Текст книги "Смертельный рай"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

37

В застекленных апартаментах высоко над Мэдисон-авеню пробудился к жизни лазерный принтер – сначала тихо загудел вентилятор, потом замигал зеленый светодиод. Вскоре листок бумаги с шорохом выпал в лоток.

При этом звуке Ричард Сильвер, сидящий за столиком из атласного дерева посреди помещения, поднял голову. На плечи его было накинуто махровое полотенце. Он работал почти двадцать часов, создавая псевдокод для новейшей программы, которая должна была настолько усовершенствовать общение с Лизой, чтобы подключение электроэнцефалографа больше не требовалось бы. Лэш был прав – уже пора.

Кроме того, работа отвлекала его внимание от печальных событий, в суть которых ему не хотелось углубляться.

Он посмотрел в сторону принтера, словно в трансе. Программирование на машинном языке – особое состояние ума; может потребоваться немало времени, чтобы погрузиться в работу. Сильвер достаточно глубоко ушел в нее и не хотел отрываться. Но лежащая в лотке распечатка могла означать лишь одно: Лиза закончила выполнение задачи, и даже раньше, чем предполагалось.

Он встал и взглянул на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Подойдя к принтеру, Сильвер неохотно взял лист.

Неожиданно создатель «Эдема» замер.

Он долго стоял неподвижно, глядя на отчет.

В освещенной солнцем галерее царила тишина. Наконец Сильвер опустил руку с распечаткой. Пальцы слегка дрожали.

Сунув листок в карман тренировочных брюк, он пересек комнату, открыл замаскированную дверь и поднялся по лестнице на следующий этаж.

Когда открылась черная дверь в конце коридора, Сильвер сразу же подошел к креслу с проводами, прицепил к футболке микрофон и начал закреплять электроды на висках. Обычно эти действия доставляли ему удовольствие, почти приводя в транс, – подготовка к контакту со значительно более совершенной версией собственной личности, какой он сам никогда не смог бы стать.

Но сегодня он не чувствовал ничего, кроме тупого онемения.

– Ричард, – произнес тихий чистый голос из всех углов помещения.

– Лиза, каково твое текущее состояние?

– На девяносто девять целых семьсот шестьдесят две тысячных процента исправна. Текущие процессы занимают восемьдесят шесть целых две десятых процента процессорного времени. Стандартным процедурам снова доступны сто процентов полосы пропускания. Спасибо за вопрос.

– Пожалуйста.

– Я не ожидала разговора с тобой в такое время. Хочешь проверить какой-то сценарий? Я закончила вариант игры-катастрофы в Рифт-Вэлли, которая могла бы заинтересовать тебя. Или ты хочешь поговорить со мной на тему последней прочитанной книги? Я проанализировала двадцатую главу.

– Не сейчас. Вот результаты твоего поиска. Ты получила их даже раньше.

– Да. Я ошиблась в расчетах на семьдесят один миллиард процессорных циклов.

– Лиза, у меня только один вопрос. Насколько ты уверена в результатах?

Разговаривая с людьми, всегда можно ожидать паузы, вызванной неожиданным замечанием. В случае Лизы никакой паузы не последовало.

– Не понимаю вопроса.

– Ты уверена, что результат поиска верен?

– Он получен после отброса всех недостоверных данных. Никаких статистических отклонений не выявлено.

– Я не сомневаюсь в тебе, Лиза. Я просто хотел удостовериться.

– Твое беспокойство понятно. Перед началом процесса ты говорил, что поиск решения крайне важен для тебя. Надеюсь, эти результаты тебя удовлетворят.

– Спасибо, Лиза.

– Пожалуйста, Ричард. Поговорим еще?

– Чуть позже. Сейчас мне нужно кое-что сделать.

– Спасибо за беседу.

Сильвер набрал на клавиатуре команду завершения сеанса, сорвал с висков электроды и встал с кресла. Он немного подождал, прислушиваясь к собственному дыханию, потом вытер лицо полотенцем и направился к двери. Выйдя в коридор, он достал мобильный телефон и набрал номер.

– Мочли слушает, – раздался голос в трубке.

– Эдвин, это Сильвер.

– Да, доктор Сильвер?

– Эдвин, ты мне нужен здесь, наверху. Немедленно.

