Текст книги "Затмение"
Автор книги: Линн Пембертон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
5
Июнь 1994 года
– Жилье полностью меблировано, туда можно хоть сейчас въезжать, – сообщил Чарльз Хэммонд, глотая гласные.
Люну смешило, что англичане называют квартиру жильем, лифт – подъемником, а тротуар – пешеходной дорожкой. Примеры можно было приводить до бесконечности. Клейтон Спенсер прав: здесь не говорят по-американски.
Спутанные белокурые волосы постоянно падали на глаза молодому человеку, агенту по недвижимости, который все утро с любопытством поглядывал на Люну.
Агент нажал кнопку звонка. За дверью не было слышно ни звука.
– Владелец сказал, что будет ждать нас дома.
Голос молодого человека звучал теперь менее уверенно.
Они немного подождали, а потом агент снова позвонил – на этот раз более настойчиво.
– Вы давно в Лондоне, мисс Фергюссон? – спросил любезно молодой человек, чтобы скоротать время.
– Десять дней.
– Ну и как вы нас находите?
Агент был искренне заинтересован. Он родился и вырос в Лондоне и считал его самым культурным городом в мире.
– Переживаю культурный шок. Скучаю по Нью-Йорку, – ответила Люна, и в этот момент из интеркома послышалось:
– Кто там?
– Чарльз Хэммонд из «Уинкуорда». Мы договорились о встрече в двенадцать тридцать по поводу осмотра жилья. Простите, мы немного опоздали.
– Я думал, вы уже не придете. Принимал душ. Подождите немного, я сейчас.
Чарльз Хэммонд облизнул губы.
– Квартиры в Бельведере очень ценятся, а из этой исключительно красивый вид на реку. Ее можно снять на шесть месяцев или на год.
– Надеюсь, она лучше предыдущей, – заметила Люна, вспомнив жалкую квартирку, где они только что побывали. В бюллетене же она фигурировала как «роскошное жилье в престижном районе Челси».
Довольно быстро дверь открылась. На пороге стоял мужчина.
Люна никогда не забудет, как выглядел Райен Скотт Тайлер в их первую встречу.
На нем был короткий белый банный халат, на нагрудном кармане – название отеля, которое Люна не сумела разобрать. Халат едва доходил до колен, открывая загорелые мускулистые ноги с густой порослью темных волос.
Но что мгновенно приковало ее взгляд, так это глаза мужчины – в их гипнотическом выражении было нечто греховное.
Люну обдало жаром. Смущенная своей неожиданной реакцией, она постаралась сосредоточиться на том, что говорил Чарльз Хэммонд.
– Простите, что вытащили вас из-под душа. Мы вас долго не задержим – нам надо только взглянуть на квартиру.
– Нет проблем, – легко отозвался Райен, распахивая дверь и отходя в сторону.
Чарльз пропустил Люну вперед, и они прошли в просторный квадратный холл.
– Можете не отвлекаться от своих дел, мистер Скотт. Я сам покажу квартиру мисс Фергюссон, – проворковал агент.
– Тайлер, – заметил Райен.
Агент удивленно воззрился на него.
– Простите?
– Меня зовут Райен Скотт Тайлер, – объяснил Райен, протягивая руку Люне. – А вас?
Люна, с трудом скрывая волнение, проговорила не своим голосом, удивляясь, какого черта она так нервничает:
– Люна Фергюссон. Рада знакомству.
Она тоже протянула ему свою неожиданно вспотевшую руку.
И улыбнулась.
Райен никогда еще не видел такой чарующей улыбки.
Она была не просто приветливой и располагающей к себе – было в этой улыбке еще что-то. Райен порылся в памяти в поисках подходящего определения и остановился на «открытой и исключительно доброжелательной». Не удовлетворенный до конца своими лексическими изысканиями, он для себя назвал ее еще и «волшебной, обворожительной», подумав, что ее обладательнице стоит сниматься в кино. Даже самый отпетый циник поверит в искренность такой улыбки.
Райен нехотя отпустил ее руку.
– Люна… Какое необычное имя. Но вам подходит.
Чувствуя, что заливается краской, Люна опустила глаза.
– Мисс Фергюссон, давайте же осматривать квартиру. У нас мало времени – мы опаздываем на важную встречу.
