Текст книги "Флоридский ветер перемен (СИ)"
Автор книги: Лиза Гарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)
Уже потом я пойму, что такое состояние аффекта…
Как в тумане хватаю вазу и не теряя ни секунды обрушиваю её на голову кидающегося на меня ублюдка.
Звон стекла оглушает сознание, стук собственного сердца разрывает перепонки. Больше ни о чем не думая, разворачиваюсь, и без оглядки устремляюсь на выход.
Яркие лучи солнца тянутся по деревянному полу, даруя мне второе дыхание – надежда зиждется и разрастается теплым светом в груди.
Я почти достигаю желаемой цели… но сильный удар в спину выносит мне приговор – я врезаюсь в косяк полуоткрытой двери и от боли теряю ориентиры.
Звон в ушах набирает обороты, голова тяжелеет. Мне кажется, я валюсь назад, и лишь спустя долгие секунды понимаю, что уже лежу на полу – Билл придавливает своим чугунным телом, фиксируя мои ноги, и стягивает кисти за головой. Следом боль пронзает сознание, и только потом я чувствую горящий след на щеке от тяжелой руки.
Мозг воспринимает окружение как параллельную реальность, но я делаю ещё одну попытку освободиться от участи и начинаю кричать, что есть мочи. Вкладываю всю боль от несправедливости и превратности судьбы в этот крик, отдаю последние силы, чтобы услышали, но последующая тяжелая пощечина тушит мое сознание окончательно.
Глава 72
Кимберли
Странно видеть этот дом пустым. Странно видеть её одну.
Я запуталась в окружении этой девчонки.
Две недели наблюдаю за ней, а люди вокруг только растут и обрастают новыми подробностями.
Хрен поймешь есть у нее любовник или нет.
Только Тайлер за порог, следом два молодца поселяются в её доме. Кто они?
И вот брюнетка с пацаненком нарисовалась. Не успела я понять, что это за новая девчонка, как она забрала с собой мелкого вместе с одним из парней русской, и они уехали в неизвестном направлении.
Почему оставшийся парень переехал в дом Мэдисон? Что вообще происходит?
У этой русской жизнь насыщеннее, чем у меня в активные годы моделинга.
Тайлера давно не вижу, а так хотелось бы…
Неужели они расстались? Кто-то там наверху даровал мне шанс? Хотя бы маленький шансик вернуть его?
Хочу, чтобы он просто выслушал меня для начала. Без претензий, обид, упреков, и холодного равнодушия.
Мы все совершаем ошибки.
Да, я признаю свою глупость, я виновата перед ним. Но я была слишком молода, что мешало тщательно обдумывать поступки. Я, как и все, хотела свое место под солнцем.
У Тайлера тогда не было возможности обеспечить мне это теплое место, он был лишь подающим надежды спортсменом, а у меня уже открылась дорога к Олимпу. Мне дали шанс пробиться в свет, и я не могла не воспользоваться им, пусть этот шанс и не отличался чистотой и порядочностью. Я воспользовалась им, потому что хотела славы и денег, воспользовалась – потому что хотела пробиться в люди. Не всем везет родиться в нужном месте у нужных родителей, мне пришлось пробивать дорогу самой, пусть и грязными, избитыми методами. Я – не одна такая. Среди селебрити я лишь ещё одна такая.
Мне не стыдно. Я хотела быть в лучших условиях – я достигла их.
Моя ошибка только в том, что я недооценила Тайлера. Я даже не могла представить, что он обгонит меня на пути к Олимпу. Не могла представить, что он станет королем этого Олимпа.
Я любила его, но не верила в него… – вот моя ошибка.
И вот уже десять лет я пожинаю плоды своего выбора: я все еще люблю его, да только это чувство разрослось до размеров помешательства. Мне до истерики хочется видеть его рядом с собой.
Характер, сила, сексуальность, запах… Всё это преследует меня долгие годы. Я хочу, чтобы этот богатый красавчик принадлежал мне. Хочу видеть его в своей постели, хочу трогать его своими руками, хочу владеть им без остатка. Хочу засыпать и просыпать с ним, хочу чувствовать его грубые прикосновения. Я до жажды нуждаюсь в его грубой силе и бешеном ритме, в который он окунал меня при каждом удобном случае. Я хочу снова почувствовать тот драйв, который даровал мне бешенный темперамент юного Тайлера.
