Текст книги "Город Бесконечной Ночи (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

32

У входа на верхний этаж рядом с лифтом подразделение криминалистов установило живописную стойку с защитными костюмами, масками, перчатками и ботинками. Лейтенант д’Агоста облачился в один из таких, как и Пендергаст. Д’Агоста не смог не отметить, что агент в этом костюме выглядел скверно. Весьма. На нем этот мешковатый наряд больше напоминал погребальный саван – особенно в сочетании с его бледной кожей и худым телосложением.

Они прошли через импровизированный пропускной пункт, где сержант Карри – также облаченный в специальный костюм – уже ожидал их. В качестве места преступления был отмечен весь этаж, и судебно-медицинские бригады повсеместно развернули бурную деятельность: многие из них ползали на четвереньках и собирали улики в свои пробирки и пластиковые пакеты. Едва облачившись в свое обмундирование, д’Агоста остановился и осмотрелся. Ему понравилось то, что он увидел: работа кипела, и прогресс казался явным и значительным. Разумеется, часть этой кипучей деятельности была показной, и была устроена специально для него и явившегося на место преступления агента ФБР, но д’Агоста был уверен – здесь работали лучшие люди, которых только мог выделить Департамент полиции Нью-Йорка, и сейчас они, не стесняясь, вовсю демонстрировали свой профессионализм. Лейтенант надеялся, что они найдут что-нибудь существенное, что можно было бы сообщить мэру. Это новое двойное убийство, похоже, означало, что скоро у него отберут дело, если его команда не достигнет в нем значительного прогресса. Если повезет, они сумеют выяснить что-нибудь важное у тех, кто обнаружил тела.

Оглядевшись, д’Агоста сказал:

– Эта сволочь выбрала для совершения убийства настоящий сумасшедший дом.

Пендергаст склонил голову.

– Возможно, это не убийство, в прямом смысле этого слова.

Д’Агоста предпочел проигнорировать это замечание, как он делал это со многими загадочными изречениями Пендергаста.

– Хотите обойти весь этаж и осмотреть место преступления? – спросил Карри.

Д’Агоста взглянул на Пендергаста, который почти равнодушно пожал плечами.

– Как пожелаете, Винсент.

– Ладно, давайте взглянем на место убийства, – согласился д’Агоста.

– Да, сэр.

Карри провел их через приемную. Сейчас весь этаж напоминал карантинную палату для тяжелых или безнадежных больных – повсюду витал тяжелый запах медицинских химикатов.

– Здесь везде камеры, – заметил д’Агоста. – Они были отключены?

– Нет, – ответил Карри. – Сейчас мы как раз занимаемся выгрузкой видеоданных. Но, похоже, все, что нам нужно, было заранее изъято.

– Но эти камеры засняли убийцу, когда он входил и выходил?

– Узнаем это, как только просмотрим записи. Если хотите, можем спуститься в офис службы безопасности после осмотра этажа.

– Хочу, – кивнул он и добавил, – интересно, как преступнику удалось улизнуть отсюда с двумя головами.

В дальнем конце помещения д’Агоста заметил человека, также облаченного в защитный костюм, делавшего снимки на мобильный телефон, упакованный в пластиковый пакет. Он совершенно точно не был полицейским или следователем – здесь он казался немного не к месту.

– Кто это? – спросил лейтенант, указав на него.

– Он из КЦБ[23]23
  КЦБ (англ. SEC, The United States Securities and Exchange Commission) – комиссия по ценным бумагам и биржам, правительственное агентство США. Главный орган для надзора и регулирования американского рынка ценных бумаг. Создана в 1934 году.


[Закрыть], – ответил Карри.

– КЦБ? Зачем? Как он получил разрешение?

Карри лишь пожал плечами.

– Приведите его сюда.

Карри подошел к мужчине и привел его к лейтенанту. Под всем этим защитным обмундированием находился крупный лысый мужчина с очками в роговой оправе и с обильно потеющим лицом, одетый в серый костюм.

