Текст книги "Смертельный рай"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Лэш кивнул.

Словно по этому знаку, в другом конце помещения открылась дверь, и в проеме появилась фигура в белом халате.

– А, вот и ты, Питер, – сказал Мочли. – Познакомься с доктором Лэшем. Он проводит дополнительное обследование некоторых наших клиентов, для статистических целей.

Парень подошел, несмело улыбаясь. Он был очень молод. Когда он пожал Лэшу руку, прядь огненно-рыжих волос упала ему на лоб.

– Это Питер Хэпвуд, техник, который проводил индивидуальные собеседования с Торпами, когда они вернулись к нам на встречу выпускников. – Мочли повернулся к Хэпвуду. – Помнишь Льюиса и Линдси Торп?

Хэпвуд кивнул.

– Это та суперпара.

– Именно так.

Директор вспомогательной службы жестом предложил Лэшу продолжить.

– Во время индивидуальных собеседований с Торпами что-либо привлекло ваше внимание? – спросил Лэш молодого человека.

– Нет, ничего такого не помню.

– Какое они производили впечатление?

– Счастливые, как и все, кто сюда возвращается.

– Сколько таких пар вы оценили? Я имею в виду, тех, кто приходит через полгода?

Хэпвуд задумался.

– Тысячу. Может, тысячу двести.

– И все были счастливы?

– Без исключения. Даже после столь долгого времени это кажется невероятным.

Хэпвуд бросил взгляд на Мочли, словно опасаясь, что сказал нечто неуместное.

– Торпы говорили что-то о своей жизни после того, как они познакомились?

– Дайте подумать. Нет. Впрочем, подождите. Недавно они переехали во Флагстафф в Аризоне. Помню, мистер Торп говорил, что у него проблемы с акклиматизацией на такой высоте – кажется, он занимался бегом трусцой, – но оба просто обожали те места.

– Во время разговора выяснилось что-либо еще?

– Пожалуй, нет. Я просто задал стандартный набор вопросов. Ничто не привлекло особого внимания.

– Что входит в этот стандартный набор?

– Ну, сначала мы создаем соответствующее настроение, чтобы…

– Вряд ли такие подробности необходимы, – прервал его Мочли. – Еще есть вопросы?

Лэш почувствовал, что возможность ускользает у него из рук. Впрочем, вопросов у него больше не было.

– И вы не помните, чтобы они говорили или упоминали о чем-то необычном? О чем угодно?

– Нет, – ответил Хэпвуд. – Увы.

У Лэша опустились руки.

– Спасибо.

Директор вспомогательной службы кивнул Хэпвуду, который направился к двери в конце помещения. На полдороге он остановился.

– Она ненавидела оперу.

Лэш посмотрел на него.

– Что?

– Миссис Торп. Когда они пришли на консультацию, она извинилась за опоздание. По дороге сюда она не хотела садиться в первое такси, поскольку водитель слушал оперу по громко включенному радио. Она сказала, что не смогла бы вынести этого. Прошло минут десять, прежде чем они нашли другую машину. – Он покачал головой. – Они еще смеялись над этим.

Кивнув Лэшу и Мочли, он вышел.

В лучах света, идущих из нижних помещений, Мочли походил на призрак. Директор повернулся и протянул Лэшу толстый конверт из плотной бумаги.

– Вот результаты ассоциативных исследований Торпов, проведенных во время первоначальной оценки. Это единственный тест, который не разработан нашей фирмой, и потому я могу предоставить его вам.

– Весьма любезно с вашей стороны.

Не в силах скрыть разочарование, Лэш произнес эти слова несколько резче, чем собирался.

– Вы должны понять, доктор Лэш, – мягко напомнил ему директор вспомогательной службы, – наш интерес к тому, что случилось с Торпами, носит чисто формальный характер. Это трагическое событие особенно болезненно для нас, поскольку оно произошло с суперпарой. Впрочем, это единственный случай. – Он отдал Лэшу конверт. – Посмотрите на досуге. Надеемся, что вы продолжите расследование и найдете черты личности, на которые в будущем нам следует обратить внимание при оценке кандидатов. Если вы все-таки решите отказаться, мы примем ваш отчет. В обоих случаях деньги оставьте себе. – Он показал на дверь. – А теперь, если позволите, я провожу вас до вестибюля.