Я хочу, чтобы он так же зверски трахал меня, как десять лет тому назад…
Я хочу его чистейшую мужскую силу…
Я хочу обладать им единолично.
Только он мог вызвать у меня бешенный ритм сердца, только он мог доводить меня до бешенных оргазмов. После него ни у одного мужчины не было шансов – они все меркли на пол пути, пресность рисовалась за версту.
Я хочу фамилию Равьер. Я хочу бешенного бойца с профессионального октагона. Я хочу обладать им снова.
Русская всё портит.
До сих пор новостные ленты стоят перед глазами – фото, на которых Тайлер пытается защитить эту девчонку от папарацци. Он так старательно прятал её в своих объятиях, что сомнений не оставалось – он что-то чувствует к ней.
Чем она так его зацепила?
Не спорю, симпатичная девочка. Милая, хорошенькая, но – я королева красоты этого мира, я – топ среди модельных богинь мирового масштаба. На мои снимки дрочит пол планеты.
Её природная, в какой-то степени невинная, красота не может составлять конкуренцию владычицам мужского внимания. Я принадлежу к высшим. Она – никто, а я – всё.
Разве может быть как-то иначе?
Две недели внимательно наблюдаю за русской, следуя за ней тенью, чтобы выяснить причины помешательства Тайлера. Я отменила все съемки, приостановила все контракты, только чтобы понять степень угрозы для нашего с ним будущего. До этого мой боец ни на ком не был так зациклен.
Он должен вернуться в мою постель. Я устала от суррогата.
Увидев его на том пляже в Майами, поняла, что забыть его не смогу никогда – он слишком хорош. Фото в журналах не передают и грамма его истинной сексуальности.
Все последние семь лет я искала встречи с ним. Пыталась посетить все звездные вечеринки, где он мог показаться. Посещала все мероприятия, от презентационных до благотворительных. Десятки раз пыталась организовать совместные съемки для эксклюзивных брендов. Но он отклонял все предложения, так же, как и не появлялся на светских вечеринках – прославленный боец держал полог таинственности и не спешил снисходить до личного общения с гламуром.
И это цепляло еще сильнее. На него устраивалась целая охота, ставки были высоки, но ни одной прославленной красотке не удавалось добиться успеха. Максимум – секс на пару раз, после которого психоз у дамочки увеличивался, ведь теперь она тоже оказывалась на игле его дикого темперамента.
Я хотела его. Активно шлялась по звездным тусовкам, чтобы поймать его.
Но судьба подарила шанс совсем в другом месте: месяц назад я определилась со своими приоритетами. Встретила Тайлера там на пляже и больше не переставала думать о нем.
Русская явилась камнем преткновения.
Зря я отнеслась к ней не серьезно, нужно было сразу идти ва-банк. Дотянула, дурочка, и поняла свою ошибку, лишь когда увидела парочку во всех СМИ.
Пришлось подключать все свои связи, чтобы понять глубину их отношений. Ступала тенью рядом, следила за их каждым шагом, оплачивая услуги местных журналистов.
Мехико стал для меня болезненной неожиданностью, он привез русскую в дом своего дяди. Это был серьезный удар по моей психике, пришлось усиливать наблюдение за каждым их шагом. Да, все репортеры и папарацци в Мексике были организованы и оплачены мной. Всё ради него.
Когда они бесследно пропали в неоднозначном Акапулько, я начала смотреть на русскую другими глазами – я поняла, что передо мной слишком сильная соперница. И я впервые не была уверена в своих силах.
А потому уже две недели использую грязные методы, наблюдая за ней самолично, чтобы обнаружить слабые места. Мне нужно понять, что в ней особенного, а самое главное – найти брешь в её идеальной репутации.
Мэд в этом не помогла. А сейчас и вовсе куда-то пропала.
Похер, сама справлюсь.
Собственный план рисуется смутно, но как учил меня мой дед – жди, пристально наблюдая, и тебе откроются потайные двери.
