Текст книги "Флоридский ветер перемен (СИ)"
Автор книги: Лиза Гарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
Он велел мне идти за ним и мы гуськом проследовали в соседний коридор, в конце которого спряталась небольшая комната, напичканная разной аппаратурой. Тусклый свет, серые стены, звенящая лампа, и запах залежалых бумаг. Мрачная картина, холодок в венах не заставил себя ждать.
Скриплю деревянным стулом по каменному полу, комфортом тут не пахнет.
Рядом со мной опускается горячая кружка и я припадаю к ней руками, пытаясь согреться:
– Спасибо, – Еле выдавливаю из себя.
Сейчас я понимаю на сколько все плохо. Я, приезжая из другой страны, стала свидетелем кровавой бойни таких же приезжих, объектом драки которой стала я, приезжая из другой страны. Я всем сердцем молилась, чтобы среди дерущихся не было граждан Таиланда. Иначе тут я надолго останусь. Вроде и пыталась помочь, но притом крупно попала.
Не могла я бросить человека. Что я чувствовала, если бы эти трое убили его там? Один из нападавших был не меньше моего заступника, ломанись они втроем – как ситуация могла развернуться?
Хотя судя по отсутствию ссадин на его лице, можно смело заявить, что жертвами были бы только нападавшие.
Нет, я правильно поступила. Я испугалась за него. Действительно испугалась.
А потом еще больше испугалась его самого. Такого презрения я никогда не встречала в своей жизни. За что он так ополчился на меня?
В этот момент я увидела себя со стороны и поняла, что начинаю проваливаться в состояние жертвы. А этот путь всегда ведет только в болото. Поэтому мысленно отругав себя за слабость, я вернулась в относительно-гармоничное состояние и смелее начала свои показания, отбрасывая мысли о буйном соседе через стенку.
Допрос длился около полутора часов, в течении которых моего следователя вызывали по рации дважды. В первый раз он оставил меня на десять минут, во второй на все тридцать. Неприятный червячок грыз мою броню спокойствия. Я опять начала нервничать.
Но наконец дверь открылась и представила передо мной насупившегося полисмена, хмурое лицо которого утяжеляло и без того сумрачную обстановку.
– И так, – Говорит он, присаживаясь напротив. – Вы хотите писать заявление на кого-либо из участников драки?
И не смотрит на меня, уткнулся в лист бумаги и ждет. Опять червячок закопошился.
– А надо? – Неуверенно спрашиваю.
По правде говоря, я бежала сюда с другой целью. У меня даже мысли не было в голове заявлять о попытке изнасилования или чего-то в этом духе. Я хотела спасти своего маньяка. Всё.
– Парни настаивают, что хотели просто познакомиться. Цели обижать вас не было. А человек, который вас защищал, признал, что всё неправильно понял. Минуту назад мне сообщили, что все участники драки согласны на мирное разрешение спора и претензий друг к другу не имеют. Так как нет обвинений, нет материального ущерба общественной собственности и других последствий, мы не имеем права их задерживать.
– Но есть я, – Прерываю следователя. И тут мне становиться всё понятным. Дело хотят замять. Но мешаю я.
– Да, – Таец стал темнее тучи. Что его беспокоит? Мое желание дать огласку делу? Он должен понимать, что мне тоже проблемы не нужны. Мне проще убраться из этого места, только не участвовать в судебных тяжбах. Это же затянется на долгие месяцы. Пусть идут с миром, а я забуду как страшный сон и двинусь дальше. Шляться по темноте в одиночестве теперь точно не буду. А в следующий раз, возвращаясь ночью, меня будет ждать такси. Отвезет прям до дома.
– Послушайте, – Отмирает полицейский и поднимает на меня потяжелевший взгляд. Видать, он расценил мое молчание, как борьбу с несправедливостью обстоятельств и самой собой. – Я вас понимаю, они заслужили наказание. Мы можем начать дело, но…
Мой следователь опускается чуть ниже, впиваясь глазами, и убавляет голос на пару тонов, что заставляет меня притянуться ближе и прислушиваться к его неидеальному английскому:
– Но идти против них будет сложно. Ваш защитник – не простой человек. А он очень заинтересован в ликвидации последствий их потасовки.
