Текст книги "Меч Гидеона"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 7

Чэмбли С. Такер восседал за огромным письменным столом в оббитом дубовыми панелями кабинете в своем доме в Маклине, штат Виргиния, задумчиво поднимая и опуская, как гирю, четырехфунтовое пресс-папье из муранского стекла. Для своих семидесяти лет он был очень подтянут и гордился этим.

Переложив импровизированный гимнастический снаряд в другую руку, он сделал с ним несколько упражнений. Его прервал стук в дверь.

– Войдите. – Он аккуратно водрузил пресс-папье на стол.

В кабинет вошел Чарлз Дайкович. Даже в штатской одежде выправка и телосложение выдавали закоренелого вояку. «Ежик» на голове, бычья шея, прямая, как шомпол, осанка, голубые глаза со стальным отливом. Подстриженные седые усики были единственной уступкой жизни на «гражданке».

– Доброе утро, генерал, – отчеканил он.

– Доброе утро, Чарли. Присядь, выпей кофе.

– Благодарю вас. – Чарли опустился в кресло.

Такер указал на серебряный поднос на столике сбоку от стола: кофейник, сахарница, сливки, чашки. Дайкович послушно налил себе кофе.

– Значит, так… – Генерал многозначительно помолчал. – Ты работаешь в «Такер энд ассошиэйтс» уже лет десять?

– Так точно, сэр.

– Но мы с тобой знакомы гораздо дольше.

– Да, сэр.

– У нас собственная история. Помнишь операцию «Вспышка ярости», вторжение на Гренаду? Потому я тебя и позвал: доверие, выкованное на поле боя, превосходит любой другой вид доверия в этом свихнутом мире. Тем, кто не был бок о бок в бою, неведом истинный смысл слов «доверие» и «верность».

– Святая правда, сэр.

– Я пригласил тебя в свой дом именно потому, что полностью тебе доверяю. – Он помолчал. – Позволь, я кое-что расскажу. У этой истории есть мораль, но лучше, если ты сам ее для себя сформулируешь. Я не могу вдаваться в подробности. Ты поймешь почему.

Чарлз Дайкович кивнул.

– Слыхал про Джона Уолкера Линда? – Генерал пристально посмотрел на Дайковича.

– «Американский Талибан»? – сразу отозвался тот.

– Совершенно верно. А про Адама Гадана?

– Это не тот, что вступил в Аль-Каиду и снимает видео для бен Ладена?

– Совершенно верно. Ко мне попала сверхсекретная информация о третьем американце, перешедшем в ислам. Но этот, третий, гораздо опаснее. – Такер опять помолчал. – Его отец работал на КРБ, когда там служил я. Отец оказался изменником, он шпионил на Советы. Это, кстати, тоже строго секретная информация. То, что произошло потом, ты сам, наверное, помнишь: он взял заложника в старой штаб-квартире. Его уложили наши снайперы. Сын видел гибель отца.

– Припоминаю.

– Но тебе неизвестно – это огромный секрет! – что на нем была вина за провал двадцати шести наших агентов. Всех их сцапали в один день и замучили в советском ГУЛАГе.

Дайкович сидел перед пустым кофейным столиком и помалкивал.

– Таковы исходные данные. – Генерал чуть слышно вздохнул. – Можешь представить, каково это – вырасти в таком окружении… В общем, парень, наподобие Линда и Гадана, стал мусульманином. Только он не наделал глупостей: никаких учебных лагерей в Афганистане. Он учился в Массачусетсском технологическом институте, а теперь работает в Лос-Аламосе. Его имя Гидеон Кру.

– Как он умудрился пройти проверку?

– При помощи высокопоставленных друзей. Пока что он не совершал ошибок. Он молодец, очень убедителен, сама искренность. Через него Аль-Каида надеется завладеть Бомбой.

Дайкович поерзал в кресле.

– Почему его не арестовывают? Можно было бы по крайней мере запретить ему доступ к секретам.

Такер подался вперед.

– Ты действительно так наивен, Чарли?

– Надеюсь, что нет, сэр.

– Что, по-твоему, вообще творится в этой стране? Во время «холодной войны» здесь кишели русские, а теперь повсюду джихадисты. Американские джихадисты.