38

Центр биохимических исследований имени Нормана Дж. Вейзенбаума стоял на мысе, выступающем в воды реки Гудзон к югу от Колд-Спрингс. Заехав на парковку для гостей, Лэш выбрался на покрытую щебнем площадку и посмотрел на длинное приземистое здание из стекла и камня на склоне холма. Оно выглядело вовсе не так, как он его себе представлял, когда звонил сюда неделю назад, возвращаясь из Феникса. Здание было очень современным, но тем не менее вовсе не казалось неуместным в этом краю голландских фасадов. Насыщенные цвета отполированного мрамора сливались с дубами и сикоморами на их фоне. В небе кружили и щебетали птицы.

Внутри, в приемной, сидели три женщины. Лэш подошел к одной из них и показал свою визитку.

– Доктор Лэш к доктору Гудкайнду.

– Подождите минуту. – Женщина взглянула на встроенный в стол монитор и прижала к уху наманикюренный палец, прислушиваясь к голосу из невидимого наушника, затем снова посмотрела на Лэша. – Присядьте, будьте добры, сейчас он выйдет.

Лэш едва успел расположиться в одном из сверкающих хромом и кожей кресел, когда увидел Роджера Гудкайнда. Со времени их последней встречи тот прибавил в весе несколько фунтов, а светлые волосы на висках основательно поредели.

Впрочем, со студенческих времен остались хитрая полуулыбка и подпрыгивающая походка.

– Крис! – Гудкайнд пожал Лэшу руку. – Ты, как всегда, точен.

– Комплекс тревоги. Проявляется в виде навязчивой пунктуальности.

Биохимик рассмеялся.

– Если бы тебе так просто можно было поставить диагноз… – Он повел Лэша к лифту. – Это в самом деле ты? И мы разговариваем уже во второй раз за две недели? Готов пасть ниц перед тобой от благодарности.

– Я рад был бы сказать, что это только дружеский визит, – ответил Лэш, когда открылись двери лифта, – но мне требуется твоя помощь.

Гудкайнд кивнул.

– Все, что угодно.

Лаборатория Гудкайнда была больше, чем ожидал Лэш. Кроме обязательных столов для опытов и химической аппаратуры, в ней также стояли глубокие кожаные кресла, письменный стол и книжный шкаф с профессиональными журналами. Из окна открывался роскошный вид на реку. Лэш восхищенно присвистнул.

– Центр был милостив ко мне, – усмехнулся Гудкайнд.

Со времени их последней встречи у него появилась новая привычка: он расчесывал пальцами редеющие волосы, а потом хватал несколько прядей и слегка тянул за них, словно подбадривая, чтобы они лучше росли.

– Вижу.

– Садись. Хочешь диетколы или чего-нибудь в этом роде?

Лэш расположился в одном из кресел.

– Нет, спасибо.

Гудкайнд сел напротив него.

– Что случилось?

– Помнишь, из-за чего я звонил тебе на прошлой неделе?

– Конечно. Всякие безумные вопросы о самоубийствах идеально счастливых людей.

– Я как раз работаю над кое-чем таким, о чем мало что могу рассказать, Роджер. Надеюсь, все останется между нами?

– В чем дело, Крис? Это как-то связано с Бюро?

– В некотором смысле.

Лэш увидел, как расширились глаза Гудкайнда. Если он будет считать, что дело связано с ФБР, то охотнее пойдет на сотрудничество.

Гудкайнд поерзал в кресле.

– Сделаю все, что смогу.

– Ты ведешь множество токсикологических исследований. Побочное действие лекарств, их влияние на другие препараты и тому подобное.

– Это не моя область, но да, все в Центре так или иначе имеют дело с токсикологией.

– Тогда скажи, какие шаги предпринял бы биохимик, чтобы получить новое лекарство.

Гудкайнд провел рукой по редеющим волосам.

– Новое лекарство? С самого начала? – Он потянул за прядь. – С исторической точки зрения разработка новых препаратов всегда велась наугад. Молекулы и соединения изучают, пытаясь найти то, что предположительно может оказаться полезным людям. Естественно, сегодня благодаря компьютерным программам можно имитировать результаты реакций в…

– Нет, я не имею в виду начальные стадии процесса. Предположим, ты открыл новое лекарство или то, что считаешь таковым. Какими будут последующие шаги?

Гудкайнд на мгновение задумался.