– Я лейтенант д’Агоста. Командующий убойным отделом. Это специальный агент Пендергаст, ФБР.

– Контролирующий агент Мелдрум, КЦБ, отдел контроля за соблюдением законодательства. Рад познакомиться, – он протянул руку.

– Простите, рукопожатия на месте преступления запрещены, – сказал д’Агоста. – Возможен обмен ДНК.

– Ах, да. Меня предупреждали об этом. Прошу прощения, – мужчина смущенно убрал руку.

– Позвольте спросить, – кивнул д’Агоста, – каков интерес КЦБ в этом деле, и кто дал вам разрешение находиться на месте преступления?

– Разрешение было выдано прокуратурой США Южного округа. Мы следили за этими двумя убитыми уже много лет.

– Вот как? – переспросил д’Агоста. – А чем они занимались?

– Много чем.

– Когда мы закончим осмотр и избавимся от этих чертовых костюмов, – д’Агоста неуютно передернул плечами, – я хотел бы, чтобы вы подробнее рассказали нам об этом и просветили нас.

– Буду рад.

Они прошли через обширное помещение к богато украшенным двойным дверям, которые сейчас были открыты. Из внутреннего кабинета сюда лился свет, и даже от порога д’Агоста прекрасно видел, что почти весь кабинет был окрашен красным. Внутри находилась команда, которая, расположившись на специальных матах, с удивительной тщательностью исследовала пропитанный кровью ковер.

– О, Боже. Неужели преступник оставил их вот так?

– Тела не перемещали, сэр.

Два тела лежали на полу, бок о бок, со скрещенными на груди руками – похоже, так их расположил убийца… или убийцы. В интенсивном свете прожекторов, расставленных командой криминалистов, все окружающее пространство больше напоминало декорацию к фильму ужасов. Однако запах крови был вполне реальным – смесь запахов влажного железа и начавшего гнить мяса. Уже само по себе зрелище было ужасным, но эта вонь окончательно добивала д’Агосту. До сих пор он так и не смог к ней привыкнуть. Наверное, уже никогда не сможет. Он почувствовал, как его желудок недовольно сворачивается, и приложил все усилия, чтобы подавить охвативший его спазм. Кровь была везде. Это было полное безумие! Где тот, кто должен был работать с кровью? Ах да, вот он.

– Эй, Мартинелли? На пару слов.

Мартинелли поднялся и подошел.

– Что за история с этой кровью? Это, что, какая-то умышленная инсталляция? Он что, старался… поменять декор этого кабинета?

– Мне еще многое предстоит проанализировать, сэр.

– А предварительные выводы?

– Ну… похоже, обоих обезглавили, пока они стояли.

– Откуда это известно?

– Кровь на потолке. Высота шестнадцать футов. Выглядит все так, что струя крови из основной артерии выстрелила вертикально вверх. Чтобы достичь такой высоты, их пульс и давление должны были быть очень высокими.

– А чем это могло быть вызвано? Я имею в виду, пульс и давление.

– Я бы сказал, что эти двое знали, что их ожидает – по крайней мере, в последние несколько мгновений своей жизни. Их заставили встать, и они понимали, что их собираются обезглавить. Это вызвало у них крайнюю степень ужаса, которая и могла привести к резким всплескам пульса и давления. Но, опять же, это всего лишь мое предварительное заключение.

Д’Агоста покачал головой.

– Чем он орудовал?

Мартинелли кивнул.

– Орудие прямо здесь.

Д’Агоста повернулся в ту сторону, куда указывал эксперт, и увидел лежавшее на полу какое-то средневековое оружие. Все его лезвие было покрыто кровью.

– Его называют бородатым топором или секирой. Орудие викингов. Разумеется, это всего лишь копия, но острая, как бритва.

Д’Агоста взглянул на Пендергаста, но тот в своем защитном облачении казался еще более непроницаемым, чем обычно.

– Почему они не кричали? Никто ведь ничего не слышал.