8

Послеполуденные тени уже удлинялись, когда Лэш подъехал к Центру имени Одюбона в Гринвиче, припарковал машину и направился к озеру Мид по усыпанной сухими ветками тропинке. Он был полностью предоставлен самому себе – школьные экскурсии уехали несколькими часами раньше, а любители наблюдать за птицами и фотографировать природу должны были появиться лишь в конце недели. Сырое утро сменилось ясным солнечным днем. Лес вдали сливался в зелено-коричневую полосу. В воздухе ощущался запах мха. По мере того как Лэш удалялся от Риверсвилл-роуд, шум уличного движения начал стихать, и через несколько минут его сменило пение птиц.

Он покинул небоскреб корпорации «Эдем», собираясь поехать прямо в свой кабинет в Стэмфорде. Неделя, которую он отвел на расследование, заканчивалась, и Лэш должен был решить, что делать со встречами, назначенными на следующую неделю, – если вообще что-либо делать. Но на полпути домой он неожиданно свернул с транзитной автострады, ведущей в Новую Англию, и поехал почти без цели по тенистым дорогам Дэриена, Сильвермайна, Нью-Канаана, по местам, где прошла его молодость. Ассоциативные тесты Торпов лежали нетронутые в конверте на пассажирском сиденье. Он катил вперед, предоставив дороге вести себя. И оказался здесь, в природном заповеднике.

Место ничем не хуже любого другого.

Тропинка разветвлялась, ведя к ряду закрытых будок с видом на озеро. Выбрав наугад одну, Лэш поднялся наверх по короткой лесенке. Внутри было сухо и тепло. Длинная горизонтальная щель в задней стенке позволяла наблюдать за озером. Лэш посмотрел на водоплавающих птиц, которые ныряли и выскакивали на поверхность, не подозревая о его присутствии. Потом сел на деревянную скамейку и положил рядом с собой толстый коричневый конверт.

Впрочем, он не тронул его и достал из кармана пиджака тонкий томик Мацуо Басё – «По тропинкам Севера». Он заметил книгу на прилавке кафе «Старбакс» в аэропорту Скай-Харбор, и стечение обстоятельств показалось ему чересчур необычным для того, чтобы не купить ее. Пропустив предисловие переводчика, он пробежал взглядом первые фразы.

«Луна и солнце – лишь гости, что пройдут по сотням лет-веков, сменяющие друг друга годы – тоже странники. Тот, кто, садясь в ладью, подчиняется воле волн, равно как и тот, кто встречает старость, держась за поводья, жизнь свою превращают в странствие, странствие становится их единственным прибежищем в мире». [3]3
  Перевод Т. Соколовой-Делюсиной.


[Закрыть]

Он отложил книгу. Что там говорил Торп о поэзии Басё? «Столь содержательна и в то же время весьма проста». Нечто в этом роде.

У Лэша имелось множество профессиональных принципов, но самый важный из них гласил: сохраняй дистанцию по отношению к пациентам. Этому научил его опыт, полученный в ФБР. Так почему же он позволил себе настолько увлечься Льюисом и Линдси Торпами? Неужели только из-за таинственной смерти? А может, его очаровал их идеальный супружеский союз? Ибо все доказательства, которые он успел собрать, свидетельствовали о том, что их брак действительно был безупречным, до того самого мгновения, когда они надели себе на головы мешки для мусора, обнялись и медленно умерли на глазах своей маленькой дочери.

Обычно Лэш не позволял себе заниматься самоанализом. Ни к чему хорошему это не вело, лишь отрицательно влияло на объективность. Тем не менее сюда он пришел не случайно. В этом заповеднике, на этой тропинке и даже именно в этой самой будке Ширли сказала три года назад, что не хочет больше видеть его.

«Жизнь свою превращают в странствие». Лэш подумал о том, в какое странствие отправились Торпы. Или, если на то пошло, куда отправился он сам, пытаясь раскрыть их тайну. Здравый смысл отговаривал его, а ноги сами несли вперед.

