Текст книги "Страстное заклинание"
Автор книги: Линда Гасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Оркестр продолжал играть красивую, но очень тоскливую мелодию.
Шелби подпевала Клею. Грустные слова старой песни о возвращении в родной дом болью отозвались в ее сердце.
Клей положил руки на плечи Шелби, его теплые пальцы нежно касались ее кожи.
– В одном Баз был безусловно прав, – сказал он. – Фотография в «Курант» не слишком удачная. Ты сегодня такая красивая.
Комплимент доставил Шелби огромное удовольствие, и она благодарно улыбнулась в ответ.
Взяв Шелби за руки, Клей повел ее танцевать. Он прижал ее к себе, они двигались щека к щеке. Они двигались удивительно слаженно и плавно, Шелби чувствовала себя красивой и легкой, и еще она чувствовала, что ею восхищаются.
– Так значит, ты утверждаешь, что я подходящая пара для «короля танцев»? – поддразнила его Шелби.
Клей нахмурился.
– Не называй меня так. К тому же, насколько я понял, ты считаешь меня далеко не идеалом.
– Нет, ты гораздо интереснее идеального мужчины, – ответила Шелби.
Лицо Клея медленно расплылось в улыбке.
– Как хорошо, что ты согласилась пойти сюда со мной, – сказал он.
Шелби тоже была этому рада. Несмотря на не слишком приятные воспоминания о прошлом, сегодняшний вечер наверняка будет наполнен музыкой, танцами, обществом красивого, немного загадочного мужчины. Клей вел ее в танце без усилия, тела их словно слились в единое целое.
Клей закрыл глаза, позволив музыке и танцу развеять его злость. Баз задел больное место. Половина присутствующих в бальном зале спокойно проживали проценты от банковских вкладов, он же знал, что должен сам зарабатывать на жизнь.
Дедушка Форд всегда следил за тем, чтобы внук это понимал, компенсируя тем самым влияние родителей Клея, одержимых манией сделать из него идеального джентльмена из кантри-клуба. Кроме всего прочего, теннис нравился Клею больше гольфа. Игра была динамичнее, счет шел на доли секунды. Именно за это Клей и любил теннис, точно так же как любил иногда превышать скорость на своей машине с откидным верхом. Бывали моменты, когда ему требовалось выпустить пар. Дедушка Форд понимал его. Клей думал – вернее, надеялся, – что и Шелби тоже сумеет это понять.
Словно прочитав его мысли, девушка спросила:
– Ты успокоился? Я имею в виду База.
Клей сжал ее руку.
– Какого еще База?
Шелби рассмеялась, тело ее вздрагивало, касаясь Клея. Копна огненных волос Шелби была роскошнее любой самой искусной прически, обильно покрытой лаком. В лице Шелби, таком волевом, но с мягкими нежными губами, таилась загадка, мучившая Клея.
– Это было немного глупо, – пробормотала Шелби.
Клей откинул голову назад.
– Я испугал тебя?
Шелби улыбнулась.
– Нет, но я подумала, что тебе не помешала бы лопата, которую ты мог бы с яростью вонзать в землю.
– Или полено, которое надо изрубить в щепки.
Синие глаза Шелби сверкнули в ответ.
– Наверное, все дело в крестьянской крови, текущей в твоих жилах.
Клей громко рассмеялся. Все поворачивали головы в их сторону, но его это не волновало. Впервые за весь сегодняшний вечер ему стало по-настоящему весело. Они продолжали танцевать, не замечая никого вокруг.
Тонкий воркующий голосок прервал их уединение.
– Вы, я вижу, хотите побыть наедине?
Удивленная, Шелби подняла голову с плеча Клея. Меньше всего она хотела бы сейчас снова столкнуться с кем-нибудь вроде База или Хетер.
Вокруг них собралась небольшая группа людей. Шелби решила, что это очередное сборище почитателей Клея Траска.
– Хм, мисс Лэнгстафф? – спросила женщина с жемчужным ожерельем в несколько рядов. – Вы ведь Шелби Лэнгстафф из журнала «Курант», не так ли?
Клей с неохотой отпустил Шелби.
– Да, это я.
– Не могли бы вы дать мне автограф?
– Мой автограф?
– Да.