– Понимаю…

– Имея протекцию в самых высоких сферах, этот парень пользуется неприкосновенностью. Ничем конкретным я, конечно, не располагаю: эти сведения попали ко мне случайно, но я не из тех, кто бросает родину на произвол судьбы. Представляешь, что устроит Аль-Каида, если у нее появится атомная бомба?

– Это даже трудно себе представить.

– Чарли, я хорошо тебя знаю. Ты был лучшим в отряде особого назначения, который подчинялся мне. У тебя несравненные навыки. Вопрос стоит так: ты сильно любишь родину?

Дайкович словно раздался в плечах от прилива гордости.

– Этот вопрос мне задавать излишне, сэр.

– Знаю. Потому и решил, что с тобой – больше ни с кем! – можно говорить начистоту. Мне остается сказать одно: порой человеку приходится брать осуществление своего патриотического долга в собственные руки.

Дайкович промолчал. О его волнении свидетельствовал только румянец на обветренном лице.

– Судя по последним сведениям, он сейчас в Вашингтоне, остановился в мотеле «Ла Луна» в Додж-парк. Мы полагаем, что он намерен вступить в контакт с одним из джихадистов. Скорее всего он готовится к передаче документов.

Дайкович внимательно слушал.

– Не знаю, как долго он здесь пробудет и куда отправится потом. При себе у него, конечно, компьютер, представляющий такую же опасность, как и он сам. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю полностью. Я благодарен вам за то, что вы предоставляете мне такую редкую возможность.

– Спасибо, Чарли. Сердечное спасибо! – Генерал стиснул руку Чарли, потом, демонстрируя прилив чувств, притянул его к себе и дружески обнял.

Когда Дайкович уходил, Такер даже заметил у него в глазах слезы.

ГЛАВА 8

Дорога, обогнув хребет Стормтауэр, вывела к отельному комплексу «Манахок» – собственно отелю, виллам и полю для гольфа у подножия горы. Над всем этим громоздились отроги горного массива Блу-Ридж.

Дайкович убрал ногу с педали газа и притормозил у ворот комплекса.

– У меня забронирован номер, – объяснил он.

Кру оставил этот адрес в мотеле: «На случай если меня будут искать», как он объяснил дежурному. Теперь он находился в этом удаленном месте, наверняка утыканном камерами наблюдения. Такер не ошибся: либо у Кру намечалась важная встреча, либо он приготовил ловушку. Второе выглядело вероятнее. Но если ловушка, то для кого? А главное, зачем?

Дайкович подъехал к главному входу и дал служащему пять долларов, пообещав вернуться через пять минут.

– Так и есть, – сказала женщина за конторкой портье в ответ на его вопрос. – Гидеон Кру заехал сегодня утром. – Она пощелкала по клавишам. – Кстати, для вас записка. Он собрался взобраться на вершину Стормтауэр.

– Для меня?..

– Тут сказано, что его будет спрашивать мужчина, которому следует объяснить, где его искать.

– Понятно.

– Он поднимается на гору по Лесопильной тропе. К шести рассчитывает вернуться.

– А сколько времени занимает этот подъем?

– Часа два. Спуск столько же. – Она оглядела Дайковича с ног до головы и с улыбкой добавила: – У вас, вероятно, ушло бы меньше времени.

Дайкович посмотрел на часы. Два пополудни.

– Он, наверное, только что ушел.

– Действительно, сообщение оставлено двадцать минут назад.

– У вас есть карта горы?

– Конечно.

На карте все было изображено с предельной ясностью, на ней красовались все тропы. Дайкович забрал карту в машину. Лесопильная тропа начиналась неподалеку. Судя по карте, она отчаянно петляла по склону, забираясь на самую вершину.

Кру вполне мог оставить такие подробные инструкции для того, чтобы его без труда нашел связной. Хотя нет, этот вариант приходилось исключить: невозможно представить шпиона-растяпу, пренебрегающего азами безопасности. Значит, ловушка. Не специально для него, Дайковича, а для любого, кто вздумает преследовать Кру. Если так, то Кру прячется на горе в засаде близ Лесопильной тропы, чтобы выяснить, кому он понадобился.

Дайкович изучил карту. Существовал кратчайший путь на вершину – по просеке под горнолыжным подъемником на противоположном склоне.