Я решила для начала изучить русскую, возможно, в процессе мне откроется та самая потаенная дверь и я вскрою её ящик Пандоры. Не может она быть такой чистой, все мы преследуем свои меркантильные цели, она должна спалиться рано или поздно.
Когда Тайлер уехал, и я увидела двух неизвестных парней, поселившихся в её доме, – почувствовала привкус победы.
Жаль, что недолго радовалась… С каждым днем слежка становилась напрасной – скелеты из шкафа не спешили вылезать, троица вела себя очень целомудренно, а большую часть времени и вовсе торчала в госпитале. Не знаю, чего им там понадобилось, но пикантными подробностями они не спешили меня радовать.
А когда приехала еще одна девчонка с малышом – потерялась в логике. Что у них там происходит?
Последние два дня русская вообще находится в одиночестве и хрен поймешь всю эту голливудскую солянку.
Отсутствие Тайлера рядом с ней с каждым днем дает мне надежду и вытекающее из этого вдохновение, возможно, он все-таки порвал с ней. Мне надо только подкрепить его решение компроматом на русскую туристку.
Усмехаюсь, вспоминая, как когда-то такой же план сработал против меня. Одна тварь из нашего модельного агентства слила в СМИ информацию обо мне и Марке, желая тем самым потопить меня и сдвинуть булыжник на пути к славе. Жаль, она плохо подготовилась, и быстро оказалась на дне вместо меня. Вот только я тоже огребла своего, эта выходка ударила мне совсем по другому фронту – я потеряла Тайлера.
Правда тогда я не сильно парилась из-за этого – моя карьера росла и до Олимпа оставалось чуть-чуть, а Тай только делал первые успехи.
Но вот уже через два года он обогнал меня и занял куда более высокое положение, тем самым положив начало моей обсессии.
Я. Хочу. Трахать. Тайлера.
Осталось понять, как добиться этого.
Паркую свою арендованную машину в привычном месте за два квартала и тяжело вздыхаю. Похоже сегодня будет такой же бесполезный день, как и все остальные. Последние два дня я вообще сомневаюсь, что смогу что-то нарыть на неё. Оступится ли она, сделает ли промах? Покажет ли изнанку пушистого характера?
Что она вообще делает в этом доме почти круглые сутки? Я вижу её выходящей только в магазин, либо в больницу. Когда она веселиться? Где она расслабляется? Пьет в одиночку дома что ли? И плачет под душещипательные мелодрамы?
Ей смело можно приписать статус монашки, первый раз встречаюсь с такой скучно-кристальной личностью. Чересчур положительная картина вырисовывается. Аж противно.
Выхожу из тачки и иду привычным маршрутом, сокращая путь через узкие проемы соседских участков.
Выхожу на стороне дома Мэдисон и прячусь в тени деревьев.
Сперва можно подумать, что в доме напротив нет никого, но это только иллюзия. Я научилась определять присутствие русской в этом жилище – когда она там, у неё наглухо зашторены окна на втором этаже, и наоборот, когда она покидает его.
У моего друга-сценариста есть привычка закрывать все окна, когда он пишет, чтобы не отвлекаться на виды за стеклом. Русская – журналистка, возможно, пользуется такими же приемами. Творческие люди вообще с прибабахом, давно поняла.
Неторопливо рассматриваю дом, цепляя обновленные детали, которых вообще нет, и ловлю себя на идее бросить эту затею, чтобы улететь к Тайлеру в ЛА и пустить в ход более тяжелую артиллерию. Да, такой путь по сложнее, и тем не менее – шанс есть.
Но компромат на русскую существенно облегчил бы мне задачу.
Замечаю выходящего парня из дома Мэдисон и усмехаюсь – как армеец прям, все у него по минутам.
Симпатичный паренек, фигура классная, только сразу видно, что недавно выбрался в суровую взрослую жизнь – слишком модные джинсы и стильные кеды тому подтверждение. Не думала, что Мэд встревает по малолетним. Или это такой способ заглушить тоску?
