Текст книги "Затмение"

Автор книги: Линн Пембертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

12

– Пожалуйста, садитесь, мисс Фергюссон. Старший инспектор Буш сейчас выйдет к вам.

– Спасибо, – поблагодарила Люна, и секретарша удалилась, оставив ее одну в небольшом мрачноватого вида офисе. Сидя на неудобном деревянном стуле, Люна поглядывала вокруг с интересом. В Скотланд-Ярде она была впервые, удивляясь тому, что здесь такая скромная, почти аскетическая обстановка.

Через несколько минут появился сам инспектор Буш, который, тепло улыбнувшись, приветствовал ее бодрым: «Доброе утро, мисс Фергюссон». Его некрасивое лицо было очень привлекательным и сразу располагало к себе. Люна решила, что мелкая сетка морщин под темно-серыми глазами – верный признак того, что инспектор часто улыбается. Она поднялась ему навстречу.

– Сидите, пожалуйста, мисс Фергюссон.

Обойдя стол, инспектор сел, внимательно глядя на нее. Эта девушка, казалось, сошла с обложки дорогого иллюстрированного журнала. Каким чудом занесло ее в их скучный мир? Он потряс головой, как бы не веря в эту возможность, а потом произнес мягким уэлским говорком:

– Мне сказали, что вы хотите дать дополнительную информацию по делу сэра Джереми Грея.

Порывшись в портфеле, Люна извлекла папку с документацией «Халсиена».

– Мне ничего не известно о сэре Джереми Грее – я располагаю лишь информацией о лорде Фрейзер-Уэсте.

Лицо инспектора хранило невозмутимость.

– Продолжайте, – только и сказал он.

– По профессии я банкир. Мой отец до своей смерти, которая случилась несколько недель назад, владел офшорным банком на Большом Каймане. Чтобы не затягивать рассказ, я опущу ряд подробностей и скажу только, что недавно занималась делами Фрейзер-Уста, ставшего клиентом банка в начале восьмидесятых. Тогда он положил на свой счет три миллиона долларов наличными и впоследствии добавлял через определенные промежутки времени крупные суммы. Последнее вложение он сделал восемь месяцев назад – шестьсот тысяч фунтов.

– К чему вы клоните, мисс Фергюссон? – спросил инспектор.

В Скотланд-Ярде знали, что лорд Фрейзер-Уэст встречался с Джереми Греем, но после ряда проверок пришли к выводу, что их связывают просто приятельские отношения. Надя тоже никогда не видела лорда и ничего о нем не знала.

– Я бы никогда не пришла к вам, если бы не прочитала в газетах о Джереми Грее. Видите ли, лорд Фрейзер-Уэст лично внес только первоначальную сумму, остальные деньги поступали к нему из бейрутского банка. Со счета Набила Хури.

Николас пил уже третью рюмку джина, когда в интеркоме послышался голос секретарши.

– Сэр, вас дожидается в приемной старший инспектор Скотланд-Ярда Буш.

– Что ему надо? – небрежно проговорил Николас. – Я уже собрался на ленч.

– По его словам, он из отдела крупных правонарушений и коррупции, сэр. – Секретарша колебалась: – Так пропустить его?

– Через несколько минут, – ответил Николас.

Отключив интерком, он прошептал:

– Мне нужно приготовиться.

Он убрал бутылку и стакан в письменный стол. Пригладил волосы, отряхнул костюм и, услышав легкий стук в дверь, встал, дрожа всем телом.

– Старший инспектор Буш к вашим услугам, сэр. – Полицейский сделал шаг вперед. – Простите, что побеспокоил вас. Вы ведь очень занятой человек.

– Не настолько, чтобы не иметь времени помочь полиции. Пожалуйста, садитесь.

Цивилизованный вид посетителя приободрил Николаса. Собравшись с мыслями, он вспомнил наставления Джереми. Кроме истории Нади Микаэлис, у полиции ничего нет. Он положил себе держаться невозмутимо и не терять присутствия духа, что бы ему ни сказали.

