лаком дерево было приятным на ощупь, и Лиара невольно сравнила его с холодным камнем в лаборатории. Поморщилась, чихнула и потерла переносицу.
Она скучала по воспитательнице Фрайде, по ее заливистому смеху, по шершавым, грубым рукам, по звонкому голосу и добрым песням, которые она пела им на ночь. Лиара скучала по ее пирогам и травяному чаю, по прогулкам вдоль набережной, по походам в магазин и даже по уборке. Тоска казалась болезненно невыносимой.
Атрис, ее и Нэйтана родной город, располагался недалеко от Рахту, но точной дороги она не знала. Лиара выскочила из комнаты, спустилась в гостиную в поисках карты. Среди ночи двигалась она медленно и по возможности бесшумно, держась за стены.
Глаза уже привыкли к темноте, так что Лиара более или менее разбирала, что́ где находится. Мысленно она искала оправдания, почему роется в чужих вещах. Фрайда не заслужила такой неизвестности: пожилая женщина имела право знать, что случилось с ее воспитанниками. Уходить, не попрощавшись, неприлично, а Лиара – девушка приличная. Она не собиралась ничего красть, только одолжить на несколько дней карту. Наверняка найти еще одну не проблема. Вреда она не причиняла. Лиара повторяла про себя каждую причину и убеждала себя, что так поступить можно. Боль в груди – то ли реальная, то ли фантомная – становилась такой невыносимой, что ей срочно нужно было что-то сделать.
Лиара открывала ящики, доставала документы, бегло просматривала их и аккуратно возвращала на место. В доме магов, которые помогали другим магам покинуть страну, карта обязана быть. Лиара повторяла про себя это снова и снова, доставая книги из шкафа и пролистывая их, заглядывая в тумбы и шаря рукой внутри.
Карта, с множеством пометок и крестиков, лежала в узком ящичке журнального столика. Лиара пригляделась, нашла отметку Рахту и провела пальцем до Атриса. Если она правильно понимала, то за пару дней туда можно добраться пешком. Будь у нее телега или просто лошадь, добралась бы за день.
За окном все еще было темно, и Лиара, прихватив карту, вернулась в спальню в надежде снова уснуть. Она думала, что утром, когда солнце встанет, дурные мысли о том, чтобы сбежать от Дакоты и Айлея, покинуть Нэйтана и увидеться с воспитательницей Фрайдой и детишками, уйдут. Но она не смогла сомкнуть глаз. Нервно сжимала карту, стискивала зубы и то и дело смотрела на раскрытое окно.
Когда в четыре утра начало светлеть, Лиара переоделась. Навязчивая идея никуда не делась. Ее трясло, а все, кто мог ее отговорить, спали. Внутри она чувствовала какой-то непреодолимый голод – хотелось не еды, чего-то другого. Чего именно – она не могла определить. Живот скручивало неприятными ощущениями, ей казалось, что либо ее разорвет сию же секунду, либо она сама сорвется и завизжит, как тогда, в лаборатории «Небо». Завизжит так громко, что стекла полопаются и дом начнет рушиться.
Она как можно быстрее написала короткую записку на оторванном клочке газеты:
«Простите меня. Я должна это сделать. Нэйтан, не оглядывайся на меня, поступай как считаешь нужным».
Лиара спустилась по лестнице и вылетела из дома, как ошпаренная. Голова гудела и болела, словно по ней били молотком, словно она сходила с ума. Лиара бежала так быстро, как могла, не обращая внимания на редкие полицейские патрули. Солдаты не успевали разглядеть ее, кто-то лениво кричал что-то вслед, кто-то просто провожал удивленно-сонным взглядом. Она бежала задыхаясь.
Небольшой, непримечательный Рахту давил на нее, Лиара поняла это, оказавшись около ворот. Стражники спали. Она, пытаясь отдышаться, приблизилась к ним и убедилась, что все четверо мужчин, развалившись, видят сны и не собираются просыпаться в ближайшее время. Судя по запаху, они были пьяны.
Лиара не осознавала, что творит, когда прошмыгнула за ворота.
Нэйтан сжимал записку дрожащими руками. Он перечитал ее раз семь, осмотрел пустую спальню и все равно не мог поверить, что Лиара действительно сбежала. В ушах звенело. Дакота с разочарованным видом сидела на незаправленной кровати и смотрела в пустоту. Айлей стоял рядом, уперев руки в бока, и хмурился.
– Она действительно это сделала… – выдохнул Нэйтан. За последние минуты он повторил эту фразу уже четыре раза. – Не верю.
Все молчали, Нэйтан снова перечитал записку, а потом резко смял ее и кинул на пол.
– Дерьмо! – выругался он.
Айлей цокнул языком:
– Да уж, беда…
– Не то слово, – согласилась Дакота.
