Текст книги "Флоридский ветер перемен (СИ)"

Автор книги: Лиза Гарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– А где он сейчас?

– Рамирез? Умер два года назад. Ему было уже за семьдесят. Мировой мужик.

– Не то слово, – Всё еще перевариваю слова, растирая лицо. – Бедный Тай.

– Ему только не говори это ужасное слово. Рискуешь быть посланной на все четыре стороны.

– Угу, – Не нашлась, что добавить. О другом мысли лезли.

Я отвернулась к окну и погрузилась в себя как делала всегда, когда переживала чью-то тяжелую историю. Перед глазами стоял маленький мальчик и его мать, лежащая в луже крови. Картина отказывалась стираться с экрана. Мне было очень больно за него, и чтобы не говорила Мэд о жалости – я очень жалела Тайлера в этот момент. Да, жалость к себе, жалость к кому-то – это зло. Но я находилось в стадии осознания. Желание обнять Тайлера появилось теперь совсем с другим посылом. Мне просто хотелось поделиться частичкой тепла с этим побитым жизнью парнем. И не зависимо от того каких успехов он добился – я хотела обнять и пожалеть. Пусть будет глупо, но это мой порыв сердца.

До нашего городка мы добрались быстро, дороги в воскресный вечер оказались полупустыми. Заезжая на нашу аллею, я зацепила взглядом заколоченный дом, мимо которого проезжала много раз. Этот дом тенью стоял на отшибе и наводил какую-то тоску. Он стоял как заброшенная одиночка, никому никогда не принадлежавшая и не нужная. Заколоченное двухэтажное белое здание, заросшее травой и кустарниками до самой крыши. Облупленная краска и серые доски вместо окон. Призрак от чьей-то несостоявшейся жизни.

– Какой мрачный дом, – Вслух произнесла, когда мы почти поравнялись с ним.

– Это дом Тайлера, – Опять оглушила меня Мэдисон и притормозила рядом.

Во все глаза рассматриваю его, чувствуя едкий привкус горечи на языке. Дом отражает все пережитые события в нем.

– Тайлер после смерти матери сюда больше не возвращался. Рамирез заколотил его, когда дело закрыли, и не подпускал мальчика к нему. Когда мы учились в школе, Тайлер по привычке обходил этот дом другой улицей.

– Почему он его не продал?

– Считает этот дом напоминанием о суровой реальности – олицетворение жизни, в которой хуже говна уже не случится. Что-то вроде памятника о разбитых детских ожиданиях. И обоснование – двигаться дальше, невзирая ни на что.

Глава 37

Пока мы ждали машину медиков, я примирялась с действительность Тайлера. Рассказ подруги о его жизни выкинул меня из текущей реальности.

Мэдисон тоже была в себе. Она пыталась выглядеть сильной. Я видела, как она старается держать лицо, но от меня печаль в глазах не скроешь. События прошедшей ночи сдернули покрывало бесчувственной души. Я знаю, что мысли о Рейнаре терроризируют её каждую секунду. И весь спокойный облик Мэд скрывает за собой ураган раздирающих чувств.

Но мы дали друг другу время. Интуитивно чувствовали общие потребности.

Когда привезли Эштона, мы смогли отвлечься. Организация его размещения заняла добрую половину вечера, и лишь к десяти нам удалось неспокойного Эштона уложить в кровать. Он храбрился и стучал в грудь, что ему не больно и в помощи он не нуждается. А после слабость взяла свое и он уснул через пару минут.

Улыбалась, рассматривая посапывающего друга и думала о том, как люди не любят показывать свою слабость. Почему люди так бояться показать свои истинные чувства, вместо маски супергероя? Иногда простая искренность способна исцелить до глубины. А мы лишь привыкли кричать о своей самости и тащить эту жизнь в одиночку, упрямо кому-то доказывая, что можем все сами. Может и можем, но кто это оценит? Да и зачем?

Поправила одеяло, подложила Эшу подушек и ушла к Мэд на кухню, где она заканчивала наводить порядок после бурной деятельности её матери. Сандра решила приготовить всем нам ужин, пока мы с Мэд занимались Эштоном. Лазанья вышла на пятерку, но бардак превратился в масштаб трагедии. Мы все тихо посмеялись над следами от муки на верхних кухонных шкафах.

