Текст книги "Затмение"

Автор книги: Линн Пембертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

3

– Я не верю своим ушам, Николас. Ты продал Редби-Холл, не посоветовавшись со мной?

Сирена, сидя за столом в купальном халате, уже собиралась приняться за яйцо, когда Николас сообщил ей это ошеломляющее известие.

– Ты всегда предпочитала жить в Лондоне, Сирена, – напомнил ей Николас. – И ответь положа руку на сердце, сколько раз ты говорила, что терпеть не можешь Редби-Холл.

Этого отрицать она не могла.

Сирена никогда не любила деревню и все связанные с ней атрибуты сельской жизни, вроде прогулок верхом и скучных чаепитий у соседей. И все же – продать Редби-Холл, ничего ей не сказав? Сирена вскипела от негодования.

– То, что я терпеть не могу деревню, Николас, еще не повод, чтобы продавать нашу самую крупную недвижимость.

Сирена сделала особое ударение на слове «нашу» и, немного помолчав, раздраженно крикнула в открытую дверь:

– Джун!

Через минуту появилась раскрасневшаяся экономка.

– Это чертово яйцо недоварено. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу яйца всмятку.

Растерявшаяся Джун быстренько убрала «провинившееся» яйцо от греха подальше. Леди Сирена редко выходила из себя – тем более по таким пустякам.

– Я мигом приготовлю вам другое, миледи.

– Не утруждай себя. Я съем еще один гренок. – Джун безмолвно удалилась на кухню, а Сирена потянулась за гренком.

Николас с интересом наблюдал за этой сценой поверх газеты.

– Неужели необходимо срывать раздражение на бедной Джун, которая не может тебе ответить…

Сирена гневно перебила мужа:

– Да замолчи ты! Самовлюбленный ублюдок.

Не успел Николас ничего ответить, как недоеденный гренок полетел в его сторону и, ударившись о газету, проехал по галстуку, оставив масляный след и кусочки апельсинового джема.

Вытерев руки салфеткой, Николас сделал глубокий вдох и, приняв снисходительный вид, начал отчитывать жену.

– Иногда ты ведешь себя совсем как невоспитанная школьница, и, должен сказать, меня это бесит.

– А сколько всего меня в тебе бесит, Николас, – отпарировала Сирена. – Перечислять устанешь. – Тень пробежала по лицу мужа. Не придав этому значения, она продолжала в том же уничижительном тоне. – Первое, что приходит на ум, – это твое полное нежелание обсуждать что-либо, кроме банальных незначительных вещей. В конце концов, я твоя жена и заслуживаю, чтобы со мной иногда советовались. А о Люсинде ты подумал? Она любит Редби и будет очень огорчена. – Голос Сирены смягчился. – Я надеялась, что она будет жить там, когда выйдет замуж. Отличное место, чтобы растить детей.

Николас действительно не подумал об интересах Люсинды. Дом постоянно требовал значительных вложений, а капитал быстро таял. Кроме того, в этом родовом гнезде бродили тени из его несчастливого детства. Он был рад избавиться от дома.

– Я понимаю, если бы мы нуждались в деньгах. – Сирена была совершенно сбита с толку неожиданным поступком мужа.

Николас, ничего не ответив, опустил глаза.

Сирена мгновенно насторожилась.

– Нам что, нужны деньги? Дело в этом? Скажи. Я имею право знать.

Встав из-за стола, она подошла к двери, закрыла ее и вернулась к Николасу. Тот по-прежнему сидел на том же месте, делая вид, что читает. Сирена резким движением отвела газету от его лица.

– Хоть раз в жизни скажи мне правду. Неужели это так трудно?

Вырвав газету, Николас аккуратно сложил ее, сунул под мышку и встал.

– Пойду надену другой галстук и поеду в офис. В девять тридцать у меня важная встреча.

Николас направился к выходу. Сирена почувствовала, как на нее накатила почти неуправляемая ярость.

– Скажи хоть, кто купил Редби? – воскликнула она ему вслед.

– Сирена, сколько раз я просил тебя не кричать на весь дом. Зачем держать прислугу в курсе наших дел?

Сирена глубоко вздохнула и, сделав над собой усилие, понизила голос.

– О'кей, а теперь все же ответь. Кто его купил?