Взгляд у нее метался из стороны в сторону, а сама она до неузнаваемости побледнела.
– Я пойду за ней, – не думая выпалил Нэйтан. – И нет, вы не остановите меня. Я иду за Лиарой, я не брошу ее! Она единственный родной мне человек! – голос Нэйтана сорвался на крик.
Он с размаху ударил по невысокому столу так, что тот пошатнулся.
– Один ты не пойдешь, – уверенно заявила Дакота. – Мы что-нибудь придумаем.
Айлей поднял смятую записку, расправил ее и прочитал, хотя прекрасно знал ее содержимое. Дакота поднялась с кровати и встала рядом.
Нэйтан хотел бы возмутиться: куда им идти с ним за Лиарой? Их преследовали власти, Лиару уже могли схватить, если еще не убили. Нэйтан начал колошматить кулаками по стене. Из горла вырвался вой, глаза защипало, и он зажмурился, ударив в стену еще трижды. Кожа на костяшках содралась, кое-где выступили капельки крови. Злость не утихала, только распалялась сильнее.
Замахнувшись еще раз, Нэйтан уже был готов снова ударить стену, но Айлей схватил его за запястье.
– Угомонись.
Плечи у Нэйтана опустились, даже расслабились. Ему хотелось рухнуть прямо на том месте, где стоял, но он только понурил голову. Поверить, что Лиара действительно оставила его, он не мог. Это причиняло какую-то новую, неизвестную боль и приводило к осознанию, что Лиара могла справиться без него. Много лет они были неразлучны, но это совершенно не значило, что жизнь у них будет одна на двоих.
– Моя жена сказала, что мы найдем выход. А она никогда не врет, – уверенно продолжал Айлей.
Дакота закивала, хотя совсем не была уверена в своих мыслях и намерениях. Все-таки выезжать в другой город без подготовки за девочкой, которую уже могли поймать полицейские, было неразумно. Но, смотря на Нэйтана, Дакота думала, что это единственно возможный вариант. Она не умела бросать людей, нуждающихся в помощи, зато умела рисковать собой.
– Куда она отправилась? – тихо спросила Дакота.
– В Атрис, больше некуда, – безжизненно ответил Нэйтан.
– Соседний город. На повозке с двумя лошадьми доберемся меньше чем за день, – решительно сказала Дакота.
Айлей неуверенно покачал головой, но спорить не стал.
– Выдвигаемся сейчас, – скомандовала Дакота, и они сразу же начали быстрые сборы.
Брали только самое необходимое. Дакота побросала в сумку обезболивающие, бинты и антисептики, пару фляг с водой и свертки с едой. Айлей тем временем запряг двух лошадей, которые жили в небольшом загоне на заднем дворе, и, пристегнув их к закрытой непримечательной повозке, вывел на дорогу у входа в дом.
Дакота и Нэйтан подошли почти сразу. У Нэйтана взгляд метался из стороны в сторону, он был напуган и растерян: за свои двадцать лет он не помнил себя без Лиары. В детский приют к воспитательнице Фрайде он попал в возрасте четырех лет, а жизнь с матерью, у которой не было денег, он не помнил, кроме того, что она отдала его Фрайде вовсе не от желания избавиться.
На дворе стоял март, когда мать взяла маленького сына за руку и повела, как она сказала, на прогулку. Тогда еще было прохладно, и маленький Нэйтан кутался в дырявую куртку в попытке согреться. Он не помнил лица матери, но помнил ее голос, наполненный слезами, слегка дрожащий и бесконечно нежный.
– Милый мой, пожалуйста, помни, что я всегда буду тебя любить. – Это были последние слова, которые мать сказала Нэйтану перед тем, как отдать на попечение доброй Фрайде и уйти навсегда.
Нэйтан помнил ее спину, немного сгорбленную, в темно-красном грязном свитере, которому лет было больше, чем ему. Помнил ее растрепанные и очень рано поседевшие волосы. Почему-то помнил огрубевшие жесткие руки и прикосновения этих рук. Как они жили, в его памяти не отложилось. По рассказам Фрайды, его матери не хватало денег даже на себя, а его рождение сделало жизнь совсем невыносимой. Несмотря на это, мать любила его.
Воспитательница Фрайда говорила: когда его мать пришла к ней впервые, без него, она рыдала так, что напугала всех детей. Ее слезы, такие искренние, заставляли плакать саму Фрайду.
В тот мартовский день, когда мать в последний раз поцеловала его в макушку и быстро ушла, он впервые встретился с Лиарой. Маленькая девочка с блондинистыми волнистыми волосами выглянула из-за двери и робко помахала крохотной ладошкой, а потом сразу же убежала обратно в дом. Он не понимал, что происходит. Думал, мать скоро вернется.