Читала новость о Канемане, печальная история. Да только Аддамс сама виновата – бросила его без причины, и сама же страдает от этого. Видела на пляже в Майами её истинные чувства – любит до сих пор. Хрен поймешь её, Мэд всегда была со странностями.
Паренек выруливает с улицы и исчезает за поворотом. Лениво провожаю его взглядом и возвращаюсь к надоевшему дому. Достала эта пустая слежка. И наемников не приставишь – без сомнений налажают, еще и меня потом сдадут с потрохами. Не стоит лишний раз светиться.
Со вздохом пялюсь на двери еще пару минут и шурую к ближайшему дереву, чтобы установить на нем свою камеру, которая откроет мне доступ к русской в режиме реального времени. Бесит, что в этих тупых камерах батареи быстро разряжаются, и приходиться пару раз в сутки менять их.
Вообще, чувствую себя идиоткой – пол мира хочет видеть меня в своей постели, а я строю из себя сумасшедшую поклонницу. Кто бы узнал – не поверил. Я сама слабо верю, но помешанная любовь толкает на кучу всякой ерунды, о которой я, всего скорее, буду жалеть потом.
Лишь бы никто не спалил.
Улица как обычно молчалива, жители в такой час исчезают, разбегаясь по местам своего рабства, а потому выворачивающий белый седан на аллею кажется залетной птицей.
И каково же мое удивление, когда этот белый седан останавливается рядом с домом моей заграничной пташки.
Из "Хонды" выходит амбал весомых габаритов, воровато оглядываясь по сторонам, а мои брови ползут наверх.
Неужто дождалась?
Сердце заходится ускоренным ритмом, ладони потеют, норовя уронить камеру.
Прячусь обратно в тень и наблюдаю за дальнейшим развитием. Издали парень кажется мне знакомым, но сложно определить его личность однозначно.
Когда парень скрывается за входной дверью в дом, я сдавливаю свою гоу-про в руке, как смысл всей жизни, быстренько перебегаю в другой угол двора бывшей подружки и двигаюсь дальше по кругу, пересекая улицу, чтобы быть незамеченной на пути к цели.
Включаю камеру и внимательно сканирую дом, чтобы найти лазейку для обзора внутренней картины.
За неимением вариантов, поскольку тюль на окнах слишком плотная, приходиться снимать кроссовки и рисковать – беззвучно пробираюсь на крыльцо и прирастаю ухом к полуоткрытой двери. Концентрируюсь только на звуках, доносящихся из щели.
По началу я вообще ничего не слышу и уже хочу пойти на повышенный риск, вторгаясь на чужую территорию, но тут в игру вступает низкий голос мужчины, в котором сквозит такой могильный холод, что ненароком задерживаю дыхание.
Русская молчит в ответ, и я вообще перестаю понимать, что происходит.
Последующие нелогичные фразы ставят в откровенный ступор, я просто прирастаю к деревянному настилу мраморной статуей.
Вопрос девчонки «за что?» толкает меня на мысль о глубокой драме между этими двумя, которую будет очень кстати заснять.
От адреналина сердце стучит где-то в горле, когда я слышу звуки какой-то возни. Делаю вдох и решаюсь шагнуть в дом.
Шанс маячит на горизонте, и я смелею окончательно, пробираясь по стене вглубь. Ступаю на носочках, заранее приготовив камеру. Тихо крадусь к двери на кухню.
Я себя чуть не сдаю, когда пугаюсь собственного отражения в зеркале – от неожиданности попрыгиваю, вызывая скрип половиц. Меня спасает злостный раскат мужчины, в котором плещется ядовитые слова презрения. Он очень подозрительно себя ведет с девчонкой – попахивает преступлением.
Зеркало, висящее почти напротив входа в кухню, открывает частичный вид на потасовку, в котором замечаю Алекс, отбивающуюся от своего притеснителя. Она выворачивается и устремляется куда-то на другой конец кухни, а до меня доходит, что это нифига не игры любовников с извращенческими наклонностями – это, мать его, настоящая борьба за жизнь. Девчонка попала в серьезные неприятности, и мне остается только распахивать глаза от шока, когда вижу, как она запускает вазу в голову преступника.
