Текст книги "Меч Гидеона"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 41

Гидеон сел на виниловый табурет в круглосуточной закусочной и заказал кофе, яйца пашот, картофельные оладьи, тост и мармелад. Пышная официантка в униформе из 1950-х годов, приняв заказ, ушла, напевая арию.

– Вам бы на оперную сцену, – бросил он ей вслед рассеянно.

Она оглянулась с безмятежной улыбкой.

– Я как раз оттуда.

Нью-Йорк, Нью-Йорк… Но благодушествовать не получалось. Он не мог пошевелиться.

«Надеюсь, парень с этого рентгеновского снимка не из числа твоих друзей…»

А вдруг врач, к которому обратился О’Брайен, ошибся? Так бывает иногда. Хотя вряд ли…

Что лучше: знать или пребывать в блаженном неведении? Прожить свой последний год, ни о чем не догадываясь? У Гидеона было странное чувство: будто он уже покинул свое тело, перестал принадлежать к миру живых. Все его приоритеты претерпели молниеносную переоценку. Что толку теперь знакомиться с женщиной, заводить семью? Заниматься карьерой тоже ник чему. Можно курить, преспокойно накапливать в себе холестерин. Все, буквально все утратило прежний смысл.

Он отхлебнул кофе, пытаясь стряхнуть странное ощущение.

«Всему свое время. Еще успею обо всем подумать. Сейчас нужно довести до конца порученную работу».

Гидеон заставил себя сосредоточиться на Трокмортонской академии. Он не ошибся, говоря о девизе частной школы. На сайте учебного заведения нашлись кое-какие важные сведения. Заведение было солидное, тщательно оберегающее информацию о своих учащихся и преподавателях. С другой стороны, слабые места есть у всех. О слабом месте Трокмортонской академии буквально вопил ее напыщенный лозунг «Pectus Est Quod Disertos Facit». Ее изъяном было высокомерное себялюбие. На нем можно было сыграть.

Теперь требовался план, как злоупотребить этой слабостью. В академии трудились отнюдь не идиоты. О том, чтобы явиться туда, прикинувшись суперуспешным, полным осознания своей важности менеджером миллиардного хедж-фонда, вздумавшим отдать туда учиться собственного сынка, нечего было и мечтать. Таких субъектов там видели нередко и успели изучить. На них там иммунитет. Прикинуться знаменитостью, выдуманной или существующей? Нет, из-за «Гугла» такие штучки больше не проходят. Тут требуется прямо противоположное: игра на их надеждах, предположениях, а то и предрассудках.

В голове у него уже начал созревать план. Недостатком плана было то, что для его осуществления требовалось два человека. Джексон исключалась: она занималась собственной частью задания, к тому же ему не хотелось делить с ней лавры. Для его целей подходила Орхидея. Совестно, конечно, снова ее использовать, но цель в данном случае оправдывает средства. И потом, разве она не говорила, что ждет его звонка?

На соседний табурет взгромоздился клиент со сложенным номером «Нью-Йорк пост». Гидеон разозлился: три часа ночи, а какому-то ослу приспичило сидеть с ним чуть ли не в обнимку!

Официантка принесла заказ Гидеона и обратилась к его соседу. Тот заказал кофе и плюшку. Она налила ему кофе, принесла плюшку и удалилась в кухню.

– Как жизнь? – промямлил сосед Гидеона, разворачивая газету.

Гидеон раздраженно покосился на него и решил не отвечать.

– Наверное, у вас проблемы с наличными, – пробормотал сосед, изучая первую страницу.

Гидеон почувствовал прикосновение к своей ноге и, посмотрев вниз, увидел, что сосед держит под столом толстую пачку денег. Прежде чем он успел отреагировать, пачка перекочевала в карман его пиджака. При этом сосед не переставал читать газету. Гидеон вскинул голову и вгляделся в его лицо.

Это же Гарса, старый знакомый, правая рука Эли Глинна в «ЭИС»!

Гидеон почувствовал изумление пополам со злостью. Все его попытки оставаться невидимым не стоили, оказывается, ломаного гроша!

– Это очень кстати, – проговорил он, стараясь скрыть замешательство. – А то я уже переживал, что Глинн не пришлет своего мальчика на побегушках.

Гарса нахмурился. Его прежняя невозмутимость дала трещину.

– Это у вас вместо благодарности?

