Текст книги "Флоридский ветер перемен (СИ)"
Автор книги: Лиза Гарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
– Что-то по твоим красным глазам и взбешенному виду незаметно, что ты попал в тихую гавань, – Ухмыляясь припечатываю друга.
– Венди ведет себя так на фоне стресса, в остальное время она является прототипом идеальной женщины. Да, у неё непростой характер, иногда может вогнать топор в треснувший лёд. Но я нашел к ней подход. Я ценю её заботу и свыкся с изъянами, которые проявляются нечасто. В любых отношениях есть свои минусы, но они для того и существуют, чтобы переворачивать их в плюсы. Тай, смысл в этой жизни – быть нужным кому-то. И я чувствую свою нужность ей, а это офигенное чувство.
– И давно тебе нравятся идеальные домохозяйки? – Скептически приподнимаю зажившую бровь. Во всей этой тираде не слышу ни слова о любви.
– После того как амбициозные бунтарки оставили рваные дыры в неподготовленных сердцах.
Нечего добавить. Всё равно не услышит. Два упрямых барана, стремящихся в бездну боли и страданий. Сложно наблюдать за чужой драмой, когда знаешь правду, скрываемую упрямцами. Глупая гордыня. Тупая недоговоренность.
Перемещаюсь корпусом ближе к столу и морщусь, проходя новые круги ада сломанных рёбер. Запах свежеприготовленного мяса на гриле является мои обезболивающим. Еда подоспела.
– Сильно Билл тебя? – Рей дожевывает последний кусок с моей тарелки и отбрасывает вилку. – Смотрел со всей командой твой бой в прямой трансляции в Чикаго.
– Жить можно.
– Мужик то растет в стратегии. У меня сложилось впечатление, будто ты его очередную бабу оприходовал. Его как с цепи сорвали. Не ожидал от него такого нахрапа.
– Я сам охренел. Не подал виду, но охренел.
– Можно подумать ты когда-то подавал этот вид. Восхищаюсь твоей тотальной выдержкой с детства, хотя твоя самовлюбленная рожа и так об этом знает. Сидман не слабо атаковал тебя. Что повреждено?
– Ребра сломал. Парочку. И сотряс несильный.
– Ты хоть врачам показался? Или терминатор с замашками самонадеянности до сих пор в тебе живет?
– Сюзан выела весь мозг, поэтому показался. Жить можно, только ты не скули над ухом.
Получаю хилый удар по голени под столом. Хорошо, что ноги целы. Шуточная подача, но стреляет в ребро. Сижу с каменным лицом, делая вид, что мне нифига не больно. А ведь жжёт адски.
– Ты Билла не скидывай со счетов. Он явно зуб на тебя точит. Парень очень вырос по сравнению с прошлым годом. Достойный соперник.
– Достойный, но в ранг опасных я его не возвожу. Делает всё те же ошибки. Не научился до конца контролировать эмоции. В последних раундах подался агрессии и пошел допускать осечки. Но его напористость меня очень удивила в этот раз.
– О чем я и говорю. Ты не спускай его со счетов. Я уверен, что он опять заявится на бой с тобой. Может поддашься ему хоть разок, чтобы пацан успокоился?
– Ага, сейчас. Уже бегу падать ему в колени.
– Тогда относись к нему серьезно. Неизвестно, где ты нагадил в его горшок в очередной раз.
– Это точно, – Задумчиво протягиваю, вспоминая горящие глаза соперника. Он был слишком вдохновлен, будто знал мое слабое место.
– Ты на свадьбу то придешь? – Спрашивает Рей, когда мы рассчитываемся по счету. – Я претендую на тебя как на друга жениха. Тут без вариантов.
– Спрашиваешь, не оставляя выбора? – Усмехаюсь, подавляя желание стереть лукавую улыбку на смазливом лице. – Что со жильем решили? Дом в Чикаго?
– Венди хочет в теплое место. Вопрос подвис в воздухе.
– Флоридские пантеры вроде давно тебя в свои лапы переманивают? В чем проблема?
– Не хочу бросать ребят. Но и мотаться из Чикаго в Майами тоже удовольствия не доставляет.
