Текст книги "Поцелуй дождя... Исцели меня, если сможешь... (СИ)"
Автор книги: Лив Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
– В багажнике есть канистра и спортивная сменка.
Ставит рядом с нами воду. Достает из сумки плед и стелет его на земле, перекладывая туда мальчишку. Отыскав в недрах багажника майку разрывает на несколько частей для компрессов. Смочив их водой обтираю ребенку лицо, руки, живот и ноги. Его все еще трясет, и он все так же не приходит в себя.
Алекс вытаскивает карту из бардачка, внимательно изучая ее содержимое. Затем достает телефон, проверяя сеть.
– Нет связи, – сообщает на мой вопросительный взгляд.
– Какие варианты?
– Сейчас придумаем, – ободряюще хмыкает, забираясь в машину.
Залазит рукой под накладную панель и выуживает оттуда беспроводную рацию.
– Пиксель. Волк на связи. Прием, – слышу его голос.
– Волк? – насмешливо приподнимаю бровь.
Неоднозначно пожимает плечами. Я улыбнулась.
– Пиксель на связи, – из рации доносится отчетливый голос Тео. – Прием.
– Обнаружили ребенка без сознания на обочине заброшенной дороги в 120 км от Саранда. Мальчик, лет десяти с симптомами Гепатита А. Прием.
– Принято. Везите его в госпиталь.
– Док считает, что место бросать нельзя. Где есть один зараженный, могут быть и другие. Прием.
– Это заброшенный район. Откуда там ребенок?
– Проверь движения по спутнику. Должна быть уцелевшая деревня, поселок… Прием.
– Принято. Ждите информацию.
Выключает рацию, оставляя ее на капоте машины.
– Как он?
– Температура спадает… Но он все еще не пришел в себя, плюс сильное обезвоживание. Нужны капельницы, иммуномодуляторы и обезболивающее.
– У меня есть анальгетики, – спохватывается Миллер. – Но они больше для военных целей. Ребенку вряд ли подойдут… Еще было что-то в таблетках.
– Интоксикация, – качаю головой. – Он их просто вырвет.
– И что делать?
– Ждать… – пожимаю плечами.
– Пиксель на связи. Прием, – оборачиваемся одновременно на голос из рации.
– Докладывай, – Алекс сосредотачивается на карте перед собой.
– Судя по JPS, вы находитесь в двух километрах к северу от развилки. Там старый спуск, усыпанный гравием. Еще в пяти километрах книзу небольшой поселок. Судя по данным, он пустовал несколько лет, но последние кадры со спутников показывают изменения на местности. Там появились люди. Скорее всего ребенок оттуда.
– Принято, – проговаривает Алекс. – Следуем в поселок. Доложим обстановку по прибытию.
Рация отключилась.
– Погнали? – он выжидающе смотрит на меня, складывая карту.
Быстро собираю вещи, разложенные рядом с мальчиком.
Миллер погружает все в багажник и переносит ребенка на заднее сидение джипа.
Сложив плед и закинув свое пальто на переднее сидение, осторожно забираюсь назад, положив его голову к себе на колени. Жар медленно, но верно спадает. Дыхание выравнивается. Он спит от недостатка питания и сил.
Нам его сон только на руку.
Выезжаем на трассу и по указаниям Тео, довольно быстро находим дорогу к поселку.
Алекс останавливает машину у первого же дома. Медленно выходит, настороженно осматриваясь.
Вокруг только дети... Разного возраста и в основном девочки.
Они недоверчиво смотрят на нас, боясь шелохнуться. Младшие жмутся к старшим. Старшие прячут их за спины, либо приказывают уйти в дом.
Аккуратно перекладываю ребенка на сидение и тоже выхожу из машины.
– Алекс, а где взрослые? – тихо спрашиваю, подойдя к нему ближе.
– Не знаю, – проговаривает настороженно. – Насчитал шестнадцать человек… И ни одного старше пятнадцати...
– Ты говоришь на албанском?
– Немного…
– И я немного, – бормочу растерянно. – До приезда группы продержимся? Нужно узнать, сколько человек заражено и в каком они состоянии.
– Përshëndetje. Djalin e gjetëm rrugës. A është ai nga këtu? Ajo është mjeke. Ne mund t'ju ndihmojmë. (Мы нашли мальчика на дороге. Он отсюда? Она доктор. Мы можем вам помочь.) – аккуратно начинает на ломанном албанском Миллер.