Слышится звон стекла вперемешку с моим падающим сердцем – от страха забываю зачем пришла сюда. Рука на автомате продолжает держать камеру, направленную в зеркало, и я плохо понимаю, что буду делать с такими уникальными кадрами.
Русская пытается сорваться в сторону выхода, но оклемавшийся мужик с разбитой головой быстро ориентируется и настигает девчонку, толкая в спину. Стук её хрупкого тела, врезающегося в косяк двери, слышится у меня где-то в желудке – страх парализует капитально, так страшно мне было только когда я оказалась загнанной в угол двумя ублюдками под коксом. Там стоял запах смерти, и от чего-то я чувствую его сейчас.
Понимаю, что мне конец, если этот насильник увидит меня, но не могу заставить тело шевелиться.
Как загипнотизированная пялюсь в зеркало, наблюдая приближение разъяренного ублюдка – он опрокидывает русскую на пол, а после придавливает сверху.
Мне бы ликовать, снимая подробности пикантной ситуации, которую можно постараться представить, как сумасшествие сексуальных игр, но вместо этого мое сознание рисует картину четырехлетней давности – я четко ощущаю себя на месте Алекс. Когда-то на одной из закрытых вечеринок я так же была завалена на пол и прижата двумя обдолбанными уродами.
Мне бы бросить эту девчонку на произвол судьбы и смыться, но вместо этого я чувствую жалость – ей некому помочь, так же, как и некому было помочь мне в тот мерзкий вечер. Я боролась до последнего, как борется сейчас она, но я всё равно осталась изнасилованной и униженной.
Истошный крик Алекс запускает мой мозг, мышцы наконец оживают – не теряя больше ни секунды, на носочках отползаю к выходу и срываюсь на всех парах в сторону своей тачки.
Бегу, словно от этого бега зависит моя жизнь, а не жизнь залетной русской птицы.
Слабо понимаю, зачем все это делаю, но хватаю с багажника бейсбольную биту и резво прыгаю на сиденье. Даю газ до упора и срываюсь со скрипом, толком не успев закрыть дверь.
Уже сворачиваю на проулок Мэдисон, когда замечаю ублюдка, который заталкивает неподвижное тело русской на заднее сиденье. Она вообще не шевелиться, и я очень надеюсь, что девчонка просто без сознания.
Под лучами яркого солнца узнаю преступника, рожа которого часто светилась на гламурных вечеринках. Теперь нападение на Алекс мне не кажется таким странным – Сидман выбрал трусливый метод вывести Равьера из себя.
Насильник мажет взглядом по моей машине и быстро прыгает на водительское.
Адреналин зашкаливает в крови, слышу стук собственного пульса в перепонках, вжимаю педаль в пол и молнией достигаю белую "Хонду", блокируя её выезд от дома. Скрип тормозов поднимает птиц в небо, они как вестники судьбоносных перемен вздымают вверх.
Выбегая из своей "Теслы", чувствую какую-то черную вселенскую злость на всех ублюдочных мужчин, мне основательно начинает подрывать крышу, когда я вижу блядство в глазах Сидмана. Его уверенность в своем успехе рвёт мою нить, и я кидаюсь на тачку, начиная неразборчиво херачить стекла битой. В каждый удар вношу дикую ярость, и с болезненно-маниакальным удовольствием наслаждаюсь звоном ломающихся планов, смешанном с отборным матом ублюдка. Он пытается выбраться наружу, но каждый его шаг влечет за собой мой удар – стекла разлетаются по всем сторонам, бита прорывает лобовуху и мне удается зацепить тупую башку Сидмана.
Сквозь кровавую пелену ярости и страха замечаю, что мой разгром оживляет Сашу – ору на все легкие, чтобы быстро выбиралась наружу.
Сидман пытается открыть дверь – но мой следующий удар взрывает боковое стекло, откидывая ушлепка на пассажирское сиденье. Продолжаю громить "Хонду", выкрикивая проклятия, адресованные всем тварям этого мира.
Он делает еще одну попытку выбраться, но мой очередной удар приходить точнее – теперь по его виску течет кровь, а моя дикая радость достигает апогея. Я хочу кинуться на него и добить, но холодная рука ложиться мне на плечо и настойчиво пытается оттянуть. Саша цепляет меня за руку и из последних сил тянет мое разбушевавшееся тело в теслу.