Устало потирая глаза, он взял толстый конверт и разорвал его указательным пальцем.

Внутри оказалось сто с лишним страниц – результаты ассоциативных тестов Льюиса и Линдси Торп, проведенных в «Эдеме» в рамках предварительной оценки кандидатов.

Уже в средней школе Лэша восхищали чернильные тесты – сама мысль, сколь многое о человеке может сказать то, что он видит в обычной кляксе. В университете, когда он познакомился с применением этой психологической проверки – и сам прошел ее, что было обязанностью каждого студента-психолога, – он понял, сколь полезным диагностическим инструментом она может быть. Подобного рода исследование считалось «проекционным», поскольку, в отличие от сложных предметных письменных тестов, таких как WAIS или MMPI, [4]4
  WAIS – психологический тест исследования интеллекта, разработанный американским ученым Дэвидом Векслером. MMPI – психологический тест, разработанный в конце 1930-х – начале 1940-х гг. в Университете Миннесоты американскими учеными Старком Хатуэем и Джоном Маккинли.


[Закрыть]концепция «правильного» и «неправильного» была неоднозначна. Поиск образов в пятнах требовал привлечения более глубоких и сложных сторон личности.

В «Эдеме» использовался тест Хиршфельда [5]5
  Хиршфельд Магнус (1868–1935) – немецкий психиатр и психоаналитик. Один из создателей сексологии.


[Закрыть]– выбор, который Лэш горячо одобрял. Хотя тест этот базировался на модифицированном Экснером [6]6
  Экснер Зигмунд (1846–1926) – австрийский физиолог. Развив методику Роршаха, Экснер предложил исчерпывающую систему, которая позволила придать большую стройность и последовательность в проведении, обработке результатов и использовании этой методики в исследовательских целях.


[Закрыть]тесте Роршаха, [7]7
  Роршах Герман (1884–1922) – швейцарский психиатр и психолог, создатель теста исследования личности, названного его именем. При проведении теста Роршаха испытуемому предлагается дать интерпретацию десяти симметричных относительно вертикальной оси чернильных клякс. Каждая такая фигура служит стимулом для свободных ассоциаций. Тест основан на предположении, согласно которому то, что индивид «видит» в кляксе, определяется особенностями его собственной личности.


[Закрыть]он в нескольких аспектах превосходил оригинал. Тест Роршаха состоял лишь из десяти клякс, что психологи пытались сохранить в тайне. При столь небольшом количестве вариантов кто-то легко мог запомнить «правильные» ассоциации. В тесте же Хиршфельда использовался каталог из пятисот пятен – слишком много, чтобы выучить ответы. И испытуемому показывали не десять, а тридцать пятен, получая более широкий разброс вариантов. У Роршаха половина клякс была цветной, а в тесте Хиршфельда все были черно-белые, поскольку его сторонники считали, что цвет лишь рассеивает внимание испытуемого.

Сверху лежали результаты Линдси Торп. Лэш на мгновение представил ее в кабинете – тихом, уютном, где ничто не отвлекало внимания испытуемых. Исследователи сидели за ее спиной – во время выполнения задания следовало избегать зрительного контакта. Линдси Торп не видела картинок, пока исследователь не положил их на столе перед ней.

Основные принципы, так же как и количество пятен этого теста, хранились в тайне. Каждый ответ испытуемого сравнивался со стандартным ответом. Линдси не предполагала, что все, что она скажет об этих кляксах, существенное или нет, будет записано и оценено. Она не знала, что скорость ее ответов измеряется – чем быстрее, тем лучше. Она понятия не имела, что в каждой кляксе она должна увидеть больше одного предмета – иное предполагало наличие невроза. И она не знала – а проводивший исследование ответил бы отрицательно, если бы она спросила об этом, – что для каждого пятна имеется «обычный» ответ. Если кто-то замечал нечто оригинальное и мог обосновать это, он получал дополнительные очки за творческое мышление. Впрочем, если он видел нечто, чего не заметил никто другой, это обычно свидетельствовало о психозе.

Лэш посмотрел на первое пятно. Сотрудник, который проводил тест, подробно записал ответы Линдси.