– Ardi… Ardi… – переглядываясь между собой перешептываются дети.
– Ai quhet Ardi? Ai është në makinë... A ka më të sëmurë? (Его зовут Арди? Он в машине... Есть еще заболевшие?) – тут же подхватываю, замечая их замешательство.
Быстро переглядываются друг с другом, видимо что-то решая и кивая наперебой.
– Если вам нужен переводчик, можете обращаться ко мне, – практически на чистом английском произносит девочка лет тринадцати, пристально разглядывая чужаков. – Меня зовут Ариана.
– Капитан Миллер, – нарочито растягивая слова произносит Алекс осматривая ее. – А это доктор Ривз.
– Мы постараемся вам помочь, – пытаюсь расположить к себе ребенка. – Сколько человек в поселке?
– Двадцать семь.
– Заболевших? – кэп окидывает взглядом старые покосившиеся дома, с разрушенными крышами и разбитыми окнами.
Девочка хмуро сводит брови, одними губами тихо проговаривая имена.
– Двенадцать, – наконец подсчитывает она. – Несите Арди за мной, я покажу…
Миллер молча вытаскивает мальчика из машины и несет за темноволосой девочкой.
Она проводит нас в дом, где в небольшом зале на старых одеялах лежат дети разного возраста. Аккуратно опускает ребенка на пустое одеяло, видимо его же.
Оценивающе осматриваю обстановку.
Возле каждого по алюминиевой кружке с водой и несколько пластиковых тазиков на комнату на случай рвоты.
– Туалет где?
– На улице есть несколько деревянных с выгребными ямами, – мотнула она головой в их сторону.
– Мыло? Вода?
– Мыло в прачечной, – запинается она. – Вода… Здесь есть озеро недалеко. Набираем там и сами себе сливаем, если нужно.
– Лекарства?
– Таблетки от температуры и кашля… Антисептики… Бинты…
– Не густо… – вздыхаю, перебирая аптечку. – Жаропонижающее помогает?
– Не особо… – качает головой. – Они его рвут.
– Где взрослые?
– Здесь нет взрослых, – опускает взгляд в пол. – У нас нет родителей. Нас собрали по разным городам и привезли сюда. Раз в неделю привозят еду и воду… Иногда одежду и лекарства. Как повезет… Некоторых забирают и увозят куда-то в город. Говорят, в интернат… Когда места освобождаются… Потом привозят новеньких.
– Кто опекуны? – спрашивает кэп.
– Мы не знаем их фамилий, – пожимает плечами. – Одного зовут Брахим, второго Эрик. Приезжают по очереди на большом черном джипе. С ними обычно еще несколько каких-то парней, но они не особо разговорчивые. Что-то выгружают, загружают и снова уезжают на неделю-полторы.
– Когда были в последний раз?
– Три дня назад. У нас тогда уже были первые заболевшие. Но мы думали, что это простуда и не придали этому особого значения.
– Мы вызовем медицинскую мобильную группу, для оказания помощи заболевшим, – обещаю ей. – Покажи мне вашу столовую и кладовую.
– Зачем? – она удивленно приподнимает брови.
– Детям сейчас нужна специальная диета. Мне нужно знать, чем вы питаетесь, – терпеливо поясняю. – Здесь есть свет?
Щелкаю пару раз выключателем. Свет не зажигается.
– Нет. Но у нас есть печь для готовки еды и обогрева, а свечи и масленки для освещения, – гордо проговаривает Ариана. – Пойдемте, я покажу.
Отводит к соседнему зданию и пару раз пнув ногой покосившуюся деревянную дверь, с трудом приоткрывает низкий сарай.
Стойкий запах сырости и плесени мгновенно проникает в легкие. Но за счет того, что комната полуподвальная, она хорошо сохраняет прохладу летом.
Алекс, прошедший вслед за нами, достает из кармана фонарик и освещает прогнившие деревянные полки.
Продукты явно не первой свежести. Крупы в пакетах погрызанные насекомыми. Овощи в мешках лежат на земле. Раскрыв некоторые из них, выуживаю оттуда жменю перемороженного мелкого лука. А из другого проросшую, местами сгнившую картошку. Консервы на полках с последними неделями срока годности и просрочкой.
– Где вода? – не подаю виду.
– Там, – тычет пальцем в дальний угол.