– Один принц с Ближнего Востока, он дал намного больше, чем стоит поместье. Я заключил очень выгодную сделку. – У дверей Николас остановился и обернулся. – Я сегодня не буду ужинать дома, так что не жди меня.

Он следил за реакцией жены, ожидая расспросов.

Но Сирена молчала, никак не выказывая своего отношения к его последним словам. Николас вздохнул и вышел.

Некоторое время Сирена не двигалась с места, глядя на закрывшуюся за мужем дверь. Она не сомневалась, что Николас что-то скрывает. Ну, что ж, он уезжает на несколько дней по делам, за это время она сможет провести небольшое расследование. Если он не хочет держать ее в курсе происходящих событий, она все узнает сама.

Стоял теплый осенний день.

Солнце светило вовсю, когда Сирена в элегантном шерстяном костюме цвета ржавчины и туфлях такого же цвета вышла из такси на Курзон-стрит.

Она расплатилась с водителем, прибавив щедрые чаевые.

– Большое спасибо, мисс, – крикнул он ей вслед.

Сирена улыбнулась, польщенная тем, что ее назвали «мисс», и быстро зашагала к дому в раннем викторианском стиле. На зеленой двери поблескивала медная табличка: «Бюро Фрейзер-Уэста». Сирена нажала кнопку рядом с дверью.

– Кто там?

Сирена сразу узнала голос Лайзы.

– Леди Фрейзер-Уэст.

Что-то зажужжало, и дверь подалась под рукой.

Сирена вошла в холл, оклеенный голубовато-бежевыми обоями, которые она сама выбрала в прошлом году в «Колфакс и Фаулер».

Лайза подняла на нее глаза, оторвавшись от бумаг, и дружелюбно улыбнулась.

– Доброе утро, леди Сирена, рада видеть вас.

– Доброе утро, Лайза. Утро и правда чудесное. Как поживаете?

– Прекрасно. – Лайза отложила ручку.

– А как дома? – вежливо поинтересовалась Сирена, сразу пожалев о своем вопросе: теперь ее ждал подробный отчет. Она смутно припомнила, что в прошлый визит ей демонстрировали снимки какого-то малыша.

– У меня как раз с собой фотографии, – с энтузиазмом отозвалась Лайза, роясь в сумочке. Сирена проклинала себя в душе за ненужные расспросы.

– Какая красавица! – воскликнула Сирена, глядя на фотографию очень хорошенькой девчушки среди других таких же златокудрых девочек. Она никак не могла понять, как невзрачные женщины вроде Лайзы способны производить на свет очаровательных малышей.

Тут, к счастью, зазвонил телефон, и Сирена, приветливо помахав рукой, вышла из приемной.

Офис Николаса занимал весь верх пятиэтажного дома. Поднимаясь по витой лестнице, Сирена надеялась, что ей повезет и она не встретит ни Джона Лоусона, финансового директора, ни Дугласа Сиссонза, льстивого компаньона Николаса, которого она терпеть не могла.

Лучше всего, чтобы Николас не узнал о ее визите в офис, именно поэтому Сирена и выбрала время ленча, когда большинство сотрудников покидает рабочие места.

Она рассчитала правильно: офис был пуст, на месте оказалась лишь мисс Уэбстер, личный секретарь Николаса, которая всегда приносила завтрак с собой – бутерброды с сыром или ветчиной, яйцо, пакетик с хрустящим картофелем и яблоко. Когда на пороге возникла Сирена, секретарша уже принималась за второй бутерброд с сыром.

– Леди Фрейзер-Уэст, какой сюрприз! – воскликнула она. При этом возгласе изо рта у нее посыпались крошки, что очень смутило секретаршу, и она, быстро прикрыв ладонью рот, проглотила кусок, а недоеденный бутерброд сунула в пластиковый пакет.

– Доброе утро, мисс Уэбстер, как поживаете? – Сирена никак не могла заставить себя звать секретаршу по имени: так не шло имя Полетт сидевшей перед ней женщине.

– Хорошо, спасибо. Вот, пока лорд Фрейзер отсутствует, привожу в порядок картотеку.

– Значит, вы очень заняты?

– Да, время сейчас горячее – резко возросли поступления с Ближнего Востока. Иногда я просто не знаю, на каком я свете.