– Вы знакомы с сэром Джереми Греем?

Николас ждал этого вопроса и потому невозмутимо ответил:

– Да, мы давно знаем друг друга. Наши семьи дружили домами еще до нашего рождения. Мы с Джереми практически выросли вместе.

– Тогда вы, наверное, знаете, что он обвиняется в коррупции и получении взяток в особо крупных размерах.

Николас вздохнул и опустил глаза:

– Знаю, но отказываюсь верить обвинениям, исходящим от дешевой проститутки.

Майкл Буш оставил его слова без комментария. Любуясь фотографией Сирены на столе Николаса, он резко сменил тему.

– У вас очень уютный кабинет – не то, что мой. Давно его занимаете?

Николас мысленно вернулся к тем дням, когда приобрел лицензию.

– С 1978-го.

– Тогда вы должны знать Набила Хури?

У Николаса мгновенно пересохло в горле – ему необходимо было глотнуть воды.

– Простите, старший инспектор, я ничего не предложил вам. Чаю? А может, кофе?

Полицейский жестом от всего отказался. Он дружелюбно улыбался Николасу и вел себя как любезный продавец в лавке или что-то вроде того. Но Николас решил не расслабляться.

– Вы не будете возражать, если я сам что-нибудь выпью?

– Конечно, нет.

Николас попросил принести стакан минеральной воды.

– Итак, лорд Фрейзер-Уэст, скажите, пожалуйста, когда вы познакомились с Набилом Хури?

– Впервые я увидел его в десятилетнем возрасте – мы ходили в одну школу. Потом встретились в Итоне, подружились. В середине шестидесятых он был у меня на свадьбе, а потом я как-то потерял его из виду.

– Значит, последний раз вы видели его на своей свадьбе, сэр? В дверь постучали – секретарша Николаса принесла стакан минералки. Николас жадно пил воду, а в голове стучало: все отрицать, отрицать, отрицать. Поставив пустой стакан на стол, он решительным жестом вытер губы.

– Я же вам сказал – последний раз я видел Набила Хури в 1964 году на моей свадьбе.

В глазах инспектора блеснуло победное выражение, он встал и начал открывать большой коричневый пакет, который держал в руках. Николасу стало страшно. Сердце его бешено застучало, этот стук, казалось, отдавался во всем его теле.

Майкл Буш вытащил из пакета папку и положил ее на стол. На ней было написано: «Халсиен». Это Николас еще успел прочитать, а кодовый номер уже поплыл перед его глазами.

– Если вы не видели Набила Хури с 1964 года и столько же не слышали о нем, то как вы объясните, почему он в течение последних двенадцати лет переводит на ваше имя крупные суммы денег – в банк на Большом Каймане? Последний перевод в шестьсот тысяч фунтов сделан всего восемь месяцев назад.

Полицейский видел, что Николас сломлен.

– Я объясню, старший инспектор, действительно объясню. Набил был… есть… вы понимаете… Я знаю, где он. Он уехал отдыхать, уехал к морю… куда меня любила водить Робби.

Николас бормотал что-то бессвязное.

– Будет лучше, если вы поедете со мной в Скотланд-Ярд, сэр. Думаю, с вами захочет побеседовать комиссар. Ничего особенного – так, обычный разговор. Там все и расскажете.

Сирена около часа стояла у «Спенсер Говард банка», пока не увидела Люну.

– Ну, наконец-то, – прошептала она, включая зажигание. Отъехав от тротуара, она медленно двинулась по улице за такси, в которое села Люна. Когда такси свернуло на набережную, Сирена порадовалась, надеясь, что Люна едет домой. Так и оказалось. Сирена держалась на расстоянии, и только когда такси отъехало, припарковала свой автомобиль.

Она позвонила в дверь.

– Кто там? – раздался в интеркоме голос Люны.

– Леди Сирена Фрейзер-Уэст, мне нужно поговорить с вами.