– Мы почти уверены, что было задействовано еще одно оружие. Скорее всего, огнестрельное. Его использовали для устрашения, чтобы заставить жертв молчать. Кроме того, двери здесь достаточно толстые, а сам офис звуконепроницаем.

Д’Агоста покачал головой. Это было чистой воды безумие – убить двух руководителей крупной компании в разгар дня прямо в их офисе, оснащенном камерами и в присутствии в здании тысяч людей! Он снова посмотрел на Пендергаста. Сегодня агент не проводил своих привычных операций с пробирками и пинцетами. Сейчас он просто стоял и излучал молчаливое спокойствие, словно он просто вышел на прогулку в парке.

– Итак, Пендергаст, у вас есть вопросы? Может вы хотели бы еще что-нибудь осмотреть? Улики?

– Не сейчас, благодарю.

– Я всего лишь парень, который анализирует брызги крови, – пожал плечами Мартинелли, – но мне кажется, что убийца пытался оставить какое-то сообщение. «Пост» пишет, что…

Д’Агоста прервал его резким жестом.

– Я прекрасно знаю, что пишет «Пост».

– Ну да… извините.

Пендергаст, наконец, заговорил.

– Мистер Мартинелли, разве преступник после обезглавливания двух жертв сам не должен был быть весь в крови?

– Подобное можно было бы предположить. Но ручка этого топора необычайно длинная, и если убийца стоял на некотором расстоянии, то запросто мог обезглавить каждого одним чистым ударом, и при этом не испачкаться. Особенно если он был достаточно проворным, чтобы отскочить в сторону, и тем самым избежать струй артериальной крови, когда тела падали. Так что он мог уйти, даже не запачкавшись.

– Как по-вашему, можно ли сделать вывод, что он орудовал топором, как профессионал?

– Если взглянуть с этой стороны, то да, он профи. Нелегко обезглавить кого-то одним ударом, особенно если жертвы стоят. А сделать это, не испачкавшись в крови… да, я бы сказал, что это требует серьезных профессиональных навыков.

Д’Агоста вздрогнул.

– Благодарю вас. На этом все, – только и ответил Пендергаст.

***

Они встретились с парнем из КЦБ в подвале, в офисе службы безопасности. По пути вниз, проходя через вестибюль, они заметили напротив здания толпу. Сначала д’Агоста подумал, что это, как обычно, неуемная пресса – и, разумеется, представители прессы там присутствовали – но там были не только они. Колеблющиеся плакаты и неясное бормотание в толпе дало понять, что напротив здание развернулась своего рода акция протеста. Чертовы ньюйоркцы – им только дай повод попротестовать!

– Сядем там? – спросил лейтенант, указав в сторону входа в зону ожидания. Техники полицейского управления в этот момент загружали и обрабатывали последние кадры с камер видеонаблюдения.

– Почему бы и нет.

Они расположились на стульях.

– Итак, агент Мелдрум, – обратился д’Агоста. – Посвятите нас в детали вашего расследования.

– Разумеется, – Мелдрум передал им свою визитку. – Я распоряжусь прислать вам копии наших файлов.

– Спасибо.

– Берчи состояли в браке двадцать два года. Во время финансового кризиса они придумали инвестиционную схему, которая базировалась на людях, у которых были проблемы с ипотеками. Эта схема рухнула в 2012 году, и Берчей арестовали.

– И они не сели в тюрьму?

Мелдрум печально ухмыльнулся.

– В тюрьму? Простите, лейтенант, но где вы были последние десять лет? Я не могу сказать, было ли за это время хоть одно дело, которое мы расследовали и которое закончилось бы чем-то более серьезным, чем наложение штрафа. Этих двух мошенников пожурили, похлопали по рукам и быстро отпустили, после чего они построили новую воровскую контору – «LFX Файненшал».

– Которая занимается… чем?