– Догадываюсь. Николас постоянно задерживается на работе и разговоры ведет только о принце.

– Хоть бы не было такой спешки. Все из-за этого принца или шейха – как там его зовут. Я даже не в состоянии выговорить его имя. Но лорд Фрейзер-Уэст, конечно, рассказывал вам о нем.

– Да, – солгала Сирена.

– Он совершенно невыносим. С ним должны работать десять секретарей, и то будет мало. – Мисс Уэбстер отбросила со лба крутой завиток. – У них в Кувейте, наверное, штаты раздуты до предела, и все только и знают, что ублажать хозяина.

– Видимо, так и есть, – согласилась с ней Сирена, – но как он не понимает, что невежливо здесь требовать того же от такой женщины, как вы? Помнится, в Риме я говорила… – она жестом показала на пластиковый пакет, – извините, я оторвала ваc от ленча, мисс Уэбстер. Мне нужно кое-что взять в кабинете Николаса.

– Конечно, никаких проблем. Если понадобится моя помощь, я к вашим услугам.

Кабинет Николаса, обитый дубовыми панелями, всегда вызывал у Сирены ассоциацию с привилегированным мужским клубом. Она сразу же направилась к стоящему в углу письменному столу – великолепному образцу мебели начала века. Ее невысокие каблуки тонули в толстом, изготовленном на заказ, шерстяном ковре. На столе стояла фотография – ее и Люсинды. Неожиданно зазвонил телефон – Сирена вздрогнула, но за стеной мисс Уэбстер сняла трубку, и она успокоилась.

На столе не было никаких канцелярских принадлежностей. Сирена знала, что Николас держит ключ от своей личной картотеки в ящике. Подергав поочередно все ящики, Сирена убедилась, что они заперты, и нажала кнопку оперативной связи.

– Мисс Уэбстер, у вас есть ключ от картотеки мужа? Не могу его найти.

– Что же вы не сказали! Я сейчас принесу.

Уже через секунду мисс Уэбстер входила в кабинет, помахивая небольшим ключиком.

– Только не забудьте вернуть его мне перед уходом, леди Сирена. Вы ведь знаете, я отвечаю за сохранность картотеки.

– Не беспокойтесь, я отдам ключ уже через несколько минут, – понимающе улыбнулась Сирена.

– Я ненадолго выскочу – мне надо в магазин. Если не вернусь до вашего ухода, оставьте ключ у Лайзы в приемной.

Сирена согласно кивнула и с облегчением вздохнула, когда дверь за секретаршей закрылась. Ключ легко повернулся в замке, одна из панелей отошла, открыв ее взору картотеку мужа, составленную в алфавитном порядке.

Здесь были копии страховок, заключенных Николасом с компанией «Ллойд», материалы арбитражных судов и прочие документы. Сирена быстренько просмотрела их, убедившись, что большинство уже устарело – некоторые относились еще к семидесятым годам.

Картотека располагалась на двух полках. Просмотрев документы, лежащие наверху, Сирена обратилась к тем, что занимали нижнюю полку. Здесь находились две папки, на обеих было написано «Козерог» – знак зодиака Николаса. Сирена извлекла их из ниши и положила на стол.

В папках лежали листки, исписанные чем-то вроде кодовых знаков, в них угадывалась какая-то закономерность, но для Сирены все это выглядело китайскими письменами. Она уже хотела водрузить их на место, когда обнаружила письмо из Бейрута двухмесячной давности, адресованное Николасу.

Дорогой Николас!

Спасибо, что представил меня Джереми Грею. Отличный парень. Верю, что он будет очень полезен нам в будущем – возможно, в отдаленном будущем, но я готов ждать.

В следующем месяце буду в Лондоне, где надеюсь повидаться с тобой. Будь осторожен и не забудь освободить вечер 23 октября – у меня есть для тебя сюрприз.

До скорой встречи. Желаю всего наилучшего, дружище.

Набил.

Джереми Грей был одним из самых старых друзей Николаса. Они, можно сказать, выросли вместе. Этот политик обладал чудесным даром покорять людские сердца, ему, по мнению Николаса, предстояло со временем стать премьер-министром Великобритании.