– Ну, в общем, проводятся испытания на устойчивость, проверяется, какой способ применения лучше всего – таблетки, капсулы, раствор. Затем исследуется поведение молекулы препарата в различных условиях – при изменении влажности, под ультрафиолетовым излучением, при воздействии кислорода, температуры – для проверки, не распадается ли оно на вредные соединения. – Он улыбнулся. – Люди всегда хранят медикаменты в ванных, а ты сам знаешь, что это худшее из возможных мест. Тепло и влага могут вызывать самые разные химические реакции.

– Продолжай.

– Проводятся токсикологические исследования, проверяются продукты распада. Выясняется, что приемлемо, а что нет. Потом приходит время для ПАТР.

– Для чего?

– ПАТР. Процедура анализа токсикологического риска. По крайней мере, так это называется здесь, в Центре. Проверяется присутствие функциональных групп – то есть различных элементов молекулы химического соединения – в базе данных существующих химических веществ и фармацевтических средств. В основном ищутся нежелательные реакции, во время которых могут возникать другие, значительно более опасные функциональные группы. Токсический потенциал. Канцерогенное, нейротоксичное и тому подобное воздействие.

– А если они обнаруживаются?

– Это называется структурной опасностью. Каждый такой сигнал отмечается и исследуется отдельно.

– Понятно. А если препарат успешно пройдет этот этап?

– Он подвергается клиническим испытаниям, обычно сначала на животных, а потом на людях.

– Насчет этой самой структурной опасности – может лекарство представлять такую угрозу и тем не менее использоваться в фармацевтике?

– Конечно. Это одна из причин, по которой на упаковках помещают предупреждения: «Не принимать после употребления алкоголя» и тому подобное.

– Эти структурные опасности где-то перечисляются, в какой-нибудь книге? Может, в «Настольном справочнике врача»?

Гудкайнд покачал головой.

– Структурные опасности довольно редки и имеют слишком специализированную химическую природу, чтобы помещать их в справочник.

– То есть информация о них закрыта? Их хранят в тайне отдельные исследователи или фармацевтические концерны?

– Вовсе нет. Все они имеются в центральной базе данных. Так требуют правила.

Лэш медленно наклонился вперед.

– У кого есть доступ к ней?

– Управление по контролю за продуктами и лекарствами, фармацевтические компании.

– Биохимические лаборатории?

У Гудкайнда на мгновение перехватило дыхание, когда он понял, к чему клонит Лэш. Затем он кивнул.

– Имеющие соответствующую аккредитацию.

– Центр Вейзенбаума?

Гудкайнд снова кивнул.

– В научной библиотеке. Двумя этажами выше.

– Отведешь меня туда?

Гудкайнд облизнул губы.

– Крис, не знаю. Доступ к этой базе данных требует правительственного разрешения. Ты точно действуешь официально?

– Это вопрос крайней важности.

Гудкайнд все еще медлил. Лэш встал.

– Помнишь, что ты сказал мне по телефону? Ты говорил, что невозможно предвидеть самоубийство, что это лишь игра судьбы? И что, например, никто не знает, почему в двухтысячном году в Польше число попыток суицида было значительно выше обычного.

– Помню.

– Может, ты забыл кое о чем, что пришло мне в голову, пока я ехал сюда. Польша – страна, в которой из-за низкой стоимости исследований в двухтысячном году испытывалось большинство новых лекарств.

Гудкайнд задумался.

– Ты хочешь сказать?..

– Что ты должен показать мне эту токсикологическую базу данных. Немедленно.

Еще мгновение поколебавшись, Гудкайнд тоже встал.

39

Научная библиотека Центра совершенно не походила на библиотеку в общепринятом смысле этого слова. В низком помещении было невыносимо жарко. У стен выстроились кабинки из светлого дерева. В каждой находились стул, стол и терминал. Единственным человеком здесь была библиотекарь, которая оторвала взгляд от компьютера и подозрительно посмотрела на Лэша.

Гудкайнд выбрал место в дальнем углу.

– Где книги? – спросил полушепотом Лэш, придвигая себе стул из соседней кабинки.

– На стеллажах в подвале. – Биохимик подвинул к себе клавиатуру. – Нужные книги приносит миссис Гастес. Но почти все, что нам требуется, есть в Сети.

Лэш смотрел, как Гудкайнд вводит свою фамилию. Появилось меню, и биохимик выбрал соответствующую опцию. Экран обновился.