– Уезжаем, Ким, – Хрипло тянет она, чем отрезвляет мое помутнение. Она еле стоит на ногах, кажется, сейчас свалится в обморок. На инстинктах запихиваю её в свою тачку, кидаю биту и падаю за руль, блокируя двери. Вжимаю педаль в пол и несусь подальше от этого адского места, в зеркале заднего вида замечая красное лицо Сидмана, взгляд которого однозначно планирует мое убийство.
Добавляю еще газу, пока он не успел оклематься и кинуться в погоню.
Смотрю на бледную Алекс, которая мешковато перебирается на переднее сиденье и понимаю, что ей надо в больницу. Уже собираюсь свернуть в сторону госпиталя, но она удивляет меня:
– Едем в полицию, – Слабым голосом роняет.
– Какая полиция? У тебя кровь по всему лицу, и состояние, будто ты сейчас свалишься в обморок! У тебя скорее всего сотрясение!
– Нормально все со мной, едем в полицию. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня, – Капитально так удивляет меня девчонка. Какое ей дело до моей безопасности? Хотя какое мне было дело до её безопасности…
– Билл может кинуться в погоню, – Добавляет тихо. – Там точно есть проблемы с психикой.
Адреналин в крови сбавляет обороты, пульс опускается до приемлемой отметки. Смотрю по зеркалам, в которых не вижу хвоста, и наконец могу оценить, что натворила – я расхерачила машину известного бойца, вызвала в нем лютую злость и спасла собственную соперницу. Я однозначно имею проблемы со своей собственной головой.
– Спасибо, – Слышу слабое сбоку, а потом её рука сжимают мою в благодарственном жесте, в котором столько искренности, что я понимаю окончательно – забрать Тайлера у неё мне не получиться никогда.
Глава 73
Тайлер Равьер
Когда-то мне хотелось убивать дизайнера за этот кислотно-оранжевый пол при каждом на него взгляде, а теперь мне похрен.
Тишина слишком громко звенит, бесшумные "Ролексы" нервируют тикающими стрелками.
А может это фантом…
Хочется послать все нахер.
Пустая, безликая жизнь, смысл которой только борьба – с соперниками, врагами, с миром, с самим собой.
Выливаю остатки воды на голову и откидываю пластик в стену. Он с грохотом рушится на пол, как и мои тупые надежды.
Правильно Рамирез говорил: не пускай надежду в душу, иначе она опустит тебе руки.
Есть только вера. Вера в собственные силы.
Главное – действие.
Отныне мои прилагаемые усилия нужны только спонсорам, для меня же – потеряли былой смысл.
Похер, прорвусь.
Когда-нибудь смысл вернется к мне. И едкое разъедающее чувство канет в лету. Когда-нибудь…
Винил Рея в непомерном эгоизме и раздутой гордыне, а теперь вижу обратную сторону медали и отчего-то хочется горько усмехнуться.
Может и стоит сделать этот долбанный первый шаг, хотя не чувствую за собой вины. Она вроде понятно сказала, что моя суть противна ей.
А я вряд ли уже изменюсь…
Вспыльчивый? Возможно. Импульсивный? Да.
Теперь еще и ревнивый. До встречи с ней я не знал о существовании такого порока в своем характере.
И снова тянет горько усмехнуться.
Эта девочка перевернула весь мой уклад вверх дном. Не забуду её никогда, но и измениться уже не в силах – слишком долго ковался характер. Слишком долго живет во мне дикий зверь. Но он её не устраивает…
– Тайлер? – Слышу нерешительное со стороны дверей. Прощаюсь с поэтичными мыслями и перевожу взгляд на Сюзан.
Когда пауза затягивается, приходится подстегнуть грубостью:
– Говори уже!
– Саша…
Одно имя и воздух спирается в легких. Четыре буквы врезаются в сознание, как раскаленный меч в сердце – все рецепторы обостряются, пульс заходится бешенным ритмом.
Пытливо смотрю на своего агента, чувствуя необъяснимое черное чувство, поднимающуюся откуда-то с дальних засекреченных полок – бледный вид Сюзан добавляет остроты моим нервам.
