Текст книги "Контрданс (СИ)"

Автор книги: Лия Кохен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5. Штурм (5.4 время темных)

***

Лишь раз его сердце дрогнуло: когда гномка, закрыв своим телом Ираса, подставила себя под смертоносный выстрел предателя Белаара. Это убедило его в искреннем намерении Юнуши встать на их сторону, одновременно и обрадовав, и озаботив: не так-то просто оказалось перехватить ее, не потеряв ценную боевую единицу или саму графиню в столь непредсказуемом бою. Где-то в глубине души у Хаэла сидела уверенность, что Аделаида ни за что не позволит погибнуть еще одной своей сестре, но он действительно испугался за жизнь гномки, когда посреди поля вслед за ослепительной вспышкой поднялся столб земли и пыли. Он видел, как Юнуши отнесло далеко к обрыву, как раз посередине поляны, разделявшей еловую рощу, где пряталась гномка, и сосновый лес, обеспечивающий его надежным укрытием. Он не знал, жив ли Ирас, но если и жив, то он вряд ли теперь сможет помочь делу, пока в битву не вступит Брэнна. Жрица никогда не питала особой любви к темному паладину и лишь равнодушно пожала плечами, когда Хаэл сказал, что в случае, если Ирас погибнет, ей совершенно не обязательно тратить силы, пытаясь его воскресить.

– Позволь мне раз и навсегда покончить с этим предателем, – Микаэл указал на растерянно стоящего неподалеку от Ираса темного лучника.

– Отвлеки его на себя, но не преследуй. Когда он поймет, что не может добраться до тебя, этот трус убежит, а ты преспокойно заберешь колдунью и доставишь ее ко мне. Ах да, чуть не забыл, – остановил Хаэл рыцаря, когда тот был уже одной ногой на поляне.

Обернувшийся на его зов Микаэл увидел, как Хаэл, изящно скрестив над головой свои прекрасные мечи, прочитал звучное заклинание, и в тот момент, когда лезвия встретились, темного воина окружила защитная оболочка, оберегающая его от разрывных выстрелов лучника. В ту же секунду мечи исчезли в ножнах, и Микаэл, кивком поблагодарив герцога, решительно направился в сторону растягивающего лук предателя.

Убедившись, что разрывных стрел в арсенале Тэль-Белара не осталось, как и сил, чтобы тенью исчезнуть во мгле, Хаэл усмехнулся в душе, продолжая следить взглядом за Микаэлом, направляющимся уверенным шагом в сторону лежащей на земле Юнуши. «А это оказалось легче, чем я полагал», – поспешно решил Хаэл, но тут же легкое удивление коснулось его лица, так как он краем глаза заметил, что отступающий еще секунду назад Тэль-Белар тут же вернулся на прежнее место и громким голосом обратился к нему, вызывая на дуэль.

Хаэл внимательно выслушал призыв собрата вступить с ним в поединок и на деле доказать, кто из них больше достоин звания избранного сына своего племени, но даже не шелохнулся.

«Мне нечего доказывать тебе, изменник, – подумал про себя Хаэл. – Я прекрасно знаю, что, независимо от того, кто из нас сильнее, победа будет за мной».

Микаэл был уже в десяти шагах от гномки, когда темный лучник внезапно прекратил все свои призывы и бросился вслед за воином. Еще секунда, и еще одна стрела слетела с тетивы изящного серебряного лука, и на этот раз уже воздушная волна отбросила его лучшего бойца в сторону.

«Вставай же, давай! – мысленно проревел Хаэл. – Это же лучшая броня, что существует на свете! Одни боги знают, какими усилиями удалось ее создать!»

Подбираясь к Юнуши, Тэль-Белар вновь и вновь призывал Хаэла выйти и сразиться с ним.

«Если я сейчас не вмешаюсь, я потеряю Юнуши, которая уже почти была у меня в руках. Никто не пришел к нему на подмогу, однако это не значит, что никто больше не прячется в засаде», – решив так, он уже было собрался отдать приказ стоявшим возле него Фредрику и Брэнне прикрыть его, но тут же заметил, как Микаэл оторвал от земли голову, затем руку и, направив острие меча на лучника, послал в его сторону разряд парализующей молнии. Темный энергетический сгусток сделал свое дело, и лучник застыл, как статуя, не успев даже опустить на землю ногу.