Я усмехнулась, но мне и не надо было ничего объяснять:
– Не волнуйтесь, – Легко отвечаю я, зная как работаю деньги во всех странах мира. – Мне и самой не нужны проблемы. Я хочу просто отдохнуть, как обычный турист, и спокойно вернуться домой.
Полисмен молчит, выискивая что-то на дне моих глаз, а я беспрепятственно разрешаю копаться там.
– Значит, претензий нет? – Да отстань ты уже от меня. Хотелось крикнуть, но вместо этого я устало выдыхаю и четко произношу свое слово “нет”.
– Хорошо, – И что он меня так испепеляет? Сказала же, что не заинтересована в разбирательствах. – Тогда вы свободны.
Да неужели, самой не вериться, что всё так закончилось. Я очень резво подрываюсь со стула. Усталость как рукой снимает, очень захотелось домой. Готова к новому забегу, только теперь до бунгало.
– Вас есть кому проводить до дома? – Спрашивает меня следователь, когда мы оказываемся у стола дежурного на выходе. Вокруг ни души, только с улицы долетают голоса оживленной беседы и суеты. Блики мигалок танцуют на стенах.
– Да, я уже написала другу, он ждет меня, – Нагло вру, не желая столкнуться с очередными желающими “просто со мной познакомиться”. Идти то одной. А на часах почти двенадцать ночи.
– Спасибо за чай, – Добавила напоследок, выдавив из себя улыбку.
– Постойте, – Окликнул меня дежурный у выхода. Началось. Что ещё? Я заторможенно разворачиваюсь, надеясь на отсутствие повода задержать меня тут ещё хотя бы на минуту. Чувствую, как сердце заводиться в ускоренном темпе.
Он что-то протягивает мне в руки, а я боюсь опустить взгляд:
– Передайте, пожалуйста, парню, который за вас заступился на пляже. Он оставил их в камере.
Звук моего облегченного выдоха скорее всего был слышен на острове Пхи-Пхи.
Я слабо улыбнулась, думая о том, как крепко буду спать сегодня, и осторожно вытащила из его пальцев наручные часы, не очень понимая, зачем вообще это делаю. Некому передать?
В ладонях оказывается черная махина, больше похожая на классику. Вверху красивым кудрявым шрифтом написан бренд Breguet. Если честно, то я не знаю такого бренда. Но выглядят качественно и серьезно.
Чего он сам не отдаст их? Не очень хочется встречаться с этим “милым” человеком еще раз. Несмотря на то, что спас.
Почти убегаю на улицу, чтобы у представителя порядка не было желания остановить меня ещё раз. Правую ладонь холодит тяжесть металла, спешу на улицу и успеваю рассматривать эти часы, чувствуя тонкий шлейф древесно-мускусного парфюма. Сейчас могу точно дать характеристику их хозяину. Он такой же холодный, стальной и дорогостоящий. Надеюсь, ему хорошо живется в его амплуа.
На улице меня сразу привлекают горящие мигалки на авто стражей, они так ярко переливаются, что бьют по вискам. Сирена отключена, внутри сидят тайцы. Рядом стоят черные джипы, которых я насчитываю три. Толпа людей суетится, кто-то куда-то звонит, о чем-то договаривается.
Физически ощущаю как у меня начинает гореть правая щека. Сразу понимаю куда надо смотреть, чтобы найти хозяина помпезного аксессуара. Такая энергетика может быть только у одного человека. И я не прогадываю, поворачиваясь и попадая под рентген этих черных бриллиантов. Именно так схоже они переливаются под светомузыкой полицейских машин.
Остыл парень, сразу видно. Пристроился на бампере внедорожника, руки сложил на груди, заметно расслабился.
Я смотрю на него, он – на меня. В его глазах холодная отстраненность, в мои – усталость. Он, наверное, чего-то ждет от меня, а я не собираюсь ничего делать. Ничего, чтобы потешить его самолюбие.