Агент напомнил Люне кролика, почти теми же словами торопившего Алису в Стране Чудес.
– У меня тоже свидание за ленчем, так что оставляю вас одних. – Было видно, что, несмотря на эти слова, Райену совсем не хочется уходить. – Может, мне самому показать вам квартиру? – предложил он.
– Только если у вас есть время, – ответил Чарльз Хэммонд.
– Мы ни в коем случае не хотим вас задерживать. Не откладывайте из-за нас свои дела – мы и сами справимся. – Люна надеялась, что, если хозяин квартиры уйдет, она снова почувствует себя нормально.
– Можно задать вам один вопрос?
Райен в упор смотрел на Люну.
– Вы американка? У вас очень необычный акцент.
– Как и имя, – улыбнулась Люна.
Райен не мог отделаться от ощущения, что где-то видел эту девушку раньше: ее облик вызывал в нем какие-то смутные ассоциации.
– История долгая и не очень интересная. Во мне течет смешанная кровь жителей Вест-Индии, но с тринадцати лет я училась в американской школе. Отсюда и необычный выговор.
– Не боритесь с ним. Ваш акцент – прелесть, речь звучит как музыка.
– У вас тоже есть небольшой акцент. И я почти уверена, что южно-ирландский. Похоже… графство Уиклоу? – предположила Люна.
Райен выглядел озадаченным.
– Почти угадали. Килфэр – если быть точным. Я просто потрясен. Вы, должно быть, жили в Ирландии?
– Нет, такой удачи мне не выпало. Но у меня был большой опыт общения с воспитательницей в частной школе «Хайклер», штат Вермонт, ирландкой по происхождению. У нее такой же акцент, как и у вас, а она, помнится, была родом из Балликоннела.
Чарльз Хэммонд нетерпеливо постукивал пальцами по рекламному бюллетеню; наконец, не выдержав, указал пальцем на дверь по левую сторону.
– Думаю, здесь гостиная?
Райен кивнул.
– Не стесняйтесь, осматривайте все помещения, я к вам присоединюсь чуть позже.
Повернувшись, он пошел в спальню, а Хэммонд увлек Люну в гостиную, мгновенно перейдя на привычную лексику торговца недвижимостью.
– Замечательные пропорции, великолепный вид на Темзу, здесь хорошо принимать гостей.
Люна проследовала за ним на балкон, откуда действительно открывался замечательный вид. Балкон был очень просторный, здесь стояли четыре старых стула и столик, а также какое-то полуувядшее растение в большом керамическом горшке. Люна так и не догадалась, что это за растение.
По реке плыли баржа и прогулочный катер. Люна машинально следила за ними, вполуха слушая, что вещает Чарльз Хэммонд. Она никак не могла полностью оправиться от потрясения, которое пережила, познакомившись с Райеном Тайлером.
– …по вечерам вид чудесен. Летом можно сидеть на балконе и ужинать под открытым небом, любуясь заходом солнца. Это так романтично. В Челси-Харбор поселилось несколько наших клиентов, и все они довольны. Отсюда рукой подать до Фулхема и Челси, где много магазинов и ресторанов, да и Сити недалеко. Словом, много преимуществ.
Люна ничего не ответила.
Немного помолчав, агент продолжил все тем же бодрым голосом:
– Мы будем осматривать остальные комнаты, мисс Фергюссон?
Люна рассеянно взглянула на него.
– Простите, что вы сказали? Я задумалась.
Это было очевидно, но агент из вежливости сделал вид, что ничего не заметил.
– Я спросил, будем ли мы осматривать квартиру дальше?
– Да, конечно, – ответила Люна, озираясь вокруг и послушно следуя за агентом. Из того, что она видела, эта квартира была лучшей. Приложив некоторые усилия и создав необходимый уют, она может почувствовать себя дома.
– Просторно, правда? – спросил молодой человек о кухне, которая, на взгляд Люны, была просто крошечной.
– Да в ней хватит места разве что на то, чтобы поставить здесь один вот такой буфет, – ответила Люна, дразня юношу.
Проводя рукой по гладкой поверхности буфета, Люна обратила внимание, что в нем стоит початая бутылка «Шато-Латура», одного из самых любимых вин отца.
