Текст книги "Контрданс (СИ)"

Автор книги: Лия Кохен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Аделаида не могла не отметить, что, в отличие от блистательных эльфов, прибывших на подмогу и решивших исход сражения, защитники замка имели вид весьма потрепанный. Люди – стрелки, воины и немногочисленные маги – были измождены непродолжительным, но стремительным сражением. С одного края подиума с перевязанной наспех головой расположился, облокотившись о покрытую гобеленами стену, Каен. Рядом с ним стояла невысокая, облаченная в непробиваемую броню женщина, в которой Аделаида с трудом признала леди Гризеллу. Она яростно жестикулировала, явно пытаясь что-то доказать или возразить титулованному эльфу, и была похожа на маленький шторм, который, даже после того как неприятель отступил, продолжал разливать свою ярость и неистовство на всех вокруг. Сэр Клаус, растрепанный и усталый, занимал центральное место. Несмотря на выпавшее ему всего какой-то час назад суровое испытание, генерал имел вид, по обыкновению, спокойный, уверенный и слегка задумчивый. Он поднял свою широкую ладонь и, убедившись, что в зале воцарилась полнейшая тишина, начал заседание с того, что выразил признательность великому магистру и всему эльфийскому войску, присланному на помощь людям иерархом Астериосом.

Слегка кивнув головой, обрамленной ровными длинными прядями белоснежных волос, слово взял сам Эзрандель.

– После того, как стало известно о падении столицы, Эльфийский Совет решил, что не может стоять в стороне, наблюдая, как неприятель, руководимый варварскими, разорительными, лишенными милосердия порывами, опустошает южные земли, сплоченные великолепным и мудрым королем Раулем. Если бы теперь армия Севера взяла Орен, все жители Адена, включая эльфов, оказались бы на пороге долгой, кровопролитной войны.

Генерал Клаус кивнул головой в знак согласия с эльфийским лидером.

– Более того, – эльф выразительно посмотрел на главнокомандующего войсками Орена, а затем важно поднялся со своего кресла и свысока обдал многозначительным взглядом собрание, насчитывающее более сотни защитников замка, – я лично выступил с предложением присоединить отряды эльфийских воинов и магов к армии людей для помощи в отвоевании нашей общей столицы, города Адена, и Совет в этом меня единогласно поддержал. Рауль и его преемник Амадео приложили много сил, чтобы добиться относительного мира на континенте, и мы сделаем все возможное, чтобы продлить их дело и содействовать защите всех наших верноподданных от тирании Северного Альянса, посмевшего напасть на южное королевство без предупреждения, вопреки всем законам воинской чести и справедливости.

Слова эльфийского магистра были подхвачены одобрительным гулом.

Давно уже Аделаида приметила скользящего вдоль стен в сторону алькова Тэль-Белара, но именно теперь темный эльф решил вмешаться. Он вышел из тени на свет и сурово обратился к Эзранделю, игнорируя обращенные к нему вопросы и поздравления.

– Вы сейчас говорите лишь про разборки двух соседствующих королевств, но до сих пор не упомянули о нашем настоящем враге: о Богине Хаоса, которая как никогда близка к своему воскрешению.

Усталый смешок пробежал по залу, а Аделаида отметила, что ее товарищ стал фанатичным в своем желании развеять мировую мглу, не желая хоть на время остановиться на достигнутых им успехах.

Магистр, вскинув брови, сначала обдал Тэль-Белара взглядом, полным презрения, а тот продолжал свои попытки достучаться до эльфийского чародея.

– Хаэл у нас, и как только он будет казнен, пророчество потеряет свою силу, и это задержит планы Шилен, какими бы они ни были. И тогда все силы должны быть брошены на то, чтобы найти путь в Магмельд. Мы обязаны узнать заклятие, что поможет возродить Дерево-Мать, иначе вся наша раса окажется на грани исчезновения.

– Его невозможно возродить, – грубо прервал Эзрандель речь своего темного собрата, – оно мертво, – эльф сурово уставился на Тэль-Белара.