– Ну же, Сюз! Что ты тянешь??
– Она в полиции, – Глухо роняет. – Пишет заявление на Билла… Сидмана. Кажется, о покушении…
Смотрю на агента и мечтаю, чтобы мне это все послышалось. Мать вашу, я впервые мечтаю, чтобы реальность мне приснилась.
Гордость как рукой снимает.
Хватаю телефон с лавки и наряду с наркоманами ищу её имя трясущимися руками.
Длинные гудки и пустое ничего. Набираю снова и снова до тех пока нервы не лопаются, и я просто не запускаю телефон в стену.
– Блядь, где она?? Что с ней? Как ты узнала?
– Тайлер, успокойся. Она цела… от госпитализации отказывается. Подробности дадут позже.
– Она тебе позвонила? С какого номера? Дай трубку!
– Нет, полиция связалась со мной. Мы же её работодатели и они обязаны были оповестить… Я тоже не смогла дозвониться до неё.
– Блядь! – Мозг сходит с ума от адреналина в крови, запредельный уровень тестостерона требует разнести череп Сидмана прямо сейчас.
– Где он? Где эта тварь?
– Ищем, – Мексиканец появляется в дверях. – Полиция тоже разбросала ориентировки.
– Самолет, Маркус! Мне нужен самолет! Ищите, где угодно, я должен быть в Майами уже сегодня, набери Стромса – заплачу ему любые бабки!
– Тайлер, успокойся, – Как они меня бесят с этим успокойся! Сейчас разнесу к херам всё здание! – Уже все найдено, но аэропорт даст вылет только через три часа. Нет окон раньше этого времени, вообще никак, власти не смогли помочь.
– Охрану к ней приставить. По максимуму!
– Уже, наши люди выехали с Майами в Корал.
– Сука! Я убью его!
Хрен знает, как я дождался вылета. Вообще плохо помню, как добрались до аэропорта.
Мой техасский друг, любезно согласившийся вылететь в Майами днем раньше, пытался успокоить меня своими излюбленными методами. «Кокс – всему голова» – кредо этого мажора, именно по этой причине я терпеть не могу селебрити-тусовки.
Когда в моих руках оказалась копия протокола, почувствовал привкус стали на языке. Хер знает, может это был выброс трупного яда от моей гниющей натуры.
Я тихо охуевал, зачитывая заявление, которое Саша оставила в полиции. С каждым словом всё больше хотелось перерезать себе глотку.
Сука, я ненавидел себя. Ненавидел на столько, что хотелось всадить нож в грудину.
Ненавидел за все дерьмо, которое притащил в жизнь этой девочки.
Ненавидел за тупую гордость, за потерянное время. За то, что не был рядом, когда она нуждалась в этом больше всего.
Когда глаза зацепились за имя Кимберли, я почти потянулся за стволом – рука дернулась всадить себе пулю, потому что свою девочку спасал не я. В том сраном доме был кто угодно, только не я.
Я не знал, как смотреть ей в глаза. Я дал обещание и впервые не выполнил его. Я так налажал, что даже не надеялся на прощение. Сейчас я больше всего хотел, чтобы она осталась в безопасности до конца своих дней. И неважно, буду я в этих дня или нет – лишь бы Саша была счастлива.
Я испытывал такое отвращение к себе, что не было возможности отыскать хотя бы один аргумент для того, чтобы оставаться её мужчиной дальше.
Я – эгоистичный подонок, и мне нет оправданий. Я не заслуживаю её.
Участь моя – гореть в адском пекле своей собственной гордости.
– Она в отеле, вместе с Кимберли Доунс, – Голос Сюзан долетел эхом до опрокинутого сознания.
Смутно помню посадку, но очень хорошо помню, как гнал машину до Корала.
Желание видеть её и вырвать себе сердце глушили одновременно, сложно понять, чего мне хотелось больше.
Когда я добрался до отеля – отвращение к себе возросло.
Когда я ворвался в номер – желание убить Билла встало на первый план: синяки на кукольном личике запустили карусель диких ядовитых эмоций, отрава потекла по жилам. Я ненавидел себя до черноты в глазах.