– Их целями были жены солдат и ветераны в отставке. Две основные схемы мошенничества. Многие солдаты служат за границей. Их спутницы – чаще всего, жены – остаются в городе, и для них наступают тяжелые экономические времена. Оператор колл-центра компании звонит таким женам и предлагает им легкий способ расплатиться с ипотекой за дом. Первоначальные взносы небольшие, но затем ставка резко возрастает, и несчастные «клиенты» уже не могут больше ее выплачивать. В итоге «LFX» забирает дом, перепродает его и получает деньги.

– И это законно?

– В основном. Кроме разве что особых правил, касающихся лишения права собственности солдат, находящихся на действительной службе. Если мошенники не учитывали этот фактор, наступало время мне выходить на арену.

– А вторая схема?

– «LFX» находило вдову ветерана, которая жила в доме с погашенной ипотекой. Они убеждали ее взять небольшую обратную ипотеку. Обычно в этом нет ничего особенного, многие так делают. Но затем «LFX» форсировало дефолт обратной ипотеки по каким-либо фиктивным причинам: невыплата домовладельцем страховки или какое-то другое сфабрикованное или тривиальное нарушение условий. В общем, достаточно веская причина, чтобы прибрать к рукам дом, продать его и сохранить в своем кармане неприлично большую сумму денег в виде просроченных сборов, штрафов, процентов и выплат, связанных с какими-либо нарушениями.

– Другими словами, эти Берчи были настоящими сволочами, – вздохнул д’Агоста.

– Совершенно верно.

– Должно быть, у них было много врагов.

– Да. Фактически, некоторое время назад в этом самом здании произошел инцидент с перестрелкой – солдат, который потерял свой дом, вошел в здание и ранил нескольких человек, прежде чем совершить самоубийство.

– Вот как, – протянул д’Агоста. – Да, я припоминаю это. Так вы думаете, эти двое были убиты жертвой подобных махинаций?

– Это разумная гипотеза, и, когда мне позвонили, в первую очередь я тоже предположил нечто подобное.

– Но теперь вы так не думаете?

– Нет. Мне кажется предельно ясным, что это – тот же самый убийца, который до этого обезглавил еще троих: мститель, наказывающий богачей, сколотивших свое состояние на грязных аферах и махинациях. Вы ведь знаете, что пишут об этом в «Пост»?

Д’Агоста покачал головой. Насколько бы сильно он ни ненавидел Гарримана, его теория выглядела все более и более правдоподобной. Он посмотрел на Пендергаста и не смог удержаться от вопроса:

– А вы что об этом думаете?

– Много чего.

Д’Агоста ждал, но вскоре ему стало понятно, что за этим комментарием агента больше ничего не последует.

– Это совершенно безумное дело. У нас средь бела дня в огромном офисном здании обезглавлены два человека. Как убийца миновал охрану, как он проник в офис, как он умудрился тихо и без шума отрубить две головы и выбраться так, чтобы никто ничего не увидел? Это кажется невозможным, как одно из тех убийств в закрытых комнатах, в лучших традициях… как же звали того писателя? Ах, да! Диксон Карр[24]24
  Диксон Карр – американский писатель, автор детективных романов. Считается самым крупным специалистом в истории детектива по убийствам в закрытой комнате, как называли их критики, ссылаясь на знаменитую «лекцию о запертой комнате» в романе «Человек-призрак».


[Закрыть].

Пендергаст кивнул.

– На мой взгляд, самые важные вопросы здесь не «кем были жертвы?», «почему они были выбраны?» или «как было совершено убийство?»…

– Что же может быть важнее в вопросах убийства, чем «кто?», «почему?» и «как»?

– Мой дорогой Винсент, есть еще вопрос «где?»…

33

Звукорежиссер поправил небольшой микрофон, прикрепленный к рубашке Гарримана, и снова отступил за свое место.

– Скажите несколько слов, пожалуйста, – попросил он. – Обычным голосом.

– Это Брайс Гарриман, – послушно произнес журналист. – Итак, пошли вдвоем, пожалуй, уж вечер небо навзничью распяло…

– О’кей, мы настроились, – объявил звукорежиссер и показал продюсеру два поднятых вверх больших пальца.