Приближаюсь ближе, не выпуская его глаз. Он заметно подбирается, а потом, наверное, вспомнив, что я – какая-нибудь несущественная для него “угроза”, берет себя в руки и натягивает надменное выражение лица обратно.
Размеренно подхожу ближе, встаю рядом и протягиваю ему свой трофей. Смотрю в упор.
Парень не сразу опускает взгляд на зажатую в моей руке пропажу. Наверное, ждет, что я благодарить начну, а мне пофиг. А может надеется, что я примусь унижаться и требовать объяснений по поводу отзыва дела.
А мне пофиг.
И он точно читает это в моих глазах.
Лениво опускается ниже и усмехается, разглядывая свои часы в моих руках.
Он слишком долго ничего не делает, поэтому я подхожу ближе и складываю безделушку на его крепко сложенных на груди руках, неторопливо разворачиваюсь и ухожу в луну, не роняя ни слова.
Выпендриваться будет перед своими обожательницами.
Глава 10
Как только скрылась за зданием полиции, втопила быстрее эфиопского гепарда. Дома была уже через четыре минуты.
Вбежала и закрылась на все замки. Для подстраховки. Хотя моя защита от внешнего мира вряд ли выдержит ударов зверя, что положил на меня глаз. Надеюсь, после сегодняшнего он забрал свой глаз обратно.
Приняла долгожданный горячий душ и скрылась под недрами одеяла.
Но не тут то было. Эта ночь оказалась такой же бессонной как и две предыдущих. Есть вероятность, что я скоро постарею.
На самом деле в этот раз мне не давали спать совсем другие мысли, чувства и эмоции. Они открылись во мне порывом и пошатнули бронированные стены. Я впервые ощутила на себе, как это – быть той, кого защищают.
Все мой антураж успешность и независимости прятал внутри меня маленькую беззащитную девочку, о существовании которой я доныне не знала. Ей очень понравилось наличие у неё спасителя, дитя было на небесах от счастья. Как ни говори, а за меня никто и никогда не заступался. Я всегда отстаивала себя самостоятельно и чаще всего шла против общества в одиночестве.
В детстве меня не часто обижали, но когда и обижали – я не могла жаловаться, мне просто было некому. Отцом или братом не была награждена, а материнское сердце и так находилось в насущных проблемах о нашем выживании. Как я могла добавлять маме ещё хлопот?
Так и шла по жизни, ни у кого ничего не прося.
Если брать близких людей, то к примеру Артур чаще говорил, что я сама виновата, чем стремился меня в чем-то поддержать. Парадокс в том, что даже мои мнимые подруги предлагали помощь в основном в простых проблемах, от сложных убедительно отмахивались, но я и не просила. Как я вообще жила все эти годы?
Что касается заботы и помощи от чужих, то я воспринимала их с подозрением, всегда видела какую-то корыстную цель. Халяву лихо отвергала, с опаской посматривая на чересчур щедрых людей.
Может эта неспособность принимать чью-либо защиту и заботу проявилась в результате отсутствия отца в жизни? Все психологи мира только об этом и твердят. Ну что ж, значит я – рядовой солдат общества, обделенного любовью и всеми вытекающими из неё бонусами.
Об отце в нашей семье не принято было вспоминать. И дело не в том, что он как-то плохо поступил, а в том, что он, возможно, даже не знал обо мне. Нет, моя мама не была ветреной девушкой. Она любила моего отца. И они продолжительное время дарили друг другу ласку, пока маме не пришлось возвращаться на Родину.
Мало кто знал, что мой отец был американцем. Да, моя мама встречалась с гражданином горделивой страны.
Они познакомились в Майами, в спортивной ледовой школе флоридской гавани. Она была подающей надежды фигуристкой, он – бойким перспективным хоккеистом. Красавчик с сильным характером и напористостью, граничащей с наглостью. Познакомились на сборах, один взгляд – и влюбились.
Роман закрутился так же бурно, как и интриги вокруг него. Тренеры обоих спортсменов противились их отношениям, окружение смотрело с осуждением. В большом спорте нужно тотально отдаваться тому, чем занимаешься, а не играть в амурные игры.