– Набил, Набил… – Сирена несколько раз произнесла вслух имя, стараясь припомнить, где его раньше слышала.

Она была сбита с толку. Николас неожиданно оказался темной лошадкой. Да еще какой темной!

Сложив все аккуратно на прежнее место, она закрыла панель и повернула ключ в замке. Наклонившись за сумкой, которую оставила прямо на полу, Сирена обратила внимание на скомканный и надорванный листок бумаги в корзине.

Вытащив и расправив листок, Сирена узнала почерк Николаса. В верхней части стояла дата завтрашнего дня, затем следовал следующий текст: «Рейс KZ 538 из Майами на Большой Кайман. Прибытие в Джорджтаун в 14.30». Название гостиницы вымарано, а сверху написано новое, от которого остались только две буквы: ПА… Остальная часть слова была оторвана.

Сирена бережно положила то, что осталось от листка, в сумку и вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Выходя из здания, она оставила ключ от картотеки Лайзе, попросив отдать его мисс Уэбстер, когда та вернется на рабочее место.

На улице шел дождь.

– Черт! Теперь не найдешь такси.

Сирена хотела уже вернуться и позаимствовать в офисе зонтик, но тут увидела, как на другой стороне Курзон-стрит из такси высаживаются люди. Стремглав перебежав улицу, Сирена схватилась за ручку задней дверцы.

– Пелхэм-Кресент, пожалуйста.

Она выбросила из головы свой план пойти на Бонд-стрит за покупками. Ей не терпелось поскорее попасть домой и начать обзванивать гостиницы Большого Каймана, чтобы выяснить, в какой из них обосновался Фрейзер-Уэст.

Водитель завел с ней разговор, дружелюбно расспрашивая, как она относится к правительственной политике. Сирена отвечала односложно, и шофер, уловив настроение пассажирки, к счастью, минут через пять отстал от нее. Поездка через весь город заняла минут двадцать, но она, поглощенная раздумьями, всю дорогу задавалась вопросом, зачем Николаса понесло на Каймановы острова, и не замечала времени.

Сирена ровным счетом ничего не знала об этих островах – разве только то, что находятся они в Карибском море, являются территорией Великобритании и там сотни офшорных банков. Помнится, она читала роман, в котором именно на Большом Каймане мафиозные структуры отмывали в местных банках деньги.

Такси подкатило к подъезду ее стильного, украшенного белой лепниной дома. Расплатившись с шофером, Сирена направилась к дверям. Имя Набил все еще крутилось в ее голове. Поворачивая ключ в замке, она наконец вспомнила, откуда его знает.

На ее свадьбе присутствовал молодой человек с Ближнего Востока. Этот ливанец дружил с Николасом в Итоне.

Его полное имя было Набил Хури.

4

Ройоль посигналил едущему впереди автомобилисту.

Юноша на стареньком пикапе резко вывернул руль, выехав на середину мостовой, и чуть не столкнулся с автомобилем Ройоля.

– Вот идиот!

Ройоль произнес это слово с подчеркнутой артикуляцией. Юноша расплылся в улыбке и примирительным жестом выбросил вверх средний палец.

Ройоль был в плохом настроении и, если бы не сильный дождь, непременно выскочил бы из машины и сорвал злость на безответственном юнце. Но ливень, не прекращавшийся уже третий день, остановил его.

На Саут-Черч-стрит, ведущей в центральную часть Джорджтауна, столицы Большого Каймана, образовалась пробка. Ройоль просто из себя выходил, попадая в заторы; похожее чувство испытывал он, разве что выстаивая очередь на регистрацию в аэропортах. Как назло, вчера в автомобиле вышел из строя кондиционер. Ройоль обливался потом, рубашка его прилипла к спине. В раздражении он сунул руку в бардачок и вытащил наугад кассету. Зазвучала музыка его любимого Вивальди – «Времена года». Ройоль усилил до максимума звук.

Нежная мелодия «Весны» пролила бальзам на его натянутые до предела нервы, напряжение потихоньку спадало. Мысли его обратились к сегодняшнему телефонному разговору с Люной, который порадовал его. Она позвонила ему сама и восторженно объявила, что ее включили в школьную команду по плаванию и она будет выступать в соревнованиях. У нее появились друзья, и среди них – Сузан Форрестер. Люна приспособилась к условиям жизни в «Хайклере» всего за пять недель.