Управление по контролю за продуктами и лекарствами

Отдел R

БТСФБП

База токсических свойств фармацевтических и биомедицинских препаратов

Версия 120.11

Последнее обновление: 01.10.04

Конфиденциальная информация

Несанкционированный доступ является федеральным преступлением

Идентификатор:

Пароль:

Гудкайнд посмотрел на Лэша, который ободряюще кивнул. Пожав плечами, он ввел необходимые данные. Появился новый экран.

УКПЛ/R – БТСФБП 120.11/00012

04.10.04

Поиск по:

1. Химическим соединениям

2. Фирменным наименованиям

3. Общий

Для вывода индекса нажмите F1

Гудкайнд снова посмотрел на Лэша.

– Как называется тот препарат, который тебя интересует?

– Сколипан.

– Никогда о таком не слышал. – Гудкайнд постучал по клавишам, и экран заполнился текстом. – Есть.

Лэш начал внимательно читать.

УКПЛ/R – БТСФБП 120.11/09817

04.10.04

СКОЛИПАН

Гидоксен,2-(6-(р-метилопарапина) фенилохлорид) алкалоид)-, натриевая соль

Пр: ФГ

Ф: C ₂₃H ₅N ₃·Na

Применение: (первичное) М. Р., (вторичное) см. с. 20

Мутагенность: нет данных

Влияние на репродуктивность: с. 15

Синонимы: с. 28

Дозировка: с. 10

С. 1 из 30

ДАННЫЕ О ТОКСИЧНОСТИ

– В университете по биохимии у меня были самые худшие оценки. – Лэш оторвал взгляд от экрана. – Может, пояснишь хоть что-нибудь?

Гудкайнд прочитал текст на экране.

– Сколипан применяется в основном как мышечный релаксант.

– Мышечный релаксант?

– Это относительно новое соединение, ему лет пять.

– Дозировка?

– Один миллиграмм. Совсем чуть-чуть.

У Лэша опустились руки. Теория, которая казалась столь многообещающей, снова начинала разваливаться.

Он мрачно посмотрел на верх экрана. Между химическим названием и формулой соединения находилась ничего не говорившая ему строка.

– Что означает сокращение «Пр»?

– Производитель. Все они имеют кодовые названия. Ну, знаешь, как аэропорты. Например, этот – ФГ. Это сокращение от «Фармген».

Лэш едва не вскочил.

«Фармген».

Он начал внимательнее всматриваться в данные. Таблица токсичности выглядела вполне типично для подобных баз. Обычно в ней указывалась ЛД-50, то есть величина дозы, при которой погибала половина исследуемой популяции. Он пробежался взглядом по колонкам.

– Собачья мания, – вслух прочитал он. – Что это, черт возьми?

– Чтобы узнать больше, нужно заглянуть на двадцатую страницу.

– И посмотри сюда: тут написано, что на двадцатой странице есть сведения о последствиях передозировки у людей. – Лэш взглянул на Гудкайнда. – Ты говорил, что в основном он используется как мышечный релаксант?

– Именно.

– Но взгляни-ка, у него есть и другое применение. – Он показал на экран.

– Опять двадцатая страница, – пробормотал Гудкайнд. – Похоже, мы найдем там много интересного.

– Так давай заглянем туда.

Гудкайнд быстро двигал мышью, перелистывая документ, пока не дошел до нужного места. Оба наклонились, чтобы прочитать написанный мелким шрифтом текст.

– Господи! – выдохнул Гудкайнд.

Лэш промолчал. Но внезапно в этом жарком помещении ему стало холодно.

40

Тара Стэплтон неподвижно сидела за столом. Она медленно обвела кабинет взглядом, задерживаясь то на одном, то на другом предмете. Растения были политы и тщательно подрезаны, старая доска для серфинга, как обычно, стояла у стены, плакаты, наклейки и прочие мелочи на своих местах. Офисные часы на противоположной стене показывали без десяти четыре. Все было как всегда, и тем не менее казалось незнакомым, словно этот кабинет вдруг стал ей чужим.

Она медленно откинулась на спинку кресла, чувствуя, как учащается ее дыхание.

Внезапно тишину нарушил резкий телефонный звонок. Тара замерла.

Телефон зазвонил снова, два раза – кто-то извне.

Тара медленно сняла трубку.

– Стэплтон.

– Тара? – послышался запыхавшийся голос. – Тара? Это Кристофер Лэш.

