Текст книги "Спящий океан (СИ)"

Автор книги: Лия Шатуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Почему вдруг тебе в голову пришел этот вопрос? Уж не влюбилась ли ты часом?

Ровена вспыхнула, но тут же постаралась взять себя в руки и даже подняла свой взгляд на отца:

– Вовсе нет. Но меня столько раз упрекали в неуклюжести, нехватки женственности и хороших манер….даже на днях вы сокрушались по поводу того, кто согласился бы взять меня замуж…

Граф вздохнул и ответил:

– Дорогая моя, упреки должны были бы сослужить тебе хорошую службу, они делались во благо. Ты не должна обижаться на нас с тетей. Но постараться сделать так, чтобы тебя больше не упрекали, но, напротив, восхищались.

Мое “сокрушение” как ты говоришь, было истолковано тобой совершенно неправильно. Я не сокрушался, а рассуждал по поводу твоего характера.

– Что тогда во мне могло бы понравиться? Вы говорите только про сегодняшний день, но есть еще будущее, где мне тоже необходима уверенность в своих силах. О, мне так нужна ваша поддержка!

Всплеснув руками, Ровена повернулась к отцу, схватила его руку и прижала к своему сердцу, чуть было не положив свою прелестную головку тому на грудь. Но сэр Роберт во время отшатнулся, заявив, что этот жест грозит испортить всю прическу, на которую великий маэстро-парикмахер затратил три часа.

– Послушай, – продолжил он уже более мягким тоном, – я не понимаю с чего вдруг тебя так волнуют твои черты характера и манера себя вести, раньше ты совершенно этим не интересовались. Неужели надумала повзрослеть? Вполне хорошая идея!

Мне тяжело судить о твоих благоприятных чертах характера, так как я твой отец.

– А если бы вы были посторонним мужчиной? Скажите, есть ли во мне что-нибудь прекрасное, на что я могла бы опереться и далее развивать в себе то, чего мне не хватает как женщине и леди? – выпалила Ровена, покраснев до самых ушей.

Граф смутился, тетушка охнула. Повисла неловкая пауза, которую граф нарушил покашливанием, как будто прочищая горло.

– Как первую деталь, довольно положительную, но иногда все же, ты не знаешь с ней границ, могу назвать твои искренние порывы дознаться до того, что тебе так важно, вот как сейчас, например. Искренность всегда прельщает, особенно в наше время, когда так полно лицемерия и чистая искренность уцелела разве что где-нибудь в далеких деревнях. Но иногда, она не делает чести, прими это к сведению.

Кроме того, многим привлекательно твое естественное умение радоваться жизни. Получать удовольствие от каждой мелочи. Радость, чистая и детская, иногда очень подкупает. Но будь аккуратна и с этим. Так как тебя могут принять за деревенскую простушку.

Ты красива, но проблема в том, что своей красотой ты пользоваться не умеешь. Тебе очень недостает женского очарования.

В целом, ты неискушенна, мила и чиста – что еще нужно для юной девушки, что послужило бы ей столь неоценимым украшением и прекрасным алиби для удачного замужества?

Ровена опустила голову, немного пристыженная своими порывами в выспрашивании у отца таких щекотливых вещей. И когда он кончил, она поблагодарила его, обещав запомнить его слова, принять их как наставление и стараться исправить свои недостатки.

– Вот и прекрасно. А сейчас, собирайся с силами, которые ты потратила на репетиции. Я пойду распоряжусь на счет экипажа.

Сэр Роберт подошел к леди Элизабет, взял ту под руку и они вместе удалились из гостиной. Ровена вздохнула, оставшись одна, посмотрела еще раз со всей внимательностью на отражение в зеркале, словно стараясь разглядеть там то, о чем говорил отец. Так она стояла и рассматривала себя, пока за ней не послали сообщить о готовности экипажа.

По дороге в Виндзорский замок уже образовалась большая пробка из экипажей. Не смотря на то, что гости начали съезжаться еще два дня назад, с целью остановиться на ночь в замке или в прилегающих к нему гостиницах, положение это не спасло. Экипаж графа простоял недвижимо около часа, пока наконец движение не возобновилось.