Чувство небывалого торжества охватило Хаэла. Сделав несколько шагов вперед, он вышел на открытую местность, так чтобы пойманный в ловушку противник мог его прекрасно видеть.

– Ты призывал меня сразиться с тобой в честном бою, – ровным голосом проговорил Хаэл, – но о какой чести может идти речь, когда ты предал свой род, свою семью, своего отца?.. Нет, Белаар, ты не заслуживаешь достойной смерти. И я не намерен марать о тебя руки. Микаэл, – герцог одной интонацией дал своему телохранителю понять, что от него требуется.

Поднявшись и сплюнув на землю окровавленную пену, Микаэл пошел на стоящего в неустойчивой позе с поднятой ногой собрата. Хаэл бросил беглый взгляд на Юнуши, которая, с трудом приподнявшись на локтях, готовилась увидеть сцену жестокой расправы, но та ничем не выдала ни сожаления, ни ужаса, и он вновь перевел довольный взор на заносящийся над головой Тэль-Белара огромный меч.

Но вместо того, чтобы снести эльфу голову, Микаэл вдруг ни с того ни с сего сам замер с поднятым мечом в руках. Его стеклянные глаза подтвердили догадку Хаэла – того ввели в транс. Переведя взгляд с застывших, словно на старинном барельефе, в причудливых позах лучника и рыцаря, Хаэл замер, затаив дыхание. Метрах в десяти от неподвижной сцены битвы и в двадцати от него самого стояла она.

Между тем, как Аделаида дочитала освобождающую лучника от парализующего заклятия молитву, и тем, как Хаэл вынул мечи, одновременно призывая на помощь Брэнну, прошло не больше минуты, которая показалась ему сладким сновидением, в котором он хотел бы остаться навечно. На темной эльфийке было практически то же самое платье, что тогда на ее матери, и в руках, в этом Хаэл не сомневался, она держала тот самый меч, что спас ему жизнь, Слезу Волшебницы. Огромные голубые глаза Аделаиды на миг скользнули по его лицу, прежде чем она обратила их на парализованного лучника, и в них было все: сила и слабость, ненависть и удивление, боль и страсть. На секунду он забыл про Юнуши, про готовящийся начаться с минуты на минуту штурм, про эльфа-предателя… но не про свою святую миссию. Сделав глубокий вдох, Хаэл словно бы на автомате исполнил несколько танцев, усиливающих его боевые умения, оставив духовные силы для предстоящей битвы, и тут же молниеносно отразил первую атаку темного лучника, отбив скрещенными лезвиями своих прекрасных светящихся мечей несущуюся в его голову стрелу. Никогда не носящий шлема Хаэл прекрасно знал, что это его единственное уязвимое место, так как все остальное тело было обтянуто, словно второй кожей, прочнейшей броней из легкого, но необычайно прочного сплава. Танцы Вдохновения и Ярости сделали свое дело, позволив Хаэлу с легкостью отбивать даже самые хитрые выстрелы мельтешащего перед ним лучника. Предвидя попытки осторожно продвигающейся в их сторону Аделаиды ввести Хаэла в транс, Брэнна немедленно окружила своего лидера со всех сторон магическими щитами, препятствующими проникновению сквозь них любой магии, а также зачаровала его оружие, и мечи Хаэла вмиг засветились демоническим огнем, готовясь украсть жизнь при любом касании с плотью неприятеля.

Видя, что воздействовать на Хаэла ей не под силу, Аделаида обратила свое волшебство в помощь его противнику. Почувствовавший восполненное здоровье и получивший защиту от темной магии Тэль-Белар достал из ножен свой верный кинжал и стремительно бросился на врага. Хаэлу, несмотря на все защитные ауры, с трудом удавалось парировать сверхточные, резкие выпады Тэль-Белара. Любую рану он с легкостью мог вылечить, лишь коснувшись своими демоническими лезвиями соперника вскользь, что мгновенно высасывало из неприятеля жизненную силу и питало ей обладателя зачарованных мечей. Но он знал, что, стоит противнику подойти к нему сзади, и лечить будет уже нечего: одним ударом превосходно владеющий кинжалом эльф нанесет ему смертельный удар в основание черепа – и на этом все для него, скорее всего, и закончится.