В трубке слышался уличный шум: гудение автомобилей, звуки сигналов.

– Кристофер? – спокойно спросила Тара.

– Мне нужно поговорить с вами. Немедленно. Это очень важно.

– Почему бы вам просто не прийти ко мне в кабинет?

– Нет. Только не в здании. Я не могу рисковать.

Тара заколебалась.

– Тара, прошу вас, – почти умоляюще заговорил Лэш. – Нужна ваша помощь. Мне нужно сказать вам кое о чем, чего никто другой не должен слышать.

Она молчала.

– Тара, умрет следующая суперпара.

– За углом есть кафе, – сказала она. – «Рио», на Пятьдесят четвертой, между Мэдисон и Парк-авеню.

– Буду ждать вас там. Поторопитесь, пожалуйста.

Лэш отключился.

Но Тара не встала, даже не пошевелилась, лишь положила трубку и посмотрела на нее, словно борясь с глубокими сомнениями.

41

Лэш вошел в «Рио» в начале пятого. Стены заведения были покрыты позолоченными обоями, а зажженные бра и банкетки с желтой обивкой наполняли его мягким золотистым светом. Лэш почувствовал себя, словно муха в янтаре.

Сначала ему показалось, что он пришел первым. Впрочем, он тут же заметил Тару, сидящую за столиком в конце зала. Подойдя, он сел напротив.

Появилась официантка. Лэш заказал кофе и подождал, пока та отойдет, затем повернулся к Таре.

– Спасибо, что пришли.

Тара кивнула.

– Вы разговаривали с тем врачом? С Моффеттом?

Она снова кивнула.

– Что он сказал?

– Он следовал внутренним инструкциям.

– Что это значит?

– Лечебный режим, основанный на результатах предыдущих обследований.

– Иными словами, он выполнял указания какого-то другого врача фирмы.

– Да.

– Он сказал чьи?

– Я не спрашивала его.

– Легко подделать подобные документы?

Тара поколебалась.

– Прошу прощения?

– В «Эдеме» все делается автоматически. Ты получаешь листок с распоряжениями. Кто-нибудь мог ввести фальшивые медицинские рекомендации в медицинскую систему?

Тара не ответила. Лэш наклонился к ней.

– Я еще не знаю всех ответов, но мне известно достаточно, чтобы не сомневаться – опасность грозит не только суперпарам. Нам тоже.

– Почему?

– Потому что кто-то… кто-то из «Эдема»… устроил так, что те женщины убили своих мужей, а потом покончили с собой.

Тара хотела что-то сказать, но Лэш поднял руку.

– Нет. Сначала позвольте мне кое-что рассказать. Вы все равно не поверите, пока я не объясню.

Тара слегка успокоилась, но посмотрела на него с удивлением, даже со страхом. Лэш взглянул в зеркало неподалеку и увидел свое отражение – человек в помятой одежде, растрепанный, с нервным блеском в глазах, с кругами под ними. На ее месте он тоже встревожился бы.

Вернулась официантка с кофе, и Лэш отпил глоток.

– Помните лекарство, которое прописали Линдси Торп? Один миллиграмм сколипана? Вот тот ключ к разгадке, который мне требовался. Весь день я шел по этому следу. Доктор Моффетт говорил вам, для чего обычно прописывают это средство?

Тара отрицательно покачала головой.

– Это мышечный релаксант. Он воздействует на ту часть мозга, которая контролирует сокращения мышц. В спортивной медицине его применяют в случае судорог. Вы говорите, что доктор Моффетт пользовался рекомендациями, основанными на результатах предыдущего медосмотра. Но какое обследование могло предсказать, что у Линдси Торп случится судорога?

– Значит, сколипан должен применяться и для лечения какого-то другого заболевания.

– Вы ближе к истине, чем вам кажется. Этот препарат изначально предназначался для других целей. Впрочем, это хранилось в строгой тайне, в базе данных лекарственных разработок.

Он помолчал.

– Видели когда-нибудь по телевизору рекламу средства, которое кажется панацеей? Например, излечивает любую аллергию, или молниеносно снижает уровень холестерина. А потом по экрану идет список разных побочных эффектов, достаточный, чтобы навсегда отбить желание принимать какие бы то ни было лекарства. А ведь это препараты, которые прошли клинические испытания. Многим другим это не удается.

Он посмотрел на Тару, но лицо ее оставалось непроницаемым.