– Ну компромисс, который ты так любишь озвучивать в своих речах, поможет тебе. Продай дом в ЛА и купи в Чикаго. Второй дом – в Майами, и да здравствует жизнь на два города. Летом Вен с тобой в Чикаго, зимой ты летаешь к ней в Майами. Твоих миллионов хватит на такой образ жизни. Можешь купить личный самолет.
– Да уж лучше сразу авиакомпанию, выгоднее будет.
– В долги решил загнаться?
– Да ну тебя, – Отмахивается Рей и шурует к свое припаркованной ласточке. Мерзкий цвет у его "Ламбы". Желтый, блядь.
– Ты еще не продал свою яблочную улитку?
– Не завидуй, – Достает ключи из карманы как заправский пижон. Мэд бы его сейчас засмеяла.
Прощаюсь с другом и прыгаю в свою черную "Панамеру", морщась от боли.
Надо бы предписания врача соблюдать, да ретивый характер не позволяет сидеть на месте.
Завожусь, скрипя зубами.
– Где же ты, моя тихая гавань? – Отправляю риторический вопрос в небо и выезжаю с парковки.
Глава 21
Почти три недели спустя, где-то во Флориде
Грустно потягиваю матчу на кокосовом молоке и любуюсь безмятежностью тихого городка Орландо. У меня осталось около трех часов на его обследование, но вместо этого я прокрастинирую в открытый городской пейзаж с самой высокой точки. Высокой – это громко сказано. Так, десяток метров над городской равниной. Город как на ладони. Протянутый и ровный. Хоть один бы бугорок.
Делаю глоток и вытаскиваю жужжащий телефон из заднего кармана.
– Как добралась? – Спрашивает Мэдисон, не дождавшись моего приветствия. Она всегда такая. Прямая и без лишних сантиментов.
– Отлично, полисмены не попадались. Как на работе?
– Готовлюсь к операции и чутка нервничаю, – При этом голос Мэд спокоен и уравновешен, никогда не угадаешь, что она чувствует. Железная женщина. Мне бы её стойкость.
– Почему нервничаешь?
– Мой босс не может проводить операцию, у него после ночной смены тремор в руках от напряжения. Опасно в таком состоянии делать открытую операцию на сердце. Я, как первый помощник, буду проводить её под его контролем.
– Воу, – Ошарашенно выдыхаю. – Мэди – это очень круто. Если он доверил тебе это дело, значит ты готова! Это очень большой шаг в твоей карьере!
– В США для моих тридцати – это очень стремительный шаг в карьере. Практика в первом ассистенте обычно длится куда намного дольше.
– Детка, я горжусь тобой, – И это действительно правда. Мэд меня восхищает. В который раз мысленно благодарю Сандру за то, что попросила подружиться с её дочерью. – Почему не сказала, я бы осталась в Корал с тобой.
– Да я сама не знала, экстренный пациент. Привезли десять минут назад из Палм-бич. Готовят операционную, другие хирурги заняты в реанимации, некого дернуть, кроме нашей команды.
– Мэдисон, – Строго говорю, улавливая первые ноты волнения в голосе. – У тебя получится. У тебя всегда всё получается. Это то, ради чего ты живешь. Дело твоей жизни. Проси Бога, и он будет с тобой в этот час. Всё пройдет успешно. Я скоро выезжаю в Корал и буду держать за тебя кулачки.
– Спасибо, Алекса. На самом деле, я подумала, что ты захочешь остаться в Орландо. Мне не нужна машина, доеду до дома на такси. Так что можешь переночевать там.
– Ага, сейчас. Я приеду и буду с тобой, когда всё закончится. Жди меня вечером. И Мэдисон, – Прерываюсь, подбирая слова. – Таких преданных людей своему делу я ещё не встречала. Всё будет хорошо. Верь и делай то, что делала большую часть своей жизни. Я мысленно с тобой.
– Спасибо, – Тихо ответила моя наикрасивейшая флоридская девочка и отключилась.
Мэдисон. Ещё один подарок судьбы. Иногда я задаюсь вопросом, за какие заслуги?
Я искренне переживаю за неё. За эти одиннадцать дней, что мы провели вместе, тонкая натура латино-англосаксонской метиски открыла моё сердце ещё больше. Мэд оказалась необыкновенным человеком.