Дверь открылась – никаких вопросов больше не было.

– Входите, леди Фрейзер-Уэст. Я так и думала, что вы придете.

Люна отступила, пропуская Сирену, и та прошла в ярко освещенный холл. Ей сразу же вспомнился день, когда она приходила сюда к Ройолю, – неужели это было всего несколько недель назад?

Женщины взглянули друг другу в глаза. Сирена впервые позволила себе рассмотреть дочь. Та была похожа не только на Люсинду и на нее самое, но и на бабушку Сирены – по иронии судьбы на ту, которой принадлежало колье.

– Вы, наверное, пришли поговорить о колье? Но учтите, леди Сирена, если вы тоже считаете отца вором, то лучше вам сразу уйти. Этому я никогда не поверю.

– Я никогда не считала вашего отца вором, Люна. Это был замечательный, тонко чувствующий человек – я полюбила его еще в ранней молодости.

Сирену удивило то безразличие, с каким Люна приняла это известие.

– Я так и думала, что между вами что-то было: заметила выражение, с каким отец смотрела на вас на том празднике в честь окончания съемок. Он ни на кого так не смотрел – даже на мать. А когда вы позвонили – после его смерти, я уловила нечто особенное в вашем голоcе – мне было тогда, правда, не до анализа, но я сразу поняла, что слышу не формальное выражение соболезнования.

– Вы очень чутки, Люна. Да, это правда – далеко не формальное соболезнование. Я была раздавлена горем. Перед отъездом ваш отец предложил наконец соединить наши судьбы. И я приняла решение уйти от Николаса.

Ошарашенная Люна не знала, что сказать. Ее спасло то, что Сирена заговорила снова.

– Может быть, мы присядем? Мне надо сказать вам еще кое-что. Я не задержу вас надолго.

– Конечно, проходите.

Они вошли в гостиную. Там было темно – только в окне поблескивала отражениями огней река. Люна щелкнула выключателем, и комнату залил яркий электрический свет. Они уселись на огромные диваны – друг напротив друга.

– Хотите выпить? – предложила Люна.

– Нет, спасибо. Предпочитаю рассказать вам все на трезвую голову, – ответила Сирена, покусывая нижнюю губу.

– Как странно! У вас та же привычка, что и у меня. Когда я нервничаю, то всегда покусываю губу.

– Ничего странного здесь нет, Люна: ведь ты моя дочь.

После признания Сирены наступила мертвая тишина.

Люна изумленно смотрела на элегантную, слегка чопорную леди, сидевшую напротив, – такую уравновешенную, такую невозмутимую. Белая… англичанка… такая непохожая, совсем другая.

– Простите, что я не прыгаю от радости или не делаю чего-нибудь в таком же роде, но мне надо привыкнуть к своему новому положению. Не скрою – я потрясена, но одновременно у меня в голове крутятся разные вопросы, их много. И первый из них – почему вы меня бросили?

– Я скажу. Было очень трудно… – начала Сирена.

Но Люна перебила ее.

– Это многое объясняет. И в первую очередь отношения ко мне матери… Кэрон. Я постоянно задавала себе вопрос: почему она не любит меня? Тогда напрашивалось одно объяснение: она ревнует, потому что меня очень любит отец – он уделял мне много внимания. Но теперь я понимаю – у нее была веская причина недолюбливать меня… Помнится, лет в тринадцать я была свидетельницей страшной ссоры между родителями. Мать тогда кричала что-то про плод любви… Господи, как же мучительно ей было видеть меня каждый день – живое напоминание о связи отца с вами…

Голос ее сорвался, она опустила голову, заставляя себя не кусать нижнюю губу. Сирене хотелось подойти к этой удивительной женщине – дочери ее и Ройоля, но она сдержалась, опасаясь непредсказуемой реакции Люны.

– Тебе нужно знать еще одну вещь, Люна, у тебя есть сестра-близнец.

Люна не поднимала головы, слышалось только ее прерывистое дыхание.