– Благодарность? Уверен, вы знали о ситуации гораздо больше, чем рассказали, вводя меня в курс дела. Я чувствую себя как использованный презерватив.

Гарса сложил газету, допил кофе, отодвинул тарелочку с плюшкой, встал и положил на стойку несколько долларов.

– Вы справлялись с задачей – до поры до времени. На вашем месте я бы не ныл, а встревожился из-за того, что мы сумели вас засечь. Если это удалось нам, удастся и Кивающему Журавлю.

И он вышел в темноту, оставив на свету, на стойке, газету с жирно набранным заголовком:

«УБИЙСТВО НА МОТТ

Жителю Чайнатауна порвали горло»

Ниже красовалась фотография Роджера Мариона.

ГЛАВА 42

Человек по прозвищу Кивающий Журавль медленно шел по тротуару за окнами закусочной. Кру еще находился там, болтал с пухленькой официанткой. Мужчина, передавший ему деньги, ушел. Он не представлял интереса для Журавля – тому был нужен Кру.

Он присел на выступ цоколя брошенного дома по соседству, поставил рядом с собой банку с пивом в жирном бумажном пакете, опустил голову. Строй мусорных баков, ожидающий утренних мусорщиков, отбрасывал длинную тень и дополнительно скрывал его лицо. Молодая шумная компания перешла улицу на углу и исчезла в темноте. Какое-то время оттуда доносились вопли и хохот, потом все стихло.

Держа правую руку в кармане плаща, он разминал пальцы, поскрипывая острыми как бритва наперстками. Он был обучен применению многих экзотических видов оружия, включая одежные щетки, духовые музыкальные инструменты, трости, вилки, но эти заточенные и отполированные наперстки – его собственное изобретение.

В детстве, в китайском учебном храме, он постигал американскую культуру – кинематограф, литературу, видеоигры, музыку. Особенно музыку, ибо она – душа народа. По собственной инициативе он освоил блюз-гитару с медиатором и научился исполнять сочинения Большого Билла Брунзи, Скипа Джеймса и особенно Слепого Уилли Джонсона. «Hard Time Killing Floor Blues» – вот настоящая американская музыка!

 
Если я излечусь от убийственной страсти,
То со дна поднимусь и забуду напасти…
 

Он напевал себе под нос, перебирая пальцами воображаемые струны в бездонном кармане. Ногти с острыми насадками клацали, как вязальные спицы.

Заметив краем глаза движение внутри закусочной, он, не переставая напевать, посмотрел туда и увидел Кру. Тот вышел из закусочной и стал переходить улицу своей неподражаемой прыгающей походкой. Потом направился по тротуару прямо на Кивающего Журавля. Журавль, по-прежнему сидя с опущенной головой, в надвинутой на глаза шляпе с обвислыми полями, поджидал его, все так же напевая себе под нос и клацая ногтями.

Он позволил Кру пройти мимо, смеясь про себя: все оказалось еще проще, чем он думал, – прикончить Кру можно в два счета. Но теперь имелись причины не убивать его – отличные причины. На углу Си-авеню кандидат в мертвецы махнул рукой, и рядом с ним тут же затормозило такси. Кивающий Журавль запомнил номерной знак и запел немного громче.

Через полчаса он встал, потянулся и зашаркал по тротуару. На ходу позвонил на «горячую линию» такси и лимузинов и объяснил, что забыл электронную записную книжку в машине, которую поймал в половине четвертого утра на углу Тринадцатой улицы и Си-авеню, чтобы ехать на Центральный вокзал. Его соединили с водителем. Тот, ясное дело, никакой электронной записной книжки не находил и вообще не понял, чего от него хотят, так как пассажир с Тринадцатой улицы доехал не до Центрального вокзала, а до угла Парк-авеню и Пятидесятой улицы, там еще напротив отель «Уолдорф Астория»… Кивающий Журавль поблагодарил таксиста и попросил прощения за путаницу.

Бросив бесформенный плащ в мусорный бак, Кивающий Журавль поймал на Си-авеню такси для себя.

– В «Уолдорф», – процедил он водителю сквозь зубы.

ГЛАВА 45

Гидеон Кру бросил толстую пачку денег на кровать в своем номере, глубоко вздохнул и позвонил по мобильному телефону Орхидее.

– Чего тебе надо?

Мольбы и извинения, брань и претензии заняли немало времени, но в конце концов она согласилась принять участие в предложенном им хитроумном плане.