Вот уже показались заветные витые ворота замка, а далее огромный парк с фонтанами и аккуратными фигурными аллеями и клумбами.

Вокруг царила жуткая суматоха: то и дело слышались крики кучеров, лакеев, перебранка слуг и приглушенный гомон знатных господ, надежно укрытых в темных каретах.

Наконец экипаж графа остановился, дверца открылась, Ровене помогли сойти с подножек и теперь оставалось только пройти в огромную королевскую залу, ожидая часа приема.

Гости все пребывали и пребывали. Ровене делалось то дурно, то жарко от волнения, когда она осознавала, что сегодня на нее действительно будет смотреть вся Англия. Она видела и других дебютанток, пребывающих не в лучшем расположении духа.

Между тем прошло уже около часа, а она поймала себя на мысли, что совершенно не видит среди гостей Валентины. Та, скорее всего, так же пребывала в крайней степени волнения и совсем забыла за Ровену. Граф куда-то отлучился, желая отыскать своих знакомых, и теперь девушка уцепилась за руку мадам Беркли и не желала ее отпускать, боясь что и та вот-вот оставит ее и растворится в толпе.

– Вы делаете мне больно! – прошипела наконец тетушка своей племяннице, стараясь стряхнуть цепкие пальчики.

– О, простите меня, тетушка! Мне так страшно!

Услышав испуганный тон Ровены, мадам торжествующе подняла голову и даже позволила себе улыбнуться:

– Вот-вот, а теперь вспомните как вы сопротивлялись и какие гримасы строили, когда я призывала вас к повиновению во время репетиций и наставлений. Спорю, вы пропустили мимо ушей почти все, о чем я вам рассказывала! Вот теперь не цепляйтесь за меня! Я вас уже не спасу!

Ровена покраснела и подняла умоляющий взор на тетушку.

– Умоляю вас, не гневайтесь на меня. Разве я могла предугадать какая участь меня ожидает? Простите мне мою неразумность! Клянусь вам, я исправлюсь!

Мадам, будучи натурой тщеславной, упивалась беспомощностью Ровены, словно амброзией. Наконец-то ее авторитет был признан и поражение принято.

– Поздно, моя дорогая. В следующий раз будете знать как не следовать моим полезным наставлениям. И не хватайтесь так за мою руку! Во-первых, вы делаете мне больно, а во-вторых, со стороны это выглядит очень нелепо. Пусть теперь подмогой вам будут слова вашего отца, хотя и сказанные с опозданием! Надеюсь, вы хотя бы на шлейф не наступите… – пробубнила манерно мадам.

Ровена, было совсем расстроившись, чтобы как-то себя отвлечь принялась искать взглядом отца или Валентину. Народу в зал набилось так много, что через пять шагов уже нельзя было ничего увидеть, поэтому ей пришлось прекратить это безрезультатное занятие. Вскоре двери в церемониальную залу распахнулись и гостей пригласили в зал.

Ровена понимала, что миг ее выхода неумолимо приближается и от волнения ей казалось, что она погрузилась в сон. Как во сне проплыло для нее появление короля и королевы, бурное их приветствие и прочие предварительные церемонии перед главным действом.

Ровена и предполагать не могла, что в одно с ней время в том же самом зале, где-то среди толпы находился герцог фон Ламберг вместе с маркизой де Бриссак. Все-таки огромное количество гостей пришлось как нельзя кстати, так как добавить к сильному волнению Ровены еще пару острых чувств, которые вызывали в ней эти две персоны – вряд ли бы она смогла держаться достойно и не потерять сознание от урагана эмоций.

Герцог стоял поодаль, почти у самого входа в зал и совершенно не желал принимать участия в общем веселье. Он осматривал залу отсутствующим взглядом, пропустив мимо ушей все приветственные церемонии и лишь только констатировал начало этапа представления дебютанток ко Двору.

