Текст книги "Второй шанс (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Признание № 2

Однажды я включила пожарную сигнализацию в отеле, потому что мои родители спали, а я хотела попасть в Диснейленд до того, как там выстроится очередь встретиться с Белль.

– Эмили, мне передали записку, в которой говорится, что тебе нужно зайти в офис, – мистер Сьюард, мой преподаватель второй смены, помахал перед своим лицом пропуском.

– Ох, – я отложила книгу, которую не должна была читать, встала и схватила свой рюкзак с пола рядом со мной. Я была в центре довольно напряженной сексуальной сцены, поэтому мои щеки мгновенно вспыхнули, поскольку чувствовала себя так, словно меня поймали за просмотром порно.

– У-у-у, у Эмми проблемы.

Я улыбнулась Ною, лучшему другу Джоша. Он был теннисистом, который не сказал мне ни слова, пока я не начала встречаться с Джошем. С каким, по стечению обстоятельств, я разминулась сегодня утром, потому что мы с Ником прибыли в школу как раз к первой смене. Пока что этот день складывался не так, как хотелось бы.

– Ты же меня знаешь, – сказала я Ною, запихивая книгу в рюкзак, хватая пропуск и выходя из класса. Идя по пустому коридору, я тоскую за огромной курткой Ника Старка, т. к. замерзала в ту же минуту, как вернула её ему на парковке. Я знала, что у Джоша в шкафчике не найдётся ничего столь же практичного – его темно-синий кардиган лёгкой вязки был самым тёплым, что у него было, – но мне было настолько холодно, что я вероятно заскочу за ним.

Я посмотрела на телефон, но единственное сообщение, которое я получила, было от моего ужасного босса на работе, который пытался заставить меня прийти, когда была не моя смена.

Не в День Святого Валентина, сэр. Или Вонючее дыхание, как я мысленно называла его.

Это звучало подло, но он действительно был ужасен. Он был известен тем, что стриг ногти в комнате отдыха, листал «Тиндер» во время работы, хотя был женат, и никогда не слышал о термине «личное пространство». Откуда ещё я могла так много знать о его дыхании?

Я положила телефон в карман платья и задумалась, по какому поводу меня вызвали в офис, но я не волновалась. На прошлой неделе мне сообщили, что я получила стипендию имени Элис П. Гарди за выдающиеся достижения в области журналистики, так что, вероятно, речь шла об этом.

Я всё ещё не могла поверить своему счастью. Меня не только приняли в престижную летнюю программу по журналистике, где я буду жить в квартире в Чикаго и работать вместе с пятьюдесятью другими старшеклассниками в течение целого месяца, так ещё она будет полностью оплачена.

Я была в восторге от работы, но ещё больше от того, как хорошо это будет смотреться в моих заявках на поступление в колледж. Большинство моих друзей пока не заботились об этом, но я собиралась сделать всё от меня зависящее, чтобы поступить в колледж своей мечты, даже если это убьёт меня.

– Здравствуй, Эмили. – Миссис Свобода, школьный секретарь, улыбнулась и жестом пригласила меня пройти в кабинет консультанта. – Проходи в кабинет господина Кесслера. Он ждёт тебя.

– Спасибо. – Я повернулась и подняла руку, чтобы постучать в полузакрытую дверь кабинета консультанта, когда он прокричал: «А вот и она. Входи, Эмили».

Я вошла в его кабинет и увидела женщину, которая проводила со мной собеседование на стипендию. Она сидела в кресле, держа в руках чашку кофе и пристально глядя на меня.

– О, эм, здравствуйте. – Я не ожидала её увидеть, но быстро пришла в себя и протянула руку для крепкого рукопожатия. – Приятно снова вас видеть.

Эта женщина – миссис Боуэн – нащупала мою руку и выглядела шокированной рукопожатием. – Как и мне, хотя я бы хотела, чтобы мы встретились при лучших обстоятельствах.

Даже с этим предостережением я не ожидала чего-то плохого. Я ожидала, что она скажет, что мне нужна ещё одна рекомендация, или, возможно, им необходимо срочно получить мой фотопортрет.

Я села на краешек стула в углу.

– Да?