Мама с улыбкой вспоминала те флоридские времена, несмотря на то, что ей пришлось пережить. Сначала очень тяжело дался путь в одну из самых сильных школ фигурного катания. Её заметили и помогли выиграть грант. А потом жесткие тренировки, строгий режим, скупые крупицы свободного времени и титанический труд. Но конец оказался трагичен, мама сломала ногу при неудачном приземлении, про которое я думаю, что оно оказалось не просто так таковым. Мама вскользь проговорилась, что родители отца давили на него и требовали сконцентрироваться на работе на льду, так как он начал сдавать позиции. Винили в этом мою маму.
Может у меня и чересчур фантастическое воображение, но узнав, что родители её возлюбленного были влиятельными людьми, я сделала вывод, что это они подстроили то падение и её возвращение на родину.
В общем, после травмы мою родительницу отправили обратно в Россию восстанавливаться. Да только восстановление обернулось новостью о том, что она беременна. Мной.
Стоит ли говорить о том, в какую тяжелую ситуацию попала моя мать? Отец, обещавший решить ситуацию с их дальнейшей романтической судьбой, просто перестал выходить на связь. Потерялся. Можно сказать, он бросил мою маму. Она так и не дождалась от него весточки. Даже фотографии не осталось. Лишь единожды сама написала ему письмо, в котором рассказала про меня. Да только с того конца света отклика не пришло. Узнал он обо мне или нет – так и осталось загадкой, может письмо не дошло. В начале девяностых с иной связью было напряжно.
Свалившаяся на маму ответственность не дала ей заниматься самобичеванием, унижаться, чтобы привлечь внимание возлюбленного, она тоже не собиралась. Вынужденно оставила спорт и пошла искать работу. Её собственная единственная родительница была очень разочарована, дом наполнился постоянными ссорами, предметом которых стала я. Моя мать повторяла судьбу моей бабушки, обе растили безотцовщину и это не давало покоя последней, которую я плохо помню. Она умерла, когда мне было шесть. Или семь.
К чему я это всё. К тому, что я не знаю, что такое истинная мужская любовь и защита. Папы у меня не было.
И сейчас, непривычные чувства маленькой девочки скорее вгоняли большую в печаль, чем давали вдохновение. Я ощутила всеми фибрами души на сколько мне не хватает чувства защищенности. Этот дикий парень с пляжа пробудил во мне ненужные переживания, открыв глубокие раны.
Размышляя о превратностях судьбы, я поняла, что хочу побывать в том месте, где зародились чувства моих родителей. Мне наконец захотелось побывать в штатах и посмотреть как устроена жизнь тех, один из которых породил меня на свет. Нет, я никогда не искала своего отца и даже не собиралась. Мне просто не было это интересным. Он не ответил моей маме и не дал о себе знать, не сдержал своих обещаний, так достоин ли он, чтобы его искали? Я считаю, что нет.
По правде говоря, я вообще ничего о нём не знаю, даже полного имени. Просто Итан. Мама когда-то упоминала фамилию, но я с удовольствием её забыла. И даже дух журналиста не потревожил мой ум, чтобы начать поиски утерянного папашки. Всегда считала его бесследно растворившимся в своей Америке.
Но воспоминание о нелегкой судьбе мамы зажгло искру в сердце, во мне проснулся дух авантюризма. Мне захотелось посмотреть на место, где я была зачата. И не только. Мне хотелось посмотреть на место, где мама провела семь месяцев счастливой жизни. Именно так она называла их.
И пусть эти месяцы потом оставили одни руины в сердце моей дорогой родительницы, ведь она так и не нашла себе достойного мужчину, зато её глаза горели, она стала сильнее и вырастила во мне настоящего бойца. Это была уникальная женщина, с открытым сердцем и способностью переживать любые трудности. Я унаследовала от неё стальной стержень и желание к жизни. Она никогда плохо не отзывалась о том, кто назывался Итаном. Она благодарила его за меня. Так жить умеют единицы.