Стараясь не смотреть друг другу в глаза, два эльфа кружились в бешеном танце, пытаясь нанести один другому серьезное ранение. Используя широкую рукоять лука вместо щита, Тэль-Белар снова и снова направлял свой клинок в не защищенные доспехом шею и голову Хаэла, и некоторым из его ударов даже удавалось оставлять узкие кровавые полосы на лице противника, но Хаэл, усиленный танцами, практически не уступал кинжальщику в скорости и проворности. Несколько раз Тэль-Белар пытался зайти к сопернику сзади, но Хаэл был прекрасно знаком с подобными трюками и всячески старался оставаться бдителен, внимательно следя глазами за малейшим подозрительным движением своего оппонента. Меж тем Ирас начал приходить в себя. Это заметили как сам Хаэл, так и подлечивающая его по мере возможности темная колдунья, и, конечно, внимательно следящая за ходом боя Аделаида, которая немедленно воспользовалась слабостью темного паладина и сразу ввела его в транс. Окруженный застывшими помощниками, Хаэл отчаянно старался нанести сопернику смертельный удар, чувствуя, что действие танцев подходит к концу. Пытаясь поймать взглядом своего последнего телохранителя, Хаэл, к своему удовольствию, заметил, что юный эльф крадется вдоль леса, медленно, но верно приближаясь к застывшему на месте Микаэлу. Еще пара шагов – и он сможет привести рыцаря в чувство, и тогда Микаэл с легкостью расправится с надоедливым кинжальщиком. Но тут же горький вопль вырвался из его груди: он заметил, что Фредрик и сам замер на месте, остановленный Аделаидой, полностью контролирующей всю зону боевых действий. Хаэл немедленно просчитал свой единственный шанс выйти из этой ситуации победителем и, рискнув на время остаться без помощи темного лекаря, дал приказ Брэнне взять на себя путающую все его карты Аделаиду. Окружив себя магической защитой, Брэнна уверенным шагом направилась в сторону стоящей посреди поляны соперницы. Ментальный барьер сработал: как бы Аделаида ни старалась, она не могла ни усыпить темную колдунью, ни ввести в транс. И теперь настал час жрицы показать всю свою силу. Дождавшись, пока вызванные ею магические корни опутают целительницу, не позволяя ей сдвинуться с места, Брэнна начала своим посохом вытягивать из противницы духовные силы. Бледная голубая дымка на миг окружила кардинала и начала спиральной волной перетекать в тело соперницы. В ту же секунду Хаэлу удалось приковать к земле кинжальщика, и исход битвы был бы решен, если бы Аделаида из последних сил не перехватила своей Слезой остатки эфирного сгустка и не направила бы его в сторону Тэль-Белара. Это заклятие отняло у нее последние силы, но Тэль-Белар моментально оказался внутри плотного энергетического шара, защищенный божественной силой самой Богини Света. Все его раны и сдерживающие его оковы вмиг испарились, а духовные силы вновь наполнили его изможденное долгим сражением тело. Приготовившийся бежать, Хаэл вновь остановился с самым торжествующим выражением на лице, заметив, что Микаэл, выйдя из транса, уже направляется в сторону Юнуши, и Ирас, получив целительную помощь Брэнны, неуверенно и шатко, но все же подбирает с земли оружие, чтобы вступить в решающую схватку с темным ассасином.

Внезапный рык заставил всех обернуться в сторону реки, откуда тут же, оставляя в воздухе за собой длинный огненный след, выскочила внезапная стрела и через мгновение поразила подбирающуюся к Аделаиде с кинжалом в руке темную колдунью. Выразив неподдельное удивление, Аделаида произнесла имя, которое было прекрасно известно Хаэлу, моментально заставив его ладони еще сильнее сжаться вокруг изящных рукоятей спаренных мечей, а зубы – заскрежетать.