У женщины был несколько смущенный, но весьма решительный вид. Она расправила плечи, от чего жемчужины на ее груди матово засветились.
– Я очень люблю статьи, которые вы пишете. Они такие острые.
Шелби была польщена. Значит, столпившиеся вокруг люди подошли сюда из-за нее.
– Да, да! – вступила в разговор еще одна женщина. – Мне особенно понравилась статья про нью-йоркцев, летающих на приемы на самолетах. Скажите, а вас тоже приглашают на эти их сказочные вечеринки?
– Нет, не приглашают, – ответила Шелби. – Моя статья была о семье, которая разорилась, пытаясь соответствовать стилю жизни участников этих вечеринок. Я – вовсе не одна из них.
– О-о-о, – протянула пожилая женщина. Она была одета в традиционный бальный наряд – цветастое шелковое платье, и ее седые волосы были смело подкрашены в голубой цвет.
– Вы просто скромничаете. Вы ведь должны изучить обстановку, чтобы писать о ней. Я готова спорить, что вы вроде Барбары Уолтерс – подруга, которая может задавать любые, самые нескромные вопросы.
Шелби безнадежно вздохнула.
– В своих статьях я стараюсь глубже вникать в существо проблемы.
– Да вы просто просвечиваете свои жертвы насквозь, – вмешался в разговор незнакомый мужчина. – Не хуже рентгеновского луча.
– Вы не совсем правы, – сказала Шелби. – Просто я открываю неприятную для некоторых правду.
– Мне нравятся ваши статьи, – обратилась к ней еще одна женщина. – Они умные, заставляют читателя думать и очень хорошо написаны.
Шелби была тронута.
– Благодарю вас, – сказала она.
– Вы случайно не знакомы с Кевином Костнером? – спросила женщина.
– Мисс Лэнгстафф вынуждена вас покинуть, – объявил Клей, беря Шелби за руку. – Да, мне очень жаль, но завтра ей необходимо быть в Лондоне: принцесса Диана хочет положить конец всем слухам о своей персоне. «Конкорд» не может ждать вечно.
Окружающие завистливо вздохнули.
Клей увлек Шелби на террасу, где было пусто и прохладно. Приятно было оказаться на воздухе после духоты зала. Клей ненадолго оставил свою даму, чтобы принести два бокала с шампанским. Вручив один из них Шелби, он поднял второй и произнес:
– За приятное путешествие.
Шелби рассмеялась, хотя на самом деле она была несколько обеспокоена.
– Эти люди напридумывали про меня столько нелепых вещей!
Клей кивнул.
– И они не хотят слышать правду. Они хотят видеть женщину из высшего света, которую создали в своем воображении, и лучше их не разочаровывать.
Шелби пригубила шампанское и присела на перила террасы.
– Когда про тебя сочиняют бог весть что, чувствуешь себя словно в ловушке. Так было в школе, когда все считали, будто я – ходячие мозги.
– Я чувствовал себя примерно так же в роли «короля танцев».
Шелби поняла вдруг, что сейчас услышала из уст Клея нечто важное.
– Тебе не очень нравится здесь сегодня, правда? – тихо спросила Шелби.
Клей улыбнулся.
– Мне нравится быть рядом с тобой.
– Но ведь многие в зале были рады видеть тебя.
Улыбка Клея стала вдруг какой-то напряженной.
– Здесь много неплохих людей, но всех их в основном интересует владелец магазинов, торгующих со скидкой, или первоклассный теннисист. Ты ведь заметила это?
Шелби кивнула, чувствуя себя немного смущенной, потому что, если уж быть до конца честной, ей тоже нравилась блестящая репутация Клея Траска.
– Здесь не простят одну-единственную вещь, – сказала Шелби. – Они не простят тебе провала.
Глаза Клея удивленно сверкнули в ответ.
– И это постоянно меня беспокоит. «Трамарт» – единственное, что я не унаследовал, а создал сам – по-прежнему остается рискованным предприятием. – Клей усмехнулся с горькой иронией. – Иногда я чувствую себя виноватым, что хандрю и расстраиваюсь, столько всего имея. Поэтому я прячу свои чувства. Закупориваю в бутылку и никому о них не рассказываю.
– А мне?
Клей посмотрел на нее с какой-то вымученной надеждой. Шелби впервые увидела, насколько он уязвим.