Миллер подсвечивает пластиковые бочки. Все их дно покрыто зеленоватым налетом.
– Дай нам пять минут, – прошу, выходя из кладовой. – Мы свяжемся с нашими людьми, обрисуем ситуацию и вернемся.
– Хорошо, – улыбаясь соглашается она. – Спасибо.
Бежит к остальным детям, тыча в нас периодически пальцем и что-то громко тараторя на албанском.
– Алекс, это ведь не государственная программа помощи детям сиротам? – шепчу, хватаясь за рукав его пальто, как за спасательный круг.
Холодно смотрит мне в глаза, качая головой.
– Пойдем, – переложив мою руку в свою ладонь тянет к машине. Садимся в авто, захлопывая за собой двери. – Пиксель, Волк на связи. Прием.
– Докладывайте, – слышим голос Тео.
– 27 детей. 12 заражены вирусом Гепатита А.
– Взрослые?
– В поселке проживают только дети. Возраст от пяти до пятнадцати лет. Большая часть девочки. «Добрые самаритяне» приезжают раз в семь-десять дней. Обычно трое. Привозят неликвидные продукты и зеленую воду. Лекарств нет, продуктов и воды как таковых тоже. Посуда моется в озере, там же купаются и стирают белье. Электричества нет.
– «Деревня Призрак»… – хмыкает Тео. – Я думал, таких уже нет...
– Не ты один… – выдыхает Миллер, ероша волосы на затылке.
– Когда «самаритяне» были в последний раз?
– Три дня назад.
– У нас есть пара дней, чтобы вывезти их оттуда…
– Если займешься этим сегодня же, разрешение на взятие ситуации под ответственность базы выдадут к завтрашнему вечеру.
– Продержитесь столько?
– Устроим полевой госпиталь в деревне, – переглядываясь со мной проговаривает капитан. – Здоровых можно забрать сегодня на базу и к вечеру вывезти в город. Распорядись, чтобы подготовили там все по возможности. Привезите нам воду и медикаменты на пару дней. С едой мы как-то разберемся по месту…
– Генератор и пару ламп?
– Было бы неплохо. Еще нужна сменная теплая одежда для меня и доктора Ривз, рабочие руки и пара вооруженных ребят. У меня кроме табельного с собой ничего нет.
– Принято. Будем часа через три на месте. Ждите.
Откладывает рацию на приборную панель и достает из-под сидения табельное.
– Что значит «деревня Призрак»? – нерешительно интересуюсь, глядя как Миллер засовывает оружие за пояс джинс, пряча его под рубашкой и пальто.
– Так называют места, где скрываются торговцы оружием, наркотиков и детьми, – проговаривает, глядя сквозь лобовое стекло автомобиля. – В основном продают девочек, начиная с возраста Арианы и постарше. А из мальчишек растят наемников и торговцев наркотой, подсаживая их на иглу в подростковом возрасте. Они не задерживаются долго на одном месте и часто переезжают по заброшенным местам. Поэтому их называют «Деревней Призраков».
Молча сглатываю комок, застрявший в горле.
– Почему мы не можем отвезти их на базу?
– Без разрешения полковника, мы не имеем права ввезти их на охраняемый объект. На согласование ситуации нужно время.
– А госпиталь?
– Здоровых детей отвезут сегодня же. Больных не имеет смысла перевозить в столицу. Это почти триста километров серпантина. Им станет только хуже. Резоннее переждать несколько дней карантина на месте.
– Но и здесь их оставлять нельзя.
– Без разрешения администрации города или правительственных органов власти мы не имеем права вмешиваться во внутренние «проблемы» государства.
– О каком разрешении вообще может идти речь?!
– Под нашей юрисдикцией лишь границы… Либо форс–мажорные обстоятельства, о помощи которой просит правительство. Мы не имеем право принимать такие решения самостоятельно.
– Алекс, это торговля детьми!
– Ты ведь хотела приключений. Чем тебе не жуткая реальность местных будней? – хмыкает капитан, глядя на мое побледневшее лицо. – Страшно? Езжай домой… Четыре месяца тебе об этом талдычу…
– Не смешно, – тихо проговариваю, натягивая на себя пальто.