Но тут его дочь решила смягчить поведение отца, добродушно добавив:

– Иерарх Астериос полагает, что, так как Дерево-Мать корневой системой до сих пор связано с великим древом Иннадрила, он может попробовать переселить в него душу первого эльфа. Он заперся в библиотеке и заявил, что не выйдет, пока не найдет решения. Я уверена, он найдет… – эльфийка с надеждой посмотрела в глаза темного лучника.

– Когда найдет, может быть уже поздно, – недовольно прошептал Тэль-Белар.

– Но что еще он может сделать? – растерянно спросила Альверад, опустив в пол свои зеленые печальные глаза.

– Астериос должен поговорить с Митраэлом. Если кто-то и может теперь повлиять на темного иерарха – то это он.

Эзрандель сделал угрожающий шаг навстречу темному эльфу, и тот на миг застыл, словно бы его парализовал взгляд серых глаз немолодого уже магистра.

– Однажды Астериос уже отдал Митраэлу самое дорогое, что у него было, – заявил Эзрандель, – но тебе ли не знать…

Аделаида заметила, как от этих слов Тэль-Белара всего передернуло – невыносимое отчаяние промелькнуло на его бледном, сером, всегда невозмутимом лице. Тут же он отвел глаза от раздирающего его взглядом магистра, но везде натыкался на лица своих светлых собратьев, выражающие презрение, укор, ненависть. И лишь Альверад продолжала смотреть на темного эльфа с сочувствием.

Эзрандель оставался холоден и непреклонен. Не дав Тэль-Белару собраться с мыслями, он свысока оглядел того еще раз и обратился к нему полным уверенности голосом:

– Белаар, сын Митраэла, Шилен никогда не сможет воскреснуть. Эртеи исчезли много веков назад, и последнюю печать, «печать бесстрастия», приспешникам Богини Разрушения вскрыть не суждено.

Тэль-Белар попытался взять себя в руки и, словно бы сбросив с себя все бремя высокомерности эльфийского лидера и презрения его подданных, продолжил взывать к голосу разума верховного магистра:

– Даже будучи бестелесной, Шилен никогда не оставит мир в покое. Демоны вылезут из гробниц, мертвецы вырвутся из заточения некрополей, а если пробудятся остальные драконы…

– Люди уничтожили самого могущественного из них – справятся и с остальными, – крикнул кто-то, и толпа поддержала его дружным восклицанием.

Тэль-Белар отвернулся от трибуны и обратился к залу:

– Антараса долго держали самые сильные заклятия. С тех пор, как он был заточен, он слабел от года к году и, когда армия во главе с лордом Питиримом пришла в его логово, был уже на последнем издыхании, и то мы в попытках убить его потратили несколько дней и потеряли чуть ли не половину всего столичного войска. А теперь, когда королевство ослаблено очередной войной с Севером, а на подходе армия Белефа и сам Фафурион, я бы на вашем месте сильно волновался.

– Что ты предлагаешь? – раздался грозный и суровый голос генерала Клауса.

Тэль-Белар обернулся, выразительно посмотрел на Эзранделя и затем обратился к генералу.

– Все, что я мог сказать верховному магистру, я уже озвучил. Ну а вам, генерал, и вашим людям я могу предложить лишь беречь силы и быть готовыми, – сказав это, Тэль-Белар резко развернулся и, тенью промелькнув перед глазами Аделаиды, тут же исчез за воротами замка.

Как только все взгляды в зале проводили темного лучника, так тут же были обращены к ней, стоящей у самого выхода. С трудом оторвавшись от стены, все это время поддерживающей ее усталое тело, Аделаида сделала несколько шагов и, дойдя до середины зала, учтиво поприветствовала всех собравшихся.

– А, леди-кардинал, – благодушный тон генерала не мог теперь ее утешить, и, выдавливая вымученную улыбку, она выслушивала поздравления, мечтая лишь о том, чтобы скорее покинуть это полуночное собрание.

После того, как эльфийский магистр лично поблагодарил ее за содействие в поимке герцога Хаэла, она ужасно захотела возразить ему, что вся заслуга принадлежит презираемому им темному лучнику и не известной никому гномке с севера, но посчитала свой комментарий неуместным и, еще раз почтительно поклонившись, обратилась к генералу.