Пока Мэдисон убирала последнюю посуду в посудомоечную машину, я взяла кружку теплого чая и вышла на улицу, устраиваясь на крыльце. Звездное небо открывалось фантастической картиной из сказок. Чистейшее ночное небо и мириады огоньков погружали в детство. Такое небо я помню на даче у бабушки Регины. Мы часто летом туда ездили.

Эх, Россия, Россия. Ждешь ли ты меня обратно?

Мэдисон присоединилась ко мне с бокалом вина, который говорил о многом. Она пыталась забыться.

– Что с Реем? – спросила, чувствуя напряжение в собственном голосе. Мы так и не поговорили о нем.

– В полиции. Забрали на сутки, сегодня вечером должны уже были выпустить.

– Ты не звонила Тайлеру?

– Нет, зачем?

– Спросить про Рея…

– Алекс, он – взрослый мальчик, почему я должна переживать за него?

Смотрю в глаза своей подруги и вижу в них совсем другие мысли.

– Детка, я вижу, что ты переживаешь. Будь честна со мной. Пожалуйста.

Мэдисон вздохнула и положила свою голову мне на плечо. Голос звучал как бледная дымка в бескрайнем шумном мегаполисе:

– Алекс, они звезды мирового масштаба, связи есть – проблемы решат. Рейнар должен был думать головой, прежде чем совершать глупый поступок. Ему запрещено лезть в скандалы, у любого высокооплачиваемого спортсмена это прописано в контракте.

– Мэд, в том то и дело, что Рей должен был думать головой. Но повел он себя совсем не как взрослый человек. Тебе не кажется, что это говорит о его чувствах?

– Как бы вспыльчивым подростком, так им и остался. Годы над ним не подвластны: ни морщин, ни мозгов.

– Мэд, я ведь о другом?

– Я знаю, о чем ты, Алекс. Но нашим чувствам больше нет места. Он женится в конце следующей недели. Его женщина, отдавшая этим отношениям почти четыре года, не заслуживает быть брошенной. Чтобы он не чувствовал ко мне – это стоит отпустить. Все в прошлом. Надо двигаться дальше.

Мне больно слышать такие слова. И еще больнее от того, что Мэд оторвала их от себя. Я знаю, что оторвала. Вместе с сердцем.

– Детка, я волнуюсь за тебя, – Тихо прошептала в висок Мэдисон. – Обещай, что не будешь ничего от меня скрывать?

– Обещаю.

– И обещай, что сразу придешь ко мне если станет плохо?

– Угу.

Я мягко поцеловала Мэдисон и отправила её спать. Следы усталости были видны даже в темноте.

Вымыла кружку, тихо прикрыла дверь и ушла к себе в дом, обдумывая слова Мэдисон.

Её альтруистические мысли меня не удивили, я знала, что она никогда не сделает больно другому человеку. В этом была вся Мэд. Девочка, которая научилась думать о чувствах других.

Я еще какое-то время разглядывала ночное небо у себя на крыльце, ища в нем ответы. Звезды безмолвно подсказывали, что пути судьбы непостижимы. Всё происходит так, как хочет наша душа. И пусть сердце противиться её желаниям – только душа будет знать, что именно нам нужно.

Уходила в кровать с тяжелым сердцем. Там же я лежала долго без сна – он не спешил ко мне, мысли крутились каруселью. А в два часа ночи покой и вовсе отказался приходить в мою душу – ночной приход Мэдисон разбил его вдребезги.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Глава 38

Тайлер Равьер

Воскресенье, день

Неуловимый Сидман. Действует как призрак.

Прощаюсь с Мэдисон, глазами цепляя русскую недотрогу. Джинсовое мини-платье требует, чтобы его сняли. Эта девочка настойчиво теребит мои животные инстинкты. От этих ног невозможно оторваться. А волосы кричат, чтобы в них запустили пальцы и навели творческий беспорядок.

Эх детка, если бы ты только знала, что я хочу с тобой сделать.

Отворачиваюсь от соблазнительной картины и сажусь в тачку. Мысли сразу переключаются на Сидмана. Надо его выцепить. Невидимая рука заставляет нас разминаться на какие-то считанные минуты.