– К сожалению, произошла ошибка при подсчёте заявок на стипендию. До нашего сведения дошло, что некоторые цифры были занесены неправильно.

Моё сердцебиение немного участилось.

– Что означает…?

– Что означает, что ты не получила стипендию.

Это прозвучит банально, но я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Я это почувствовала. Перед глазами заплясали звёздочки, а слух приглушился, когда последствия её заявления дошли до меня.

Никакой летней поездки.

Никакой престижной программы, которую можно было бы указать в моих заявлениях на поступление в колледж.

Осталась позади, пока Джош посещал свою престижную летнюю программу.

И никакого поступление в Северо-Западный.

– Эмили? – Мистер Кесслер сузил взгляд и выглядел так, словно боялся, что я вот-вот потеряю сознание. Если бы. В тот момент мне хотелось сделать сотню вещей, большинство из которых были жестокими, и обморок не входил в их число.

Я заправила волосы за уши и постаралась изобразить вежливую улыбку.

– Значит, это окончательный и подтверждённый подсчёт?

Уголки губ миссис Боуэн опустились, и она кивнула.

– Нам очень жаль.

– Что ж, – я пожала плечами и улыбнулась. – Что поделаешь, да? Такое случает. Я ценю эту возможность.

Женщина наклонила голову, словно не могла поверить, что я не истерю. Поверьте мне, леди, я давно поняла, что истерика ничего не решит.

– Знаю, что моих извинений будет недостаточно, Эмили, – добавила она.

– Я понимаю. – Я прочистила горло и встала. – Спасибо, что дали мне знать.

Я вышла с высоко поднятой головой и пошла прямо в туалет. Я ненавидела плакать, но огромный клубок опустошения скопился в моей груди, который угрожал сбить меня с ног, если я не уделю этому минуту.

Я написала обоим родителям, но ни один из них не ответил.

Это было так унизительно, сидеть в одежде на унитазе и плакать, но это было просто такое сокрушительное поражение. Всё, над чем я работала, могло быть просто вырвано из моих рук. Потому что, когда после развода впервые заговорили о колледже, мои родители чётко дали понять, что если я планирую поступать в колледж, то мне придётся искать стипендию. Расторжение их брака, очевидно, нанесло ущерб их сбережениям, учитывая все судебные тяжбы и тому подобное, поэтому на моё образование не осталось ничего, что можно было бы отложить.

Я приняла это близко к сердцу и посвятила себя учёбе. После того судьбоносного разговора я получала одни пятёрки, и с головой ушла в написание статей для школьной газеты, я пять раз сдавала вступительный экзамен, хотя в первый раз мой результат был образцовым.

В конце концов каждый балл имел значение.

Но чтобы поступить в такое учебное заведение, как Северо-Западный – университет моей мечты, не прибегая к финансовой поддержке родителей, мне нужна была безупречность. Безупречные внеклассные занятия, рекомендательные письма, множество часов волонтёрской работы. Мне нужно было всё.

И даже с ними я всё равно могла не поступить.

Ещё одна вещь, в которой я не хотела признаваться самой себе, заключалась в том, что я не хотела, чтобы Джош меня обошёл. У нас был одинаковый средний балл – 4.4, и меня раздражало, когда он вырывался вперёд. Я терпеть не могла самодовольную улыбку на его лице, когда он побеждал, и если у Джоша дела шли лучше, чем у меня, то чувство, охватывающее меня, не было привязанностью.

Я потратила ещё несколько минут на то, чтобы овладеть своими эмоциями, прежде чем вытерла глаза и встала. Это был День Святого Валентина, чёрт возьми. Я собиралась насладиться каждой его прекрасной минутой и не думать об остальном до завтра.

В моём списке дел осталось ещё два события, подчёркнутых красным: обмен подарками и произнесение трёх важных слов. Я собиралась броситься на выполнение этих пунктов и забыть обо всём остальном.

Признание

№ 3

У меня идеальное поддельное удостоверение личности.

В перерыве между занятиями я остановилась у шкафчика Блейка, друга Джоша, чтобы спросить не видел ли он моего парня. Я ещё не смогла встретиться с ним лично в День Святого Валентина, и мне отчаянно нужно было увидеть его лицо. У нас не будет возможности провести идеальный день, который я планировала, если мы не будем вместе.