– Были ли получены наконец хоть какие-нибудь сообщения от короля Астеара? – поинтересовалась Аделаида.

– Пока нет, – сэр Клаус недовольно покачал головой, – но мы находимся в волнительном ожидании того, что он на все это скажет. Верховный Магистр направил гонцов за сэром Атебальтом. Когда представитель короля Амадео будет здесь, мы вместе сможем вынести приговор герцогу.

– Также было отправлено письмо темному иерарху Митраэлу, – добавил севший на прежнее место Эзрандель. И Аделаиде показалось, что магистр смотрит на нее с таким же высокомерием, как до этого смотрел на Тэль-Белара, но она была рада, что хотя бы была избавлена от небывалого презрения, каким наградили ее приятеля светлые эльфы.

– Он отрекся от сына. Теперь Вы хотите, чтобы он отрекся от избранника своего народа? – спросила Аделаида, невозмутимо глядя в серые завораживающие глаза чародея.

– Именно так, – отозвалась Альверад, взяв слово вместо отца. – В противном случае все его племя будет поставлено в один ряд с предателем.

– И когда состоится казнь Хаэла? – поинтересовалась Аделаида, стараясь не показывать и тени волнения.

– Все зависит от того, как быстро сможет явиться Атебальт, – ответил генерал. – Но мы рассчитываем, что уже на рассвете, если быстро организуют экипаж, сэр Густав будет в замке.

«На рассвете. Всего каких-то пару часов, и не станет и Сальвии, и моего отца».

– Вам не обязательно при этом присутствовать, миледи, – заметил генерал, и Аделаида в который раз поблагодарила его мысленно за особую чуткость, которой обладал военный лидер Орена. – Я думаю, Вам следует теперь вернуться в город и как следует отдохнуть. А завтра и мы сами последуем за Вами и уже в гильдии будем решать, какие ответные меры нам следует предпринять в отношении нашей столицы.

Аделаида не желала больше ничего говорить и слышать от присутствующих и, одной улыбкой и кивком поблагодарив своего военачальника, не спеша покинула бывший тронный зал.

Глава 6. Бегство (6.2 белый танец)

***

Длинный узкий коридор привел ее в просторное помещение, где был наспех обустроен лазарет. Большая часть раненых, а также тела погибших, судя по всему, были отправлены в город, так как в лазарете она обнаружила всего пару десятков бойцов в тяжелом состоянии.

У порога ее встретила пожилая монахиня.

– Леди-кардинал, мне сообщили, что Вы очень устали и сможете присоединиться к нам не ранее завтрашнего дня, – обратилась к ней женщина, вытирая руки об окровавленный передник.

– Так и есть, – подтвердила Аделаида. – Просто мне очень надо кое-кого найти.

– Ах, как хорошо, что эльфы подоспели, – покачав головой, пробормотала монахиня. – Без них мы бы тут не справились, – с этими словами женщина вернулась к своей работе.

Аделаида оглядела комнату: несколько эльфийских целителей колдовали над ранеными, а один даже пытался воскресить мертвого воина. Устало проходя мимо рядов мирно спящих бойцов, Аделаида вновь повторила про себя, что пока ничем не может помочь.

В самом дальнем конце помещения она нашла лежащую на матрасе в полнейшем одиночестве Юнуши. Гномка была вымыта, перебинтована и даже расчесана. Вместо разодранного окровавленного шерстяного костюма на ней было свежее платье, в котором ее крошечное тело практически утопало, и теперь она, засучив длинные рукава, пыталась присесть на своей постели и руками укоротить подол, но то и время кряхтела, морщилась от боли и снова в изнеможении падала навзничь.

– Я помогу, – улыбнувшись, предложила Аделаида и, не дожидаясь ответа гномки, направилась к одной из монахинь и вскоре вернулась с иголкой и ниткой.

– Не двигайся, – попросила она, присаживаясь рядом с Юнуши, – я не очень хорошо умею шить.

– У нас все получилось, – довольно прошептала Юнуши.

– Угу, – кивнула Аделаида, пытаясь приладить оборванный гномкой конец ткани.

– Но я больше ни за что на свете не соглашусь на подобное дельце, – выдохнула Юнуши. – Мне кажется, я умирала много-много раз.