– Ладно. Вернемся к сути. Большинство черт личности – результат генетического воздействия на нейротрансмиттеры в мозгу. Это касается также нежелательных склонностей, таких как тревога или депрессия. Поэтому мы ищем средства, устраняющие подобные реакции, – например, SSNRI-антидепрессанты, блокирующие обратный захват серотонина. Впрочем, в мозгу есть множество рецепторов серотонина. Как сделать так, чтобы данное лекарство подействовало на все сразу?

Он отхлебнул еще кофе.

– Фармацевтические фирмы искали другие решения – препараты, воздействующие на химию мозга с лучшим результатом. Иногда они забирались глубоко на неизведанные территории, как в случае нейропептида, известного как П-вещество.

– П-вещество? – переспросила Тара.

– Я тоже услышал о нем только сегодня днем. Это немалая загадка – никто не знает, каким образом оно образуется в мозгу и для чего. Впрочем, нам известны факторы, вызывающие его выделение. Сильная боль. Сильный стресс. Оно неразрывно связано с состояниями депрессии и внезапными самоубийствами.

Он наклонился к Таре.

– По крайней мере одна фармацевтическая фирма заинтересовалась П-веществом. Они пришли к выводу, что если им удастся открыть средство, воздействующее на П-вещество, блокирующее его рецепторы, то, возможно, они сумеют осчастливить множество погруженных в депрессию людей. Эта фирма – «Фармген». Материнская компания «Эдема».

– Уже нет. «Эдем» теперь независимая корпорация.

– «Фармген» открыл новый антидепрессант, воздействующий на П-вещество. Начало было трудным. На первом этапе токсикологических исследований появились тревожные сигналы, но структура соединения была модифицирована. Наконец, четыре года назад, приступили к клиническим испытаниям. Их проводили в Польше, что тогда бывало часто. В тестировании участвовало около десяти тысяч человек, с их согласия. В девяноста девяти случаях из ста лекарство действовало превосходно, не только в случаях депрессии, но и при других психических расстройствах, таких как шизофрения или маниакально-депрессивный психоз.

Он отхлебнул кофе.

– Но оставалась единственная проблема – тот самый один процент. Если лекарство принимал кто-либо, не имеющий психических расстройств, а в особенности человек с высоким содержанием ионов меди в крови, побочные эффекты оказывались ужасающими. Депрессия, паранойя, приступы безумия. Результатом стали самоубийства, столь многочисленные, что они повлияли на годовую статистику целой страны.

Лэш взглянул на Тару, ожидая реакции. Но лицо ее по-прежнему оставалось непроницаемым.

– Испытания лекарства прекратили. Но год спустя оно появилось на рынке в значительно меньших дозах и с иным назначением – как мышечный релаксант.

Тара снова недоверчиво посмотрела на него.

– Сколипан?

– Таблетки по одному миллиграмму. Изначальные, по пятьдесят миллиграммов, тоже доступны, но их прописывают в крайне редких случаях, требующих строгого врачебного контроля. – Он отодвинул чашку. – Помните, как я звонил по телефону, прежде чем уйти из вашего кабинета? Я говорил с приятелем из отделения ФБР в Фениксе и попросил его, чтобы он послал кого-нибудь в дом Торпов и проверил их аптечку. Рецепт Линдси на сколипан лежал на ночном столике у ее кровати. Доза была увеличена с одного до пятидесяти миллиграммов. Поскольку Линдси принимала лекарство в виде капсул, она не заметила разницы.

Тара нахмурилась.

– Кто-то изменил ей дозировку. Кто-то, кому было известно побочное действие сколипана в его изначальной дозе. Кто-то, знавший, что сколипан не вызовет никаких подозрений, даже если его обнаружат во время посмертного анализа крови. Тот, кому было известно – наверняка из ее анкеты кандидата, – что Линдси Торп принимала антигистаминные средства.

– О чем вы говорите?

– Когда я начал расследование, то поговорил с отцом Линдси. Он упоминал, что она страдала дермографизмом. Это доброкачественное, но раздражающее поражение кожи, вызывающее зуд. В таких случаях рекомендуют принимать антигистамины. Со временем длительное употребление подобных средств может привести к гистапении, повышенному содержанию меди в крови – пониженный уровень гистамина вызывает накопление меди.

Лэша все больше беспокоило, что Тара до сих пор не верит ему.