За полем для гольфа обнаружилась автостоянка для лыжников. Дайкович вылез из машины и достал из багажника футляр с револьвером. Снова устроился в авто, открыл футляр и извлек «кольт-1911». Осталось пристроить на плече кобуру, положить в нее заряженный револьвер, надеть штормовку. На ремне повис кинжал, еще один кинжал, поменьше, занял позицию за голенищем, в карман брюк легла маленькая «беретта». В небольшой рюкзак он положил патроны, бинокль и две бутылки с водой.

Его по-прежнему притягивала карта. Если Кру притаился в засаде, для этого имелось два подходящих местечка там, где Лесопильная тропа вилась по голым скалам. Чем больше Дайкович сверлил глазами карту, тем больше убеждался, что засада ждет его именно там.

ГЛАВА 9

Дайкович стал быстро подниматься по просеке, над которой висели тросы подъемника. До вершины оставалось с полмили, склон был невероятно крутой, но он находился в прекрасной физической форме и надеялся справиться с подъемом за десять минут. От вершины горы он двинется вниз по Лесопильной тропе, незаметно доберется до вершины другой горы, найденной по карте, – идеального места для наблюдения за участком с голыми скалами. Оттуда наверняка засечет Гидеона и сам устроит ему ловушку.

Через пять минут, преодолев уже половину склона, он увидел запертую на лето сторожку с закрытыми ставнями. Когда он шел мимо нее, прозвучал оглушительный выстрел, за ним последовал удар ему в спину, от которого он распластался на склоне и на мгновение лишился чувств.

Он попытался достать револьвер, превозмогая боль в спине и ловя ртом воздух, но тяжелый ботинок наступил ему на шею, к затылку прикоснулось горячее дуло.

– Руки в стороны, пожалуйста.

Дайкович замер, лихорадочно размышляя, насколько это возможно при такой адской боли. Потом послушно раскинул руки.

– Для начала была резиновая пуля, – произнес голос, – потом будет настоящая.

Дуло по-прежнему елозило по затылку Дайковича, пока невидимый недруг – наверняка это сам Кру – забирал у него оба револьвера и снимал с пояса кинжал. Ножа за голенищем он, правда, не нашел.

– Перевернись, но чтоб я видел твои руки.

Дайкович со стоном завозился в пыли. Перевернувшись на спину, он увидел высокого сухопарого человека лет тридцати или чуть старше, с прямыми черными волосами, длинноносого, с пристальным взглядом голубых глаз. В руках он уверенно сжимал «ремингтон» двенадцатого калибра.

– Денек что надо для прогулки, верно, сержант? Я Гидеон Кру.

Дайкович молча сверлил его взглядом.

– Не удивляйся, я много о тебе знаю, Дайкович. Что тебе наплел Такер, чтобы на меня натравить?

Дайкович помалкивал, но в голове у него происходила напряженная работа. Его унизили, опрокинув на землю. Но надежда еще была – у него оставался нож. Пусть этот Кру моложе его на полтора десятка лет, слишком он тощ, с таким умелый боец справится одной левой.

Кру поощрительно улыбнулся:

– Вообще-то я и сам могу догадаться, какую лапшу тебе навешал на уши славный генерал.

Дайкович не удостоил его ответом.

– Это должно было быть что-то внушительное, чтобы тебе захотелось меня прикончить. Ты ведь не из тех, кто стреляет человеку в спину. Держу пари, он сказал, что я предатель. Наверное, наболтал что-нибудь про Аль-Каиду, это же сейчас самое актуальное. Дескать, я изменяю своей стране, пользуясь тем, что работаю в Лос-Аламосе. Это все равно что разом нажать на все твои кнопки – где они там у тебя…

Дайковичу оставалось только безмолвно недоумевать, откуда Кру все известно.

– Еще он должен был рассказать тебе о моем изменнике-папаше, из-за которого якобы погибла целая куча наших парней… – Невесело усмехнулся. – Не удивлюсь, если он сказал, что предательство – наша семейная традиция.

У Дайковича мало-помалу прояснялось в голове. Что бы ни молол этот тип, достаточно достать из сапога нож – и он покойник, даже если успеет произвести выстрел.

– Можно мне сесть? – спросил Дайкович.

– Давай, только, чур, не дергаться.

Сержант сел. Боли почти не было, но со сломанными ребрами всегда так: сначала о них забываешь, а потом боль возвращается с удвоенной силой. Ему было очень стыдно, что такой неумеха умудрился свалить его резиновой пулей.