– Единственный человек в этом зале, с которым мне хорошо, это ты, – поставив бокал на перила, он придвинулся ближе к Шелби. – Ты обращаешься со мной как с мужчиной, а не как с ходячим стереотипом.
У Шелби появилось вдруг странное ощущение. За фасадом Клея Траска она начинала различать настоящего мужчину, и этот мужчина вызывал в ней чувства, которых она никогда не знала раньше. Клей был так похож на нее! Оба они всю жизнь боролись с ярлыками, наклеенными на них еще в детстве.
С другой стороны, Шелби вовсе не была уверена, какой Клей Траск был настоящим. Расчетливый бизнесмен, любящий внук, уверенный в себе богатый холостяк или одинокий обитатель «Парк-Вью»?
Шелби хотелось найти разгадку, но невольно приходила в голову мысль, что Клей намеренно казался то тем, то другим, то третьим. Или просто старался увлечь Шелби, чтобы скрыть от нее свою истинную сущность? Что ж, Шелби была готова к более детальным исследованиям.
Клей обнял Шелби, и когда губы их соприкоснулись, она вдруг почувствовала себя так, словно по жилам пропустили электрический ток. Это было сильнее всех ее сомнений. В одно короткое мгновение внутри Шелби вспыхнула настоящая страсть, она жадно впилась губами в губы Клея.
Рот его был влажным и теплым, его так приятно было изучать, пробовать на вкус. Когда язык Шелби проник внутрь, Клей тихо застонал.
Он все сильней прижимал к себе Шелби. Они были почти одного роста, и груди Шелби касались его груди, бедра прижимались к бедрам. Она чувствовала, как возрастает возбуждение Клея.
Он чуть отстранился, и тело Шелби сразу перестало ощущать это восхитительное удовольствие. Клей нежно поцеловал ямочку на щеке Шелби, одной рукой лаская ее грудь. Его длинные пальцы оказались весьма искусными в любовной игре. Тонкий шелк платья почти не мешал ему исследовать ее тело. Он нащупал затвердевший сосок, и Шелби резко вздохнула, когда Клей начал поглаживать его одним пальцем. Чтобы усилить ее удовольствие, он нагнулся и поцеловал сосок. Тонкий шелк платья между его губами и телом Шелби только усиливал ощущения.
Затем губы Клея двинулись к впадинке между грудями, он стал целовать ее тонкие ключицы. Затем он склонился к нежной коже на шее Шелби и начал целовать ее, легонько покусывая. Одной рукой Клей продолжал сжимать грудь Шелби, гладить ее, ласкать дразнящими движениями. Шелби хотелось бы, чтобы это продолжалось вечно. Но это было невозможно. После полуночи Клей исчезнет, ее платье превратится в лохмотья, и Шелби вернется одна в дом Дезире, снова ставший тыквой. Но то, что произошло сегодня, останется с ней.
– Наконец-то я попала на бал, – прошептала Шелби.
– Что?
– Ничего. Просто… спасибо тебе за сегодняшний вечер.
– Мы еще увидимся?
– Клей, сегодня все было просто волшебно, но…
Он провел пальцем по ключицам Шелби.
– В следующий вторник – пикник у реки. Подумай только о жареных свиных ребрышках, больших кольцах лука…
– Подумай о моей фигуре!
– Я думаю, – тихо произнес Клей.
В течение следующих двух недель Клей сопровождал Шелби достаточно часто, чтобы не исчезнуть из ее жизни, но и не настолько часто, чтобы это походило на назойливость.
Он ни разу не напомнил о сделке, только заметил один раз, как запущен сад вокруг дома. Но тут же осекся, вспомнив, что, если Шелби продаст ему дом, на месте сада ее бабушки будет автостоянка.
Хотя Клей не обсуждал с Шелби вопрос продажи земли, от Брайана она знала, что мистер Траск по-прежнему находится в списке активных претендентов. Баз перекрывал любую цену, одержимый идеей победить Клея, сколько бы это ни стоило. Шелби получала и другие предложения, но гораздо менее выгодные. Она не хотела, чтобы деньги стали единственным фактором, влияющим на ее решение, но все время удивлялась тому, как быстро привыкла получать предложения на столь крупные суммы.