– Тэль-Белар не заходил проведать тебя? – между делом поинтересовалась Аделаида, заканчивая подшивать подол спереди и осторожно переходя на заднюю часть платья.

Юнуши покачала головой и тут же вновь опустила ее на подушку.

– Мне кажется, – опасливо предположива она, – он до сих пор злится, что я вышла вперед Ираса. Но ты ведь не станешь меня осуждать? – она вновь оторвала голову, чтобы видеть лицо хлопочущей у своих ног сестры. – Ведь очевидно же: мне нужно было совершить что-то совершенно невероятное, чтобы убедить Хаэла в своей преданности.

– По-моему, вышло неплохо, – улыбнулась Аделаида. – И я не про платье, – убрав иголку, она расправила неровные складки.

– Да! – словно не слушая ее, отозвалась гномка. – Но мой главный враг до сих пор жив. А не соверши я тогда подобную глупость, этот подлец уже был бы мертв. Жаль, что не было у меня с собой оружия. Ну ничего: я поклялась, что отомщу за друзей, и я это сделаю, обязательно.

– А если бы Тэль-Белар не успел среагировать? – спросила Аделаида, внезапно став очень серьезной.

– Я надеялась, что успеет, но в крайнем случае была ты… – Юнуши осеклась, заметя замешательство в глазах сестры. – Что-то не так?

– Я не смогла помочь Брану, – отозвалась Аделаида, блуждая взглядом по темным стенам без единого окна. – Бран погиб…

– Тот лучник? Но его забрали эльфы, ты же видела, – напомнила Юнуши. – Я уверена, они воскресят его…

Аделаида грустно улыбнулась: она знала, что теперь, без поддержки Дерева-Матери, силы эльфов начали истощаться.

– Ты думаешь про Сальвию… – Юнуши продолжала гадать, чем вызван столь скорбный вид сестры, после того как их план, несмотря на всю его невозможность, все же сработал.

– Стараюсь не думать, – поморщилась Аделаида.

– Знаешь, – Юнуши с трудом приподнялась, чтобы заглянуть эльфийке в глаза, – твой парень оказался не промах. Я уверена, он бы пошел на такую жертву.

– Он не мой парень, и ты его не знаешь… – стоило ей подумать о Сальвии, как невольная ухмылка касалась уголков ее губ. – Поверь, Сальвия с радостью предпочел бы отсиживаться в сторонке, если бы не…

– Если бы не ты… – закончила Юнуши. – Но ты не виновата – он сам объявился на поле боя… К тому же ты слышала того темного эльфа: именно твой приятель закрыл воронку.

Аделаида хмуро улыбнулась.

– У тебя все будет хорошо, – сказала она, осторожно похлопав гномку по руке. – Рана глубокая, но очень скоро ты снова будешь на ногах.

Она уже собралась уходить, но Юнуши схватила ее ладонь своей маленькой ручкой. Взгляды их встретились, и в больших розовых глазах сестры Аделаида разглядела небывалое торжество.

– Его казнят, – сказала гномка, и эти слова, как скрежет кинжала по металлическому щиту, пронзили разум Аделаиды. – На рассвете или днем, но завтра его не станет. Источника всех бед и безумий. Этот негодяй наконец-то получит по заслугам.

Аделаида кивнула, стараясь как можно скорее закончить разговор, и, как только Юнуши разжала пальцы, тут же молча направилась прочь.

«Этот негодяй вообще-то наш отец, и не важно, сколько зла он совершил. Мы, его родные дочери, послужили причиной его смерти», – думала Аделаида, пересекая коридор за коридором, зал за залом.

Пытаясь собраться с мыслями, она поняла, что ушла достаточно далеко от входа. Поднявшись по одной из внутренних лестниц, она вышла на небольшой балкончик. Далеко вдали сквозь туман проступал неясный тонкий силуэт Башни Слоновой Кости. Внизу за стеной шумела река и раскачивались скрывающие ее верхушки высоких елей, пока стволы их пели скрипящую жалобную песнь. Постояв под чернеющим небом несколько минут, она вернулась в коридор и медленно направилась дальше в поисках спуска в подземелье.