– У меня к тебе вопрос, – снова заговорил Кру. – С чего ты взял, что старик Такер тебе не наврал?

Дайкович не ответил. Он только сейчас заметил, что на безымянном пальце правой руки у Кру недостает фаланги.

– Я не сомневался, что Такер пошлет кого-нибудь за мной охотиться, потому что не допустит, чтобы о нем писали на первых страницах газет. Я знал, что он не доверит такое важное дело абы кому, а выберет надежного человека, служившего под его командованием. Я изучил список его сотрудников и прикинул, что скорее всего выбор падет на тебя. Ты ведь командовал морскими пехотинцами при высадке на Гренаду, брал там под охрану американское медицинское училище. Тогда ты все сделал отлично, ни один учащийся не пострадал.

Дайкович по-прежнему сидел на камнях с невозмутимой физиономией, дожидаясь удобной возможности для контрудара.

– В общем, ты в состоянии сам разобраться, с кем имеешь дело… Если да, то я готов поделиться с тобой кое-какими фактами, идущими вразрез с версией генерала Такера.

Сержант помалкивал. Он не из тех, кто сотрудничает с подонками!

– Заряженная пушка здесь, у меня, так что тебе, хочешь не хочешь, придется послушать. Любишь сказки, сержант? Будет тебе сказочка – из тех, после которых обычно расстаются со счастливой доверчивостью. Жил-был в августе 1988 года пацан двенадцати лет…

Дайкович был вынужден слушать. Он знал, что его водят за нос, но все равно мотал услышанное на ус, потому что хороший солдат умеет ценить информацию, даже ложную.

Рассказ занял всего пять минут. Хороший, мастерский рассказ! Люди такого пошиба – всегда потрясающие врали.

Закончив, Кру достал из кармана конверт, бросил на землю и пододвинул ногой к пленнику.

– Это докладная записка, составленная моим отцом для Такера. Из-за нее его убили.

Дайкович не собирался брать в руки конверт. Некоторое время он и Кру просто смотрели друг на друга: один снизу вверх, другой сверху вниз.

– Что ж… – проговорил наконец Кру, качая головой. – Наверное, наивно надеяться, что такой старый солдат, как ты, поверит, что вышестоящий офицер – лгун, трус и убийца. – Он немного поразмыслил. – Знаешь, передай-ка Такеру пару слов от меня.

Дайкович по-прежнему молча стискивал челюсти.

– Скажи ему, что я намерен его уничтожить, как он уничтожил моего отца. Я сделаю это чисто и не торопясь, с удовольствием. Я уже передал отцовскую докладную записку прессе. Обязательно начнется расследование. Выяснится, что документ подлинный. Правда мало-помалу выплывет наружу, и Такеру не поздоровится. Даже если продажны все до одного, у него такая работа, что видимость честности имеет цену золота. Его бизнесу настанет конец. Бедняга Такер! Ты в курсе, сколько он нахапал, и все в кредит? Особняк «Макменшн», вернее, настоящий дворец, большая доля от гольф-клуба «Поконос», квартира в Нью-Йорке, яхта на приколе в Джерси… – Кру грустно покачал головой. – Знаешь, как он назвал свою яхту? «Вспышка ярости»! Забавно, правда? Такер – тщеславный болван. «Поконос», дворец, Джерси… У него неважный вкус, тебе не кажется? Конечно, подружка в Верхнем Ист-Сайде была шагом в правильном направлении, но эта пташка все время голодна, только и делает, что разевает клюв. Он не экономит денежки, как следовало бы примерному мальчику. Но банкротство будет только началом, ведь расследование обязательно докажет, что все, о чем я тебе рассказал, – чистая правда. Он подставил моего отца, вина за гибель тех двадцати шести агентов лежит на нем. Ему светит тюрьма.

Дайкович видел, как пристально на него смотрит Кру, но по-прежнему отказывался отвечать. Он чувствовал, что его нежелание разговаривать действует предателю на нервы.

– Дай-ка, я задам тебе еще один вопрос, – сказал Кру.

Дайкович ждал. Он нюхом чуял, что приближается решающий момент.

– Ты вообще-то видел Такера под огнем? Что ты знаешь о нем как о солдате? Готов спорить, он ступил на берег Гренады только после полной зачистки острова.