Большую часть времени Шелби пыталась разобраться в финансовых делах Дезире. Бабушка не утруждала себя такими досадными мелочами, как хранение квитанций. Она вела записи весьма неразборчивым почерком, который Шелби пришлось разбирать гораздо дольше, чем она рассчитывала.
Редактор журнала буквально задохнулся от гнева, когда она попросила отпуск за свой счет. Его громкий крик навел Шелби на мысль, что она могла бы расслышать его и без телефона. Шелби пообещала приехать на уик-энд в Нью-Йорк обсудить подробности, но в целом она уже приняла решение. Поместье Дезире нуждалось в ее присутствии.
Она объявила Клею, что едет в Нью-Йорк, во время одной из головокружительных поездок на его огненно-красном «мустанге» с откидным верхом. Они ехали по Ривер-роуд, шоссе, которое проходило рядом с Луисвиллом, повторяя изгибы реки Огайо.
– Ой! Ты чуть не врезался в тротуар!
– Шелби, отпусти мою руку.
– С какой скоростью мы едем?
– С достаточно большой.
– Ты, наверное, не поверишь, но до прошлой недели я никогда не сидела в машине с откидным верхом.
– Шелби, моя рука выше локтя уже онемела и ничего не чувствует.
Стоял великолепный солнечный день, идеальный день для того, чтобы мчаться в машине с откидным верхом бок о бок с потрясающе красивым мужчиной. Шелби упивалась своими ощущениями. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного.
С Клеем было так хорошо! Шелби не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так легко и беззаботно. Впервые в жизни ей жалко будет расставаться с Луисвиллом.
– Клей, я уезжаю на несколько дней, – сказала Шелби.
И тут же почувствовала, что машина сбавила скорость.
– Ты уезжаешь? – переспросил Клей.
– Да, мне надо договориться об отпуске за свой счет.
Клей едва заметно кивнул, словно ожидал этого.
– И насколько ты собираешься взять отпуск?
– Пока не знаю. По крайней мере на месяц, может, на два.
Клей молчал. Шелби попыталась заглянуть ему в лицо, но он пристально следил за дорогой. Белокурые волосы, откинутые со лба, подчеркивали резкие линии его профиля.
– Не буду врать, – произнес наконец Клей. – Я испытываю смешанные чувства. Я очень рад, что ты побудешь здесь подольше, но…
– Это откладывает принятие решения по поводу земли. Я понимаю.
Клей переключил передачу, и машина снова набрала прежнюю скорость. Они доехали до дома Дезире не говоря ни слова. Клей вылез из машины и открыл дверцу перед Шелби. Когда она выпрямилась, Клей крепко обнял ее.
– Я буду по тебе скучать, – сказал он.
Шелби тоже скучала по Клею. И по Луисвиллу. Нью-йоркская квартира казалась очень тесной после того, как в распоряжении Шелби оказался целый дом, по которому можно бродить часами. И еще она привыкла к звукам – вернее, к отсутствию звуков по ночам. Шеф с неохотой согласился дать ей отпуск за свой счет, но лишь после того, как она пообещала, что действительно попытается найти в Кентукки семью, которая заслуживает место в их журнале.
Шелби убеждала себя, что хочет заняться этим вовсе не из-за Клея. Просто Траски действительно были интересной семьей. Клей всегда пресекал ее расспросы о семье шуткой или поцелуем. И эти поцелуи заставляли тут же забыть обо всех вопросах. Клей был не похож ни на кого из мужчин, встречавшихся ей раньше. Он был таким открытым, и в то же время, когда Шелби думала о его истинной сущности, она по-прежнему казалась неуловимой. Клей настоял на том, что отвезет ее в аэропорт, а на обратном пути встретит. Шелби собиралась пробыть в Нью-Йорке три дня, но ей потребовалось гораздо меньше времени, чтобы договориться с редактором, хотя заключенное ими соглашение было не таким мирным, как ей хотелось бы. Коллега по работе спросила Шелби, чего ради она рискует работой, которую получила с таким трудом.
Шелби не могла дать разумного ответа на этот вопрос. Как могла она объяснить подруге, что сердце управляет теперь ее поступками? И разве могла рассказать, что ходит иногда на поле за домом и плетет гирлянды из маргариток? Та просто не поверила бы ей. Ведь у Шелби была репутация человека циничного, помешанного на своей работе. Тем более она не собиралась рассказывать подруге про Клея.