– Все зависит от того, сколько времени вы проводите на кухне. Смею предположить, что не так уж и много. У вас, мне кажется, совсем другой стиль жизни.
Хэммонд бросил на Люну лукавый взгляд, прежде чем вывести ее снова в холл.
Он уже поднял руку, чтобы постучать в дверь спальни, когда оттуда в стильном черном костюме и белой спортивной рубашке вышел Райен.
Указывая пальцем себе за плечо, Райен извинился:
– Простите за бардак. Но моя бесценная Инес, португалка, помогающая в ведении хозяйства, по вторникам выходная.
Он подмигнул, улыбаясь.
– Я вырос в доме, где было много женщин, и все они во мне души не чаяли. Это многое объясняет. Я не силен по части уборки.
– В этом вы не одиноки, – поддержала его Люна. – Я выросла в доме, где было много прислуги, и избалована этим.
Чарльз Хэммонд уже изрядно проголодался. Он собирался съесть свой ленч в ресторане «Дилз», и ему не терпелось поскорее завершить дела с клиенткой. Боясь, что сейчас эти двое снова примутся отыскивать сходство своих окружений и привычек, он позволил себе грубо вторгнуться в беседу и заявил, посмотрев на часы:
– Мисс Фергюссон, нам действительно пора.
– Мне тоже, – Райен протянул руку, глядя только на Люну. – Опаздываю на ленч.
Он опять направился в спальню. Чарльз Хэммонд не смог сдержать недовольного вздоха.
Райен не обращал на него никакого внимания.
– Рад был познакомиться с вами, Люна. Для одного эта квартирка – что надо. И дело не только в том, что она не очень дорога. Здесь абсолютно безопасно, а это немаловажно, если живешь один. Вы будете жить здесь одна?
Ему непременно хотелось это знать.
– Да. – Ей тоже хотелось, чтобы он это знал.
– И как говорят у нас в Лос-Анджелесе, здесь хорошее поле.
– Поверю вам на слово.
Длинный завиток волос выбился из пучка, в который Люна сегодня, торопясь, убрала волосы.
Она безуспешно пыталась его заправить в прическу, а потом решительно вынула гребень. Волосы рассыпались, закрыв спину почти до пояса. В массе черных кудрей хорошо смотрелись выгоревшие почти до золотистого цвета пряди – память о проведенной с отцом неделе на его яхте близ Каймана всего две недели назад.
Райен застыл на месте, очарованный этим видением. Из глубин воображения всплыл образ обнаженной красавицы с распущенными волосами, ниспадающими на высокую грудь.
– Прошу вас взглянуть на спальню, мисс Фергюссон.
Голос агента звучал уже не так предупредительно-вежливо, как раньше – он уже не скрывал своего раздражения.
Люна мельком глянула в его сторону и снова обратилась к Райену.
– Была рада познакомиться с вами.
– Взаимно. Позвоните мне, если захотите еще раз посмотреть квартиру. – Он сунул ей в руку визитку.
– А теперь мне и правда пора.
Люна видела, что ему совсем не хочется уходить. Она тоже не хотела этого.
Райен направился к выходу, а Люна сделала несколько шагов в сторону спальни.
И тут они одновременно обернулись, она помахала ему вслед, а он улыбнулся.
– Чао, – попрощался Райен и неожиданно для себя прибавил: – Надеюсь, вы снимете эту квартиру. Не знаю почему, но мне кажется – вы будете здесь счастливы.
Дверь бесшумно закрылась за ним, и Люна наконец смогла сосредоточить внимание на спальне. Комната ей сразу пришлась по душе. В ней присутствовал особый мужской беспорядок и продолжала витать тень Райена Тайлера.
У кровати на полу лежали разбросанные газеты и журналы. Над креслом – огромный черно-белый портрет Джона Леннона и Йоко Оно, улыбающихся и счастливых.
Машинально Люна взяла с комода фотографию в серебряной рамке. На ней весело улыбались друг другу Райен и красивая белокурая девушка. Повернувшись в профиль, красотка с обожанием глядела в глаза мужчине.
Сердце Люны болезненно сжалось – эти двое выглядели влюбленными.
На маленьком столике лежала пачка писем, а рядом толстый том «Филофакса». И еще Люна заметила игрушечного мишку, на груди которого было написано красивыми буквами: «Я люблю тебя». Он восседал на ручке велотренажера.