А когда она сорвалась в мои объятия и доверчиво прижалась к груди – осознал окончательно: я недостоин этой девочки. После всего дерьма, она смогла найти силы приблизиться и всё ещё искать защиты.
Прижимал к себе и не мог выдавить ни слова. Яд заполнял каждую клетку моего тела, отвращение разъедало душу. Держал её в руках и мысленно кромсал своё сердце.
В голове – пустой лист, не считая лишь одной мысли, которая курсировала без остановки – я должен был увидеть Сидмана в гробу, и неважно, что мне за это будет.
Глава 74
Вливаю третий стакан горького пойла, но легче не становится.
В десятый раз прокручиваю слова врача и глушу адские порывы: сотрясение, переломов нет, ушибы. Они звучат на повторе и заставляют действовать, не откладывая.
Сотрясение, синяки и ссадины… на кукольном личике. Как я могу простить себе такое?
Вливаю четвертый стакан – горечь обжигает глотку, а желание вынести себе мозг только крепчает. Я хочу видеть свою собственную кровь на той дальней стене.
Долбанный джаз делает мое пребывание в пустом баре многообещающим – давно я не искал утешения в алкоголе.
Двадцатый звонок от тренера, а я все еще не могу убедить себя в нужности этого разговора. Уважение к Маку безгранично, да только я и так знаю, что он скажет. Нужна ли мне вся эта философия?
Пятый стакан и я все-таки снимаю трубку.
– Тайлер! – Слышу уставший голос Мака. – Зачем нервы портишь мне?
– Случайно вышло, занят был, – Небрежно роняю, заказывая шестые пятьдесят.
– Чем?
– Разбором своего психологического портрета.
– Тайлер, – Тяжелый вздох тренера как очередное чувство вины – его редко услышишь, а причина снова – моя гнилая натура. – Я дольше живу на этом свете, не существую, а именно живу. Что помогает мне получать опыт, благодаря которому рождается мудрость. Так вот послушай меня и прислушайся: ты ни в чем не виноват, таков был план Сидмана, он давно искал твое слабое место, и нашел его совсем не там, где надо было – это трусливые методы. И за них он будет нести клеймо позора до своего последнего вздоха. Такое предсказать невозможно было. Включи голову, он намерено совершил преступление, чтобы вывести тебя и заставить делать ошибки. Так зачем идти у него на поводу?
– Я убью его, – Равнодушно прерываю тираду тренера.
– Не убьешь. Он пойдет по закону. Столь гнилого поступка от Сидмана не ожидал даже его тренер, поэтому перестань винить себя.
– Хватит, Мак. Я виноват, и гордость моя – бремя моё…
– А ещё хороший учитель. Теперь ты познал причину, по которой гордыня считается одним из смертных грехов – она отбирает у человека его собственное счастье и обрекает на омертвелое существование. Теперь ты меньше будешь защищать корону на своей голове, зато больше слушать, слышать и понимать других людей.
– Спасибо, папочка, – Усмехаюсь и опрокидываю стакан залпом.
– Перестань заливаться алкоголем, он даст облегчения на пол часа, а заберет чистый разум на ближайшие три дня.
– Угу, – Прошу бармена обновить.
– Иди спи, Тайлер. Все обошлось, твоя женщина цела, находится под надежной защитой. Твоя лучшая месть – хладнокровно сокрушить его на ринге, не подаваясь эмоциям – именно это добьёт его окончательно. А после полиция добавит ему сахара в жизнь и отправит в камеру, где очень не жалую подонков, которые поднимают руку на женщин.
– Хорошо, – Отвечаю тренеру, а в голове ставлю четкую цель сделать этот бой для Сидмана последним – если этот поединок состоится, живым он с ринга не выйдет.
Мак ещё что-то говорит, но я уже не слушаю. На автомате прощаюсь с тренером и откидываюсь на спинку барного стула. Седьмой стакан появляется в поле зрения, и только после этой дозы туман наконец застилает мое сознание. В голове появляется пустота, месть располагается на коронном месте, но больше не требует ускориться. Всему своё время.