Сирена продолжала все тем же спокойным голосом:

– Люсинду я зачала за несколько часов до тебя. Утром я была близка с Николасом, а через несколько часов – с твоим отцом. Вы обе родились с интервалом в несколько минут в ночь на двадцать восьмое марта 1967 года в Глостершире в доме местной акушерки.

Даже теперь Сирену передернуло при воспоминании о тех днях.

– Я очень любила твоего отца и для него пожертвовала бы всем на свете, даже Люсиндой… но тогда он не решился соединить наши жизни. Богатая избалованная англичанка связывала бы его по рукам и ногам, а он так многого хотел добиться в жизни. Наверное, он был прав. После твоего рождения я написала ему и спросила, готов ли он тебя взять, воспитать как дочь и никогда не говорить, кто твоя настоящая мать.

Сирена почувствовала, что теряет контроль над собой. Она быстро заморгала, и слезы покатились из ее глаз.

– Мы обо всем договорились по телефону, и он приехал за тобой в Лондон. Должна сказать, что он полюбил тебя с первого взгляда. До того банкета я ни разу его не видела. Для меня было страшным потрясением увидеть вас обоих после этих двадцати семи лет.

Сирена нервно теребила кольца.

– Ты знаешь, что Люсинда беременна?

Люна кивнула.

– Учитывая это, думаю, не стоит ничего рассказывать ей. Хотя бы пока.

– А почему, леди Сирена? Вы боитесь, она не одобрит вашего поведения? Разве можно волновать нашу златокудрую девочку? Для нее будет большим ударом узнать, что ее мамочка трахалась с чернокожим и у нее есть сестра-мулатка. Вот бы Райен обрадовался, узнав всю эту историю! Отличный сюжет для его нового фильма.

Люна хрипло расхохоталась.

– Я обязательно все расскажу ей, но не сейчас. Могу понять твое негодование, Люна, но постарайся унять его на время – хотя бы ради младенца в ее утробе. На прошлой неделе у нее чуть не случился выкидыш. Рисковать жизнью ребенка нельзя.

– Буду с вами откровенна. Мне нет дела ни до Люсинды, ни до ее ребенка, ни до вас. Вот вы сидите здесь, толкуете о своей любви к моему отцу, а разве вы когда-нибудь позвонили, чтобы узнать, как он себя чувствует или как дела у меня? Ни письма, ни открытки, ни даже телефонного звонка. Ничего… за двадцать семь лет. Да меня могло бы уже не быть на свете! Поэтому не надо взывать к моему сочувствию и говорить о будущем ребенке Люсинды.

Сирена только безнадежно развела руками – этот беспомощный жест стоил миллионов слов. Слезы струились из ее глаз.

– Прости меня, Люна. Я думала, так будет лучше.

– Не сомневаюсь. Вы думали, что так будет лучше для вас.

Обе женщины одновременно посмотрели друг на друга.

– А колье, леди Сирена? Как колье попало к моей матери?

– Ах да, колье. Я отдала его под влиянием момента. Передав тебя отцу, я обзвонила все гостиницы Лондона, чтобы узнать, где вы остановились. А узнав, послала туда мою няню с колье и письмом. В письме я просила, чтобы Ройоль преподнес тебе колье в день твоей свадьбы. Сомневаюсь, что Кэрон знала о его существовании. Для меня было не меньшей, чем для тебя, неожиданностью его истинное происхождение и ценность. Честно говоря, я думала, что это очень хорошая подделка.

Люна ядовито произнесла:

– Не думаю, что мне захочется надеть его в день свадьбы… учитывая обстоятельства. Я собираюсь передать его французскому музею – хотя бы на время.

– Могу понять твои чувства, Люна, но ты должна знать, что мой дар был знаком любви к вам обоим. Мне хотелось, чтобы у тебя было хоть что-то от меня. Тогда я переживала очень трудное время. Я была очень молода, меня переполняли чувства, которые могли сделать несчастными многих людей.