Шелби вылетела из Нью-Йорка в субботу, пробыв там только два дня. Она попыталась дозвониться Клею и сообщить ему о том, что прилетит раньше, но Мейпс сказал ей, что «мистер Клей проведет сегодняшний вечер в клубе». Дворецкий не знал, когда вернется его хозяин. Шелби поблагодарила как всегда безукоризненно вежливого Мейпса и решила, что возьмет такси.
Стоя перед домом Дезире, Шелби думала о том, что впервые возвращается сюда, не испытывая страха. Допотопный водопровод и обшарпанное крыльцо успели стать дорогими и близкими.
Шелби заметила перед дверью пустые мусорные ведра и решила занести их с заднего хода. Поставив ведра на место, она услышала, что в доме кто-то есть. Остолбенев, Шелби прислушивалась к шагам, раздававшимся все ближе. Кто бы это ни был, он явно движется сюда. Шелби хотела сбежать со ступенек, но в темноте споткнулась, упала и подвернула ногу.
Грабитель вот-вот выйдет из дома через задний ход, а она сидит на крыльце и не может двинуться! И звать на помощь было бесполезно. Ближайший сосед Шелби жил на расстоянии мили вниз по шоссе. Оставалось только одно.
– У меня есть «магнум» триста пятьдесят седьмого калибра, и я не побоюсь из него выстрелить! – крикнула Шелби. Из дома показалась темная фигура. Шелби попыталась встать, но больная нога мешала это сделать. Это явно был мужчина, и у Шелби оставалось последнее средство защиты. Дождавшись, пока мужчина подойдет ближе, Шелби, которой удалось наконец встать, подняла здоровую ногу и изо всех сил ударила его по мошонке.
Но у мужчины была хорошая реакция. Перехватив в воздухе ногу Шелби, он лишил ее равновесия, и Шелби обязательно упала бы, если бы мужчина не подхватил ее.
– Уж лучше застрели! – произнес голос, слишком хорошо знакомый Шелби.
Это был Клей Траск.
4
Шелби билась, пытаясь высвободиться из объятий Клея, но он крепко прижимал ее к себе.
– Отпусти меня! – требовала Шелби, ощущая его горячее дыхание. Выгибаясь и изворачиваясь, ей удалось освободить одну руку и ударить Клея локтем в ребра. Вскрикнув от боли, он ослабил хватку, и Шелби сумела вырваться, но подвела больная нога. Клей подхватил ее на руки, словно пушинку.
Шелби редко носили вот так на руках, и, несмотря на бушевавший внутри гнев, это было приятно. Ей нравился запах кожи Клея, нравилось чувствовать грудью его грудь. Клей Траск был для нее необыкновенно привлекателен. Тем хуже, что ему пришло в голову проникнуть в ее дом!
Она уперлась коленом в живот Клея.
– Не дергайся, Шелби! – воскликнул он.
– Нет! Отпусти меня!
Но он только крепче сжал ее ноги и плечи, лишая возможности двигаться. Короткая юбка Шелби задралась почти до бедер. Она чувствовала кожей тепло рук Клея.
– Я не сделаю тебе ничего плохого, – сказал Клей. – Позволь мне все объяснить.
– Что ты делал в моем доме?
– Я все расскажу тебе, если перестанешь сопротивляться.
Шелби с трудом различала лицо Клея, но чувствовала, как бьется его сердце. Он был удивлен и испуган не меньше ее самой. В глубине души Шелби понимала, что Клей не сделает ей ничего плохого, хотя не переставала задавать себе вопрос, зачем он проник в дом.
– Хорошо, – сказала Шелби. – Пожалуй, я не стану лишать тебя возможности продолжить свой род.
– Покорнейше благодарю! А теперь скажи, где здесь включается свет.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь?
– Я надеялся, что меня никто не заметит.
– Выключатель слева от двери.
Свет позволил Шелби получше разглядеть Клея. Его знаменитая сдержанность испарилась без следа. Во взгляде не было даже намека на раскаяние. Несколько секунд они внимательно смотрели друг на друга.