Смотрю на часы и понимаю, что пора вызволять зверя из клетки. Проблема с залогом за ледового короля решена, Рей почти свободен, остались бумажные нюансы.

В участок добираюсь быстро, по пути пытаясь найти способ выцепить Билла. Игнорирует меня и моих людей. Ублюдок явно нацелен навредить мне через моего друга. Методы для трусов, не иначе. Но в этом весь Сидман. Гнилая душонка, трусливые ходы.

Помятый вид и красные глаза говорят о том, что Рей этой ночью не спал. Не сложно догадаться, что явилось причиной. Точнее кто. Встреча с прошлым сковырнула незажившие раны, вот тебе и импульсивная реакция. В чем-то Мэд была права, шайбой по башке Рей действительно слишком часто получал. Систематические травмы не приносят ничего хорошего. По себе знаю.

Агент Канемана журит своего подопечного как препод – провинившегося школьника, но тот апатичен ко всему. Смотрит только на меня и хер знает, что думает. Жду, когда представление с воспитанием закончится, после чего Рей ставит свою подпись в протоколах и мы выходим на улицу.

– Тебе бы поспать, – Говорю, снимая тачку с сигналки.

– Я в порядке, – Решительный вид не сулит ничего хорошего. Есть вероятность, что эта ночь принесла парню какой-то беспонтовый план. Чует моя задница – не уедем мы из этого штата спокойно.

– У нас вылет в ЛА через пару часов. Давай перекусим и погнали в аэропорт.

– Нет, – Рей падает на пассажирское и мрачно смотрит перед собой, грозясь сделать дыру в лобовухе. – Мы остаемся здесь.

Молчу и тру переносицу. Пахнет жареным. Воспаленный мозг Канемана придумал тот самый беспонтовый план. Сомнений нет.

Смотрю на громогласные буквы названия участка и подумываю о том, чтобы вернуть друга туда еще на пару суток. Может все-таки остынет.

– У тебя свадьба в пятницу. Мальчишник пора заканчивать.

– Свадьба переносится.

А вот это очень неожиданно. Даже с учетом моего беспристрастия к миру, избежать удивления мне не удается.

– К тебе Дамблдор ночью приходил? Кто-то там наверху сжалился над тобой и решил отправить волшебника вправить мозги?

– Я сказал, свадьба переносится, а не отменяется.

Вижу, Канеман злится. А меня пробивает на ржач. Одна ночь и весь амбициозный многолетний план друга катится в пропасть.

– Что ты хочешь в Майами?

– Мне нужна Аддамс, где она? У тебя есть её телефон?

– Зачем она тебе?

– Затем Тай, долг платежом красен.

– Она тебе ничего не должна, – И это правда. Мы не должны оправдываться за свой выбор, если от него не зависит жизнь другого человека.

– Да, что ты, блядь! А я думаю иначе! Она торчит мне это чертово объяснение! И я выбью из нее признания, а следом искренние сожаления! Эта сука двенадцать лет жила себе припеваючи пока я мучился от раздирающего чувства неизвестности! Ты реально думаешь, что можно разлюбить за одну ночь? Блядь, Тай, что я такого сделал, чтобы она разлюбила меня за одну ебучую ночь?? Или она вообще меня не любила? Может эта сука играла все три года и лицемерно рассказывала о своих глубоких чувствах? Да она врала мне, Равьер!

Завелся пацан. И ведь хер сейчас услышит. Бессонная ночь, остатки спирта в крови и вспыльчивый нрав – смесь чтобы совершать фатальные ошибки.

Дверь хлопает, а я продолжаю апатично пялиться в лобовое стекло. Рассматриваю редчайшую картину – Канеман и сигарета – это прям уникальный кадр. Это тоже самое что Канеман и бутылка виски. Наш ЗОЖник бомбил окружение своей болтовней о здоровых привычках с пятнадцати. Ну а потом по законам жанра что-то пошло не так.

Смиренно жду, когда друг выпустит пар, накурится и сядет обратно.

Из главных дверей участка выходит Смит, спотыкается, удивленно рассматривая смолящего Рея, так же быстро оправляется от очередного шока и быстро направляется ко мне. На красноватом немолодом лице усталость может быть замечена с другого конца Америки.