Гарриман оглядел павильон студии. Телестудии всегда забавляли его: десять процентов помещения походило на чью-нибудь гостиную или кабинет, а остальное пространство представляло собой сущий беспорядок – бетонные полы, подвесные осветительные приборы, зеленые экраны, камеры, кабели и множество людей, снующих туда-сюда и наблюдающих за всем.

За неделю это было уже третье шоу, на которое его пригласили, и каждое последующее являлось еще более громким и крупным, чем предыдущее. Вся цепочка событий напоминала ему барометр того, насколько успешной день ото дня становилась его статья и насколько интенсивным становилось то влияние, которое она оказывала на общественность.

Первой стала местная нью-йоркская радиостанция, которая выделила ему на освещение этой темы всего две минуты – и не в прямом эфире, а в записи. Следующим стало его появление на «Шоу Мелиссы Мейсон» – одном из самых популярных телешоу на территории трех штатов. Последовавшие за этим двойные убийства, моментально подтвердившие его теорию и его предсказания, предоставили ему возможность появиться на по-настоящему большой передаче – на «Американском Утре» с Кэти Дюранн, одном из крупнейших национальных телевизионных шоу в стране. И вот рядом с ним – всего в паре футов – сидела сама Кэти, пока во время рекламной паузы ей поправляли макияж. Декорации «Утра» напоминали первоклассный уголок для завтрака, с довольно милыми пейзажами на фальшивых стенах, и прямо перед ним, на сцене стояла пара уютных кресел, вполоборота обращенных друг к другу, с находящимся между ними большим экраном.

– Десять секунд, – произнес кто-то за пределами сцены. Визажист моментально исчез из кадра, и Кэти повернулась к Гарриману.

– Очень рады, что вы здесь, – сказала она, одарив его своей улыбкой на миллион долларов. – Какая удивительная история! Я хочу сказать, шокирующая. – Спасибо, – Гарриман улыбнулся в ответ. Он наблюдал за тем, как на экране идет обратный отсчет. Затем на одной из камер зажегся красный огонек, и Кэти к ней повернулась.

– Сегодня утром нам посчастливилось увидеть в нашей студии Брайса Гарримана, репортера «Пост», который, как говорят в народе, сделал то, что не смог сделать весь Департамент полиции Нью-Йорка: установил мотив убийцы, которого окрестили «Палачом». Учитывая недавнее двойное трагическое убийство, которое полностью подтвердило теорию мистера Гарримана, впервые описанную в статье, опубликованной в Рождественский день, эта история, похоже, действительно задела за живое всех жителей Нью-Йорка. Знаменитости, миллионеры, рок-звезды и даже крупные бизнесмены начали массово покидать город.

Пока она говорила, экран между креслами, на котором был изображен логотип «Американского Утра» ожил и поделился со зрителями краткими видеороликами, в которых были запечатлены люди, садящиеся в лимузины, и частные самолеты, выруливающие на взлетно-посадочные полосы. Знакомые лица, стыдливо прячущиеся от папарацци, были окружены частной охраной. Эти кадры были знакомы Брайсу: он уже видел их прежде… он сам лично видел, как происходит нечто подобное. Люди – властные люди – покидали Манхэттен, как крысы, бегущие с тонущего корабля. И все из-за него. Между тем Джо Кью Паблик[26]26
  Joe Q. Public – имя, использующееся в США для обозначения среднестатистического гражданина.


[Закрыть] наблюдал, как разворачиваются эти события, испытывая болезненно-острое возбуждение, видя, как богатеи получают по заслугам.

Кэти повернулась к Брайсу.

– Брайс, добро пожаловать на «Американское Утро». Спасибо, что пришел.

– Спасибо, что пригласила меня, Кэти, – ответил Гарриман. Он слегка сдвинулся, чтобы повернуться к камере своим лучшим профилем.

– Брайс, твою статью обсуждает весь город, – заявила Кэти. – Как тебе удалось выяснить то, до чего в течение недели не смогли додуматься лучшие умы полиции Нью-Йорка?