Настала пора перестать отрицать отцовские корни в себе и отправиться узнавать их природу. Раньше я принципиально отказывалась посещать Северную Америку. А сейчас что-то внутри потребовало переместить свою задницу в эпицентр собственного зачатия. Звучит неубедительно, но попробуй втолковать это жаждущему волнений сердцу.
В шесть утра я уже смотрела билеты до Майами. А в шесть двадцать переживала кризис среднего возраста и нереализованности. Цены на проживание в Майами били все рекорды. Разносили в прах мою уверенность в своей состоятельности. Скручивали желудок и вгоняли в пот. Моих заработков будет хватать в притык. Знала, что в таких места недешево, но не настолько же. Заначку вообще не хотелось потрошить. Неприкосновенный запас.
Еще пару часов сидела на разных форумах, разыскивая ответы у бывалых на вопрос, как сэкономить на проживании во Флориде. Информации много, а стоящего совета нема.
Стукнула себя по лбу, вспомнив про своих калифорнийских друзей. Долго не думая, написала девчонкам с просьбой дать совет по проживанию. Ответ пришел быстро, но они долго недоумевали, почему Флорида, а не Калифорния, потом остыли и обещали помочь.
К одиннадцати утра я поняла, что, несмотря на энтузиазм, надо хоть немного поспать перед вечерними гуляниями, на которые идти совсем не хотелось. Во-первых, я была уставшей, во-вторых, я боялась наткнуться на сталкера.
Добавлю, что вся идея с поездкой в США прокачалась за счет ещё одного факта: теперь я чувствую себя на райском острове небезопасно. Ходить одна точно не буду, есть вероятность, что меня снова будут поджидать, а ездить каждый день на такси – очень затратно, я же вроде как кочевник. Масла добавляет маньяк, который следит за мной. Надо валить отсюда пока не поздно.
Ближайшие билеты оказались на первое января, придется осторожничать ещё три дня. Путь пройдет через Бангкок с пересадкой в ЛА, и это одна из самых коротких дорог. Но чтобы было подешевле, придется тусоваться в пунктах пересадки немалое время. Но я ведь путешественник! А это значит, что я увижу краем глаза новые места. Бангкок, жди меня.
На этой мысли я и отключилась, забыв развернуться в сторону с подушкой.
Глава 11
Проснулась ближе к вечеру. Смело заявляю, что просыпаться на закате – плохая идея, голова трещит как с похмелья.
Ни о каком желании идти тусоваться не могло быть и речи. Лень и апатия накрыли с головой.
Мне не хотелось бросать своих новых знакомых, но и насиловать себя весельем не видела смысла. Я написала Эрин и рассказала о ситуации, приключившейся со мной этой ночью, конечно же немного приукрасила, чтобы они наверняка не обиделись на меня. Эрин бурно восприняла информацию, для меня оказалось немного удивительным её желание ехать спасать меня от полученного стресса. Еле отбилась. Но не отбилась от встречи завтра, она взяла с меня слово, что я встречу Новый год вместе с ними. Да, завтра ожидался праздник на всей планете, радость от которого заметно меркла перед тем фактом, что я осталась одна в этом мире. Осознав, что это первый праздник без мамы, провалилась в ещё большую грусть. Мне захотелось плакать. Сердце сжалось. И я позволила себе отдаться чувствам печали и тоски, оплакивая лучшую ушедшую душу.
От водоворота горечи и потока слёз меня спас звонок, я поспешно вытерла влагу со своих щек и потянулась за телефоном. Мне звонили в "Инстаграм" и я недоуменно подвисла. С трудом догадалась, что это Майк, мой американский друг, шептавший о симпатии на вершине Мексиканского Гранд-Каньона. Мы часто с ним переписывались, он любил комментировать мои посты, а мне хотелось записать его в лучшие подписчики, так активен он был. Но видео-звонки до сегодняшнего дня не практиковали, максимум – голосовые.
Я решила не отвечать сразу, а побежала умываться, чтобы смыть следы моего былого извержения чувств. Освежила лицо и вернулась обратно, усаживаясь на кровать и набирая своего друга.