Когда она дошла до ступеней, ведущих вниз, две грозные фигуры преградили ей путь.

– Миледи, – обратился к ней один из сторожей, – Вы заблудились? Если Вы ищете Зал Совета, то Вам следует теперь…

– Нет, – прервала его речь Аделаида. – Я именно там, куда и направлялась.

– Там внизу лишь темницы, – сурово заметил второй.

– Много заключенных? – спросила Аделаида, зная ответ.

– Всего один, – ответил первый страж. – Орков велено было поместить в загоны для скота, за городом, чтобы не осквернять стены этого замка.

– Не всех, – поправил первый, – только здоровых. Всех раненых было приказано перебить, чтобы не мучились.

– Наш Дрозд слишком милосерден, – заметил второй. – По мне, пусть бы подыхали от ран.

– Так или иначе, – снова вмешался первый охранник, – в подземелье не велено пускать никого, кроме самого Дрозда и капитана Шервуда.

– Я просто хотела убедиться, что все в порядке, – улыбнувшись, заметила Аделаида.

– Иначе и быть не может, – отозвался старший охранник. – Мимо нас не пройдет никто.

– И не выйдет? – Аделаида выразительно посмотрела на стражей.

– Он в подземной камере, в кандалах. Ключи у капитана. Нам не велено с ним говорить, ничего передавать или брать, смотреть ему в глаза и вообще слушать. Если он выйдет оттуда, то только чтобы взойти на плаху.

– Рада это слышать, – Аделаида перевела взгляд с одного охранника на второго и тут же ввела обоих в транс.

Едва она успела ступить на уходящие вниз ступени, как услышала легкие шаги за своей спиной.

– Ты следишь за мной? – спросила она, продолжая спускаться.

– Нет… Но почему-то подумал, что увижу тебя здесь. И я не ошибся, – голос раздавался прямо позади нее, и она поняла, что Тэль-Белар следует за ней.

– Я должна его видеть… – резко обернувшись, она запрокинула голову и уставилась в два леденящих душу глаза.

Тэль-Белар сошел вниз еще на пару ступенек и теперь был вровень с ее лицом.

– Нет. Не должна, – тихо сказал он. – К Хаэлу запрещено кого-либо пускать.

Несколько минут они стояли молча, не отрывая взгляды друг от друга. Эльф был серьезен, дышал ровно, и в глазах его читались твердость и решимость.

– Белар… – наконец обратилась к нему Аделаида умоляющим тоном. – Я никогда у тебя ничего не просила… Но он – мой отец… Я должна с ним проститься… Мне это необходимо… Я знаю, ты понимаешь меня, как никто другой…

С трудом, но ей удалось выдержать необходимую паузу. Она хотела сказать еще что-то, начать оправдываться, но лишь молча опустила взгляд в пол в ожидании ответа. Через мгновение, показавшееся ей вечностью, Тэль-Белар подал голос.

– Ты усыпила охранников, – сухо заметил он, – это измена.

– Они ничего даже не поймут. Дрозд отослал меня в город. И я уйду – мне всего-то и надо теперь, что пару минут.

– Хорошо. Десять минут – не больше…

Окинув эльфа благодарным взглядом, Аделаида продолжила свой спуск.

Узкая лестница уводила все ниже и ниже, но, заметив неяркий свет догорающего факела, Аделаида осталась в длинном прямоугольном помещении с рядом камер по обеим сторонам от прохода. Даже не предполагая, что скажет, когда увидит Хаэла, она захватила светоч со стены и на непослушных ногах двинулась по широкому коридору мимо ржавых решеток, озираясь по сторонам. Краем глаза заметив легкое движение в одной из дальних камер, она замерла в нерешительности. Вспомнив о времени, она не посмела долго стоять в проходе, играя в прятки, и направилась на приглушенный звон массивных цепей. Остановившись у нужной камеры, она закрепила факел на стене и, собравшись с духом, вышла из тени, оказавшись прямо напротив пленника.