Луиза де Бриссак стояла с ним рядом, оглядывая всех и вся, что находилось в ее досягаемости, снисходительным взором орлицы и, одновременно, краем глаза умудрялось следить за лицом своего друга.

Как истинная женщина и светская львица она былв в курсе всего происходящего сейчас вокруг нее. Она подмечала и замечала все, что мог бы заметить и подметить опытный женский взор и что давало ей неограниченную власть над пространством, временем и большинством душ.

– Вам не душно здесь, ваша светлость? – шепнула она, изящно склонившись к герцогу.

– Я все еще не понимаю зачем вы притащили меня сюда, – раздраженно бросил он, даже не подумав снизить тон своего голоса.

Эта фраза ничуть не тронула маркизу. Та нацепила на себя обворожительную легкую улыбку и продолжала глядеть по сторонам.

– Возьмите мой платок, промокните лоб. – словно не слыша негодования герцога, молвила она. – А я все еще не понимаю, сколько можно вам объяснять, что вы светский человек и обладаете высоким титулом. И только благодаря мне вы все еще не стали аскетом и не схлопотали проблем на свою голову, решив наплевать на весь мир. Вы же знаете, что в вашем положении это непростительно. Поэтому потерпите пару часов, а потом можете спокойно раствориться в любом понравившемся вам направлении, я даже не подумаю держать вас.

Франц-Ульрих промолчал, лишь нахмурившись еще более, ведь Луиза прекрасно знала, что говорила. Дебютантки появлялись и исчезали одна за другой, он видел их силуэты, видел, как они подходили к его величествам и потом растворялись в толпе – ничего интересного, сплошная скука. Он с нетерпением ждал удобного момента, когда можно будет уйти не вызвав ни чьих вопросов или вопросительных взглядов.

Гофмейстер объявил имя следующей девушки для представления Их Величествам. Ровена вышла вперед, очутившись вдруг в просторном проходе вместе со своей тетушкой. Мадам Беркли призвана была сопровождать ее. Множество взглядов устремилось в этот момент на двух дам. Ровена смутилась и щеки ее окрасились нежным румянцем. На лице читался трепет от волнения и такое нежное смирение, словно ее вели не к трону, а к алтарю. Грудь вздымалась от прерывистого дыхания, заставляя дрожать тонкие подвески жемчужной нити. Наряд оказался очень удачно подобранным и изумительно шел к ее фигуре и лицу.

Луиза услышала как некоторые гости принялись шептаться, явно обсуждая дебютантку.

И, глядя на нее, она припомнила, что это та самая девушка, которую она заметила в коляске на прогулке в парке. Сейчас ее, конечно, было не узнать. Из той простушки она преобразилась в прелестный благоуханный цветок, в молодую, пленительную женщину.

И она знала, что шепот происходил именно из-за этого преображения. Так как все те, кто был с ней знаком, привык видеть в ней скорее юного сорванца, чем взрослеющую женщину и тем более теперь, несомненно, находили удовольствие в столь разительных и приятных изменениях.

Маркиза взглянула краем глаза на своего друга с целью посмотреть заметил ли он что-нибудь. Взгляд того уже не казался таким расслабленным и лениво блуждающим по залу, теперь в нем читалось напряжение и внимательность. Не отрывая глаз он следил за дебютанткой и сам того не замечал.

– Ровена Клифорд. Дочь сэра Роберта Клифорда, графа Шерфордского...единственная наследница, – промурлыкала Луиза немного склонившись к герцогу, но не поворачивая к тому головы.

– Зачем вы мне это говорите? – опомнился вдруг герцог и посерьезнел еще более, спрятав взгляд в сторону.

– Вдруг вам станет интересно. – и, немного помолчав, добавила. – Очень милое создание, не правда ли? Хотя, может быть немного неуклюжа, ей не достает грациозности.

– Она ведет себя вполне естественно. Мне думается достаточно весомое достоинство, восполняющее отсутствие грациозности.