Люне хотелось сказать, что обычно такого рода чувства ведут к состраданию, милосердию и любви, но ей не хотелось спорить с женщиной, которая вряд ли поняла бы ее.

– А лорд Фрейзер-Уэст что-нибудь знает об этой истории?

– Теперь знает. Я все рассказала ему вчера вечером.

Сирена не стала говорить дочери, что Николас решил подавать на развод.

Люна неожиданно подпрыгнула на месте. Прижав руку к губам, она взволнованно забормотала:

– О нет… Если б я знала раньше, все могло быть по-другому. Я хотела наказать его за несправедливые слова об отце, и потому передала папку в Скотланд-Ярд.

Сирена глядела на нее, ничего не понимая.

– А какое имеет отношение ко всему этому Скотланд-Ярд?

– Боюсь, что теперь очень большое.

Райену Тайлеру никак не удавалось связаться с Люсиндой по телефону. Он оставлял сообщения на автоответчике – никакого ответа. Райен стал уже волноваться, не случилось ли чего с ребенком. Наконец не выдержав, он позвонил ее родителям. Трубку взял кто-то из прислуги – ему показалось, что экономка.

– Говорит Райен Тайлер. Это вы, Джун?

– Да, сэр.

Обычно приветливый голос Джун звучал сегодня довольно холодно, и в Райене снова ожило предчувствие чего-то плохого.

– Я не могу дозвониться до Люсинды – нет ли ее у вас?

– Она здесь, с матерью, только… – Экономка в нерешительности замолкла.

На душе у Райена снова стало тревожно.

– Что-то случилось, Джун?

– Да, но, думаю, вам лучше поговорить с леди Люсиндой.

Раздался щелчок, и воцарилось молчание. Минуту спустя он услышал взволнованный голос Люсинды:

– Райен, это ты?

У него словно комок застрял в горле. Стараясь справиться с охватившим его волнением, он спросил:

– Как ты, Лу? Как ребенок?

– С ребенком все в порядке, а со мной – нет. О, Райен! – В ее голосе слышалось отчаяние. – Отец ночью покончил с собой. Сегодня утром шофер нашел его в гараже мертвым. Отравился окисью углерода. Ведется расследование.

И, не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась.

– Ничего не говори больше, дорогая. Я сегодня же ближайшим рейсом вылетаю в Лондон. Увидимся утром.

Люна не могла объяснить никому, даже себе, почему она пошла на похороны Николаса Фрейзер-Уэста. Из чувства вины – ведь это она подтолкнула его к этому шагу? Или чтобы еще раз увидеть Райена Тайлера?

А может, ей просто хотелось отдать дань уважения памяти покойного и последний раз увидеть мать и сестру? После визита Сирены Люна сознательно избегала думать о Фрейзер-Уэстах, сосредоточившись только на себе и своих планах возвращения на Кайманы. Только узнав о самоубийстве Николаса, она позволила себе подумать о «них» – как мысленно называла она мать и Люсинду.

Николаса похоронили рядом с отцом в фамильном склепе Редби-Холла – родовом поместье семьи. Садясь на поезд, Люна чуть было не передумала и не повернула назад. Погода была превосходная, в окна поезда, уносящего ее из Лондона, било яркое солнце.

Когда Люна тихонько вошла в маленькую сельскую церковь, служба уже шла. Она села сзади, затерявшись среди многочисленных участников печального обряда.

Люна повторяла за священником слова незнакомой молитвы, а затем вместе со всеми громко запела «Иерусалим». Увидев среди собравшихся темноволосую голову Райена, что-то шептавшего Люсинде, она с волнением смотрела на его профиль, впервые заметив, какие у него длинные и густые ресницы.

– Давайте помолимся.

Люна опустилась на колени, шепча слова молитвы, но из головы не шел ее собственный отец, и в конце концов она пожалела, что вообще сюда приехала. Едва дождавшись конца заупокойной службы, она поспешила к выходу…

– Люна!