Хаэл сидел у дальней стены, прикованный цепями к полу. Его седые глаза смотрели на нее восторженно и удивленно. Внезапно рассмеявшись, он на миг опустил тяжелую голову на грудь, но тут же вновь поднял взгляд. Аделаида старалась выглядеть уверенной, но тихий, почти беззвучный смех Хаэла дрожащей тревогой проникал в самое ее нутро. Она вопросительно нахмурилась, на что Хаэл лишь невинно покачал головой.

– Я просто радуюсь, – внезапно сказал он. – Ты – чудо… – он вновь усмехнулся, и тут же выражение его выдало тоску, которую она никогда не рассчитывала увидеть на лице своего беспощадного отца. – Спасибо… что пришла…

– Я не… – Аделаида запнулась. – Я не хотела…

– Хотела, – кивнул головой Хаэл.

– Я не хотела, – продолжила Аделаида, стараясь говорить ровно, – не хотела говорить тебе все это перед твоей смертью, но большего ты не заслуживаешь. После всего того зла, что ты совершил за свою жизнь, всех тех решений, что принял, ведомый твердой рукой темных сил…

Он не дал ей продолжить.

– Ты сейчас говоришь обо всех моих решениях в общем или же о своем случае в частности? – невозмутимо поинтересовался Хаэл, и Аделаида почувствовала, как вся безмятежность спадает с нее, как тонкое покрывало, и она остается обнаженной перед всеми своими страхами и переживаниями.

– Как бы то ни было, – сжимая от напряжения кулаки, произнесла она, пытаясь оставаться спокойной, – отныне ты уже не сможешь больше никому причинить боль.

– Но ты не переживай, – усмехнулся Хаэл, – это все равно ничего не изменит.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Аделаида, не решаясь приблизиться к решетке, хотя ее отец и сидел в темноте в нескольких метрах от нее, скованный по рукам и ногам.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, – отозвался Хаэл, блуждая взглядом по окружающим его глухим стенам. – Беспощадные жернова судьбы не остановят свой ход. Вам кажется, что, когда не станет меня, окружающая вас действительность снова превратится в прекрасное сказочное место. Этому далекому от идеала миру просто необходимо всегда иметь объект, на который можно повесить табличку с надписью «Виновен». Это достаточно действенный способ оправдать собственную неполноценность. Но лишь до поры до времени… Ведь добро и зло – настолько растяжимые понятия, что, когда одно начинает перетекать в другое, воцаряется полный хаос. Когда невозможно просто указать на кого-то пальцем и обвинить его во всех проблемах, становится действительно страшно. Потому что тогда начинаешь смотреть внутрь себя, и там оказывается дыра размером с непознаваемую первопричину бытия, и ее нельзя заполнить ничем, кроме иллюзорных надежд и стремлений. Когда меня не станет, – Хаэл поднял на нее глаза, и в них не было ни страха, ни раскаяния, – не сразу, через день, два, но вы поймете, что ваша дыра никуда не делась.

– Это всего лишь слова… – Аделаида мотнула головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение. – Так, значит, ты убеждаешь себя в собственной непогрешимости? Эти слова утешения шепчешь себе одинокими ночами?

– Я абсолютно безгрешен, милая моя дочь, – с усмешкой отозвался Хаэл. – На мне печать нашей божественной Матери. Я ведом ее пророчеством всю жизнь, от самого моего рождения.

Заметив качания головой, Хаэл переиначил все, что было им только что произнесено.

– Или нет, – сказал он. – Я всю жизнь следовал своим личным принципам и тому, что считал своим долгом. Шел по пути, который представлялся мне единственно верным. В том случае или ином я заранее окажусь не прав в ваших глазах. В чем же мой грех?

– Столько смертей на твоих руках…

– Как и на тысячах других.

– Невинных жизней.

– Здесь нет невинных. Здесь все виноваты с того момента, как появились на свет. Я уверен, что в глобальном смысле не добавил миру ни лишних страданий, ни лишних поводов для радости. А кому это удалось? Кроме богов?

Аделаиде внезапно захотелось закончить этот пустой разговор.

– Да посмотри хотя бы на своих южных лордов! На вашу элиту и знать! – крикнул Хаэл.