– Не парься. Мы не будем с ними связываться, – улыбается Миллер. – Если мы на них нарвемся, то начнется стрельба. А нам за вмешательство в криминал чужой страны без письменного одобрения свыше, по шапке надают и отчет писать заставят по каждой истраченной пуле и каждому трупу с его поооолной автобиографией. Мои ребята этого терпеть не могут.
В ужасе уставилась на него, испепеляя взглядом.
– Шутка, – хмыкает он. – Почти… Мы просто вывезем отсюда детей за пару дней. Приведем их в чувства и передадим службам соцопеки. Такой план сойдет?
Озадаченно киваю, пытаясь собрать волосы в жгут, чтобы не мешали.
– Вот и замечательно, – потирая ладони, в раздумьях бормочет капитан.
Тяну на себя с заднего сидения спортивную сумку, вываливая из нее тренировочную сменку Миллера.
– Утонешь, – недоверчиво косится на меня.
Молча вытягиваю из спортивных мужских брюк шнурок. Натягиваю на себя, подвязывая их на талии и заворачивая под резинку. Раздраженно кряхтя, подворачиваю штанины, выуживая из сумочки комплект булавок и закалывая ими нижнюю часть.
– Нож есть? – спрашиваю, выползая из–под сидения с раскрасневшимися щеками.
Достает из кармана складную бабочку, передавая мне.
Не раздумывая срезаю бретельки платья под батником.
Досадно морщится закусывая губу, глядя как разрываю боковину ткани.
– Что? – стягиваю с себя остатки платья, оставаясь в импровизированном мешке из одежды Миллера. Старательно закатываю рукава, делая одежду комфортнее под свои параметры. – Его проще разорвать, чем снять под ворохом этой одежды.
Притягивает к себе, собственнически закусывая нижнюю губу и тут же чмокая в нос.
– Ты самый сексуальный и решительный гном в моей жизни, – хмыкает, получая от меня возмущенный удар в плечо. Едва касается моих губ своими, оставляя жгучее желание продолжить начатое, тихо продолжая: – Горжусь тобой.
Выходит из машины, ожидая, пока выползу из кабины.
На встречу тут же подлетает девчонка.
– Я собрала ребят, – воодушевленно сообщает Ариана. – Они готовы помочь, пока не приехала ваша группа. Какие будут указания?
– Первое: померить каждому температуру и записать на листе: имя, возраст, данные. Второе: закипятить отстоянную воду, разлить по бутылкам и остудить как можно быстрее для компрессов и обтираний… Можно в вашем озере. И третье… Собрать все свои вещи и подготовиться к отъезду, – раздаю распоряжения, запинаясь об обстоятельства. – Нам все-таки придется провести пару дней в деревне. Машины, которые привезут лекарства и провизию для больных, заберут здоровых детей в госпиталь при военном городке. Обследуют, приведут в порядок и развезут по интернатам. Остальные останутся здесь с нами, на пару дней карантина. Как только им станет легче, мы так же перевезем их к нам в госпиталь.
Быстро переводит сказанное мной на албанский.
Видимо детям нравится наш план, так как на их лицах тут же засверкали улыбки.
Рассредоточиваются по лагерю, выполняя поручения.
– Смотри-ка, послушные, – улыбается Алекс, чмокая меня в висок. – Хорошо врешь, мелкая. Карантин?
– А что я должна была сказать, что их бросят здесь еще на пару дней, пока кто-то свыше не соизволит подписать бумажку? Бюрократы хреновы, – хмурюсь, глядя сквозь него. – У тебя ведь есть прививка от Гепатита?
– Наверное, – пожимает плечами. – Мне перед зачислением чего только не ставили. А что?
– Идешь в карантин. Отмечаешь маркером пледы по очереди, записываешь имена детей, температуру, цвет кожного покрова и глазного белка, состояние интоксикации, количество дней, как долго болеет.
– У меня плохой албанский, – разводит руками.
– Зато замечательный английский, – фыркаю я. – Бери Ариану с собой.
– А если она заболеет?
– Ей через пару часов противовоспалительный в госпитале вколют. И иммуномодуляторы получит… Если до сих пор не заболела, то до вечера точно продержится.
– А ты куда?
– Проконтролирую остальных, – пожимаю плечами. – Заодно подготовлю лагерь к приезду наших. Нужна вылизанная хлоркой комната для медикаментов и капельниц… Смелее, капитан! Дети не страшнее твоих отчетов...
– Как знать, – фыркает, выискивая взглядом темноволосую девчушку. – Ариана, мне нужна твоя помощь!