– Ну наконец-то, – Высвечивается лицо этого добродушного брюнета, он улыбается мне во все свои идеальные зубы, но улыбка его стремительно меркнет:
– Эй, Алекс, ты чего? Почему плачешь?
Блин, как он так сразу в глаз, я же стерла следы.
– Майк, привет, – Бодро протягиваю, надо же создать иллюзию полной беспечности. – Я только проснулась. Не плакала.
– А сколько у тебя?
– Шесть…, – Тут я запнулась, вспоминая, что так-то вечер на дворе. – Шесть пятнадцать. Вечера.
– Вечера?? И ты только проснулась? – Майк хохотнул, откидываясь на спинку кресла. – Что-то я не замечал за тобой пристрастия к бурной ночной жизни раньше.
– Ты даже не представляешь во что я вчера вляпалась. Драка, полиция, пол ночи в участке. Потом разбор полетов пережитых мгновений на подушке и наконец желание слинять во Флориду.
Лицо друга опять стало серьезным. Когда он успел потерять чувство юмора?
– Не понял, – Майк утыкается локтями в стол и притягивает смартфон к лицу, внимательно разглядывая меня. Можно подумать, так лучше получится что-то увидеть. – Что за драка? Что случилось? Ты вообще как? Девчонки мне сказали только о том, что ты жилье в Майами ищешь. Алекс, во что ты вляпалась?
Он скороговоркой промчал свою речь, что я еле уловила суть. Все таки не на моем родном языке говорит.
– Майк, стой, все хорошо. Давай помедленнее, а то когда ты начинаешь сыпать словами, я нифига не понимаю. Не забывай, что я – не носитель твоего языка, – Моя лучезарная улыбка должна была снять напряжение с лица калифорнийца, но он остался непреклонен. Зря я ляпнула про ночные события, придется нивелировать основную часть. – Я стала свидетелем драки между иностранцами на пляже, трое избивали одного и мне пришлось вмешаться с помощью полиции, пост был недалеко от пляжа. А так как я была единственным свидетелем, то пришлось давать показания. В общем торчала до ночи в участке. А потом уснуть не могла, вырубилась только в 11 утра.
– То есть ты ни от кого не бежишь во Флориду? – И столько серьезности на этом лице.
Я закатилась смехом, представив, какое впечатление мой рассказ вызвал у друга. Он подумал, что я совершила преступление и бегу в Штаты. Мне очень смешно, я еще не представляла себя в такой роли.
Просмеявшись, я едва выдавила из себя:
– А что? Ты бы не стал мне помогать спрятаться?
– Наоборот, – Наконец улыбка на мальчишеском лице. – Пришлось бы продумывать детальный план.
– Нет, Майк. Я не бегу. Спасибо за дружескую заботу, – Непроизвольно шире улыбнулась на последней фразе. – Хочу пройтись по стопам своей матери. Она жила какое-то время в Майами и мне захотелось там побывать. Правда, желание чуть не померкло, от цен на жилье задергался глаз.
– Поправимо. А друзей в Калифорнии когда собираешься проведать?
– Я планировала это сделать. Очень хочу вас всех увидеть, но понимаю, что здесь могут быть трудности. Вас ведь раскидало по всей Калифорнии, судя по страничкам в "Инстаграм".
– Ну не всех, девчонки и я остались в Монтерее, Ник – в Сан-Хосе, остальные отправились покорять Лос-Анджелес. Так что ты обязана посетить Монтерей, поверь, тебе здесь понравиться. И у меня есть сюрприз для тебя.
– Какой? – Наверное, жители соседних бунгало увидели свет, которым загорелись мои глаза.
– Расскажу, если пообещаешь приехать в Монтерей. Будешь жить у нас в доме, мои родители только за. Я рассказывал им о тебе, они пришли в восторг от твоей смелости.
– Хитрец, – Сощурила глаза. – Скоро слухи поползут, что я путешествую одна и на меня откроют охоту маньяки.
И вроде я пошутить пыталась, а в душе то червоточина зарделась. В каждой шутке есть доля шутки, остальное – правда. Вспоминая своего сталкера, я понимаю, что эта поговорка действует на все сто. Надо бежать с этого острова.