Она молчала, и он продолжал:

– Я не знаю, о чем говорят в дворцовых кулуарах. Но хочешь, я угадаю? Кто-то ратует за то, чтобы трон как можно скорее достался принцу Тристану, прямому наследнику Рауля. Другие так восхищены ненасильственной политикой Амадео, что ни в какую не хотят менять мудрого правителя на мальчишку с пушком на подбородке и огромными амбициями. А третьи… Я не знаю точно, но почти уверен, что даже на юге есть те, кто втайне желает посадить на престол короля Астеара, единственного наследника из рода императоров, правнука Великого Баюма, как он сам о себе говорит.

– Сам о себе говорит? – удивилась Аделаида. – Значит, ты в это не веришь?

– Я верю лишь в то, что Астеар недостоин занять императорский трон, вот и все.

Аделаида растерянно стояла возле решетки. Все, что сказал ей только что отец, было истиной. Несколько покушений уже было совершено на короля Амадео за последнее время, и никто до конца не понимал, было это действием северных лордов либо же южных, как не понимали и того, к чему приведет шаткий мир между двумя королевствами и чем закончатся попытки церкви сохранить трон за Амадео Кадмусом. Многие простолюдины так и вовсе поговаривали, что кровавая луна являлась свидетельством гнева Эйнхасад на людей за то, что те отвергли ее избранника Юстава ван Хальтера, заявившего свои права на престол как сын принца Фринтезы, единственного наследника Баюма, бежавшего на север после заточения в башне его проклятого богами отца.

– Аделаида, – окликнул ее Хаэл, видя, что та снимает со стены факел, собираясь уйти.

– Да, Хаэл, – она бросила на него усталый взгляд.

– Можно я попрошу тебя об одном одолжении?

– Ты можешь попробовать…

– Я прошу тебя присутствовать завтра на моей казни.

Аделаида замотала головой и хотела уже ответить отказом, но Хаэл продолжил, подавшись вперед всем телом, насколько это позволяли его цепи.

– Один раз я уже умирал. Вернее, я был уверен, что умираю… И последним, что я тогда увидел, было прекрасное человеческое лицо, полное удивления и сострадания. Это может показаться абсурдом, но… Пойми, меня с рождения учили быть безжалостным. Я всегда шел в бой с осознанием, что, если первым не уничтожу противника, не воспользуюсь шансом, враг, не колеблясь, отправит меня на тот свет. И когда она, обходя поле после битвы в поисках раненых союзников, обнаружила, что один из нападавших все еще жив… – Хаэл впился взглядом в озадаченное лицо Аделаиды. – Она должна была убить меня как врага, понимаешь? По крайней мере сдать своему командиру. Как думаешь, почему она этого не сделала?

– Ты считаешь, что дело в тебе? – неуверенно спросила Аделаида.

– Нет, – он покачал головой. – Наоборот. Чем дольше я об этом размышлял, тем сильнее понимал. Большинство из нас созданы лишь для разрушения. И лишь немногие способны нести свет туда, куда, кажется, не может пробиться ни один лучик истинного добра. Твоя мать была моим лучиком, единственным, что, пусть и недолго, озаряло мою жизнь.

– И ты упустил его… Этот свет… – от возмущения Аделаида была готова кричать. Она вплотную приблизилась к прутьям и гневно уставилась на отца.

– Да… – виновато ухмыльнулся он. – Я его упустил. Они должны были убить ее… По крайней мере, мне удалось спасти ее жизнь. И твою… Поэтому… – Хаэл, бросив попытки добраться до решетки, сел, прислонившись спиной к стене, и снова обратил к ней мягкий, но уверенный взор, – приходи проводить меня. Я родился во тьме, всю жизнь прожил во тьме и… Я не хочу умереть во тьме. Понимаешь?

Она стояла у самого выхода, и слезы бежали по ее щекам, растекались по шее, капали на каменный пол.

Утершись грязным рукавом своего потерявшего всякий парадный вид платья, она вернула потухший факел на место.

– Вы все делаете правильно, просто пришла убедиться, что все в порядке, – поймав улыбку Ее Светлости, очнувшиеся от транса солдаты сухо поклонились, полагая, что продолжают начатый минуту назад разговор, после чего Аделаида вновь направилась к небольшому балкончику, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха.