Хватает за рукав пробегающую мимо девочку и, обрисовывая ситуацию, ведет в карантинную зону.
А мне куда? Озадаченно осматриваюсь...
Мыло... Хлорка...
Видимо в прачечную...
Два дня спустя…
Не смотря на весенние месяцы, утро выдалось на удивление хмурым.
Тяжелый туманный воздух пробирает тело ознобом, создавая ощущение мелкого колючего дождя, бьющего по оголенным участкам кожи ветром в самый неподходящий момент. Улица с каждой минутой становится все мрачнее от нависших над горами черных туч, нагнетая сумрачное полусонное настроение дежурившим. Надвигается дождь.
Проверив капельницы у мальчишек, ввожу инъекции в бабочки на руках. Прощупываю лоб Арди.
Ему однозначно становится лучше.
У девчонок с вечера не поднималась температура. Больше никого не рвет. Цвет лица приобретает светлый оттенок.
Вчера вечером они даже пытались что-то поесть. На лицах все чаще встречались улыбки.
Мэган, устало свернувшись калачиком, спит в углу комнаты, укрывшись по уши пледом.
Обстановка постепенно налаживается, и мы наконец позволяем себе немного расслабиться.
После напряженных двух дней карантина, болезнь отступает.
Выключив свет от настольной лампы и, натянув поверх джинс и гольфа теплый длинный батник, выхожу во двор.
Лиам спит, сидя у стены столовой. Алекс от скуки разрывает травинки пополам, пытаясь занять себя хоть чем-то, чтоб не отключиться. Тео устало развалился на крыльце, вытянув длинные ноги и внимательно всматриваясь в дорогу.
Плюхаюсь рядом с лейтенантом на ступеньки, легко пихнув его плечом в руку.
– Привет, док, – улыбается он. – Все тихо?
– Ага, – шепчу я. – Спят.
– А ты?
– А я воздухом подышать вышла… Тео, а почему «Волк»? – тихо спрашиваю, искоса поглядывая на Алекса. – Как по мне, он больше на медведя смахивает.
Лейтенант тихо хихикает, поглядывая на капитана.
– Никогда не видела его взгляд, когда злится? – усмехается лейтенант. Я мельком взглянула на Миллера. – Черный, холодный, расчетливый. Он всегда на чеку и молча делает выводы… И хватка такая, что живым еще никто не выбирался... «Волк» – это производная от «Волкодава».
– Я все слышу, придурок, – отрывает от красочной обрисовки характера капитана голос Миллера, и в парня мгновенно летит дождь из гравийных камушков. Хоупс смеясь выставляет руки вперед, пытаясь хоть как-то защититься от летящих в него снарядов. – Он так шутит.
– Вот видишь, кто он после этого? – выпаливает парень. – Все слышит, все видит… Кэп, как вожак стаи, за ним всегда готовы идти люди. Он отдает четкие приказы и всегда готов защитить слабого. Ну и в ярости, он все-таки немного хладнокровный монстр.
– Как интересно, – фыркает Алекс, продолжая разглядывать травинку в своих руках. – Большей чуши в жизни о себе не слышал.
Отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи. Его мнение обо всем этом меня вовсе не интересует.
– А «Пиксель»? – тут же с любопытством переключаюсь на лейтенанта.
– За его любовь к технике, – отвечает вместо парня Алекс. – Нет ни одного электронного приспособления, в мозг которого он не мог бы влезть.
– Давай и тебе позывной придумаем, – воодушевленно предлагает лейтенант, разглядывая меня. – «Док» звучит как-то совсем не оригинально.
– Он у нее уже есть, – монотонно сообщает Миллер, ковыряя что-то веточкой в траве. – «Звездочка». Ее так мой брат прозвал.
– Почему?
– А ты хоть раз видел ее спящей по ночам? Это во-первых, – усмехаясь поясняет Алекс. – Спит где угодно и сколько угодно, но в основном днем. Во-вторых, она всегда шутит и улыбается, каким бы ни было ее настроение, вне зависимости от ситуации…
– Попахивает психологическими отклонениями, – фыркаю я. – Неадекватная что ли?
Лейтенант рассмеялся.
– Внушаешь надежду на лучшее, дурилка, – Алекс тут же кидает еще один камушек, легко отбитый рукавом лейтенанта, спрятавшим меня за своим плечом.