Дайкович не мог не вспомнить свое разочарование тем, что Такер и вправду высадился на остров последним. Что ж, на то он и генерал, командир, армия есть армия.

– Черт с тобой! – Кру сделал шаг назад. – Напрасно я ждал от тебя способности пораскинуть мозгами. Ты слышал, что тебе надо передать Такеру, вот и передай.

– Можно встать?

– Поднимай свою отсиженную задницу и проваливай!

Момент настал. Дайкович уперся обеими ладонями в землю и стал приподниматься. Улучив момент, он выхватил нож и мастерски его метнул, целясь изменнику в сердце.

ГЛАВА 10

Гидеон Кру заметил стремительное движение противника, блеск стали и отпрыгнул в сторону, но поздно. Нож вонзился ему в плечо, вошел почти по самую рукоятку. Он опрокинулся на спину, стараясь и в падении держать Дайковича на мушке, но тот навалился на него и, продемонстрировав богатырскую силу, вырвал у него из рук дробовик. Раздался хруст от удара затылком о камень.

Сначала перед глазами было темно, потом сознание вернулось. Теперь Гидеон лежал на спине, глядя в дуло собственного дробовика. Чудовищно болело проткнутое ножом плечо, на камни сочилась кровь. Он хотел вытащить нож из плеча, но услышал голос сержанта:

– Не вздумай! Руки в стороны! Можешь напоследок помолиться.

– Не делай этого!

Дайкович взвел затвор.

Гидеон пытался прогнать туман из головы.

– Что ты знаешь обо мне, кроме того, что наплел Такер? Господи, зачем тебе собственные мозги?

Дайкович прицелился, глядя ему прямо в глаза. Гидеона охватило отчаяние: если он умрет, отец не будет отомщен, Такер так и не получит по заслугам.

– Ты не убийца, – выдавил он.

– Ради тебя я сделаю исключение. – Палец Дайковича лег на курок.

– Раз ты собрался меня убить, то хотя бы окажи услугу: возьми конверт. Обдумай то, что услышал от меня. Оцени улики. И поступи так, как сочтешь правильным.

Дайкович стоял неподвижно.

– Найди кого-нибудь, кто был там в 1988 году. Моего отца застрелили хладнокровно и подло, когда он стоял с поднятыми руками. А докладная записка подлинная. Ты все равно в этом убедишься. Если отберешь у меня жизнь, тебе придется взять на себя ответственность по установлению истины.

Дайкович смотрел на него с каким-то новым выражением и не торопился спускать курок.

– Неужели ты проглотил такую чушь? Ладно, допустим, человек с высокой степенью секретности в Лос-Аламосе теоретически способен передавать секреты Аль-Каиде. Но чтобы об этом знал генерал Такер? Да еще попросил разобраться с этим тебя? Как такое возможно?

– У тебя могущественные друзья.

– Это еще кто?

Дайкович медленно опустил дробовик. По его лицу струился пот, он был бледен, кажется, его подташнивало. Внезапно он упал на колени и потянулся к ножу.

Гидеон отвернулся. Он потерпел поражение, сейчас этот солдафон перережет ему горло и оставит гнить здесь.

Сержант сжал рукоятку ножа и извлек его из раны. Гидеон вскрикнул. Боль была адская, словно его прижгли раскаленным железом.

Но Дайкович не стал наносить ему новый, смертельный, удар. Вместо этого стянул с себя рубаху и разрезал ее ножом на лоскуты. С кружащейся от боли и от изумления головой Гидеон наблюдал, как недавний враг бинтует ему плечо.

– Прижми! – скомандовал сержант, и Гидеон прижал лоскуты к ране. – Лучше отвезти тебя в больницу.

Гидеон кивнул. Он тяжело дышал, сжимая забинтованное плечо. Боль была невыносимая, гораздо хуже, чем до извлечения ножа.

Дайкович помог ему встать.

– Идти сможешь?

– Вниз – смогу, – простонал Гидеон.

Дайкович наполовину спустил, наполовину стащил его со склона. Уже через четверть часа они добрались до машины. Он помог Гидеону сесть на переднее кресло, не обращая внимания на сочащуюся на кожаную обивку кровь.

– Взял машину напрокат? – спросил Гидеон с сожалением. – Смотри, тебе не вернут залог.

Старый солдат захлопнул дверцу, обошел машину, уселся за руль и запустил мотор. Он был бледен и сурово смотрел прямо перед собой.