Комната много говорила о жильце: художественная натура, неаккуратен, сентиментален, заботится о своем здоровье, наделен чувством юмора и начитан.
К спальне примыкала большая гардеробная и просторная ванная с душевой кабиной. Еще в квартире была маленькая гостевая комната, которую Райен использовал как кладовку, забив ее до половины человеческого роста разными коробками и книгами.
– Ну, что вы думаете, мисс Фергюссон? – спросил Чарльз Хэммонд, когда они, осмотрев квартиру, шли к выходу.
– Мне нравится. Это лучшее из всего, что мы видели.
Для себя Люна решила, что откажется от всех остальных квартир, которые ей покажет сегодня агент, – она уже отдала сердце квартире Райена Тайлера.
Николас Фрейзер-Уэст пил уже вторую порцию джина с тоником, когда метрдотель подвел Райена к его столику в ресторане «Коннот». Райен опоздал на пятнадцать минут.
Хотя Николас был не на шутку рассержен, он вежливо приподнялся, приветствуя Райена.
– Райен, старина, рад вас видеть.
Райен достаточно часто сталкивался с фальшивыми проявлениями любезности, но приветствие Николаса Фрейзер-Уэста потрясло его как предел совершенства в этом непростом искусстве.
– Простите, что опоздал. Сдавал свою квартиру. Съемщик пришел позже назначенного срока, и это задержало меня.
Райен не умел оправдываться: его подводили мимика и жесты.
Нелепость извинения еще больше вывела Николаса из себя – мужчины смотрели друг на друга скорее как враги, чем деловые партнеры.
Райен бегло оглядел мрачную, обитую деревянными панелями комнату и только потом сел. Обстановка здесь напоминала ему атмосферу клуба Фрейзер-Уэста, где Райен впервые встретил лорда и где ему запомнились преувеличенная любезность членов и надменность прислуги.
Николас поднял руку, подзывая официанта.
– Жак, принесите, пожалуйста, меню. Что будете пить, Райен?
– Я бы выпил водки с мартини. – Райен решил, что для храбрости стоит выпить что-нибудь покрепче.
Николас не приступал к разговору до тех пор, пока Райену не принесли спиртное.
– Я и не знал, что вы переезжаете.
Райен отхлебнул мартини.
– Мы съезжаемся с Лу, разве она вам не говорила об этом?
– Нет, – последовал краткий ответ.
Райен внимательно изучал реакцию Николаса – та была явно отрицательной.
Райен чувствовал, как накаляется обстановка – такое случалось всякий раз, когда он встречался с Фрейзер-Уэстом. Решив, что не позволит на себя давить, Райен сделал первый ход:
– Это была ее инициатива, мистер Фрейзер-Уэст.
Он не мог, обращаясь к отцу Люсинды, выдавить из себя ни официальное «лорд», ни дружеское «Николас».
– Понимаю, – процедил Николас сквозь зубы.
Этого хватило, чтобы Райен почувствовал: с него достаточно. Он был зол как тысяча чертей и хотел уже произнести традиционное: «Вы что же, думаете, я недостаточно хорош для вашей дочери?», но тут подошел официант, и момент был упущен.
Райен прикусил язык. Не забывай, повторял он про себя, этот хмырь финансирует твой фильм – надо держаться с ним корректно.
Николас заказал нечто изысканное, Райен же любил кухню попроще вроде пиццы «Маргарита», жареного картофеля и холодного пива. Он внимательно изучал меню.
– Мне, пожалуйста, ростбиф и что-нибудь из овощей.
– Овощи идут вместе с блюдом, сэр.
У официанта были такие же уверенные и вежливые манеры, как и у лорда Фрейзер-Уэста.
– Хорошо, тогда – все, – и Райен вернул меню.
– Как поживает моя несравненная дочь? Она нас не очень-то жалует в последнее время – то работает, то проводит время с вами. Мы пригласили ее на ленч в прошлое воскресенье. Моя мать приехала в Лондон из своего загородного дома, ей почти восемьдесят, и она обожает Люсинду. Но вы как раз на целый день уехали в Стратфорд. Все очень расстроились: бабушка много месяцев не видела ее.