Блейк прислонился к стене и писал сообщение, когда я сказала:

– Ты не видел Джоша? Он обычно болтается в холле между занятиями, но я его нигде не вижу.

– Не-а. – Он посмотрел поверх моей головы и, как всегда, сделал вид, что даже не видит меня. Я так и не поняла, Блейк ненавидит меня или я его пугаю, и это сводило меня с ума. Крис всегда говорил, что у меня есть серьёзные проблемы с потребностью, чтобы я нравилась людям, и я всегда считала его неправым, за исключением случаев, когда я была в присутствии Блейка. – Понятия не имею, где он.

– Ой. Что ж, спасибо. – Я отвернулась, чувствуя себя глупо просто из-за того, что существую. Блейк был одним из тех ребят, которые заставляли тебя чувствовать себя так.

Впервые я встретила Джоша, когда нас обоих выбрали наставниками в Математическую лабораторию. Мы появились в кабинете консультанта одновременно, и я чуть язык не проглотила, когда он улыбнулся и придержал для меня дверь. Я знала, кто он, но, с другой стороны, кто не знал?

Джош был звездой интеллектуального общества школы. Не только его внешность напоминала того привлекательного актёра Тимоти Шаламе, но и жизнь его была идеально организованной. Дебаты, АКДО2, инсценировка судебного процесса – он не просто участвовал в этих мероприятиях, он был лучшим в них.

И он это знал.

Джош обладал самоуверенной развязностью человека, который был полностью уверен, что знает больше всех остальных в комнате. Он небрежно ссылался на Шекспира и Стейнбека, обсуждая повседневные мелочи, его часто можно было застать беседующим с учителями в пустых классах на переменах, и он одевался так, будто уже был профессором колледжа, вплоть до хороших кожаных аксессуаров.

Я была очарована его улыбкой, но именно его способность тщательно анализировать «Тит Андроник» заставила меня влюбиться в него. Большинство людей не читали мою любимую (и кровавую) пьесу Шекспира, но она была и его любимой. Мы целых двадцать минут шутили над Титусом, Таморой и адским пейзажем, которым был патриархальный Рим, и он настолько идеально подходил мне, что я решила действовать. Я улыбнулась и спросила его, хочет ли он позаниматься со мной после школы в «Старбакс».

Мне пришлось взять больничный на работе, чтобы сделать это, но я знала, что оно того стоит. Потому что во всех отношения Джош был идеальным парнем для меня.

Понурившись, я направилась к своему шкафчику, когда у меня возникла идея. Что если я оставлю подарок Джоша на переднем сиденье его машины? Мистер Карсон обычно позволял ему пропустить час подготовки к урокам, чтобы тот сходил ему за кофе в следующий перерыв, поэтому таким образом мне не нужно было стоять там и чувствовать себя неловко, пока он его открывал, потому что меня там не будет. И как только он увидит мой потрясающий подарок для него, он поспешит найти меня и вручить свой подарок.

Я выскользнула через боковую дверь и направилась к его машине, купе MG 1959 года выпуска, которое он отреставрировал вместе с отцом и любил больше жизни. С этой машиной он ощущал себя настоящим Джеймсом Бондом. Только когда я подошла ближе, достаточно близко, чтобы коснуться капота, я увидела…

Что? Я прищурилась от яркого февральского солнца и посмотрела через его лобовое стекло. Джош был в своей машине, сидел за рулём. Но он был не один.

Он сидел лицом к кому-то на пассажирском сиденье. Всё, что я могла видеть сквозь отражение в окне, были длинные светлые волосы. Что, как оказалось, было отличительной чертой Мэйси Голдман, потрясающе красивой девушки, с которой он встречался до меня. Двигатель завёлся и заставил меня буквально подпрыгнуть, пока я стояла там уставившись.

Тяжесть сжала моё сердце, даже когда я повторяла себе, что они просто друзья. Он ехал за кофе, и она, вероятно, тоже хотела кофе, и ехала с ним, чтобы помочь ему довезти всё обратно.

Я уже собралась подойти и постучать в окно, когда это произошло. Я стояла с коробкой в руке, завёрнутой в алую обёрточную бумагу с сердечками, когда она наклонилась ближе к нему и поднесла руки к его лицу.