Сейчас, рассматривая новый город, залитый яркими лучами солнца, я думала только о ней. Она сможет. Мэдисон – удивительно сильный человек. Прямой, бескомпромиссный, упрямый и при этом лишенный притворства боец жизни. Она умеет брать контроль в руки. В любых ситуациях. У неё есть чему поучиться.
Вселенная очень щедра на искренних людей в моей жизни. Вопрос только, чем я заслужила?
Чтобы отвлечься от волнительных мыслей и перестать грызть ногти, я решила сделать марш-бросок по Орландо. Мои подписчики ждут обзора, о публикации которого я сполна наобещала вчера вечером, делая пост о Монтерее – городе, в котором мой друг Майк заставил провести целых три дня. После недельного тура по Калифорнии с захватом близлежащих штатов, проходивший по пути ЛА – Лас-Вегас – Рино – Сакраменто – Окленд – Сан-Франциско – Сан-Хосе, Майк утащил меня в дом к своим родителям в Монтерей. Семья Миллеров оказалась очень гостеприимной и оставила добрые чувства в сердце. Там же я познакомилась со своим арендодателем – тетей Майка – Эмилией. Очень живая женщина, пропесочила меня за надбавку к переводам, но я осталась непреклонной. Плюс двести долларов – не астрономическая сумма. Пусть моя благодарность будет выражена хотя бы символически. Умолчала, что с неё не возьму ни копейки, если она захочет пожить в России в моей квартире. Правда, в Сибирь её вряд ли потянет. Но я оставила свой контакт, добавив, что в Сибири много крепких и рукастых русских мужиков. Она задорно посмеялась, после чего мы напились безалкогольного мохито по её личному рецепту.
Проезжаю мимо Орландского госпиталя и опять вспоминаю Мэди. Сколько уже прошло? Час? Она еще на операции.
Сколько длятся такие операции?
Захожу в гугл и вбиваю свой запрос, со страхом думая о том, как бы не передать нервозность через двести миль, разделяющих нас с Мэдисон.
От трех до семи часов – пишет поисковик и я опять кусаю ногти. По идеи, к моменту возвращения в Корал-Спрингс, результаты должны уже быть. А до этого момента надо попытаться себя отвлечь.
Так, Саша, переключаемся на окружающую обстановку.
Двести снимком я делаю в ближайшие пятьдесят минут и останавливаюсь у кафе, чтобы перекусить.
Кусок рыбы лезет в меня неохотно, я скролю ленту, мысленно витая в операционной подруги.
Не только страх за её итог профессионализма тревожит меня, я готовлюсь к ещё одной тяжелой миссии. Мне пора сообщать Мэди, что мое путешествия по США заканчивается. И дело не в моем желании уехать отсюда, а в том, что этого требуют правила.
Если рассматривать суть дела – я не собиралась так долго задерживаться в этой стране. В мои планы входила только Флорида. Еще я подумывала о Гранд Каньоне, но без машины там делать нечего, пришлось отложить посещение красных закатов на потом. Но Бог как всегда посмеялся над моими планами и жизнь Северной Америки засосала с головой. Я так увлеклась многогранностью этой страны, что начала поглощать окружение, как пустынный путник – воду оазиса.
Но самое главное не это. Люди, которые встречались здесь, – вот кто заставил притормозить меня. Майк, Эштон, Люк, девочки в Монтерее, Эмилия, семья Миллеров, Сандра, которая оказалась очень приятной в общении, несмотря на её болезнь, а теперь ещё и Мэдисон. Я прониклась этими добрыми людьми всей душой. Они оставили большой след в моей памяти. Сложно передать словами, на сколько я благодарна им и жизни за встречу. И я хотела бы остаться тут намного дольше, но у миграционной службы другие планы.
У любой сказки есть свой переплет и неотвратимый конец. В моем случае это называется приемлемым сроком пребывания туриста в Америке. По правилам своей визы я могу оставаться тут до полугода, но это лишь формально. На практике таможенная инспекция не любит задержки туристов более чем на два месяца. А у меня через девять дней будет уже ровно три месяца. Как трубят все форумы – я рискую сюда больше никогда не попасть, инспектор попросту может засомневаться в моих намерениях и рассмотреть мои задержки как способ подготовки к незаконной миграции. Вторую визу точно не получу.