– Ты держи его в узде, – Наклоняется ко мне агент Канемана. – Чтобы не натворил больше никакой херни. Утром невеста его звонила, разнесла психику всей нашей команде пока Рея искала. Там проблемы какие-то с рестораном. Короче агентство вынуждено свадьбу переносить в другое место. А это влечет за собой перенос сроков торжества. Короче, завела она его, не спускай глаз, проблемы и так рисуются на горизонте.

Бог походу есть там наверху. Ибо таких знаков судьбы послать другой не может. Тут фактически пальцем тыкают в ошибки упрямого балбеса по имени Рейнар Канеман. Не той дорогой идет, дотошный подросток с улицы Норт Вест.

Молча киваю и жду, когда слепое недоразумение устроит свою задницу рядом со мной.

Принимаю гениальнейшее решение и в полном молчании везу нас с Канеманом в ближайшее кафе, чтобы набить желудок недоумку. Вдруг подобреет.

Но и здесь меня ждет разочарование, искра разума не собирается посещать звезду женских грез. Канеман заказывает к стейку стакан односолодового виски.

– Рей, может хватит? – Смотрю как он залпом осушает бокал. – Синькой делу не поможешь. Сам неоднократно мозг полировал по этому поводу. Да и не в том ты возрасте уже, чтобы алкоголем напряжение глушить.

– Нормально все, – Следом трясущаяся рука тянется вверх для вызова официанта. Все понятно, бухать будем до последнего.

Ставлю задачу на крайний случай: придется кого-то пустить во временный нокаут, как раз там и отоспится.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рей фактически заглатывает еду, поэтому следом заказываю еще одну порцию мяса и овощей. Сытый желудок дает шанс затуманенному мозгу.

– Едем в Корал, – Завершает свою трапезу отличной идеей. – Она должна быть уже дома. Или у нее отпуск? Где она?

Я знаю, где она. Но стоит ли говорить это другу – пока не определился. Ничего хорошего из этого разговора не выйдет, ему надо остыть.

– Рей, для таких разговоров нужна светлая голова. Что ты собираешься ей предъявлять? Ты столько лет молчал, а тут тебя пробило на справедливость?

– Мне надо поставить эту чертову точку! Не хочу признавать, но ты, блядь, прав! Да, ты прав! Я должен понять мотивы и забыть её!

– А если еще хуже сделаешь? Что если правда окажется неподъемной? Что делать будешь?

– Да мне похер! Я просто хочу знать эту правду и всё! И нафиг мне не нужна эта Аддамс. Мне надо получить ответы, увидеть гниль её душонки и успокоиться. Где Аддамс? Я же все равно найду её, что ты молчишь?

– Перестань орать на все заведение. Мало тебе внимания к нам?

Давно замечаю зевак, которые с интересом рассматриваю нас. Догадываюсь, что скоро начнётся паломничество поклонников за автографами. Пора ускоряться.

– Доедаем и уходим, я не готов сегодня общаться с публикой, – Откидываю вилку и прошу официанта рассчитать нас.

Захожу на пару минут в уборную, чтобы вымыть руки, а когда выхожу – отмечаю ожидаемую картину – Канеман опрокидывает очередной стакан за баром. Дебил, иных объяснений нет.

Хватаю это тело и вытаскиваю наружу.

– Мы либо едем в Корал, либо я еду туда без тебя, – Рей упирается, и даже пытается твердо стоя на ногах. – Равьер, я все равно поговорю с ней. И ты либо мне помогаешь, либо идешь на все четыре стороны. Ясно?

Молча заталкиваю его в тачку и сажусь следом.

– Рей, мы сейчас по уши в дерьме. Ты понимаешь, что твоя выходка может привести к тяжелым последствиям? Мне нужно найти Сидмана, прежде чем ты сядешь на скамейку запасных.

– Да мне похрен на эту скамейку, отдохну наконец! Едем в Корал. Будь другом, сделай как просят! Я что, так часто о чем-то прошу тебя?

Засранец, включает запрещенные приемы. Я их обычно называю бабскими.

Хочется оглушить Канемана, но вместо этого зачем-то проверяю ствол в бардачке.

Молча завожу двигатель и выезжаю с парковки.