– Мне нравится, – задумчиво хмыкает Тео, откидываясь на ступеньки.
– А мне нет, – бурчу я. – Как-то совсем по-детски для позывного.
– Никто и не ждет твоего одобрения, – пожимает плечами Миллер. – Позывной выбирают люди из твоего окружения. Тебе остается с ним только смириться.
– Как насчет «Вега»? – обворожительно улыбаясь предлагает лейтенант.
– Неплохо, – одобряет Алекс. – Емко, коротко и смысл не меняется.
– И мне нравится, – согласно киваю, поежившись от колючего ветра.
Алекс неодобрительно хмурит брови, наконец оторвавшись от своего скучного занятия. Достает из сумки рядом с собой пару мешочков с гелевым наполнителем, слегка растирая их в руках.
– Лови!
Мешочки оказываются теплыми.
– Грелки? – удивленно смотрю на них, старательно надламывая и запихивая в карманы батника. – Теплые.
– С зимы валяются, – равнодушно пожимает плечами, но я абссолютно точно вижу промелькнувшую встревоженность в его взгляде.
Подтягиваю к груди колени, почти беззвучно чихая в локоть рукава.
– Ты в курсе, что докторам болеть запрещено? – недовольно бурчит капитан, подойдя к нам и накидывая мне на плечи солдатскую куртку.
– Спасибо, – с удовольствием закутываюсь, пряча руки в длинных рукавах и заворачиваясь в ее полах вместе с коленями.
Устало умащиваю голову о перила крыльца, молча разглядывая темные горы, скрытые в клубах грозовых облаков, и постепенно согреваясь.
Миллер упирается плечами о стену и, сунув руки в карманы брюк, осматривает меня пронзительным взглядом.
– Мы ведь уедем сегодня отсюда, правда? – вглядываясь в едва светлеющий горизонт, тихо спрашиваю их.
– Машины будут на месте в девять утра, – чеканит кэп. – К двенадцати вернемся на базу.
– Это хорошо, – задумчиво произношу, пытаясь рассмотреть дорогу, петляющую между холмами. – Мне не нравится это место…
Поднимаюсь со ступенек, пошатнувшись от навалившейся усталости.
Миллер вовремя подхватывает меня за локоть.
– Ты спала сегодня? – спрашивает обеспокоенно.
– А ты? – парирую отмахиваясь. – На базе высплюсь. Все нормально. Просто нужен кофе…
Стягиваю с себя куртку, возвращая ее владельцу. Последний раз окидываю взглядом горизонт, накидывая капюшон батника на голову и скрываясь в комнате для медикаментов.
– Мелкая вчера что-то ела? – Алекс бросает на лейтенанта встревоженный взгляд.
– Кормить кормила, – пожимает тот плечами. – На счет есть – не видел. Да и прошлые сутки легкими не были. Не думаю, что она вообще спала с тех пор, как мы приехали. Ты ее не лучше!
– На базе наверстаю, – бурчит Алекс, глядя на часы. – Пора собирать монатки. Машины приедут через полтора часа.
На улицу вышел сонный Арди, с улыбкой помахав им рукой.
– Hej, djalosh! (Привет, малыш!) – отвечает Тео. – Pse nuk fle? (Чего не спишь?)
– Shkojmë, (Пойдем), – озираясь по сторонам проговаривает мальчик и зазывно машет им рукой.
Переглядываются, молча следуя за ребенком. Толкает дверь сарая и, оглянувшись на взрослых, входит внутрь.
Парни зажигают фонарики и наклонившись проскальзывают следом в покосившееся сооружение.
Мальчик осторожно подходит к противоположной стенке постройки и щелкает скрытыми замочками за деревянными полками. Стена подается.
Миллер толкает образовавшуюся дверь, освещая за ней небольшое помещение с деревянными ящиками.
Похлопав парня по плечу, молча проходят внутрь, заранее зная, чего ожидать.
Лейтенант вскрывает крышку одного из ящиков и подсвечивает аккуратно сложенные в сухую траву винтовки.
– Мило, – заключает, осматривая содержимое.
Алекс молча поддевает крышку другого ящика ножом и резко срывает ее вверх. Этот оказывается доверху заполненным черными запечатанными пакетами. Легко надрезает один из них лезвием, откуда тут же сыпется желтоватый порошок. Растирает щепотку между большим и указательным пальцем, аккуратно принюхиваясь.