Сирена подбежала к ней и проговорила, задыхаясь:

– Я надеялась, что ты приедешь сегодня сюда. Ты разве не останешься на похороны?

Люна, глядя через плечо Сирены, видела, как из церкви медленно выходят все пришедшие проститься с Николасом. Люсинда что-то говорила Райену, склонившемуся к ней.

– Нет, не останусь. Свою миссию я выполнила.

– Какую миссию, Люна? – Сирена подняла на нее взгляд. Голос ее казался безжизненным, а глаза потухшими.

– Отдала последний долг. Что же еще? – Сердце Люны сжалось от тягостного ощущения одиночества среди этих людей. – Разве что сказать, что мне очень жаль, и проститься.

Сирена нерешительно протянула руку. Люна, поколебавшись, крепко пожала ее. Некоторое время женщины стояли, застыв в этой позе, и не сводили друг с друга глаз.

– Я буду думать о тебе, Люна. Береги себя.

– Хорошо. Обещаю. И ты береги себя… мама.

Март 1996

Крис Джонсон был расстроен.

– Мы собирались вместе пообедать, Люна…

Услышав в голосе Криса скрытое раздражение, Люна крепко поцеловала его в губы, заглушив последние слова.

– Сегодня я хочу посмотреть по телевизору вручение «Оскара», а обедать поедем завтра. Ну, будь хорошим мальчиком, пойди и купи пиццу и жареный картофель, а я открою бутылку отличного бордо.

– Кто теперь обращает внимание на эти академические награды? – ворчал Крис, выходя из кухни. – Может, посмотришь завтра в краткой записи по Си-эн-эн? – с надеждой спросил он.

– Я хочу видеть церемонию награждения в прямом эфире. Ну, иди же, Крис.

Услышав, как за Крисом захлопнулась дверь, Люна достала бутылку «Шато-Гискурз» восемьдесят третьего года и налила себе немного вина. Что-что, а уж в вине отец научил ее хорошо разбираться. Она уютно устроилась перед телевизором, поджав под себя ноги и держа в руке бокал.

Уже через несколько минут Люна смотрела на экран, не отрывая глаз. По красному ковру к Павильону Дороти Чендлер в изящном платье цвета слоновой кости шла Люсинда Уэст. На ее шее сверкало дивное ожерелье из бриллиантов и жемчужин.

Люну удивило, что ее сопровождал не Райен, как она ожидала, а блондин атлетического сложения, с волосами, собранными в «хвост». Немного поодаль держался мужчина значительно более старшего возраста, но хорошо, «по-голливудски», сохранившийся – легкий загар, длинные, не без изящества уложенные волосы, в которых поблескивала седина, голубые проницательные глаза. Люна подумала, что ему скорее всего лет шестьдесят.

Пожилой мужчина обнимал за тонкую талию элегантную блондинку, с обожанием смотревшую на него. На ней было длинное черное платье из шелка. Люна узнала в этой женщине Сирену Фрейзер-Уэст.

К Люсинде подошел телевизионный репортер:

– Мисс Уэст, как вы относитесь к тому, что вас выдвинули на «лучшую актрису года»? У вас ведь сильные конкуренты.

Люсинда озарила экран ослепительной улыбкой:

– Я – в восторге! «Бумаги Митфордов» – гениальный фильм!

Глядя на Люсинду, Люна пыталась понять, как повлияло на нее материнство, какие наложило перемены. Она прикинула в уме: по ее подсчетам, ребенок должен был родиться в прошлом мае.

Вернувшийся Крис внес в гостиную два подноса с едой и сел рядом с Люной на диван, но та, глядя на экран как завороженная, почти не обратила на него внимания. Она жадно вслушивалась в слова, обращенные репортером к интересному пожилому мужчине, все еще обнимавшему леди Сирену.

– Мистер Негретти, правда ли то, что вы пригласили Люсинду Уэст сниматься в вашем новом фильме?

Марк Негретти снисходительно улыбнулся:

– Пока все еще находится в стадии переговоров.