– Не понимаете? Во время клинических испытаний сколипана люди, которые принимали его в больших дозах и одновременно имели повышенное содержание ионов меди в крови, кончали с собой. Линдси Торп тоже принимала большие дозы сколипана. Только представьте, какие душевные мучения она испытывала, учитывая то, что они были внезапны и необъяснимы. Ее донимали чужие голоса, которые она слышала. Она странно вела себя, например включала музыку, которой терпеть не могла. Вы знаете, что Линдси Торп не выносила оперу, но она слушала ее перед смертью. И все это сопровождалось глубоким отчаянием, вызывающим мысли об убийстве и самоубийстве… – Помолчав, он добавил: – Она очень любила своего мужа, но не могла сдержаться. Но я полагаю, она постаралась, чтобы оба ушли в мир иной настолько достойно и безболезненно, насколько это вообще возможно.

Тара ничего не ответила. Лэш продолжал:

– Знаю, о чем вы думаете. Почему она убила мужа? Она не хотела делать этого, но не могла поступить иначе. И даже на грани безумия она не переставала любить Льюиса Торпа. А как убить того, кого любишь? Безболезненно. И уйти вместе с ним. Именно поэтому самоубийства случились ночью – Линдси могла сначала надеть мешок на голову спящему мужу, а потом себе. Вероятно, она дождалась, пока он задремлет перед телевизором. То же самое было и с Карен Уилнер. Работая в библиотеке, она наверняка имела доступ к инструментам в переплетной мастерской. Новый скальпель настолько остр, что даже не почувствуешь, как он вскрывает тебе вену, – по крайней мере, во сне. Впрочем, я уверен, что перерезать вены себе она решилась не сразу и потому умерла позже.

– А что с ребенком? – пробормотала Тара. – С девочкой Торпов?

– Вы спрашиваете, почему она осталась жива? Я недостаточно хорошо знаком с действием П-вещества, чтобы рассуждать на эту тему. Возможно, связь между матерью и ребенком слишком примитивна, слишком изначальна, чтобы можно было разорвать ее таким образом.

Протянув руку, он положил ее на ладонь Тары.

– Возможно, Линдси убила себя и мужа. Но суть не в этом. Мы имеем дело с умышленным убийством при отягчающих обстоятельствах, поскольку кто-то из «Эдема» хорошо знал, как довести Линдси Торп до самоубийства. Он читал результаты ее обследования, ему было известно о действии сколипана и о том, как получить убийственную смесь химических веществ в крови жертвы. Этот неизвестный смог подделать медицинскую документацию и даже рецепт. Вы сами говорили, что это должен быть кто-то, имеющий очень высокий уровень доступа к вашей компьютерной системе.

Он сжал пальцами ее ладонь.

– Думаю, вы понимаете, что все это означает. Это единственное возможное объяснение. Вам придется быть сильной, поскольку этого человека нужно остановить. Точно таким же образом он добрался до Карен Уилнер. Он берет на прицел женщин и доводит их до самоубийства. Через два дня третья пара…

Он не договорил. Тара уже не слушала Лэша. Она отвела взгляд и смотрела куда-то за его спину. Он обернулся. К ним приближался Эдвин Мочли. Его сопровождало несколько человек, которых Лэш не знал, но тут же понял, что это охранники «Эдема». Тара поспешно убрала руку. Ошеломленный Лэш не успел среагировать. В следующее мгновение его окружили, выход заблокировали.

– Доктор Лэш, – сказал Мочли. – Не будете ли так любезны пройти с нами?

Внезапно Лэш все понял и машинально вскочил. Один из охранников положил руку ему на плечо и мягко, но решительно усадил на место.

– Для вас будет лучше, если вы не станете оказывать сопротивления.

Прошло несколько томительно долгих секунд. Лэш обвел взглядом зал. Несколько голов повернулись в их сторону, с любопытством глядя на него. Потом он посмотрел на окружающих его людей, кивнул и медленно встал. Охранники взяли его в плотное кольцо и повели к выходу.

Директор вспомогательной службы был уже далеко впереди, у самых дверей. Одной рукой он обнимал Тару за плечи.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, – услышал его голос Лэш, – но все уже закончилось, тебе ничто не угрожает.

Потом двери закрылись за ними, и оба скрылись в сгущающемся мраке Пятьдесят четвертой улицы. Тара даже не оглянулась.