– А говорили обезболивающего нет, – хмыкает, подзывая к себе лейтенанта. – Героин.
Младший присвистывает, осматривая находку.
– Если слить все это на черном рынке, то можно стать миллионером, – мечтательно произносит Тео, прикидывая в уме сумму от продажи и получая молниеносный подзатыльник от старшего по званию. – Не парься, кэп. Я поделюсь добычей.
Потирая ушибленное место, хохочет он.
– Придурок, – беззлобно фыркает Миллер. – Буди Лиама. Грузите все в машины. Медперсоналу ни слова. Им и так впечатлений достаточно за эти пару дней. Узнают, совсем спать перестанут.
– Есть, сэр, – салютует лейтенант и, забирая с собой мальчишку, выходит из сарая.
– Мрази, – шипит Алекс еще раз подсвечивая содержимое ящиков.
Накрывает их крышками и выходит из помещения, плотно прикрывая за собой дверь неожиданного тайника. Молча кидает ключи от своей машины на ходу Лиаму.
Тот, мельком бросает взгляд по сторонам и что-то насвистывая, уходит выполнять приказ, не проронив и слова.
Группа возвращается на базу к запланированному времени.
Внезапно накатывает слабость после нескольких дней напряженности... Безумно хочется спать и кофе. Передаю лекарства, детей и медицинские записи в госпиталь и медленно ползу в столовую. До комнаты в общежитии добраться уже не в состоянии. Перед глазами все предательски плывет.
– Док, с возвращением, – сталкиваюсь в дверях с поваренком. – Вы голодны? Приготовить чего-нибудь вкусненького до обеда?
– Кофе, – вымучено улыбаюсь я. – Мне срочно нужна подзарядка... и согреться…
– Сию секунду, мэм, – шутливо склоняет передо мной голову, скрываясь на кухне.
Плюхаюсь за стол в дальнем углу. Кружится голова. В глазах плавают звездочки.
Дышать от чего-то становится с каждым разом все тяжелее. Тело трясет от переутомления, не давая расслабиться.
Кажется, я зря сюда приперлась. Нужно было тащить свою задницу в общежитие…
Опускаю голову на руки на столе, прикрывая на секунду глаза, мгновенно проваливаясь в темноту…
Миллер кидает взгляд на часы. Он только вернулся из штаба после доклада. Завтрак давно пропустили, а до обеда... До обеда остается около часа... Но что-то ведь можно найти перекусить у ребят и в это время, пока его желудок не связало в тугой узел от голода. Не сворачивая идет прямиком в столовую.
Войдя в зал на мгновение замирает осматриваясь.
Присутствующие поварята толпой окружили угловой столик, о чем-то перешептываясь.
Хмурит брови прислушиваясь к их разговору.
– Я слышал, они почти не спали несколько суток, вот и вымоталась бедняжка, – тихо проговаривает рядовой.
– Сама то хоть здорова? Посмотри, какое лицо бледное, – тянет второй.
– Интересно, у нее парень есть? – шепчет третий. – Может стоит приударить? Было бы кому до кровати донести.
Толпа захихикала.
Да сколько это может продолжаться, твою ж мать! Сжимает руки в кулаки, стараясь не выйти за рамки дозволенного.
– Смирно! – рычит Миллер, от чего мальчишки тут же вытягиваются по струнке. – Рты закрыть и разойтись по местам!
Бросаются врассыпную, занимаясь своими обязанностями.
Тихо выругался, подойдя ближе.
– Мелочь, просыпайся, кому говорят, – пытается аккуратно растрясти за плечо.
С трудом заставляю себя посмотреть на него.
Сознание мутит, как от морской болезни. Голова раскалывается.
Глаза вновь самопроизвольно закрываются. Так легче.
– Алекс, все плывет и тошнит, – тихо хнычу, пытаясь упереться спиной о спинку стула и уложить непослушную голову. – Холодно…
Ежусь, слабо пытаясь растереть плечи.
Касается моего лба ладонью, обеспокоенно сводя брови к переносице.
– Горячая, – бубнит, глядя как меня пробивает мелкой дрожью. – Рядовой Дэвис!
– Я! – парень выглядывает из-за угла кухни.
– Подгони машину, – кидает ему ключи от автомобиля, отдавая распоряжения. – И сообщи в госпиталь. Пусть палату готовят. У мисс Ривз жар.