– Ну, – произнес наконец Клей. – Как там Нью-Йорк?
Шелби вздохнула, снова начиная злиться.
– У тебя есть ровно пятнадцать секунд, чтобы опустить меня на землю и объяснить, что происходит.
– Твоя воля для меня – закон! – сухо произнес Клей.
Он отнес Шелби на кухню и усадил на стул с деревянной спинкой. Она поморщилась, когда Клей снял туфель с поврежденной ноги.
– Можешь пошевелить пальцами?
– Да, думаю, я просто вывихнула лодыжку.
– Хочешь, я отвезу тебя в больницу?
Шелби взглянула на его обеспокоенное лицо. Пока они боролись, густые волосы Клея растрепались, и сейчас несколько белокурых прядок падали ему на щеку. Он был похож на уличного мальчишку – но какого, черт побери, красивого мальчишку!
– Твои пятнадцать секунд истекают, – заявила Шелби. – Насколько я понимаю, взлом и незаконное проникновение в чужой дом – уголовное преступление, так что кто-нибудь в полиции Луисвилла наверняка этим заинтересуется.
Клей едва заметно улыбнулся.
– Обратись к капитану Такеру. Он мой друг.
– Я жду, – напомнила Шелби.
Клей подвинул себе стул и сел напротив Шелби. На нем было все черное – джинсы, рубашка, кроссовки. Подходящий наряд для грабителя. Так что же он хотел найти в этом старом доме?
– Я не знаю точно, с чего лучше начать, – сказал Клей, рассматривая магниты на старом холодильнике, под которыми свисали бумажки с телефонами и адресами аптек, доставлявших Дезире лекарства.
– Начни с того места, когда забрался в мой дом.
Клей взглянул на Шелби, его взгляд неожиданно был полон грусти и боли.
– Думаю, мне надо начать раньше, гораздо раньше. Возможно, лет шестьдесят назад.
– Что?
Клей посмотрел куда-то мимо Шелби.
– Да, вся эта история началась именно тогда.
Шелби поразили его слова, и она даже забыла о больной ноге.
– Клей, ты меня заинтриговал. Так что случилось шестьдесят лет назад?
– Честно говоря, точно я не знаю сам.
Шелби вздохнула. Кажется, он испытывает ее терпение. Вздох Шелби заставил Клея переключить внимание на нее.
– Извини. Просто то, что я тебе расскажу, наверняка покажется неправдоподобным. – Он на мгновение умолк, словно собирался с духом. – После смерти твоей бабушки моему дедушке принесли письмо от одного из клерков конторы Брайана Фиска. Это письмо было частью завещания Дезире, на конверте было написано: «Доставить в «Парк-Вью» Форду Траску после моей смерти». Это было прощальное письмо твоей бабушки к моему дедушке.
– Что?
– Да. Кажется, шестьдесят лет назад у них был роман.
– Роман, – повторила Шелби. Все это просто не укладывалось у нее в голове.
– И закончился этот роман довольно печально. По крайней мере, так я понял из письма.
– Ты видел письмо?
– Да, дедушка дал мне прочитать его.
– А мне он позволит его прочитать?
Клей растерянно разглядывал потрескавшийся линолеум.
– Сомневаюсь. Это было личное письмо, и дедушка позволил взглянуть на него только членам своей семьи. Поэтому я и не сказал тебе о нем раньше.
– Пожалуйста, ты должен спросить его, могу ли я прочесть письмо. Я… Клей… я… не могу во все это поверить. Дезире никогда не упоминала о твоем дедушке. Вообще не говорила, что у нее был с кем-то роман. Честно говоря, я думала, что она сошла в могилу, оставаясь девственницей.
– Все мы делаем глупости, когда молоды.
– Но не Дезире! По крайней мере не та Дезире, которую знаю я, – Шелби посмотрела на Клея и прочла ответ в его глазах. – Думаю, я знала ее не так хорошо, как мне казалось, – тихо добавила она.
– Ты не одна оказалась в подобном положении. Дедушка Форд никогда не говорил мне ни слова об их романе, а мы ведь были так близки с ним. Я думал, что знаю о нем все.