Ее веселое чириканье даже несколько разочаровало Ройоля – слишком скоро дочь забыла о доме. Быстрое вживание в новую среду говорило о том, что она взрослеет не по дням, а по часам. Ройоль понимал, что все это естественно, но ничего с собой не мог поделать: он скучал по ней, ему не хватало по вечерам, когда он возвращался с работы, ее веселой задорной мордашки. Без дочери и ее друзей дом казался мертвым. В нем поселилась зловещая тишина.

Ройоль еще больше ушел в работу, а Кэрон отчаянно старалась развлечь его, устраивая экстравагантные вечеринки и приглашая новых людей. Все это наводило на Ройоля страшную скуку. На прошлой неделе Кэрон притащила домой туристические проспекты: «Париж весной», «Киприани в Венеции», «Лондон в июне – скачки в Аскоте и Уимблдонский турнир». Ройоля не заинтересовал ни один из них. Сама мысль о том, чтобы путешествовать по европейским столицам с Кэрон, приводила его в ужас. Он почти не скрывал своего безразличия ко всем ее проектам, но Кэрон это, похоже, не останавливало. Жена не прекращала попытки внести какое-то разнообразие в его жизнь, но чем больше она старалась, тем больше он злился.

Было почти десять часов, когда Ройоль поставил свой «линкольн-континенталь» в гараж «Фергюссон-банка» на Норт-Черч-стрит.

Подбегая к белому многоэтажному зданию, Ройоль бросил взгляд вверх. Там, в опрокинувшемся на город сумрачном шатре неба, понемногу прояснялось – в нескольких местах пробивались даже голубые островки света. Когда Ройоль достиг вращающихся дверей, дождь почти прекратился и солнечные лучи залили лестницу.

– Слава Богу, наконец-то кончился, – сказал Ройоль хорошенькой темнокожей кайманке, сидевшей у входа.

Она подняла на него темно-синие глаза.

– Прогноз, однако, неважный.

– Даже не говори мне этого, – отозвался Ройоль, стоя у открытых дверей лифта. – Жена устраивает в субботу вечером прием на сто человек в саду. – Он вошел в лифт и нажал кнопку пятого этажа.

Не успел еще Ройоль и шага сделать из лифта, а его уже приветствовал веселый голосок.

– Доброе утро, мистер Фергюссон.

Голос принадлежал Даун, работавшей его секретаршей всего два месяца.

– Вас дожидается мистер Баумен и с ним еще один джентльмен. Я сказала, что вы скоро будете.

Ройоль улыбнулся ей.

– Дай мне пять минут на то, чтобы отдышаться, а потом уж приглашай их.

Ответная улыбка секретарши сказала Ройолю, что у него ни в чем не будет у нее отказа, но печальный опыт научил его, что заводить шашни с подчиненными – себе дороже. Пять лет назад на работу в компанию устроилась хорошенькая американка. Их роман продолжался с перерывами почти полгода; к несчастью, его страсть иссякла быстрее, чем ее, и теперь Ройоль, как никто другой, понимал, как верно выражение: «Брошенная женщина страшнее фурии». Она поливала его грязью на каждом углу и чуть не разрушила его брак.

В кабинете Ройоля обдало холодным воздухом. Приглушив кондиционер, Ройоль вытащил из ящика стола свежую рубашку.

Он еще возился с галстуком, когда постучала Даун.

– Входите, – пригласил Ройоль, быстро запихивая в стол мокрую от пота рубашку.

Дверь отворилась. На пороге стояли мистер Баумен и незнакомый мужчина в мятом полотняном костюме и надвинутой почти на глаза панаме.

Баумен же выглядел почти щеголевато в хорошо скроенном полосатом костюме и «галстуке старой школы» [Галстуки, которые имеют право носить выпускники нескольких привилегированных школ.], но что-то в его облике не соответствовало привычному образу.

– Доброе утро, мистер Баумен. Прошу садиться.

Ройоль указал на стул напротив, переведя взгляд на незнакомого мужчину, который стоял спиной к нему, рассматривая портрет Люны. Перехватив взгляд Ройоля, Баумен поспешил представить своего спутника.