А я ведь хочу сюда вернуться. К Мэдисон и Майку в первую очередь. Эти два человечка стали моей тихой лагуной, несмотря на недолгий срок общения. Дружба с ними открыла многогранность человеческих отношений, я прочувствовала, что значит поговорка «не имей сто рублей, а имей сто друзей». В моем случае – два друга. Два истинных друга. Не устану благодарить судьбу за встречу с ними.
Пусть Майк и остался на расстоянии, но наши взаимоотношения не описать словами. Иногда мы понимаем друг друга без слов. С Мэд такая же ситуация. Нередко она договаривает предложения за меня. Удивительная межнациональная связь. И английского знать не надо.
Знаю, что для Мэди я тоже стала спасительным островком. С первого дня нашего знакомства за ужином в их доме, мы не расставались уже ни на один вечер. Хотя в первый день она старалась держаться особняком и вести отстраненный диалог, но я прилагала усилия. Активно сыпала на неё вопросы, и сама предложила встретиться на следующий день, чтобы вместе отдохнуть. Она натянуто согласилась, но я ведь тоже крепкий орешек. Не могла подвести Сандру, поэтому настойчиво вовлекала Мэд в активную жизнь, предлагая интересные вылазки и неустанно рассказывая о своих приключениях. На второй день я поведала историю о себе, и она будто переключила тумблер. Плотину прорвало. Мы проговорили с ней до полуночи, частично затрагивая болезненные темы. То, что болезненные – видела по эмоциям в глазах. А ещё я увидела в этих изумительных светло-нефритовых глазах потребность в дружеской поддержке. Ей нужна была подруга, Сандра оказалась права.
Мэд показала мне свои любимые места, в которые мы выезжали после её рабочего дня в госпитале. У моего доктора фиксированный дневной график, так как их команда занимается в основном планируемыми сложными операциями. Срочные вызовы среди ночи – редкость.
Мэди заезжала за мной на своем белом "Приусе" и мы отправлялись смотреть интересные пейзажи близлежащих мест. А на третий день она и вовсе отдала мне свою машину, заявив о желании сделать меня мобильной, что в свою очередь поможет мне посмотреть больше мест пока она трудится на благо человеческого здоровья. Сегодня я впервые воспользовалась шансом уехать куда-то далеко, потому что, во-первых, у меня тоже была своя работа, и во-вторых, на большие марш-броски на чужом авто я не решалась.
А так, в шесть вечера я садилась в белый электрокар и ехала за своей подругой как неисправимый романтик во время букетно-конфетного периода.
– Эх, Мэди, – Грустно вздыхаю, рассматривая белый гладкий фасад католической церкви Корпус-Кристи. – Как же тяжело расставаться с людьми, которые засели на полках души.
Для неё это тоже будет тяжелым испытанием. Её потребность в общении я прочувствовала так же сильно, как и свою – в людях без фальши.
Нет, Мэд так и не рассказала о своей самой глубокой травме – первой любви, имя которого я благополучно забыла. И я боялась подойти к этой теме. Она сама должна сделать этот шаг. Жаль, время играет против нас, я думаю ей нужно выговориться и показать закрытую дверь души – это сделает её сильнее и неуязвимее.
Но моё пребывание подходит к финишной прямой, и время на помощь ей – утекает беспощадно.
Протяжно вздыхаю, пытаясь загасить тоску. Поднимаюсь с лавочки в центральном парке и настраиваюсь посетить тематический парк Гарри Поттера. После ждет меня дорога к полюбившейся подруге.
Чтобы не было дальше, с уверенностью могу сказать одно – эта страна подарила мне два человека, которые навсегда останутся со мной в сердце. Майк и Мэдисон – глубоко внутри. И в том, что навсегда – я даже не сомневаюсь.
Глава 22
Стою, опершись спиной на водительскую дверь, и потряхиваю правой ногой.
Мэд не отвечает на звонки, я отправила ей уже кучу сообщений. Что с ней?