У него был хрипловатый голос, который так гармонировал с резкими чертами его лица.

Шагнув в сторону, режиссер сделал попытку увести Сирену от осадивших их журналистов, но те оказались проворнее. Тот же репортер снова вырос перед ним с новым вопросом – на этот раз обращенным к Сирене:

– Это правда, леди Фрейзер-Уэст, что вы с Марком Негретти решили узаконить ваш бурный роман, как только жена даст ему развод?

Сирена покраснела, что сделало ее еще очаровательнее. С пышущим лицом она отчетливо произнесла:

– Видите ли, это тоже находится в стадии переговоров…

На этот раз спутник Сирены решительно увлек ее в Павильон, куда тек нескончаемый поток кинозвезд и прочих знаменитостей.

Крис, которому наскучили однообразные ответы и заученные улыбки, пытался втянуть Люну в разговор, но та не отводила взгляда от экрана в надежде увидеть Райена Тайлера среди усевшихся за столики людей. Когда началась процедура награждения «лучшей киноактрисы», Люна затаила дыхание.

– Победительница… Люсинда Уэст, исполнительница главной роли в «Бумагах Митфордов».

Острая зависть обожгла сердце Люны, когда Люсинда поднялась со своего места. И тут она наконец увидела Райена.

Он шел навстречу Люсинде, улыбаясь и аплодируя, а, подойдя, запечатлел поцелуй на ее восторженном, поднятом кверху лице. Извинившись перед Крисом, Люна бросилась в ванную, где ее вырвало.

Через шесть недель на адрес банка пришло письмо. Люна удивилась, как оно дошло, потому что адрес был неполный.

Люне Фергюссон,

«Фергюссон-банк»,

Каймановы острова,

Вест-Индия.

Крупный неровный почерк был незнаком Люне. Разглядывая конверт, она обратила внимание на ирландскую марку, а когда вскрыла его, кровь ударила ей в голову от неожиданности: под коротким письмом стояла подпись – «Райен».

Привет, Люна!

Не знаю, найдет ли тебя мое письмо – никогда не знал твоего полного адреса. Если все-таки получишь его, надеюсь, у тебя все хорошо.

Как можно видеть по марке, я нахожусь в Ирландии в Типперэри, ты наверняка знаешь это местечко по песне «Долгий путь в Типперэри».

Готовлюсь здесь к съемкам нового фильма об известном американском политике ирландского происхождения, который финансирует Ирландскую республиканскую армию и постоянно попадает в затруднительные положения. Дома так хорошо, особенно после пустоты голливудской жизни. Думаю, ты слышала, что Люсинду назвали «лучшей актрисой года» за роль в «Бумагах Митфордов». Она действительно великолепно сыграла свою роль и вполне заслужила эту награду. У меня Люсинда сниматься не будет – предложений у нее и так хоть отбавляй – она может обклеить стены своей квартиры в Лос-Анджелесе ежедневно присылаемыми ей сценариями. Между прочим, мы потеряли ребенка. У Люсинды был выкидыш. И чтобы больше об этом не говорить – наши отношения распались сами собой.

Люна читала письмо, задыхаясь от волнения, ей пришлось несколько раз останавливаться, чтобы перевести дух.

Здесь все время идет дождь, но когда он ненадолго прекращается, от вида на долину из окна моей комнаты перехватывает дыхание. Я буду здесь не меньше шести недель. И если ты вдруг захочешь выпить в моем обществе пинту отличного бочкового пива и глоток ирландского виски в таверне «Старый башмак», что принадлежит старому Дэнни О'Феррэллу, я буду счастлив видеть тебя здесь.

С любовью – Райен.

Люна читала и перечитывала письмо десятки раз, а потом решительно подняла телефонную трубку и прерывающимся от волнения голосом сказала секретарше:

– Позвоните, пожалуйста, в транспортное агентство и выясните, какие есть рейсы на Дублин. Да, Кэролайн, вы не ошиблись… Дублин, Ирландия.