Луиза приподняла одну бровь и посмотрела на своего друга, может быть, более внимательно чем следовало. Она ничего не ответила, но сделала про себя некоторые выводы и взяла имя девушки на заметку.

Между тем Ровена уже прошествовала к трону, поклонилась королю и королеве и теперь через несколько мгновений должна была присоединиться к группе гостей.

Церемония подходила к концу. Вот-вот музыканты готовились начать играть, открывая бал.

Гости все заметно оживились, кое-где по залу прошли вздохи облегчения, на лицах заиграли улыбки. Франц-Ульрих предпочел удалиться, счев данную обстановку вполне приемлемой для ухода. Ровена же наконец встретилась с Валентиной. Обе подруги принялись делиться впечатлениями, треволнениями душ и радостью со всей присущей их возрасту энергией. Граф Клифорд беседовал с мадам Беррик и еще несколькими дамами немного в сторонке, а тетушка Элизабет куда-то исчезла.

Заиграл полонез. Толпа начала расступаться, освобождая место для танцующих пар.

Обстановка окончательно разрядилась. Отовсюду слышался гомон голосов и смех.

Откуда-то из толпы вдруг появилась тетушка Элизабет, идя под руку с незнакомой Ровене дамой. Граф, завидев ее, тут же отвлекся от беседы и поприветствовал эту даму. Обе женщины приблизились теперь к девушкам. Только сейчас Ровена заметила, что даму в возрасте сопровождал юный молодой человек, послушно следуя позади нее. Довольно высокий, он имел тонкое аристократичное телосложение и тонкие же черты лица. Из-за такой внешности он выглядел гораздо моложе своих лет, скорее всего, являясь ровесником Ровены. Его светло-русые волосы были аккуратно уложены на бок. Глаза же оказались единственным выразительным и запоминающимся предметом из всей внешности. Их глубину, доброту и искренность невозможно было не заметить.

– Ровена, милая моя, – помпезно произнесла тетушка, перекрикивая музыку, хотя и без надобности, – уделите нам немного внимания. Я хотела бы вам представить мадам Элизабет Уорвик, графиня Шервудская. Это моя близкая знакомая. Они приехали к нам в Беркшир из Корнуолла погостить на пару месяцев.

Так, тетушка Элизабет представила дам друг другу и тут же обратилась к молодому человеку, назвав того Виктором. Юноша любезно выступил вперед, глядя на девушек с искренним дружелюбием. Учтиво поклонившись он сообщил, что для него большая честь быть представленным им. Молодые обменялись друг с другом дежурными любезными фразами. Ровена между тем заметила, что юноша не сводит с нее глаз. Ее это смутило, так как она не привыкла к подобному роду внимания. Между тем музыка звучала все призывней. Пар собиралось все больше. Виктор предложил Ровене пройти с ним один круг. Ровена приняла предложение, немного смущаясь оказанной ей честью.

Видя, что щеки Виктора то и дело окрашиваются румянцем, Ровена сама начала то и дело краснеть. Первое время юноша молчал, не зная как завести беседу, однако вскоре нашел предмет для разговора:

– Вы держались поразительно мило и естественно при церемонии представления Его Величествам. Когда я увидел вас, то сразу понял, что это вы леди Клифорд, даже если бы гофмейстер не назвал ваше имя.

Ровена вскинула глаза на Виктора, осведомляясь взором, что он имеет ввиду.

– Я хотел бы быть честным с вами. Мне нечего от вас утаивать. Я много слышал от вас из уст моего друга и когда увидел как вы идете по залу, то понял, что это вы и есть.

Ровена удивленно уставилась на Виктора, перебирая в памяти всех персон, которым она могла бы быть небезразлична, чтобы так много о ней говорить.

– Кто же это? Уму не приложу.

– Я вижу как вы удивлены. Простите, если смутил вас, я вовсе не желал этого. Видите ли, как-то одно время я учился с Максимом Бэрроу, сыном фермера. Мы тесно сдружились с ним и проводили вместе почти каждый день до тех пор, пока он не нашел глупость попасть в сомнительную авантюру, из-за чего ему пришлось вернуться сюда, не закончив учебу.