Теперь Шелби понимала замешательство Клея. Будучи репортером, она прекрасно знала, что многие люди имеют свои тайны. Но она и не предполагала, что в ее семье может произойти подобное. Кто бы мог подумать, что у Дезире было «прошлое»? Невероятно! Но в глазах Клея читалось не только замешательство. Взгляд его был полон тревоги и дурных предчувствий.
– Клей, расскажи мне все, что знаешь, – потребовала Шелби. – А потом объясни, зачем забрался в мой дом.
Клей нервно заерзал на стуле.
– Ответы на эти вопросы связаны между собой. Я проник в твой дом из-за этого письма или, точнее, из-за этого романа.
Шелби почувствовала, как прилипает к телу ткань легкой футболки.
– Давнее любовное приключение заставило тебя вступить на путь преступления?
Клей усмехнулся, прекрасно понимая, что его слова и действия на самом деле выглядят абсурдными.
– Я же сказал тебе: мы часто совершаем глупости, пока молоды. – Клей вздохнул. – Позволь мне объяснить. Шестьдесят лет назад у Дезире был роман с моим дедушкой. Из ее письма я понял, что их роман был тайный, и это неудивительно для того времени. Мой дедушка был тогда фермером, а Лэнгстаффы еще сохраняли важное место в общественной жизни города. Представители разных классов старались тогда не допускать неравных браков.
Шелби кивнула.
– Удивляюсь, как они вообще встретились.
– В письме говорится о ярмарке штата.
Шелби выпрямилась.
– Уж не о той ли ярмарке штата Кентукки тридцать второго года, где Дезире получила голубую ленту победителя за свою вышивку? Клей улыбнулся.
– Думаю, именно о той. Дедушка получил голубую ленту за свою свинью по кличке Хомер. Наверное, победители встретились. В общем, роман велся в основном по почте, хотя назначались и свидания, которые были, судя по письму Дезире, весьма… страстными.
Шелби была поражена и в то же время довольна услышанной информацией.
– Молодец бабушка, – пробормотала она, довольная тем, что в жизни Дезире, пусть недолго, все-таки был любимый мужчина.
– А потом роман закончился. Очевидно, их любовь не могла преодолеть социальных преград.
– По чьей же инициативе?
– В письме про это ничего нет.
– А что говорит твой дедушка?
Шелби почувствовала, как напряглось тело Клея.
– Мой дедушка отказывается говорить на эту тему.
– Вообще?
– Это ведь все очень личное, не правда ли? Я не вправе ждать от Форда, что он расскажет мне о самых интимных подробностях своей жизни.
Однако голос Клея дрогнул, в опущенных глазах снова мелькнула тревога, и Шелби поняла, что на самом деле его задевает тот факт, что дедушка не рассказал ему всего.
– К тому же, само письмо очень расстроило дедушку. Сиделке пришлось дать ему кислородную подушку.
– Клей, мне очень жаль! Но человек перестает быть человеком, если он лишен любопытства. Меня оно просто разрывает на части.
Клей настороженно смотрел на Шелби.
– Я понимаю, но я просто не могу видеть дедушку таким несчастным. Есть вещи, которые лучше забыть и не вспоминать.
– Я уверена, что Дезире хотела уменьшить его боль, а не растравить старую рану.
Клей поднял руку.
– Пожалуйста, не сомневайся, что я точно такого же мнения. Письмо было полно любви и… прощения.
– Прощения за что?
– Я не знаю. Это было прощальное письмо, полное нежности, написанное женщиной, которая переоценила всю свою жизнь и обрела покой.
У Шелби спазм сжал горло.
– Брайан говорил, что она… изменилась после своего первого инфаркта. Она стала счастливой.
Клей не мог знать, что счастье всю жизнь проходило мимо Дезире Лэнгстафф.
– Да, она упомянула в письме, что в свете… предстоящей кончины заново оценила свое прошлое, их прошлое. Дезире хотела, по ее словам, рассеять облако, висевшее над головой всю ее жизнь. Поэтому и написала дедушке это письмо.
Слова из письма Дезире пронзили сердце Шелби.
– Значит, их неудачный роман висел темным облаком над всей ее жизнью, не оставлял ее все эти годы!
Клей опустил глаза. В письме наверняка было что-то еще, о чем он умолчал.