1 из 30

Карта 142

Свободные ассоциации:

1. Похоже на тело. Белые пятна посередине напоминают легкие.

2. То, что внизу, напоминает перевернутые вверх ногами кости таза.

3. ↓ Похоже на маску. Да, маска.

4. А в самом низу маленькая летучая мышь.

Пояснения:

1. (Повтор.)

2. (Повтор.)

3. Да, маска. Два белых пятнышка наверху – глаза. Посередине – нос, а внизу рот. Страшноватая дьявольская маска.

4. В самом низу летучая мышь. Видны торчащие уши, распростертые крылья. Она как будто летит.

Просмотр каждой карты делился на два этапа: фазу свободных ассоциаций, когда испытуемый говорил, что ему напоминает данное пятно, и фазу пояснений, во время которой исследователь просил обосновать эти выводы. Увидев стрелку возле третьей ассоциации, Лэш понял, что Линдси, не спрашивая, перевернула карту вверх ногами, что свидетельствовало о независимости. Если кто-то спрашивал, можно ли перевернуть карту, он получал меньше очков. Лэш узнал это пятно. Линдси дала чаще всего повторяющиеся ответы: маска, летучая мышь. Психолог компании, несомненно, обратил внимание на упоминание дьявола, дополнительное замечание, которое необходимо было отметить.

На следующей странице была таблица результатов для первой карты.

Лэш быстро просмотрел характеристику и оценку четырех ответов Линдси. Исследователь проделал тщательную работу. Хотя прошло много лет с тех пор, как Лэш в последний раз проводил тест Хиршфельда, он тут же вспомнил сложную кодовую систему: В означало ответ, охватывающий пятно целиком, D – касающийся лишь часто замечаемой детали. Были отмечены увиденные фигуры людей и животных, анатомические и природные подробности. Во всех четырех ответах формфактор был обозначен как ОК – хороший знак. В белых частях пятен она заметила больше, чем средний испытуемый, но не настолько, чтобы это стало поводом для беспокойства. В рубрике «Особые отметки», где психолог отмечал отклонения от нормы, Линдси получила лишь одно замечание за чересчур мрачный ответ – несомненно, за то, что охарактеризовала картинку как «дьявольскую маску» и «страшноватую».

Он перешел ко второму пятну.

Психолог «Эдема» и здесь тщательно записал ответы Линдси.

2 из 30

Карта 315

Свободные ассоциации:

5. Похоже на елочную игрушку.

6. Те отростки наверху – словно усики насекомого.

7. ↓ под этим углом отростки напоминают ноги краба.

Пояснения:

5. Ну, оно круглое, как висящие на елке украшения. Верно? А в ту часть наверху вставляется подвеска.

6. Да. Они покрыты волосками, будто усики некоторых насекомых.

7. (Повтор.)

Лэш узнал и это пятно. Все ответы Линдси находились в пределах нормы.

Он машинально посмотрел на кляксу и вдруг оцепенел. Внезапно ему в голову пришло множество ассоциаций: быстро увеличивающаяся лужа крови на белом ковре; окровавленный кухонный нож; ухмыляющаяся физиономия Эдмунда Уайра, сидящего со скованными руками и ногами перед морем потрясенных лиц.

«Черт бы побрал Роджера Гудкайнда и его любопытство», – подумал Лэш, быстро откладывая лист в сторону.

Он быстро просмотрел оставшиеся двадцать восемь страниц, не найдя никаких отклонений. Линдси характеризовалась как хорошо приспособленная к жизни, умная, творческая и достаточно амбициозная личность. Это он и так знал. Слабая надежда, только начавшая пробуждаться, снова угасла.

Остался еще один документ. Лэш взял итоговую страницу, где все данные Линдси Торп подвергались качественному и частотному анализу, а также различным математическим преобразованиям, чтобы определить преобладающие черты ее личности. Один из наборов результатов назывался «особыми показателями», и Лэш сосредоточил свое внимание именно на них.

Эти характеристики являлись чем-то вроде красных флажков. Большое количество ответов, относящихся к одной из данных семи категорий, указывало на отклонение от нормы – например, на шизофрению (SZ). Один из особых показателей, S-Cluster, обозначал суицидальные наклонности.