Ровена вспыхнула. Она прекрасна знала о чем говорит Виктор, и ей стало не по себе о того, что она так же причастна к этой тайне. Между тем юноша продолжал:

– Тогда он довольно часто вспоминал вас. Он говорил, что вы играли вместе с его сестрами и с ним в лугах Беркшира. Максим тогда был довольно светлым и вдохновленным человеком. Помню, он описывал мне вашу внешность почти целый час, углубившись в свои драгоценные воспоминания. Потом принялся за характер. Максим действительно дорожит вами как добрым другом. И я рад, что у меня была возможность слушать его рассказы и теперь, благодаря им, я смог узнать вас и познакомиться в итоге с вами.

– Кто бы мог ожидать, что мир так тесен, – воскликнула Ровена, – с тех пор, как Максим покинул Лондон…

– Мы все еще общаемся. – предвосхитил вопрос Ровены юноша. – Мы сохранили теплые отношения. Я старался поддержать Максима в трудные моменты его жизни, в часы уныния, когда он писал мне донельзя пессимистичные письма. Теперь у меня будет возможность видеть его чаще. Знаете, это чистосердечный и благородный юноша. Я надеюсь, что его ожидает достойная судьба.

– Я согласна с вами и с готовностью подписалась бы под каждым вашим словом. Но разве вы не проживаете в соседнем графстве? Как вы рассчитываете видеться?

– О, мы приехали погостить к сестре моей матери, мадам Даржелинг. Я рассчитываю остаться здесь на несколько месяцев, но моя матушка покинет эти места уже через две недели. Кроме того, вы знаете, у нас здесь свое неплохое фамильное поместье. Сейчас оно пустует, но находится в хорошем состоянии. Если его обжить, приобрести некоторые предметы интерьера, немного расширить, получится отличное семейное гнездышко.

– Вы планируете перебраться сюда?

– Да, когда бог осчастливит меня узами брака с прекрасной женщиной мы переселимся туда. Этот особняк очень уютный и старинный, там много ценных предметов из коллекций королей. Я думаю, он вполне заслуживает того, чтобы в нем поселилась молодая чета.

Ровена скромно улыбнулась и опустила глаза. Между Тем они уже сделали полный круг и теперь остановились немного отдохнуть.

Виктор, желая быть вежливым, пригласил теперь Валентину на еще один круг полонеза.

Однако только пара закончила этот круг, юноша тут же очутился возле Ровены, румяный и бодрый, он принялся веселить девушек, рассказывая им всякие шутки.

Тетушка Элизабет и граф вели беседу с мадам Уорвик, встревая время от времени в беседу молодых людей.

Так вечер продолжался своим чередом, наполненный весельем и музыкой. Ровена и думать забыла о волнениях дня, о переживаниях, которые сжигали ее несколько часов назад. Она была так беспечна и легка, какой только может быть юность в ее годы, с легкостью забывающая все негативное и полностью растворяющаяся в радости, лишь только обретя ее.

5

Графиня де Бриссак покинула торжество вместе с герцогом, как и было условлено между ними. Теперь ее карета направлялась к Черному лесу, где герцога должен был ожидать слуга, чтобы передать тому коня.

Первое время они молчали. Впрочем,Луиза, привыкшая к немногословности герцога, чаще заводила разговор сама, зная, что Франц всегда ответит ей, не смотря на его замкнутость и погруженость в свои мысли. Ну а если молчала она, то молчание могло длиться целую вечность.

– Я планирую организовать небольшой салонный вечер, только лишь близкие, как вы знаете, мой друг. – начала она, нежно глядя на задумчивое изваяние перед ней. – Я была бы несказанно счастлива, если бы вы смогли присоединиться к нашей компании. Последнее время вы часто отказываетесь. Прошу вас, не огорчайте меня вашим отказом теперь.

– Я прийду, только лишь чтобы сделать вам приятное и показать, что мои отказы вовсе не связаны с вами.