Закончив разговор, Гидеон подошел к окну, выходящему на Парк-авеню, и внимательно оглядел широкую улицу внизу. Его не покидало ощущение, что его преследуют, но теперь в паранойе был виноват, по всей видимости, Гарса. По пути в гостиницу Гидеон дал таксисту специальные наставления, как сбить с толку преследователей, поэтому невозможно было вообразить, что его сумели выследить. Откуда тогда это чувство, как у муравья под увеличительным стеклом?

Он заказал доставку своего чемодана из камеры хранения «Уолдорфа», где оставил его перед отлетом в Гонконг. Разложив на кровати свой театральный набор, стал готовиться к роли персонажа из «Смерти коммивояжера» – неприметного жителя пригорода. Отражение в высоком зеркале на дверце платяного шкафа полностью его удовлетворило.

Часы показывали начало пятого. Не снимая грима, Гидеон покинул «Уолдорф» через запасной выход и зашагал на восток по Пятьдесят первой улице. Орхидея ждала его, согласно инструкции, перед парком Гринэкр.

– Прошу прощения, мисс, – обратился он к ней, приблизившись.

Девушка зло оглядела его с ног до головы и сказала ледяным тоном:

– Убирайся. У меня встреча.

– Тут такое дело, я тоже хочу встречаться…

Казалось, она сейчас в-него плюнет.

– Пошел вон! Или так двину по яйцам, что стерилизую всю твою семейку!

Гидеон довольно засмеялся, радуясь успеху своего перевоплощения.

– Это я, Гидеон. Здорово замаскировался?

Орхидея пригляделась.

– Ты делаешь успехи. – Она бросила сигарету и сердито растоптала ее каблуком. – Как у тебя хватило наглости позвонить мне после того, как ты так мерзко со мной поступил?

– Я поселился в «Уолдорфе». – Гидеон взял ее под руку и увлек за собой. – Слушай! – Он сунул ей в ладонь деньги. – Ты снимешь в «Уолдорфе» номер для мистера и миссис Телл, поднимешься туда, ляжешь в постель, выключишь свет. Дверь не запирай. Я приду через полчаса.

– Это ты слушай! Ты…

Но Гидеон уже отпустил ее и исчез в дверях отеля «Метрополитен». В пустом холле второго этажа он избавился от грима, после чего вернулся в «Уолдорф» как Гидеон Кру. В своем номере он опять загримировался, спустился, представился мистером Теллом, встречающимся здесь с женой, достиг по пустым коридорам номера, снятого Орхидеей, проскользнул в дверь и запер ее изнутри.

Она села в постели, не пытаясь прикрыть простыней наготу.

– Больше не позволю морочить мне голову!

Он сел рядом и сжал ей лицо ладонями.

– Знаю, я мерзавец, но потерпи меня еще немножко. Завтра мы прикинемся Мистером и Миссис Средний Класс и попытаемся записать нашего умницу сыночка в Трокмортонскую академию. Веселье гарантировано. Денежки тоже.

Она прищурилась.

– Мне не нравится, как ты со мной обращаешься. Уверена, это уже не репетиция, а подозрительное дерьмо. Хочу знать, что происходит на самом деле.

– Конечно, хочешь, но нам надо поспать, впереди длинный день.

Она окинула его недоверчивым взглядом.

– Поспать? – Она бросилась ему на шею и повалила на кровать. – Смой этот дурацкий грим! Я тебе кое-что покажу, и ты забудешь про сон.

ГЛАВА 44

Кивающий Журавль сидел перед церковью Святого Варфоломея и пощипывал струны гитары, положив на асфальт раскрытый футляр для сбора мелочи. В девять часов утра тротуар кишел банкирами и брокерами, торопящимися на работу и пробегающими мимо него не оглядываясь.

 
Когда я буду умирать,
Прошу по мне не горевать…
 

Он пел под бренчание гитары низким хриплым голосом. Много лет тренировал эту манеру, подражая Слепому Уилли. Он уже успокоился, хотя ранним утром, когда чуть не проворонил Кру, был близок к панике. Здорово тот провел его своим фокусом с гостиничными номерами и с появлением девчонки! Кивающий Журавль чуть не остался с носом. Если бы не прыгающая походка Кру, он бы потерпел унизительное поражение.

 
Один должок есть за тобой:
Вези меня скорей домой.
 