– Да, было такое дело. Отправились смотреть «Двенадцатую ночь». Лу понравилась пьеса, а мне – место, и мы отлично провели время.
Райен осушил бокал с коктейлем, от всей души желая, чтобы Фрейзер-Уэст отбросил всякие формальности и сразу перешел к делу.
Словно прочитав его мысли, Николас заговорил наконец о главном:
– Ну и как обстоит дело с нашим фильмом?
– Отлично. Заканчиваем подготовительный период и через две недели запускаемся.
– Но, Райен, вы отстаете от намеченного графика. Как мне помнится, фильм предполагалось запустить три недели назад.
Николас отставил недопитый стакан и, сложив на столе руки, внимательно разглядывал ухоженные пальцы.
– Я знаю. Потому и писал вам, объясняя причины задержки.
Николас не поднимал головы.
– Вы действительно писали мне, но из письма я понял, что задержка будет только на десять дней. Однако, если основная работа начнется только через две недели, значит, вы опаздываете на пять недель.
Николас поднял голову, только когда официант принес еду.
– Какой готовности предпочитаете мясо, сэр? – Официант вопросительно смотрел на Райена.
– Не пережаренное, – ответил тот, не спуская глаз с Николаса. – Послушайте, такое случается сплошь и рядом в подготовительном периоде – всякие технические проблемы, изменения в сценарии, подгонка костюмов. Я не могу всего предусмотреть.
Николас поднял указательный палец и наставил его на Райена. Тот почувствовал, как в нем вновь разгорается злость. Какого черта этот лорд обращается с ним, как с провинившимся школьником?
– Если вы не можете всего предусмотреть, то кто же может?
– Йоркширский пудинг, сэр?
Райен кивнул, и блюдо поставили перед ним.
Николасу принесли рыбу.
Когда официант бесшумно отошел, Николас продолжил разговор.
– Каждый час, каждый день, каждая неделя задержки подрывают бюджет. Есть предел, Райен. В апреле, когда я согласился финансировать фильм, вы сказали, что подготовительный период продлится не больше восьми недель. Сегодня десятое июня, а основная работа еще не началась. У дистрибьютеров терпения не много. Если фильм не будет готов в срок, они с вас кожу сдерут, а мои инвестиции быстро покатятся вниз. – Николас отрезал кусочек рыбы. – Поэтому, ради Бога, не говорите столь невразумительно.
Николас, как никто, умел вложить в тон достаточное количество агрессии и напора, чтобы произвести должное впечатление и не быть при этом грубым, – он вырабатывал этот навык долгие годы. На Райена подобная тонкость не произвела особого впечатления, и он просто пожал плечами, втыкая вилку в кусок мяса.
Он страстно ненавидел Фрейзер-Уэста.
Не раз уже он пожалел, что воспользовался его услугами. Надменный сукин сын, думал Райен, ему больше нравится вызывать в душах людей страх, чем восхищение.
– Может быть, мои слова звучат неопределенно, но в этом нет никакого умысла. И еще – простите, но в кино я понимаю немного больше вас. И поэтому, смею заверить, что эти проволочки никак не отразятся на окончательном сроке. Я учел их возможность, когда называл время завершения съемок.
Николас медленно опустил нож и вилку и только потом устремил на Райена испытующий взгляд.
– Может, я ни черта не смыслю в кино, молодой человек, но зато неплохо разбираюсь в бизнесе. И это главное. Вижу, вы очень уверены в себе – мне в вас это нравится, да и в вашем таланте я не сомневаюсь, но я слишком много вложил в фильм денег, не говоря уже о том, что Люсинде он нужен, чтобы укрепить свою репутацию. Короче говоря, я хочу, чтобы фильм вышел в срок и не превысил бюджетных ассигнований.
Он жестом подозвал официанта и попросил того налить ему еще вина.
– Мистер Фрейзер-Уэст, наши желания совпадают. И, поверьте, я уложусь в отпущенный срок.
Но Николаса не так-то просто было убедить.
– Надеюсь, потому что я очень не люблю терять деньги, особенно большие деньги.
– Даю слово, что вы не потеряете свои деньги.
Николас чуть не расхохотался: как можно верить слову какого-то режиссера?
– Я почувствую себя увереннее, когда картина все же начнет сниматься. Вы, надеюсь, назначили точную дату начала съемок?