В случае Линдси Торп эта величина была отрицательной.

Точнее говоря, по шкале от нуля до восьми ее склонность к самоубийству равнялась нулю.

Вздохнув, Лэш отложил результаты Линдси и взял страницы с данными ее мужа.

Он удостоверился, что показатель склонности к самоубийству у Льюиса Торпа был столь же низок, как и у Линдси, когда в кармане его пиджака запищал телефон. Лэш достал его.

– Да?

– Доктор Лэш? Это Эдвин Мочли.

Лэш слегка удивился. Он никому не давал номера своего мобильного и уж точно не помнил, чтобы сообщал его кому-либо из «Эдема».

– Где вы сейчас?

Голос директора вспомогательной службы звучал не так, как прежде, – резко и решительно.

– В Гринвиче. В чем дело?

– Это опять случилось.

– Что именно?

– Снова такой же случай. Очередная попытка двойного самоубийства. Суперпара.

– Как?

Удивление тут же сменилось недоверием.

– Их фамилия Уилнер. Живут в Ларчмонте. В данный момент их везут в больницу Южного Уэстчестера. Из Гринвича вы должны добраться туда за… пятнадцать минут, – после короткой паузы закончил Мочли. – На вашем месте я не терял бы времени.

И в трубке наступила тишина.

9

Медицинский центр округа Южный Уэстчестер представлял собой комплекс зданий из красного кирпича на окраине Рэя, сразу за административной границей Нью-Йорка. Затормозив на дорожке для машин «скорой помощи», Лэш заметил, что в отделении скорой царит необычное спокойствие. В тени за стеклянными дверями стояли только две машины: одна – «скорая», а вторая – похожий на лимузин длинный низкий автомобиль окружного судмедэксперта. Задние двери «скорой» были открыты. Санитар с ведром и щеткой мыл салон изнутри. Проходя мимо по асфальтовой дорожке, Лэш даже с расстояния в двадцать ярдов почувствовал металлический запах крови. Он остановился и посмотрел на темно-красное здание. Он уже три года не бывал в приемном покое. Затем, вспомнив требовательный голос Мочли, Лэш заставил себя идти дальше.

Внутри царило подавленное настроение. На пластиковых стульях сидело несколько человек. Одни просто смотрели по сторонам, другие заполняли какие-то бланки. В углу стояла группа тихо переговаривающихся полицейских. Лэш поспешно направился к двери с надписью «Вход в отделение», открыл ее и нашел на стене кнопку, автоматически открывающую дверь в приемный покой.

Створки разъехались, и за ними предстала совершенно другая картина. Куда-то бежали санитары, неся подносы с инструментами. Прошла медсестра с литровыми баллонами крови в руках. За ней, толкая перед собой каталку, следовала другая. Трое санитаров молча стояли у сестринского поста; у двоих на руках еще были измазанные кровью светло-зеленые перчатки.

Лэш огляделся в поисках знакомых лиц. Почти сразу же он заметил главного ординатора, Альфреда Чена, который шел ему навстречу. Обычно Чен двигался не спеша, с грацией пророка, с улыбкой на круглом, словно у Будды, лице. Сейчас же он явно торопился, лицо было серьезным. Ординатор не отрывал взгляда от папки, которую держал в руках, не замечая Лэша. Когда он проходил мимо, Лэш протянул руку.

– Привет, Альфред. Как дела?

Чен уставился на него ничего не выражающим взглядом.

– О, Крис. Привет. – На его лице на мгновение появилась улыбка. – Могло быть и лучше. Послушай, я…

– Я приехал увидеться с Уилнерами.

– Я как раз иду к ним, – удивленно ответил Чен. – Идем со мной.

Лэш пошел следом за ординатором.

– Твои пациенты? – спросил Чен.

– Вероятно.

– Как ты так быстро узнал? Их привезли всего пять минут назад.

– Что случилось?

– По словам полиции – попытка самоубийства, причем весьма тщательная. Вены вскрыты по всей длине, от запястья до локтя.

– В ванне?

– Вот это-то как раз и странно. Их обоих нашли в кровати. Полностью одетых.