– Разрешите познакомить вас с лордом Фрейзер-Уэстом.

Николас с улыбкой снял панаму.

– Помните меня, мистер Фергюссон?

В памяти Ройоля всплыл давний ненасытный вечер в Манго-Бей. Николас держался так же высокомерно, как и в день их первой встречи. Внешне он тоже мало изменился, лишь немного ввалились щеки.

Сердце Ройоля забилось сильнее. Потрясение от встречи с Николасом через тринадцать лет, видимо, как-то отразилось на его лице, потому что мистер Баумен с любопытством спросил.

– Вы что, знакомы?

– Мы встречались, скажем так. – Протяжная интонация выдавала в Николасе выпускника Итона. – Должен признаться, я не знал, что директор «Фергюссон-банка» – тот самый Фергюссон, с которым я познакомился когда-то на Ямайке. Мне бы это и в голову не пришло, не загляни я сегодня утром в рекламный проспект.

– Вы по-прежнему наведываетесь на Ямайку и живете на вашей прекрасной вилле? – спросил Ройоль с неподдельным интересом.

– Нет, вскоре после нашей встречи мы продали виллу и купили дом на Барбадосе. У Сирены там множество друзей.

– Как поживает Сирена? – вежливо поинтересовался Ройоль. От волнения у него защемило нерв в шее, и он сделал вид, что ослабляет галстук.

– Все хорошеет. Выглядит еще краше, чем раньше. – Порывшись в кармане, Николас извлек из пухлого кожаного бумажника фотографию и протянул Ройолю. – Этот снимок сделан шесть месяцев назад.

Ройоль с сердечным трепетом взглянул на фотографию. Руки его дрожали, и он боялся, что собеседники заметят его смятение. Николас был прав. Сирена стала еще прекраснее. На фотографии она обнимала высокую стройную девушку с белокурыми волосами до пояса – юную копию ее самой. На обеих были шорты и тенниски, снимались они, видимо, в английском садике.

У него перехватило дыхание, когда он увидел, что у девушки такой же твердый подбородок и миндалевидные глаза, как и у Люны. Ройолю легко было распознать в ней сестру своей дочери.

– А это моя дочь Люсинда, – объявил гордо Николас. – Обещает стать еще большей красавицей, чем ее мать.

В горле Ройоля образовался комок, и, прежде чем заговорить, ему пришлось хорошенько откашляться.

– Красивая девушка, – согласился он, неохотно возвращая фотографию Николасу. – Вы счастливчик!

В голосе Ройоля звучало ровно столько одобрения, сколько нужно, чтобы похвала не отдавала лестью. Быстро приняв деловой вид, он вернулся к началу разговора.

– Так чем же могу быть вам полезен, джентльмены?

Инициативу ведения переговоров взял на себя Баумен.

– Лорд Фрейзер-Уэст хочет открыть у вас счет.

Ройоль уже собрался спросить, как они узнали про его банк, но Баумен сам ответил на этот вопрос.

– Нам порекомендовал ваш банк один из ваших партнеров. У банка хорошая репутация, мистер Фергюссон, неплохие проценты, известна и ваша осторожность в делах.

– Разрешите узнать, кто этот партнер?

Баумен прищурился.

– А вот этого я сказать не могу. – По лицу Баумена было понятно, что давить на него бессмысленно. – Лорд Фрейзер-Уэст хочет, если это возможно, положить в ваш банк три миллиона долларов.

Ройоль еле заметно повел бровями и осторожно проговорил:

– Думаю, вам понятно, джентльмены, что перевод такой суммы требует времени.

– Я это знаю, мистер Фергюссон, иначе не занимался бы своим делом. – В голосе Баумена звучала легкая обида, и своей следующей репликой он нанес ответный удар. – Надеюсь, вы тоже понимаете, сэр, что на Большом Каймане полно банков, которые с восторгом примут таких клиентов. Мы проведем здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы уладить дело. Итак, мы ждем вашего ответа – можно сегодня сделать взнос или нет?

– Попробуем что-нибудь придумать, – успокоил его Ройоль. Три миллиона – не та сумма, которой можно пренебречь.