– Двадцать первое июня, день рождения моей матери. Какие бы напасти нас ни ждали – хоть мор, хоть чума, – начнем точно в срок. Есть договор со студией, намечены места натурных съемок. Поверьте, мистер Фрейзер…
– Пожалуйста, не будем снова все сводить к вере, Райен, а то я снова начну нервничать.
Николас промокнул рот салфеткой. Райен решил сменить тему:
– Как поживает леди Сирена?
Райен задал этот вопрос только для того, чтобы поддержать разговор. Честно говоря, его мало заботила жизнь жены лорда.
Николас ответил, слегка пожав плечами:
– Как всегда, сводит меня с ума.
– На то она и женщина. Если бы не они, мир был бы скучным местом.
Николас усмехнулся.
– Вот тут вы, пожалуй, правы.
Райен впервые увидел, как что-то позабавило лорда, но это состояние продлилось недолго.
Улыбка покинула лицо Николаса так же быстро, как и появилась, и его следующая реплика прозвучала абсолютно бесстрастно.
– Скажите, вы любите мою дочь?
Застигнутый врасплох, Райен тем не менее ответил, не моргнув глазом:
– Да.
Несмотря на уверенный ответ, Николас, отличающийся в таких делах чуткостью, прочел в глазах собеседника сомнение.
Этого было достаточно, чтобы подтвердить его опасения. И Николас решил: как только работа над фильмом завершится, он сделает все, чтобы Райен Скотт Тайлер навсегда ушел из жизни Люсинды.
Чего бы ему это ни стоило…
– Ты опоздал.
Этими словами Люсинда встретила Райена у входа в дом, едва позволив ему запечатлеть поцелуй на щеке.
– Прости, Лу, но встреча с Бенсоном продлилась дольше, чем я ожидал. Сама знаешь, как это бывает.
– Я знаю, как должно быть. Нас ждали у Поппи. Ты разве забыл?
У Райена совершенно вылетело из головы, что сегодня они приглашены на день рождения к лучшей подруге Люсинды.
– Надо было идти одной, Лу. Я присоединился бы позже.
Люсинда покачала головой:
– Я ждала тебя. Не знала, где ты. Ужасно волновалась. Почему ты не позвонил?
– Ну что мне сказать? Я… просто забыл. Прости, пожалуйста.
Это неуклюжее объяснение, конечно же, не улучшило ее настроения. Поджав губы, Люсинда молча пошла в гостиную.
Райен последовал за ней.
– Ну, Лу, послушай, я извинился. Чего ты еще хочешь? Ведь это же не конец света?
– Не в этом дело. Ты очень изменился, Райен. Мне кажется, что передо мной незнакомый человек. Просишь прощения, а я вижу, что тебе просто на все наплевать.
Райен ужасно устал, у него пульсировало в висках, и поэтому больше всего на свете он не хотел, чтобы сейчас разыгралась ссора.
– Милая, ты выглядишь усталой, думаю, тебе лучше лечь пораньше спать.
– Спасибо за заботу, Райен. Ты можешь быть очень любезен, когда захочешь.
Люсинда плюхнулась на диван с журналом в руках и стала его листать, раздраженно переворачивая страницы. Райен сел напротив, внимательно глядя на нее.
На Люсинде была черная суконная юбка и белая блузка; длинные волосы небрежно собраны на затылке и скреплены гребнем из черного дерева. Бледное личико почти без косметики, с огромными глазами – как у брошенного одинокого ребенка.
Райен указал на нее пальцем.
– Ты скоро превратишься в привидение – так похудела. Я уже говорил тебе об этом. Надо больше есть.
– Как говорит герцогиня Виндзорская, нельзя быть слишком богатой или слишком худой, – сухо возразила Люсинда.
– Лично мне кажется, что она ошибается: и то, и другое вполне возможно. – Он закрыл глаза и откинулся на стуле.
– Да помолчи, Райен! Кому нужны твои причитания. Нэнси Митфорд, которую я играю, была как жердь. Ты должен быть благодарен мне: хоть в этом, но я ее напоминаю.
– Не только в этом, – тихо пробормотал он, но Люсинда все же услышала.
– Что ты имеешь в виду? – рявкнула она.
– То, что она привилегированная, избалованная, богатенькая сучка.