Лэш почувствовал, как невольно сжимаются его зубы.

– Кто обнаружил их?

– Кровь протекла в квартиру ниже этажом, и соседи вызвали полицию. Вероятно, они пролежали так несколько часов.

– В каком они состоянии?

– Джон Уилнер истек кровью. – Чен тяжело вздохнул. – Его нашли мертвым. Его жена жива, но состояние крайне тяжелое.

– У них были дети?

– Нет. – Чен заглянул в папку. – Но Карен Уилнер на пятом месяце беременности.

Впереди них медсестра с реанимационным комплектом скрылась за ширмой. Чен вошел за ней, Лэш следом за ним.

Здесь царила такая суматоха, что сначала Лэш даже не увидел койку. Где-то рядом с опасной частотой попискивал электрокардиограф. Множество людей говорили одновременно – спокойно, но быстро.

– Пульс сто двадцать, внесинусоидальная тахикардия, – сказала женщина.

– Систолическое давление семьдесят.

Неожиданно взвыла сирена.

– Больше плазмы! – послышался чей-то громкий требовательный голос.

Лэш переместился за спинами людей в голубых халатах в сторону изголовья. Протиснувшись между двумя стойками с медицинской аппаратурой, он наконец увидел Карен Уилнер.

Кожа ее была словно гипсовой, настолько бледной, что Лэш разглядел удивительно отчетливую сетку пустых кровеносных сосудов на шее, груди и плечах. Пациентке разрезали блузку с бюстгальтером и обмыли грудную клетку, но юбка была все еще на ней, и там белизна заканчивалась. Материя пропиталась кровью. В сгибы обеих рук были введены капельницы, через которые поступала плазма и физиологический раствор. Ниже, на предплечьях, наложили тугие повязки, и врачи пытались сшить разрезанные вены.

– Спазм сосудов, – сказала медсестра, прикладывая ладонь ко лбу пациентки.

Карен Уилнер не открывала глаз. Она вообще никак не реагировала. Лэш наклонился над неподвижным лицом.

– Миссис Уилнер, – прошептал он. – Зачем? Почему вы так поступили?

– Что вы тут делаете? – требовательно спросила медсестра. – Кто этот человек?

Писк электрокардиографа замедлился, став нерегулярным.

– Брадикардия! [8]8
  Брадикардия – уменьшение частоты сердечных сокращений ниже шестидесяти ударов в минуту.


[Закрыть]– крикнул кто-то. – Давление упало до сорока пяти на двадцать.

Лэш придвинулся ближе.

– Карен, – умоляюще сказал он. – Мне нужно знать почему. Пожалуйста.

– Кристофер, отойди, – предостерег его Чен с другой стороны койки.

Веки женщины шевельнулись, опустились и снова поднялись – сухие и еще более бледные, чем ее кожа.

– Карен, – повторил Лэш, кладя руку ей на плечо.

Оно было холодным, словно мрамор.

– Заставьте его замолчать, – скорее выдохнула, чем проговорила она.

– Кого?

– Голос, – почти беззвучно ответила Уилнер. – Тот голос у меня в голове.

Она снова закрыла глаза, и ее голова упала набок.

– Мы теряем ее! – крикнула медсестра.

– Какой голос? – наклонившись, спросил Лэш. – Карен, какой голос?

Кто-то положил руку ему на плечо и оттащил назад.

– Вы мешаете, мистер, – сказал санитар, блеснув глазами над белой маской.

Лэш отошел к стойкам с аппаратурой. Теперь электрокардиограф пищал почти непрерывно. Медсестра подкатила к койке тележку с дефибриллятором.

– Заряжен? – спросил Чен, беря электроды.

– Сто джоулей.

– Все назад! – приказал Чен.

Лэш смотрел, как тело Карен Уилнер выгибается под воздействием электрического заряда. Закачались свисающие со стоек трубки капельниц.

– Еще раз! – крикнул Чен, держа в воздухе электроды.

На мгновение его глаза встретились с глазами Лэша. Хотя взгляд этот был короток, он говорил обо всем.

В последний раз испытующе посмотрев на Карен Уилнер, Лэш повернулся и вышел.