***антракт***

***

Каменные врата перед ней с глухим шумом разъехались в стороны, исчезнув в высоких стенах, огромным полотном простирающихся на сотни метров в любом направлении, куда ни глянь. Она медленно, словно бы под водой, повернула голову и увидела позади себя необъятную туманную бездну. От столь жуткого зрелища голова ее на миг закружилась, и ей с трудом, но все же удалось сделать шаг в сторону стены, оказавшись на узком каменном мосту, над самым обрывом, в котором не видно было ни намека на твердую землю. Завывающие порывы ветра кружили ее длинные белоснежные волосы, опутывали тонкие плечи и шею. Далеко на горизонте она заметила проступающие из серой пелены башни. Самую высокую и стройную из них венчал длинный тонкий звездчатый шпиль. «Аден», – Аделаида поняла, что обращена взглядом на восток, в сторону столицы. Внезапно мост под ногами начал проваливаться, и ей ничего не оставалось, как двинуться в сторону раскрытой перед ней каменной пасти. Пятясь назад, она оказалась под остроконечной аркой в ту самую минуту, как мост, сверкая осколками камней, полностью скрылся в туманной мгле. Стоило ей сделать еще шаг назад, как двери тут же сомкнулись перед самым ее лицом.

Опасливо обернувшись, она начала свое продвижение в глубину помещения, освещенного всего несколькими факелами. Длинный зал с высоченным потолком провожал каждый ее осторожный шаг глухим эхом. Вглядываясь в темноту коридора, ей удалось приметить вдали неяркое голубое свечение, и она направилась прямо на него. Внезапный шум крыльев заставил ее на миг остановиться, но, еще крепче сжав обмотанную мягкой кожей рукоять катаны, она уверенно направилась на звук. По мере приближения к источнику шума ее шаги все четче и четче начали вторить размеренным взмахам огромных крыльев, и ее охватило небывалое волнение, когда она почувствовала, как сердце внезапно подхватило этот непрерывный ритм, наполняя грудную клетку тревожным стуком. В метре от нее над твердой поверхностью растрескавшегося от времени каменного пола висел окутанный голубой светящейся дымкой ангел. Неистово размахивая парой белоснежных широких крыльев, он, однако, не создавал совершенно никакого потока. Взмахнув крыльями в последний раз, ангел, раскрыв их, мягко приземлился прямо перед ней, представ во всем своем великолепии. Его лоснящееся обнаженное тело цвета бронзы хоть и было покрыто рельефными изгибами, но не выдавало абсолютно никаких признаков пола. Лицо было сокрыто высокой маской из серебристого металла так, что из-под нее виднелся лишь заостренный кончик его носа и ровные полные губы. Смиренно сложив крылья за спиной, ангел словно ждал чего-то. И Аделаида точно знала, что должна сделать. Меч прошел мягкое тело насквозь, после чего она с легкостью вынула его и только тогда поняла, какую страшную вещь только что совершила. Разжав ладонь, она опустила взор и словно бы в замедлении увидела, как катана, сверкая окровавленным лезвием, медленно падает на камни, окропляя красными брызгами подол ее белоснежного платья. Она посмотрела на руки: пальцы слипались от вязкой душистой крови. Так же плавно подняв голову, она полными слез глазами уставилась в невозмутимое лицо божественного создания.

– Простите меня… Я не хотела… – прошептала она, дотронувшись ладонью до мягкой щеки крылатого вестника Эйнхасад и оставив на ней ярко-алый отпечаток.

Ангел положил свою сильную мягкую руку на ее дрожащую ладонь, нежно провел по ней длинными пальцами.

– Мы знаем, – беззвучно ответил он в ее голове. – Я знаю, родная, – сказав это, он начал растворяться в темноте огромного зала.

Аделаида почувствовала пульсирующую в висках боль, страх оторваться от его щеки, но вскоре исчезли крылья и голова, и на полу у ее ног осталась лишь ровная кровавая лужа, и тут все факелы разом погасли.

Она села на постели, пытаясь отдышаться. Вот уже несколько лет прошло с тех пор, как она, по глупости ввязавшись в демонические разборки, навестила ужасную Башню Баюма, как она, поддавшись искушению, обучалась темному искусству, как помогла отцу свергнуть власть в Годдарде, но тревожные сны, связанные с этими далекими теперь событиями, продолжали преследовать ее, не позволяя и на миг забыть о давних ошибках.

Убедившись, что не разбудила Сальвию своим внезапным пробуждением, она закуталась в легкую шаль и вышла наружу. Воздух, наполненный ароматами трав и цветов, мгновенно вернул ее к реальности. Наслаждаясь великолепием и необъятностью ночного неба, она неспешно спустилась с утопающего в зелени пологого холма и, подойдя к самому берегу, круто обрывающемуся в черных водах бесконечного моря, с блаженством подставила свое лицо порывам мягкого освежающего южного ветра. Вода с шумом разбивалась об уступы, каких-то пару метров не доходя до ее босых ног. Черноту волн на мгновение рассек отблеск одиноко горящего на восточной оконечности острова маяка, и тут же снова мир провалился в первозданную тьму, освещенную лишь россыпью звезд.