Когда Кру и его сообщница вышли на улицу, он решил их не преследовать, потому что знал: они обязательно вернутся. Кивающий Журавль давно понял, насколько опасно и, того хуже, контрпродуктивно увлекаться преследованием жертв. В этом не было нужды: каждый живет по схеме, закладывает петли, но неизменно возвращается вспять, поэтому правильнее изучить схему и дождаться возвращения, чем повторять все бесцельные метания объекта. Преследовать нужно, когда объект нарушает собственную схему и ступает на неизведанную тропу.

 
Там будет проще умирать.
О, как же просто умирать!
 

Финансисты пробегали мимо, погруженные в мысли о деньгах, пригибаемые золотом к земле. Его раздражало, что никто не кидает мелочь в футляр от гитары: хозяева мира спешили, не удостаивая его даже взглядом. Но вскоре его ожидание было вознаграждено: в футляр упала целая двадцатка.

 
Меня согреет Иисус,
И я на небо вознесусь.
 

Так-то лучше! Америка! Чудесная все-таки страна. Жаль, что она все равно обречена погибнуть.

ГЛАВА 45

Гидеон Кру вылез из машины и окинул взглядом здание приемной комиссии Трокмортонской академии. Это было возведенное в XIX веке псевдоренессансное сооружение из серого гранита, окруженное безупречно подровненными кустиками, симметричными клумбами и выкошенными лужайками. Надпись на бронзовой табличке на стене гласила, что здание называется «Суивин-коттедж» – черт бы побрал склонность «белой кости» к показному самоуничижению! К чему называть такие громадины коттеджами? На самом деле от здания за километр разило деньгами, привилегиями и высокомерием.

– Какая глупость! – возмущалась на стоянке Орхидея, стараясь оттянуть пониже полы оранжевого пиджака. – Не понимаю! У нас идиотский вид. Нас вытолкают в шею, да еще попинают по заднице.

– Не исключено, – согласился Гидеон, тащивший под мышкой толстую пачку бумаг, для изготовления которых потребовался напряженный многочасовой труд. Пригладив клетчатые брюки и пиджак и поправив полиэстеровый галстук, он зашагал к парадному подъезду.

– Не пойму, зачем ты так вырядился! – прошипела ему вслед Орхидея. – Мы здесь смотримся как на корове седло.

Он взял ее за руку, чтобы успокоить.

– Положись на меня. Обещаю, скоро ты все поймешь.

В комфортабельном зале ожидания они сразу привлекли внимание секретаря.

– Чем я могу вам помочь? – произнесла она нарочито нейтральным тоном.

– Хэлло! – воскликнул Гидеон и от души тряхнул ее удивленно протянутую руку. – Мы мистер и миссис Кру, собираемся записать в школу нашего сына Тайлера.

– Вам назначено?

– Да.

– Кто вас примет? – последовал высокомерный вопрос, как с амвона.

Гидеон порылся в своих бумагах.

– Мистер Ван-Ренсселаэр. – Он намеренно исказил почти до неузнаваемости старинную нью-йоркскую фамилию.

Она встала и исчезла – ни дать ни взять за алтарем. Но отсутствовала недолго.

– Вас приглашает мистер Ван-Ренсселаэр, – тщательно проартикулировала она, чтобы ему стало стыдно за кашу во рту.

Прием вел именно такой человек, какого Гидеон ожидал здесь увидеть: высокий, расслабленный, дружелюбный, одетый вполне просто. Длинноватые волосы и модные очки выдавали если не совершенно непредвзятого, то по крайней мере считающего себя толерантным и умеренным педагога.

«То, что надо!»

Ван-Ренсселаэр тепло поприветствовал посетителей, профессионально подавив тревогу при виде их одежды и манер.

– Большое спасибо за согласие нас принять! – воскликнул Гидеон после приветствий. – Мы хотели бы отдать нашего сына Тайлера во второй класс. Это особенный мальчик!

– Конечно. Разумеется, здесь у нас, в Трокмортонской академии, действует тщательно продуманная процедура собеседований с родителями и ребенком, учительских рекомендаций, тестирования в строгом соответствии с возрастом. К несчастью, желающих гораздо больше, чем мы можем принять. Боюсь – я, кажется, уже объяснял это по телефону, – в настоящий момент свободных мест во втором классе нет.

– Но Тайлер особенный!

Ван-Ренсселаэр так и остался стоять.