Звякнули замки кейса Николаса. Ройоль с трудом поборол изумление, когда Николас развернул кейс передней стороной к нему. Взору Ройоля открылись аккуратно сложенные стопками стодолларовые купюры.

– Вы, надеюсь, принимаете наличные? – улыбнулся Николас.

Три миллиона наличными! Необычное и сомнительное вложение. Ройолю страшно хотелось попросить Николаса отнести деньги в другое место, но что-то останавливало его. Он чувствовал, что приход Николаса именно в его банк направляла рука судьбы, а с этим не следует шутить. Возможно, он снова увидит Сирену.

– Наличные мы возьмем, но нам надо знать, откуда у вас эти деньги.

Поглаживая банкноты, Николас заговорил:

– Я продал свое поместье в Англии одному джентльмену с Ближнего Востока. Он предпочел платить наличными. Как я мог возражать? На каких основаниях? А как обычно поступают с крупными суммами наличных денег? Все говорили, что их следует поместить в офшорный банк. И вот я здесь.

Подцепив пачку денег, он небрежно бросил ее на стол Ройоля.

– Неплохое содержимое, а?

– Мне действительно надо все знать, – брезгливо произнес Ройоль.

– Послушайте, мистер Фергюссон, мне слышатся в вашем голосе циничные нотки. В свое время, убежден, вы неплохо заработали на денежных операциях.

Николас рассмеялся, а Ройоль, стараясь держать себя в руках, нажал кнопку внутренней связи.

– Слушаю, Ройоль.

– Крис, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.

– Сию минуту…

Добродушный молодой англичанин Крис Джонсон, правая рука Ройоля, вошел в кабинет почти сразу же. Представив его двум своим посетителям, Ройоль сразу перешел к делу.

– Лорд Фрейзер-Уэст хочет положить в наш банк три миллиона долларов. – Ройоль указал на кейс. – Их нужно пересчитать, Крис.

– Его светлость хочет также, если возможно, оформить учреждение офшорной компании, – прибавил Баумен, обращаясь к англичанину.

– Никаких проблем. У нас есть две свободные компании – «Амигал» и «Халсиен».

– «Халсиен»? Мне нравится это название. Остановимся на нем.

– Прекрасно, сэр, – кивнул Крис. – Я подготовлю соответствующие документы. Вам понадобятся для этого только директор и секретарь. Если хотите, могу стать кем-нибудь из них.

Крис широко и добродушно улыбнулся, и Николас подумал, что такому человеку можно доверять.

– Вы кажетесь мне подходящей кандидатурой на пост директора, Крис.

Крис вопросительно глянул в сторону Ройоля, и тот кивком дал знать, что он может забрать кейс с деньгами.

– Полагаю, вы знаете, что внесенные деньги можно переводить в любые банки мира и в любой валюте.

Николас рассеянно посмотрел на Криса.

– Я рассчитывал на это. А сколько вы берете за услуги?

На этот раз ответил Ройоль.

– Полтора процента плюс вступительный взнос. Если не хотите называть свою фирму, ваш счет закодируют, и вы сможете распоряжаться им в любое время.

– Как интересно! Совсем как в кино, – рассмеялся Николас, скорчив гримасу проказливого школьника. Крис на этот раз сохранял серьезность. Захлопнув кейс, он направился к дверям.

– Процедура оформления не займет много времени. Подождите немного, и я вам выдам сертификат.

– Мы, конечно же, подождем. А вы там поосторожней с деньгами.

– Не беспокойтесь, сэр, они в надежных руках, – заверил их Крис, выходя из комнаты.

Все оставшееся утро Ройоль провел с Бауменом и Фрейзер-Уэстом, обсуждая различные банковские проблемы. Это оказалось делом довольно утомительным, он никак не мог сосредоточиться: его мысли были поглощены одной Сиреной. Он вспоминал ее лицо на фотографии. Значит, она именно так выглядит сейчас. Красивая и свежая – совсем девушка.

Посетители уехали перед самым ленчем, захватив с собой выписанный Крисом сертификат на три миллиона долларов и договорившись о новой встрече следующим утром.

Ройоль отклонил предложение клиентов вместе позавтракать в «Ройял-Палм», сославшись на несуществующую деловую встречу. Сочетание идущего от Баумена тяжелого запаха грязного тела и заносчивости Николаса, злоупотреблявшего подростковым юмором, начинало его тяготить. Он почти ненавидел Николаса.