В своих кошмарах она убивала ангела так много раз, что, если бы все происходило наяву, мир бы давно уже был избавлен от покровительства Богини Жизни. К ней приходили и другие видения, как радостные, так и еще более пугающие. Часто она видела себя идущей по усыпанному телами полю, одетой в кровавую демоническую броню, со сдвоенными мечами в руках. Перед ней, оставляя глубокие трещины на выжженной земле, шагал сам Повелитель Смерти, ужасный лорд Халлэйт, а за ее спиной до самого кровавого горизонта простиралась армия, состоящая из несметных полчищ демонов и мертвецов.

– Веди меня к победе, родная! – кричал темный лорд, и она в ужасе бросала на землю мечи и пыталась исчезнуть, но бежать всегда было некуда: со всех сторон ее окружали лишь смертоносные создания и изрыгающие огонь скалистые разломы.

Она никогда не видела лица взывающего к ней командира, лишь прикрывающий его могучую спину ярко-алый плащ, развевающийся под порывами огненного ветра, да венчающую голову корону с огромными лосиными рогами. И перед ним всегда простиралась бесконечная гладь лазурного океана.

Ни один сон не был ей до конца понятен, некоторые, она думала, и вовсе приходили к ней из какого-то иного измерения. Самым удивительным из них был тот, в котором она впервые в жизни почувствовала себя абсолютно счастливой: она лежит на краю бассейна, дно которого усыпано желтыми кристаллами, опустив руку в сверкающий поток, пытаясь зачерпнуть золотистую воду, но в ее маленькой ладошке та снова становится обычной, прозрачной. Недовольно глядя на отца, стоящего неподалеку, она обиженно надувает губы, готовая заплакать от подобной несправедливости, но тот лишь, смеясь, кивает ей головой.

– Иди искупайся, пока совсем не стемнело.

Услышав это, она радостно бежит по деревянным мосткам к небольшому озерцу, расположенному у самого основания холма, и, скинув легкое платье, с ходу бросается в согретые за день прозрачные воды. Выныривая, она видит, что отец хохоча машет ей рукой, а рядом, словно ангел, появляется в белоснежном платье ее мать и направляется прямо к ней, недовольно качая головой и протягивая ей огромное пушистое полотенце. Этот сон снился ей нечасто, последний раз несколько недель назад, и то был омрачен тогда невнятным продолжением.

Она протягивала матери руку, жадно впиваясь глазами в ее мягкое, по-детски наивное личико, когда картинка вдруг резко оборвалась. День сменился ночью. Она нашла себя на огромной постели, прикрытой прозрачным балдахином. Где-то за окнами шумел ласковый поток, словно бы прямо за стенкой находился небольшой водопад. Но вместо умиротворения ее внезапно охватила неведомая тревога. Судорожно вглядывалась она в темноту за окном, силясь понять, отчего ей так неспокойно. Тонкая ткань колыхнулась, и она словно кожей почувствовала чье-то присутствие. Привстав на кровати, она увидела сидящую перед ней на низеньком табурете прекрасную девушку. Переливающиеся всеми цветами радуги волосы мягкими волнами окутывали ее с головы до ног, струясь по полу до самой кровати; большие розовые глаза глядели на нее ласково и дружелюбно. На коленях она держала позолоченную семиструнную кифару.

– А это, сестра, твоя любимая, – звонко сказала она и нежно дотронулась до струн надетой на палец костяной пластиной, и комнату заполнили нежные чарующие звуки.

Аделаида, ничего не понимая, сидела на кровати за беспокойно колышущимися полотнами невесомой вуали, стараясь наслаждаться виртуозной игрой прекрасной незнакомки, но с каждым новым фрагментом отмечала про себя все чаще врывающиеся в гармоничную мелодию минорные мотивы.

– Довольно! – вскричала Аделаида, почувствовав усиливающийся с каждой последующей нотой драматизм, и девушка в ту же секунду замерла, обдав ее непонимающим взглядом; натянутая до предела струна с резким звоном лопнула.