Райен проговорил это, не открывая глаз. Когда же он все-таки открыл их, то увидел в глазах Люсинды выражение ужаса, оставившее его тем не менее равнодушным.
– Райен, как ты мог такое сказать? Я не сучка. Пусть все остальное – хотя в том нет моей вины. Но… сучка?
Она выглядела очень несчастной, и Райену стало ее жаль.
– Я просто пошутил. Ладно, Лу, не сердись. У меня был тяжелый день, а тут еще ты встретила меня на пороге с перекошенным лицом. И все потому, что я опоздал на вечеринку к твоим скучным друзьям.
Она вновь взвилась.
– Твои слова не очень-то смахивали на шутку, и еще – мои друзья вовсе не скучные. Иногда, Райен, ты до такой степени ирландец, что меня тошнит от отвращения.
– Что ты имеешь в виду? – теперь разозлился он.
– То, что слышишь.
– Не уверен, что я все же правильно тебя понимаю, Люсинда. Так скажи мне, что это значит? Я весь внимание.
Люсинда отбросила журнал и заговорила, повысив голос.
– Высокомерный, ограниченный, с еле скрываемой ненавистью ко всему английскому и особенно ненавидящий мой класс – «класс богатеньких олухов», как ты его называешь.
Взгляд Райена стал жестким, он издал короткий язвительный смешок.
– Живя в своем уютном и безопасном маленьком мирке, ты ведь совсем не знаешь жизни?
Люсинда поджала губы.
– Пусть так, Райен, но это не моя вина. Зачем же наказывать меня за это?
Она была права – ее вины тут не было. Райен почувствовал к ней жалость и решил немного утешить. Присев на тахту, он попытался отобрать у нее журнал, но Люсинда сопротивлялась, притворяясь, что продолжает читать.
Через пару минут он сдался.
– Ну что с того, Лу, что я нахожу большинство твоих друзей скучными? Это же не конец света! Просто у нас еще не сложился общий круг друзей. К примеру, ну скажи, о чем мне говорить с этим глупым занудой, который собирается жениться на Поппи? Как его там зовут – Руперт или Робин?
– Робин, – пробормотала Люсинда.
Райен приподнял ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.
– И еще я хочу, чтобы ты знала: я вовсе не считаю тебя сучкой, но все талантливые актрисы вроде тебя слишком – как бы лучше выразиться? – слишком темпераментны.
Он тщетно пытался достичь примирения.
– Мне кажется, лучшее, что ты сейчас можешь сделать, Райен, это уйти и вернуться через какое-то время. Тогда, возможно, у нас может что-то начаться снова. А так – сначала ты опаздываешь, потом начинаешь меня оскорблять…
– Конечно, если хочешь, я могу уйти и вообще не возвращаться, – с жаром воскликнул Райен, сам удивляясь своей бурной реакции.
Люсинду его горячность также удивила. Обычно он не заводился с такой легкостью и вообще ненавидел ссоры.
Райен мысленно укорил себя, что не сдержался. Люсинда не переносила критику ни в какой форме. Как все по-настоящему талантливые люди, она была не очень-то уверена в себе.
– Если ты действительно этого хочешь, – выкрикнула Люсинда, – что ж, давай уходи. Иди же!
– Да уж, лучше мне уйти, чем провести вечер с тобой, когда ты в невменяемом состоянии.
Она смотрела на него, не говоря ни слова.
В висках у Райена стучало, к горлу подступила тошнота – видимо, приближался приступ мигрени.
– Послушай, Лу, давай не будет ссориться. Ни к чему хорошему это не приведет.
Люсинда никак не реагировала ни на его слова, ни на его присутствие. Склонив голову, она делала вид, что читает, хотя сама не видела ни единого слова.
Она решила наказать его упорным молчанием, и он это понял. Всю жизнь она так поступала с отцом, и тот всегда уступал ей.
Люсинда ждала, что Райен тоже сдаст позиции, и была искренне изумлена, когда тот вскочил с места и бросился к дверям.
– Увидимся позже, когда ты будешь в лучшем настроении.
Домой Райен добрался на такси.
Он сразу же прошел в ванную, судорожно ища лекарство от мигрени, и с облегчением вздохнул, найдя заветный пузырек с четырьмя пилюлями. Взяв две, он направился в кухню за минералкой.