Ну что ж, Корал так Корал. Надеюсь, к границам этого городка алкоголь унесет моего друга в царство бескартинного сна. И он хотя бы проспится.

Ну либо передумает, что мало вероятно. А очень хотелось бы. Угашенный мозг и выяснения отношений вкупе никогда к добру не приводят.

Глава 39

Зловещий красный закат. Оттенок взорвавшегося ада.

Залипаю на кровавые краски, апатично провожая земное светило за горизонт.

Ручка пистолета отщелкивает, и я возвращаюсь из патовых мыслей. Захлопываю бензобак и неторопливо возвращаюсь на водительское. Ретро-красавица готова двигаться дальше.

Смотрю на постукивающего по обшивке Рея и, усмехаясь, выезжаю на дорогу. Осталось немного. Как бы я не старался ехать медленно – укачать буйного тафгая не удалось. Он преисполнен довести свою задумку до финала.

И вроде я уже смирился и решил ускориться, но резкий рывок руля вправо перед самым городом заставил переосмыслить свое смирение.

Паркуюсь на обочине, выхожу из тачки и с усмешкой наблюдаю за сползшей покрышкой с диска. В голове только одна мысль – а не знак ли это?

Менять колесо в темноте – то еще развлечение. Пока я перерывал багажник в поисках нужных инструментов, Рей наворачивал круги и заметно нервничал.

Подстава настигла и при замене колеса. Одна из гаек оказалась с секреткой, а где этот долбанный переходник – коммерсанты забыли сообщить. Пришлось поднимать команду, чтобы мне дали контакт умного менеджера из офиса аренды авто. Во всей этой жопе радовало одно – Рей относительно протрезвел.

К Корал мы приблизились, когда часы показали почти десять.

Подъезжаю к перекрестку и торможу на светофоре. Канеман молча теребит свою отросшую щетину. Пытливый взгляд иногда выдает проблески разума. Здравая часть видать пытается отговорить делать глупости.

Сам начинаю подвисать. С одной стороны, я понимаю, что этот разговор должен состоятся, и как можно раньше. Желательно еще двенадцать лет назад. Но дерганный вид Рея подсказывает, что продуктивным этот диалог вряд ли получится.

– Тебе надо с трезвой головой идти к ней, – Говорю вслух, ожидая зеленого сигнала. Через пару километров будет поворот на улицу побитых судеб. Да, именно так я называю место, в котором мы выросли. – Рей, ты сгоряча девчонке можешь жизнь испортить.

– Что ей там можно испортить? Забыл, как она похотливо обтиралась об молокососа в баре? На молодняк старушку потянуло.

Понимаю, что по поводу проблесков разума я погорячился:

– Мэдисон – красивая молодая девушка. Свободная. Успешный помощник хирурга, если ты не знал. Она может выбрать себе любого, даже молодого студента. Ей никто не запретит. И напоминаю, что она никому ничего не должна. Твоя ревнивая агрессия в баре была неуместной, её надо было проявлять двенадцать лет назад.

– Отвали.

Хороший ответ. Мудрый. Светиться здравостью умудренного опытом адеквата.

– Останови здесь, – Просит Рей, когда мы проезжаем перекресток. Оглядываю каменную постройку с многообещающим названием “бар дикарей”.

– Рей, если ты навернешь ещё стакан, ты однозначно к Мэд не попадешь. Я тебе это гарантирую.

– Сам разберусь, – Дебил на ходу вываливает из машины. Бью по тормозам в тот момент, когда дверь распахивается. Еще чуть-чуть, и кто-то бы переломал себе ноги.

Вечер обещает быть драматичным.

Не люблю вредить и без того поврежденную голову Канемана, но выбор очевиден.

Паркую машину неподалеку и двигаю следом в сомнительное заведение. В мои годы этой забегаловки тут не существовало. Судя стоящему на всю округу запаху спиртяги – виски будет паленым.

Внутри еще хуже: тусклый свет и минимальный просвет между набитыми телами. От запаха хочется вывернуть желудок. Сомнительное качество звука бьет по вискам, рок восьмидесятых требует, чтобы его выключили и не позорились.

Рей очень нагло проталкивается сквозь толпу, чем вызывает недовольные взгляды. Смиренно отмечаю значимый количественный перевес и разворачиваюсь на выход, чтобы вернуться к тачке. Распахиваю дверь и вытаскиваю ствол. В данном случае он в самый раз. Лишним точно не будет.