Гарриман почувствовал волнение и вспомнил слова Петовски. Некоторые репортеры за всю жизнь не могут откопать подобной истории.

– О, не думаю, что имею право присваивать себе все заслуги, – сказал он с напускной скромностью. – В действительности я просто собрал воедино все те выводы, которые уже заложила полиция.

– Но каков был из себя тот самый – как я его называю – момент озарения?

С этим своим аккуратным носиком и волнистыми светлыми волосами она была похожа на куклу Барби.

– Ну, на тот момент вокруг и внутри меня, как ты уже знаешь, витало множество других теорий, – сказал Брайс. – Я просто не повелся на идею о том, что здесь орудует несколько убийц. Как только я осознал это, то стал искать, что могло бы объединить всех жертв воедино.

Она взглянула на телесуфлер, который прокручивал строки первой статьи Гарримана.

– Ты написал, что у жертв «напрочь отсутствовали моральные ценности», и что «с их смертью мир стал только лучше».

Гарриман кивнул.

– И ты считаешь, что в отрубании их голов есть некий символический жест?

– Верно, Кэти. Так и считаю.

– Но, если вернуться к обезглавливанию… думаешь, есть шанс, что это может быть работой джихадистов?

– Нет, это же не соответствует почерку. Это работа одного человека, и он применяет именно такой вид казни, потому что считает его своей собственной изюминкой. По правде говоря, это древний вид казни – некое проявление Божьего гнева в ответ на грех и разврат, процветающие в современном обществе. Даже термин «capital punishment», «смертная казнь» происходит от слова «caput», что на латыни значит «голова». Этот убийца – он проповедует, Кэти. Он предупреждает Нью-Йорк, да и всю страну в целом, что такую жадность, такой эгоизм и такой грубый материализм больше не будут терпеть. Он нацелился на самых элитных хищников из тех, кто в течение последних нескольких лет, казалось бы, прибрал наш город к рукам.

Кэти энергично кивала, сияя глазами и впитывая каждое его слово. Только сейчас Брайс кое-что понял: его сделала знаменитостью всего лишь одна эта история. Он взял самую громкую серию убийств за многие годы и в одиночку начал освещать ее. Его последующие статьи, которые, разумеется, были написаны со всей тщательностью для максимального погружения в сенсацию и для полировки его собственной теории, были просто глазурью на его безукоризненном торте. Все в Нью-Йорке теперь внимали каждому его слову. Они хотели знать его мнение, они хотели, чтобы он объяснил им идеологию Палача.

И он будет просто счастлив, исполнить их желание. Это интервью – блестящая возможность раздуть пламя. И именно это он и собирался сделать.

– Но что именно он проповедует? – спросила Кэти. – И кому?

Брайс важным жестом поправил галстук, стараясь при этом не сбить микрофон.

– На самом деле, все довольно просто. Посмотрите, во что превратился наш город: коррупция, богачи, переезжающие сюда из-за рубежа, квартиры за пятьдесят и даже сто миллионов долларов, миллиардеры, заседающие в своих золотых дворцах. Нью-Йорк до недавнего времени был местом, где люди ладили друг с другом – и богатые, и бедные. Теперь же богачи зарвались и захватили город, почти растоптав при этом людей среднего класса. Я думаю, убийца пытается сообщить им: «Встаньте на истинный путь!» – он произнес последние слова зловещим тоном, окидывая студию взглядом.

Глаза Кэти округлились.

– Хочешь сказать, Палач собирается продолжить убивать богачей?

Гарриман выдержал красноречивую долгую паузу. Затем кивнул. Пришло время разжечь то самое пламя.

– Да, я так думаю. Но и нам не стоит терять бдительность, – сказал он. – Он может начать с власть имущих богачей. Но если мы не прислушаемся к его посланию, это может привести к тому, что он никогда не остановится. Все мы в зоне риска, Кэти – каждый из нас, без исключения.