– Ты задержалась, – она вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной ровный, слегка хриплый голос.

– Могу я теперь побыть одна? – не оборачиваясь, раздраженно спросила она.

Тэль-Белар, вероятно, кивнул и тут же быстро удалился, потому что через минуту она огляделась, но никого не обнаружила ни на балконе, ни на ведущей к нему лестнице, ни даже в коридоре.

***

«Он убил лорда Кзано… По его вине погибли Руэа, сэр Сэдрик, лорд Питирим, много славных людей… Он служит Богине Тьмы… Он бросил мою мать, бросил нас… Но он нашел меня – хотел, чтобы я была на его стороне… Да, среди убийц и мятежников… Но что хорошего видел он сам?.. Его с рождения готовили лишь к одному: быть священным орудием Шилен… Это не оправдание – мы сами выбираем свой путь… Правда же? Это так? Боги, почему вы все молчите? Почему, как только я сыграла свою роль, вы оставили меня? Или если продолжаете присматривать за мной, отчего же я вас не слышу? Отчего не чувствую темными одинокими ночами оберегающее меня ангельское дыхание, когда хочется выть от тоски… когда хочется испариться с последним лучиком солнца?.. И это ли мой путь? Что, по сути, из всего этого я выбрала сама? Мать, день и ночь сидящую над морем в ожидании ответа? Отца, который нашел меня и тут же потерял? Моя мать тоже сыграла свою часть этой пьесы? Или же вы были с ней до последнего? Мама! Как тебе удавалось сохранять спокойствие после всего, что ты пережила? А главное, как тебе удалось сохранить веру? Я призвана сотворить свет из тьмы, – вдруг вспомнила она слова, которые когда-то давно прочитала на божественном камне Эйнхасад, и рука ее невольно дотронулась до амулета, скромно украшающего ее тонкую шею. – Я столько раз думала о своем пути, предназначении, что забыла, а чего же хочу я сама».

Она тихо, но решительно направлялась по длинным коридорам в сторону подземелья. На ней был неприметный дорожный костюм. В одной руке она сжимала свой магический меч, в другой – ключи от камеры и оков. Капитан должен был скоро прийти в себя. Аделаида не знала, на сколько его задержат веревки, которыми она примотала его уснувшее тело к постели, и тряпичный кляп, но надеялась, что даже после того, как он очнется, у нее в запасе еще будут несколько бесценных минут. В ее сумке лежали несколько бутылочек с зельями, кольцо, подарок ее покойного кумира, прославленного на весь свет сэра Сэдрика, и выкраденные из оружейной вместе с костюмом два редких свитка мгновенной телепортации обратно в замок.

Не дав охранникам выразить свое удивление, она немедленно зачаровала их, не заботясь о том, что двое подумают, когда очнутся. Она собралась обернуться, точно зная, что Тэль-Белар уже стоит за ее спиной, но тут же пришла в полное недоумение, почувствовав сзади его ровное дыхание и нож, прижатый к горлу.

– Не буду спрашивать, что все это значит, – сухо произнес он. – Но ты сейчас просто покинешь замок и направишься в город. И не смей поворачиваться ко мне лицом или делать резких движений. Просто иди.

– Ты прекрасно знаешь, что это значит, Белар! – сжав зубы, прошипела Аделаида. – Ты тоже не можешь спокойно спать, зная, что он еще жив, что ничего не закончилось там, на поле, где мы его схватили. Теперь нас ждет долгий суд, и одни боги знают, что придумает Митраэл, чтобы спасти голову избранника Шилен. И я не верю, что сам иерарх, или тетрарх Таллот, отец Хаэла, или остальные руководители темной общины будут спокойно смотреть, как светлые эльфы ставят им ультиматум, требуя выбирать между жизнью отмеченного самой Богиней Смерти пророка хаоса и собственным спокойствием. Астеар так и не сделал никаких заявлений. Что творится сейчас там, за западным перевалом? А что в Адене? Мы с тобой, Тэль-Белар, можем сами теперь закончить эту главу. Перелистнуть страницу, лишив Митраэла, Астеара, всех сподвижников Хаэла всякой возможности торговаться за его жизнь.