– Очень даже вероятно. Я говорил тебе, чтобы была осторожнее.
– Я и так ни с кем не общаюсь, а если и знакомлюсь, то говорю, что здесь с друзьями, – Интересно, кого я сейчас убеждаю, себя или друга?
– Ты на новом месте проводишь длительный период времени, а внешность твоя – очень приметная. Алекс, если кто-то заинтересуется тобой, то выследить и обнаружить твоё одиночество не составит труда. Я не навожу панику, я лишь прошу, чтобы ты выбирала более безопасные страны, рискованные – оставь для путешествий с друзьями. Мы летом собираемся снова всей компанией прокатиться заграницу, и ты точно едешь с нами.
И он так уверенно это сказал, что захотелось включить большую вредину, но я лишь широко улыбнулась.
– Ладно, – Протягиваю, рассматривая хитрющий взгляд калифорнийца. – В Ирак без тебя не поеду.
– Во все страны Ближнего Востока без меня не поедешь, – Эффектно приподнимает бровь, с таким лицом, словно из нас старший – это он.
– Чем тебе Египет и Эмираты не угодили? Я там уже была, – И выдавила лыбу как Чеширский кот. – В Бурунди точно не поеду. Даже с тобой.
– На старости можно будет пощекотать нервы, – Майк склонился под стол, что-то выискивая под ногами, скрип кресла прошелся по ушам.
– В старости там уже инфаркт выйдет, вряд ли такое зрелище можно спокойно пережить, – Я скривилась, ожидая возвращения лица друга к обозрению. – Ладно, что там с сюрпризом?
– Ты еще не дала обещание, что заедешь к нам в Калифорнию.
– Что ты там делаешь? – Спрашиваю с негодованием, желая, чтобы эти шебуршания под столом закончились и друг вернулся ко мне.
– Да ручка упала, – Майк разочаровано вынырнул из под стола и комично уставился на меня. – Терпеть не могу, когда что-то не на своих местах лежит. Забуду ведь потом про неё и буду искать по всем ящикам.
Улыбнулась, вспоминая излишний перфекционизм этого красавчика на экране. В путешествии мы над ним часто смеялись. Особенно когда он салфетки перекладывал в кафе. И ведь всегда найдет объяснения своему поведению
– В общем, сюрприз у меня приятный, но это не точно, – Сходу начинает он, видать смерившись с хаосом у него под столом. – Сам Бог велел тебе посетить Майами. Ибо я нашел тебе бюджетное жилье.
Мой радостный визг был слышен на другом конце острова, а Майк закатился со смеху от такой бурной реакции:
– Кажется, я оглох. В общем, моя тетка временно гостит у нас, её зовут Эмилия и она приходится родной сестрой моей матери, заядлая пятидесятилетняя холостячка. Но в последнее время её убеждения одинокой волчицы дают сбой и она все чаще приезжает к нам в поисках семейного очага, – Судя по теплоте во взгляде и доброй улыбке на устах, я понимаю, что мой друг очень любит свою тетку, тон голоса, и тот, стал мягче. – У неё дом в Корал Спрингс, это маленький городок в пятидесяти милях от Майами. Если тебе удобен такой вариант, то дом твой. И почти даром, она с тебя возьмет только оплату за коммунальные услуги, обещание содержать дом в чистоте и клятву, что ты не будешь устраивать в доме пьяные пати.
– Ты шутишь? – Кажется, я захлебнулась от восторга. – Целый дом? Боже, Майк, я не знаю, что и сказать.
– Можешь пока переварить. Ну это не совсем Майами, придется тратиться на дорогу, но во Флориде нет проблем с системой транспорта, поблизости поезд и автобус, они в твоем распоряжении. Плюс, там тихо и безопасно. Дом не большой, но ухоженный и уютный. В детстве часто проводил там время. Соседи адекватные. И до автовокзала недалеко. С Эмилией я уже договорился.
Мне кажется у меня заново побежали слезы. Иностранец, который знает меня пару месяцев, сделал больше, чем русские, называющие себя друзьями детства. Неужели это реальность?