Когда я возвращаюсь обратно, горе-Ромео уже сидит за баром, зарывшись руками в волосы. Его играющие желваки намекают, что он пустил мысли на очередной круг. Злится пацан.

Недобрые взгляды в нашу сторону говорят, что Рей уже успел кому-то нагрубить. Этот дурак не умеет держать язык за зубами, а с учетом алкоголя в крови – ждите целый понос язвительной правды.

Пристраиваюсь рядом с ним, спиной упираясь в деревянную балку бара. Отсюда открывается отличный кругозор на заведение. Почти все обиженные посетители у меня перед глазами.

– Кому ты уже на ногу наступил? – Спрашиваю у Канемана.

– Нахер они мне усрались.

– Рей, глаза публики говорят о том, что они мечтаю увидеть нас корчащимися от боли.

– Пусть рискнут, – Усмехается, разглядывая полотно барной перекладины.

– Здесь тридцать человек, – Перевожу взгляд на дебила. – Ты реально думаешь выбраться от сюда целым?

– Я не трогаю никого, что ты завелся?

– Я спокоен и рассудителен. Недовольная публика очевидна, – Рассматриваю поплывший взгляд и понимаю, что следующий стакан снесет другу здравость окончательно. – Не советую тебе пить здесь, есть вероятность что твой напиток будет испорчен чем-нибудь психотропным.

– Я потребовал новую бутылку, и чтобы ее открыли при мне.

То есть он соображает, что ему тут не рады.

Обвожу глазами маленькое помещение, чтобы еще раз убедиться в настрое. Четверка крупногабаритных мужиков стреляют в нас острыми взглядами. Остальные презрительно оглядываются в спину Рея.

Продолжаю спокойно наблюдать за обстановкой.

– Где мой виски? – Накидывается Канеман на разливающего пиво бармена.

– Минуточку, – Слышу напряжение в голосе молодого паренька. Его дерганность подтверждает мои догадки. Бармен предчувствует потенциальные проблемы.

– Я уже пол часа жду эту долбанную бутылку, сколько еще можно? – Взрывается Рей.

Служитель стойки очень быстро перекрывает кран баллона с пивом и бежит к витрине. Достает оттуда бутылку с коричневой жидкостью и несет Канеману, выставляя рядом стакан и корзину со льдом. Рей берет бутылку и внимательно рассматривает пробку на наличие вскрытия.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вот так бы сразу, что тянуть было? – Кидает две стодолларовые купюры на стол, наливая пойло в стакан. – Сдачу себе оставь. Хотя с твоей медлительностью ты ни хрена не заслужил.

Писец котятам. Вижу краснеющие лица мужиков за дальним столиком. Не любят аборигены наглых залетных птиц.

Рей опрокидывает стакан залпом, а я ожидаю, когда у красного мужика опустится забрало. Вижу, как он опрокидывает в себя полупустую кружку с пивом и поднимается с табурета. Усмехаюсь, вспоминая старые фильмы о ковбоях. Там отморозки делали подобные движения стульями, вызывая гниение ушей при отвратительном скрипе дерева о напольное покрытие.

Настраиваюсь, наблюдая вальяжное странствие с дальнего угла. Рей подливает себе пойла, слабо похожего на брендовый виски, и не чует приближающейся угрозы.

Внимательно слежу за руками агрессора, который разминает свои пухлые пальцы.

С этим будет не сложно – мышцы мужика давно отдали бразды правления жировым складкам. А вот что делать с оставшимися двадцать девятью захмелевшими смельчаками – остается только догадываться. В такой толпе даже терминатор не выстоит. Будем смотреть правде в глаза: я – не всесильный бог.

Громила с седой бородой до брюха наконец преодолевает расстояние, чем вызывает панику в глазах бармена. Тот как бы невзначай отступает назад улиточными шагами.

Правильно, кости целей будут.

На рабочей куртке смельчака с эмблемой захолустного автосервиса пестрит многообещающее имя Стив и я думаю о том, как Стиву скоро будет больно. Правда месть за него не заставит себя ждать.

Стив опускается рядом с Канеманом, намеренно толкая его локтем. Рей разливает пойло по барной стойке и со звоном опускает полупустой стакан.