– Выходит, ты мне поверил? – спросил Гидеон.

– Вроде того.

– Что заставило тебя передумать?

– Все очень просто. – Дайкович сдал машину назад, выехал со стоянки и развернулся. – Когда человек понимает, что сейчас умрет, говорит самое главное. Для вранья не остается времени. Я видел это в бою. Когда ты думал, что я готов тебя убить, в твоих глазах читалась ненависть, отчаяние и… искренность. Я знал, что ты говоришь правду. А это означает… – Он замолчал. Машина с визгом резины сорвалась с места и устремилась вперед. – Это означает, что Такер солгал. Это меня здорово злит.

ГЛАВА 11

– Что за черт?!

Такер вскочил. Дайкович втолкнул к нему в кабинет Гидеона со скованными наручниками руками. Генерал вышел из-за стола с револьвером и направил его на Гидеона.

Тот впервые оказался лицом к лицу со своим заклятым врагом. Живьем Чэмбли Такер выглядел еще более откормленным и ухоженным, чем на десятках фотографий, которые годами изучал Гидеон. Крахмальный воротник топорщился на толстой шее, щеки выбриты гладко, до блеска, волосы почти идеально подстрижены и причесаны. Правда, сеть сосудов на лице выдавала пристрастие к выпивке. Одет он был в безупречном вашингтонском стиле: дорогой галстук, синий костюм, туфли долларов за четыреста. Бездушный кабинет был под стать хозяину: деревянные панели, отделка под старину, персидские ковры, бесчисленные фотографии и хвалебные цитаты на стенах.

– Ты с ума сошел? – рявкнул Такер. – Я не велел тащить его сюда. Господи, Дайкович, я думал, ты сумеешь разобраться с этим самостоятельно.

– Я доставил его сюда, потому что его рассказ полностью противоречит вашему. Черт возьми, я склонен верить ему.

– Ты веришь этому негодяю, а не мне? – Такер смерил Дайковича испепеляющим взглядом.

– Просто хочу понять, что происходит, генерал. Я много лет вас прикрывал, делал за вас всю работу, как чистую, так и грязную, и буду делать ее дальше. Но там, на горном склоне, произошла забавная штука: я поверил этому парню.

– Что ты несешь?!

– У меня появились сомнения, и в тот момент, когда это произошло, я перестал быть прежним исполнительным солдатом. Хотите избавиться от этого человека? Не вопрос, я выполню ваш приказ. Но прежде чем всадить пулю ему в башку, я должен понять – за что.

Такер долго на него смотрел, потом отвернулся и пригладил свои короткие волосы. Подойдя к сверкающему полированному шкафу, он выдвинул ящик, достал бутылку виски и стакан, плеснул себе и выпил одним глотком.

Снова впившись в Дайковича взглядом, он тяжело перевел дух.

– Вас кто-нибудь видел?

– Нет, сэр.

Такер покосился на Гидеона, снова перевел взгляд на своего верного подручного.

– Что именно он тебе наплел?

– Что его отец не был ни предателем, ни террористом.

Такер аккуратно поставил пустой стакан на стол.

– Что ж… Дело в том, что его отец не передавал наших секретов Советам.

– Что же он тогда натворил?

– Ты должен помнить, Дайкович, это была война, пускай «холодная». А на войне бывает всякое, в частности, побочный ущерб. У нас возникла проблема: была допущена ошибка. Мы воспользовались ущербным кодом, что привело к гибели наших людей. Если бы это выплыло наружу, пострадал бы весь департамент шифрования, и именно тогда, когда мы остро нуждались в новых кодах. Его отца пришлось принести в жертву ради более высоких целей. Ты же помнишь, как тогда стоял вопрос: мы или они.

– Я помню, сэр, – кивнул Дайкович.

– И вот теперь, через двадцать с лишним лет, этот тип смеет мне угрожать! Взялся меня шантажировать. Его цель – уничтожить все, что мы создали, запачкать не только мою репутацию, но и репутацию целой группы преданных американских патриотов. Поэтому ему нет места среди живых, понимаешь?

– Я все понял. – Дайкович позволил себе улыбку. – Вам не обязательно ходить вокруг да около, чтобы я что-то для вас сделал. Я на сто процентов с вами, что бы вам ни потребовалось.

– Мы понимаем друг друга?

– Абсолютно.