– Не думаю, что Брайан знал о содержании письма. Этого не знает никто, кроме моей семьи и тебя. – Клей сменил тему. Он некоторое время сидел молча, потом с явной неохотой продолжил: – Дедушка попросил меня об одной вещи. Дезире упомянула, что сохранила все его любовные письма. Он очень хотел бы получить их назад.
Шелби почувствовала нарастающее возбуждение. Значит, существуют любовные письма Форда Траска! Они могли бы объяснить то, что отказывается объяснить Клей. Она быстро посмотрела на его пустые руки. Так значит, именно за этими письмами Клей залез к ней в дом.
– Разве ты не мог просто попросить меня найти письма? – спросила Шелби.
Теперь Клею стало неловко.
– Постарайся понять, насколько все это личное для моего дедушки!
– Не в большей степени, чем для моей бабушки! Она провела всю свою жизнь, удалившись от общества, словно прячась в своей раковине от какого-то неведомого несчастья. Возможно, этим несчастьем был твой дедушка. И ее травма, в свою очередь, отразилась на моей жизни. Ты знаешь, что это такое – вырасти под опекой человека, потерявшего способность любить? После этого все время сомневаешься в себе и в каждом, кто пытается тебя любить. Клей, как ты мог скрыть это от меня!
Вспышка Шелби поразила Клея. В глазах его светилось участие, весь его вид говорил о том, что он не хотел ранить чувства Шелби. Однако, когда Клей нарушил молчание, голос его вовсе не казался виноватым.
– Это письмо было адресовано моему дедушке, Шелби, а не тебе и даже не мне.
– Но ты видел его!
– Да, но только потому, что мой дедушка заболел из-за этого письма. Теперь он никому не позволяет на него взглянуть. Возможно, я должен был обратиться к тебе в открытую и попросить отдать его письма. Кража со взломом действительно не в моем духе, но дедушка настаивал на сохранении тайны.
– Но почему надо держать все в секрете, если речь шла просто о несложившихся отношениях? – Шелби глубоко вздохнула. – Если только… если… не было чего-то еще. Какой-нибудь темной истории. Подумай об этом – любовники из разных слоев общества, таинственный разрыв, драгоценные любовные письма.
Глаза Клея вспыхнули на одно короткое мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы Шелби ясно поняла, почему он никогда не рассказал бы ей о письмах, если бы она не застигла его сегодня у себя в доме.
– Ты думаешь, я могла бы написать об этом статью, не так ли?
– Это никогда не приходило мне в голову.
– Ты не умеешь врать, Клей. Именно эта мысль написана у тебя на лбу. Именно она толкнула тебя на эту ночную вылазку. Кстати, как ты проник в мой дом?
– Я отжал замок на входной двери своей кредитной карточкой.
– Которая как раз оказалась под рукой!
– Я никогда не выхожу без нее из дома.
Замечание Клея не смогло сбить Шелби.
– Насколько я понимаю, слово «дом» означает «Парк-Вью», резиденцию Форда Траска, который мог бы быть моим двоюродным дедушкой, если бы не совершил нечто такое, за что моя бабушка, судя по всему, не смогла простить его шестьдесят лет назад.
Клей быстро вздохнул и сменил позу, словно не мог решить, уйти ему сейчас или остаться.
Шелби поняла, что коснулась самого уязвимого места. Она сомневалась, что он решился бы на ограбление ради «Трамарта», но вот ради дедушки… Да, он пошел бы на это, чтобы не открылось прошлое Форда Траска, особенно если в этом прошлом таились не слишком приятные сюрпризы.
– Я не думаю о том, что могло бы быть, Шелби, я думаю о том, что есть, – тихо сказал Клей. – Я не умею жить прошлым. Меня волнует настоящее, а в настоящий момент мой дедушка очень переживает по поводу своего трагического романа с Дезире.
– Трагического? А кто сказал, что он был трагическим?
Клей резко встал. Подойдя к окну, он выглянул в темноту ночи, а потом снова вернулся к Шелби. Настроение его вполне соответствовало этой ночи – было таким же мрачным и таинственным.
– Я хотел сказать – печального. Его просто изводят мысли об этом печальном романе. Я готов сделать все, чтобы защитить своего дедушку, и я понятия не имею – и даже не хочу гадать – что с ним будет, если вся эта история выплывет наружу.