Оставшись один, Ройоль почувствовал себя измученным и опустошенным. Он лениво жевал сандвич с салатом из тунца, но так и не доел его, оставив добрую половину. Затем отправился на собрание правления банка, которое длилось до четырех. С работы Ройоль ушел раньше обычного – не было даже половины пятого.

На душе у него скребли кошки.

Ройоль не сразу поехал домой, вместо этого он отправился на Кайман-Кай, крайнюю точку Северного залива. Эту часть острова он любил больше всего и частенько подумывал: а не построить ли здесь, близ спокойных вод, дом, выходящий окнами на Карибское море. Сняв туфли и носки, Ройоль побрел по пустынному пляжу, обуреваемый разными мыслями. Неожиданное появление в его жизни Николаса Фрейзер-Уэста разбередило старые раны. Он раздумывал, говорить ли об этой встрече Кэрон, но, прикинув, какая может последовать реакция, решил, что никогда не стоит будить спящих собак.

Сойдя с песка, Ройоль некоторое время машинально шлепал по теплой, кристально чистой воде, блики заходящего солнца отливали в ней серебром. Потом посидел немного на выброшенном на берег дереве, любуясь закатными красками – от ярко-оранжевой до бледно-розовой.

Когда он возвращался назад, продираясь сквозь заросли вьющихся растений, солнце почти скрылось за горизонтом, окрасив на прощание небо пламенным цветом. Ройоля не покидали сомнения. Три миллиона наличными. Наверняка это грязные деньги.

Ему следовало отказать Николасу, пусть бы отнес деньги в другое место, но благоразумие уступило желанию снова увидеть Сирену после долгих лет разлуки.

Ройоль ехал домой, включив на полную громкость музыку Вивальди. Когда он подъехал к дому, было уже совсем темно. Кэрон дожидалась его в ярко освещенном холле – он увидел ее сразу, как только открыл дверь. У нее было встревоженное лицо.

– Где ты был, Ройоль? Я звонила в офис. Боялась, как бы чего не случилось.

– Я давно уже не ребенок, Кэрон. Может, хватит следить за мной? – Ройоль хмуро взглянул на жену и, вдруг почувствовав страшную усталость, стал подниматься по лестнице к себе.

– Но тебе звонили из офиса, сказали, что это очень срочно.

– Что-нибудь передали?

Кэрон проговорила дрожащим голосом:

– Да. Даун просила тебя сразу же, как только ты приедешь домой, позвонить лорду Фрейзер-Уэсту в «Ройял-Палм». Он ждет твоего звонка.

Ройоль медленно кивнул, избегая вопросительного взгляда жены, и, повернувшись, пошел назад, в гостиную, где стоял телефон.

– Почему ты не сказал мне, что он здесь? – Кэрон буравила мужа подозрительным взглядом.

Она последовала за ним в гостиную. Не говоря ни слова, они глядели друг другу в глаза, разделенные низким мраморным столом. Ройоль не налил себе, как обычно, сухого мартини, а плеснул в стакан кока-колу.

– Я и сам ничего не знал. Этот чертов лорд завалился ко мне в офис сегодня утром.

Кэрон резко оборвала его.

– Этого не может быть. Полагаю, он договорился о встрече.

– Зря полагаешь. И что вообще здесь происходит, Кэрон? Ты устраиваешь мне допрос? – Ройоль раздраженно опустил стакан на стол, расплескав кока-колу.

Вода пролилась на белый ковер, мгновенно образовав на нем темное пятно, но Ройоль даже глазом не повел.

– Что с тобой, Ройоль? Почему ты так рассердился? – Кэрон выглядела озадаченной.

– Прости. У меня был тяжелый день – вот и все. Я не выношу Фрейзер-Уэста, и, поверь, мне и в голову не приходило, что он может появиться сегодня в банке. Встречу назначил мистер Баумен, который, как оказалось, является финансовым советником Фрейзер-Уэста. И я не понимаю, каким боком это касается тебя.

Но в его голосе звучало раскаяние.

Кэрон заморгала, борясь с подступившими слезами, но когда она справилась с собой, ее глаза опять были ясны и внимательны.