За эти двадцать минут ожидания передумала кучу всего. От радостной победы и распитии шампанского до сердечного приступа у Мэд из-за провала операции.
Трясу ногой и посматриваю на стеклянные двери главного входа госпиталя. К ней на этаж меня не пустят, поэтому жду свою пропажу верным псом на улице.
Грузный чернокожий охранник выходит уже второй раз покурить, а Мэдисон всё нет.
Может подойти к нему спросить, что с Мэд?
Почти делаю шаг в его сторону, но чувствую вибрацию телефона в сжатой руке. На экране высвечиваются долгожданные слова от подруги: “Я сейчас спущусь”.
Облегченно выдыхаю и растекаюсь по двери авто. Напряжение постепенно отступает, оставляя после себя дорожки колючих мурашек в венах.
Минуты тянуться, а я подбираю слова. Мне надо увидеть Мэдисон. Увидеть и понять её состояние. Страшно задавать самый главный вопрос по СМС.
Ещё две минуты ожидания тянуться как час в очереди к стоматологу.
Дверь открывается, ослепляя меня бликами заходящего солнца. Моя подруга спешно перемещается ко мне с вытянутой спиной. На лице никакого выражения лица и я начинаю нервничать сильнее.
Что если не получилось? Как мне поддержать её?
По лицу моей яркой метиски вообще ничего не поймешь, она выдрессировала свои эмоции как укротитель – циркового тигра. Только близкие могут видеть её истинные чувства.
Я отрываюсь от машины и делаю неуверенный шаг на встречу, замечая, что она начала кусать нижнюю губу. Еще секунда и Мэд ускоряется, с разбега врезаясь в мои раскрываемые руки. Поглаживаю свою умничку и трясущимися губами тихо спрашиваю:
– Все получилось?
– Да, – Шепчет она, пытаясь сдержать свою истинную радость от окружающих.
– Боже, как же я горжусь тобой. Ты не представляешь.
– Спасибо, – Сипло произносит, шмыгая носом.
Ежевичный запах Jo Malone окутывает меня и плотным облаком ложиться на полку памяти, навечно заклеймив этот аромат за любимым обликом подруги. Эта девочка всё глубже проникает под корку.
Не знаю сколько длились наши обнимашки, но, когда мы садимся в машину, я чувствую дикую усталость. Очень перенервничала.
– Хочешь на Джуно? – Спрашиваю свою талантливую красотку.
– Поехали, – Откидывает спинку сидения и прикрывает глаза. Устал лучший доктор на свете.
– Или все-таки домой? Может тебе выспаться надо?
– Не, поехали проветримся, шеф меня отпустил до послезавтра.
– Круто, – Улыбаюсь и выезжаю на дорогу.
До Джуно-Бич ехать около часа на машине, район располагается примерно в шестидесяти милях от нашего городка. Там есть божественный пляж с белым песком, голубое море и пирс, уходящий от берега подальше. Очень красивое место. И одновременно печальное. Потому что ощущаю здесь чью-то незабытую историю с грустным концом.
Мэд показала это место на четвертый день нашего общения. Она назвала его местом несбывшихся мечтаний. Каждый раз оказываясь там, я замечала уплывание Мэдисон глубоко в себя. Мы садились на песок, она подтягивала колени ближе к груди, опускалась на руки лицом и уплывала взглядом куда-то в горизонт синего моря. Я не решалась её беспокоить. У каждого из нас есть своя не отжившая боль.
Бросаю беглый взгляд на пассажирское. Мэди сладко спит. Пережитые ею эмоции и чувства я могу только представить. Она прошла по истине серьезное испытание. Моя победительница.
Паркую машину на привычном месте у линии пляжа и не решаюсь будить подругу. Аккуратно убираю волосы с её лица, тем самым оживляя Мэдисон. Не хотела тревожить её сон, но она открывает глаза. Растирает лицо и молча выбирается наружу.
Выхожу следом и делаю глубокий вдох. Здесь всегда легкий бриз и божественный запах. Наблюдать закат отсюда – всё равно что окунуться в чан со сладостными эмоциями.