Привет апокалипсису.

– Ты охренел? – Рей встает с места.

– А не охренел ли ты? – Ядовито стелит автомеханик, раздувая ноздри. – Откуда ты такой бравый взялся? Жизнь не мила?

– Мужик, я тебя трогал? – Пьяный Рей почти плюет в харю Стиву.

– Ты моего друга трогал!

– Так пусть твой друг и идет разбираться. Или в штаны нассал?

Блядь. Заочно проверяю камеры по периметру. Замечаю одну, висящую над кассой.

Замечательно, сейчас одной проблемой будет меньше.

Захожу за опору стойки в слепую зону, достаю ствол, навинчиваю глушитель и бесшумно отстреливаю камеру. Мелкие осколки разлетаются над притихшим барменом, заставляя его подпрыгнуть от неожиданности. Гости бара тоже удивленно пялятся на осколочный салют.

Да я прям Джеймс Бонд, блядь. Год не стрелял по целям.

Стива отвлекает свалившиеся стекло на стойку, от чего он озадачено смотрит на бармена.

– Ну так где твой трус? – Налегает Рей, полностью игнорируя инцидент со стеклянным фейерверком. Понял пацан, кто решил подстраховаться.

Возвращаюсь обратно к парочке. В синхрон со мной встают остальные и подтягиваются ближе.

– Стив, оставь его, – Слышу с дальнего конца. – Это звезда чикагских хоккеистов, проблем потом не оберемся.

А вот это мужик верно подметил, проблемы будут у всех. В основном конечно у меня с Канеманом, но мы и остальным жизнь подпортим. Точнее здоровье.

– Эту звезду надо хорошо проучить, чтобы место свое знал, – Шипит требующий справедливости автомеханик, а следом Рею прилетает резкий удар в челюсть. Мужик, скорее всего, целился в нос, но за неимением достойной координации промахнулся и попал куда попал. Рей не заставляет себя долго ждать, обратка прилетает такой мощи, что бородатого буйвола откидывает на толпу зевак. Музыка в баре прекращает свое мерзкое хрипящее исполнение, у барной стойки материализуется владелец:

– Выйдите на улицу! – Угрожающе орёт низкорослый мужчина средних лет. – Здесь запрещено драться! Иначе я сейчас полицию вызову!

Он полностью игнорируется, вместо этого в борьбу вступают еще трое. “Смелые” ребята кидаются на Канемана, в итоге я очень быстро оказываюсь рядом. Рывком откидываю парочку назад от Рея, их спинами рассекая мирно-стоящие стулья. На заднем плане орет истошный голос хозяина, в баре начинается лютая потасовка.

Пропускаю удар в ребра откуда-то сзади, еще двое пытаются напасть на меня сбоку. Резкая боль стреляет по всему телу, плохо зажившие кости дают о себе знать. Отбиваюсь, урывками пытаясь контролировать Рея. Но тот пока держится и старательно дает сдачи.

Мужики активно группируются вокруг нас, круг сужается. Предчувствую знатную мясорубку.

Вырываюсь из захвата и отхожу к стене чтобы проще было защищаться. Удар за ударом ложу первых двоих, третий шатаясь отходит в угол. На меня идет уже следующая группа.

Бок стреляет, перед глазами мутнеет.

Сука, как не вовремя ребра подводят.

Отправляю следующий удар по низкорослому ублюдку, в ответку получаю пару по печени от подоспевшего подкрепления. Яркая порция боли простреливает до костей и достигает все сенсоры в мозге. Он отчаянно сигнализирует искать другие выходы.

На заднем фоне слышу отборный мат Канемана, следом катится звон разбитого стекла. Успеваю заметить ублюдка, несущегося с куском стекла на Рея. Не знаю на каких ресурсах я действую дальше, но мне удается вырываться из круга. Пробиваю челюсть коротышке и кричу Канеману, чтобы отошел, но не успеваю. Кусок вонзается Рею в живот.

Сука!

Друг падает на пол, а моя злость сменяется бесконтрольным гневом. Кровь в венах закипает, боль глушиться желанием убивать. Я перехожу в хаотичное наступление и начинаю сносить толпу без малейшего шанса оставить их целыми. Бью напропалую, выбивая суставы и выворачивая конечности. Ломающиеся носы и вылетающие зубы кажутся параллельной реальностью.