– У меня есть еще одна “неприятная” новость. – повеселела вдруг Луиза и сделала театральную паузу, во время которой герцог устремил на нее вопросительный взгляд. – Через пару месяцев планируется прием по случаю приезда герцогини Беррийской. Вам надо там быть. Посему прошу вас, начинайте готовиться морально уже сейчас. Она вас не знает, но знает, что вы обитатель этих мест. Если вы не прийдете, она вас неправильно поймет. Сами понимаете.

– Хорошо, что вы сообщили мне заранее. У меня будет возможность во время уехать в путешествие.

Луиза помрачнела и состроила на лице недовольную гримасу, которая была очень хорошо известна герцогу и он прекрасно знал моменты, когда она появлялась.

– Ах, Франц, вы не можете так поступить.

– Вы же знаете, что я не выношу подобные сборища. Мне становится там дурно. Огромная толпа вонючих, напитанных парфюмом тел, упитанных, словно телята….

Голос герцога смягчился.

– Прекрасно знаю, но таков закон. Если бы не я, вам пришлось бы менять место жительства каждый год, а то и раньше, кто знает.

 Кстати, на счет последней вашей фразы… я кое-что вспомнила. Недавно поймала разговор одного из фермеров, который приносил мне подстреленных им на охоте уток, с моим слугой. Я уловила часть их разговора и он показался мне любопытным. А узнала я потом вот что. Оказывается охотники натыкаются в лесах на трупы животных.

Луиза приподняла одну бровь и устремила взгляд на герцога. Тот же, не моргнув глазом ответил.

– И что? В лесах полно волков. Они уж сумеют воспользоваться столь пышным подарком.

– Да, но если волки будут плодиться, сельские жители начнут их отстреливать.

– Бросьте вы, моя дорогая, сытые волки никогда не утащат ничего из фермерского хозяйства и уж тем более не покажутся на глаза человеку.

Луиза вздохнула. В душе ее вдруг поднялось переживание. Ее почему-то задел небрежный тон герцога, словно речь шла о паре забытых в гостях перчаток.

– Можете ли вы обещать мне, что не оставите меня? Не покинете эти края вихрем в неизвестном направлении, что бы не произошло – она устремила на него пытливый взор, ухватившись за него словно за последнюю соломинку.

Маркиза буквально за двадцать минут из царственной львицы преобразилась в несчастное существо и теперь Франц с некоторым удивлением подметил столь быструю перемену. В душе он удивлялся умению женщин так качественно преображаться, подстраивая свои эмоции под сложившуюся ситуацию. Легкая тень улыбки скользнула по его лицу.

– О чем вы говорите? Почему я должен бежать?

– А то вы не знаете почему!

– Мне кажется, вы слишком неспокойны, моя дорогая Луиза. Вам не зачем переживать.

– Это не ответ, Франц! Обещайте мне хотя бы, что вы не исчезните посреди ночи в небытие заранее не уведомив меня об этом.

Герцог слишком хорошо знакомый с ревностью маркизы, чувствуя ее страхи, которые считал нелепыми, старался всегда быть снисходительным к ее слабостям. За время разговора Луиза, в порыве эмоции, положила свою ладошку на его руку и теперь он накрыл ее своей, желая привнести в ее душу немного комфорта.

– Не оставлю, обещаю. К тому же вы так прилежно следите за каждым моим действием, контролируете все мои визиты и слова, что мне кажется здесь мне обеспечена долгая и счастливая жизнь.

Герцог постарался сказать последнюю фразу шутливым тоном, а на лице его заиграла странная сломанная гримаса, как знала Луиза герцог величал это улыбкой.

– А что мне остается делать?!

"Действительно, что?" – подумал про себя герцог, понимая, что действия Луизы вызваны лишь только собственным тщеславием и заботой о себе самой. Но сказал он совсем другое:

– И я очень признателен вам за это.

– О, если вы могли бы испытывать нечто большее, чем просто признательность, я была бы несказанно счастлива.