Гидеон молча ждал продолжения. Такер указал взглядом на бутылку:

– Выпьем в знак согласия?

– Нет, благодарю.

Такер налил себе еще и опрокинул содержимое стакана в рот.

– Поверь, так лучше. Я буду твоим вечным должником. Уведи его через гараж, только постарайся, чтобы вас не увидели.

Дайкович кивнул и легонько подтолкнул своего пленника.

– Пошли.

Гидеон побрел к двери, слыша за спиной шаги конвоира. Они миновали холл, кухню и направились туда, где должен был находиться гараж.

Гидеон взялся обеими руками, скованными наручниками, за дверную ручку. Заперто! Краем глаза он уловил какое-то движение и сразу понял, что происходит. Он шарахнулся в сторону и ударился о плечо Дайковича в то самое мгновение, когда Такер произвел выстрел. Пуля угодила вояке в спину и швырнула его на дверь. Он выронил револьвер и со стоном осел на пол у запертой двери.

Гидеон увидел Такера в дверном проеме кухни с пистолетом в руке. Новый выстрел, на сей раз в него. В мексиканской плитке на полу, где распластался Гидеон, в паре сантиметров от его виска, появилась дыра. Гидеон вскочил и сделал вид, будто сейчас бросится на генерала.

Третий выстрел прозвучал в то мгновение, когда он, отпрыгнув к Дайковичу, подобрал его револьвер, лежащий у стены. Сразу после третьего выстрела прогремел четвертый, пуля просвистела у самого уха. Гидеон уже был готов открыть ответный огонь, но Такер скрылся из виду.

Не теряя времени, Гидеон схватил Дайковича за воротник и затащил его за стиральную машину, во временное укрытие. Стараясь не высовываться, он лихорадочно размышлял. Что предпримет Такер теперь? Оставить их в живых для него все равно что подписать себе смертный приговор. Ни вызвать полицию, ни сбежать…

Генералу оставалось одно: драться до конца.

Гидеон выглянул из укрытия. Дверной проем кухни оставался пустым. За ним располагалась просторная темная гостиная. Враг поджидал их там.

Раздался кашель, стон: Дайкович вдруг предпринял попытку выпрямиться и этим спровоцировал Такера на пальбу, изрешетившую стиральную машину. Из пробитого шланга хлынула вода.

Гидеон разок пальнул в ответ, но Такер снова нырнул в темную гостиную.

– Отдавай револьвер! – потребовал Дайкович и грубо вырвал у Гидеона оружие.

Гидеон смотрел, как Дайкович опять пытался подняться.

– Погоди, – остановил его Гидеон. – Дай-ка я перебегу к кухонному столу. Он опять появится в дверях, чтобы меня подстрелить. Тут ты и всадишь в него всю обойму.

Дайкович кивнул в знак согласия. Гидеон набрал в легкие побольше воздуха, выпрыгнул из-за стиральной машины и метнулся к столу, запоздало поняв, как опасно подставился.

Дайкович с криком, похожим на рев раненого кабана, вскочил на ноги. У него изо рта хлынула кровь, глаза вылезли из орбит. Он всаживал пули одна за другой в стенку справа от двери, стоя посреди кухни, качаясь, как пьяный, и издавая все более оглушительный рев, пока не расстрелял всю обойму.

Некоторое время в темной гостиной было тихо, потом тяжелая туша Такера с полудюжиной кровоточащих пулевых ран вывалилась из дверного проема и плюхнулась на пол. Только тогда Дайкович рухнул на колени и, надсадно кашляя, завалился на бок.

Гидеон, вскочив, первым делом отпихнул ногой от неподвижного Такера его пистолет. Затем наклонился к Дайковичу. Порывшись у него в карманах, нашел ключи и отпер свои наручники.

– Ничего, потерпи, – сказал он, осмотрев рану. Пуля, попав в спину довольно низко, пробила легкое, но вряд ли задела другие жизненно важные органы.

Дайкович неожиданно улыбнулся, растянув губы в страшноватой гримасе.

– Ты все записал?

Гидеон похлопал себя по карману.

– От начала до конца.

– Отлично. – Дайкович, продолжая улыбаться, лишился чувств.

Гидеон выключил диктофон. Он боролся с обморочным состоянием, комната уже ходила перед глазами ходуном. Издали донеслись полицейские сирены.