– Как я объяснял, мы с радостью познакомим вас с территорией, но было бы неверно зря расходовать ваше бесценное время, при том что прием вашего сына на учебу к нам невозможен. Разумеется, в случае появления свободного места мы с вами свяжемся. А теперь приступим к экскурсии.

– Спасибо. Но я все-таки оставлю вам работы Тайлера. – И Гидеон водрузил на стол перед Ван-Ренсселаэром высокую стопку тетрадей, на которую тот уставился с нескрываемым отвращением.

– Сейчас в этом нет необходимости.

– Позвольте оставить по крайней мере симфонию.

– Простите, что вы сказали?

– Симфонию. Тайлер сочинил симфонию.

В кабинете повисла тишина.

– Сколько, вы сказали, Тайлеру лет?

– Семь.

– Ему, видимо, помогали при написании этой… симфонии?

– Какое там, Господи Иисусе! – вдруг подала голос Орхидея, и ее прокуренный хрип проник в самые потайные уголки просторного кабинета. – Мы же ничего не смыслим в классической музыке! – Она хрипло хохотнула.

Гидеон, пряча улыбку, вытянул из стопки листы с нотами. Ван-Ренсселаэр, поколебавшись, взял их.

– Он прибег к услугам гэридж-бенда, – пустился в объяснения Гидеон. – Отличный звук, много духовых. Вот и компакт-диск с записью. Обязательно послушайте!

Ван-Ренсселаэр стал перебирать ноты.

– Уверен, ему помогали…

– Никто ему не помогал, поверьте. Мы даже не знали, что он этим занят.

– Вы не музыканты?

– Мне по вкусу Леди Гага, – призналась Орхидея с нервной ухмылкой.

– Откуда же у… у Тайлера интерес к музыке?

– Понятия не имеем. Он у нас приемный, из Кореи.

– Корея… – повторил Ван-Ренсселаэр.

– Ага. Наши знакомые усыновили детишек из Азии, вот и мы решили, что это было бы здорово, раз у нас… в общем, раз мы не можем иметь своих детей. Так у нас с друзьями появились общие темы для разговора. Но если бы только симфония! Полюбуйтесь на его рисунки. Можете их забрать – это копии.

Он нашел в стопке рисунки. Чего только не раскопаешь в Интернете! Прежде чем копировать, он добавлял внизу подпись «Тайлер Кру».

Ван-Ренсселаэр стал изучать рисунки.

– Это наша собака. Тайлер в ней души не чает. А это старинная церковь, он нашел ее в книжке…

– Шартрский собор… – прошептал Ван-Ренсселаэр.

– Что? – Чертовски трудно было отобрать в той уйме, которая вывалилась на него из Сети, то, что требовалось, – правильное сочетание детской непосредственности и художественного мастерства.

– Потрясающе! – негромко проговорил Ван-Ренсселаэр, перебирая листочки.

– Мы же говорим, наш Тайлер особенный, – поддакнула Орхидея. – Он уже обогнал по уму меня. – Она положила в рот пластинку жвачки и заработала челюстями. – Хотите?

Ван-Ренсселаэр не ответил, поглощенный детскими рисунками.

– Надо вам сказать, – поднажал Гидеон, – Тайлер при всем том самый обыкновенный ребенок, не из этих, упертых. Обожает смотреть с нами за компанию «Гриффинов» и хохочет до упаду. Особенно ему нравится серия, где Питер спьяну валится во дворе, а мимо как раз едут копы, и…

Орхидея хохотнула:

– Животики надорвешь!

– «Гриффины»? – в ужасе переспросил Ван-Ренсселаэр.

– В общем, вот в этой пачке сонеты его сочинения, другие рисунки и музыкальные пьесы.

– И все сам?

– Я помогал ему с карикатурами, – гордо сознался Гидеон. – Но в музыке, литературе и живописи мы ничего не смыслим. У меня, знаете ли, спорт-бар в Йонкерсе.

Ван-Ренсселаэр ошалело переводил взгляд с Гидеона на Орхидею.

– С математикой у него тоже неплохо. Не пойму, откуда что берется. Читать он научился, к примеру, в два с половиной года. Тут у меня письма его учителей… – И он предъявил два письма, которые сам составил и распечатал на поддельных школьных бланках. – Вот это от математика – Тайлер обогнал весь класс, это от директора.

В письмах расхваливалась гениальность мальчишки и содержались намеки на отрицательное влияние семьи, несмотря на которое…

– А вот результаты его тестов. Кто-то проверил его ай-кью, и…

Ван-Ренсселаэр заглянул в результаты. Его лицо превратилось в неподвижную маску, руки заходили ходуном.