– Есть, сэр! – Дэвис хватает со стола фуражку, выскакивая из столовой.
– Иди-ка сюда, девочка, – бормочет, осторожно перебазируя меня к себе на руки.
– Сама… – пытаюсь воспротивиться, но сил не хватает даже на то, чтобы его оттолкнуть.
– Лежи тихо, – раздраженно рычит, а мне хочется плакать... Как в детстве, когда папа отчитывал за очередную простуду. – Тебя ведь еще утром знобило, так?
– Наверное, – пожимаю плечами, пытаясь расслабиться в его руках, чтобы не трясло. – Дышать тяжело.
Пытаюсь вдохнуть глубже, но воздух попадает в легкие с горящим свистом, задыхаясь и закашливаясь от слов.
– Какой из тебя к черту доктор? – на ходу отчитывает меня, вынося из здания, под шепот солдат. – Даже о себе позаботиться не можешь! Вот очухаешься, влеплю выговор в личное дело и домой отправлю… К папочке!
– Не надо домой, – пытаюсь рассмеяться, но выходит как-то совсем жалобно.
– Все будет хорошо.
Стягиваю в кулак его рубашку, крепко цепляясь за нее, как за последнюю ниточку реальности, слыша гул подъезжающей машины и чувствуя, как погружаюсь в темноту.
– Пневмония, – просматривая результаты анализов и рентген сообщает Хлои. – На симптомы простуды внимания не обратили, она переросла в следующую стадию. На фоне переутомления и истощения организма, пошло осложнение, плюс отечность дыхательных путей. Вовремя привезли. Вкололи антибиотик, гормон для снятия отека и успокоительное. Она в этой вашей деревне успевала поесть и поспать хоть немного?
Девушка переводит строгий взгляд с Тео на Алекса, а с него на Мэган. Все трое виновато молчат.
– У нас не было времени следить друг за другом, – оправдываясь проговаривает Мэг, опуская взгляд в пол. – Каждый выкраивал минутку для себя, а остальное время пытались уследить за детьми.
– Это называется «командной работой», – нравоучительно произносит Хлои. – Вы должны были присматривать друг за другом, а не полагаться на самих себя.
– Я могу остаться, пока она не очнется? – Миллер нервно пробегает взглядом по рассерженно сжатым в тонкую линию губам пульмонолога.
– В этом нет необходимости… Отечность спадает, температура тоже… Дыхание выравнивается... Она под капельницей, проспит до ночи. Через пару дней вернется в нормальное состояние. Дайте ей немного времени, – девушка тяжело вздыхает, глядя на обеспокоенный вид Миллера. – Капитан, вы тоже не особо свежо выглядите. У вас увольнительный?
– Два дня, мэм!
Смотрит на его отчаянный взгляд, умоляющий о разрешении.
– Черт с тобой, Миллер… – все же сдается. – Там есть кресло… Пообедайте, примите душ, переоденьтесь и можете вернуться в госпиталь.
– Спасибо, – выдыхает Алекс.
– Только, капитан, – предупреждающе останавливает его. – Не сидите у нее всю ночь. Постарайтесь поспать.
– Вас понял, – рапортует, удовлетворенно хлопая лейтенанта по плечу. – Пошли пожрем чего-нибудь, пока док нас совсем не отчихвостила.
Хлои удовлетворенно хмыкает, глядя на них.
– Док, пошли с нами, – тянет Тео за руку Мэг.
Девушка согласно кивает, семеня за ними следом.
Просыпаюсь ночью, с трудом открывая глаза. Тяжело дыша внимательно вглядываюсь в незнакомый потолок.
Палата… Нашего госпиталя…
Пытаюсь вдохнуть, мгновенно закашливаюсь. Кипящий воздух свистит, проходя сквозь легкие.
– Тише, маленькая, – Миллер в мгновение оказывается рядом, взяв за руку. – Чего такая неугомонная?
– Алекс, так плохо…
Тело трясет от жара, выкручивая спазмом. Вновь закашливаюсь, скручиваясь в клубок.
– Кипишь... – прикладывает руку ко лбу. – Подожди минутку, я позову врача.
Выскакивает из помещения через несколько секунд возвращаясь уже в чьей-то компании.
В палате резко зажигается свет, заставляя зажмуриться и спрятать глаза рукой.