Луиза вспыхнула, высвободив свою ручку из рук герцога. Наступило неловкое молчание, но оно, впрочем, к облегчению герцога и неудовольствию маркизы было прервано тем, что карета остановилась и кучер сообщил о прибытии на место.

Герцог тут же принялся собираться, совершенно не разделяя трепетных эмоций маркизы. Ей тоже волей-неволей пришлось успокоиться.

– Не забудьте, вы обещали мне присутствовать на вечере. И не забудьте о приеме в честь приезда герцогини. Прощайте, мой дорогой!

Герцог любезно поклонился своей даме, напоследок поцеловав ее ручку так нежно, как только мог, зная, как ей будет приятно получить такой жест внимания. Он не ошибся. Луиза как-то оттаяла и даже улыбнулась ему на прощание.

Он сошел на землю и направился в сторону леса, где его уже ожидал слуга, держа под уздцы скакуна. Ему предстоял путь домой.

Между тем бал в королевском замке уже подходил к концу. Гости начали разъезжаться по домам. Тетушка Элизабет, у которой жутко разболелась от шума голова тоже изъявила желание вернуться в свой тихий уголок. Виктор же все это время стараясь держаться возле Ровены, без колебаний сообщил о своем намерении проводить дам до кареты. Его предложение было любезно принято тетушкой Элизабет и Ровеной. Первая бросила на него хитрый добродушный взгляд, а щеки второй заалели от смущения.

Перед прощанием компания договорилась прогуляться через несколько дней в парке, дабы получше скрепить знакомство. Таким образом, будто желая предвосхитить этот чудесный момент, Виктор признался Ровене, что будет с нетерпением ожидать того дня и надеется, что юная леди проведет эти дни в спокойствии, дабы восстановить силы после столь насыщенного и важного события.

Как только дамы и сэр Роберт устроились в экипаже, тетушка, у которой по ее словам разболелась голова, помолчав непродолжительный промежуток времени вдруг заговорила с той живостью, какая вовсе не подразумевала какую бы то ни было боль в принципе:

– Я слышала о семье Уорвик, говорят, у них неплохие владения доставшиеся им от отца графа Уорвика. У них замок в графстве Суссекс, неплохой особняк в Беркшире. Земли общей площадью тринадцать тысяч акров. Мадам Уорвик держит приличный выезд и недурной штат прислуги, между прочим. А вы видели как достойно она держится в обществе? Словно принцесса. А ее сын, по-моему, получил просто потрясающее воспитание. Я слышала, что один из его учителей обучал когда-то герцога Бедфорда.... тот, который старший...

Сэр Роберт размеренно кивал на каждую фразу тетушки, словно заверяя своим кивком правоту ее слов. Ровена устремила взгляд в окно, мыслями унесясь в события минувшего дня, она воссоздавала в памяти одну за одной яркие чудесные картинки.

В подобных воспоминаниях она провела и весь следующий день и думать забыв о том, что обещала Виктору прогуляться с ним и его матушкой в парке как-нибудь на днях.

В то время как он, не забывая о ней ни на минуту, ждал лишь удобного момента, чтобы напомнить мадам Уорвик об уговоре и подтолкнуть ее написать письмо графу Клифорду.

Прошло несколько дней, достаточных для того, чтобы Виктор обратился к матери с желанной для него просьбой и тут же, впрочем, получил ответ, что она и сама об этом думала. В тот же день она составила письмо для графа Клифорда и отправила его со слугой.

Граф ответил мадам тотчас же, довольный подобным предложением он как можно в более радушных и почтенных тонах сообщил ей, что и сам думал писать письмо и, по-мимо прогулки, осведомлялся не желает ли она и ее сын присоединиться к его семье за ужином.

Таким образом дело уладилось довольно быстро. А со стороны графа планы были куда более дальновидны, так как он в мыслях своих уже умчался гораздо дальше.

В день прогулки тетушка Элизабет, к горю племянницы, снова пристала со своими заметками по поводу гардероба последней и напутствиями о том, как той стоит себя вести.