Застыв, я наблюдала, как она обхватила его щеки ладонями, а потом поцеловала его. Дыхание замирало в груди, когда момент затянулся – Оттолкни, оттолкни её, пожалуйста, Джош, – а потом…

Потом.

Пока я стояла на холодной парковке, держа в руках подарок Джоша, он поцеловал Мэйси в ответ.

– НЕТ!

Я не осознала, что сказала это вслух, пока их головы не дёрнулись в разные стороны, и они оба не посмотрели в мою сторону. Джош сразу же открыл дверь, но я не осталась, чтобы поговорить. Я развернулась и направилась обратно в здание.

– Эм, подожди!

Я услышала его шаги, а потом он схватил меня за руку, останавливая. Он развернул меня, и я, сморгнув слёзы, сумела спросить:

– Что?

Джош смущённо провёл рукой по волосам.

– Она поцеловала меня, Эм! – Его дыхание вылетало из рта клубками пара, когда он быстро говорил. – Я уверен, что это выглядело ужасно, но клянусь своей жизнью. Она поцеловала меня.

У него тоже были слезы на глазах, и мне хотелось двинуть ему в челюсть. Я должна была сказать, что люблю его, но её блеск для губ остался на его губах.

– Ты должна мне поверить, Эм.

– Отвали от меня, – сказала я сквозь стиснутые зубы, развернулась и оставила его на парковке.

Признание № 4

Как-то я воткнула мухобойку в работающий соседский вентилятор, просто чтобы посмотреть, что произойдёт. Она разлетелась в клочья.

Только после того, как я притворилась, что меня вот-вот вырвет, с прикрыванием рта и беготней в туалет, я убедила медсестру подписать пропуск, чтобы меня отпустили домой.

И только после того, как я получила пропуск, вспомнила, что у меня больше нет машины.

Поэтому, вдобавок ко всему остальному, мне пришлось идти домой пешком. На улице было минус пять и на земле лежал снег, но я должна была пробираться через сугробы в ботильонах и платье-рубашке.

Ник Старк был прав. Я была нелепо одета.

Я запихнула пропуск в рюкзак и уже собиралась выйти из здания, когда услышала.

– Эмили!

Я обернулась и увидела Мэйси Голдман, идущую ко мне. Я хотела просто проигнорировать её или, возможно, дёрнуть за волосы, но какая-то извращённая часть меня хотела услышать, что она скажет.

– Послушай, – она подбежала ко мне, задыхаясь, и сказала: – Я просто хочу, чтобы ты знала, что Джош не лжёт. Мы собирались выпить кофе, просто разговаривали в его машине, и это я наклонилась и поцеловала его. Между нами ничего нет.

Я пожалела, что выслушала её, потому что вблизи она была ещё красивее, чем на расстоянии.

– Это всё я, – сказала она. – Он не сделал ничего плохого.

– Так, – я почувствовала неожиданное оцепенение, когда она нервно посмотрела на меня, – он тебе до сих пор нравится?

Это заставило её выглядеть очень смущённой. Она сжала губы прежде чем сказать:

– Ну, я хочу сказать…

– Забудь об этом, – я покачала головой, внезапно почувствовав себя измотанной всем этим. – Это не имеет значения.

– Имеет, потому что Джош…

– Я не могу сейчас с тобой говорить, – я развернулась и вышла из здания.

Я хотела любви, которая была бы лучше, чем любовь моих родителей, чего-то, что было бы построено на века. А не закончилось бы тем, что соседи вызвали полицию, когда моя мама отломила голову статуи Купидона и бросила её в моего папу. Но сейчас я чувствую, что моё сердце так же разбито, как в тот ужасный день.

Я поплелась домой, пытаясь взять себя в руки, пока зимний ветер хлестал меня в лицо. Слава Богу, что папа жил в соседнем районе, ещё немного и обморожение могло стать ещё одним сюрпризом, который я могла бы добавить к этому знаменательному Дню Святого Валентина.

У меня зазвонил телефон, и я хотела закричать, когда увидела, что это снова мой босс. Я всегда помогала ему, в отличие от других, поэтому он всегда звонил мне, потому что знал, что я не умею говорить «нет». Я не стала отвечать.