От неожиданности она зажмурилась, а когда открыла глаза, девушки на прежнем месте уже не было: вместо нее стоял, пронизывая Аделаиду своими бездонными глазами, сам Хаэл. Смущенно прикрываясь руками, она понимала, что не может отвести от него взгляд. Как и в зале с ангелом, она прекрасно знала, что будет дальше, и чувствовала, что при всем желании не может этого изменить.

– Это неправильно, – чуть слышно прошептала она, вздрогнув, когда он, откинув полотно балдахина, развевающееся под порывами непонятно откуда взявшегося в небольшом помещении ветра, осторожно присел на край ее необъятной кровати.

– А кто вообще решает, что правильно, а что нет? – низким, сдавленным голосом спросил он.

И затем она почувствовала его дыхание, как его прохладная рука коснулась ее щеки.

– Нет, – вскричала она, с силой отстранив его, и в тот же миг почувствовала, что бежит, бежит босиком по холодной земле так быстро, как только может, и деревья мелькают по сторонам, и внезапные острые камни и сучья режут ее ступни и бедра, а свисающие с веток лианы пытаются задержать ее, задушить в своих тонких, жестких объятьях, как, споткнувшись о корень огромного дерева, она падает лицом во влажный мох и начинает проваливаться в бесконечную темноту, в самую глубокую в мире бездну, откуда никто еще никогда не смог выбраться прежним.

Открыв глаза, она удивилась, что находится не дома, на мягких шкурах, рядом с Сальвией, а там же, где упала до того, как потеряла сознание: в темном, сыром лесу, пропитанном запахами грибов и лишайников. Подняв голову, она, к своему удивлению, обнаружила, что сидит под невероятно огромным деревом, закрывающим небо своей необъятной кроной на многие метры вокруг. Древние ветви его скрипели где-то высоко-высоко над головой, словно в небесах. Не успев больше ничего рассмотреть, Аделаида согнулась пополам, почувствовав внезапную резкую боль в животе. Ощущения были странные, непривычные, пугающие. Внезапная ярость овладела ей и вскоре смешалась в ее груди с небывалым отчаянием и скорбью. Превозмогая страдание, она произносила молитву за молитвой, силясь понять, откуда внутри нее взялась эта ненависть ко всему живому, ведь вот оно – звездное небо, такое прекрасное, такая мягкая трава у ее босых ног… И тут ее словно бы начало разрывать изнутри: что-то бесновалось в ее чреве, и боль была такая, что она невольно зарычала, обхватив гигантский ствол обеими руками и повиснув на нем. По ее ноге вдруг потекла струйка теплой воды, и еще одна, а потом ей показалось, что все ее тело резко разбилось на сотни частиц, и… она в ужасе проснулась.

Аделаида сидела на высоком морском берегу, наслаждаясь неспешной, монотонной песней волн. Обычно после подобных снов она неслась в деревню, в Храм Эйнхасад, где падала у алтаря на колени и, заливаясь слезами, умоляла всесильную Богиню Света очистить ее сердце от разрушающей его тьмы. Сотни раз в самых искренних своих молитвах она вопрошала, отчего Эйнхасад избрала среди всех целителей королевства именно ее, недостойную, не способную совладать со своими самыми низменными желаниями. Она обращалась к матери, к явившемуся к ней однажды на помощь мудрецу Айнховенту, к божественному старцу Анаис, но все ее чаяния оставались без ответа. Той ночью она впервые решила больше никуда не идти и не ждать милости от судьбы и, лишь поудобнее устроившись под кроной невысокого раскидистого дуба, пребывала в гармонии с природой и целым мирозданием, вспоминая слова смотрителя их островного маяка.

«…Вы когда-нибудь смотрели на море? Смотрели по-настоящему? – задавал старик Роксвелл вопрос каждому, кто наведывался в его башню. – Если вы будете смотреть на него достаточно долго, то поймете, что оно живое. И если вы будете настойчивы и терпеливы, то непременно узнаете предания и секреты, что оно таит. Будьте внимательны, и оно покажет вам себя со всех сторон. Обычно оно спокойное и тихое, но вряд ли на свете есть что-либо столь же ужасное и неуправляемое, как бушующее море. Но даже тогда на него невозможно сердиться, можно только любить…»

Аделаида прикрыла глаза и слилась с бесконечным морским горизонтом и окружающей ее тишиной теплой летней ночи.