Ровена, впрочем, все еще храня в памяти свой страх перед церемонией помнила и обещание, данное тетушке. Поэтому найдя в себе силу к смирению, она соблаговолила выслушать длинную беседу тетушки почти от начала до самого конца, что заняло у нее около двух часов времени.

Едва та кончила свою речь во дворе особняка послышался конский топот.

– Кто это может быть? – осведомилась Ровена удивленно, вскакивая с канапе. – Разве мы ждем гостей?

Однако остальные члены семьи так же прибывали в неведении, но оно длилось недолго, в дверь постучали и спустя мгновение в зал прошел Виктор. Юноша был немного смущен, но подтянутый вид его и горящий взор ввели в некоторое замешательство графа и тетушку.

– Прошу извинить меня за вторжение. – произнес Виктор, желая объяснить свой странный приход. – Мне подумалось, что было бы неплохо, если бы я смог проводить вас до места нашей прогулки. Матушка уехала вперед, я же поехал верхом, так ничто не мешало мне направиться к вам… Надеюсь, я не нарушил ни один из ваших планов?

– Вовсе нет мой дорогой друг! – поспешно отозвался граф. – Это делает нам честь и мы благодарим вас за подобную любезность.

Как только то ему позволило приличие Виктор перевел свой взгляд на Ровену и глаза его засияли еще больше, он чувствовал как сердце его наполняется теплом. На самом деле его приезд был лишь предлогом, чтобы скорее увидеть ту, которая так мила была его взору. Кроме того, он желал понравиться графу, что было совсем без надобности, и угодить тетушке, что так же не имело никакого смысла в ее глазах, так как эта она сама подумывала о том, как бы угодить молодому человеку.

В общем, в этой странной истории не принимала участия только одна Ровена. Подобные игры проходили далеко стороной от ее незамысловатого мира.

Вся компания выехала, наконец, из особняка после долгого обмена любезностями.

Вскоре они достигли парка и спешились, чтобы прогуляться пешком.

Мадам Уорвик, в силу своего более выигрышного положения в обществе, немного заносчивого характера и гордыни вела беседу с высоты своего пьедестала, на который тетушка Элизабет время от времени водружала то венок славы, то букет восхищения. Граф же, хотя и не разделял особо порывов тетушки, считая их излишними, держался все же подчеркнуто любезно. Таким образом, сначала беседа велась между всеми ее членами, но потом переросла в игру статусов, из которой молодые люди быстро выскользнули, даже того и не заметив, в силу своей внутренней чистоты. Они отделились от общей группы и держались теперь на некотором расстоянии от нее.

Беседа их была настолько чиста и невинна, на сколько она может быть чистой у молодых людей, не испытавших еще на себе всех превратностей и хитростей жизни.

Между Тем Ровена подметила, что Виктор смотрит на нее несколько более внимательно, чем следовало бы. А когда она говорила, он замолкал и слушал ее, казалось, не дыша. Это она тоже подметила, отчего ей сделалось не по себе. Она принялась спрашивать себя, что бы это могло значить и стоит ли ей задуматься не говорит ли она слишком много. В конце концов Ровена смущалась и краснела все чаще, все чаще между ними возникала тишина. Он не мог подобрать слов, чтобы рассеять неловкость, а она совсем уже растерялась и мысли все покинули ее, развеявшись словно легких туман.

Но никакая прогулка не может длиться вечно, тем более прогулка перед обедом.

Виктор, видя, что вот-вот ему предстоит разлучиться с прекрасной своей спутницей напомнил той об обещании как-нибудь навестить ее, чтобы вместе помузицировать, так как во время разговора Ровена обмолвилась, что время от времени поет, хотя утаила, что это занятие не приносит ей заметного удовольствия. Виктор же, желая зацепиться за любую возможность увидеть девушку, сообщил ей на это о своих прекрасных навыках игры на рояле, что было довольно далеко от правды, так как последний раз за рояль он садился пол года назад и в целом никогда не питал особой любви к этому инструменту.