Рей лежит без движения, лужа крови разрастается.

В мозг пытается пробраться паника, но наступающие твари возвращают мне рассудок. Рублю ублюдков, при этом понимая, что все равно не выстою один против всех.

Очень вовремя озаряюсь идеей и выхватываю пистолет из-за пазухи, снимаю глушитель, отбиваясь ногами, и делаю залпы в потолок:

– Сука, разошлись все отсюда! Прикончу и даже не моргну! Быстро вышли отсюда все!

Охеревший народ мешкает и не сразу начинает отступать.

Делаю еще несколько контрольных в потолок и оборачиваюсь на владельца за баром:

– Быстро скорую вызывай! Я сказал быстро, что ты тупишь, блядь!

Наступаю на сгруппировавшуюся толпу, продолжая угрожать пистолетом. Страх мелькает в отрезвевших глазах – мужики врассыпную пытаются выбежать из бара. Делаю еще один предупреждающий выстрел и их подрывает с места как напуганных оленей. Толпа путается в своих собственных ногах, кто-то сваливается на пол под бегущую массу. Выталкиваю последнего за двери и захлопываю на замок.

Бармен с хозяином в шоке пялятся на меня:

– Скорую вызвал?

– Д-д-да, – Заикается мужик.

Опускаюсь рядом с Рейнаром, прощупывая пульс. Парень без сознания, лужа крови становится все больше, напор давления в венах очень слабый. Вытаскиваю бинт из принесенной аптечки, пытаясь перевязать рану под ребрами. Повязка очень быстро пропитывается, вызывая во мне паническую растерянность. Что-то не так. Крови слишком много.

Сознание кричит, что время утекает и ждать помощи не стоит. От запаха крови внутренности скручивает узлом, ведь эта кровь принадлежит моему лучшему другу. Единственному человеку, которому я могу доверить себя, свою жизнь и все, что в ней творится.

Мозг хаотично пытается придумать хоть что-то.

Зажимаю рану из последних сил и с каждой секундой все отчетливее понимаю, что машину медиков мы не дождемся.

Подхватываю Рея на руки, игнорируя звезды в глазах от болевого спазма. На сколько быстро могу – перемещаюсь к машине.

Плюю на все возможные последствия и вжимаю педаль газа в пол.

Голову разрывает злость вперемешку с отчаянием – гребаный город, гребаная улица, гребаная жизнь.

Скольких еще я должен потерять, чтобы этот проклятый круг разорвался…

Глава 40

Александра Римская

Просыпаюсь от звонка. Не сразу соображаю, что звонят в дверь. Следом идут глухие удары. Подрываюсь с кровати и включаю свет, успевая зацепить глазами часы, которые показывают почти два часа ночи.

Спускаюсь вниз, на ходу натягивая на себя штаны от пижамы.

За дверью слышу зовущий меня голос Мэдисон, больше похожий на плач.

В груди все сжимается, от страха путаюсь в ногах в попытках ускориться.

Открываю дверь и застываю пораженной от бледности Мэдисон, по щекам которой текут слезы.

– Боже, Мэдисон, что случилось? Мама? С Эштоном что-то?

– Прости, – Она отрицательно качает головой. Голос совсем тихий. – Рей в больнице. Пожалуйста, сядь за руль. Я не могу.

Быстро хватаю спортивный бомбер с вешалки, заталкиваюсь в кеды, по пути пытаясь натянуть задники на пятки. Хватаю рюкзак с тумбочки и спешу к машине, у которой меня уже ждет подруга.

В голове полная каша, плохо соображаю. Забираю ключи из трясущихся рук Мэдисон и мы быстро садимся в машину.

– Как ты узнала? – Спрашиваю, выруливая с аллеи, параллельно пытаясь успокоить панику. Руки трясутся, мысли скомканы, сложно собрать себя воедино.

– Тайлер позвонил пару минут назад. Сказал, что он в госпитале. Рея забрали врачи в операционную с ранением в живот.

– Как это случилось?

– Не знаю, мне не до выяснения причин было. Я лишь спросила куда его забрали и сразу побежала к тебе.