Мы устаиваемся на прогретом песочке и с удовольствием тянем восхитительный воздух. Мэд немного уставшая, поэтому я сдержано накидываюсь на неё с вопросами об операции.
Мэдисон волнительно рассказывает все подробности и о том, как ей удавалось справиться со страхом ошибки.
– Когда у меня очутился скальпель в руках, я просто доверилась своим инстинктам врача, страх сам ушел с передовой. Не могу описать это состояние точно. Все рецепторы обострились, и я приступила к делу, полагаясь на голос своего наставника и свою отточенную годами технику.
Я улыбалась, слушая бурный рассказ подруги, который с каждым предложение становился все эмоциональней. Она таким образом давала разрядку своим пережитым эмоциям. Я слушала и не переставала восхищаться ей. Она – молодец, пусть знает и помнит об этом всегда.
Когда солнце закатилось за линию моря и полная луна осветила нам горизонт, Мэд снова провалилась в свои мысли. Я снова не стала задавать вопросы, но уличила момент сделать фотографию её задумчивого вида. Мне всегда хотелось знать, о чем она думает в эти минуты.
Глядя на неё, у меня родилась мысль написать пост о чудесных людях Америки, что встречаются мне куда бы я не шла. Мне захотелось развеять мифы и показать истинное лицо жителей самого развитого государства.
– Ты шпионишь за мной? – Мэд обронила эту фразу неожиданно, из-за чего я дернулась и выпустила телефон из рук. Он падает в песок, и я тихо посмеиваюсь над своей глубокой погруженностью в процесс.
– Нет, я делаю фотографии одной очень красивой и задумчивой девочки. Мне хотелось бы рассказать о глубине искренних людей это страны. Можно взять твою фотографию для поста?
– Не все люди в Америке такие, какими ты их видишь. Искренности в США нет.
– Мэдисон, ты – искренний и очень душевный человек. У меня есть Майк, который так же душевен и участлив. А еще я тут встретила Эштона, Люка, Ариану и Гебби, открытость и добродушность которых мне редко встречались где-либо в других местах. Мэд, и все они – американцы, – Изумленно заканчиваю.
– Алекс, то, что тебе встречаются хорошие люди – это значит, что дело в тебе, а не в природе американцев. Ты сама очень добрая и необычная девушка, источаешь много гармоничной любви в пространство, поэтому и людей таких встречаешь. Я уже на второй день поняла твою беззлобную и бескорыстную суть. Твоя душа источает свет и притягивает подобных. Так устроен мир, подобное к подобному. Не строй иллюзий относительно всех остальных.
Пододвигаюсь поближе к моей янки и смачно целую её в смуглую щеку. Мэди у меня метиска аргентинки и англичанина. Очень красивая, с идеально-гармоничными чертами лица и невероятно очерченными губами. Кожа смугловата, волосы немного волнистые, но она любит вытягивать их утюжком. Еще её отличает очень необычный светлый нежно-зеленый цвет глаз. Я могу смело назвать эту дамочку – похитительницей мужских сердец. Яркая и необычная внешность.
– Природу жителей штатов можно охарактеризовать как поверхностные и дружелюбные для галочки, – Мэд тем временем продолжает срывать мои иллюзии. – Например: у меня на работе за ресепшеном сидит медсестра, с которой мы знакомы уже больше восьми лет. Каждое утро она задает мне вопрос “Как дела?”. И вроде ничего необычного, но она ждет на него только один ответ “спасибо, хорошо”. Когда-то в начале карьеры от скопленного стресса в ответ на её интерес к моим делам я вывалила на неё весь хаос, который творился в моей жизни на тот момент. И знаешь, что я получила? – Насмешливый взгляд Мэдисон говорит, что вопрос риторический. – Недоумение, вот что я получила. Она посмотрела на меня взглядом, в котором читался явный вопрос “зачем ты мне все это рассказываешь? Просто скажи, что все хорошо и иди дальше”. Я извинилась и пошла дальше, будучи никем не остановленной. Вот так выглядит искренность и любезность коренных жителей Америки. Здесь никого не интересуют твои проблемы и переживания. Ты всегда должен ответ на приветливый вопрос о делах только “хорошо, спасибо”.
– Звучит жутковато.