Когда восторг под-отпустил, на место пришло типичное сомнение. Я испугалась. Такие подарки не валяются на дороге, это слишком круто. За всё нужно расплачиваться. А мне нечего ему предложить, не люблю быть должной.
– Майк, – Осторожно начала я. – Это слишком…
– Молчи, – Строго роняет, складывая руки на своей большой груди. – Я так и знал, чем закончится, вечно ты помощь принимаешь, будто за неё твою жизнь попросят. У вас в России все такие?
– Просто это нереальное предлож…
– Молчи, говорю, – Напирает, тяжело вздыхая. – Ты бы не предоставила мне свою квартиру в России, если у тебя была такая возможность?
– Предоставила бы, – Копирую его вздох, но сомнения выедают изнутри.
– Так в чем тогда разница? У меня есть возможность – я помогаю. Перестань видеть во всем подвох, мне еще в Мексике хотелось тебя треснуть за это.
– Ну вот такая я, – Понуро отвечаю.
– Учись доверять людям. А то твои подозрения вызывают обиды.
– Прости, – И всхлипнула. Ведь пальцем в больное место тыкнул.
Мы ещё долго разговаривали с Майком. Он полоскал мне мозг, а я кивала как китайский болванчик. Под натиском его аргументов почти согласилась. Но для себя обещала подумать. А точнее вместо трехсот долларов в месяц, я решила переводить Эмилии пятьсот. Так мне ощущалось спокойнее. Не люблю быть нахлебником. Ну и конечно же не сказала об этом другу, надо будет образовать коалицию с его тетушкой и создать свою личную тайну. Так проще всем.
Глава 12
Восемь вечера, легкий ветерок и волнующий шум прибоя. Трепет и ощущения безграничного счастья. Именно так я чувствую себя, стоя на открытой деревянной террасе волшебного ресторанчика. Аккуратные мягкие диванчики, обитые деревом, замысловатые декоративные фонари в полный рост и яркие лучи заходящего солнца – вот, что чарует своей простотой и пленительной красотой.
Я была очень удивлена выбору ребят. Праздновать Новый Год в этой части острова я бы не догадалась.
Мы разместились в очень красивом и уютном баре-ресторане на пляже Банг Рак – отдаленном, почти уединенном месте рядом с Большим Буддой. Здесь мало увеселительных заведений, в основном тихие барчики и небольшие кафешки. Наше выбранное место оказалось двухэтажным, с террасой на верхнем этаже. Данный ресторанчик туристы называют баром закатов. Вид фантастический. Ты почти висишь над голубым морем, на просторах которого томятся небольшие лодочки и белоснежные катера. Никаких криков и суеты, место для размеренного и душевного отдыха в компании родных и друзей.
Празднование Нового года я представляла на каком-нибудь пляже Чавенг, где музыка и людской гул громом стоят на весь район. А тут такой кайф. Приятно удивилась.
Мои австралийцы объяснили, что у них дома не принято встречать новый виток земли с бурным размахом. В основном справляют в кругу семьи в тихих местах. Некоторые вообще не отмечают. Ну, почти как у нас.
Когда солнце прячется за горизонтом, нам включают иллюминацию, и я на мгновение проваливаюсь в детские чувства восторга. Фасад мерцает, елочка в зале переливается. Администрация кафе хорошо подготовилась, яркие гирлянды и фонари создают волнительный настрой и предчувствие новых перемен. Трепет разливается по груди и вытаскивает наружу маленького ребенка.
Несмотря на недавнее знакомство с ребятами, я ощущаю себя в своей тарелке, мне уютно рядом с ними, и кажется, они тоже меня приняли.
Основной банкет проходит в помещении на втором этаже, на первом – кипит работа. На самой террасе сделали фуршетную зону, с которой нам обещали открыть вид на бомбический салют. Сердечко предвкушающе забилось.
Невзирая на праздничность вечера, мы с ребятами облачились в обыденную одежду. Парни выбрали джинсовые шорты и светлые футболки-поло, а мы с девчонками надели простые платья по фигуре и отдали предпочтения обычным римлянкам на ногах.