– Думаю… – начал он медленно. – Учитывая обстоятельства… Возможно, мы все же найдем для Тайлера место в Трокмортоне. Конечно, сначала надо будет взглянуть на него самого. Ну и вся процедура приема, естественно.

– Отлично! – захлопала в ладоши Орхидея, полностью вошедшая в роль.

– Прошу, присядьте! – спохватился Ван-Ренсселаэр.

– Минуточку. – Гидеон сел. – Сначала я хочу кое в чем убедиться. Во-первых, в классе будут другие ученики-азиаты? Мне бы не хотелось, чтобы он чувствовал себя изгоем.

– Совершенно справедливо, – поспешил с ответом Ван-Ренсселаэр, превратившийся в скромного продавца образовательных услуг.

– Сколько их там? Не только во втором классе – во всей начальной школе. Мне нужны цифры.

– Для этого мне потребуются списки классов. – Ван-Ренсселаэр вызвал секретаря и дал ей задание. Уже через минуту она вернулась с листом бумаги. Проглядев список, Ван-Ренсселаэр передал его Гидеону. – Она обвела кружком ребят азиатского происхождения.

Гидеон стал складывать листок.

– Боюсь, я не могу вам его отдать. Мы тщательно охраняем семейные тайны наших учащихся.

– Похвально, похвально… – Он пробежал список глазами. Ничего себе, целых пятнадцать фамилий! Он постарался запомнить все пятнадцать. – Еще я слышал, – сурово продолжил он, – об эпидемии гриппа.

– Грипп? Не думаю.

– Так мне сказали. Это было еще седьмого июня, до выпуска. Что, дескать, слегло две трети начальной школы.

– Вряд ли. – Ван-Ренсселаэр снова вызвал секретаря. – Принесите данные по посещаемости в начальных классах за седьмое июня.

– Сию минуту.

– Кофейком не угостите? – Гидеон, освоившись в кабинете, высмотрел в углу кофеварку.

– Что?.. О, конечно, прошу меня извинить! Надо было самому вам предложить, какая невнимательность с моей стороны!

– Ничего страшного. Мне со сливками и с тремя кусочками сахара.

– Мне сливки и четыре сахара, – обнаглела Орхидея.

Ван-Ренсселаэр сам занялся кофе. Тем временем вернулась секретарша. Гидеон потянулся за листами, которые она принесла, и врезался в Ван-Ренсселаэра, несшего две полные чашки. Весь его стол оказался залит кофе.

– Ах, простите! – взмолился недотепа-посетитель. – Какая неуклюжесть! – Он принялся собирать жидкость своим носовым платком и устроил на столе отвратительное месиво.

За уборку принялись все трое, к ним присоединилась секретарша с рулонами бумажных полотенец.

– Простите, простите… – твердил безутешный Гидеон.

– Ничего, – отвечал ему Ван-Ренсселаэр, старавшийся сохранить спокойствие при всей неприглядности картины на столе. – С кем не бывает! – В следующее мгновение он просиял. – Мы с радостью увидим Тайлера, и как можно скорее. Может, прямо сейчас назначим дату и время?

– Я вам позвоню, – бросил ему Гидеон уже на бегу. – Оставляю вам бумаги. Нам пора!

Спустя несколько минут они уже выезжали из кованых ворот. Орхидею скрутило от хохота.

– Ну ты даешь! Видал выражение его лица? «Ну и типы, кошмар какой-то!» – вот что было на нем написано. Знаю я таких – вечно им хочется минета, потому что их женам не нравится, когда…

– Ладно, ладно, – перебил ее Гидеон, не одобрявший такое направление беседы. – Я видел, что он загорелся спасти Тайлера от таких родителей, как мы.

– Зачем понадобилось это представление? Только не надо рассказывать про врастание в образ!

Списки классов и данные о посещаемости 7 июня лежали у Гидеона в кармане. По ним он определит, кто из учеников-азиатов отсутствовал на уроках на следующий день после приземления самолета By в аэропорту имени Дж. Ф. Кеннеди. Он рассудил, что ребенок, находившийся после полуночи в аэропорту, на следующий день непременно проспал школу.

– Именно врастание в образ! – заверил ее Гидеон Кру. – Даю честное слово. А ты у нас настоящая звезда!