Но она не вернулась. Ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Через месяц он перестал спрашивать Фрайду каждый день, когда же придет мама. Через два месяца впервые подумал, что жить с воспитательницей Фрайдой и остальными детьми не так плохо. Через три месяца он перестал скучать. А через полгода едва ли вспоминал, что когда-то его жизнь была другой.
Лиара, скромная и улыбчивая, постоянно приходила к нему. Поначалу она жутко стеснялась и не знала, как с ним заговорить, а потому просто приносила игрушки и садилась рядом. Иногда стаскивала с кухни конфеты или пирожные и делилась. Это был их маленький секрет, хотя, думал Нэйтан, воспитательница Фрайда все знала, просто делала вид, что у них получается быть незаметными.
Тогда детей в приюте было немного. Это едва ли можно было назвать приютом – трехэтажный дом, немного больше тех, в которых жили аристократы. Их финансировало местное управление, редко приходили пожертвования от жителей и еще реже – от государства. Но все были счастливы, насколько вообще возможно быть счастливым, оказавшись сиротой.
Они играли с Лиарой каждый день. Вместе гуляли в городе, вместе убирались, вместе смеялись и вместе плакали, вместе ели, а зачастую – вместе спали. Воспитательница Фрайда первые пару раз возмущалась: у всех были свои кровати, и Нэйтану с Лиарой не нужно было спать на одной. Но они упрямились. И тогда Фрайда сдалась: раз детям так комфортнее, то она не имела ничего против.
Нэйтан моргнул. Они с Дакотой сидели в повозке, в то время как Айлей гнал лошадей в сторону Атриса. Он подумал, что, вероятно, скоро в последний раз увидит воспитательницу Фрайду.
Лиара бежала по лесу. Когда наступило позднее утро, она опрометью бросилась к зарослям, чтобы никто ее не заметил. В лесу водились только дикие звери, и Лиара сомневалась, что они могут причинить ей больший вред, чем люди. Та медведица помогла ей, хотя Лиара до сих пор не понимала, что произошло в день их побега.
Тонкие ветки хлестали по лицу и рукам, но она не останавливалась. Картинки вокруг практически не менялись и напоминали Лиаре тот лес, из которого они с Нэйтаном чудом выбрались. Сердце стучало как бешеное, внутри все клокотало. Тягучая неприятная боль скручивалась в ком, Лиаре казалось, что ее вот-вот стошнит. Но она продолжала бежать. Жадно проглатывая воздух, она бежала в сторону Атриса, хотя даже не была уверена, что выбрала правильную дорогу.
Страха не было. Ее состояние больше напоминало помутнение рассудка, но Лиара все списывала на переутомление. Где-то на периферии сознания мелькала мысль, что она должна успокоиться, прийти в себя и вернуться в дом Айлея и Дакоты. Но она не успокаивалась. Пробежав несколько часов, Лиара едва ли чувствовала усталость, и ноги сами несли ее в неизвестном направлении.
Неведомым образом она заставила себя остановиться, когда почувствовала в ногах острую боль, а к горлу подкатил огромный ком. Лиару вырвало вчерашним ужином, ноги подкосились, и она рухнула на колени. Из нее вышло все, но тугие клубки внутри по-прежнему ощущались. Ей стало жарко, потом холодно и снова жарко. С трудом поднявшись, Лиара пошла дальше. Хотела бежать, да не выходило – она падала. Ноги больше не держали.
Лиара проползла пару метров, после которых сдалась и устроилась у ближайшего дерева. Горло саднило, до ужаса хотелось пить. Она поскребла по собственной шее, будто бы от этого могло стать легче, и простонала. Лиара думала, что готова заплакать. А потом ей казалось, что она готова снова сорваться на бег. Не сделала ни того, ни другого. И закрыла глаза.
Однажды в их родной город пришла какая-то зараза; говорили, что обычная простуда, но с осложнениями. Лиара сильно заболела. Ей тогда было двенадцать.
В тот год заболели многие дети в приюте, пятеро умерли. Ей повезло. Поднялась жуткая температура, начался сильный кашель. Было так плохо, что она с трудом могла открыть глаза. Нэйтан, несмотря на крики воспитательницы Фрайды, не отходил от нее ни на шаг. Мог заразиться, но упорно сидел около кровати. Он, кажется, рассказывал какие-то истории, но она ничего не запомнила, кроме его голоса. Мягкого, наполненного добротой и любовью, скрывающего тревогу за ее жизнь.
В воспоминаниях Лиара плакала. И Нэйтан тоже. Но ее тогда так лихорадило, что она не знала, правда это или все привиделось. Нэйтан сжимал ее руку и обращался к кому-то – не к ней – в надежде, что она, Лиара, скоро поправится. По щекам у него текли слезы. Эти моменты всплывали в памяти как в тумане, она не понимала, где начало, а где конец, и откуда она знала, что он плакал.