– Да, мы все страдаем от одиночества. Поэтому я так рада встретить человека, которому действительно интересно как у меня дела. Алекс, не знаю, все ли русские такие душевные, но я очень рада, что встретила тебя.
Грусть захватывает холодными щупальцами. Как я буду без Мэд?
Удрученно вздыхаю и незаметно проваливаюсь в свои переживания. Когда ещё я вернусь сюда? Полгода? До этого общение только по видео связи? А как же наши уютные вчера под закатные лучи солнца? Мне очень будет их не хватать.
Как же тоскливо на душе…
– Ты задумчивая последние три дня, – Мэд негромко возвращает меня к реальности. – Что не так?
Как сказать ей?
– Последние три дня я подбираю слова. Мне сложно об этом говорить, потому что я тоже очень рада обрести близкого человека. Мне будет очень тебя не хватать, Мэди.
– Тебе надо возвращаться домой? – Метко попадает в самую цель кудряшка. Влажный бриз растрепал все её наутюженные локоны.
– Дома меня никто не ждёт. Правила посещения вынуждают перебираться в другую страну, иначе я больше сюда не попаду.
– Когда?
– По-хорошему, я должна была покинуть Америку ещё три недели назад. Если задержусь тут хотя бы на пару недель, то рискую сюда больше не вернуться. А я хочу вернуться сюда. К тебе хочу. И Майку.
– Надо тебя замуж за американца сбагрить, – Улыбается подруга, перебирая песок руками.
– Фиктивно? – Поддерживаю смехом подругу.
– Нет, можно по любви.
– Очень смешно, не готова я к таким глубоким переживаниям.
– Ты будешь готова к ним только, когда поймешь причину своего нежелания иметь мужчину.
Она делает драматичную паузу и кидает серьезный взгляд, рассматривая мою готовность внимать дальнейшим серьезным речам. Мэд всегда оценивает степень моего внимания, прежде чем обрушить на мою голову пуд нелегкой информации.
– Твое сердце умеет любить, и готово. Вопрос в травме, которая провалилась в подсознание, – Подруга возвращается к перебиранию бархатного песка. – А плюсом добавился тот факт, что ты умеешь видеть истинный мир и радоваться ему без лишних атрибутов. Ты тонешь в любви к окружению, кормя подсознание мыслью, что в одиночестве тебе и так хорошо. Не спорь с врачом, я проходила курс психотерапии в университете, знаю, что с тобой происходит.
И даже не дала слова вставить. Грустно улыбаюсь, ведь в чем-то она права.
– Есть еще момент. Такое происходит только у реализовавшихся, успешных личностей. Наш мозг отстаивает независимую сильную часть человека, которая наслаждается своим одиночеством, которое в свою очередь дарует много свободного времени для самореализации. Когда человек получает кайф от того, что он делает – мозг охраняет эту территорию, чтобы сюда не ворвались враги с ролями “жена”, “мать”, у мужчин – “муж”, “отец”. Потому что этим ролям нужно уделять время, которое будет забираться у нашей успешной личности. Чем дольше ты получаешь кайф от своего творческого одиночества, тем тебе сложнее освободить место для других ролей. Это засасывает. Ты может не хочешь это принимать, но я вижу твои истинные мотивы быть одной.
– Может я еще не встретила того самого.
– И не встретишь. Ты просто его не заметишь. Подсознание не подпустит. Твой блогер-путешественник почувствует угрозу своему процветанию и оттолкнет хотелки твоей романтической натуры. Посмотри на Майка, ведь на самом деле он прекрасный вариант. Если бы ты дала ему зеленый свет – вы были бы вместе. Просто тебе нравится быть свободной и независимой. Твое подсознание видит в отношениях угрозу твоей творческой личности.
Что-то в этом есть. Снова Мэд стреляет точно в цель. Открывает причину, а не лезет лечит симптом. Врач от Бога. Вот такая она у меня, мудрая для своих тридцати.
И я фактически вижу свой страх. Признаюсь себе, что боюсь осесть на месте и погрязнуть в бытовухе, после которой обязательно последуют подгузники. Своим мечтам я помашу ручкой на прощание. А потом погрязну в боли и страданиях, если ничего не выйдет из брака.