Наконец-то добравшись до дома, я была удивлена, увидев папину машину на подъездной дорожке. Обычно в это время он был на работе.

Я открыла входную дверь и зашла в гостиную. – Эй? Папа?

Он выглянул за стены кабинета. – Привет, выскочка, почему ты дома?

– Мне стало плохо.

– Ты в порядке?

Я кивнула, хотя мне была совсем не в порядке. Сегодняшний день должен был быть началом чего-то нового. В кои-то веки, место того, чтобы печально отмечать годовщину распада моей семьи на две отдельные ячейки, я должна была почувствовать порыв и сказать те самые три слова. Я выполнила задание: нашла идеального парня, и сегодняшний день был предназначен для любви.

Однако теперь казалось, что я закончу день, так и не сказав или не услышав этих трёх слов. Я, вероятно, закончу его с болью в животе, погребённой под грудой обёрток от Сникерсов.

Возможно, мне нужно взять свой ежедневник и добавить это в список дел.

– Что ж, на самом деле я рад, что ты здесь, потому что я хочу поговорить с тобой кое о чём, прежде чем мальчики вернуться домой.

– Ладно…?

– Садись, – он жестом пригласил меня пройти в кабинет, и когда я зашла, он опустился на любимый диван и похлопал по месту возле себя. – Я даже не знаю, как это сказать.

Сколько раз один человек может услышать это за день?

– Просто скажи это, – я плюхнулась рядом с ним, зажмурилась и представила, как Джош целует её. Мэйси Голдман. – Насколько это может быть плохо?

Он выдохнул. – Мне предложили повышение, но для этого нужно переехать в Хьюстон.

Мои глаза распахнулись. – Техас?

– Техас.

– Ого, ничего себе. – Это было в пятнадцати часах езды от Омахи. Прежде чем я смогла сказать что-нибудь ещё, он добавил.

– После долгих раздумий я решил согласиться на эту работу.

Его слова были ударом под дых. Как же его опека пятьдесят на пятьдесят должна была работать на другом конце страны? Я сделала дрожащий вдох и спросила: – Ты согласился?

– Да, – он широко, искренне улыбнулся, словно был в восторге от этой новости и совсем не волновался, что я не разделяю его бурного энтузиазма. – Это прекрасная возможность, и ты знаешь, что вся семья Лизы из Галвестона, так что было бы не плохо, если бы мальчики были поближе к своим бабушке и дедушке. Скоро ты уедешь в колледж, так что на самом деле это не сильно повлияет на тебя.

– Полтора года. Через полтора года я уеду в колледж, – я прочистила горло и зарылась немного глубже в диван, стараясь не звучать эмоционально, когда спросила: – Когда вы переезжаете?

– В следующем месяце. Но мы с твоей мамой об этом говорили, и мы оба считаем, что раз тебе шестнадцать, ты достаточно взрослая, чтобы решать, чем хочешь заниматься.

У меня голова шла кругом. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, поскольку ты заканчиваешь школу в следующем году, я уверен, что ты не хочешь переезжать и идти в новую школу. Мы обсудили это, и без споров, – я знаю, удивительно, да? – и пришли к решению, что ты можешь остаться здесь с ней, пока не пойдёшь в колледж, если ты этого хочешь.

– А какой у меня есть другой вариант?

Он выглядел удивлённым моим вопросом, вероятно, потому, что знал, как мне нравится Джош, мои друзья и школа.

– Ну, – начал он, проводя рукой по макушке. – Ты, конечно, можешь переехать с нами на юг. Я просто предположил, что это не то, что ты выберешь.

Я быстро моргнула и почувствовала, словно волны накрывают меня и мне стало трудно дышать. Мой папа и его идеальная новая семья переезжали в Техас. И он без колебаний оставляет меня здесь.

Как он вообще мог подумать о переезде через всю страну без меня? В его защиту скажу, что отношения между моими родителями и мной были настолько дисфункциональными, что он, вероятно, даже не догадывался, как много он для меня значил.

Я всегда была хорошим ребёнком, таким, о котором родителям не нужно было беспокоиться. Домашняя работа всегда была выполнена, я никогда не перечила, всегда следовала правилам и с радостью соглашалась с тем, чего хотели все остальные. В обычной нуклеарной семье такими вещами родители могли бы гордиться, верно?