Проходя мимо телефона, Райен заметил мигающий огонек автоответчика. Вернувшись через пару минут с бутылкой «Эвиана» и стаканом, он включил его и, прислонившись к стене, выслушал оставленные сообщения, прикрыв от боли глаза.
– Привет, Райен, это Стив Уоттс из Санта-Моники. Утопаю в тепле и свете. У меня важные новости, старик, я женюсь. На ком? На Сузи… на ком же еще? Хотелось бы видеть тебя на свадебной пирушке. Позвони, как придешь. Пи-ип.
– Говорит Бев Бенсон. Сейчас восемь тридцать. Только что звонил Марек Бид из Нью-Йорка, он согласен играть Гитлера в твоем фильме. Неплохие новости, а? Думаю, теперь ты можешь спокойно заснуть. Пи-ип.
– Райен… Ох, опять этот автоответчик… это мама… ты знаешь, как я ненавижу эти новомодные штучки. Позвони мне, как только сможешь.
Последовало долгое молчание, потом мать снова заговорила:
– Впрочем, ничего срочного. – Пи-ип.
Райен тепло улыбнулся. Мама не меняется.
Затем раздался незнакомый мужской голос:
– Мистер Тайлер, говорит Чарльз Хэммонд из фирмы «Уинкуорд». Думаю, вам приятно будет узнать, что мисс Фергюссон, дама, которая осматривала сегодня вашу квартиру, сняла ее на год. Позвоню вам утром, чтобы обсудить детали. – Пи-ип.
Больше звонков не было.
Райен поставил автоответчик на перемотку и пошел в спальню, на ходу раздеваясь. Повесив одежду на спинку стула, он юркнул в постель, с удовольствием опустив голову на мягкую подушку.
Засыпая, он подумал, как хорошо, что Марек согласился играть Гитлера, а прекрасная Люна – жить в его квартире. Возможно, он даже когда-нибудь снова увидит ее.
Николас Фрейзер-Уэст тоже вернулся в этот день поздно.
Он, однако, не забыл позвонить и предупредить Сирену, чтобы она не ждала его к ужину.
Когда он наконец в девять тридцать приехал домой, то застал Сирену в маленькой гостиной, она ела, держа поднос прямо на коленях. Не отрывая глаз от телевизора, Сирена ужинала и одновременно поглаживала кота Мерлина.
– Добрый вечер, – приветствовал жену Николас, подсаживаясь к ней на диван.
Он тоже приласкал кота. Тот потянулся и зевнул, прижимаясь к Сирене, которая по-прежнему не отрывала глаз от экрана.
– Добрый вечер, Николас, – машинально ответила она, бросив на него беглый взгляд, и тут же снова обратила взор на экран.
– Что ты там смотришь? – спросил Николас без особого интереса.
– Очень впечатляюще. Документальный фильм о жизни бразильских беспризорных детей – они гибнут сотнями в перестрелках уличных банд.
– Ну и кошмар! Подобное зрелище не для моих нервов, – заметил Николас и встал, чтобы снять пиджак. – Пойду, пожалуй, приму ванну. Приготовишь мне джин с тоником, дорогая?
– Гм-м, – протянула Сирена, не понимая, почему бы мужу не сделать этого самому.
В конце концов Сирена пришла к выводу, что он просто привык к этому – в начале супружества она всегда готовила ему коктейли – и держался за этот ритуал. Перед ее взором возникла картина: оба они дряхлые, впавшие в слабоумие старики, но она по-прежнему готовит ему коктейли. Эта мысль привела ее в большее уныние, чем даже этот документальный фильм про бездомных детей.
– Конечно, приготовлю. Принесу, как только кончится фильм.
– Спасибо.
Николас тихо вышел из комнаты.
Он устало поднимался по лестнице, думая о Райене Тайлере и его фильме. Думы были тревожные. Он никогда прежде не ввязывался в столь рискованные финансовые авантюры и боялся, что со временем пожалеет о своем опрометчивом решении угодить дочери.
Он еще сидел в ванне, когда Сирена принесла спиртное. Вручив ему стакан, она повернулась к зеркалу, изучая легкие тени под глазами и критически поглаживая слегка одрябшую кожу.