– Как только осознаешь эту борьбу внутри себя – сможешь примирить профессиональную личность и романтическую, – Продолжает Мэд. – Необязательно впускать мужчину в свою жизнь только с той целью, чтобы нарожать детей. Поставь цель быть любимой и любящей женщиной, дети не являются основой успешного и долгого брака. Живите друг для друга, усиливая ваши профессиональные части. Профессиональная будет усиливать романтическую и наоборот. Но прежде пойми, что твой Артур – это лишь дебил, который встречается у каждой из нас. Мы все должны пройти через боль, чтобы научиться чувствовать и ценить истинные чувства настоящего мужчины, который будет нас ждать впереди. Главное, не пропустить его.
Сложно не восхищаться такой сильной личностью. С первого взгляда может показаться, что Мэд прожила свои годы среди гуру восточного мира. Всегда умеет точно вскрыть проблему и предложить верное решение. Но мало кто знает, что такому уровню мышления всегда предшествует тяжелый болезненный опыт собственной жизни.
Ещё мне нравится, что она умеет давить на больное, но так, чтобы человек смог почувствовать вдохновение что-то менять, а не захлебываться в слезах.
В один из вечеров она помогла мне посмотреть на смерть другими глазами. Её слова прочно засели в голове:
«В смерти близкого человека мы жалеем самих себя, а не человека, который ушел от нас. Мы остаемся одни и не знаем, чем заглушить пустоту, образовавшуюся на его месте. Ушедшему человеку хорошо там куда он ушел, но мы не понимаем этого и продолжаем эгоистично жалеть самих себя» – в тот вечер я много думала о её нужных для меня словах. Не скажу, что с легкостью стала воспринимать смерть мамы, но по крайней мере, начала работать с жалостью, которую я не до конца поборола. А ведь я думала иначе.
Сколько ещё важных знаний у неё есть?
– Тебя тоже засосало? – Решаюсь я. Вот он момент. – Ты успешный врач, зарабатываешь хорошие деньги, поэтому ты не спешишь на свидания? Ведь твой коллега по имени Дэвис давно приглашает тебя ужин. Да не он один. В чем причина?
– Ты хочешь спросить о Канемане? – Тихо припечатывает меня Мэд. Не ожидала, что она догадается о том, что я хочу спросить с первого дня нашего знакомства. Канеман, точно, вот как звали её первую любовь. Имя бы ещё вспомнить.
– Мама рассказала тебе о нем? – Мэдисон переводит свои восхитительные глаза на меня.
– Почему ты так решила?
– Я знаю, что мама проявила инициативу. Это она попросила тебя приблизиться к нашей семье. Я не виню её. Знаю, что переживает за меня. Буду честной, я пошла на контакт с тобой, чтобы порадовать её. А на второй день общения сама влюбилась в тебя, – С улыбкой добавляет она. – У мамы удивительная интуиция на людей. Даже болезнь не смогла отнять у неё этот дар.
– Что с ней случилось? – Почти шепотом спрашиваю, боясь задеть болезненные темы.
Мэд глубоко вдыхает и очень медленно выпускает воздух из легких:
– Это тяжелая тема для моей семьи. На ней завязана вся драма моей жизни.
– Не хочешь рассказывать?
– Тебе – хочу. Ты будешь вторая, кто об этом узнает.
Наверное, это очень большая ноша – знать секрет, который прятался от посторонних глаз много лет. Смотрю на подругу и пытаюсь понять, готова ли я столкнуться с очередной болью, но уже не своей.
– Мой отец был алкоголиком, – Срывается с места в карьер подруга. – А это равнозначно аду в жизни. В сочетании с его военной должностью – это двойной ад. В один из его срывов, он сильно напился. Меня не было дома, что случилось в тот день – осталось между отцом и матерью. Знаю только, что отец сильно ударил маму, она потеряла равновесие и упала, ударившись об угол кухонного стола. Если не мой друг, моя мама была бы мертва. Тай услышал крики, возвращаясь к себе домой со школы, и прибежал на помощь. Он же вызвал скорую и полицию, пока мы с Реем выясняли отношения на стадионе за школой.