Но в такой семье, как моя, это делало меня незаметной.

Мой отец после развода обзавёлся новым домом, новой женой и двумя детьми – новой полноценной жизнью. А у моей мамы после развода появился новый дом, новый муж, мопс, которого она лелеяла как ребёнка и новая блестящая карьера, которая была более хлопотной, чем настоящий человеческий ребёнок. Поэтому мне оставалось играть несчастливую роль остатков от их предыдущего брака, которые просто сновали туда-сюда между домами, появляясь в назначенные судом дни и каким-то образом удивлять их своим присутствием.

Я не могу сосчитать, сколько раз я входила в один из их домов только для того, чтобы услышать, как кто-то из них говорит: «О, я думала/думал, что ты сегодня у папы/мамы». Я также не могу сосчитать, сколько родительских собраний и визитов к стоматологу были пропущены из-за того, что каждый из них предполагал, что меня отвезёт другой. Или сколько раз я ночевала у бабушки, не сказав никому из них, и никто даже не позвонил, чтобы узнать, где я.

Я была настолько хороша, что моим родителям не надо было за меня волноваться.

И они не волновались.

Вообще.

При этом они оба были далеко не равны. Моя мама была трудоголиком с большой буквы. Она постоянно работала, и, казалось, считала, что её главная роль как мамы заключалась в том, чтобы была такой же. Мой папа, с другой стороны, был весёлым, спокойным и мило заботился обо мне, когда не отвлекался на свою прекрасную новую жизнь. Когда мы были вместе, мы были всё тем же сплочённым дуэтом отца и дочери, каким были всегда. Я обожала своего отца.

Он просто иногда забывал обо мне, если я не стояла прямо перед ним.

Он внимательно смотрел на меня, явно ожидая моего ответа. Хотела ли какая-то крошечная часть его, чтобы я поехала с ним? Или какая-то крошечная часть его хотела, чтобы я НЕ поехала с ним?

Я пожала плечами и попыталась улыбнуться.

– Мне нужно немного подумать над этим.

Он кивнул в знак согласия и перевёл разговор на мою разбитую машину. Он увидел моё сообщение за обедом, но к тому времени было уже слишком поздно звонить мне. И я выслушала его лекцию о том, что надо быть внимательной и не ехать слишком близко, но всё, о чём я могла думать – это о том, что мне придётся каждый день запоминать, как это звучит, когда папа приходит домой, чтобы не забыть.

Всё, о чём я могла думать, это о том, что он был абсолютно не против оставить меня. С женщиной, с которой он развёлся и той, с которой по его словам «невозможно жить».

Я поднялась в свою комнату и позвонила бабушке.

– Привееет.

– Привет, бабушка. – Я всхлипнула и попыталась держать всё в себе. Мне казалось, что если я дам волю слезам хотя бы на секунду, то больше никогда не смогу остановиться. – Я, гм, мне нужно заглянуть к тебе. Ты можешь забрать меня?

– Ты в школе?

– Нет, – я выглянула в окно и заметила, что солнце скрылось за облаками, и небо стало тёмно-серым. – Медсестра отправила меня домой. Я у папы.

– Ты заболела? – спросила она.

Я обхватила себя руками. – Нет. Я увидела, как Джош целовался с другой и притворилась, что у меня рвота. Мне нужно было убраться оттуда.

– Этот маленький засранец. Выезжаю.

Двенадцать минут спустя моя бабушка въехала на подъездную дорожку на своём «Мустанге» 69-го года. Я знала, что это она, даже не глядя, потому что её любимая убитая машина грохотала, как моторный зверь. Я сбежала вниз по лестнице.

– Я еду к бабушке Макс.

Папа посмотрел на моё лицо и сразу понял, что я расстроена. – Во сколько ты вернёшься домой?

Я схватила с пола рюкзак. – Она сказала, что я могу там переночевать.

Лиза вышла из кухни с раздражённым видом – я даже не слышала, как она вернулась домой.

– Но я только поставила курицу в духовку.

– Спасибо. Я разогрею её завтра.

Она нахмурилась и бросила взгляд на моего отца, прежде чем я выбежала за дверь.